Романтика с детективом

Анна Князева Любовь по стечению обстоятельств

Антон включил телевизор и стал перебирать каналы, нашел про футбол и открыл банку с пивом. Дзынькнул телефон — на банковскую карту пришли отпускные. Антон поднес банку с пивом ко рту, но выпить не успел, телефон снова ожил и зазвучал привычной мелодией. Он ответил:

— Слушаю, мама.

— Здравствуй, Антоша, — сказала мать и спросила: — Ты уже в отпуске?

— Сегодня — первый день.

— У меня к тебе просьба…

Антон вздохнул и отставил в сторону открытую банку.

— Ну?

— Отвези меня в гипермаркет.

— Сейчас? — Он с тоской посмотрел на пиво.

— Мне ненадолго.

Заискивающие, покорные нотки в голосе матери заставили Антона устыдиться своего раздражения, но он все же спросил:

— У твоего Мясоедова машины, что ли, закончились?

— Машину давали, но я забыла купить креветки. Моя вина — мне исправлять.

— А без креветок Мясоедов подохнет?

— Тише… Телефон служебный. Прослушивается.

— Наплевать! — громко сказал Антон. — Я против того, чтобы моя мать на этого куркуля батрачила! И если он подохнет без королевских креветок — туда ему и дорога. Он только осчастливит и своих домочадцев, и лично меня. По крайней мере, ты вернешься домой.

— Антоша, прошу тебя…

— Жди, я скоро приеду.

Вырвавшись за пределы Москвы, Антон преодолел восемь километров пути и въехал на территорию Жуковки. Притормозив возле ворот, посигналил. Тяжелое полотно колыхнулось и двинулось в сторону. Со двора выехал такой же, как у него, черный «Лендровер», в салоне которого сидел мужчина лет сорока с усами и подстриженной бородой. Они встретились взглядами. Антон сдал назад и, немного подождав, въехал на территорию усадьбы Мясоедова, где его мать Валентина Сергеевна Герасимова работала старшей домоправительницей.

Она встретила сына на крыльце, со стороны хозяйственных помещений.

— Ну наконец-то! — Валентина Сергеевна обняла его и, находясь на пару ступенек выше, поцеловала в макушку.

Антон поднял лицо и нетерпеливо спросил:

— Едем?

— Что же ты не спросишь, как у меня дела? Как я себя чувствую?

— Поехали. В машине спрошу.

Валентина Сергеевна взяла лицо сына в ладони и укоризненно посмотрела в глаза:

— Не рад меня видеть?

— Неужели не ясно? Я против твоей работы в принципе. Тем более здесь. Терпеть не могу бывать в этом доме.

— Идем, — мать потянула его за руку. — Сначала покормлю тебя, потом поедем в магазин. Считай, что ты у меня в гостях.

Через прихожую они проследовали в комнату Валентины Сергеевны, где на столе было приготовлено угощение. Антон позволил себе выпить стакан чаю, но к еде не притронулся.

— Поехали? — напомнил он матери.

Валентина Сергеевна достала из холодильника бутылку минеральной воды, скрутила крышку, налила в хрустальный стакан, поставила его на серебряный поднос и положила туда же бокс для таблеток. Надев пальто, взяла поднос в руки:

— Идем со мной. По дороге занесем таблетки в кабинет Мясоедова.

Миновав кухню и подсобные помещения, они попали на хозяйскую половину. Валентина Сергеевна остановилась у высокой филенчатой двери:

— Открой-ка…

Антон толкнул дверь, и в тот же момент послышался тонкий скрипучий голос:

— Валентина Сергеевна! Мои английские бриджи с пайетками… Где они? — Из глубины коридора к ним приблизилась тощая невыразительная особа лет двадцати.

— Здравствуйте, Виолетта, — сказала Валентина Сергеевна. — Вы сами приказали отправить бриджи в химчистку.

— Когда будут готовы?

— Сегодня.

— Найдите мне такие же, фиолетовые.

— Они у вас в гардеробной.

— Найдите! — Виолетта стрельнула глазками на Антона.

Валентина Сергеевна передала сыну поднос:

— Пожалуйста, поставь на письменный стол в кабинете. Потом жди в машине, я скоро приду. — И, обернувшись, к Виолетте, сдержанно проронила: — Идемте искать ваши бриджи.

