Романтическое приключение

Глава 18

Он забрал ее из отеля в пятницу в половине седьмого вечера.

Не очень понимая, что следует надеть на вернисаж, Лизель просмотрела несколько номеров «Корниш гардиан», которые они держали для гостей, и, рассматривая фотографии разных местных событий, публикуемые в разделе «Кто в чем», пыталась найти что-то подходящее для себя. Она скопировала выходной туалет женщины, которая, как ей казалось, чувствовала себя вполне комфортно в подобной обстановке и была счастлива предстать перед объективом фотографа. За годы работы в баре Лизель заметила, что люди, которые сомневаются, правильно ли они одеты, всегда кажутся закомплексованными.

После долгих размышлений она остановилась на своих любимых черных джинсах (дресс-код не позволял голубой цвет), сапогах на высоком каблуке и просторной блузе бледно-желтого оттенка в стиле кантри, которую взяла у Мэрилин. Туалет дополнял массивный серебряный браслет, когда-то принадлежавший их матери. Волосы она просто высушила и чуть-чуть взъерошила, что соответствовало богемному стилю. Бледный блеск помады на губах, легкое прикосновение кисточки с румянами к щекам и тушь на ресницах — весь макияж, который она себе позволила, но эффект был потрясающий. И когда в этот приятный теплый вечер она услышала, как автомобиль Тома притормозил у дверей, казалось, что заходящее солнце внезапно осветило двери дома.

Том всегда видел Дизель в ее привычной рабочей одежде. И успел привыкнуть к ее облику администратора ресепшен: волосы зачесаны назад, белая рубашка или что-нибудь черное и полное отсутствие косметики. Правда, первый раз он увидел Лизель, когда на ней были пижама и халат, а для совместных прогулок по пляжу она обычно надевала огромную ветровку, на случай ветреной погоды, и старые кроссовки.

Но сейчас!.. Первая мысль, которая пришла Тому в голову, когда Лизель открыла дверь и предстала перед ним: «Господи! Какая она красивая!» Замечал ли он это прежде? Если правда, то не мог не замечать, однако сейчас он впервые осознанно отметил это. Его настолько занимало, кто она, что он забывал подумать о том, какая она. Она нравилась ему. Ее чувство юмора, ее свежесть и то, как она безыскусна; Лизель была простая, но никак не глупая. Просто открытая и видела во всем, прежде всего, хорошее. В наши дни в ее возрасте легко стать циничной. Ее открытость была почти детской, как и ее юмор, и ее оптимизм… Но сейчас, глядя на Лизель, Том впервые понял, какая она.

Настоящая Жизель Бюндхен в миниатюре. Хотя нет, не она, та красавица слишком высокая и чересчур надменная по сравнению с непосредственной Лизель. Скорее Джуди Гарланд, но только чуть постарше. Американка с лицом английской розы. Джуди Гарланд одна из любимиц его матери вместе с Томом Джонсом, конечно. Она обожала музыку, его мать. На вид неэмоциональная, обладающая твердым характером, единственный раз он застал ее плачущей, когда, войдя в ее комнату, увидел, что она слушает «Мадам Баттерфляй»…

Наконец, он нашел сравнение. Лизель была так же красива, как эта музыка.

* * *

Что же касается Лизель, то она смотрела на Тома и напоминала себе, что он действительно не ее тип. Не ее вина, что он так красив. В темно-синих джинсах, и серебристо-сером джемпере от Хьюго Босс, который придавал его необычным глазам оттенок вольфрама, он был совершение неотразим.

Когда Том вышел из своего автомобиля и приблизился, чтобы поздороваться с Лизель и открыть для нее дверцу, как подобает джентльмену, она уже все поняла, про него… и про себя.

Чтобы разрядить обстановку гнетущего, молчания, Том включил в машине музыку, которая чуть слышно играла сама по себе. Лизель тихонько напевала.

— Я обожаю эту песню, — сказала она, слегка смутившись, когда поняла, что Том наблюдает за ней.

— Я тоже, — ответил он и начал петь, Лизель подхватила, и их голоса слились.

Он познакомил ее со своими друзьями Салли и Тоби. Они встретились в художественной галерее в Труро, красиво названной «Лимонный причал».

У Салли, жизнерадостной и эффектной девушки с копной непослушных золотисто-рыжих кудрей, был такой заливистый смех, какого Лизель прежде никогда не слышала. Она смеялась так заразительно, как может смеяться только ребенок, и вы не могли удержаться от улыбки.

