Роковые решения вермахта

Общая обстановка перед вторжением союзников во Францию

Я отчётливо помню мартовское утро 1943 г. Штаб главнокомандующего войсками Западного фронта фельдмаршала Рундштедта находился тогда в парижском предместье Сен-Жермене. Я был начальником оперативного отдела штаба.

Был чудесный весенний день. Когда я вошёл в кабинет Рундштедта, он выглядел элегантным и моложавым, как обычно. При любых обстоятельствах фельдмаршал был одет как с иголочки. Но в то утро, судя по его поведению, он был в подавленном состоянии. По первым же словам Рундштедта я понял в чём дело. «Сталинград пал, — сказал он. — Что теперь будет?» Как и его предшественник на посту главнокомандующего войсками Западного фронта фельдмаршал фон Витцлебен, Рундштедт всегда был уверен, что война с англичанами и американцами во Франции может быть проиграна и, вероятно, уже проигрывается на Восточном фронте, ещё до высадки англо-саксонских армий на континент. Огромный пожар, пылавший на другом конце Европы, уничтожал людей, орудия и танки, которые потребовались бы, чтобы отразить возможное вторжение. Это было очевидно и в 1941 г.; а тем более в 1943 г., когда английские и американские военно-воздушные силы добились преимущества над 3-й воздушной армией Шперрле. Доля вины за это ложится на Геринга с его ленью и бестолковостью.

Тяжёлые бои в Африке, а позднее на Сицилии и в Италии — вторая важная причина оскудения ресурсов Германии, которые сокращались к тому же мощным воздушным наступлением противника.

Так складывалась общая обстановка, когда Рундштедт, предвидя вторжение союзников, пытался организовать оборону Франции, Бельгии и Голландии.

Западный фронт выгнулся огромной дугой, причём большая часть немецких войск находилась на побережье или поблизости от него. Дуга протянулась от Голландии по берегу Ла-Манша и Бискайского залива к Пиренейскому полуострову, затем вдоль побережья Средиземного моря до Тулона. Оборонительные позиции от Тулона до итальянской границы занимали части 4-й итальянской армии, которая тоже подчинялась Рундштедту. Много немецких войск располагалось в основном в так называемых «крепостях», то есть на ближайших к противнику островах и укреплённых базах. Только на островах пролива Ла-Манш находились одна пехотная дивизия, одна зенитно-артиллерийская бригада, множество тяжёлых батарей береговой артиллерии, инженерные и строительные подразделения из организации Тодта — всего 30-40 тысяч человек. Снабжение такого значительного количества войск, сосредоточенных в дальних гарнизонах, становилось очень затруднительным, и по личному приказу Гитлера там были созданы годовые запасы. Рундштедт не мог и думать об эвакуации войск из этого или любого другого района гигантского Западного фронта.

Протяжённость линии фронта по прямой составляла тысячу километров, а с учётом изгибов побережья и островов гораздо больше. Конечно, удержать её наличными войсками не представлялось возможным. Чтобы воспрепятствовать крупному вторжению на каком-либо участке, на Западе в 1943 г. явно не хватало дивизий.

Кроме войск, рассредоточенных вдоль побережья, в тыловых районах дислоцировались части, укомплектованные солдатами старших возрастов и подчинявшиеся командованию оккупационных войск на территории Франции и Бельгии. Эти части нельзя было рассматривать как резерв. В то время нечего было и думать о подвижных, мощных и гибких резервах. Едва только они начинали создаваться, части из их состава отправлялись на поля сражения в Россию или Италию, чаще всего в Россию.

Можно сказать без преувеличения, что Восточный фронт настойчиво выкачивал из немецких армий, находившихся на Западе, всю боеспособную живую силу и боевую технику.

Вследствие этого тактические и организационные мероприятия на Западе сводились к затыканию дыр. Командиры, войска и боевая техника, откровенно говоря, стали второразрядными. С 1943 г. основу немецких войск Западного фронта составляли старики, оснащённые устаревшим вооружением. Ни личный состав, ни вооружение не отвечали требованиям предстоявших тяжёлых сражений.

Миф об «Атлантическом вале»

Чтобы скрыть действительную слабость немецкой оборонительной системы на Западе, Гитлер приказал в течение 1942 г. завершить строительство укреплений на побережье Ла-Манша. Там возникли гигантские железобетонные сооружения, однако повсюду закончить их не удалось, не говоря уже об оснащении этого «Атлантического вала» вооружением. Французская часть побережья Средиземного моря, которую немцы оккупировали только в ноябре 1942 г., совсем не была укреплена. Большая часть предметов вооружения для «Атлантического вала», в том числе мины и даже колючая проволока, была снята со старой «линии Зигфрида», проходившей по франко-германской границе.

Для отдыха и доукомплектования обескровленных и зачастую совершенно разбитых дивизий главный штаб вооружённых сил (ОКВ) обычно практиковал переброску их с Восточного фронта на Западный. Получив пополнения и новое вооружение и снаряжение, они возвращались в Россию. Поэтому наши боевые расписания не отражали действительного положения вещей. Обычно в них перечислялись дивизии, фактически оставшиеся без личного состава и вооружения. А перекачка боевых частей продолжалась. Так, в начале 1943 г. по приказу ОКВ 20 лучших батальонов со всем своим вооружением были отправлены на Восточный фронт.

Зимой 1943 г. Рундштедт попытался доложить Гитлеру о действительном положении, сложившемся тогда на Западе, но только потерял время. Беседа в Оберзальцберге, продолжавшаяся 3 часа, на две трети состояла из речи Гитлера, высказывавшего свои взгляды на положение на Восточном фронте, и на одну треть из чаепития, когда официальные разговоры запрещались. Легко себе представить, что Рундштедт едва усидел в кресле от поднимавшегося в нём бешенства. Потом ему осталось только пробормотать несколько язвительных замечаний в адрес своего верховного главнокомандующего и приказать, чтобы для ОКБ составили подробный отчёт о состоянии обороны побережья.

В течение этого года частота и эффективность налётов английской и американской авиации на Францию возросла. Бомбы обрушивались на немецкие административные учреждения, промышленные объекты и железнодорожные сооружения. Все труднее и труднее становилось строить оборонительные сооружения вдоль Ла-Манша. Трудности усугублялись обычной управленческой неразберихой, в результате которой тысячи рабочих были переведены со строительства оборонительных рубежей на сооружение площадок для запуска секретных самолётов-снарядов Рундштедту даже не сообщили об этом. Вообразите себе его гнев, когда он узнал, что у него тайком выкрали рабочих.

Между тем в конце лета 1943 г. вышла так называемая «директива фюрера э 51». В ней говорилось, что Западный театр военных действий станет решающим оборонительным районом. Ла-Манш теперь становился главным немецким оборонительным рубежом. Чтобы выполнить эту директиву, Рундштедт должен был получить большое количество нового тяжёлого вооружения, боеприпасов и различных предметов снабжения. Обоснованной стратегической директивы Гитлеру было мало. Он дополнил её оперативными инструкциями для главнокомандующего войсками Западного фронта «Директива фюрера э 51» обязывала не дать противнику возможности зацепиться за побережье, а немедленно сбросить в море высадившиеся войска. Побережье следовало удерживать при всех обстоятельствах — отступление запрещалось.

Осенью Рундштедт представил в ОКБ тот подробный отчёт, который он приказал составить в начале года после бесполезной беседы с Гитлером. На ОКБ отчёт произвёл впечатление внезапно разорвавшейся бомбы.

В отчёте говорилось, что на Западном театре военных действий большинство немецких солдат слишком стары. Зачастую на службе находились офицеры с искусственными конечностями. Один батальон был сформирован из людей, страдавших болезнями уха. Позднее целая 70-я дивизия была укомплектована солдатами, имевшими желудочные заболевания и нуждавшимися в специальной диете. Кстати, эта дивизия отважно сражалась на острове Валхерен. Ощущался острый недостаток в тяжёлых видах вооружения, особенно в танках, а следовавшие одно за другим поражения на Восточном фронте безнадёжно задерживали поступление обещанных «директивой фюрера э 51» пополнений. Пригодными для использования в боевых действиях теоретически можно было считать только несколько воздушнодесантных и танковых дивизий, которые и представляли собой светлые пятна на общем удручающем фоне.

Мало того, на Западе не было и стратегических резервов, хотя предусматривалось, что как только начнётся вторжение, такие резервы следует быстро и эффективно использовать на главном направлении. Слабые военно-воздушные силы были не в состоянии сковать деятельность англо-американской авиации. Наш военно-морской флот был представлен здесь всего лишь несколькими моторными баркасами и торпедными катерами. Подводные лодки не могли действовать в мелководном проливе Ла-Манш.

Доклад произвёл на Гитлера огромное впечатление, и нам опять пообещали подкрепления. Но обещания остались обещаниями, а подкрепления прибывали в ограниченном количестве или совсем не прибывали, ибо поражение на Востоке настоятельно требовало переброски их туда. Что касается военно-воздушных сил, то Гитлер намеревался перебросить во Францию мощные группы бомбардировщиков и истребителей сразу после того, как начнётся вторжение. Даже Гитлер должен был понять, что тогда это будет слишком поздно. Вероятно, он понимал это и подобные «приказы» писал по привычке, для собственного успокоения.