Женщины удалились, и Антон вошел в кабинет, где наискосок, у окна, стоял фундаментальный стол с львиными лапами, а рядом с ним — обитое бархатом кресло. В противоположной части помещения на высокой громоздкой тумбе красовалась модель парусника. По стенам комнаты расположились застекленные книжные полки, между которыми голубел большой встроенный аквариум.

Антон поставил поднос, задев при этом настольную зажигалку с золотой фигуркой пантеры. Зажигалка покачнулась и опрокинулась на бок. Он взял ее в руки, рассмотрел и пару раз щелкнул. Потом, загасив, поставил на место.

В ту же минуту за его спиной прозвучал властный мужской голос:

— Что здесь происходит?

Он обернулся. В дверях стоял Мясоедов и в упор смотрел на Антона.

— Ваши таблетки.

— Кто вы такой?

— Я сын Валентины Сергеевны. — Антон шагнул к Мясоедову и протянул ему руку: — Антон Герасимов.

Мясоедов выдержал паузу, но все же ответил рукопожатием. Потом сдержанно произнес:

— Мне нужно работать.

Во дворе, садясь в машину, где его ожидала мать, Антон негромко выругался:

— Черт побери… Не могу смириться с тем, что ты в услужении. Говорю тебе, бросай эту работу!

— Сам подумай, чем еще мне было заняться? Всю жизнь я посвятила семье. Но ты теперь взрослый. Об отце есть кому позаботиться…

— О нем больше ни слова! — Антон тронулся с места, выехал за ворота и свернул к Рублевскому шоссе.

— Не злись, — попросила Валентина Сергеевна. — В конце концов, он — твой отец.

— Скажу в последний раз, и больше мы к этой теме не возвращаемся. Он мне не отец! Он предатель.

— Многие мужчины бросают семьи. В твои годы нельзя быть таким максималистом. Ты далеко не юноша.

— Я же просил…

— Тебе тридцать пять. Пора взяться за ум, — назидательно продолжала Валентина Сергеевна.

— Взяться за ум, значит — что? — скривившись, осведомился Антон. — Мать, ты хоть понимаешь, что я нуждаюсь в тебе? Скажи, сколько тебе платит этот упырь, и я заплачу больше. — Погорячившись, он успокоился и заговорил другим, ласковым голосом: — Когда вернешься домой?

— Когда ты наконец женишься?! — неожиданно жестко отчеканила Валентина Сергеевна. — Дело не в деньгах, а в том, что со мной тебе слишком удобно. Поголодаешь без меня, помучаешься — и найдешь приличную девушку.

— Приличных теперь нет, — сказал Антон. — А неприличные тебе не нравятся. Такие уже были.

— В этом ты похож на отца.

— В чем? — не понял он.

— Ты плохо разбираешься в женщинах. Наверное, не там ищешь.

— Ты права. У меня, как и раньше, одни и те же места для поиска: злачные клоаки Москвы. Других, слава богу, нет.

— Не поминай всуе… — перекрестилась Валентина Сергеевна. — Неужели на твоей работе нет образованных, воспитанных девушек?

— Об этом мы уже говорили. Девушек нет. На все бюро — одна разведенка.

— Ну вот!

— С тремя детьми.

— А разве дети — это помеха?! — воскликнула мать. — Дети — это счастье, прости меня за банальность.

— Дело в том, что ей пятьдесят.

— Это другое дело… — Задумавшись, Валентина Сергеевна покачала головой: — И все таки тебе нужно сбрить бороду.

— Зачем? — удивился Антон.

— Она тебя старит.

— Теперь это модно. — Он обнял мать и спросил: — В какой магазин поедем?

В гипермаркет Антон пошел вместе с матерью, и она заставила его запастись продуктами. На вопрос Антона:

— Мам, ну зачем?

Валентина Сергеевна безапелляционно ответила:

— Ты сейчас в отпуске. Пригодятся.

После магазина зашли в химчистку за бриджами Виолетты. На кассе вместе с чеком им выдали пухлое красное сердечко с золотым бантом:

— Подарок.

Валентина Сергеевна сунула чек в кошелек, а сердечко — в карман Антона.