Тоби был под пару жене, полный, веселый, страстный, с прирожденным акцентом кокни, хотя и вырос в Корнуолле. Его домашнее имя — Тоби Джаг звучало очень артистично.

— Ну да, я кувшин — круглый, стеклянный и обычно полон пива, — сказал Тоби Лизель и зашелся смехом.

Том и Тоби были друзьями со школьных времен, они сидели за соседними партами в классе мистера Херберта, длинного, худого, по прозвищу Херберт Ужасный, который уверял, что они будут вспоминать его, сидя рядышком на горшках в местном доме престарелых.

Все трое были знакомы достаточно долго, чтобы обрести крепкие узы и понимать друг друга с полуслова. Они были простыми и приветливыми и заставили Лизель, которая внезапно застеснялась, почувствовать себя в их компании как дома.

Салли взяла на себя миссию гида и показывала ей галерею. По ходу дела она рассказывала об их дружбе:

— Мы все ходили в одну школу. Во всяком случае, мальчики с самого начала были в одном классе. И потом уже с шестого класса я присоединилась к ним.

— Да, проскользнула в класс, как к себе домой, — подходя к ним, прервал ее Тоби. — Я посмотрел на нее и сказал Тому: «Вот увидишь, с ее появлением начнутся неприятности». Так и вышло.

— На самом деле ты сказал: «С ее появлением начнутся неприятности, и я бы хотел в них поучаствовать», — смеясь, напомнил Том.

— Должен признать, что так и было, — согласился Тоби.

Салли, которая не раз слышала эту историю, улыбнулась и, повернувшись к Лизель, выбрала тему, которая была ближе ей:

— Я слышала, что Том подарил вам щенка? Мы хотели взять одного из ее братиков, они все такие забавные, но мы мало бываем дома, а им ведь нужен постоянный уход. Как вы ее назвали?

— Раби, — ответила Лизель.

— Мило. И Том ее учит?

— Да, он делает это замечательно, и он наш друг.

Она сделала ударение на слове «друг», словно чувствовала, что должна напомнить себе и убедить Салли, что это все, чего она хочет. Друг. Кроме того, у него есть невеста, которую Салли наверняка знает. И «невеста» было куда более важное слово, чем «друг».

Салли, заметив, что Лизель все больше и больше смущает этот разговор, мягко улыбнулась. Лизель ей понравилась. Салли не нравились люди со вторым дном. А Лизель была милой и приветливой, и главное — открытой, и слишком честной, чтобы скрывать тот факт, что она без ума от Тома. И потом, что в этом необычного? Со многими такое случается. Подобное случалось и с Салли, когда ей было шестнадцать и ее предпочтения относительно мужчин базировались на том, кто более похож на поп-звезду или героя любимого фильма. Правда, это скоро закончилось. Она встретила Тоби, и он стал для нее всем.

Однако Салли очень хотелось узнать, как Том относится к Лизель. Он и Кэролайн в последнее время отдалились друг от друга; была ли причиной этого новая дружба, или, возможно, просто так вышло… она не знала.

— Том говорил, вы любите живопись?

Лизель кивнула и поинтересовалась:

— Сколько вещей вы сегодня показываете?

— Три.

— Покажете мне?

Том видел, как Салли взяла Лизель за руку и повела ее смотреть композицию из пяти скульптур, которые, как он мог догадаться, были грудой старых частей неработающих стиральных машин.

— Кажется, они понравились друг другу. — Тоби возник рядом с двумя бокалами шампанского, которое подавалось гостям в качестве угощения. — Лизель прелестная девушка.

— Она просто друг.

— Ну, разумеется.

— Я понимаю, на что ты намекаешь. Если ты и не говоришь, то я все равно знаю, о чем ты думаешь.

— И ты ей, видимо, очень нравишься.

— Да? — Удивление и удовольствие было очевидно для них обоих.

Тоби улыбнулся.

— Я думаю, она мне тоже нравится, — поспешно заметил Том.

Тоби коснулся его руки и вдруг стал необычайно серьезным:

— Только будь осторожен, хорошо?

— Ты о чем?

