Роковые початки

ГЛАВА 5

Из тысячи с лишним случаев, когда меня так и подмывало подлить уксуса в пиво Вулфа, я, наверно, никогда не был так близок к этой затее, нежели в четверг. В четверть десятого вечера в нашу дверь позвонили, я опознал в троице посетителей Карла Хийдта, Макса Маслоу и Питера Джея, известил об этом Вулфа, который сидел, штудируя очередную книгу, а он… отказался впускать их.

В течение девяти с половиной часов, которые прошли с тех пор, как Кремер позвонил сержанту Стеббинсу, я как мог отгонял назойливые мысли о нашем неблаговидном поступке. До какой-либо реакции на арест Сью, то есть примерно до завтрашнего полудня, рассчитывать на какие-либо активные действия со стороны Вулфа не приходилось. Правда, сам я не сидел сложа руки. В четыре часа, когда Вулф по традиции отправился из кабинета в оранжерею, я предупредил его, что покину дом на пару часов, и зашагал пешком к ресторану «Рустерман» в надежде разыскать там хоть какую-нибудь зацепку к разгадке убийства Фабера.

Увы, фортуна от меня отвернулась.

Для начала я самым тщательным образом осмотрел как само место преступления, так и весь закоулок. Неразумный поступок на первый взгляд, поскольку со дня убийства прошло двое суток, да и криминалисты там потрудились на совесть, однако не в моих правилах отказываться от шансов, даже самых крохотных. Как-то раз, например, меня осенило, когда я побывал в одном гостиничном номере спустя полгода после того, как в нем переночевала женщина, которую мы разыскивали. Однако ни на задворках ресторана, ни в закоулке я ничем не разжился, если не считать царапины на ухе, которую заполучил, пока лазил под разгрузочной платформой. В итоге, побеседовав с Феликсом, швейцаром и двумя младшими поварами, я поставил на своей затее крест. Никто ничего не видел и не слышал до тех пор, пока Золтан не вышел на свежий воздух выкурить сигарету (на кухне курить строго-настрого запрещено) и не увидел фургон, а рядом с ним — бездыханного Кеннета.

Словом, обстоятельства складывались так, что до утра при всем желании ничего полезного сделать я не мог. Вскоре, примерно в семь вечера, позвонила Лили Роуэн — с ней только что беседовала Сью, которая сообщила, что арестована, находится в конторе окружного прокурора, крайне нуждается в услугах защитника, и попросила Лили прислать ей толкового адвоката. Лили потребовала, чтобы я подъехал к ней и объяснил, что случилось. Я отказался, поскольку опасался, что в мое отсутствие может произойти что-нибудь важное. И вот пожалуйста — кое-что определенно наклевывалось, а Вулф не велел впускать посетителей.

Я свирепо уставился на него.

— Вы же пообещали, что сами займетесь этим делом!

— Я и занимаюсь.

— Тогда еще раз говорю: они здесь, все трое. Вы ведь намеренно принесли Сью в жертву, чтобы развязать им языки, а теперь отказываетесь их впустить.

— Вовсе нет. Я лишь предпринял определенные усилия, чтобы тебя не упрятали в тюрьму. Я как следует обдумал обстоятельства дела и пришел к заключению, что повторная встреча с этими господами в данный момент смысла не имеет. Передай им, что, когда время придет, мы их известим.

В дверь вновь позвонили, уже требовательнее.

— В таком случае я приму их сам. В гостиной.

— Нет. Только не в моем доме.

Он снова уткнулся в книгу.

Вот тогда у меня и возникло искушение подлить уксуса в его пиво. Как альтернативу, я рассматривал другой вариант: достать из ящика стола мой «морли» 32-го калибра и пристрелить Вулфа, но потом решил, что могу это сделать и позже. Тем временем все трое поклонников Сью по-прежнему маячили у входной двери. Я приоткрыл ее ровно настолько, чтобы просочиться на крыльцо, стукнув при этом Карла Хийдта по плечу, и прикрыл дверь за собой.

— Добрый вечер, — вежливо начал я. — Мистер Вулф занят делом великой важности, и беспокоить его нельзя. Зато я к вашим услугам.