— Зачем?! — возмутился он.

— Подаришь любимой девушке. Послезавтра праздник святого Валентина. День всех влюбленных.

— Я не влюблен, — сказал Антон.

По истечении двух часов автомобиль Антона вернулся в Жуковку. Завидев толпу у ворот Мясоедова, Валентина Сергеевна удивленно воскликнула:

— Это что такое?!

Вдоль забора выстроились фургоны телеканалов, по дороге расхаживали люди с микрофонами и видеокамерами. Они расступились перед машиной, Антон подъехал к воротам, но те не открылись. Он посигналил, однако полотно ворот оставалось неподвижным. Подождав немного, Антон сдал назад и сказал матери:

— Идем, я тебя провожу.

Он вышел из машины, вынул из багажника пакет, взял под руку мать и повел ее к воротам усадьбы. Калитка открылась лишь на мгновенье, охранник впустил Валентину Сергеевну и тут же ее захлопнул.

— Я позвоню! — крикнул на прощанье Антон и, развернувшись, зашагал к своему «Лендроверу».

К нему подскочил телевизионщик, за ним, как горох, посыпались остальные. Уткнувшись в микрофонные заросли, Антон остановился.

Раздался первый вопрос:

— Вас не впускают в дом?

Он огрызнулся:

— Мне нечего там делать!

— Но вы провели в этом доме так много времени!

— Идите к черту! Я здесь, чтобы встретиться с близким мне человеком.

— Как чувствует себя Мясоедов?

— Мне нет до него дела! — Антон растолкал журналистов и решительно зашагал к машине.

Дорогу ему преградил нахальный взъерошенный очкарик. Перекрикивая других, он задал вопрос:

— У Мясоедова есть недоброжелатели?

— Один из них — перед вами, — бросил Антон.

— Ваши отношения с Татьяной… — начал журналист, но Антон выхватил микрофон и скроил дурацкую рожу:

— У нас большая любовь! Мы счастливы!

Отбросив микрофон, он пробился наконец к своей машине и быстро уехал. В дороге он корил себя за глупую выходку и задавался вопросами: кто такая Татьяна и при чем тут женитьба? Но, как говорится, собака не зарычит без причины, и если прорвало, значит, накипело — он просто устал от упреков матери и разговоров на тему женитьбы. Да и Татьян в его жизни было немало, с одной он как раз встречался, однако жениться точно не собирался.

Вернувшись домой, Антон рассовал продукты по холодильнику, открыл банку с горошком, сварил сосиски и приправил все это горчицей. Потом позвонил матери, чтобы сказать «спасибо», но ее телефон был вне зоны доступа.

После ужина, незаметно для себя, он заснул на диване. Проснулся часа через два и сразу включил телевизор. На канале шли вечерние новости.

— Вернемся к происшествию в подмосковной Жуковке, — проговорил строгий ведущий. — Покушение на убийство или все же несчастный случай? Этим вопросом задаются журналисты и все, кто проживает в доме Аркадия Мясоедова, известного предпринимателя, владельца мясоперерабатывающих комбинатов. Напомню: сегодня днем в кабинете Мясоедова обрушилась потолочная конструкция. Двухсоткилограммовая балка буквально размозжила его рабочее кресло. Обрушение произошло на глазах хозяина дома. По счастливой случайности Мясоедов не успел сесть в кресло и поэтому остался в живых. Наш репортаж с места событий.

На экране появился хмурый субъект с микрофоном:

— История покушения и сама жизнь семейства Мясоедовых обрастает все новыми подробностями. Как известно, шестидесятилетний Аркадий Мясоедов женат вторым браком на двадцатидвухлетней певице Виолетте. Первая жена Мясоедова Александра вместе с дочерью проживает на территории той же усадьбы, в своем доме. Дочь Татьяна не так давно развелась с мужем, архитектором Юрием Златорунским, который до сих пор избегал встреч с журналистами. Мы предлагаем эксклюзивное интервью с бывшим мужем Татьяны Мясоедовой. Он сделал, на мой взгляд, довольно странные заявления. Впрочем, судите сами.

В следующем кадре Антон увидел себя и услышал вопрос:

— Как чувствует себя Мясоедов?