— Потому что сразу видно, что между вами что-то есть, и ты не из тех, кто может одновременно работать на два фронта, хотя твоя внешность дает тебе право быть… Привет, любовь моя! — Салли и Лизель вернулись, и Тоби перевел разговор в другое русло. — Я только что рассказывал Тому, что Данте проинформировал меня, будто бы продал все твои картины, за исключением той ужасающей, где твоя мать изображена нагишом. Полагаю, мы едем к Бетси, дабы отпраздновать? Что скажешь, моя дорогая?

— Об ужине или о портрете моей матери? И, между прочим, Лизель, она там вовсе не обнаженная, на ней купальник, — заметила Салли. — Так куда мы едем? Во французский ресторанчик? — Салли повернулась к Тому: — Вы едете с нами? Это в твоем любимом ресторане, Том, — добавила она, искушая его.

Том смотрел на Лизель, вопросительно приподняв бровь.

— Что вы думаете? Вам, наверное, нужно вернуться домой?

Она покачала головой:

— Нет. Сегодня меня отпустили, на весь вечер. Поэтому если вы хотите поехать… или если ваши друзья хотят, то я могу взять такси, — начала она, внезапно засомневавшись, относилось ли приглашение и к ней?

Но Салли тут же прервала ее и воскликнула в ужасе:

— О, Боже мой, никаких такси и никаких домой, вы едете с нами в ресторан! С нетерпением жду, когда вы поделитесь вашими впечатлениями о Корнуолле… — И, взяв Лизель за, руку, она подтолкнула ее вперед, по направлению к дверям. — Я знаю «Рог изобилия» очень хорошо, моя тетя и Нэнси были подругами в молодости. Однажды она даже взяла меня туда на чай, и я провела там целый день…

Ужин, который устраивала Бетси, проходил в небольшом ресторанчике, расположенном в одном из стариннейших районов Труро. Подавали стейки, а на десерт — мороженое со взбитыми сливками.

Разговор протекал с той же непринужденностью, с какой подавались бутылки, однако Том не пил.

— Я за рулем, — повторял он без устали.

— Оставайтесь у нас, оставайтесь, — настаивал Тоби, когда Том в очередной раз прикрыл ладонью свой бокал.

— Я должен отвезти Лизель домой.

— Я имел в виду вас обоих. В комнате для гостей есть двуспальная кровать. — Он потянулся и доверительно, но слишком громко — сообщил Лизель: — Для родни со стороны жены. Тесть и теща спят вместе только в високосном году, причем теща такая толстая, что не может самостоятельно забраться на кровать.

Салли возмущенно толкнула его в бок, и он, поперхнувшись вином, долго откашливался.

— Не слушайте eго, он просто шутит, — сказала Салли. — У насестьдве пустые комнаты для гостей.

— Вы очень добры, но я должна вернуться домой. Я могу вызвать такси.

— Вы шутите? Вы знаете, сколько стоит добраться отсюда до Пирана?

— Ну, тогда япозвоню Мэрилин, и она за мной заедет.

— Не надо никого беспокоить. Вы можете остаться у нас, — повторил Тоби.

Том поднял руку:

— Спасибо за приглашение, но не сегодня. А вам, Лизель, не нужно никого просить, я вызвался быть вашим кавалером на этот вечер, и будет не по-джентльменски, если я брошу вас посреди ночи. Кроме того, утром у меня должна быть светлая голова. Завтра мне предстоит поездка в кортлендские конюшни.

— Вы едете к Кортлендам? — ахнула Лизель.

— Вы их знаете?

— Это же одни из лучших заводчиков в стране! Боже, неужели я знакома с ветеринаром, который ухаживает за кортлендскими лошадьми!

— Я не знал, что вы любите лошадей.

— Я их обожаю! И всегда мечтала научиться ездить верхом.

— Тогда вам следует поехать со мной…

— Что, черт возьми, происходит? — спросил Тоби, когда «ленд-ровер» Тома отъехал от их дома, а он и Салли прошли на кухню выпить кофе.

— Не знаю, о чем ты, — сказала Салли, хотя прекрасно знала, что имеет в виду муж.

— Когда они говорили о лошадях, ты не почувствовала себя третьей лишней? Словно мы подслушиваем?

— Они просто друзья, — сказала Салли, слегка приподнимая бровь и чуть-чуть улыбаясь. Она включила чайник и достала две кружки для кофе.

— Конечно, но если они друзья, то тогда я Мел Гибсон.

— О, будь им, хотя бы на сегодняшний вечер.

