МОСКОВСКАЯ БИТВА Генерал Гюнтер Блюментрит

Вступление

Московская битва принесла немецким войскам первое крупное поражение во второй мировой войне. Это означало конец блицкрига, который обеспечил Гитлеру и его вооружённым силам такие выдающиеся победы в Польше, Франции и на Балканах. Первые роковые решения были приняты немецким командованием в России. С политической точки зрения самым главным роковым решением было решение напасть на эту страну. Теперь нам пришлось вести войну с более сильным противником, чем тот, с которым мы встречались до сих пор. На бескрайних просторах Востока нельзя было рассчитывать на лёгкие победы.

Многие из наших руководителей сильно недооценили нового противника. Это произошло отчасти потому, что они не знали ни русского народа, ни тем более русского солдата. Некоторые наши военачальники в течение всей первой мировой войны находились на Западном фронте и никогда не воевали на Востоке, поэтому они не имели ни малейшего представления о географических условиях России и стойкости русского солдата, но в то же время игнорировали неоднократные предостережения видных военных специалистов по России.

Наполеон однажды заметил, что военное искусство входит в область психологии. Это, конечно, не совсем верно: император любил преувеличивать. Правильнее было бы сказать, что военное искусство по крайней мере на половину состоит из способности правильно и быстро реагировать на неожиданно складывающуюся обстановку. Другую его половину составляет здравый смысл и кропотливая работа. Многие события в истории можно правильно понять только тогда, когда известны характеры яиц, принимавших в них участие.

При написании этой главы я основывался главным образом на своих личных заметках и воспоминаниях. До января 1942 г. я занимал должность начальника штаба фельдмаршала фон Клюге, который командовал 4-й армией на центральном участке фронта. Я пользовался также военным дневником майора фон Вьенковского, служившего в то время в 4-й армии. Однако прежде чем перейти к рассмотрению Московской битвы, на мой взгляд, совершенно необходимо проанализировать ход событий, которые привели к столь грандиозному поражению немецких войск.

Гитлер и Восток

В январе 1940 г. личный адъютант Гитлера генерал Шмундт рассказал мне о своём разговоре с фюрером относительно России. В своём дневнике я записал то, о чём мне сообщил тогда Шмундт. Отношение Гитлера к России во время той первой военной зимы 1939/40 г, когда эта страна все ещё придерживалась дружественного нейтралитета, было следующим.

В течение целого поколения в России стояли у власти большевики. Этого времени было достаточно, чтобы перевоспитать русский народ и особенно русскую молодёжь в соответствии с коммунистической идеологией. С разгромом Австро-Венгрии в 1918 г. исторический противник России и традиционный оплот Европы против Востока прекратил своё существование. Что касается веймарской Германии с её стотысячной армией, то она не представляла какой-либо угрозы Советскому Союзу. В течение 20-30-х гг. Советы создали огромную армию, насчитывавшую в мирное время более миллиона человек, и постепенно увеличивали её. Это предшествовало перевооружению Германии в 1935 г. и поэтому не может рассматриваться как ответ на введение Гитлером воинской повинности. Какова была цель создания такой огромной роенной машины? Гитлер мог прийти только к одному заключению: Сталин намерен завоевать всю Европу. Так как вермахт являлся тогда единственным эффективным барьером между Красной Армией и Европой, Гитлер считал, что миссия Германии — ликвидировать угрозу на Востоке и отбросить назад нависшие над Европой силы большевизма. Он пристально наблюдал за ходом событий в этом районе и готов был действовать, как только в этом возникнет необходимость [14].

Такова была его точка зрения зимой 1939/40 г. Гитлера ни в коем случае нельзя считать дальновидным государственным деятелем. Для него политика никогда не была средством для достижения определённой цели, а являлась прежде всего мечтой, и он, мечтатель, игнорировал время, пространство и ограниченность немецкой мощи. Он забывал, что сама Германия — всего лишь крохотная заплатка на огромном глобусе. Вероятно, вскоре после кампании в Польше его мечты всецело поглотил Восток. Пожалуй, он даже мысленно видел новую «германизацию» обширных восточных территорий, как это было в прошлые века. Но бескрайные степи, плохие дороги или почти полное бездорожье, огромные болота и лесные массивы и при всём этом стойкий, смелый русский солдат — этого он себе не представлял. В первую мировую войну он служил рядовым только на Западе и не был знаком с условиями Востока.

После молниеносных побед в Польше, Норвегии, Франции и на Балканах Гитлер был убеждён, что сможет разгромить Красную Армию так же легко, как своих прежних противников. Он оставался глухим к многочисленным предостережениям. Весной 1941 г. фельдмаршал фон Рундштедт, который провёл большую часть первой мировой войны на Восточном фронте, спросил Гитлера, знает ли он, что значит вторгнуться в Россию. Главнокомандующий сухопутными силами Германии фельдмаршал фон Браухич и его начальник штаба генерал Гальдер отговаривали Гитлера от войны с Россией. С такими же предостережениями обращался к нему и генерал Кестринг, который много лет жил в России, хорошо знал страну и самого Сталина. Но все это не принесло никаких результатов. Гитлер настаивал на своём.

Мне кажется, что нападение на Россию Гитлер серьёзно задумал летом 1940 г. Он хотел, во-первых, нанести удар по русским, прежде чем они смогут напасть на Германию, и, во-вторых, завоевать жизненное пространство для увеличивавшегося населения Германии. Тогда об намерении знали только высшие политические и иные руководители. В некотором отношении план Гитлера зависел от заключения мира с Англией, о котором всё еще продолжал мечтать. Он знал, что успешное выполнение его намерений будет зависеть от безопасности Западного фронта. Война на два фронта означала поражение Германии. Но когда все надежды на реализацию важного условия провалились, когда стало совершенно ясно, что Англия никогда не заключит мира с гитлеровской Германией, фюрер всё же не отказался от похода на Восток. Твёрдой рукой он взялся за штурвал и повёл Германию на скалы полного поражения.

Несмотря на заключение германо-советского договора, между странами остался холодок недоверия. Однако отношения между Россией и Западом, особенно между Россией и Англией, были ещё хуже. Во время русско-финской кампании Англия чуть было не объявила войну Советам, и теперь Гитлер решился на то, от чего воздержалась Англия. Приняв это роковое решение, Германия проиграла войну.

Подготовка к войне в 1940-1941 годах

В 1940 г., вскоре после окончания кампании на Западе, штаб группы армий «Б» под командованием фельдмаршала фон Бока был переведён в Познань. Спустя некоторое время в Варшаву был переброшен штаб 4-й армии фельдмаршала фон Клюге. До этого вдоль нашей восточной границы располагалось всего несколько дивизий, включая одну кавалерийскую. Они дислоцировались в крупных городах, как в мирное время, а вдоль границы принимались обычные меры безопасности. Красная Армия располагавшаяся по ту сторону демаркационной линии, которая разделяла Польшу, вела себя так же тихо, как и наша армия. Было ясно, что ни та, ни другая сторона не помышляет о войне. Но едва прекратились все действия во Франции, немецкие дивизии стали постепеенно, но неуклонно перебрасываться на Восток.

До января 1941 г. ни фельдмаршал фон Клюге, ни его штаб не получали никаких указаний о подготовке к войне с Россией Затем из штаба группы армий мы получили приказ с весьма осторожными формулировками, в котором намекалось на возможность кампании на Востоке и было много туманных фраз и общих положений.

С планом операции «Барбаросса» (условное обозначение вторжения в Россию) высшие командиры познакомились позднее. Весной 1941 г все больше и больше дивизий перебрасывалось на Восток. Чтобы скрыть это от русских, они дислоцировались далеко от границы. Создавались штабы новых крупных соединений на Востоке, проводились штабные учения и тактические игры. Никаких сомнений относительно решения Гитлера напасть на Россию уже не оставалось, и штабы всех частей и соединений усилили свои приготовления к войне

В эти месяцы создалась весьма странная атмосфера. Прежде всего мы себе ясно представляли, что повлечёт за собой новая война. В первую мировую войну многие из нас ещё младшими офицерами воевали в России, и поэтому мы знали, что ожидает нас. Среди офицеров чувствовалось какое-то беспокойство, неуверенность. Но долг службы требовал тщательной кропотливой работы Все карты и книги, касающиеся России, вскоре исчезли из книжных магазинов. Помню, на столе фельдмаршала Клюге в Варшаве всегда лежала кипа таких книг. Наполеоновская кампания 1812 г. стала предметом особого изучения. С большим вниманием Клюге читал отчёты генерала де Коленкура об этой кампании [15]. В них раскрывались трудности ведения войны и даже жизнь в России. Места боев Великой армии Наполеона были нанесены на наши карты. Мы знали, что вскоре пойдём по следам Наполеона.

Изучали мы и русско-польскую войну 1920 г. Как начальник штаба 4-й армии я прочитал для офицеров нашего штаба ряд лекций на эту тему, иллюстрируя ход событий подробными схемами и картами. Припятские болота сыграли важную роль в этой войне. Огромный район болот и лесов, простирающийся от Бреста до Днепра и едва ли не равный по площади всей Баварии. не был совершенно непроходим, как раньше. Во время первой мировой войны мы проложили себе путь через эту территорию и вскоре снова собирались пройти нему.

Наша подготовка к проведению операции «Барбаросса» была частично прервана весной в связи с так называемым Балканским инцидентом. Помня о Галлиполи [16], Гитлер боялся, что англичане попытаются ещё раз совершить диверсию в этом уголке Европы. Он учитывал вероятность высадки противника в Греции, которая могла бы англичанам дать возможность продвинуться через Болгарию на север и нанести удар в тыл наступающей на Восток группе армий «Юг» фельдмаршала фон Рундштедта. Чтобы избежать этого и обеспечить безопасность румынской нефти, он стремился укрепить политические и военные узы, которые связывали балканские государства с Германией.

Что касается Румынии, то генерал Антонеску полностью одобрял планы Гитлера. В Бухарест была послана Немецкая военная миссия для реорганизации румынской армии. Антонеску был озабочен тем, чтобы вернуть назад Бессарабию, оккупированную русскими в 1940 г. Он надеялся присоединить к Румынии и часть Украины. Имея все это в виду, Антонеску подписал пакт о союзе с Германией.

Отношение болгар было более сдержанным, так как они не хотели вызывать гнева ни Англии, ни Германии. В качестве приманки Гитлер предложил Болгарии Салоники и утраченные ею территории во Фракии [17]. После долгих переговоров болгары, наконец, согласились разрешить немецким войскам пройти через территорию их страны, чтобы нанести удар по английским войскам в Греции. В Албании греко-итальянская война зашла в тупик с преимуществом, пожалуй, для греческой стороны. Много неприятных хлопот причинила Гитлеру Югославия. Ещё в 1939 г. регент Югославии принц Павел был принят в Берлине с большими почестями. Гитлер рассчитывал, что принц Павел будет поддерживать нейтралитет. Но неожиданно, вероятно не без вмешательства Лондона или Москвы, в Югославии создалась революционная ситуация. Правительство принца Павла было свергнуто, и страна перестала быть нашим потенциальным союзником. Такое положение сразу же поставило под угрозу коммуникации немецких армий в Румынии и Болгарии. Гитлер действовал без промедления. Немецкие войска вторглись в Югославию, и её храбрая армия вскоре была разгромлена. Этому в немалой степени способствовала национальная вражда между сербами и хорватами.

В мою задачу не входит детальное рассмотрение непродолжительной Балканской кампании. Значение её в том, что она до некоторой степени задержала наше вторжение в Россию. Так как эта кампания продолжалась очень недолго и окончилась успешно, дивизии, использованные на Балканах, опять вернулись в исходные районы. Что касается нескольких танковых дивизий, проделавших длительный марш через горы Греции, то их танковый парк нуждался в длительном ремонте и пополнении.

Начало операции «Барбаросса» намечалось предварительно на 15 мая. Это была самая ранняя дата, так как приходилось ждать, пока высохнут дороги после весенней распутицы. Механизированные части застряли бы в апреле, когда вздуваются реки и ручьи и огромные просторы западной России покрываются вешними водами. Балканская кампания задержала начало войны с Россией на пять — пять с половиной недель.