— Мне нет до него дела!

— Знаете людей, кто мог хотеть его смерти? — спросил невидимый репортер.

— Один из них перед вами!

Антон был готов поклясться, что там, у ворот, не слышал этого вопроса. Но все выглядело так, как будто он ответил именно на него, а не на тот, что задал очкарик. По всему выходило, что это он, Антон Герасимов, хотел смерти Мясоедова.

— Что за бред… — Антон прибавил громкости.

Раздался новый вопрос, его задал очкарик:

— Ваши отношения с Татьяной…

После чего прозвучал дурацкий ответ Антона:

— У нас большая любовь! Мы счастливы!

И тут уж началась сплошная неразбериха.

— Вы провели в этом доме так много времени.

— Я здесь, чтобы встретиться с близким мне человеком.

— Что за ерунда! — Антон вскочил на ноги и заходил по комнате. — Они же все перекроили! Это было в самом начале, и я говорил про мать!

После репортажа зазвонил телефон. Один вызов приходил на смену другому. Звонили сотрудники, знакомые, родственники. Антон не отвечал никому. Сделал исключение, только когда позвонила мать.

— Ну как же так, сынок? — спросила Валентина Сергеевна. — Зачем ты нагородил всю эту чушь?!

— Мама! — от волнения у Антона сорвался голос, и он заговорил, как виноватый мальчишка. — Я не нарочно! Просто пошутил, чтобы отвязались, а они все вывернули наизнанку.

— Ох, Антошенька, что-то теперь будет…

— Скажи, Мясоедов жив?

— Жив.

— Это главное.

— Про тебя уже спрашивали… — прошептала Валентина Сергеевна.

— Кто?

— Следователь. Он узнал, что ты заходил в кабинет к Мясоедову, и сказал, что после этого обрушился потолок.

— Не думает же он, что все дело во мне?

— Я так и сказала: ты здесь ни при чем.

В прихожей задребезжал звонок. Антон поторопился свернуть разговор:

— Я позже перезвоню, сейчас мне нужно идти.

Швырнув трубку на диван, он вышел в прихожую, заглянул в глазок, распахнул дверь и тут же получил звонкую оплеуху.

В квартиру ворвалась молодая женщина и, захлопнув дверь, схватила его за грудки:

— Ублюдок! Подонок! Тварь!

— Тихо… тихо… — Антон отступил в глубь квартиры и отцепил ее от себя, за что получил еще одну оплеуху. Сдержав гнев, он произнес: — Предупреждаю, еще один раз, и я вам отвечу!

Между тем Антон успел ее разглядеть: дама была хорошенькой, и даже более того — настоящей красавицей. На ее прекрасном ухоженном лице пламенело отчаяние, из глаз текли слезы.

— Зачем вы соврали?!

— Подождите… — Антон усадил ее в кресло, сходил на кухню и принес полстакана воды.

— Выпейте!

Всхлипнув, она сделала несколько глотков, потом подняла глаза и повторила вопрос:

— Зачем?

— Что?

— Зачем сказали, что бываете у меня и мы любим друг друга?

Антон громко сглотнул и опустил голову:

— Все ясно: вы та самая Татьяна.

— Но вы не Онегин! — язвительно заметила она.

— Чувство юмора вернулось. Ждем остальное.

— О чем это вы?

— О вашем здравомыслии.

— Оно уже здесь. — Татьяна вытерла слезы и села, выпрямив спину. — Немедленно отвечайте! Зачем дали интервью, тем более от имени моего бывшего мужа.

— Я просто возвращался к машине. А тут репортеры.

— Какая у вас машина? — спросила она.

— «Лендровер».

— Цвет?

— Черный.

— Теперь понятно. У моего бывшего такой же автомобиль. Вас могли перепутать.

— Сегодня я его видел.

— Где?

— У ваших ворот.

— Ах да… Он приезжал к дочери.

Антон поинтересовался:

— Возможно, мы с ним похожи?

— Есть что-то общее.

— Вот видите, а вы говорите…

— Пусть так! Пусть перепутали! Но зачем же было говорить все эти глупости про папу и про меня?!