— Тебе уже мало старины Тоби?

— Нет. Но давай ты будешь Мел Гибсон, а я Деми Мур?

Тоби широко улыбнулся.

— Иди сюда и притворись Деми Мур! — пророкотал он с чудовищным австралийским акцентом, хватая жену и целуя ее, пока чайник не пропел крещендо, заставив Салли, смеясь, вырваться из его объятий.

— Может, они и просто друзья, — пробормотал Тоби, мысленно возвращаясь к вечеру. — Но было бы здорово, если бы это имело продолжение. Они просто созданы друг для друга. Оба искренние, милые люди. И оба не понимают, какие они потрясающие, — добавил он. — И Лизель красивая, правда?

— У нее восхитительный профиль, — согласилась Салли. — Я бы хотела написать ее портрет, если она позволит… ее и Тома… — Она на какой-то момент замолчала, а затем сказала почти без интонации: — У них были бы такие красивые дети!

— О! Ты уже поженила их!

— Разумеется, — кивнула Салли, целуя мужа в кончик носа. — Лизель прелестная девушка. Я думаю, они были бы хорошей парой. Это так же очевидно, как и то, что они неравнодушны друг к другу.

— Согласен с тобой, но тебе не кажется, что ты забыла одну маленькую деталь? — Он вопросительно приподнял бровь.

— Если ты имеешь в виду Кэролайн, нет, я не забыла о ней.

— Но думаешь, что было бы хорошо, если бы Том о ней забыл? Я всегда думал, что она считает тебя своей подругой.

— Мой друг Том, — возразила Салли. — И я хочу, чтобы он был счастлив, я не видела его таким уже давно.

— До сегодняшнего вечера?

— Да. До сегодняшнего вечера, — ответила Салли. — Итак, что мы должны делать?

— Не глупи, — горячо возразила Салли. — Мы ничего не должны делать.

— То есть пусть они разбираются сами?

— Именно.

— А если Том не разберется?

— Он сделает то, что делает всегда, — твердо сказала Салли.

— Что именно?

— Поступит правильно.

Разговор, который начался в ресторане, продолжался по дороге в Пиран. Было так здорово встретить человека, искренне интересующегося твоей работой. Кэролайн не желала даже слушать о лошадях. И вообще разговоры Тома о работе наводили на нее скуку. Тогда как Лизель… Том отвез ее в «Рог изобилия» и поехал домой. Всю дорогу он размышлял… Сравнивал Лизель и Кэролайн.

Он жил в красивом доме — трехэтажном коттедже с видом на море, удобном, комфортном, прекрасно отреставрированном. Но стоило подойти к дому ближе, и он казался таким пустым.

Как пустой холодильник.

Аккуратный, чистенький, спасибо приходившей ежедневно миссис Ловсейдж.

Том купил его через Интернет, а обустроил благодаря все той же незаменимой миссис Ловсейдж.

Том думал со временем переделать все на свой вкус, но пока ничего не сделал.

Он приходил домой лишь для того, чтобы поесть, побриться, выспаться и принять душ. И все. Остальное время занимала работа.

Это все, что он делал помимо работы.

У него были друзья, хорошие друзья. Он наблюдал за ними в течение последних нескольких лет, как они мужали, женились, заводили детей и шутили над ним, что он женат на своей работе.

Даже когда Кэролайн жила в Сент-Айвсе, у него не было времени встречаться ней. Может, поэтому она нашла работу в Лондоне? Могла ли она скучать по нему в другом городе, если, когда они жили рядом, виделись так редко?

Том скучал по Кэролайн, когда у него было время подумать о ней. Единственное, что напоминало о ней в этом доме, была ее фотография. Она стояла на столике возле софы вот уже пять лет, но и появилась она там лишь потому, что сама Кэролайн поставила ее туда.

Том взял фотографию и посмотрел на нее. Рамка синего цвета была тоже выбрана Кэролайн. Она сказала, что рамка под стать декору дома, которому близость моря диктует свои мотивы, однако Том подозревал, что на самом деле синий цвет рамки больше подходил к глазам Кэролайн.

Она была красивая девушка. Особенно когда улыбалась так, как на фотографии.

Том не мог припомнить, когда в последний раз Кэролайн смотрела на него вот так. Уже долгое время она была далеко, и он постепенно привык к этому и не заметил, как физическая отдаленность за последний год превратилась в эмоциональную.