В такой обстановке прошёл во Франции 1943 г. А на другой стороне Ла-Манша английские и американские войска накапливались для гигантской операции, которая должна была решить исход войны и начало которой Рундштедт ожидал весной 1944 г. [34] Главнокомандующий войсками Западного фронта не обольщал себя никакими надеждами ни относительно мощи предстоящего удара, ни относительно его технического обеспечения. Высадки союзников на Сицилии и в Салерно показали, как мало пользы принесла отвага и самоотверженность войск Кессельринга в борьбе с противником, обладавшим превосходством в корабельной артиллерии и авиации. И мы имели все основания полагать, что события прошлого окажутся ничтожными по сравнению с тем, что нас ожидало.

Рундштедт в Сен-Жермене

Я припоминаю два характерных случая, происшедших с главнокомандующим войсками Западного фронта в течение этих месяцев ожидания.

Воздушные налёты союзников так участились, что мы стали беспокоиться о безопасности фельдмаршала, хотя сам он не обращал никакого внимания на воздушные тревоги. Когда его не было в штабе, в саду около его дома в Сен-Жермене быстро построили и тщательно замаскировали бомбоубежище. Но увидев его, фельдмаршал категорически заявил, что «и ноги его не будет в этом сооружении». Однажды ночью бомбардировщики союзников сбросили над Сен-Жерменом осветительные ракеты, за которыми следовало ожидать лавину бомб. Поэтому я приказал сыну Рундштедта, выполнявшему обязанности адъютанта при своём отце, увести фельдмаршала в убежище. Молодому Рундштедту только с большим трудом удалось выполнить мой приказ. Бомбардировщики атаковали, однако, соседний пригородный район. Поглощённый телефонными разговорами, я совсем забыл о главнокомандующем. Примерно через час у меня раздался телефонный звонок. Звонил фельдмаршал. Со своей обычной вежливостью он спросил меня: «Циммерман, теперь мне можно выйти?»

Другую историю о налёте, улыбаясь, рассказывал он сам в нашей офицерской столовой.

У Рундштедта была привычка каждый день и одиночестве прогуливаться по улицам Сен-Жермена. Однажды во время его прогулки заревела сирена воздушной тревоги. Фельдмаршал, как обычно, не обратил на неё внимания. Так же безразлично отнеслась к ней и пожилая француженка, проходившая мимо с корзинкой для покупок. «Мадам, — обратился к ней Рундштедт, — разве вы не боитесь бомб?» Старая женщина ответила: «А чего мне бояться? Они не будут бомбить Сен-Жермен. Тут никогда ничего не происходило, наш городок не имеет никакого военного значения».

Роммель

В конце 1943 г. Гитлер поручил Роммелю проинспектировать всю береговую оборону на Западе от Дании до испанской границы. У Роммеля не было войск — остался лишь прекрасно знающий своё дело штаб. ОКБ надеялся, что инициатива, опыт и отличные технические знания Роммеля принесут большую пользу. Кроме того, ожидали, что его присутствие на Западе может оказаться полезным с пропагандистской точки зрения.

Я вспоминаю первое совещание Роммеля и Рундштедта в Париже перед самым рождеством. Коротко и скептически главнокомандующий обрисовал обстановку, упомянув о плохой подготовке войск, опасной слабости военно-воздушных сил и почти полном отсутствии кораблей. Особо он подчеркнул самую уязвимую сторону нашей обороны — отсутствие у него достаточно сильных резервов. Свою речь он закончил следующими словами: «Да, во всём этом я не вижу ничего отрадного».

Потом оба фельдмаршала вместе позавтракали. За столом присутствовало несколько старших штабных офицеров, в том числе и я. Мы ждали, кто же из них начнёт разговор, но оба фельдмаршала молчали. Очевидно, после беседы их одолевали самые неутешительные мысли. Эта странная трапеза прошла при гробовом молчании, и о ней долго не забудет никто из присутствовавших.

Зимой 1943 г. в ОКБ было принято решение послать Роммеля на Западный фронт. Сначала Гитлер намеревался поставить Роммеля во главе крупной подвижной группировки, которой надлежало контратаковать и уничтожить силы вторжения в самом начале операции. Но для создания такой группировки не было войск, поэтому Роммель с согласия Рундштедта был назначен командующим группой армий «Б». Ему подчинялись дивизии, находившиеся в Голландии, 15-я армия, стоявшая вдоль Ла-Манша, и 7-я армия в Нормандии и Бретани. Ещё во время инспекционной поездки Роммель понял, что только район пролива Ла-Манш до некоторой степени укреплён. Теперь фельдмаршал занимал положение, которое позволяло ему делать большее, чем просто давать рекомендации. И он принялся за работу с присущей ему неиссякаемой энергией.

Весной усиленно укреплялись оборонительные сооружения. По идее Роммеля создавалась так называемая «спаржа Роммеля». В районах, считавшихся удобными для посадки планёров, вкапывали столбы, а в прибрежных водах устанавливали подводные препятствия и мины. Об этих лихорадочных приготовлениях, конечно, узнала воздушная разведка союзников. Установка подводных препятствий заставила их изменить свои планы так, чтобы высадка началась во время отлива, а не прилива. Появилась надежда, что союзники встревожатся и отложат высадку хотя бы на несколько месяцев. Роммель и Рундштедт теперь стремились к одному — выиграть время. С этой целью они пытались ввести союзников в заблуждение, организуя по всей Франции ложные штабы танковых дивизий и корпусов. Однако такие штабы, естественно, не могли долго обманывать противника. Во Франции находилось слишком много французских и английских агентов, чтобы трюк остался нераскрытым более одного-двух месяцев.

И всё-таки энергия и настойчивость Роммеля воодушевили войска. Хотя он задал людям столько работы, что к началу мая в войсках стали появляться признаки усталости, их боевой дух определённо повысился.

Оборона нормандского побережья

Участок побережья Ла-Манша между устьями рек Сена и Шельда считался наиболее вероятным местом высадки, так как он ближе всего к Англии. Такое предположение подкрепляла и «директива фюрера э 51». Поэтому данному участку отдавалось предпочтение при распределении войск и строительстве оборонительных сооружений. Если здесь оборону усиливали, то обороне Нормандии уделяли все меньше и меньше внимания, что отметила и инспекционная комиссия ОКБ, посетившая Западный фронт в январе 1944 г.

На нормандском побережье не хватало войск, и дивизии получили слишком широкие полосы обороны. Основная вина за это ложится на военно-морские силы. Морская разведка доложила, что побережье между устьем р. Сена и полуостровом Котантен неудобно для высадки крупного десанта. Западная часть полуострова Котантен совершенно непригодна для вторжения, а восточная его часть, как считали, была надёжно прикрыта крепостью Шербур. Давние расчёты на Шербур при реальной высадке оказались необоснованными, а его способность контролировать территорию явно была переоценена. Внешний обвод крепости протянулся на добрых 30 километров, и, когда пришлось удерживать его, оказалось, что гарнизон крепости сделать это не в состоянии.

В апреле 1944 г. стали поступать сведения, что высадка союзников произойдёт, возможно, в Нормандии. Однако эти данные показались неубедительными, и участок обороны на побережье Ла-Манша по-прежнему считался главным направлением. Перебрасывать войска отсюда в Нормандию запрещалось. Правда, Гитлер, опасавшийся за Нормандию, приказал разместить 91-ю посадочно-десантную дивизию и парашютный полк в районе, наиболее удобном для приземления парашютистов и планёрных войск. Впрочем, эти дивизия и полк использовались как обычные пехотные формирования.

Воздушная обстановка на Западном фронте

Возрастающая мощь дневных и ночных воздушных налётов показала, что военно-воздушные силы приобретают все большее значение. Главными объектами бомбардировок были железные дороги Франции и Бельгии, а также сооружения самих ВВС. Передвижение войск по железным дорогам все более осложнялось, и, наконец, подкрепления на побережье пришлось отправлять почти исключительно по шоссейным дорогам. Впрочем, движение по шоссейным дорогам тоже затруднялось и крайне замедлялось в связи с методическим уничтожением мостов через Сену и Луару. Тем временем аэродромы наших ВВС были перемещены с побережья в район Парижа. Налёты противника происходили на такой обширной территории, что изучение районов, подвергшихся нападению, или ничего не давало, или давало очень немного для определения пунктов возможной высадки.

Редкие разведывательные полёты над южной и юго-восточной Англией почти ничего не давали нам. Немецкое командование не имело ни малейшего представления, в каком районе между Ла-Маншем и Нормандией следует ожидать наступления. Не имея точных данных, мы должны были готовиться к отражению десанта в любом пункте побережья, растянувшегося на много сот километров. Противник же мог наступать где угодно на сравнительно узком участке фронта, сосредоточив там наиболее подготовленные и прекрасно снаряжённые войска, а также мощную военную технику. Понимая это, немецкое командование не раз объявляло тревогу, особенно в те ночи, когда погода благоприятствовала десантным операциям.

Стратегия Гитлера в Западной Европе

С 1942 г. стратегия Гитлера в Западной Европе целиком основывалась на твёрдой уверенности, что бои на Восточном фронте протянутся ещё долго и что результаты их всё сильнее будут сказываться на Западе. В то время в наших руках ещё была значительная русская территория и независимо от неблагоприятного развития событий до непосредственной угрозы собственно Германии было ещё далеко.

На Западе же успешное массовое вторжение противника очень скоро могло привести к потере Рура, так как расстояние от Ла-Манша до этого важного промышленного района слишком невелико. Следовательно, территориальные потери на Западе таили в себе большую опасность, чем на Востоке, поэтому Гитлер считал, что противника нужно разбить и сбросить обратно в море ещё при его высадке. Отсюда — строительство «Атлантического вала». В 1944 г. из-за тяжёлых потерь в России немецкое командование не имело на Западе достаточного количества подвижных соединений для ведения манёвренной войны, поэтому пришлось принять план Гитлера о переходе к жёсткой позиционной обороне. Это роковое решение, если вообще можно назвать такой подход к проблеме решением, сделало наше поражение на Западе неотвратимым.