— Они все перекроили! — Антон заходил по комнате, нервно жестикулируя. — Я отвечаю на один вопрос, а они лепят ответ к другому. Я просто шел к машине и отбрехивался, лепил первое, что придет в голову. Я не имел в виду вас. Мало ли на свете Татьян!

— Вы не понимаете… Через неделю мы со Златорунским будем делить дочь в суде. Я уверена, что он зацепится за ваши слова, предъявит их на слушании дела и выставит меня аморальной особой. Понимаете? Он отберет у меня Катю и будет использовать ее как орудие для добывания денег! Отец любит Катьку и не откажется платить. Я тоже отдам последнее… — Взглянув на Антона, Татьяна тихо спросила: — Теперь понимаете, что вы наделали?

— Понимаю, — насупившись, ответил Антон. — Но это можно как-то исправить?

Татьяна встала и трясущимися руками раскрыла сумочку:

— Сейчас позвоню адвокату. — Мобильный телефон закувыркался в ее пальцах и упал обратно. — Впрочем, мы уже говорили! Едемте! Нельзя терять ни минуты!

Через пять минут Татьяна и Антон спустились по лестнице и вышли из подъезда. Антон ринулся к «Лендроверу», но она сказала:

— Поедем на моей машине, — и достала из кармана брелок.

Неподалеку мигнул фарами «Лексус». Они сели в машину, но отъехать не успели, рядом остановился полицейский джип, и оттуда вышли трое мужчин.

— Квартира двадцать четыре, — сказал один.

Второй уточнил:

— Второй подъезд. Возьмем по-тихому, сопротивление вряд ли окажет.

— Как бишь его? — спросил третий.

— Антон Павлович Герасимов.

— Здоровый?

— По фотографии — среднего телосложения, есть борода.

Переговорив, все трое направились к подъезду Антона, и, как только они скрылись за дверью, Татьяна рванула машину с места.

— Что вы делаете?! — возмутился Антон.

— Уезжаю подальше от неприятностей. Вы же слышали — они явились за вами.

— Именно поэтому я хотел выйти, а вы меня увезли!

— Считайте — похитила. Поговорим с моим адвокатом, потом отпущу.

— Это незаконно.

— Знаю.

— И если я подам на вас заявление… — начал Антон, но Татьяна его прервала:

— Не подадите.

— Это еще почему?

— Потому что как только явитесь в ментовку, вас заметут.

Антон оглядел Татьяну:

— Изъясняетесь, как прожженная зэчка. Между тем…

— Что? — с вызовом спросила она, прибавив скорость.

— Между тем на зэчку вы совсем не похожи, — закончил Антон.

— Внешность обманчива, — проговорила она, откинула солнцезащитный козырек и заглянула в зеркальце. — Вы так не считате?

— На дорогу смотрите! — со злостью ответил Антон.

Квартира адвоката располагалась в старинном особняке, Татьяна позвонила, хозяин открыл подъездную дверь, встретил их у лифта и провел в свой кабинет.

Татьяна представила мужчин друг другу:

— Это Альберт Николаевич. А это тот самый Герасимов.

— Будем знакомы, — адвокат опустился в глубокое кресло и жестом пригласил их сесть в кресла напротив. Они сели, и он продолжил: — Я все обдумал и пришел к парадоксальному выводу: чем больше мы будем доказывать, что между вами ничего нет, тем больше увязнем в проблемах.

— Я не понимаю… — по лицу Татьяны было видно, что она заранее протестует.

— Позвольте мне закончить, — попросил Альберт Николаевич. — Чрезмерные оправдания и уверения в собственной невиновности, как правило, вызывают обратный эффект.

— Не говорите ерунды! Вы должны…

— Постойте, — в разговор включился Антон. Взглянув на Татьяну, он предложил: — Хотя бы дослушайте.

— Благодарю вас, — эти слова адвокат адресовал Антону. Последующие предназначались Татьяне: — Предлагаю пойти от обратного. На мой взгляд, необходимо всячески доказывать, что вы вместе, что у вас серьезные отношения и они закончатся браком. Это укрепит ваши позиции при рассмотрении дела об опекунстве.

— Бред какой-то… — Татьяна делано рассмеялась.

— Да-да… И не смейтесь. Вам нужно повсюду бывать вместе. Сходите в театр, в ресторан, к знакомым Златорунского.