Но если бы даже и не было Балканской кампании, все равно начало войны с Россией, очевидно, пришлось бы отсрочить, так как в 1941 г. оттепель наступила поздно и река Буг на участке 4-й армии вошла в свои берега только в начале июня. День «Д» был, наконец, назначен на 22 июня, что почти совпадало с началом похода Наполеона в 1812г. [18].

В связи с Балканской кампанией и поздней весной мы потеряли немало бесценных недель. Оставалось лишь несколько месяцев для эффективного использования наших моторизированных войск. С июня по конец сентября условия России исключительно благоприятны для ведения умеренной войны. Таким образом, мы располагали четырьмя месяцами. В октябре начинается осенняя распутица и движение чрезвычайно затрудняется, так как целые машины вязнут в грязи. Период морозов — с ноября по февраль — благоприятствует военным действиям, но только в том случае, если снаряжение, оружие и транспортные средства приспособлены для ведения войны в холодную погоду, а войска одеты и подготовлены для ведения боевых действий так, как русская армия. Несмотря на тщательное изучение русских условий, мы были поражены суровостью двух периодов распутицы весной и осенью. В данном случае опыт, полученный в первую мировую войну, не только не принёс нам пользы, но даже ввёл нас в заблуждение. Тогда мы воевали с царской армией главным образом на территории Польши, а не в глубине России, где климат гораздо суровее.

Наконец, о моральном состоянии наших войск. Нет ни никакого сомнения в том, что наши командиры и войска были обеспокоены перспективой новой кампании. У всех создалось впечатление, что мы отправляемся в таинственно-жуткую страну, страну без конца и края. Однако это не мешало нам самым тщательным образом готовиться к войне. Всё, что можно было сделать перед началом кампании, было сделано.

Россия и русские

К оценке сил противника следует подходить очень осторожно. Лучше переоценить их, чем недооценить. Нужно предположить, что на самом деле противник может оказаться значительно сильнее, чем мы представляли. Неспособность правильно оценить противника может привести к неприятным неожиданностям. Житель Востока многим отличается от жителя Запада. Он лучше переносит лишения, и эта покорность подаёт одинаково невозмутимое отношение как к жизни, к смерти.

Его образ жизни очень прост, даже примитивен по сравнению с нашими стандартами. Жители Востока придают мало значения тому, что они едят и во что одеваются. Просто удивительно, как долго могут они существовать на том, что для европейца означало бы голодную смерть. Русский близок к природе. Жара и холод почти не действуют на него. Зимой он защищает себя от сильной стужи всем, что только попадается под руку. Он мастер на выдумку. Чтобы обогреться, он не нуждается в сложных сооружениях и оборудовании. Крепкие и здоровые русские женщины работают так же, как мужчины.

Близкое общение с природой позволяет русским свободно передвигаться ночью в туман, через леса и болота. Они не боятся темноты, бесконечных лесов и холода. Им не в диковинку зимы, когда температура падает до минус 45o С.

Сибиряк, которого частично или даже полностью можно считать азиатом, ещё выносливее, ещё сильнее и обладает значительно большей сопротивляемостью, чем его европейский соотечественник. Мы уже испытали это на себе во время первой мировой войны, когда нам пришлось столкнуться с сибирским армейским корпусом. Для европейца с Запада, привыкшего к небольшим территориям, расстояния на Востоке кажутся бесконечными. Гражданин США привык мыслить категориями огромных степей и прерий, и потому он не разделит этого чувства, близкого к ужасу. Ужас ещё усиливается меланхолическим, монотонным характером русского ландшафта, который действует угнетающе, особенно мрачной осенью и томительно долгой зимой.

Психологическое влияние этой страны на среднего немецкого солдата было очень сильным. Он чувствовал себя ничтожным, затерянным в этих бескрайних просторах. Уроженцы Восточной Германии значительно легче акклиматизировались в этом странном новом мире, так как Восточная Германия географически является связующим звеном между Россией и Западом. Солдаты из других земель Германии, как и их отцы в первую мировую войну, тоже научились приспособляться к местным условиям. Россия явилась истинным испытанием для наших войск. Это была тяжёлая школа. Человек, который остался в живых после встречи с русским солдатом и русским климатом, знает, что такое война. После этого ему незачем учиться воевать.

Все войны, которые вела Россия, были жестокими и кровопролитными. Во время Семилетней войны Фридрих Великий научился уважать боевые качества русского солдата. Наполеон считал Бородинское сражение самым кровопролитным из всех своих битв. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. была такой же жестокой, как и русско-японская война в начале XX века. В этих двух войнах потери были огромны. Во время первой мировой войны мы близко познакомились с русской царской армией. Я приведу малоизвестный, но знаменательный факт: наши потери на Восточном фронте были значительно больше потерь, понесённых нами на Западном фронте с 1914 г. по 1918 г. Русский генералитет тогда качественно уступал немецкому, и тактика огромных армий в наступлении была негибкой. Зато в обороне русская армия отличалась замечательной стойкостью. Русские мастерски и очень быстро строили фортификационные сооружения и оборудовали оборонительные позиции. Их солдаты показали большое умение вести бой ночью и в лесу. Русский солдат предпочитает рукопашную схватку. Его физические потребности невелики, но способность, не дрогнув, выносить лишения вызывает истинное удивление.

Таков русский солдат, которого мы узнали и к которому прониклись уважением ещё четверть века назад. С тех пор большевики систематически перевоспитывали молодёжь своей страны, и было бы логично предположить, что Красная Армия стала более крепким орешком, чем царская армия.

Русские внимательно изучили прежние кампании, и мы ожидали, что их высшие командиры извлекут уроки из прошлого опыта. Но средний и младший командный состав, по мнению наших наблюдателей, был слабо обучен и не имел боевого опыта.

Нам было очень трудно составить ясное представление об оснащении Красной Армии. Русские принимали тщательные и эффективные меры безопасности. Гитлер отказывался верить, что советское промышленное производство может быть равным немецкому. У нас было мало сведений относительно русских танков. Мы понятия не имели о том, сколько танков в месяц способна произвести русская промышленность.

Трудно было достать даже карты, так как русские держали их под большим секретом. Те карты, которыми мы располагали, зачастую были неправильными и вводили нас в заблуждение.

О боевой мощи русской армии мы тоже не имели точных данных. Те из нас, кто воевал в России во время первой мировой войны, считали, что она велика, а те, кто не знал нового противника, склонны были недооценивать её.

Как отнесётся к нам гражданское население России, мы не знали. В 1914-1918 гг. русское население относилось к нам мягко и лояльно. Однако никто не мог сказать, насколько оно изменилось за эти годы.

Стратегический замысел

В 1941 г. немецкая армия всё ещё состояла главным образом из чисто пехотных дивизий, которые передвигались в пешем строю, а в обозе использовались лошади. Только небольшую часть армии составляли танковые и моторизованные дивизии. Поэтому перед нами встала проблема: как покрыть огромные расстояния за то небольшое время, которое оставалось в нашем распоряжении? Протяжённость фронта тоже была громадной — от Карпат до Балтийского побережья у Мемеля. Конфигурация границы совершенно исключала возможность немедленного охвата или окружения противника. Приходилось наносить только фронтальные удары.

В июне 1941 г., по нашим данным, русские имели 160 стрелковых и 30 кавалерийских дивизий и 35 моторизованных и танковых бригад. Часть этих сил дислоцировалась вдоль дальневосточной границы. Общая численность людских ресурсов, подлежащих мобилизации, составляла 12 миллионов. Мы полагали, что у русских больше танков, чем у нас, но что их танки качественно уступают нашим, хотя другие виды оснащения русских войск считались хорошими. Ни авиация, ни военно-морской флот русских не представляли для нас большой угрозы. Плохо знали мы и организацию Красной Армии.

Наша главная стратегическая проблема, как я уже сказал, заключалась в том, чтобы разгромить противника на огромном театре военных действий в течение ограниченного времени, имевшегося в нашем распоряжении. Мы располагали всего несколькими месяцами для того, чтобы разгромить огромные русские армии западнее Днепра и Западной Двины. Если они смогут отойти нетронутыми за эти водные барьеры, мы столкнёмся с той же проблемой, которая стояла перед Наполеоном в 1812 г. В таком случае трудно будет сказать, когда закончится война на Востоке.

Гитлер подходил к войне с чисто экономических позиций. Он хотел завладеть богатой хлебом Украиной, индустриальным Донецким бассейном, а затем и кавказской нефтью.

Браухич и Гальдер смотрели на войну с совершенно иной точки зрения. Они хотели сначала уничтожить Красную Армию, а потом уже бороться за достижение экономических целей. Однако как план Гитлера, так и план его ближайших военных советников требовал сосредоточения основных сил немецких войск севернее Припятских болот. Там было намечено развернуть две группы армий, причём сильнее должна была быть группа армий, действующая на правом фланге. Их задача состояла в том, чтобы танковыми соединениями нанести удар по противнику на обоих флангах, окружить его западнее верхнего течения Днепра и Западной Двины и воспретить его отход на восток. Одновременно другие соединения группы армий «Север» должны были захватить Ленинград и соединиться с финнами, уничтожив все русские войска в районе Балтийского моря. Только после этого намечалось наступление немецких войск на Москву с запада и севера.

К югу от Припятских болот группа армий «Юг» должна была нанести фронтальный удар и продвигаться в восточном направлении.

Дальнейшее планирование было бесполезным, так как ход кампании зависит от успехов, достигаемых в начале военных действий. Итак, разногласия между Гитлером и верховным командованием относительно планов войны остались неразрешёнными даже после того, как наши войска перешли русскую границу.

Позже, летом, эти разногласия послужили причиной больших трений и привели к самым печальным последствиям.

Прежде чем перейти к детальному рассмотрению плана группировки войск и наших оперативных планов, кажется, было бы интересно привести здесь мнения некоторых наших высших офицеров, высказанные в то время.

Фельдмаршал фон Рундштедт, командовавший группой армий «Юг» и после фельдмаршала фон Манштейна наш самый талантливый полководец во время второй мировой войны, в мае 1941 г. сказал о приближающейся войне следующее:

«Война с Россией — бессмысленная затея, которая, на мой взгляд, не может иметь счастливого конца. Но если, по политическим причинам, война неизбежна, мы должны согласиться, что её нельзя выиграть в течение одной лишь летней кампании. Вы только посмотрите на эти огромные пространства. Мы не можем разгромить противника и оккупировать всю западную часть России от Балтийского до Чёрного моря за какие-нибудь несколько месяцев. Мы должны подготовиться к длительной войне и постепенно достигать своих целей. Прежде всего сильная группа армий „Север“ должна захватить Ленинград. Это даст нам возможность соединиться с финнами, уничтожить красный Балтийский флот и усилить своё влияние в скандинавских странах. Группы армий „Юг“ и „Центр“ должны продвинуться пока только до линии Одесса — Киев — Орша — озеро Ильмень. Если затем окажется, что в этом году у нас ещё останется время, мы будем наступать на Москву: с северо-запада — группой армий „Север“ и с востока — группой армий „Центр“. Все дальнейшие Операции можно отложить до 1942 г., когда мы сможем разработать новые планы, основанные на реальной обстановке».

Моим непосредственным начальником в 4-й армии был фельдмаршал фон Клюге, который позже командовал 4-й танковой армией при её наступлении на Москву. Своё мнение он высказал в следующих выражениях:

«Москва — голова и сердце советской системы. Она не только столица, но и важный центр по производству различных видов оружия. Кроме того, Москва — важнейший узел железных дорог, которые расходятся во всех направлениях, в том числе и на Сибирь. Русские вынуждены будут бросить на защиту столицы крупные силы. Поэтому я считаю, что все свои силы мы должны бросить на Москву, наступая через Минск, Оршу и Смоленск. Если мы захватим Москву до наступления холодов, можно будет считать, что мы для одного года достигли очень многого. Затем нужно будет подумать и о планах на 1942 г.».