Сведения о противнике

К весне 1944 г. мы узнали, что на Британских островах сосредоточено около 75 дивизий союзников. По нашим подсчётам, к вторжению было готово 65 дивизий, включая шесть воздушнодесантных. Предполагалось, что 20-25 из них — американские, а 40-45 — английские.

В апреле 1944 г. на побережье Англии усилились учения союзников по высадке морского десанта, проводимые с участием воздушнодесантных войск. В марте в Англию из района Средиземного моря стали перебрасываться первоклассные соединения, в том числе 1-я и 9-я американские пехотные дивизии, 51-я шотландская, 1-я воздушно-десантная, 1-я и 7-я танковые дивизии англичан, а также особая американская инженерно-штурмовая бригада.

Было подсчитано, что кораблей, находившихся в английских гаванях, достаточно для перевозки через пролив за один рейс около 20 дивизий.

Кроме того, имелись сведения, что в США находится ещё 45 готовых к боевым действиям дивизий. Сразу же после захвата плацдарма они могли погрузиться на корабли и прибыть прямо в район вторжения.

Авиация противника была сильнее нашей, как мы полагали, раз в 50. А военно-морской флот Германии практически уже не существовал. Этим огромным силам противника, имевшим возможность нанести удар в любом пункте французского побережья, Рундштедт мог противопоставить малочисленные сухопутные войска, лишённые поддержки с воздуха.

Группировка немецких войск в Нормандии на 5 июля 1944 года

Наиболее опасный участок побережья Нормандии обороняли три дивизии, располагавшиеся с запада на восток в следующем порядке: 716-я, 352-я и 709-я дивизии. Они обороняли побережье протяжённостью свыше 40 километров. 709-я дивизия отвечала также за оборону Шербура. В северо-западной части Нормандии находился один полк 243-й пехотной дивизии, а у основания полуострова Котантен, на случай выброски воздушного десанта, — остальные два полка этой дивизии вместе с 91-й воздушнодесантной дивизией. Западное побережье полуострова, отличавшееся неудобной береговой линией и очень высокими приливами, считалось безопасным и оборонялось 30-й подвижной бригадой, которая состояла главным образом из самокатчиков. По просьбе главнокомандующего войсками Западного фронта командующий оккупационными войсками во Франции отправил в Нормандию 1057-й гарнизонный полк. Эта часть была плохо снаряжена и имела мало тяжёлого вооружения.

Единственным оперативным резервом у командующего группой армий «Б» Роммеля была 21-я танковая дивизия, дислоцированная на восточном берегу р. Орн. Основные силы дивизии сосредоточились в районе г. Кан, хотя в целях безопасности несколько подразделений моторизованной пехоты выдвинулось ближе к побережью.

Погода, приливы и отливы

Само собой разумеется, что как нас, так и военно-морские силы постоянно интересовало состояние погоды на побережье, а также уровень приливов и отливов. Если на рассвете в каком-либо пункте побережья погода казалась благоприятной для высадки десанта, то в располагавшихся там частях объявлялась тревога. Число таких утренних тревог, проведённых на различных участках фронта, вскоре достигло астрономической цифры. Личный состав, занятый учениями и строительством оборонительных сооружений, страдал от чрезмерного напряжения.

В ночь с 4 на 5 июня погода, на наш взгляд, не благоприятствовала высадке десанта. Это мнение разделяли эксперты военно-морского флота. Поэтому командующий 7-й армией генерал-полковник Дольман, умерший во время боев в Нормандии от разрыва сердца, разрешил временно отменить положение боевой готовности и на 5 июня вызвал своих старших офицеров в Ренн для штабных учений.

5 июня сила ветра над восточной Нормандией составляла пять баллов при направлении ост-зюйд-ост. Волнение на море достигало четырёх — пяти баллов. Немецкие суда, которые попытались выйти в море для установки минных заграждений, вернулись обратно в гавань, так как штормовая волна грозила опрокинуть тяжело гружённые корабли. Приближалось полнолуние, и ночь была светлая.

Хотя отлив в восточной части Нормандии приходился на 5-6 часов утра 6 июня, скорой высадки морского десанта на этом участке побережья не ожидалось.

Начало вторжения

Около четверти десятого, когда я ужинал в нашей офицерской столовой в Сен-Жермене, за мной прибежал начальник разведки. Он был чрезвычайно взволнован: его подчинённые только что расшифровали английскую радиограмму. Обычно союзники связывались со своими многочисленными агентами во Франции по радио, и нередко нашим специалистам удавалось расшифровывать эти, на первый взгляд безобидные, передачи.

На этот раз радиограмма была необычной. В ней предлагалось мобилизовать все французское Движение сопротивления к предстоящей ночи. Вывод мог быть только один: скоро начнётся вторжение.

Само собой разумеется, мы отдали необходимые распоряжения, которые тотчас же вступили в силу. О случившемся сообщили Рундштедту и его начальнику штаба, а также в штаб Роммеля. Самого Роммеля ожидали не раньше следующего полудня, так как он возвращался из Оберзальцберга, где имел встречу с Гитлером. Был разослан приказ об общей боевой готовности, но со многими старшими офицерами связаться не удалось, так как они находились на обратном пути из Ренна в свои части. О расшифрованной радиограмме и принятых в связи с этим мерах донесли в ОКВ.

Всё это было сделано довольно быстро. А потом на некоторый срок развитие событий приостановилось. Минула полночь, пробил час, но в Сен-Жермен никаких новых сведений не поступало. Около 2 часов, когда мы уже были склонны считать, что очередная тревога оказалась ложной, вдруг раздался телефонный звонок из штаба группы армий «Б». Нам сообщили о выброске вскоре после полуночи парашютного десанта в Нормандии.

Парашютистов поддерживали планёрные части. Вскоре выяснилось, что крупные десанты были выброшены в трёх местах: два — на полуострове Котантен, северо-западнее и западнее г. Карантан, а третий — восточнее р. Орн. Штаб группы армий «Б» доносил о принятых им контрмерах и о начале тяжёлых боев. Ничего не подозревавший командир нашей 91-й посадочно-десантной дивизии на пути из Ренна попал в один из районов выброски и тотчас же был убит, но об этом в группе армий «Б» ещё не знали. В течение ночи удалось установить наименования передовых соединений противника: 82-я и 101-я американские и 6-я английская воздушнодесантные дивизии.

Ответные действия Рундштедта

На данном этапе было совершенно невозможно определить, намерены ли союзники нанести удар где-нибудь ещё, но стало ясно, что они должны немедленно поддержать воздушнодесантные дивизии морским десантом, — иначе их лучшим парашютным и планёрным войскам грозила неминуемая гибель.

Итак, на рассвете нам следовало ожидать высадки морского десанта. Судя по районам выброски воздушных десантов, морской десант должен был высадиться, вероятно, между рекой Орн и городом Сен-Вас-ла-Хуг.

Пока нам было неясно, наносили ли воздушнодесантные дивизии главный удар или же их действия только предшествовали более сильному удару морского десанта, которому ещё предстояло высадиться. Рундштедт придерживался мнения, что если союзникам удастся захватить плацдарм, то они, безусловно, используют его в качестве исходного района для нанесения главного удара. Поэтому было очень важно как можно скорее разгромить вторгшиеся войска.

На Западе находились две танковые дивизии, подчинявшиеся не главнокомандующему войсками Западного фронта, а непосредственно ОКВ, резервом которого они и являлись. На западе Франции стояла 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд», а юго-западнее Парижа — грозная учебная танковая дивизия [35]. Не дожидаясь согласия ОКВ, Рундштедт приказал этим дивизиям отправиться в распоряжение командующего группой армий «Б». Кроме того, для руководства танковым сражением, в результате которого предполагалось сбросить в море английские и американские войска вскоре после их высадки, он сформировал штаб танковой группы «Запад» во главе с генералом фон Швеппенбургом.

На деле объединить все наши танковые части в единый бронированный кулак так и не удалось. Дивизии задержались в пути главным образом из-за бомбардировок, а когда они, наконец, прибыли на поле битвы, их пришлось посылать в бой мелкими подразделениями. Провал плана Рундштедта в значительной степени определило вмешательство ОКБ.

Первые часы боев

В шестом часу утра 6 июня Рундштедт получил два важных сообщения. Первое поступило из штаба группы армий «Б». В нём говорилось, что под прикрытием авиации и при мощной артиллерийской поддержке союзники высаживаются между устьями рек Орн и Вир и дальше к северу, у основания полуострова Котантен. Второе пришло из ОКБ. В крепких выражениях Рундштедта отчитывали за его приказ двум танковым дивизиям, которые нельзя было трогать без предварительного согласия ОКБ. «Пока трудно с уверенностью сказать, „где высадятся главные силы, и, кроме того, Гитлер ещё не принял никакого решения“. Несмотря на уверения Рундштедта, что высадка идёт полным ходом, ОКБ оставался непреклонным. Переброска двух танковых дивизий была приостановлена.

Все утро и первую половину дня я, начальник штаба генерал Блюментрит и сам Рундштедт много раз звонили в ОКВ, чтобы узнать, как Гитлер решил поступить с двумя этими дивизиями. Очевидно, он спал и никто не посмел разбудить его. И лишь на своём обычном совещании между тремя и четырьмя часами дня Гитлер решил ввести дивизии в бой. Они немедленно возобновили движение.