Все трое затараторили разом. Основная идея заключалась в том, что они крайне желают войти в дом и побеспокоить Вулфа, а на запреты им наплевать.

— Похоже, вы еще не поняли, что такое настоящий гений, — терпеливо пояснил я. — Признаться, я тоже до сих пор не все понимаю, но зато уже привык к его выходкам. Предположив, что он блефует, вы сели в калошу. Должны были сообразить: он всегда выполняет свои обещания.

— Так, значит, это он настучал на Сью?! — завопил Питер Джей.

— Мы вдвоем, — честно признался я. — Лавры пополам.

— Какие, к черту, лавры! — взвизгнул Макс Маслоу. — Вы же отлично знаете, что Сью тут ни при чем — Кена Фабера она не убивала! Вулф сам это подтвердил!

— Он выразился так: «Мы полагаем, что мисс Маклеод не убивала Кеннета Фабера», — процитировал я. — И еще выразил сомнение в том, что присяжные вынесут ей обвинительный вердикт. Главная его задача состояла в том, чтобы отвести подозрения от меня, и тут мы оказались перед непростым выбором. Мы могли либо попытаться выяснить, кто убил Фабера, для чего нам требовалась ваша помощь, либо, в случае вашего отказа, перевести стрелки на Сью. Поскольку помочь нам вы отказались, Сью арестована, а с меня теперь и взятки гладки. Кстати, с какой целью вы к нам пожаловали? Ниро Вулф вас не примет. Он занят сверхважным делом — штудирует книгу «Моя жизнь в судах». Не думаете же вы, что ради вас он отложит ее в сторону?

— Просто поверить не могу! — запричитал Карл Хийдт, хватая меня за руку. — Никак не ожидал, Арчи, что ты способен предать Сью после всего того, что между вами…

— Не растравляй себе душу, Карл. Помнишь, в газетах поместили сообщение об одной дамочке, которая каждый день ходила в Центральный парк кормить голубей, а дома старательно травила мышьяком своего благоверного? Так вот, мистер Вулф не собирается впускать вас в свой дом, однако если вы все-таки решились нам помочь в поисках убийцы Фабера, по крайней мере, хоть кто-то из вас, то я тоже сыщик и готов вас выслушать. Можем посидеть прямо здесь, на крылечке, или куда-нибудь пойти.

— При том условии, — воинственно заговорил Маслоу, — что вы нам расскажете о том, что именно Сью наболтала про вас в полиции и почему там на вас так взъелись. В противном случае я не стану с вами разговаривать.

Я помотал головой:

— На меня не рассчитывайте, старина. Тем более что речь совсем о другом. Это вы должны сообщить мне нужные сведения. Проще всего сделать так: я буду задавать вам вопросы, а вы отвечайте. Кроме меня, брать у вас интервью некому. Маловероятно, чтобы этим занялись представители полиции или окружной прокуратуры: у них и без того достаточно улик против Сью. Кстати, одно я вам сказать могу: в полиции знают, что во вторник она была на месте преступления, причем в тот самый промежуток времени. Знают также, что Сью наврала с три короба о том, почему там оказалась и что там видела.

Взгляды, которыми они обменялись, были отнюдь не дружелюбными. Заодно они обменялись и несколькими фразами, смысл которых сводился к тому, что нам все равно надо куда-нибудь пойти и переговорить. Питер Джей после некоторого раздумья предложил свою квартиру. Мы приняли приглашение, спустились с крыльца и прошествовали на восток, к Восьмой авеню, где погрузились в такси. Без десяти десять мы уже были перед многоквартирным домом на пересечении Парк-авеню с одной из Семидесятых улиц.

Холостяцкое убежище Питера Джея располагалось на пятнадцатом этаже. Гостиная меня поразила: высоченные потолки, простор, море света. Одним словом, весьма и весьма впечатляюще. И еще мне подумалось: насколько кстати нам было бы провести переговоры именно здесь, где Сью восемь месяцев назад познакомилась с Кеннетом Фабером на званой вечеринке. Однако Джей предпочел иной вариант и проводил нас в свой кабинет, который, хотя и уступал по размерам гостиной, обставлен был ничуть не хуже: пол был застлан нежно-изумрудными коврами, вдоль стен выстроились книжные шкафы, а в углу, рядом с письменным столом, стоял телевизор с исполинским экраном.