Критические замечания, сделанные после 1945 г. военными деятелями других стран, тоже представляют известный интерес. Одна из теорий состоит в том, что нам следовало сосредоточить внимание на захвате бассейнов Чёрного и Балтийского морей силами авиации и флота. Здесь сухопутные силы должны были играть второстепенную роль. Такие действия привели бы к изоляции России. Однако этот план был неосуществим, так как наши ВВС и ВМС были слишком слабы. Далее считалось необходимым быстро разгромить Россию. Если учесть особенности географического положения Германии, то продолжительная война должна была оказаться для неё роковой. Затяжную войну могут позволить себе вести только великие морские державы, так как они неприступны и не могут быть подвергнуты экономическому удушению.

Моя личная точка зрения по этому вопросу заключалась в следующем.

В 1941 г. нам нужно было захватить районы Москвы и Ленинграда и удерживать столицу противника, его крупнейший железнодорожный узел и два важнейших города. Этого можно было достигнуть путём развёртывания основной массы наших сил в районах действий групп армий «Север» и «Центр». Основная задача группы армий «Юг» во время кампании 1941 г. заключалась бы только в продвижении на восток южнее Припятских болот и в прикрытии правого фланга группы армий «Центр». Поэтому не могло быть и речи о попытке захватить южную часть России в этом году.

Каждый из этих планов имел свои преимущества и недостатки. Планирование военных операций было трудным делом даже в лучшие времена, и, разумеется, оно отнюдь не облегчилось теперь, когда на военные решения оказывают влияние политические и экономические факторы.

Руководящий состав группы армий «Центр»

Моей темой является Московская битва, и поэтому я ограничусь тем, что в общих чертах нарисую портреты людей, на которых была возложена ответственность за захват русской столицы. Хотя боевые действия группы армий «Центр» были тесно связаны с действиями групп армий «Север» и «Юг», здесь мы коснёмся лишь группы армий «Центр», которой командовал фельдмаршал фон Бок.

Бок — один из самых выдающихся военных талантов. Как Рундштедт и Манштейн, он блестяще руководил операциями крупного масштаба. В первую мировую войну в течение некоторого времени он был на Западном фронте начальником оперативного отдела штаба армии, которой командовал германский крон-принц. Бок — высокий стройный человек, типичный пруссак старой закалки. Подвижной и язвительный, он выражал свои мысли чётко и ясно. Бок выглядел моложе своих лет — ему можно было дать не больше сорока. Однако здоровье его было не в порядке (он страдал болезнью желудка).

Фельдмаршал фон Клюге — энергичный офицер традиционного склада. Он был скорее талантливым тактиком, чем выдающимся стратегом. Фельдмаршал не курил и почти не прикасался к спиртным напиткам. Какой, бы тревожной ни была обстановка, он всегда рано ложился спать и рано вставал. Как и Роммель, фон Клюге чувствовал себя счастливым, находясь среди войск, на передовой. Иногда он лично на себя принимал руководство боевыми действиями отдельных частей и соединений, что затрудняло работу его штаба. Правда, он всегда следил за тем, чтобы его начальнику штаба были известны те приказы, которые он отдавал на месте. Фельдмаршал страстно любил авиацию и гордился своей нашивкой с изображением крыла, заслуженной им в первую мировую войну. В шутку он часто сравнивал себя с наполеоновским маршалом Неем. Как и Нею, ему было неведомо чувство страха. Без тени колебания он летал и ездил под огнём противника. Посещая свои войска, он всегда брал с собой палатку, печку, продовольствие и воду, а также бронеавтомобиль, автомашину с радиостанцией и одного или двух посыльных — мотоциклистов. Таким образом, он не зависел от своего штаба и ночевал там, где его заставала ночь. Фон Клюге был несколько раз ранен, неоднократно попадал в автомобильные и авиационные катастрофы. Это был неутомимый и решительный человек.

Генерал-полковник Гудериан командовал 2-й танковой группой, которая действовала в тесном взаимодействии с 4-й армией фон Клюге Ещё до войны он стал одним из создателей немецких бронетанковых войск и считался прирождённым танкистом-военачальником. На всех танках и автомобилях его группы стояла буква «G» — первая буква его фамилии. Как один из командующих немецкими бронетанковыми войсками в польской кампании и во Франции он приобрёл лестную репутацию. С ним нелегко было иметь дело, так как временами генерал был невероятно упрям — по-видимому, у выдающихся личностей эта черта встречается нередко. Блестящий полководец, генерал пользовался большой популярностью среди личного состава бронетанковых войск.

Генерал-полковник Штраус командовал 9-й армией, которая действовала севернее 4-й армии фон Клюге. Это был спокойный, осторожный и опытный командующий. С его армией взаимодействовала 3-я танковая группа генерал-полковника Гота. Гот также был выдающимся танкистом и уравновешенным, педантичным человеком.

О командующем 4-й танковой группой генерал-полковнике Гепнере речь впереди. Его войскам удалось ближе всех подойти к Москве. Он тоже считался энергичным военным руководителем.

Нет необходимости говорить о том, что в ходе войны между отдельными генералами возникали различные разногласия. Это, однако, не мешало согласованной работе их штабов. По мере наших сил и способностей мы всегда безотказно помогали друг другу.

Группировка немецких войск в июне 1941 года

Группа армий «Юг». Под командованием фельдмаршала фон Рундштедта находились четыре полевые армии и одна танковая группа генерала фон Клейста. Немецко-румынская 11-я армия располагалась в районе Яссы, венгерская армия — в Карпатских горах, 17-я армия генерала фон Штюльпнагеля — к северу от Карпатских гор и 6-я армия генерала фон Рейхенау — между 17-й армией и Люблином. Танковая группа Клейста дислоцировалась в Галиции западнее Томашува.

Задача группы армий «Юг»: наступать в восточном направлении южнее Припятских болот, сосредоточивая свои основные усилия на левом фланге и имея целью захватить Киев.

Группа армий «Центр». Состав и дислокация группы армий фельдмаршала фон Бока будет детально рассмотрена ниже. Она располагалась севернее Припятских болот и должна была наступать на Москву.

Группа армий «Север». Фельдмаршал Риттер фон Лееб имел под своим командованием 16-ю армию генерала Буша и 18-ю армию генерала Кюхлера, а также 4-ю танковую группу генерала Гепнера. Эта группа армий располагалась между Сувалками и Мемелем. Она должна была наступать на Ленинград, а затем повернуть на юг.

Военно-воздушные силы. Каждую группу армий поддерживал один воздушный флот. 4-й воздушный флот под командованием генерал-полковника Лера поддерживал группу армий «Юг»; 2-й воздушный флот фельдмаршала Кессельринга, самый сильный из трёх воздушных флотов, поддерживал группу армий «Центр», а 1-й воздушный флот под командованием генерал-полковника Коллера — группу армий «Север».

Численный состав. На 21 июня 1941 г. немецкое верховное командование имело в своём распоряжении около 135 дивизий. Большинство из них, а именно: 80 пехотных, 15 моторизованных, 17 танковых дивизий и одна кавалерийская дивизия — находились на Восточном фронте или на пути туда. Кроме этих войск, имелось ещё несколько охранных дивизий, предназначавшихся для несения гарнизонной службы на территории, которую мы должны были оккупировать [19].

Группа армий «Юг» насчитывала 25 пехотных, 4 моторизованных, 5 танковых и 4 горно-стрелковых дивизий. Все эти дивизии были немецкими. В группу армий «Юг» входили также венгерский корпус, словацкая дивизия и позже итальянский корпус. Румынская армия маршала Антонеску находилась в оперативном подчинении фельдмаршала Рундштедта. Перед фронтом группы армий «Юг» находились превосходящие силы русских под командованием маршала Будённого.

В группе армий «Центр», самой сильной из трёх групп армий, было 30 пехотных, 15 танковых или моторизованных дивизий и одна кавалерийская дивизия. Перед фронтом этой группы армий располагались русские войска маршала Тимощенко, которые по своей численности имели лишь незначительное превосходство над немецкими.

Группа армий «Север» состояла из 21 пехотной и б танковых или моторизованных дивизий. По численности личного состава она значительно уступала русским войскам, которыми командовал маршал Ворошилов.

Три наших воздушных флота насчитывали около 1200 самолётов [20].

Группировка войск группы армий «Центр»

За несколько дней до 21 июня командующие армиями и командиры соединений заняли свои места на командных пунктах. Группа армий «Центр», состоявшая из 4-й и 9-й полевых армий, 2-й и 3-й танковых групп (группа — соединение больше корпуса, но меньше армии), должна была наступать на восток с задачей захватить советскую столицу. В дальнейшем мы будем рассматривать действия этой группы армии, особенно 4-й армии и двух танковых групп.

Час «Ч» был назначен на 3 часа 30 минут 22 июня. К этому времени командующий группой армий «Центр» передвинулся со своим штабом в Варшаву. Штаб Клюге выехал из бывшей польской столицы и расположился к западу от Бреста. Штабы Гудериана и Гота находились близ демаркационной линии.

Оценивая дислокацию наших войск, Клюге заметил: «Наши боевые порядки не глубоки. Мы не располагаем такими мощными резервами, как во время войны на Западе. Чем дальше мы будем продвигаться на восток, тем шире будет наш фронт и тоньше линия наших наступающих войск. Поэтому очень важно, чтобы наши войска действовали компактно и не рассредоточивались, даже если будут возникать бреши между нами и соседними армиями».

Это была точная оценка обстановки. Территория Европейской России имела такую форму, что мы должны были наступать по коридору, вначале зажатому с двух сторон Черным и Балтийским морями, а затем всё время расширяющемуся по мере нашего продвижения на восток. Наш оперативный план заключался в следующем. Две танковые группы располагались на флангах двух полевых армий: группа Гудериана на правом фланге 4-й армии, в районе Бреста, группа Гота на левом фланге 9-й армии, западнее Сувалки. Эти танковые группы должны были прорвать оборону противника и с максимальной скоростью продвигаться на Минск, где эти гигантские клещи должны были замкнуться, окружив таким образом как можно больше русских войск. Пехотные корпуса 4-й и 9-й армий должны были осуществлять более или менее ограниченные обходные движения с целью уничтожения отдельных частей и соединений Красной Армии непосредственно на границе или вблизи от неё. Правый фланг, который и без того был надёжно прикрыт Припятскими болотами, должны были прикрывать небольшие силы. Таков был наш основной план боевых действий.

Час «Ч»

Напряжение в немецких войсках непрерывно нарастало. Как мы предполагали, к вечеру 21 июня русские должны были понять, что происходит, но на другом берегу Буга перед фронтом 4-й армии и 2-й танковой группы, то есть между Брестом и Ломжей, всё было тихо. Пограничная охрана русских вела себя как обычно. Вскоре после полуночи, когда вся артиллерия пехотных дивизий первого и второго эшелонов готова была открыть огонь, международный поезд Москва — Берлин беспрепятственно проследовал через Брест. Это был роковой момент.

Через три часа немецкие боевые самолёты поднялись в воздух, и вскоре только их бортовые огни виднелись далеко на востоке. Фельдмаршал фон Клюге и его штаб находились в расположении 31-й пехотной дивизии к северу от Бреста. К 3 часам 30 минутам — это был час «Ч» — начало светать, небо становилось каким-то удивительно жёлтым. А вокруг по-прежнему было тихо. В 3 часа 30 минут вся наша артиллерия открыла огонь. И затем случилось то, что показалось чудом: русская артиллерия не ответила. Только изредка какое-нибудь орудие берега открывало огонь. Через несколько часов дивизии первого эшелона были на том берегу. Переправлялись танки, наводились понтонные мосты, и все это почти без сопротивления со стороны противника. Не было никакого сомнения, что 4-я армия и 2-я танковая группа застали русских врасплох.

Прорыв был осуществлён успешно. Наши танки почти сразу же прорвали полосу пограничных укреплений русских и по ровной местности устремились на восток. Только в Брестской крепости, где находилась школа ГПУ, русские в течение нескольких дней оказывали фанатическое сопротивление.