Но удобный момент был уже потерян. До 11 часов утра над Нормандией стоял лёгкий туман. Он мог бы до некоторой степени обезопасить танковые дивизии от воздушных налётов и обеспечить им быстрое передвижение. А теперь туман рассеялся, и весь район, через который дивизиям предстояло совершить марш, усиленно патрулировался авиацией противника. Из-за этой воздушной завесы, накрывшей огромный район от Нормандии до Парижа, движение по дорогам было немыслимо.

К полудню 6 июня стало ясно, что противник, использовав своё преимущество в технике, сумел высадить небольшое количество войск севернее г. Кан, в районе г. Байе и, по-видимому, неподалёку от эстуария р. Вир. Наши подводные препятствия заставили противника производить десантирование во время отлива. Атаки предпринимались и дальше на север, в районе Сент-Мэр-Эглиза, но прочно закрепиться там войскам противника ещё не удалось.

Борьба с воздушным десантом, высадившимся на полуострове Котантен, казалось, протекала в нашу пользу: особенно сильные удары части нашего резерва наносили по 82-й американской воздушнодесантной дивизии, оказавшейся в довольно затруднительном положении. Большие потери с обеих сторон свидетельствовали о горячих схватках. Позднее обнаружилось, что сильный ветер отнёс многих парашютистов 82-й воздушнодесантной дивизии дальше в глубь полуострова, чем намечалось, и они оказались отрезанными от своих главных сил, приземлившихся на восточном побережье.

В районе восточнее р. Орн, где десантировалась 6-я английская воздушнодесантная дивизия, было сравнительно тихо, и подвижному резерву Роммеля — 21-й танковой дивизии — следовало бы немедленно атаковать англичан. Но она ждала приказа. В конце концов утром дивизия сдвинулась с места. Однако командующий 7-й армией решил тогда использовать дивизию для ликвидации плацдарма противника севернее г. Кан и для деблокирования наших укреплённых опорных пунктов в этом районе, а не для наступательных действий против 6-й английской воздушнодесантной дивизии. Началось форсирование р. Орн, связанное, конечно, с потерей времени. К концу дня 21-я танковая дивизия повела наступление на плацдарм, и её передовой отряд вышел к морю. Несколько наших опорных пунктов было деблокировано. Но неожиданно свежие английские воздушнодесантные части приземлились в ближайшем тылу 21-й дивизии, которая вынуждена была переменить фронт и отступить. Не следует осуждать за это командира дивизии, ибо он находился непосредственно на поле боя и ему не оставалось ничего иного, как действовать на свой страх и риск. Первый день вторжения закончился так. Противник захватил плацдармы, на которые непрерывным потоком устремились подкрепления. Фактически наша береговая оборона была взломана. Армада кораблей стояла в море, и бесконечная вереница быстроходных десантных судов доставляла оттуда на берег людей, танки, орудия и боеприпасы. Артиллерийский обстрел и воздушные бомбардировки прижали наших людей к земле, и они с трудом разбирались в происходящем.

Исход сражения против двух американских воздушно-десантных дивизий пока не определился. Ведя тяжёлые бои, эти дивизии продвигались к северу от р. Вир в тыл немецких частей, занимавших оборону вдоль берега. Если бы американцам удалось пробиться к побережью, то операция в этом районе тоже увенчалась бы успехом и они смогли бы получить подкрепление.

Вторжение произошло

ОКБ несколько раз настоятельно требовал сбросить армии вторжения обратно в море, но умалчивал о том, кому следовало заняться этим делом. Огонь корабельной артиллерии противника сметал все, а дальность её действия оказалась намного выше ожидаемой. Господство союзников в воздухе срывало передвижение по дорогам, и через несколько дней на наших путях подвоза к Нормандии и внутри неё возник хаос. Вскоре стало очень трудно снабжать наши войска, завязавшие тяжёлые бои. Интенсивные налёты на мосты через нижнюю Сену и на железнодорожную сеть вокруг Парижа делали невозможным снабжение и перемещения войск через столицу и сильно затрудняли переброску их через реку.

В течение нескольких следующих дней союзники в упорных боях шаг за шагом расширяли свои плацдармы. Плацдармы между реками Орн и Вир соединились, и теперь все побережье в этом районе находилось в руках противника. Американцам в районе Карантана и на северо-западе тоже сопутствовал успех. К тому времени мы установили наименования двух групп армий противника, участвовавших в битве, — на восточном фланге действовала 21-я английская, а на западном — 12-я американская. Контратаки танков, на которых так настаивал QKB, ни к чему не приводили. Они или захлёбывались в самом начале или вообще не начинались, так как предназначенные для контратаки силы то и дело приходилось направлять в другие места для решения более важных задач.

В такой обстановке прошло три — четыре дня. Теперь уже не оставалось никаких сомнений, что крупная высадка, которая должна была решить исход войны, удалась. У нас был единственный выход — попытаться блокировать войска союзников внутри Нормандии и таким образом не допустить их прорыва в центр Франции, где они смогли бы действовать на обширной территории. Главной целью наступления противника был, конечно, Париж, ибо, как доказала история, кто владеет Парижем, тот владеет всей Францией.

В этой статье невозможно детально описать весь ход боев за Нормандию. Достаточно сказать, что скоро нам стал ясен оперативный план противника. Он заключался в следующем: начав наступление из района Карантана, отрезать полуостров Котантен и овладеть крепостью Шербур.

Так как успех этой операции становился всё более очевидным, Рундштедт и Роммель пришли к заключению, что пора самому Гитлеру решать, как поступать дальше и как вести битву на Западе, то есть в чём должен заключаться наш оперативный план. Фельдмаршалы понимали, что изменить сложившуюся обстановку местными мероприятиями невозможно. Оставалось одно — блокировать Нормандию по наиболее удобной линии, отступив для этого далеко в тыл от теперешнего переднего края. Вдоль этой линии нужно было вновь построить сильную оборонительную полосу, которая позволила бы нам вывести из боев наши подвижные резервы и использовать их по назначению. Настоятельные требования фельдмаршалов о встрече с Гитлером были удовлетворены.

Совещание в Марживале

В обстановке строгой секретности Гитлер прибыл на свой старый командный пункт в Марживале, между городами Суассон и Лаон. Командный пункт представлял собой хорошо укрытое от постороннего взгляда сооружение. Здесь верховный главнокомандующий встретился с Рундштедтом и Роммелем и их начальниками штабов. Их первые доклады произвели на Гитлера сильное впечатление, и он, по настоянию фельдмаршалов, обещал немедленно издать директивы, касающиеся следующего этапа кампании. Но когда разговор коснулся последствий успешной высадки союзников, настроение Гитлера изменилось. Роммель особенно энергично требовал, чтобы из военного положения на Западе сделали политические выводы. Гитлер обиделся, рассердился и предложил Роммелю заниматься военными, а отнюдь не политическими проблемами. Суть замечаний Гитлера заключалась, видимо, в том, что никто и никогда не захочет заключить с ним мир.

Во время совещания было получено сообщение о новой серьёзной угрозе, назревавшей южнее Шербура. Американские танки прорвались с карантанского плацдарма в северо-западном направлении, совершили глубокий обходный манёвр и теперь угрожали крепости с тыла. Гитлер объявил, что на следующее утро намерен лично посетить этот участок фронта.

Но он не сделал этого. В конце того же дня «Фау-1», выпущенный на Лондон, сбился с курса, покружил в воздухе и взорвался недалеко от командного пункта Гитлера. Все органы безопасности срочно занялись расследованием причин происшествия. Сам Гитлер в сопровождении мощного эскорта истребителей тотчас же вылетел обратно в Берхтесгаден.

Результатом совещания были новые инструкции, которые просто-напросто повторяли старые. Шербур и каждую пядь Нормандской земли предлагалось отстаивать до последнего солдата, до последнего патрона. Это было невыполнимо. Оборонительная позиция крепости Шербур достигала такой ширины, что остатки 709-й дивизии и оттеснённые туда части 77-й дивизии не смогли удержать её. 26 июня Шербур пал. Окончилась первая фаза битвы за Нормандию.

Изменения в немецком командовании

В конце июня Роммель послал Гитлеру ещё один мрачный доклад, одобренный Рундштедтом. То же самое сделал и генерал фон Швеппенбург, который вдобавок выразил своё мнение относительно бессмысленности перемалывания его танковых дивизий на канском плацдарме и потребовал пересмотра немецких оперативных планов. Два фельдмаршала настояли на новой встрече с Гитлером. Она состоялась в последних числах июня в Берхтесгадене.

К фельдмаршалам отнеслись с заметным холодком и несколько часов заставили их ждать. Наконец, приняв их, Гитлер прочитал им длиннейший монолог относительно результатов, ожидаемых от нового «чудодейственного оружия». Фельдмаршалы уехали в скверном настроении. Прибыв в свой штаб, Рундштедт позвонил по телефону Кейтелю и сказал, что чувствует себя слишком старым и считает необходимым для продолжения военных действий подобрать человека помоложе. Когда Кейтель спросил, что же, по его мнению, следует делать, Рундштедт громко и чётко ответил: «Кончать войну, глупцы!»

Как Рундштедт предвидел и желал, его освободили от командования. Генерал Швеппенбург тоже был смещён. 3 июля в Сен-Жермен прибыл фельдмаршал, фон Клюге, который перед этим провёл неделю в Берхтесгадене, слушая внушения Гитлера. Если принять во внимание наставления, преподанные ему в ОКБ, то неудивительно, что, по его мнению, Рундштедт и Роммель настроены слишком пессимистично и что, следуя планам Гитлера, можно продолжать борьбу и выиграть сражение.