Наш хозяин гостеприимно осведомился, какие напитки кто предпочитает, но ни одного заказа не последовало.

— Ну что ж, начинайте допрос! — с места в карьер выпалил Маслоу, едва мы расселись.

Сам он ухитрился устроиться в кресле таким образом, что загородил от меня Хийдта, и мне пришлось передвинуть стул в сторону.

— Пока мы сюда ехали, я передумал, — сказал я. — Мы поступим по-другому. В официальных показаниях, которые Сью дала в полиции, записано, что, согласно нашему уговору, мы с ней должны были встретиться перед закоулком у ресторана в пять часов вечера, чтобы вместе дождаться приезда Кена, но она на пятнадцать минут опоздала, меня там уже не оказалось, а потому она тоже ушла. Отрицать свое появление у «Рустермана» она не могла, поскольку несколько сотрудников ресторана видели ее там.

Три пары глаз вперились в меня. Первым заговорил Джей.

— То есть в четверть шестого, когда обнаружили труп Кена, вас там уже не было, — констатировал он. — Вы были там раньше и успели уйти до появления Сью.

— Нет, — отрезал я. — Кроме того, согласно показаниям Сью, в воскресенье Фабер признался ей в следующем: якобы он сообщил мне, что Сью ждет от него ребенка. Кстати, то же самое он рассказал и всем вам. Сью заявила, что именно это и стало поводом для нашей встречи с Кеном на задворках ресторана — дескать, мы хотели припереть его к стенке и уличить во лжи. Теперь сами видите: у меня есть все основания говорить, что именно Сью втравила меня в эту историю. Неудивительно, что в полиции охотно поверили в мою виновность. Самое скверное…

— Почему же вы теперь вне подозрений? — свирепо осведомился Маслоу.

— Не перебивайте! — огрызнулся я. — Так вот, самое скверное тут в том, что Сью солгала полиции. Я не имею в виду историю с Фабером, который якобы рассказал мне про ее беременность, — вполне возможно, что он и в самом деле ей это наплел. По крайней мере, во вторник, когда мы с ним общались, он об этом и словом не обмолвился. Вот почему в своей записной книжке Фабер пометил галочками только три ваши фамилии. Тем самым он пытался воздействовать на Сью. Правда, вам троим он предпочел оклеветать ее, а вот меня почему-то обошел. Так что если на этот счет кто и лгал, то он, а не Сью. Впрочем, по части небылиц она тоже в долгу не осталась — я имею в виду пресловутую договоренность о нашей встрече у ресторана с Фабером во вторник вечером. Ни о чем подобном мы с ней не договаривались. Кроме того…

— Это вы так говорите! — вставил Питер Джей.

— Не перебивайте! — отмахнулся я. — Кроме того, Сью неверно изложила свои действия на месте преступления в четверть шестого. По ее словам, увидев, что меня там нет, она сразу ушла. На самом же деле она прошла до конца закоулка, наткнулась на труп Фабера с размозженной головой, запаниковала и сбежала. Получается нестыковка…

— Это вы так говорите!

И вновь Питер Джей.

— Умолкните! — поморщился я. — Заладили, как попугай. Повторяю, получается нестыковка. Если верить Сью, то она якобы пришла на задворки ресторана в четверть шестого, а в полицейском протоколе значится, что Золтан, вышедший покурить, обнаружил убитого в то же самое время — в пять часов пятнадцать минут. Получается, что Сью должна была покинуть это место за считаные мгновения до появления Золтана. Либо он вышел покурить на полминуты позже. Похоже, они разминулись буквально на несколько секунд.

— Послушайте, приятель, — процедил Маслоу. — Может, хватит нам лапшу на уши вешать? Зубы заговаривать мы все умеем. Хотел бы я знать, кто из вас ловчее заливает — вы или Сью?