Чтобы скорее перейти к описанию Московской битвы, на боевых действиях следующего месяца я остановлюсь очень кратко.

Белостокско-Слонимский котёл

Как я уже сказал, на фронте группы армий «Центр» русские были застигнуты врасплох. Когда начались боевые действия, наши радисты подслушали такой разговор русских по радио: «По нас стреляют! Что делать?» Старший начальник, которому был адресован этот вопрос, ответил: «Да вы с ума сошли! Кроме того, почему вы не кодируете разговор?»

Зато группа армий «Юг» сразу же натолкнулась на упорное сопротивление, и там развернулись тяжёлые бои.

А у нас всё шло по плану. Две танковые группы стремительным броском продвинулись далеко на восток, а затем повернули навстречу друг другу. В то же время часть сил танковой группы Гудериана продолжала двигаться вперёд, хотя в тылу шёл яростный бой с окружёнными войсками русских. Гудериан стремился как можно скорее выйти к Минску, так как было важно не дать противнику отойти на восток, за Березину, Днепр и Западную Двину.

Пехота должна была выдерживать быстрый темп наступления. Переходы по 40 километров в день не были исключением, причём по ужаснейшим дорогам. Перед глазами у меня до сих пор стоит живая картина первых недель войны: невыносимая жара, огромные облака жёлтой пыли, поднимаемой колоннами отступающих русских войск и пытающейся догнать их немецкой пехотой. Иногда неожиданно выпадал дождь, превращая пыль на дорогах в жидкую грязь. Но как только появлялось солнце, грязь опять превращалась в пыль.

Ко 2 июля было выиграно первое сражение, взято 150 тысяч пленных, захвачено и уничтожено около 1200 танков и 600 орудий [21]. По нашему первому впечатлению, русский солдат был стойким бойцом. Однако русские танки не отличались совершенством, а что касается авиации, то её в это время мы почти не видели.

Поведение русских войск даже в первых боях находилось в поразительном контрасте с поведением поляков и западных союзников при поражении. Даже в окружении русские продолжали упорные бои. Помогала им огромная территория страны с лесами и болотами. Немецких войск не хватало, чтобы повсюду создавать такое же плотное кольцо вокруг русских войск, как в районе Белостока — Слонима. Наши моторизованные войска вели бои вдоль дорог или вблизи от них. А там, где дорог не было, русские в большинстве случаев оставались недосягаемыми. Вот почему русские зачастую выходили из окружения. Целыми колоннами их войска ночью двигались по лесам на восток. Они всегда пытались прорваться на восток, поэтому в восточную часть кольца окружения обычно высылались наиболее боеспособные войска, как правило, танковые. И всё-таки наше окружение русских редко бывало успешным.

О высоких темпах нашего наступления можно судить хотя бы по тому, что штабу 4-й армии в течение четырёх дней дважды пришлось менять место своего пребывания, чтобы быть недалеко от района боевых действий. 24 июня наш штаб переместился в Каменец-Подольский, а 26 июня — в Пружаны.

Битва за Минск и прорыв «линии Сталина»

Перед Минским сражением и прорывом «линии Сталина» группа армий «Центр» прошла тщательную реорганизацию.

Как в старые времена, когда большие массы кавалерии, развивая достигнутый успех, продвигались далеко вперёд, теперь было решено объединить танковые группы Гота и Гудериана и послать их как можно дальше на восток. Для управления этим танковым объединением был создан штаб, получивший наименование «4-я танковая армия». Командующим был назначен фельдмаршал фон Клюге. Он забрал с собой весь личный состав штаба 4-й полевой армии, которая со 2 июня стала называться 2-й армией. Командующим 2-й армией стал генерал-полковник Вейхс, штаб которого находился в Пружанах. Мы отправились в Минск и, прибыв туда 3 июля, приступили к выполнению новых функций.

Ожесточённое Минское сражение было в самом разгаре. Ликвидация окружённой крупной группировки противника была возложена на пехоту, а мы ринулись к Днепру и Западной Двине. Именно во время этого продвижения между 2 и 11 июля местность впервые причинила нашим танкам серьёзные неприятности. Форсировать Березину с её заболоченными берегами оказалось нелегко, так как почти все мосты были взорваны. В этой болотистой местности русские оказывали упорное сопротивление, и здесь мы впервые стали натыкаться на многочисленные мины. Все это задержало продвижение танков и позволило пехоте после Минского сражения опять догнать танковые соединения.

Гот и Гудериан долго не задерживались на одном месте. Несмотря на трудности, перечисленные выше, Гудериан быстро вышел к Днепру у Могилёва и Орши. Несколько севернее Гот так же быстро достиг Западной Двины у Витебска и Полоцка. И вот танки подошли к так называемой «линии Сталина» — главной оборонительной полосе русских.

Однако эта линия не на всём своём протяжении была одинаково укреплена. Кроме того, для её обороны у русских не хватало войск, несмотря на подкрепления, присылаемые с востока. Гудериан и Гот вскоре форсировали Днепр и Западную Двину. Путь в глубь России был открыт.

8 июля штаб 4-й танковой армии переместился в Борисов (на Березине). Здесь мы обнаружили следы армии Наполеона. В нескольких километрах севернее Борисова Великая армия Наполеона вынуждена была зимой 1812 г. форсировать замёрзшую реку и понесла ужасные потери. Когда воды в реке мало, до сих пор видны опоры мостов, некогда построенных французскими сапёрами.

Смоленское сражение

После того как 2-я танковая группа форсировала Днепр, а 3-я — Западную Двину, сопротивление русских возросло. Советское командование перебросило с востока сильные подкрепления и попыталось вновь захватить «линию Сталина». Я не буду детально описывать здесь эти боевые действия. Достаточно сказать, что тактика русских заключалась теперь, как правило, в нанесении ударов по флангам наших танковых колонн. Эти боевые действия продолжались с 12 по 30 июля, и даже в августе здесь спорадически вспыхивали отдельные бои.

Самым значительным из них было сражение в районе Смоленска, где была окружена большая группировка русских войск. В то время как основная масса двух танковых групп, отражая атаки русских на флангах, продолжала движение на восток, небольшие силы были выделены для усиления восточной стороны Смоленского котла. Две полевые армии после изнурительного марша, наконец, опять догнали танковые соединения. Они удерживали три стороны котла, в то время как наши танки блокировали выход из него близ Ярцево. И снова эта операция не увенчалась успехом. Ночью русские войска вырвались из кольца окружения и ушли на восток. Танковые войска не подходили для проведения такой операции, особенно на болотистой местности, прилегающей к Днепру

13 июля штаб фельдмаршала Клюге переместился из Борисова в Толочин. Там нас посетил японский посол в Берлине генерал Осима. Нам было приказано принять все меры предосторожности, чтобы он не попал в беду. Однако он настоял, чтобы ему показали Днепр близ Орши, где посол попал под сильный артиллерийский огонь противника. Но Осима уцелел, и гордый, как Петрушка, возвратившись в наш штаб, показал фельдмаршалу фон Клюге свою самурайскую саблю.

10 июля 29-я моторизованная дивизия захватила Смоленск — наиболее важный из русских городов, пока что попавших в наши руки. 24 июля мы двинулись вперёд. Теперь наш штаб размещался в палатках в лесу юго-западнее Смоленска, всего в нескольких километрах от линия фронта. Неподалёку от нас была старая дорога, по которой шёл на Москву Наполеон.

В конце июля и начале августа мы потеряли несколько драгоценных недель, пока наше верховное командование размышляло о том, какой стратегии нам лучше всего придерживаться. Выше я уже говорил, что Гитлер стремился к достижению экономических целей: он хотел захватить Украину, Донецкий бассейн и, наконец, Кавказ. Эти районы находились в полосе наступления группы армий «Юг». Второстепенной целью Гитлера был захват Ленинграда, который на той фазе кампании, казалось, вот-вот падёт и который по всей вероятности пал бы, если бы Гитлер не повторил ошибку Дюнкерка Он приказал фельдмаршалу фон Леебу остановить немецкие танки перед самым Ленинградом

Меньше всего Гитлер был заинтересован в Москве. Согласно его первоначальному плану группа армий «Центр» должна была остановиться на линии р. Десна и севернее, передать большую часть своих сил группе армий «Юг» и в этом году прекратить какие-либо наступательные действия в направлении Москвы. Поэтому 4-я танковая армия была расформирована, а штаб фельдмаршала фон Клюге переведён в резерв. Две танковые группы теперь подчинялись непосредственно командующему группой армий «Центр». Было предложено подчинить Клюге танковую группу Гудериана и новую полевую армию. Предполагалось, что это объединение будет наступать в юго-восточном направлении в полосе наступления группы армий «Юг» с целью разгромить сосредоточенные там крупные силы противника.

Главнокомандующий сухопутными силами фельдмаршал Браухич и его начальник штаба генерал Гальдер не одобрили этого плана. Браухич настаивал, чтобы группа армий «Центр» двигалась прямо на Москву, в захвате которой он видел основную цель всей кампании. Фельдмаршал фон Бок и штаб группы армий «Центр» разделяли эту точку зрения. Фельдмаршал фон Клюге предпочитал действовать в соответствии со стратегическим планом Гитлера. Эти разногласия вызывали острые столкновения. Потому-то принятие окончательного решения и задержалось на несколько недель.

А в это время разгорелись тяжёлые бои между Днепром и Десной, между Западной Двиной и верхним течением Днепра. Постепенно наши войска закрепились на довольно прочной линии обороны, проходящей вдоль р. Десна к востоку от Рославля и Ельни и к западу от Дорогобужа. Эту линию, которая была продолжением рубежа, обороняемого расположенной несколько севернее 9-й армией, удерживали войска старой 4-й армии. 4-я армия была восстановлена, и фельдмаршал фон Клюге опять стал её командующим. Теперь мы несли ответственность за удержание обороны вдоль Десны.

В течение второй половины августа и всего сентября 4-я армия вела бои на рубеже Десны, а 9-я армия оборонялась на правом берегу Днепра севернее Дорогобужа. К югу от нас вместе со 2-й армией вела бои 2-я танковая группа Гудериана, в то время как 3-я танковая группа Гота действовала во взаимодействии с 9-й армией. Не располагая достаточной поддержкой танков, мы вынуждены были перейти к позиционной обороне вдоль Десны, что требовало большого количества войск. Русские предпринимали яростные контратаки и все чаще и чаще прорывали тонкую линию нашей обороны. В критическом положении нас спасали только танковые части. Во время этих боев мы убедились, что в современной войне поддержка танков необходима пехоте не только в наступлении, но и в обороне.

Когда я говорю, что наша линия обороны была тонкой, я отнюдь не преувеличиваю. Дивизии обороняли полосу по фронту около 30 километров. Кроме того, в ходе боевых действий, особенно в районе Ельни, чти дивизии понесли тяжёлые потери и имели теперь неполный состав. Что касается тактических резервов, то их просто не было.

Разногласия между Гитлером и его высшими военными советниками касались не только стратегии, но и тактики. В боевых действиях, рассчитанных на окружение крупных сил противника, мы захватывали много пленных и большие трофеи. И всё-таки результаты были не такими значительными, как это могло бы показаться на первый взгляд. Во-первых, для окружения больших соединений противника требовались крупные танковые силы; во-вторых, такое окружение противника редко заканчивалось удачно, так как большие группы русских часто ускользали из котлов и уходили на восток. Поэтому Гитлер настаивал на окружении небольших групп противника, считая, что эта тактика будет более успешной.

В сентябре решился, наконец, вопрос о будущей стратегии. Был принят вариант, предложенный фельдмаршалом фон Браухичем. Итак, мы идём на Москву. Вопрос теперь заключался в том, успеем ли мы своими слабыми силами захватить все ещё далёкую столицу, прежде чем наступит суровая русская зима. Нам предстояло дорого заплатить за бесплодные споры, занявшие несколько недель августа и весь сентябрь.