Но вскоре фон Клюге понял истинное положение вещей. Часто бывая на фронте, новый главнокомандующий войсками Западного фронта увидел резкий контраст между плохим снаряжением немецких войск и прекрасным оснащением противника. Воочию убедился он и*1 в гибельных последствиях превосходства союзников в воздухе. Через несколько дней ему пришлось признать, что Роммель и Рундштедт были правы в своей оценке обстановки.

Тем временем бои в Нормандии продолжались с неослабевающим ожесточением. Стремясь создать прямую линию фронта, которая пересекла бы Нормандию с севера на юг, союзники каждый день добивались новых успехов.

15 июля Роммель представил Клюге очередной мрачный отчёт об обстановке. В ответ Клюге согласился посоветоваться со всеми старшими командирами на фронте, чтобы выяснить их мнение.

Сам Роммель ежедневно бывал на фронте. 17 июля на обратном пути в штаб его автомобиль был обстрелян с истребителя. Шофёр погиб, а сам фельдмаршал в бессознательном состоянии был доставлен в госпиталь близ Парижа. Он получил тяжёлое ранение в голову. Итак, на критическом этапе кампании группа армий «Б» осталась без командующего.

Гитлер решил проблему преемника Роммеля самым курьёзным образом. Он приказал Клюге в дополнение к обязанностям главнокомандующего войсками Западного фронта принять командование группой армий «Б». И вот Клюге перебрался в штаб Роммеля в Ла-Рош-Гюйон, а штаб главнокомандующего получил распоряжение принимать решения без предварительного согласования с Клюге. Все это привело к невероятной путанице, ибо взгляды Клюге как командующего группой армий «Б» часто противоречили взглядам, которые он должен был разделять как главнокомандующий войсками Западного фронта. Система высшего командования немецкими вооружёнными силами вообще была странной, а данная структура командования на Западном фронте явилась одним из самых поразительных курьёзов.

Последствия событий 20 июля

Покушение на Гитлера не отразилось на битве в Нормандии, и потому я очень кратко остановлюсь на этом событии. Фельдмаршал фон Клюге некоторое время колебался, не зная, верить ли сообщениям из ОКБ, находившегося в Восточной Пруссии, что Гитлер жив, или же основываться на сведениях из Берлина, что фюрер убит. Наконец, он лично поговорил с одним из генералов в ОКВ и тот убедил его, что Гитлер жив. А в это время военный губернатор Франции генерал Генрих фон Штюльпнагель выполнил приказы заговорщиков и арестовал видных представителей СС и гестапо в Париже. Как только Клюге узнал, что покушение не удалось, он приказал Штюльпнагелю освободить арестованных и предложил губернатору скрыться. Вместо этого Штюльпнагель попытался пустить себе пулю в лоб, но самоубийство не удалось, и генерал только лишился глаза. Находясь в полубессознательном состоянии, он повторял имя Роммеля, и это, кажется, навело гестапо на мысль о причастности Роммеля к заговору. Позднее Штюльпнагель был казнён, а Роммеля, как известно, принудили принять яд. Но, повторяю, все это никак не повлияло на ход сражения в Нормандии.

Силы союзников в Нормандии

В течение июня у нас создалось ясное представление о силах союзников в Нормандии. На правом фланге нашим войскам противостояла 2-я английская армия в составе четырёх корпусов, насчитывавших около восьми — девяти пехотных дивизий, одну воздушнодесантную, две или три бронетанковые дивизии, а также пять или шесть бронетанковых бригад. На нашем левом фланге действовала 1-я американская армия, также состоявшая из четырёх корпусов и объединявшая около девяти пехотных дивизий, две воздушнодесантные и две бронетанковые дивизии и несколько бронетанковых бригад

Мы знали имена генерала Эйзенхауэра и фельдмаршала Монтгомери, но, начиная с июля, к нам чаще и чаще стали доходить слухи о генерале Паттоне. Он, видимо, командовал новой армией, — как позднее выяснилось, 3-й американской армией. О нём говорили, как о блестящем руководителе бронетанковых войск и как о поразительно смелом человеке. Мы прозвали его «американским Гудерианом».

До середины июля главное направление наступления противника было в районе Кан, а затем оно переместилось, очевидно, в район Сен-Ло Имелись данные, что американцы подготавливали там крупную операцию с целью прорыва нашей обороны.

Операция началась, и 27 июля американцы прорвали наш фронт западнее Сен-Ло. К западу от 1-й американской армии теперь действовала 3-я армия. Она успешно пробивалась по западному побережью Нормандии к Авраишу.

Незадолго до этого Клюге отправил Гитлеру безрадостный доклад Роммеля вместе со своими замечаниями. Клюге писал:

«Я прибыл сюда с твёрдым намерением выполнить Ваш приказ держаться любой ценой. Но когда понимаешь, что цена этого — медленное, но неизбежное уничтожение наших войск, в частности дивизии „Гитлерюгенд“, заслуживающей самой высокой похвалы, когда видишь, что приток пополнений и предметов снабжения почти каждого вида совершенно недостаточен, а наша артиллерия и боеприпасы совсем непригодны для такого сражения, какое приказано вести, и когда знаешь, что единственным оборонительным оружием остаётся боевой дух наших храбрых солдат, — тогда не можешь не испытывать тяжёлых сомнений в ближайшем будущем, ожидающем Западный фронт. Я должен доложить, что, несмотря на ежедневные потери территории, фронт до сии пор существует благодаря исключительной храбрости наших войск и твёрдой воле наших офицеров, особенно младших. И всё-таки приближается момент, когда даже наши отчаянные усилия не смогут предотвратить прорыв чрезвычайно растянутой линии фронта. Как только противник выйдет на открытую местность, наши недостаточно подвижные войска будут не в состоянии проводить организованные действия. В качестве главнокомандующего, несущего ответственность за этот фронт, я считаю своим долгом обратить Ваше внимание, мой фюрер, на последствия того, что может случиться.

На совещании командующих в районе южнее Кана я в заключение сказал: «Мы будем держаться, и, если вовремя не прибудет помощь, чтобы коренным образом улучшить наше положение, мы с честью сложим свои головы на поле боя».

К сожалению, этот ultima ratio [36] не предлагал никакого тактического, не говоря уж о стратегическом, решения проблемы на тот случай, если фронт, становясь все более хрупким, распадётся, наконец, на куски и противник устремится из Нормандии на широкие просторы Франции. 18 июля прорыв английских войск в район г. Кан был предотвращён только благодаря крайнему напряжению нервов и сил. Массированная атака танков пришлась на фронт 16-й полевой дивизии ВВС, на которую к тому же предварительно обрушили тысячи тонн авиабомб.

В такой обстановке 27 июля началось наступление американцев в районе Сен-Ло. Над Авраншем нависла непосредственная угроза. Вскоре он пал, а вместе с ним в руки противника перешёл невредимым мост в г. Понторсон. Дорога на Центральную Францию была открыта.

Немецкие потери

С начала вторжения по 25 июня мы потеряли 43 070 человек, из них 897 офицеров (в том числе шесть генералов и 63 командира полка).

Три недели спустя, то есть в середине июля, наши общие потери увеличились до 97 тысяч человек. К тому времени мы получили в качестве пополнений 60 тысяч человек и 17 новых танков взамен 225 уничтоженных.

К 7 августа потери группы армий «Б» составили 148 075 человек, в том числе 14 генералов и 201 командир полка.

14 августа потери достигли уже 158930 человек.

Фалезский котёл

В ОКБ, конечно, поняли, как опасен захват американцами Авранша. В штаб главнокомандующего войсками Западного фронта и командующего группой армий «Б» устремился поток срочных приказов. «Не дать противнику возможности выйти на оперативный простор. Каждый солдат должен стоять до конца».

Немного позднее поступила радиограмма:

Осуществить эту контратаку было невероятно трудно, но в ночь с 7 на 8 августа она, наконец, началась. После некоторого успеха на рассвете контратака провалилась из-за налётов авиации союзников. Впервые в истории наступающие части были остановлены одной лишь бомбардировкой с воздуха.

Авраншская брешь теперь неуклонно расширялась. Через неё на открытую местность между Сеной и Луарой дивизия за дивизией шли танки 3-й армии генерала Паттона. Их первой задачей было овладеть г. Ле-Ман, второй — отрезать ослабленным и рассеянным немецким войскам пути отступления на юг через Луару и окружить их в Бретани.

Левый фланг 7-й немецкой армии теперь висел в воздухе. Изменить ход событий с помощью небольшого количества пополнений не удалось. Овладев 10 августа Ле-Маном, 1-я американская армия обходила 7-ю немецкую армию с юга, в то время как 3-я американская армия по дуге окружала её с востока.

Но американский план окружения предусматривал более крупные масштабы, чем этот котёл. Основной удар американцы теперь наносили в направлении на Шартр, а мощный вспомогательный удар нацелили на центральные плёсы Сены южнее Парижа. Цель этой операции была ясна. Она состояла в том, чтобы перерезать немецкие коммуникации западнее Парижа и окружить 7-ю полевую и 5-ю танковую армии к югу от нижнего течения Сены.

Тяжёлые бои между 10 и 20 августа, стоившие нам огромных, уже невосполнимых потерь в живой силе и технике, привели к сужению кольца окружения вокруг 7-й немецкой армии. Во время этого сражения на левом фланге 2-й английской армии находилась 1-я канадская армия.

Так возник знаменитый Фалезский котёл. Благодаря своей большой мобильности 5-я танковая армия сумела выскочить из этого котла более или менее невредимой, но ей ещё угрожало окружение в районе Шартр — Дре.