Я кивнул:

— Логично. До полудня сегодняшнего дня в полиции считали, что я. После чего выяснили, что я говорил правду. Именно поэтому они арестовали Сью и не выпускают ее даже под залог.

— И как же они это выяснили? — недоверчиво осведомился Маслоу.

— Спросите у них сами. Двух мнений тут быть не может. Эти парни были настолько счастливы, когда наконец меня зацапали, что просто так, за красивые глаза, меня бы ни за что не выпустили. Впрочем, это сейчас несущественно. На мой взгляд, в истории, сочиненной Сью, есть доля истины. Не исключено, что она и в самом деле условилась встретиться с кем-то в пять часов у ресторана. Опоздала на пятнадцать минут, никого на месте не застала, решила заглянуть на задворки и наткнулась на убитого Фабера. Дальнейший ход событий достаточно очевиден. Охваченная паникой, Сью помчалась домой и стала ломать голову над тем, как выкрутиться. Отпираться, что побывала на месте преступления, она не могла, поскольку ее там видели. Попытайся она заявить, что пришла туда, чтобы встретиться с Кеном, но в закоулок не заглядывала и ничего не видела, ей бы не только не поверили, но, напротив, решили бы, что именно она убила Кена. В итоге Сью остановилась на полуправде: якобы она договорилась с кем-то о встрече, но немного задержалась и, не застав никого на условленном месте, сразу же оттуда ушла. Выдать полиции человека, с которым она должна была там встретиться, Сью не могла, поскольку искренне считала, что именно он прикончил Фабера. Однако, учитывая, что упираться на допросе бесполезно, Сью решила назвать меня. Слишком осуждать ее за это я бы не стал: она была свято уверена, что я в два счета докажу свое алиби. И не ее вина, что мне это не удалось, — такой расклад событий предвидеть она не могла. Вот почему самое важное сейчас заключается в том, чтобы выяснить, с кем она назначила там встречу.

Хийдт покачал головой.

— Арчи, на это понадобится время, — промолвил он. — Может быть…

— Итак, задавать вопросы вы не хотите, — перебил его Маслоу. — Я бы на вашем месте все же попытался копнуть.

— Спасибо за совет, — поблагодарил я. — Но сначала я хотел бы кое в чем разобраться. Допустим все-таки, что Сью собиралась встретиться с одним из вас, назовем его Имярек. Разумеется, я не рассчитываю, что этот Имярек тут же в этом признается. Если Сью проявит выдержку и не выдаст его, то дело может дойти до суда, а уж там, находясь под присягой, она будет вынуждена сказать правду. Возможно, что Имярек собирается дать показания именно тогда, в судебном зале, а не сейчас и не здесь. Надеюсь, вы все отдаете себе отчет в том, к каким последствиям это может привести. Но я готов поставить вопрос иначе. Допустим, Сью вздумалось отомстить Фаберу за клеветнические измышления на ее счет, которые он распространял, — к кому из вас она могла в таком случае обратиться за помощью? Возможен и обратный вариант: один из вас решил, что проделкам Фабера пора положить конец, и привлек к своей затее Сью. Лично я голосую за первый вариант — почему-то мне кажется, что инициативу проявила сама Сью. — Чуть помолчав, я взглянул на Хийдта: — Что скажешь, Карл? Жду простого ответа на простой вопрос. На ком из вашей троицы она бы остановила выбор? На тебе?

— Нет, — быстро ответил он. — На Маслоу.

— Почему?

— Он силен, решителен и скор на расправу, а я — рохля, и Сью это отлично знает.

Я кивнул:

— Понятно. А как насчет Джея?

— О, нет, только не он! Уж Сью точно понимает, что на мужественный поступок Джей не способен. У него, что называется, кишка тонка.

Джей вскочил, стиснув кулаки, в глазах вспыхнул недобрый огонек. Тонка кишка или нет, но он явно решил опровергнуть слова Хийдта действием. Понимая, что Карл Хийдт уступает Маслоу в тренированности и крепости мышц, я тоже вскочил и встал у Джея на пути. Тогда он, окончательно утратив контроль над собой, набросился на меня. Я уклонился, схватил его за руку, завернул ее за спину и отвесил ему здоровенного пинка. Забияка отлетел назад, чудом удержавшись на ногах.