Наконец, приказ был получен. Группа армий «Центр» должна была наступать на Москву. Начало операции намечалось на 2 октября. Итак, жребий брошен, великая битва вот-вот начнётся. Увертюрой к ней должно было стать сражение за Вязьму.

Сражение за Вязьму

Пока среди немецкого верховного командования шёл спор о том, что делать, русские построили новую оборонительную линию вдоль верхнего течения Днепра и Десны, то есть как раз перед фронтом группы армий «Центр». Эта линия представляла собой внешнее кольцо оборонительной системы, прикрывавшей Москву.

Наша задача — прорвать эту линию обороны, осуществить двойное окружение противника и до наступления зимы вступить в Москву.

Наши войска дислоцировались следующим образом. Находившаяся в районе Брянска и к югу от него 2-я армия вместе с приданной ей 2-й танковой группой Гудериана должна была нанести удар в направлении Орла и, овладев им, продвинуться на север. Слева располагалась 4-я армия Клюге с приданной ей танковой группой Гепнера. Левый фланг 4-й армии проходил вдоль верхнего течения Днепра восточнее Смоленска. Эта армия, усиленная танками, должна была нанести основной удар по Москве. К северу от верхнего течения Днепра находилась 9-я армия Штрауса с приданной ей танковой группой Гота. Как и в прежних боях восточнее Буга, танковые группы Гепнера и Гота были сосредоточены на внешних флангах полевых армий. Эти танковые соединения должны были двигаться сначала на восток, а затем повернуть навстречу друг другу с целью окружения Вязьмы. Полевые армии должны были повторить свою старую тактику, которая прежде всегда оказывалась успешной. Эта тактика, как говорилось выше, заключалась в окружении мелких группировок противника внутри огромного кольца окружения, создаваемого танковыми соединениями. Как только клеши сомкнутся, танковые группы, не обращая внимания на бой с окружённым противником, который, безусловно, разгорится в котле в районе Вязьмы, должны будут продолжать с максимальной скоростью двигаться на Москву.

Наступление началось ранним утром 2 октября. Армии Клюге и Штрауса, усиленные танковыми группами, атаковали противника с поистине замечательной точностью. Войска действовали точно по планам, разработанным генеральным штабом. В этом сражении, проведённом, как на ученье, и происходившем между 2 и 13 октября, группа армий «Центр» захватила 650 тысяч пленных, 5 тысяч орудий и 1200 танков. Поистине астрономические цифры! [22]

Такие же потери русские понесли и на участках групп армий «Север» и «Юг» Неудивительно, что Гитлер, высшее командование и войска полагали, что материальные и людские ресурсы Красной Армии подходят к концу. Как нам сообщали пленные, это наступление, предпринятое в такое позднее время года, было для русских полной неожиданностью. Казалось, Москва вот-вот падёт. В группе армий «Центр» все стали большими оптимистами. От фельдмаршала фон Бока до солдата все надеялись, что вскоре мы будем маршировать по улицам русской столицы. Гитлер даже создал специальную сапёрную команду, которая должна была разрушить Кремль. И всё-таки можно только сожалеть, что министр пропаганды нашёл уместным сделать напыщенное заявление, что война на Востоке, дескать, выиграна, а Красная Армия фактически уничтожена.

Чтобы ясно представить себе размеры надвигавшейся катастрофы, следует обрисовать, каково было в тот момент психическое состояние наших командиров и войск. Начиная с 22 июня немецкая армия шла вперёд оn победы к победе и, несмотря на скверные дороги и плохую погоду, преодолела огромное расстояние от Буга до окрестностей Москвы. Так как большая часть армии передвигалась пешком с обозом на конной тяге, то уже один марш наших войск можно считать подвигом. И всё это было сделано в течение каких-то трёх с половиной месяцев, из которых несколько недель мы бездействовали, пока верховное командование обсуждало вопросы высшей стратегии. 12 октября, когда сражение за Вязьму в основном закончилось (остались лишь разрозненные очаги сопротивления русских), мы с гордостью могли смотреть на наше прошлое и с уверенностью — в будущее.

В середине октября все немецкие армии перешли в наступление на Москву. Наш штаб, находившийся в Рославле, когда началось сражение за Вязьму, 6 октября передислоцировался в Спас-Деменск, а 10 октября — в Юхнов. Через несколько дней вся группа армий «Центр» начала движение на восток. Между нами и русской столицей находилась так называемая «московская оборонительная позиция». У нас не было оснований считать, что этот орешек трудно будет разгрызть. Если нам удастся взять эти позиции, путь на Москву, как мы полагали, будет открыт.

Смена настроения

Когда мы вплотную подошли к Москве, настроение наших командиров и войск вдруг резко изменилось. С удивлением и разочарованием мы обнаружили в октябре и начале ноября, что разгромленные русские вовсе не перестали существовать как военная сила. В течение последних недель сопротивление противника усилилось, и напряжение боев с каждым днём возрастало. Командование русскими войсками, прикрывавшими Москву, теперь принял маршал Жуков. За несколько недель его войска создали глубокоэшелонированную оборону, которая проходила через лес, примыкавший к р. Нара, от Серпухова на юге до Наро-Фоминска и далее на север. Тщательно замаскированные опорные пункты, проволочные заграждения и большие минные поля теперь заполняли огромный лесной массив, прикрывавший западные подступы к столице.

Из остатков потрёпанных в тяжёлых боях армий, а также свежих частей и соединений русское командование сформировало новые сильные армии. В армию были призваны московские рабочие. Из Сибири прибывали новые армейские корпуса. Большинство иностранных посольств и миссий, а также часть русского правительства были эвакуированы из Москвы на восток. Но Сталин со своим небольшим штабом остался в столице, которую он твёрдо решил не сдавать. Всё это было для нас полной неожиданностью. Мы не верили, что обстановка могла так сильно измениться после наших решающих побед, когда столица, казалось, почти была в наших руках. В войсках теперь с возмущением вспоминали напыщенные октябрьские заявления нашего министерства пропаганды.

Стали раздаваться саркастические замечания по адресу военных руководителей, восседавших в Берлине. В войсках считали, что политическим руководителям пора побывать на фронте и своими глазами посмотреть, что там делается. Солдаты переутомились, а части, особенно пехотные, были не полностью укомплектованы личным составом. В большинстве пехотных рот численность личного состава достигала всего 60-70 человек. Войска понесли большие потери в конском составе, и теперь трудно стало перебрасывать орудия. В танковых дивизиях количество боеспособных танков было намного меньше штатной численности. Считая, что война с Россией по сути дела закончилась, Гитлер приказал сократить выпуск промышленностью военных материалов. На фронт, в боевые части, теперь поступало мизерное пополнение. Скоро должна была начаться зима, но о зимнем обмундировании мы и не слышали.

Слишком растянутые коммуникационные линии едва обеспечивали доставку нашим войскам необходимых предметов снабжения. Приходилось переделывать колеи русских железных дорог, которые были шире, чем колеи железных дорог в Западной Европе. Глубоко в нашем тылу, в огромных лесных и болотистых районах, начали действовать первые партизанские отряды. У нас не было достаточных сил и средств для борьбы с ними. Они нападали на транспортные колонны и поезда с предметами снабжения, заставляя наши войска на фронте терпеть большие лишения.

Воспоминание о Великой армии Наполеона преследовало нас, как привидение. Книга мемуаров наполеоновского генерала Коленкура, всегда лежавшая на столе фельдмаршала фон Клюге, стала его библией. Все больше становилось совпадений с событиями 1812 г. Но эти неуловимые предзнаменования бледнели по сравнению с периодом грязи или, как его называют в России, распутицы, которая теперь преследовала нас, как чума.

Мы, конечно, знали, что нас ожидает распутица, — нам приходилось читать о ней в книгах. Но реальная действительность превзошла самые печальные опасения. Распутица началась в середине октября, во время боев в районе Вязьмы, и непрерывно усиливалась до середины ноября. Что такое русская распутица, невозможно рассказать человеку, который сам никогда не сталкивался с ней. В этом уголке мира проложено всего несколько шоссейных дорог. Вся территория страны покрывается непролазной липкой грязью. Пехотинец скользит на размокших от воды дорогах. Чтобы тащить орудия, нужно впрягать много лошадей. Все колёсные машины глубоко погружаются в вязкую грязь. Даже тракторы передвигаются с большим трудом. Много тяжёлых орудий застряло на дорогах и поэтому не было использовано в Московской битве. Танки и другие гусеничные машины часто засасывало грязью. Теперь нетрудно представить, какому напряжению подверглись наши уже измученные, истощённые войска.

И вдруг на нас обрушилась новая, не менее неприятная неожиданность. Во время сражения за Вязьму появились первые русские танки Т-34. В 1941 г. эти танки были самыми мощными из всех существовавших тогда танков. С ними могли бороться только танки и артиллерия. 37-мм и 50-лш противотанковые орудия, которые тогда состояли на вооружении нашей пехоты, были беспомощны против танков Т-34. Эти орудия могли поражать лишь русские танки старых образцов. Таким образом, пехотные дивизии были поставлены перед серьёзной проблемой, . В результате появления у русских этого нового танка пехотинцы оказались совершенно беззащитными. Требовалось крайней мере 75-мм орудие, но его ещё только предстояло создать. В районе Вереи танки Т-34 как ни в чём не бывало прошли через боевые порядки 7-й пехотной дивизии, достигли артиллерийских позиций и буквально раздавили находившиеся там орудия. Понятно, какое влияние оказал этот факт на моральное состояние пехотинцев. Началась так называемая «танкобоязнь».

Нам уже было известно о приказе маршала Тимошенко, отданном с целью ободрить его войска после многих поражений. В этом приказе перечислялись слабые стороны немецких войск. Тимошенко разъяснял, что главная сила немцев — в их техническом мастерстве и вооружении. Один на один немецкий солдат слабее русского, писал маршал, он нервничает и становится робким, когда приходится вести бой ночью, в лесу или на болотистой местности. В этих видах боя русский солдат значительно сильнее немецкого. Все это, конечно, не совсем точно. Если бы это было так, мы не стояли бы у ворот Москвы. И всё же в приказе Тимошенко содержалось зерно правды. Цивилизованный европеец во многих отношениях уступает более крепкому человеку Востока, закалённому близким общением с природой.

Наша авиация действовала превосходно. Однако теперь количество боеспособных самолётов уменьшилось, не хватало и посадочных площадок близ линии фронта, особенно во время распутицы. Резко возросло количество аварий при посадке и взлёте самолётов. А русская авиация до сих пор почти не появлялась в воздухе.

26 октября фельдмаршал фон Клюге передвинул свой штаб из Юхнова в район Малоярославца, поближе к своим войскам. Позже, во время большого русского контрнаступления, его штаб чуть было не попал в плен. Между прочим, в 1812 г. через Малоярославец прошёл Наполеон.

К концу октября ослабленный участок нашего фронта проходил вдоль Оки от Алексина и севернее, затем вдоль р. Нара до Наро-Фоминска, потом поворачивал на северо-запад и пересекал шоссейную дорогу, идущую на Москву через Рузу и Волоколамск. Эта линия фронта, по крайней мере временно, представляла собой границу наибольшего продвижения немецких войск, так как наша наступательная способность истощилась. Наши войска были ослаблены и утомлены. Русские армии занимали глубокоэшелонированную оборону в лесах, окружающих Москву. Часть нашей артиллерии застряла в грязи где-то между Вязьмой и p. Hapa. Но Москва была недалеко. Ночью было видно, как снаряды русской зенитной артиллерии разрывались над столицей. Что же должно было произойти?

Совещание в Орше

В ноябре начальник генерального штаба созвал на совещание в Оршу начальников штабов трёх групп армий, а также всех армий, участвовавших в боях на Восточном фронте. На повестке дня стоял роковой вопрос: должны ли немецкие армии окопаться вдоль существовавшей тогда линии фронта и ждать, пока весной не наступит благоприятная погода, или же продолжать наступление зимой.