— Бред! Бред! Бред! — Татьяна повторяла это слово, как капризный ребенок.

Желая прекратить препирательства, Альберт Николаевич спросил напрямик, со всей допустимой жесткостью:

— Хотите получить опекунство над дочерью?

Холодный тон адвоката привел ее в чувство. Татьяна ответила:

— Да!

— Тогда делайте, что говорю.

— Как долго?

— По крайней мере, до суда. А там будет видно. — Взглянув на Антона, Альберт Николаевич спросил: — Надеюсь, у вас нет скандального шлейфа?

— Чего-чего? — не понял Антон.

— Так говорили в старину, когда рассматривали кандидатуру жениха. Меня же интересуют всего три момента: не женат, не злоупотребляете, не привлекались.

Антон ответил:

— По всем трем пунктам — твердое нет.

— Превосходно! — Альберт Петрович хлопнул ладонью по подлокотнику и, подводя разговор к концу, встал с кресла. — В таком случае встретимся перед заседанием и после — в суде.

— Со мной тоже? — поинтересовался Антон, и адвокат выразительно выгнул брови:

— Ну разумеется!

Разговор в машине стал продолжением того, что началось в кабинете. Антон и Татьяна испытывали жуткую неловкость. Будучи, по сути, малознакомыми людьми, они оказались связанными неоднозначными обязательствами.

— Итак… Как вы себе это представляете? — спросила Татьяна.

— Так же, как и вы, — Антон отвечал не слишком любезно. Его заботила другая проблема: — В полицию меня отвезите.

— Сдаваться собрались? — Она завела машину.

— Хочу разобраться, в чем меня обвиняют.

— А разве не ясно?

— Мне — нет.

— Не вы ли на камеру пожелали моему отцу смерти?

— Насколько мне известно, он жив и здоров.

— Если быть точной, живым отец остался по счастливой случайности. Приди он в кабинет на пять минут раньше, его бы уже не было. По счастью, мой отец — жуткий педант.

— И как это связано с жизнью и смертью?

— С двенадцати до половины первого он обедает. В половине первого идет в кабинет, выкуривает сигару и кормит аквариумных рыбок. Без двадцати пяти час отец садится за письменный стол и работает до трех часов дня.

— И что же изменилось сегодня? — поинтересовался Антон.

— В том-то и дело, что ничего. Повторяю: если бы он не был педантом и явился в кабинет на пять минут раньше, он бы погиб.

— А ведь мы с ним сегодня виделись.

— Где? — удивилась Татьяна.

— В его кабинете.

— Что вы там делали?

— Принес таблетки и воду.

— Почему именно вы?

— Мать ушла с Виолеттой… — Антон ненадолго задумался, после чего спросил: — Что говорят полицейские?

Татьяна саркастически улыбнулась:

— Ничего не говорят. Наряд вызвала прислуга, но отец считает, что это несчастный случай, и попросил не вызывать криминалистов, пока у дома крутятся репортеры.

— Несчастный случай, говорите? Но вы-то так не считаете?

— Я нет.

— Еще один вопрос. Если сам… — Антон опустил голову, подбирая нужное слово, — не пострадавший заявил об отсутствии криминала, зачем ко мне приехали полицейские?

— Не знаю, — она пожала плечами. — Возможно, чтобы выяснить, почему вы желали ему смерти и нет ли у вас сообщников. Как ни крути, вы дали интервью центральному телеканалу.

— Издеваетесь? — Во взгляде Антона появились злые огни. — Трогайте свою колымагу и везите меня в полицию!

Татьяна тронулась с места, проронив только одну фразу:

— Вот и глупо…

— Я не боюсь!

— Это понятно… — усмехнулась она. — Только вот что я вам скажу: хотите встретиться с теми ребятами — просто поезжайте домой. Они наверняка вас там поджидают.

Татьяна оказалась права: Антона поджидали в подъезде. Его вежливо развернули, вывели на улицу и усадили в полицейский «бобон», после чего доставили в отдел полиции к дежурному дознавателю.

Взглянув на часы, дознаватель, невысокий полный мужчина, сказал:

— Первый час ночи. Позже привезти не могли?