И тут вдруг Маслоу посчитал своим долгом вмешаться.

— Послушай, старина Пит, — заговорил он. — Я кое-что придумал. Согласен, мы трое не питаем друг к другу теплых чувств, но зато всех нас роднит совершенно определенное отношение к этому красавчику Гудвину. Он — пижон, прихлебатель и вдобавок всех нас уже достал! Предлагаю показать ему, где раки зимуют. Отколошматим его так, чтобы на всю жизнь запомнил. Ты с нами, Карл?

Хийдт замотал головой:

— Нет уж, увольте. Я еще посмотрю, кто кого отколошматит.

— Как знаешь. — Маслоу прищурился и посмотрел на меня. — Сопротивляться не советую, Гудвин, хуже будет!

Просто повернуться и уйти я не рискнул, прекрасно сознавая, что Маслоу не преминет напасть на меня сзади.

— Чур, только не щекотать! — предупредил я, осторожно пятясь. — У меня мурашки по коже поползут.

— Заходи сзади, Пит! — процедил Маслоу, принимая боксерскую стойку и медленно приближаясь ко мне. Памятуя, как он недавно разделался со стариной Питом, я был вправе предположить, что он владеет и другими грязными приемами, а потому решил, что надо прежде всего обезопасить свой тыл. Быстро развернувшись, я подскочил к Джею и рубанул его ребром ладони по шее чуть ниже уха. Удар достиг цели, и Джей отключился, но Маслоу успел перехватить мою левую руку. Это уже грозило мне неприятностями. Нырнув вперед, я врезал ему локтем под дых, а когда он согнулся, расквасил нос ударом кулака. И тут наглец просчитался — попытавшись схватить меня за правое запястье, он раскрылся, и мне удалось ловкой подсечкой сбить его с ног. Маслоу опрокинулся на спину, а я тигром прыгнул ему на грудь и надавил коленом на горло.

— Хотите услышать приятный хруст? — осведомился я. Не верх учтивости, согласен, ведь ответить мне противник был не в состоянии при всем желании. Тогда я слегка ослабил нажим и сказал: — Ломать шею лежачему не в моих правилах, но, надеюсь, разбитый нос немного научит вас хорошим манерам.

Я перевел взгляд на Джея, который уже пришел в себя и теперь сидел, потирая шею.

— А вам, старина Пит, раз вы такой задира, нужно брать уроки рукопашного боя. На роль педагога сгодился бы Маслоу, но он слишком увлекается запрещенными приемами. А для столь важной персоны, как вы, дорога прежде всего репутация.

Не дождавшись ответа, я встал, отряхнулся и вежливо произнес:

— Можете меня не провожать, я знаю, где дверь.

И был таков.

Покинув дом старины Пита в двадцать минут одиннадцатого, я не сразу обрел нормальное дыхание. Зато, спускаясь в лифте, успел поправить прическу и галстук. Кроме того, решил, что должен кое с кем переговорить, и, добравшись до Мэдисон-авеню, из первого же телефона-автомата позвонил по одному из номеров, который знал лучше таблицы умножения. На счастье, Лили Роуэн оказалась дома и с радостью приняла мое предложение забежать к ней и кое-что рассказать.

Двенадцать кварталов до дома на Шестьдесят третьей улице, в котором Лили занимает роскошный пентхаус, я преодолел пешком.

Ввиду того, что дело это вел не Ниро Вулф и, следовательно, клиентские интересы не страдали, и поскольку сама Лили по моей просьбе опекала Сью, я рассказал ей все без утайки. Советы Лили вкратце свелись к следующему: во-первых, обвинять Сью не стоит, напротив, я должен чувствовать себя польщенным, что девушка сослалась именно на меня; во-вторых, мне нужно каким-то образом исхитриться и вызволить Сью из передряги, не выдав того славного парня, что избавил мир от такого отпетого мерзавца, как Кеннет Фабер; и, в-третьих, если уж мне придется изобличить и выдать полиции настоящего убийцу, то она будет молиться, чтобы им оказался не Карл Хийдт, ибо во всем Нью-Йорке больше некому кроить для нее модные платья, не говоря уж о костюмах. Лили также поведала мне, что посланный ею к Сью адвокат, Бернард Росс, уже успел повидаться с девушкой и около часа назад позвонил, известив, что она арестована без права освобождения под залог, но к утру он выработает план действий.