Представитель группы армий «Юг» (её командующим был фельдмаршал Рундштедт) выступил против дальнейших наступательных операций и настаивал на переходе к обороне. Группа армий «Север» была настолько ослаблена, что нечего было и думать о проведении наступательных действий на её участке. Представители же группы армий «Центр» высказались за то, чтобы сделать последнюю попытку захватить Москву. Как только русская столица скажется в наших руках, говорили они, отдельные танковые дивизии надо направить восточнее города с целью перерезать основные железные дороги, связывающие Москву с Сибирью.

Мнения разделились. Конечно, перспектива войти в Кремль не могла не привлекать нас, но многие сомневались в способности наших ослабленных войск осуществить решающий удар.

Последняя попытка

После этого совещания вопрос о наступлении на Москву детально обсуждался с командирами частей и соединений. Фельдмаршал фон Клюге неоднократно посещал свои части на переднем крае и интересовался мнением унтер-офицеров.

Что касается наших людских ресурсов и боевой техники — то мы по-прежнему получали незначительные пополнения личного состава и вооружения. Но с октября дивизии немного отдохнули на своих позициях, удерживаемых по близости от Москвы. Только правый фланг армии подвергался непрерывным атакам противника в районе Серпухова и вдоль дороги Подольск — Малоярославец. На этом фланге было мало наших войск, и они с трудом отражали удары противника. Целыми часами командующие армиями обсуждали создавшуюся обстановку. И вот принято окончательное решение — сделать последнюю попытку нанести решающий удар по Москве. Верховное командование считало возможным начать проведение операции лишь после того, как подморозит.

Расположение войск

Наступление на Москву планировалось осуществить войсками 4-й армии фон Клюге, которая в связи с этим была усилена.

Наш правый фланг, от Оки до Нары, прикрывали слабые силы. К югу от Оки 2-я танковая группа Гудериана, приданная 2-й армии, должна была продвигаться на Тулу и дальше на северо-восток. Главные силы 4-й армии были сосредоточены вдоль р. Нара, между дорогой Подольск — Малоярославец и автострадой МоскваСмоленск Севернее этой шоссейной дороги и р. Москва, точнее, между Рузой и Волоколамском, сосредоточилась приданная 4-й армии Клюге 4-я танковая группа генерала Гепнера.

Опыт прошлых боевых действий показал, что тесное взаимодействие между танковыми и пехотными соединениями даёт хороший результат и поэтому танковой группе Гепнера было подчинено несколько пехотных корпусов.

План операции заключался в следующем: усиленной 4-й танковой группе предстояло нанести удар в северном направлении, левее шоссейной дороги Москва — Смоленск, затем повернуть на восток и атаковать Москву с запада и северо-запада. В это время 4-я армия, форсировав р. Нара, должна была своими наступательными действиями сковать на этом участке фронта значительные силы противника.

Последнее наступление

К середине ноября период грязи закончился, и первые морозы возвестили о наступлении зимы. Теперь по дорогам и ровной местности могли двигаться боевые машины и транспортные средства всех видов. Далеко в нашем тылу тракторы вытаскивали из замёрзшей грязи тяжёлые орудий, которые одно за другим перебрасывались к линии фронта. Впрочем, часто случалось и так, что, вытаскивая орудия из затвердевшей грязи, их буквально разрывали на части.

В первые дни наступление 4-й танковой группы развивалось успешно. С тяжёлыми боями противник медленно отходил на восток. Севернее наступала 3-я танковая группа генерал-полковника Рейнгардта. Обе эти танковые группы подчинялись командующему 4-й армией фельдмаршалу фон Клюге. Таким образом, в его подчинении находилось 11 армейских корпусов, или 35 дивизий, из которых девять были танковыми. Правда, это были соединения неполного состава: не хватало людей и вооружения.

Около 20 ноября погода внезапно испортилась, и уже через ночь мы испытали все ужасы русской зимы. Термометр внезапно упал до — 30o С. Резкое похолодание сопровождалось сильным снегопадом. Через несколько дней мы с горечью убедились, что началась русская зима. С увеличением трудностей темп наступления обеих танковых групп снизился, но всё же они продолжали пробиваться к Москве. Бросив в бой свои последние резервы, они захватили Клин и вышли к каналу Москва — Волга. В этом районе их северный фланг внезапно атаковали свежие русские части.

В последние дни ноября наши передовые части, наступавшие на Москву, достигли Озерецкое, а разведывательные подразделения танковых частей проникли даже в западные окрестности Москвы. На этом выдохлась наступательная мощь обеих наших танковых групп.

Такова была обстановка вечером 28 ноября, когда генерал-полковник Гепнер попросил фельдмаршала фон Клюге отдать приказ о наступлении войскам 4-й армии, расположенным вдоль р. Нара. Это наступление, считал Гепнер, облегчит давление, оказываемое противником на обе танковые группы, и заставит русское командование перебросить часть своих сил с их участка в район действий 4-й армии. Детально обсудив эту просьбу со мной как со своим начальником штаба, 29 ноября фельдмаршал отдал приказ о переходе в наступление. Наступление началось утром следующего дня. Основной удар наносился по Наро-Фоминску. Танковый корпус поддерживал южное крыло наступавшей армии. Через несколько дней после начала наступления пехота в нескольких местах прорвала глубокоэшелонированную оборону противника в лесу вдоль р. Нара. Однако ко 2 декабря стало ясно, что войск, находившихся в нашем распоряжении, явно недостаточно для выполнения поставленной перед ними задачи. Только разведывательному батальону 258-й пехотной дивизии удалось найти брешь в обороне русских. Он продвигался вперёд в течение всей ночи и едва не достиг юго-западной окраины Москвы. Однако рано утром 3 декабря его атаковали русские танки и отряды московских рабочих.

Фельдмаршал решил приостановить наступление, перспективы которого в создавшейся обстановке стали безнадёжными и которое могло привести только к напрасным потерям. Войскам 4-й армии, находившимся южнее шоссейной дороги, было приказано отойти на свои прежние позиции, расположенные за р. Нара. Отход был проведён успешно. Противник преследовал наши войска с большой осторожностью.

В той обстановке решение фельдмаршала фон Клюге нужно считать правильным. Через несколько дней маршал Жуков бросил русские войска в мощное контрнаступление [23]. Начатое 6 декабря, оно было направлено против двух танковых групп, расположенных северо-восточнее Москвы. Это был поворотный пункт нашей Восточной кампании — надежды вывести Россию из войны в 1941 г. провалились в самую последнюю минуту.

Теперь политическим руководителям Германии важно было понять, что дни блицкрига канули в прошлое. Нам противостояла армия, по своим боевым качествам намного превосходившая все другие армии, с которыми нам когда-либо приходилось встречаться на поле боя. Но следует сказать, что и немецкая армия продемонстрировала высокую моральную стойкость в преодолении всех бедствий и опасностей, обрушившихся на неё.

Каждому солдату немецкой армии было ясно, что от исхода битвы за Москву зависит наша жизнь или смерть. Если здесь русские нанесут нам поражение, у нас не останется больше никаких надежд. В 1812 г. Наполеону всё же удалось вернуться во Францию с жалкими остатками своей разгромленной Великой армии. В 1941 г. немцам оставалось или выстоять, или же быть уничтоженными. В то время русская пропаганда сводилась к разбрасыванию с самолётов листовок со скучным, грубо выполненным изображением покрытых снегом русских степей, усеянных трупами немецких солдат. Эта пропаганда не производила должного впечатления на наши войска. Четыре батальона французских добровольцев, действовавших в составе 4-й армии, оказались менее стойкими. У Бородина фельдмаршал фон Клюге обратился к ним с речью, напомнив о том, как во времена Наполеона французы и немцы сражались здесь бок о бок против общего врага. На следующий день французы смело пошли в бой, но, к несчастью, не выдержали ни мощной атаки противника, ни сильного мороза и метели. Таких испытаний им ещё никогда не приходилось переносить. Французский легион был разгромлен, понеся большие потери от огня противника и от мороза. Через несколько дней он был отведён в тыл и отправлен на Запад.

Положение армий

Прежде чем перейти к рассмотрению дальнейших боевых действий, необходимо рассказать о немецких и русских войсках, участвовавших в сражении под Москвой в 1941 г., а также об условиях, в которых происходила ч Московская битва.

На нашем фронте ограниченная видимость ежедневно устанавливалась только на несколько часов. До 9 часов утра окрестности обычно бывали окутаны густым туманом. Постепенно пробивалось солнце, и только к 11 часам дня можно было кое-что увидеть. В 15 часов наступали сумерки, а через час опять становилось темно. В районе Малоярославца у нас был аэродром, куда изредка прибывали транспортные самолёты из Смоленска, Орши и Варшавы. Они доставляли пополнения, но совершенно недостаточные для того, чтобы компенсировать и ежедневные потери Прибывавшие на самолётах солдаты были одеты в длинные брюки и ботинки со шнурками. Часто у них не было шинелей и одеял. Транспортные дивизий ожидали пополнения на аэродромах и сразу же перебрасывали их на фронт, где в них чувствовалась острейшая необходимость. Нередко они оказывались на фронте в ту же ночь. Таким образом, люди, всего два дня назад жившие в уютных казармах Варшавы, через 48 часов попадали на Московский фронт, который уже начал распадаться.

Ещё в конце лета, когда фельдмаршал фон Браухич понял, что война на Востоке продлится и зимой, он убеждал Гитлера вовремя приготовить для наших войск необходимое зимнее снаряжение. Гитлер отказался внять здравому совету, так как был твёрдо убеждён, что русских удастся победить до наступления холодов. Теперь даже в ставке Гитлера вдруг поняли, что война в России по сути дела только начинается и что придётся, как это ни ужасно, воевать почти без зимней одежды. Гитлер начал отдавать категорические приказы о срочной отправке на Восточный фронт тёплой одежды. В Германии повсеместно проводился сбор меховых и других тёплых вещей. Но слишком поздно! Чтобы доставить войскам собранную одежду, нужны были не дни и даже не недели, а целые месяцы. Таким образом, солдатам суждено было провести свою первую зиму в России в тяжёлых боях, располагая только летним обмундированием, шинелями и одеялами. Всё, что имелось в оккупированных районах России — валенки, меховые шапки и шерстяное обмундирование, — было реквизировано, но оказалось каплей в море и почти не облегчило положения огромной массы наших солдат.

Со снабжением войск дела обстояли неважно. К нашему району боевых действий подходило всего несколько железных дорог, да и их часто перерезали партизаны. В паровых котлах паровозов, не приспособленных к условиям русского климата, замерзала вода. Каждый паровоз мог тащить только половину обычного количества вагонов. Многие из них, покрытые снегом и льдом, целыми днями простаивали в тупиках железнодорожных станций. Наша огромная потребность в артиллерийских снарядах удовлетворялась с трудом. В то же время, чтобы подбодрить солдат, из Франции и Германии доставлялись на Восточный фронт целые поезда с красным вином. Вы, конечно, представляете себе, какое отвратительное чувство возникало у солдат и офицеров, когда вместо снарядов, без которых войска буквально задыхались, им привозили вино. Впрочем, и вино нередко попадало на фронт в непригодном виде: при перевозке оно замерзало, бутылки лопались, и от него оставались только куски красного льда.

Наши оборонительные позиции были почти лишены укрытий. Это сказалось на тактике обеих сторон, которые вели упорные бои за овладение населёнными пунктами, где можно было найти хоть какое-нибудь укрытие от ужасного холода. Однако в конце концов такая тактика приводила к тому, что обе стороны подвергали эти деревни артиллерийскому обстрелу и поджигали деревянные дома и дома с соломенными крышами, лишая противника элементарных удобств. Закапываться же в землю нечего было и пытаться — земля затвердела, как железо.

Суровый климат оказывал воздействие и на оружие. Смазка на оружии загустевала так, что часто невозможно было открыть затвор, а глицерина или специальных масел, которые можно было бы использовать в условиях низких температур, у нас не было. Под танками ночью приходилось поддерживать слабый огонь, чтобы двигатели не замерзали и не выходили из строя. Нередко танки скользили по замёрзшему грунту и скатывались под откос.