— Привезли, как только явился, — огрызнулся оперативник. — Скажите спасибо за это.

— Спасибо и не задерживаю.

Оперативник вышел из кабинета, дознаватель указал Антону на стул:

— Садитесь!

— В чем меня обвиняют? — с места в карьер начал он.

Дознаватель сел за письменный стол, вытащил из ящика бланк протокола и медленно поднял глаза:

— Пока ни в чем.

— Бросьте играть в игры! — Антон сорвался на крик. — Меня арестовали в подъезде собственного дома!

— Задержали… Вас задержали, чтобы обеспечить явку для дачи показаний. Теперь перейдем к делу. Догадываетесь, о чем пойдет разговор?

— Мое интервью, — мрачно предположил Антон.

— Вы уже в курсе, что вас приняли за Юрия Златорунского? — спросил дознаватель.

— Меня в это посвятили. Скажите, как к вам обращаться?

— Петров Николай Иванович, дознаватель, сотрудник полиции.

— Так вот, Николай Иванович… К дому Мясоедова я привез свою мать, она там работает.

— Знаю…

— Меня обступили журналюги. Чтобы отвязались, я наговорил им всякой фигни.

— С этим как раз ясно, — говоря, Петров постукивал колпачком от ручки по протоколу. — Но меня интересует конкретная фраза. На вопрос репортера о людях, которые могли хотеть смерти Мясоедова, от вас поступило заявление, что один из этих людей — вы. Что это значит?

— Да я даже не слышал этого вопроса! — воскликнул Антон. — Не знаю, откуда они его взяли!

— Тогда зачем отвечали?

— Я отвечал на другой.

— В чем его суть?

— Какой-то очкарик спросил, есть ли у Мясоедова недоброжелатели. Я отшутился, сказал, что один из них я.

— Вы и в самом деле его недолюбливаете?

— Нет.

— Тогда зачем так сказали?

— Я же говорю, пошутил!

— Из своего опыта знаю, что в каждой шутке… — начал Петров.

— Есть доля правды, — закончил фразу Антон. — Но правда заключается в том, что я не хочу, чтобы моя мать работала в этом доме.

— Только и всего? — удивился Петров.

— Я сказал правду.

— Перейдем ко второму вопросу.

— А он есть? — насмешливо поинтересовался Антон.

— Зря смеетесь.

— Я не смеюсь. Я скорблю.

— Скорбеть будете позже. Сейчас отвечайте. Как вы попали в кабинет Мясоедова перед обрушением и что там делали?

— Я принес и поставил на стол поднос с водой и таблетками. Должен объяснять почему?

— Мне это известно — вас попросила мать. Она уже дала показания.

— Чего же тогда спрашиваете?

— Спрашиваю, значит нужно! — Петров понемногу наглел. — Как долго вы там пробыли и что делали?

— Поставил поднос и сразу ушел. Выходя из кабинета, столкнулся с Мясоедовым.

— Он сообщил об этом.

— Вот видите!

— Ну что ж, так и запишем. Утром передам дело в Следственный комитет. Пусть там с вами разбираются.

— Но я же сказал правду!

— Вот пусть и разбираются… — дознаватель склонился над протоколом. — Фамилия, имя, отчество, год рождения…

Антон вышел на крыльцо полицейского отделения и непроизвольно поежился — к ночи похолодало. Он закурил, медленно спустился по ступеням и побрел в сторону улицы, где еще ходили автобусы. Не пройдя десяти шагов, он увидел, как впереди мигнули фары. Антон обернулся, позади никого не было. Раздался звук открывающейся дверцы и кто-то крикнул:

— Антон! — голос был женский.

Он пригляделся, узнал «Лексус» Татьяны и, подойдя ближе, спросил:

— Что вы здесь делаете?

— Жду вас.

— Зачем?

— Вам, как и мне, известно, что адвокат советовал держаться ближе друг к другу. — Она вгляделась в его лицо: — Все нормально?

— Нет, не нормально.

— Это плохо… — Татьяна вернулась за руль и кивнула на сиденье рядом с собой. — Садитесь, по крайней мере, подвезу вас до дома. Уже поздно.

Он сел в машину, и они выехали через дворы на улицу.

— Что теперь? — спросила Татьяна.