Чтобы показать, какая неразбериха царила позади нашей линии фронта, приведу такой пример. Первым солдатом союзников, вступившим в Шартр, был один военный корреспондент на виллисе. Когда немцы взяли его в плен, он в самых неумеренных выражениях высказывал своё недовольство тем, что американские танки не прибыли в назначенный срок.

Конец фельдмаршала фон Клюге

Около середины августа фельдмаршал фон Клюге решил съездить в 7-ю армию, ещё не полностью окружённую в Фалезском котле. Возможно, на этот шаг его толкнуло чувство огромной ответственности, а может быть, он просто хотел пойти на крайнюю степень самопожертвования. Как бы то ни было, сопровождаемый единственным адъютантом и автомобильной рацией, он отправился на автомобиле в котёл, намереваясь побывать в штабах 7-й армии и танковой группы Эбербаха.

В течение всего дня штаб главнокомандующего напрасно пытался установить радиосвязь с Клюге. А в тот момент необходимо было принять решение по очень важному вопросу. Американцы вступили в Шартр. Следовало ли нам готовиться к обороне Парижа, или будет, наконец, предложен новый стратегический план? Сен Жермен, где располагался штаб главнокомандующего, теперь находился в опасной близости от поля боя, но высшие штабы не имели права перемешаться без предварительного согласия Гитлера. И так как ни 7-я армия, ни танковая группа не могли информировать нас о Клюге, мы были вынуждены доложить в ОКВ, что он пропал без вести.

Сейчас невозможно установить, что в действительности произошло с Клюге в те часы, когда он пропадал в Фалезском котле, ибо живых свидетелей не осталось. Позднее шли разговоры, что радиоразведка ОКВ перехватила радиограмму от Клюге к Паттону, в которой говорилось о возможности перемирия. Достоверно известно только, что автомобиль с рацией фельдмаршала был разбит авиабомбой, а сам он ночью пришёл пешком в штаб Эбербаха. Как только в ОКВ узнали, что фельдмаршал нашёлся, Гитлер отправил во Францию приказ, составленный в резких выражениях: «Теперь, когда фельдмаршал фон Клюге, наконец, появился, пусть он немедленно отправляется из Фалезского котла на командный пункт 5-й танковой армии и оттуда возобновляет руководство сражением». Приказ не застал Клюге на месте: он уже возвращался в свой штаб в Ла-Рош-Гюйон.

Этот странный инцидент знаменовал собой конец карьеры Клюге как главнокомандующего войсками Западного фронта. 16 августа он провёл в Сен-Жермене совещание с командирами частей ВВС и ВМС при участии начальника парижского гарнизона. Клюге запретил боевые действия в пределах города, а также приказал не разрушать такие жизненно необходимые сооружения, как водопровод, электросеть и газопровод. Было решено возможно быстрее эвакуировать из Парижа немецких женщин и раненых. Бои предлагалось вести лишь для удержания подступов к городу, в частности главных дорог. Чтобы быть уверенным в исполнении этих приказов, Клюге подчинил начальника парижского гарнизона непосредственно себе.

Знал ли он, что его судьба уже была решена? Было замечено, что после совещания он попрощался с каждым офицером и при этом был несколько задумчив. Затем фон Клюге вернулся в Ла-Рош-Гюйон. В ночь на 17 августа туда прибыл фельдмаршал Модель с приказом о замене Клюге на постах главнокомандующего войсками Западного фронта и командующего группой армий «Б». Он привёз Клюге коротенькое письмо от Гитлера, в котором фюрер писал, что Клюге переутомился за недели боев, а потому для «восстановления здоровья» на некоторое время переводится в резерв.

Клюге принял отставку совершенно спокойно. В ту ночь он написал Гитлеру ответ, умоляя его прекратить неравную борьбу на Западе. Рано утром 18 августа он попрощался со своими штабными офицерами и на автомобиле выехал в Германию. В г. Мец он приказал водителю остановиться, принял яд и был доставлен в местный госпиталь при смерти.

ОКБ приказал немедленно произвести вскрытие трупа. О результатах вскрытия в штаб главнокомандующего войсками Западного фронта, перебравшийся к тому времени в район Реймса, Йодль отправил следующую лаконичную радиограмму: «Установлено присутствие цианистого калия».

Форсирование нижней Сены и выход из Фалезского котла

Фельдмаршал Модель, который был знаком только с условиями Восточного фронта, не сразу осознал всю серьёзность положения на Западе и не терял надежды выправить дело. Но и он вскоре понял, как гибельно превосходство противника в воздухе, как велики разрушения в тыловых районах, как рискованно любое передвижение по основным дорогам в дневное время, как велико вообще значение вторжения.

Он решил во что бы то ни стало отвести все, какие только можно, войска за Сену, в последний раз попытавшись выскользнуть из ещё не окончательно закрытого Фалезского котла. Модель считал необходимым вывести из окружения хотя бы те части, у которых пока оставались шансы на спасение, если бы даже это стоило потери тяжёлого вооружения. В котле тогда находились остатки 13 дивизий, а также штабы 7-й армии, танковой группы Эбербаха и четырёх корпусов. В ночь с 21 на 22 августа каши войска при поддержке танков вырвались из котла, хотя артиллерия противника уже простреливала пути отхода. Первыми через Сену переправились части 7-й армии. Их отправили в северные районы на отдых и подготовку к новым боям. Почти весь участок фронта по р. Сена между Парижем и Руаном занимала теперь 5-я танковая армия.

Вторжение в Южную Францию

Пока шли тяжёлые бои внутри и за пределами Фалезского котла, в самый критический для немецкого командования момент, произошло давно ожидавшееся вторжение в Южную Францию.

Наша слабая воздушная разведка, базировавшаяся на Ривьере, с некоторого времени постоянно доносила, что в портах Туниса и Алжира сосредоточиваются корабли. 13 и 14 августа был замечен большой караван военных транспортов, направлявшийся на север. В полдень 14 августа караван прошёл западнее острова Корсика. Следовательно, 15 августа надо было ожидать появления судов у французского побережья Средиземного моря. Небезынтересно отметить, что во Франции ходили слухи о десанте союзников 15 августа — в «день Наполеона». Как мы предполагали, высадка произойдёт в долине р. Рона. Южное побережье Франции обороняла группа армий «Г». Утром 15 августа в штаб главнокомандующего войсками Западного фронта поступила радиограмма из группы армий «Г». Восточнее р. Рона, близ г. Драгиньяна, произошла высадка воздушных десантов, а морской десант атаковал нашу береговую оборону между городами Сен-Тропез, Сен-Рафаэль и Канн. Телефонограмма была принята не до конца, так как линию перерезали, и связь с группой армий «Г» удалось восстановить только к вечеру 15 августа. Правда, около полудня была установлена временная телефонная связь с 19-й армией, на участке которой произошло вторжение. Штаб этой армии сообщил нам, что он потерял связь с 67-м корпусом и что штаб этого корпуса в Драгиньяне, очевидно, захвачен парашютистами. После первоначальных неудач морской десант всё-таки высадился в заливах Сен-Тропез и Сен-Рафаэль под прикрытием мощного огня корабельной артиллерии и ожесточённой бомбардировки с воздуха. О силах вторжения пока было известно только то, что они состоят из американских войск» и войск «Свободной Франции» [37].

В распоряжении командующего группой армий «Г» генерал-полковника Бласковица в то время находился один-единственный подвижный резерв — прославленная 11-я танковая дивизия. При первых признаках угрозы вторжения эта дивизия передислоцировалась из долины р. Гаронна в полосу обороны 19-й армии — в район г. Ним. Так как все мосты через Рону были уничтожены бомбардировкой, марш оказался не из лёгких. Теперь дивизия, находясь на восточном берегу реки, обеспечивала фланг группы армий «Г» от обходного движения противника через горы.

Наша связь со штабом Бласковица оставляла желать лучшего, но через два дня мы всё же узнали, что одна группировка вторгшихся войск поворачивает на запад по направлению к Тулону, а другая пытается пробиться через горы на север, в направлении, параллельном линии р. Рона.

Прежде всего Гитлер поторопился отдать приказ об отправке дополнительных подкреплений в так называемые крепости Тулон и Марсель. В действительности для проведения операций нам требовался максимум гибкости, но фюрер по-прежнему был ослеплён идеей жёсткой обороны.

Положение 19-й армии было совершенно безнадёжным. Имея в своём составе семь дивизий, сведённых в три корпуса, один из которых был полностью разгромлен, она должна была оборонять все средиземноморское побережье Франции. Ещё слабее 19-й армии была армия, оборонявшая побережье Бискайского залива. В связи с полной бесперспективностью обороны Южной Франции штаб главнокомандующего войсками Западного фронта не раз пытался уговорить ОКВ дать указание об эвакуации оттуда немецких войск. Планы противника были вполне ясны. Двигаясь вверх по долине р. Рона, он намеревался отрезать и окружить нашу 19-ю армию, а другие крупные соединения направить на овладение крепостями Тулон и Марсель. И действительно, наши войска вскоре вынуждены были оставить эти города. Действия противника облегчались тем, что в тылу у него оказались высоты, господствующие над крепостями.

17 августа Гитлер, наконец, согласился на частичную эвакуацию немецких войск из Южной Франции. Однако и теперь он ограничился полумерами, приказав группе армий «Г» занять промежуточные позиции между Марселем и р. Луара и соединиться с группой армий «Б». Этот приказ был абсолютно невыполним, так как колонны союзников, устремившиеся на север, уже прошли за предполагаемую линию обороны. Благодаря настойчивости штаба главнокомандующего войсками Западного фронта Гитлер в конце концов согласился изменить приказ. Группе армий «Б» теперь предлагалось обороняться на линии, идущей от плато Лангр к швейцарской границе. Крепости же на побережье Бискайского залива эвакуации не подлежали. Напротив, их гарнизоны предполагалось усилить. Итак, войска группы армий «Г» пешком без продовольствия двинулись по направлению к г. Дижон и р. Луара. Примечательно, что группа армий успешно справилась с этим многокилометровым переходом.