Вероятно, это краткое описание помогло читателю составить представление об условиях, в которых зимой 1941/42 г. немецкой армии приходилось вести боевые действия.

Русские находились в лучших условиях. Самое главное, что сильный холод не был для них новинкой — они привыкли к нему. Кроме того, сразу же позади них находилась Москва. Следовательно, линии снабжения были короткими. Личный состав большинства русских частей был обеспечен меховыми полушубками, телогрейками, валенками и меховыми шапками-ушанками. У русских были перчатки, рукавицы и тёплое нижнее белье. По железным дорогам у русских курсировали паровозы, сконструированные с учётом эксплуатации их в Сибири, при низких температурах. Русские грузовые автомобили и танки, как и наши, были неудобны, но не до такой степени, они были лучше наших приспособлены к русским условиям. До сих пор мы ещё мало видели русских самолётов, хотя в то время линия фронта проходила всего в нескольких минутах полёта от московских аэродромов. Таковы были условия, когда 6 декабря маршал Жуков принял роковое для нас мощное контрнаступление на Московском фронте.

Русское контрнаступление

Ожесточённые боевые действия на подступах к Москве, которые чуть было не привели к распаду большей части немецкого фронта, хронологически, в целях лучшего понимания происходивших событий, можно объединить в отдельные серии боев. Чтобы разобрать их детально, потребовалось бы написать целую книгу. Но чтобы понять битву за Москву в целом, их следует рассматривать в общих чертах. Строго говоря, Московская битва продолжалась до середины апреля 1942 г.

Русское контрнаступление началось с того, что превосходящие силы русских нанесли удар севернее Москвы. Они форсировали канал Москва — Волга с востока в направлений на Клин и атаковали левый фланг танковой группы генерала Рейнгардта в районе южнее волжских озёр. Одновременно они атаковали и 4-ю танковую группу, расположенную южнее. Особенно сильный удар был нанесён из района Москвы в западном направлении вдоль шоссейной дороги Москва — Смоленск по стыку 4-й танковой группы и 4-й армии. В тех скверных условиях немецкие танковые войска не смогли выдержать сильнейшее давление русских и вынуждены были медленно отступать, продолжая вести упорные бои в глубоком снегу и надеясь восстановить единый фронт дальше на западе. При отступлении мы оставили много тяжёлого вооружения. Редкие в этих местах дороги, покрытые толстым слоем снега, часто оказывались непроходимыми для наших орудий и танков. В боях с противником мы понесли тяжёлые потери, но ещё большими были потери от мороза. Особенно часто солдаты обмораживали ступни ног, так как неудобная, плотно прилегающая к ногам обувь не давала возможности надевать больше одной пары носков. В конце концов даже Гитлер вынужден был дать согласие на отход двух танковых групп. В середине декабря русское наступление расширилось к югу. Новые атаки были предприняты против 4-й армии между Серпуховом и Тучково. Здесь противнику удалось добиться пока только местных успехов, и 4-я армия сумела удержать общую линию фронта.

Большая угроза нависла над южным участком фронта 4-й армии. Здесь потрёпанная в прежних боях 2-я танковая армия Гудериана (бывшая 2-я танковая группа) была атакована превосходящими силами противника. Русские начали сильное наступление в районе Тулы, задержать которое 2-я танковая армия была не в состоянии. Одна группа русских войск продолжала наступать на запад, а другая повернула на северо-запад в направлении Калуги. Русские войска, расположенные в районе Таруса — Алексин, тоже перешли в наступление. Здесь опять одна их группа устремилась на запад, в то время как другая повернула на северо-запад в направлении на Малоярославец и Медынь.

Намерения русских были понятны. Они планировали широкое двойное окружение 4-й армии путём нанесения ударов на севере и юге. Их окончательной целью было окружение и уничтожение этой армии на её позициях западнее Москвы. Немецкое командование почти не надеялось избежать окружения и разгрома огромной южной группировки. Русские медленно расширяли брешь между 2-й танковой и 4-й полевой армиями. У фельдмаршала фон Клюге не было резервов, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над его южным флангом. Более того, 4-ю армию связывала с тылом только одна дорога. Она проходила через Юхнов, Медынь, Малоярославец и Подольск. Все остальные дороги в районе армии скрылись под толстым снежным покровом. Если бы русские, наступая с юга, сумели захватить нашу единственную жизненную артерию, с 4-й армией было бы покончено.

«4-я армия будет драться!»

Сложилась такая обстановка, что командование группой армий «Центр» должно было подумать об организации планомерного отхода всей усиленной 4-й армии в западном направлении. Необходимость этого логически вытекала из того, что 2-я танковая армия, расположенная южнее, вынуждена была отступать за Оку в районе Белева. На карте была проведена линия, проходящая грубо от Белева через Юхнов на р. Угра, на Гжатск и далее на север. На эту линию и должны были отойти войска 4-й армии. Был отдан приказ провести рекогносцировку передовой линии обороны. Одна моторизованная дивизия уже выступила в район Юхнова. Фельдмаршал фон Клюге со своим штабом намеренно оставался ещё в Малоярославце, хотя теперь городу угрожала серьёзная опасность. В середине декабря он вызвал на совещание своих корпусных командиров и их начальников штабов для детального обсуждения плана отхода соединений 4-й армии, занимавших оборону южнее московско-смоленской шоссейной дороги. Всё казалось совершенно ясным.

Вдруг позвонил начальник штаба группы армий «Центр» генерал фон Грайфенберг, мой близкий друг. Он желал говорить с начальником штаба 4-й армии. Я подошёл к телефону. Грайфенберг сказал: «Лучше оставайтесь там, где находитесь теперь. Только что получен новый приказ Гитлера. 4-я армия не должна отступать ни на шаг».

Читатель поймёт, какое впечатление произвёл на нас этот приказ. По всем расчётам он мог означать только разгром 4-й армии. И всё-таки пришлось ему подчиниться. Части и соединения, уже отходившие на запад, были возвращены назад. 4-я армия готовилась к своим последним боям. Теперь её могло спасти только чудо.

Однако это было ещё не все. В самый критический момент произошла кардинальная замена одних командующих другими.

Смена командования

Командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок уже давно страдал болезнью желудка. Физическое состояние фон Бока резко ухудшилось в связи с поражением его группы армий под Москвой, и теперь он должен был хотя бы временно передать командование группой армий другому человеку. На его место был назначен фельдмаршал фон Клюге — человек железной воли. Покинув 4-ю армию 18 декабря, он принял командование группой армий «Центр», штаб которой располагался в лесу западнее Смоленска.

Таким образом, в момент тяжёлых испытаний 4-я армия осталась без командующего. Клюге считал, что он сможет руководить своей старой армией по телефону и радио из Смоленска. Поэтому он посылал мне, как своему бывшему начальнику штаба, приказы и инструкции, за выполнение которых я нёс личную ответственность. Такое положение продолжалось до 26 декабря, когда в штаб 4-й армии прибыл новый командующий генерал горно-стрелковых войск Кюблер. Некоторое время командующим армией был генерал танковых войск Штумме.

Нетрудно себе представить, как пагубно сказалась эта смена командующих на боевых действиях армии.

Ещё более значительные изменения происходили в Берлине. Главнокомандующий сухопутными силами фельдмаршал фон Браухич давно был в немилости у Гитлера. Уже несколько лет он страдал болезнью сердца и не выдержал поражения наших войск под Москвой. Браухич ушёл в отставку, и Гитлер стал полновластным главнокомандующим сухопутными силами. Его единственным советником, хотя и без всяких прав, был начальник генерального штаба генерал Гальдер, оставшийся после этой чистки на своём посту.

Гитлер верил, что он один сможет избавить свою армию от катастрофы, которая неотвратимо надвигалась под Москвой. И если говорить откровенно, он этого действительно добился.

Его фанатичный приказ, обязывавший войска стойко держаться на каждой позиции и в самых неблагоприятных условиях, был, безусловно, правильным. Гитлер инстинктивно понял, что любое отступление по снегам и льду через несколько дней приведёт к распаду всего фронта, и тогда немецкую армию постигла бы та же участь, что и Великую армию Наполеона. Дивизии не разрешалось отступать больше чем на 5-10 километров за одну ночь. Большего нельзя было и требовать от войск и гужевого транспорта в тех невероятно тяжёлых условиях. Так как все дороги были занесены снегом, отступать приходилось по открытой местности. После нескольких ночей такого отступления солдаты настолько изнемогали, что, останавливаясь, просто ложились на снег и замерзали. В тылу не было заранее подготовленных позиций, куда войска могли бы отойти, и оборонительной линии, которую нужно было удерживать.

Таким образом, в течение многих недель поле боя медленно отодвигалось на запад. Упорно обороняясь, наши армии постепенно отходили. Русские несколько раз прорывали нашу оборону, но мы всегда находили силы опять восстанавливать линию фронта. Численность личного состава рот в большинстве случаев сократилась до 40 человек. Мы понесли большие потери в боевой технике. До конца декабря в угрозе, нависшей над левым флангом армии, видели главную опасность.

Но вот счастье улыбнулось Гитлеру. Хотя противник был гораздо сильнее нас, темп его наступления стал замедляться. Несомненно, русские были разочарованы, что до сих пор ещё не добились распада немецкого фронта западнее Москвы. Их удивляла стойкость сильно потрёпанных немецких дивизий, сражавшихся в условиях сурового климата.

Русское командование безжалостно посылало свои войска вперёд. В Малоярославце за несколько дней до рождества мы перехватили переданные по радио донесения, которые небезынтересно привести здесь. Русский командир полка сообщал по радио: «Сейчас продолжать наступление невозможно. Необходимо на двенадцать часов задержаться на достигнутом рубеже». Ответ старшего командира гласил: «Атакуйте противника немедленно. Если вы этого не сделаете, пеняйте на себя».

Что-то вроде чуда произошло на южном фланге 4-й армии. Нам было непонятно, почему русские, несмотря на их преимущество на этом участке фронта, не перерезали дорогу Юхйов — Малоярославец и не лишили 4-ю армию её единственного пути снабжения. По ночам кавалерийский корпус Белова, который во второй половине декабря причинил нам так много беспокойства, продвигался в нашем глубоком тылу по направлению к Юхнову. Этот корпус достиг жизненно важной для нас коммуникации, но к счастью, не перерезал её. Он продолжал продвигаться в западном направлении и скрылся где-то в огромных Богородицких болотах.

В конце декабря 1941 г. штаб 4-й армии все ещё находился в Малоярославце. В канун рождества всю ночь шли бои рядом с нашим штабом. Между нами и русскими находилась только 19-я танковая дивизия, вызванная с фронта, в которой насчитывалось всего 50 танков.

В течение этих недель авиация не могла оказывать нам такую эффективную поддержку, как прежде. Ещё в ноябре в Северную Африку, где потерпели поражение войска фельдмаршала Роммеля, были переброшены наиболее боеспособные части 2-го воздушного флота Кессельринга.

25 декабря штаб 4-й армии в самый последний момент переместился в Юхнов. К 22 декабря 4-я и 3-я танковые группы были выведены из состава 4-й армии. Теперь 4-я армия могла рассчитывать только на свои силы.

Сравнительные данные о силах и средствах немецких и русских войск по состоянию на конец декабря весьма поучительны. 4-я армия, занимавшая оборону между Калугой и Тучкове, насчитывала в своём составе 13 пехотных и одну танковую дивизию. Однако эти соединения имели такой некомплект личного состава, что многие дивизии по сути дела являлись боевыми группами, состоявшими из подразделений различных родов войск. Перед фронтом 4-й армии были сосредоточены следующие русские соединения: 24 стрелковые дивизии, три танковые и две посадочно-десантные бригады. Основная часть этих сил действовала на южном фланге 4-й армии. Южнее Калуги наступали в западном направлении ещё шесть стрелковых дивизий, одна танковая бригада и четыре кавалерийские дивизии. В районе Тулы сосредоточивались три стрелковые, одна моторизованная, две танковые дивизии и две танковые бригады.