Том неожиданно почувствовал желание позвонить ей. Они не говорили с уик-энда. Том взял телефон и набрал номер. Но автомат ответил, что абонент отсутствует, и предложил оставить сообщение.

Том не оставил. Вместо этого он сел и попытался вспомнить звук ее голоса и лицо. Он закрыл глаза. И мгновенно увидел красивое улыбающееся лицо. Только одна проблема — это было лицо другой девушки. Не Кэролайн. О, черт!

Том в тревоге открыл глаза. Нет. Он не такой… Он всегда старался поступать правильно. И правильно было бы не сидеть здесь, чувствуя себя виноватым из-за того, что его мысли занимает не Кэролайн, а другая.

В два часа ночи его разбудил телефонный звонок. Он решил, что это экстренный вызов, но нет, то была Кэролайн. Он понял по голосу, что она пьяна. Обычно Кэролайн знала меру. Обычно она не звонила ему в два часа ночи.

— Это я. — Ее голос звучал странно.

— Привет! Ты в порядке?

— Конечно. А ты?

— Да. Где ты была?

— Встречалась с друзьями, ты их не знаешь. — И опережая его вопрос, добавила: — С моей работы…

— Хорошо повеселились?

— Пара бокалов вина, — оправдываясь, произнесла Кэролайн.

Том не стал спрашивать, что именно она пила, но оба знали, что он подумал.

— Только пара?

— Ну, может быть, три. Мы праздновали заключение выгодной сделки. А ты что, из алкогольной полиции?

— Какое заключение сделки, Кэрри? Все это не похоже на тебя.

— Может, хватит… — Кэролайн замолчала.

— Извини, ты, наверное, права, — вздохнул Том. Опять последовало молчание, что было странно для них.

— Мы поплыли в разные стороны?

Это была шутка. И шуткой надо было ответить.

Кэролайн любила плавать. Том ненавидел. Нет, он любил море… но любил смотреть на него, а не барахтаться в нем. Любил наблюдать его бесконечное движение, неумолимое, то к тебе, то от тебя… но только с берега. Он стоял на берегу и махал ей, с удовольствием гулял по пляжу и побережью, пока Кэролайн исследовала морские глубины.

Она шутила, что хотя они плывут в разные стороны, она всегда возвращается домой.

— Я приеду, — вдруг сказала Кэролайн.

— Приедешь?

— Кажется, ты не особенно рад?

— Я просто удивился.

Возникла долгая пауза, затем она тихо произнесла:

— Я, наверное, не очень старалась.

— Тебе не надо стараться, Кэри.

— Это не то. О чем я? — быстро сказала она, словно защищаясь. Затем ее голос смягчился: — Как насчет следующего уик-энда? Ты ведь поэтому звонил, да?

— Да.

— Прекрасно. Мы погуляем по пляжу, пойдем куда-нибудь поедим, немножко выпьем, затем поваляемся в постели с газетами. Может быть, мне даже удастся прихватить пятницу. Тогда вообще получится роскошно. Что скажешь?

Погуляем по пляжу? Она старалась. Кэролайн не любила гулять по пляжу. Том лег на постель и прикрыл глаза.

— Это было бы хорошо, — ответил он.

Договорившись с Лизель встретиться в следующий вторник после работы, Том позвонил и извинился, сославшись на занятость, что частично было правдой, однако затем понял, что хочет поехать в любом случае. Она явно обрадовалась, когда увидела его. И не стала задавать никаких вопросов по поводу его неожиданного появления. Лизель была уверена, что у него просто выдался час-другой, поэтому позвала собак и не скрывала своих чувств. Это была одна из ее особенностей, которая нравилась Тому. Никаких недомолвок или намеков… Теперь он знал, как она относится к нему.

В его голове всплыло предупреждение Тоби: «Сразу видно, что между вами что-то есть». И когда Том смотрел на улыбающееся лицо Лизель, он понимал — его друг прав. Ему не следовало приезжать. Он мог сослаться на срочный вызов, какое-то неожиданное происшествие на работе, и Лизель не стала бы задавать вопросы, он знал: она приняла бы это как должное. В отличие от Кэролайн. Кэролайн ворчала, что его работа отнимала у них время. И жалела, что он не банкир или что-то в этом роде.

«Я не должен сравнивать их», — в сотый раз сказал себе Том.