Манёвр союзников с целью окружения наших войск на юге Франции угрожал всей системе немецкой обороны в Западной Европе, так как казалось вполне вероятным, что во время отступления вверх по долине р. Рона группа армий «Г» будет отрезана, а это в свою очередь оголит левый фланг группы армий «Б». Даже до сегодняшнего дня кажется чудом, что, несмотря на мощные атаки противника, 19-я армия сумела совершить марш вдоль всей р. Рона.

Наконец, 1 сентября командующий группой армий «Г» доложил из Дижона по телефону главнокомандующему войсками Западного фронта, находившемуся теперь в Арлоне (в Арденнах), что отход войск завершён.

Описывая операции группы армий «Г», забегу вперёд и скажу о событиях на фронте группы армий «Б». Там 25 августа 7-я армия с большими трудностями завершила, наконец, отход на правый берег нижнего течения Сены и проследовала дальше на север. Северный берег Сены от Парижа до Руана заняла 5-я танковая армия.

Падение Парижа

Американские бронетанковые части, за которыми следовали французские танки, через Рамбуйе продвинулись на северо-восток, прорвали немецкую оборону южнее Парижа и, выйдя к Сене, 24 августа вступили в город. К югу от Парижа, в районе среднего течения Сены, находился штаб 1-й немецкой армии, передислоцировавшейся сюда с побережья Бискайского залива. Ему подчинили находившиеся в этом районе войска и поручили заткнуть брешь между Парижем и р. Луара. Сделать это не удалось. Вскоре американские бронетанковые дивизии захватили плацдармы на правом берегу Сены и повели наступление на восток и северо-восток, по-видимому, стремясь выйти к р. Марна и г. Реймс.

Фельдмаршал Модель приказал 5-й танковой армии отступить на северный берег нижнего течения Сены и занять там оборону. С огромным напряжением сил, едва ли не вопреки логике вещей, потеряв в результате непрерывных воздушных налётов огромное количество снаряжения, немецкие войска закончили форсирование реки. Последней переправилась через Сену в районе Руана 116-я танковая дивизия. Оба берега реки представляли собой ужасное зрелище. Сотни изуродованных автомашин и сгоревших танков отмечали путь немецких войск. Введя в бой все наличные части, в том числе и зенитные, мы смогли создать, однако, только неглубокую полосу обороны вдоль северного берега Сены.

В 5-й танковой армии осталось всего-навсего 80-100 танков. Против неё противник бросил много дивизий, которые регулярно пополнялись живой силой и техникой.

В воздухе безраздельно господствовала авиация противника.

Восточнее Ла-Рош-Гюйона американцы уже захватили небольшой плацдарм на правом берегу Сены и последовательно расширяли его, что в связи с падением Парижа грозило неизбежным крахом всей системе обороны по этой реке. Чтобы не попасть в мешок, самому Моделю с его штабом пришлось быстро выбираться из Ла-Рош-Гюйона.

А Париж был потерян навсегда. Гитлер мог, сколько ему заблагорассудится, издавать приказы о контратаке и возвращении города — контратаковать было нечем. Под конец фюрер даже отдал приказ о разрушении Парижа путём бомбардировок с воздуха и обстрела из крупнокалиберных мортир. Этот приказ не был выполнен, как и инструкция о взрыве мостов в центре Парижа. Благоразумие начальника штаба группы армий «Б» генерал-лейтенанта Шпейделя позволило многие подобные приказы оставить на бумаге [38].

Новая обстановка на Западе

15-я армия под командованием генерала фон Цангена, занимавшая оборону на побережье Ла-Манша фронтом к морю, была единственной немецкой армией, не участвовавшей в боях. Но теперь противник грозил выйти ей в тыл и по частям выкурить её из укреплений.

Зато 7-я армия подверглась полному разгрому. Из её остатков с трудом удалось создать несколько боевых групп. 5-я танковая армия вела бои на обоих берегах р Уаза. Своими подвижными боевыми группами она пыталась как можно дольше задержать переправу противника через Сену, а позднее через Марну и Уазу. До тех пор, пока эти боевые группы не были разбиты наголову, они сражались самоотверженно и обеспечили соединениям 15-й армии возможность одному за другим отойти вдоль побережья на север.

Крайне неблагоприятная обстановка сложилась восточнее Парижа. Американские бронетанковые части и соединения легко прорывали оборону ослабленных войск нашей 1-й армии. Опасные бреши возникли сначала в районе Реймса, а затем Шалона-на-Марне. Достаточно было бы американцам направить мощные бронетанковые силы в южном направлении через плато Лангр, как войска группы «армий „Г“, отступавшие вверх по долине р. Рона, были бы наверняка уничтожены. Странно, что противник этого не сделал.

Отсутствие заблаговременно подготовленных позиций

Читатель, следящий за моим рассказом, видимо, недоумевает, почему у нас не было заранее подготовленных оборонительных позиций, на которые могла бы отойти армия. Немецкие войска находились во Франции, Бельгии и Голландии четыре года, а каждый здравомыслящий командир обязан предвидеть возможность поражения и подготовить для отхода запасную линию обороны в тылу.

Дело в том, что, по мнению Гитлера, такая предусмотрительность являлась величайшим грехом. Никто не смел даже и подумать о возможности отхода, а меры предосторожности вроде создания в тылу линии обороны, как представлялось фюреру, порождали именно такие мысли.

Правда, под величайшим секретом теоретически исследовалась возможность создания рубежа обороны от устья р. Сомма по р. Марна и р. Сона до швейцарской границы в районе г. Понтарлье. Но этот рубеж так и не был подготовлен, а теперь для создания н занятия его не хватало войск. Во всяком случае сейчас занимать этот теоретический рубеж было бы слишком поздно, ибо противник уже форсировал Марну.

Долгожданная директива

На Западном фронте сложилась такая обстановка, что Модель давно перестал сколько-нибудь реально выполнять функции главнокомандующего. Чтобы не попасть в плен, ему вместе со штабом группы армий «Б» приходилось почти ежедневно менять своё местонахождение. Практически он лишился возможности влиять на решения, принимаемые командующим и штабом группы армий «Г», которые с 1 сентября находились в районе Дижона»

Доклады, отправляемые Гитлеру, и требования, адресованные ОКБ, Модель составлял, основываясь на боевых действиях группы армий «Б». Эти доклады становились всё более и более решительными. Модель не подыскивал выражений и обращался к Гитлеру с такими словами, которые вряд ли позволил бы себе кто-либо другой из командующих.

Во второй половине августа он по телетайпу отправил Гитлеру сообщение о том, что удержать позиции невозможно. Из-за тяжёлых потерь, понесённых недавно 5-й танковой армией в районе г. Монс, Модель видел только один путь восстановления линии фронта и реорганизации этой армии — отступить на позиции «Западного вала», довоенного оборонительного рубежа, известного за границей под названием «линии Зигфрида». Читатель, должно быть, помнит, что прежде даже упоминание о «Западном вале» строжайше запрещалось.

До сих пор никто не осмеливался делать Гитлеру такие предложения, но телеграмма Моделя нарушила табу. И Гитлер отдал распоряжение: армиям Западного фронта с боями отойти в район, непосредственно примыкающий к «Западному валу», и на так называемую «Западную позицию» по границе с Эльзасом и Лотарингией, чтобы организовать там стойкую оборону. Благодаря такому манёвру закрылась бы брешь между левым флангом 1-й немецкой армии и соединениями группы армий «Г», все ещё отходившими в северном направлении. Неясным оставалось только одно: как сможет 15-я армия восстановить контакт с остальными войсками фронта.

Остатки 5-й танковой и 7-й полевой армий противник уже оттеснил на восток за р. Маас. 1-я армия откатилась в Люксембург и на линию р. Мозель. 3 сентября пал Брюссель, 4 сентября английские войска вступили в Антверпен, хотя им и не удалось полностью овладеть городом и очистить подступы к гавани. Вот почему, несмотря на отрезанные противником пути отхода через г. Лир, 15-я армия смогла ускользнуть через устье р. Шельда и острова, заняв новую оборону за каналом Альберта и р. Маас.

Только что созданная 1-я парашютнодесантная армия под командованием генерал-полковника Штудента по приказу Гитлера спешно заняла оборону вдоль канала Альберта, чтобы не допустить противника хотя бы в Голландию, которая играла жизненно важную экономическую роль в военных усилиях Германии.

Возвращение Рундштедта

В процессе длительного и тяжёлого отступления фронт немецких войск стал раздроблённым и неустойчивым, а их моральное состояние было подорвано. Войскам необходим был сильный и уверенный кормчий. Требовалось в кратчайший срок восстановить единый фронт, который ныне включал в себя голландские водные преграды, «Западный вал» и прилегающую к нему «Западную позицию». Когда во второй половине августа генерал Блюментрит предложил снова передать командование Западным фронтом Рундштедту, он знал, что выражает желание всех участвующих в битве. Модель не только согласился, но и с радостью приветствовал такое решение. Итак, Рундштедт в третий раз возвратился из отставки и 5 сентября прибыл в штаб главнокомандующего войсками Западного фронта, располагавшийся в то время в Аренберге на Рейне против Кобленца. Его сопровождал новый начальник штаба генерал Зигфрид Вестфаль. Штабные офицеры от всего сердца радовались возвращению Рундштедта.