Такси доставило меня к нашему старому особняку на Западной Тридцать пятой улице в начале второго. Войдя в кабинет и включив свет, я обнаружил на своем письменном столе сюрприз — под пресс-папье находилась записка, начертанная рукой самого Вулфа:

«АГ, утром Сол заберет машину, возможно, на весь день. Своим автомобилем он воспользоваться пока не может».

Тогда я прошел к сейфу, отпер кодовый замок, извлек бухгалтерскую тетрадь и убедился, что наш бюджет похудел на сто долларов.

Я вернул тетрадь на место, прикрыл дверцу сейфа, установил код на замке, сел на стул и задумался. Итак, Вулф вызвал Сола и поручил тому некое задание, для выполнения которого потребовалась наша машина. Я бы дорого отдал, чтобы узнать, что затеял Вулф. Может, он отправил Сола в округ Путнам за кукурузой, которую мы заказали на пятницу? Но зачем тогда давать ему сотню долларов на расходы?

Вдобавок если дело мы ведем совместно с Вулфом, то почему он не известил меня о своих планах или не соизволил хотя бы посоветоваться? Впрочем, когда я поднялся в свою комнату и начал готовиться ко сну, все обиды и сомнения меня оставили, и только любопытство распирало: что все-таки затеял Вулф и куда он послал Сола на нашей машине?

Согласно многолетней традиции, Вулф завтракает в своей комнате, куда Фриц приносит еду на подносе, поэтому встречаемся мы, как правило, лишь в одиннадцать, когда он спускается в кабинет из оранжереи. При наличии срочных дел Вулф вызывает меня наверх через Фрица. В тех случаях, когда дела не срочные, он сам звонит мне по внутреннему телефону.

Утром в пятницу Фриц и телефон хранили молчание, поэтому я неспешно позавтракал, убедился, что в газетах по поводу расследования «Кукурузного убийства» (так один из репортеров окрестил это дело) нет ничего нового, а потом прошествовал в кабинет и принялся просматривать почту. На душе у меня скребли кошки. В конце концов я решил, что коль скоро Вулф не счел возможным поделиться со мной своими планами насчет Сола, то пусть отныне употребляет в пищу перезревшие початки, сваренные в подсоленном кипятке, а я не стану унижаться и расспрашивать его. Вынашивая план мести, я отправился на кухню предупредить Фрица, что собираюсь прогуляться, но в эту минуту задребезжал телефон.

Я снял трубку, и приятный женский голос проворковал, что со мной разговаривает секретарша мистера Бернарда Росса, поверенного мисс Сьюзен Маклеод. Мистер Росс хочет переговорить с мистером Вулфом и мистером Гудвином в удобное для них время, и еще мистер Росс будет крайне признателен, если они как можно быстрее позвонят в его контору и согласуют время, когда могут к нему приехать, желательно не откладывая дела в долгий ящик.

Меня так и подмывало поведать Вулфу, что Бернард Росс, знаменитый адвокат, не слыхал, что Ниро Вулф, знаменитый сыщик, никогда не выходит из дома по делам, но, поскольку я решил с ним не разговаривать, мне пришлось отказаться от этой затеи. Я ответил секретарше, что Вулф не сможет уважить просьбу мистера Росса, зато я готов подъехать немедля, после чего прошел в кухню, известил Фрица, что постараюсь вернуться к обеду, сунул в карман свое отпечатанное на двенадцати страницах заявление и распрощался.