К нему подбежала Раби, которой нужно было надеть ошейник. Она виляла хвостом, и все ее существо светилось такой неподдельной радостью от предстоящего общения с ним, что Том был сражен. Ну как он может не доставить им удовольствие? Он ведь и сам счастлив оказаться в их компании.

— Она подросла, — сказал Том, поднимая щенка.

— Прибавила полтора фунта с тех пор, как вы ее видели в последний раз, — гордо сообщила Лизель. — И вы будете приятно удивлены, услышав, что Годрич потерял столько же после инцидента с шоколадом.

— Что ж, отличные новости. Пошли, выведем их на прогулку.

Было время прилива, гости отсутствовали, и поэтому они прошли в сад.

— Мы должны научить Раби садиться и вставать по команде, — объявил Том, вынимая из кармана обычные предметы для тренировки.

— Я думала, мы уже это делали.

— Да, но на этот раз мы пойдем вперед, а она должна остаться, пока ее не позовет хозяин.

— Хорошо.

Как только Лизель направилась в сторону, Раби тут же припустила за ней — подпрыгнула так, что Лизель поймала ее и покрыла ее мордочку поцелуями, несмотря на ошибку.

Том с улыбкой за ними наблюдал.

Лизель заметила его взгляд и смутилась.

— Что-то не так? — спросила она.

— Вы все время улыбаетесь, вы знаете это?

Лизель пожала плечами.

— Это плохо, да?

— Нет.

— И все-таки… Это значит, что, когда я буду старой, у меня будет много морщин.

Она рассмеялась и вдохнула запах чистой шерсти и влажной травы.

Наблюдая за ней, Том подумал, что Лизель не станет волноваться из-за таких вещей, как морщины. Для такой красивой девушки это необычно, но казалось, тщеславие вообще ей не присуще. Кэролайн всегда была безупречно ухожена, она проводили часы, перед зеркалом с бесконечным ассортиментом лосьонов, кремов и прочих вещей, обещавших чудо.

Голос Лизель нарушил, ход его мыслей.

— Знаете, я заметила, что, когда мы переехали сюда, я стала больше улыбаться, — сказала она в ответ на его комментарий.

— Да?

Лизель кивнула.

— Потому что здесь так прекрасно. Я волновалась по поводу переезда, вы понимаете. Новое всегда пугает, но мне нравится отель, нравятся здешние люди, обожаю даже аромат воздуха, я люблю слушать звуки моря из моей спальни, я люблю Раби и даже Годрича и рада, что Алекс здесь просто расцвел…

— А есть что-то, что вы не любите?

— В Корнуолле?

— Не обязательно.

— Хорошо, потому, что нет ничего, что бы мне не нравилось здесь, в Корнуолле, — Лизель долго думала, прежде чем ответить. — Что ж, не люблю, когда холодно. Особенно не люблю холодный ветер. Когда он дует в уши. Если бы Мэрилин безжалостно не дразнила меня каждый раз, я бы крепко-накрепко закрывала уши с октября по май.

— А еще?

Снова долгая пауза.

— Ненавижу шпинат… то есть не совсем так, я люблю шпинат, но не могу видеть, как его готовят и в конце он становится мокрым и мягким. Противным, короче.

Том рассмеялся.

— Вам нравится смеяться надо мной. Да?

— Мне нравится, что вы постоянно меня смешите. Вы спрашиваете девушку, что она не любит, и все, что получаете в ответ холодный ветер и мокрый шпинат. Вы удивительная, Лизель Эллис.

— Удивительная? Как в тех американских шоу, которые устраиваются в маленьких провинциальных городках, чтобы развлечь публику?

И конечно, Том начал смеяться еще сильнее, пока оба не замолчали и их взгляды не встретились. И по какой-то причине улыбка ушла с ее лица.

— Я не люблю жестокость, — тихо проговорила Лизель. Это было не то, что имел в виду Том, но внезапно ее слова натолкнули его на мысль, что то, что он проводит с ней время, — жестоко. И тут зазвонил его телефон и, несмотря на то, что это было напоминание матери о семейном ужине, Том воспользовался этим поводом, чтобы уехать.

— Мне нужно ехать. — Не желая лгать, он воздержался от дальнейших объяснений, а Лизель снова улыбнулась ему и, понимающе кивнув, поблагодарила его за то, что он нашел время для Раби.