Эти цифры говорят сами за себя. Правда, не все русские дивизии были укомплектованы по штатам военного времени. Некоторые из них, безусловно, были очень слабы. Они сильно различались как по организации, так и по боеспособности. Русские были неистощимы в различных выдумках. Например, кавалерийские дивизии часто сопровождались пехотой на санях. Сани привязывались верёвками к сёдлам кавалеристов. Странно было видеть, как в ясную лунную ночь передвигались по снегу длинные колонны всадников, за каждым из которых ехал на санках пехотинец.

Наши потери в вооружении и боевой технике были так же велики, как и потери в людях, а может быть, даже превосходили их. Примером этого может служить состояние артиллерии 4-й армии в начале января 1942 г. В данном случае имеется в виду артиллерия армейского подчинения. Перед нашим отступлением в её составе было: 48 тяжёлых гаубиц, 36 миномётов, 48 100-мм и девять 150-мм пушек, 84 штурмовых орудия и 252 тяжёлых и лёгких трактора. Теперь же у нас осталось пять тяжёлых гаубиц, восемь миномётов, 17 l00-мм и две 150-мм пушки, 12 штурмовых орудий и 22 трактора.

Бои в начале 1942 года

Несмотря на огромное преимущество в силах, русские не смогли добиться распада немецкого фронта западнее Москвы к концу 1941 г. Но это ни в коей мере не значило, что острый кризис миновал. В течение первых трёх месяцев 1942 г. над 4-й армией неоднократно нависала серьёзная опасность.

В январе термометр упал до 42 мороза по Цельсию. Это продолжалось только несколько дней, затем температура повысилась. Здесь я не могу детально описать происходившие тогда бои, хотя в совокупности они представляют собой часть огромного Московского сражения. Это были ужасные месяцы. Позже Гитлер приказал отлить «Восточную медаль», которая выдавалась всем, кто принимал участие в тяжёлых боях на Восточном фронте зимой 1941/42 г. Эта медаль рассматривалась тогда и рассматривается теперь как знак высокого отличия.

26 декабря командующим 4-й армией стал стойкий солдат, генерал горно-стрелковых войск Кюблер. Через несколько недель он пришёл к выводу, что неспособен командовать армией в такой сложной обстановке. Во второй половине января его заменил генерал Хейнрици, который в течение долгого времени командовал 4-й армией.

Заключение

Кампания в России, а особенно её поворотный пункт — Московская битва, нанесла первый сильнейший удар по Германии как в политическом, так и военном отношениях. На Западе, то есть в нашем тылу, больше не могло быть и речи о столь необходимом нам мире с Англией. Что же касается Северной Африки, то и здесь нас постигла неудача. В районе Средиземного моря сложилась напряжённая обстановка. Немецкие войска находились в Норвегии, Дании, Голландии, Бельгии, Франции, Греции и на Балканах.

Даже мельком взглянув на карту мира, нетрудно было понять, что маленький район в Центральной Европе, занимаемый Германией, явно не мог выставить силы, способные захватить и удерживать весь европейский континент. Из-за политики Гитлера немецкий народ и его вооружённые силы шаг за шагом все дальше заходили в тупик.

Уместно вспомнить последние годы царствования Александра Македонского, когда его маленькая армия продвигалась в глубь Азии до тех пор, пока обстановка не заставила царя отказаться от своих намерений. Или же шведского короля Карла XII, который в 1709 г. дошёл до Полтавы, где его небольшая армия была разгромлена русскими. Между прочим, группа армий «Юг» летом 1941 г. прошла через Полтаву.

Но самую близкую параллель можно провести с императором Наполеоном. Дитя французской революции, он верил, что может завоевать всю Европу. И вот здесь, в России, в огне пылающей Москвы, его настигла Немезида. Несколько позже мы вернёмся к этой параллели. Часто спрашивают: смогли ли бы немцы выиграть эту войну, если бы им удалось захватить Москву? Это чисто академический вопрос, и никто не может ответить на него с полной определённостью. Я лично считаю, что, если бы даже мы овладели Москвой, все равно война была бы далека от благополучного завершения. Россия настолько обширна, а русское правительство обладало такой решимостью, что война, принимая новые формы, продолжалась бы на бескрайних просторах страны. Наименьшее зло, которого мы могли ожидать, — это Партизанская война, широко развернувшаяся по всей Европейской России. Не следует забывать и об огромных пространствах в Азии, которые тоже являются русской территорией.

Одно совершенно бесспорно: немецкие военные руководители и немецкие войска достигли почти, казалось бы, невозможного. Война на Востоке была последним испытанием наших солдат. В двух мировых войнах они продемонстрировали свою, железную волю, стойко перенеся суровые русские условия.

1812 и 1941 годы

Прежде чем закончить, я хотел бы провести параллель между кампанией Наполеона в 1812 г. и кампанией 1941 г., хотя с исторической точки зрения это трудно сделать, так как причины и обстоятельства этих войн совершенно различны. И всё-таки, на мой взгляд, было бы интересно их сопоставить.

Наполеон был не французом, а итальянцем с Корсики, которая стала частью Франции. Гитлер был не чистым немцем, а австрийцем. Наполеон использовал ударную силу, созданную французской революцией, и опирался на мощь Франции. Гитлер использовал мощь Германии. Наполеон, дитя революции, вёл много войн и одну за другой завоевал все страны Европы. Гитлер следовал по его стопам. Англия была основной целью Наполеона, и он готов был приступить к вторжению из Булони. Операция «Морской лев» 1940 г. была не больше чем угрозой, рассчитанной на достижение политических целей. Французский флот был разгромлен английским, и мечта Наполеона завоевать Англию стала неисполнимой, поэтому император решил причинить ущерб островному королевству, создав систему континентальной блокады. Большинство стран Европы вынуждено было проводить в жизнь это мероприятие Наполеона, и только Россия колебалась. Это и послужило одной из главных причин, заставивших Наполеона объявить России войну. Гитлер начал войну с Россией, намереваясь завоевать для Германии жизненное пространство, уничтожить большевизм и стать хозяином Европы.

И Наполеон и Гитлер верили, что их войны в России закончатся так же быстро и успешно, как и многие другие, которые они вели до этого. Оба они неправильно представляли себе внутренние силы и размеры России. Оба они недостаточно подготовились к войне и не учли трудностей снабжения их армий в этой огромной стране. Многие маршалы и генералы Наполеона не одобряли его плана войны в 1812 г. Точно так же обстояло дело и с планом войны Гитлера в 1941 г.

В 1812 г. Наполеон вторгся в Россию с армией, насчитывавшей более 600 тысяч человек (среди них было более 200 тысяч немцев, фламандцев, поляков, швейцарцев, испанцев и португальцев), 1400 пушек и 180 тысяч лошадей. Наполеон вёл на Россию армию всей Европы. Гитлер пытался сделать то же самое. Хотя ему не удалось осуществить это в полной мере, всё же среди его солдат были румыны, венгры, итальянцы, словаки, финны, испанская дивизия и легион французских волонтёров. 21 июня 1812 г. Наполеон обратился к своим войскам с напыщенным приказом. Перед началом кампании 1941 г. Гитлер тоже отдал аналогичный приказ. Вечером 22 июня 1812 г. император наблюдал за переправой своих солдат через р. Неман у Ковно. Армии Гитлера форсировали Буг в этот же день, ровно 129 лет спустя. Наполеон начал военные действия 24 июня. В обоих случаях война на Востоке началась слишком поздно.

Как в 1812 г., так ив 1941 г. войну оттянула непредвиденная пауза. Французский император потерял несколько драгоценных недель из-за переговоров с русским царём. Наполеон возобновил своё наступление на Москву в сравнительно позднее время года, как и Гитлер, 2 октября 1941 г. В 1812 г. русские отступали с упорными, кровопролитными боями, заманивая Наполеона в глубь России и затягивая войну до зимы. В 1812 г. французский император захватил Москву, но на этом война не кончилась. Наоборот, с точки зрения русских, война только начиналась. Гитлер не смог взять Москву, и только после этого противник начал вести войну по-настоящему. Когда Наполеон вынужден был оставить пылающую Москву, он потерпел своё первое крупное поражение. Аналогичная обстановка сложилась в 1941 г. В обоих случаях на этом этапе русские переходили в мощное контрнаступление, и в обоих войнах большую роль играли партизаны.

В 1812 г. Наполеон считал, что, отступая по снегам и льду, он сможет спасти свою армию. Однако вышло наоборот — отступление привело к разгрому его Великой армии. В декабре 1941 г. Гитлер приказал ни в коем случае не отступать. Гигантскими усилиями фронт удалось удержать, и кризис в конце концов был преодолён. Можно найти и другие исторические параллели, но, как мы отметили выше, к ним следует относиться с большой осторожностью.

1812 г. и 1941 г. доказали, что используя такое старомодное транспортное средство, как лошадь, невозможно в короткое время завоевать огромные пространства России. Ни довольно сильная кавалерия Наполеона, ни моторизованные соединения Гитлера не были достаточно велики, чтобы захватить огромную русскую территорию и осуществить над ней контроль.

Перед тем как начать войну, Наполеон сделал последнюю попытку убедить царя принять его требования. В Вильно к царю Александру I был послан граф Нарбонн. Царь сказал послу следующее: «Я не ослепляюсь мечтами; я знаю, в какой мере император Наполеон великий полководец, но на моей стороне, как видите, пространство и время. Во всей этой враждебной для вас земле нет такого отдалённого угла, куда бы я ни отступил, нет такого пункта, который я ни стал бы защищать, прежде чем согласиться заключить постыдный мир. Я не начну войны, но не положу оружия, пока хоть один неприятельский солдат будет оставаться в России» [24].

Решимость Сталина в 1941 г. не уступала решимости царя в 1812 г. Большая разница между двумя войнами заключается в том, что император лично вёл свою армию на Москву и обратно, чего не сделал Гитлер.

На военном совете русских в 1812 г. обсуждался вопрос о том, оставлять или не оставлять Москву. Князь Кутузов тогда сказал: «С потерею Москвы не потеряна Россия. Первою обязанностью поставляю сохранить армию и сблизиться с теми войсками, которые идут к нам на подкрепление. Самым уступлением Москвы приготовим мы гибель неприятелю. Доколе будет существовать армия и находиться в состоянии противиться неприятелю, до тех пор останется надежда счастливо довершить войну, но по уничтожении армии и Москва и Россия потеряны. Приказываю отступать» [25].

Можно определённо полагать, что, если бы немцы взяли Москву, Советы действовали бы точно так же.

Интересно напомнить, что 21 октября 1812 г. маршал Мортье получил от Наполеона приказ взорвать Кремль перед отступлением французов от Москвы. Гитлер намеревался сделать то же самое, если бы ему удалось захватить Москву.

На большие трудности снабжения войск в 1812 г. и 1941 г. уже указывалось выше. В 1941 г. основная проблема заключалась в снабжении войск боеприпасами и горючим. В 1812 г. очень сложно было обеспечить лошадей фуражом. 180 тысяч лошадей Наполеона не могли существовать на том скудном корме, к которому привыкли кони казаков. Кавалерия французского императора понесла крупные потери в сражениях, и на больших переходах падеж лошадей непрерывно увеличивался.

После сражения у Бородина прославленный кавалерист Мюрат говорил, укоряя своих генералов, что кавалерийские атаки были недостаточно энергичными. На это кавалерийский генерал Нансути ответил: «Во всём виноваты лошади — они недостаточно патриотичны.

Наши солдаты воюют блестяще, если у них нет даже хлеба, но лошади без сена не трогаются с места».

Есть известная картина [26], которая изображает погруженного в думы Наполеона верхом на коне. По песчаной русской дороге он едет на восток впереди колонн своей гвардии. Под картиной слова: «Они ворчали — и всё же следовали за ним!» Это лучшее описание не только 1812 г., но и 1941 г., ибо нет никакого сомнения в том, что немецкие войска также сделали все, на что они были способны.

Загрузка...