В итоге получилось, что я и в самом деле возвратился домой перед самым обедом. Визит к Россу отнял у меня два с половиной часа, включая время, которое ушло у него на первичное знакомство с документом и на подробное его прочтение. К завершению нашей встречи Росс знал почти столько же, сколько и я, не считая нескольких несущественных для него мелочей. В частности, я умолчал о том, что Вулф отрядил Сола Пензера неведомо куда и непонятно зачем. Какой был смысл упоминать то, что самому мне представлялось сплошным вопросительным знаком?

Чем садиться за один стол с Вулфом, я предпочел бы обедать в другом месте, например в «Рустермане», хотя смысла в этом и не было — Вулфа вряд ли огорчило бы мое отсутствие.

Войдя в дом, я услышал голоса в столовой — Вулф беседовал с Фрицем — и сразу прошел в кабинет. Первое, что бросилось мне в глаза, были четыре десятидолларовые банкноты, лежавшие под пресс-папье на моем письменном столе. Я не стал к ним прикасаться, а прошествовал в столовую и сказал «доброе утро», хотя мне оно добрым вовсе не казалось.

Вулф кивнул, продолжая накладывать на свою тарелку креветки из кастрюльки, над которой клубился пар.

— Добрый день. Сорок долларов, что лежат на твоем столе, можешь вернуть в сейф. Никаких расходов Сол не понес, и я заплатил ему шестьдесят долларов за шесть часов работы.

— Но ведь он меньше восьмидесяти в день не берет! — изумился я.

— В данном случае не захотел. Поначалу он вообще отказывался от денег, поскольку дело это наше личное, но я настоял. Кстати, этот креветочный салат приготовлен не с луком, а с чесноком. На мой взгляд, это придает ему более тонкий вкус, но Фриц хочет знать и твое мнение.

— С радостью. Что ж, запах и правда восхитительный.

Я уселся.

Наверное, у нас с Вулфом в тысячный раз возникла ситуация, в которой требовалось определить, кто кого переупрямит. Вулф наверняка рассчитывал, что я взорвусь, начну качать права и настаивать на том, что должен знать, где, почему и зачем Сол пропадал в течение шести часов, и тогда Вулф снисходительно объяснит, что вчера вечером его осенила очередная гениальная догадка, но он не знал, где я пропадаю, а потому был вынужден обратиться к услугам Сола. Хотя меня так и распирало, я сдержался, чтобы не доставлять толстяку удовольствия. Взамен я решил полакомиться креветочным салатом с чесноком вместо лука, который, как и любое творение Фрица, оказался восхитительным. Вдобавок я успокоил себя мыслью, что затея Вулфа потерпела крах, поскольку Сол уже вернулся, отчитался в содеянном и получил свой гонорар. Должно быть, Вулф предпринял этот ход, осознав, что вчера вечером зря проявил ослиное упрямство и отказался принять делегацию поклонников Сью.

Итак, мне оставалось лишь терпеть и не сдавать своих позиций. Тем более что я и сам вовсе не горел желанием отчитываться перед этим упрямцем о том, чем занимался накануне вечером и этим утром.

Покончив с обедом, Вулф протопал в кабинет, устроился в своем слоновьем кресле и уткнулся в «Мою жизнь в судах», а я выдвинул картотечный ящик и принялся заносить в карточки свежие данные о сроках проращивания луковиц. Без одной минуты четыре Вулф отложил книгу в сторону и вознесся на лифте в оранжерею на вечернее свидание с орхидеями.

Я с трудом подавил в себе желание выхватить из ящика «морли» и всадить ему пулю в ягодицу.

Сидя за своим столом, я просматривал вечерний выпуск «Газетт», когда услышал до боли знакомый скрежет. Я даже не поверил собственным ушам. Быть такого не может! Лифт? Я кинул взгляд на циферблат: так и есть, половина шестого… Неужто рак на горе свистнул?

Когда Вулф переступал порог оранжереи, он торчал в ней ровно два часа, кто бы ни дожидался его внизу, хоть сам мэр Нью-Йорка. В случае, если ему что-то срочно требовалось, он звонил по внутреннему телефону мне либо Фрицу, когда я отсутствовал. Но покинуть оранжерею в половине шестого… Неслыханно!

Я отложил газету в сторону, встал и вышел в прихожую. Спускающийся лифт задребезжал, остановился, и Вулф, отворив дверцу, выбрался в коридор.