Состояние «Западного вала»

Наши обескровленные дивизии, насчитывавшие в своих полках по 1000-1500 человек, видимо, надеялись, что на «Западном вале» их ждёт неколебимая твердыня. Если так, то они ошиблись. В последние годы оборудование «Западного вала» непрерывно и хищнически растаскивали на нужды «Атлантического вала», и в августе 1944 г. «Западный вал» находился в жалком состоянии. Лишь начиная с этого месяца, ОКБ стал принимать меры для его восстановления. Но вместо того чтобы поручить эту задачу главнокомандующему войсками Западного фронта, Гитлер доверил её Гиммлеру. Силами населения, привлекаемого к работам в порядке так называемой «трудовой повинности», Гиммлер возводил оборонительные сооружения, на которые напрасно только тратились труд и средства и которые в техническом и тактическом отношении не отвечали условиям современной войны. Наконец, по настоянию Рундштедта, от такой системы руководства отказались и создали Главное фортификационное управление. В пределах возможности оно методически занималось оснащением «Западного вала». Из-за отсутствия хорошо подготовленных крепостных гарнизонов сооружения нередко приходилось передавать учебно-полевым дивизиям.

Рундштедт был совершенно уверен, что союзники могут прорвать «Западный вал» в любом месте. Мнение главнокомандующего подтвердила американская бронетанковая дивизия, прорвавшаяся севернее р. Мозель к г. Битбург и остановленная там лишь с большим трудом. И вдруг, к нашему величайшему удивлению, союзники остановились перед «Западным валом». Видимо, они испытывали недостаток в предметах снабжения.

Силы противника в сентябре 1944 года

По нашим подсчётам, противник имел на Западе 53 дивизии. Ещё пять дивизий приковывали к себе «крепости» Бретани и побережья Ла-Манша. Кроме того, мы предполагали, что в Англии находилось ещё 34 дивизии, в том числе несколько воздушнодесантных.

Теоретически у нас на Западном фронте было столько же дивизий, но численность личного состава каждой из них едва ли составляла одну треть личного состава дивизии союзников. Особенно слабы были наши танковые соединения. Практически против 53 дивизий союзников действовало только 27 немецких.

Увлечение крепостями

По категорическому приказу Гитлера многие крепости, расположенные вдоль побережья Ла-Манша и Атлантического океана, все ещё продолжали бесцельную борьбу. Командовали этими крепостями специально отобранные офицеры, принёсшие особую присягу. Откуда Гитлер выкопал идею о крепостях, трудно сказать. Может быть, он считал, что крепости оттянут на себя войска противника и когда настанет время решающей битвы за Германию, противнику не хватит людских резервов. Гитлер не учёл одного. Поскольку гарнизоны отрываются от главных сил, постольку они и находящиеся у них вооружение и боевая техника перестают иметь какое-либо значение для общего хода войны.

Несостоятельность такой тактики особенно ярко проявилась на примере Нормандских островов, где бездействовала целая усиленная немецкая дивизия. В своё время главнокомандующий войсками Западного фронта Витцлебен назвал приказ об обороне этих островов «островным сумасшествием». Противник довольствовался простым наблюдением за нашими крепостями, так как они не могли причинить никакого вреда кампании в целом. Исключение составлял только Брест, порт которого был крайне необходим союзникам. Нормандские острова отняли у нас 160-200 тысяч человек и дорогостоящую боевую технику.

Столь же оригинально поступал Гитлер и в тех случаях, когда складывалась критическая обстановка или когда какому-нибудь важному объекту грозила опасность. Тогда он приказывал создавать «особые отряды». Перед командирами этих отрядов обычно ставились невыполнимые задачи. Укомплектованные писарями, шофёрами, кладовщиками и т. п., «особые отряды», разумеется, были не в состоянии сколько-нибудь успешно бороться с танками противника. Все это приводило к бессмысленным потерям в живой силе.

Ахен, Антверпен и Арнем

В конце первой недели сентября на Западном фронте было сравнительно спокойно, но в районе Ахена противник оказывал сильное давление. После ожесточённых атак американцы 9 сентября вышли к передовым позициям «Западного вала». Это была как бы увертюра к трём битвам за Ахен осенью 1944 г. и зимой 1944/45 г. Взяв этот город, противник надеялся открыть себе дорогу на Рур.

Одновременно противник был поглощён расчисткой подступов к Антверпену, порт которого был необходим ему для доставки предметов снабжения. Немцы все ещё владели островами, прикрывающими устье р. Шельда. Жестокие бои шли за каждый остров и достигли апогея во время борьбы за остров Валхерен. В результате массированного налёта авиации союзников были разрушены валхеренские плотины, и 8 сентября те участки территории, которые остались незатопленными, перешли к союзникам. Несомненно, что, пока союзники не имели в Антверпене своей базы снабжения, это сильно связывало их боевые действия.

17 сентября в связи с наступлением американцев на Ахен союзники провели крупную воздушнодесантную операцию в районе Нижнего Рейна. Первая высадка произошла в прекрасную солнечную погоду. Основные силы 1-й английской воздушнодесантной дивизии десантировались южнее реки, в глубине нашей обороны, а часть войск была сброшена на противоположный — правый — берег. Начались тяжёлые бои. Фельдмаршал Модель энергично направлял действия всех частей, которые он смог собрать, на борьбу с этой дивизией в районе Арнема. Англичане дрались с беззаветной отвагой, но к концу месяца усилия Моделя увенчались успехом, и 1-я английская воздушно-десантная дивизия перестала существовать.

Вскоре после выброски воздушного десанта перешли в наступление крупные силы 1-й канадской армии. Хотя им удалось овладеть рядом населённых пунктов, их главная цель — захватить плацдарм на правом берегу Нижнего Рейна — окончилась неудачей.

Единственным значительным достижением противника осенью 1944 г. был захват неймегенского моста, который так и остался у него в руках. Однако операция в Неймегене раскрыла стратегический замысел противника. Следовало ожидать, что главный удар будет нанесён в районе между Нижним Рейном и Ахеном с целью овладеть Руром и Северо-Германской низменностью, а в конечном счёте — Берлином.

Заключение

В одной частной беседе незадолго до начала второй мировой войны Гитлер заметил, что он боится только двух человек — Черчилля и Сталина. Тогда он ещё не слышал об Эйзенхауэре — иначе, вероятно, добавил бы третье имя к списку своих смертельных врагов.

Как бы в насмешку над нами, Эйзенхауэр, поклонник великих принципов демократических свобод, получил полноту власти над всеми тремя видами вооружённых сил. А мы, живя в условиях диктатуры, при которой так закономерно было бы объединение командования, допускали, чтобы каждый вид вооружённых сил действовал самостоятельно. Ни Рундштедту, ни Роммелю, сколько они ни старались, не удалось изменить установившегося порядка и создать объединённое командование. В результате немецкая сухопутная армия сражалась в одиночку против всех вооружённых сил союзников. Поскольку вооружённые силы союзников во всех отношениях превосходили немецкую армию, наше поражение было неминуемо. Требование же Гитлера проводить тактику жёсткой обороны, держаться за каждую пядь земли до последнего солдата, до последнего патрона делало наше поражение ещё более неотвратимым. Мы потеряли 500-600 тысяч человек, включая войска, погибшие в «крепостях», отдали Францию и Бельгию. Западная оборонительная линия была перенесена назад, к государственной границе Германии.

В августе 1944 г. нас удивляло, почему противник медлит с наступлением на восток через р. Мозель, в район Меца, и не делает попыток отрезать группу армий «Г» при её отступлении на север. Однако в ходе событий мы поняли стратегический план Эйзенхауэра. Его целью были Рур, Северо-Германская низменность и Берлин. Предварительно нужно было овладеть Ахеном и Нижним Рейном. Взгляните на карту: Ахен и Рур лежат на прямой линии от Нормандии к Берлину. Если бы осенью 1944 г. стратегический замысел Эйзенхауэра осуществился, союзникам не пришлось бы бороться за «Западный вал», а также за центральный и верхний бассейны Рейна. Они сами собой попали бы в руки союзников.

Решение союзников сделать временную остановку перед «Западным валом» и «Западной позицией» дало нам передышку, которой мы воспользовались до конца. Главное командование вооружённых сил Германии теперь делало все, чтобы восстановить мощь «Западного вала». Несмотря на сражение в Ахене, на все участки фронта спешно высылались подкрепления, пополнялся танковый парк, усиливалась боевая мощь артиллерии. Рундштедт вместе с самым способным из своих начальников штабов налаживал твёрдое управление подчинёнными ему соединениями. Под их руководством армии были реорганизованы и вновь обрели боеспособность. Группа армий «Г» постепенно отошла из района Шалон-сюр-Сона и, установив на своём правом фланге контакт с 1-й армией, заняла оборону на участке верхнее течение р. Мозель — швейцарская граница. Вопреки ожиданиям мы воссоздали устойчивый и непрерывный фронт обороны.

Когда наступила зима, армии противника располагались следующим образом: 21-я английская группа армий занимала оборону фронтом на север от побережья Ла-Манша до р. Маас; 12-я американская группа армий оборонялась на рубеже р. Маас — Эльзас фронтом на юг; 6-я франко-американская группа армий располагалась на позициях от Эльзаса до швейцарской границы Восточнее Парижа, в котором находился теперь штаб Эйзенхауэра, формировалась 9-я американская армия. Итак, битва за Францию окончилась, начиналась битва за Германию