— Что с кукурузой? — осведомился он. — Привезли?

Я чуть не подпрыгнул от возмущения. Есть, конечно, чревоугодники, которые не способны думать о чем-либо, кроме жратвы, но нельзя же настолько переходить рамки приличия!

— Нет, — ядовито ответил я. — Если только Сол не доставил.

Вулф только хрюкнул в ответ. Потом, чуть помолчав, сказал:

— Мне пришла в голову одна мысль. Когда привезут кукурузу… — Он чуть помолчал, потом продолжил: — Если ее, конечно, привезут… — Он вновь задумался. — Впрочем, нет, лучше я сам этим займусь. Возможность невелика, но было бы…

— А вот и кукуруза! — вскричал я. — Легка на помине.

За прозрачным с нашей стороны стеклом возник силуэт человека с коробкой. Звонок прозвучал в тот момент, когда я шагнул к двери. Такое и в фантастическом сне не пригрезится: я отпираю входную дверь, а рядом со мной в прихожей стоит Ниро Вулф!

Посыльный, тщедушный паренек в непомерно больших мешковатых брюках и ядовитозеленой рубашке, спросил у меня:

— Вы Ниро Вулф?

— Я — Ниро Вулф, — прозвучало за моей спиной. Шеф приблизился к двери. — Вы привезли кукурузу?

— Да, вот она. — Юнец поставил коробку на пол.

— Позвольте узнать, как вас зовут, сэр, — промолвил Вулф.

— Палмер. Дельберт Палмер. А зачем вам?

— Людей, которые оказывают мне услуги, я предпочитаю знать по именам. Вы сами срезали початки?

Парнишка помотал головой:

— Нет, это делал Маклеод.

— А кто укладывал их в коробку — вы?

— Нет, тоже он. Послушайте, мистер, я знаю, что вы частный сыщик. Небось у вас такая привычка — вопросы задавать. Да?

— Нет, мистер Палмер. Просто меня интересует качество товара. Благодарю вас. До свидания, сэр.

Вулф наклонился, приподнял коробку за узел бечевки и понес ее в кабинет. Палмер проводил его изумленным взглядом, затем повернулся и отправился восвояси. Я запер за ним дверь и проследовал в кабинет.

Вулф водрузил коробку на красное кожаное кресло и теперь стоял, внимательно разглядывая ее со всех сторон. Заметив, что я вошел, он сказал, не поворачивая головы:

— Соедини меня с мистером Кремером.

До чего же повезло Вулфу, что подле него всегда находится человек, который безропотно выполняет все его распоряжения, какими бы нелепыми они ни казались, и лишь потом спрашивает. Правда, на сей раз вышло так, что ответ я узнал, так и не успев задать вопрос.

Я подошел к своему столу, позвонил в отдел по расследованию убийств Южного Манхэттена и дождался, пока подозвали Кремера, после чего Вулф, уже успевший погрузиться в свое необъятное кресло, снял трубку параллельного аппарата.

— Мистер Кремер? Я хочу попросить вас об одной услуге. В данную минуту в моем кабинете находится некая коробка, которую только что доставил посыльный. Предполагается, что она наполнена кукурузными початками. Вполне возможно, что так оно и есть. Однако я не исключаю, что внутри может оказаться какое-нибудь дьявольское устройство, которое взорвется при попытке вскрыть коробку. Я вполне допускаю, что мои подозрения не оправдаются, но тем не менее хотелось бы принять все меры предосторожности. Вам такие дела не в новинку. Вы можете связаться с соответствующими службами? — Он умолк, слушая, потом ответил: — Это подождет, пока мы не узнаем, что содержится в коробке. Все, что имеет отношение к делу, я расскажу вам даже в том случае, если в коробке находится одна лишь кукуруза… Нет, тиканья не слышно. Думаю, что, пока коробку не вскроют, опасность никому не грозит, даже если там адская машина… Хорошо, я за этим прослежу. — Он положил трубку на рычажки, свирепо воззрился на злополучную коробку и прорычал: — Проклятье, придется искать другого поставщика!