— Завтра мое дело передадут в Следственный комитет.

— Даже не знаю, как реагировать.

— Послушайте, — Антон заинтересованно повернулся к ней, — вы сказали, что ваш отец — педант. Значит, он предсказуем. И если обрушение потолка — спланированное покушение, оно должно было сработать идеально. Ведь так?

— Вы это у меня спрашиваете? — удивилась Татьяна.

— Я не спрашиваю, я рассуждаю. Вот смотрите… Тот, кто планировал покушение и знал распорядок дня вашего отца, легко мог вычислить время, когда он сядет за стол. В конце концов, его могли контролировать через окно или из коридора…

Татьяна возразила:

— Нет, не могли! На окне плотные шторы и жалюзи. Дверь, когда он работает, всегда плотно закрыта. Постойте… — она замерла. — Вы считаете, что потолок подорвали?

— Не исключаю.

— Домашние не слышали взрыва.

— Взорвать можно так, что никто не отличит звук взрыва от шума при обрушении.

— Вы так говорите, как будто знакомы с этой спецификой.

— В том-то и дело…

— Что? — не поняла Татьяна.

— Я с этим работаю.

— Вы взрывник?

— Как бы вам объяснить… Проектирую системы катапультирования. Если конкретнее — стреляющий механизм.

— Но это не имеет отношения к делу.

— Стреляющей механизм, чтобы вы знали, оснащен пиропатронами.

После тяжелой паузы Татьяна проговорила:

— В таком случае вы идеальный подозреваемый.

— Если вы мне не поможете, — сказал Антон.

— Но чем я могу помочь?

— Ваш отец не впустил криминалистов в свой кабинет. Так?

— Не впустил. Но завтра они туда попадут.

— Мы попадем в кабинет раньше криминалистов! — Антон энергично потер руки, словно заряжаясь на дальнейшие действия. — Можете меня туда провести?

В глазах Татьяны появился азарт, и она решительно кивнула:

— Могу!

В дом Мясоедова они проникли беспрепятственно — у Татьяны были ключи. Не встретив никого на своем пути, Татьяна и Антон вошли в кабинет. Картина разрушения была ужасающей. Основной зоной бедствия оказался угол, где стоял письменный стол. Искореженное кресло и сам стол теперь были погребены под слоем гипсокартонной трухи и обломками барельефной лепнины. Поверх этого апокалипсического хаоса «возлежали» две металлические балки.

Антон подошел к освещенному аквариуму и постучал по стеклу ногтем:

— Хорошо, что он уцелел.

— В момент обрушения отец курил сигару и кормил своих рыб.

— Что ж, давайте будем смотреть.

— Мне обязательно? — спросила Татьяна.

— Вы можете постоять в стороне, — Антон подошел к балкам, посветил телефоном и оглядел торцовые поверхности. Потом порылся в мусоре и растащил обломки гипсокартонных полотен. Вытащил пучок проводов, пластмассовые и металлические детали.

Татьяна нетерпеливо спросила:

— Ну что там?

— Подождите… — минут двадцать Антон изучал обломки, потом огляделся и остановил взгляд на сенсорной панели, вмонтированной в стену возле двери. — Здесь установлена система «умный дом»?

— С недавнего времени — да, — ответила Татьяна. — Тупая прихоть небезызвестной вам Виолетты.

— Слышал ее по ящику.

— И как вам?

— Сказать честно, не очень.

— И здесь вы — в точку! Она редкая бездарь. Ни голоса, ни внешности. Ничего! Отец вложил в ее раскрутку целое состояние.

— Дало результаты? — спросил Антон.

— Если бы дало — вам бы понравилось.

— И то правда… — Он вернулся к начатой теме: — Мы говорили про систему «умный дом».

— Из-за этой идиотки отцу пришлось делать ремонт.

— Давно закончили?

— Месяц назад.

— И это многое объясняет… — Антон внимательно огляделся.

— Что именно? — уточнила Татьяна. — Вы что-то обнаружили?

— Мне нужно понять…

— Да что же?! Что?! — нетерпеливо прокричала она.

— Тише. Не то весь дом перебудите, и сюда сбежится народ. Нам это не нужно.

— Тогда объясните, что вы нашли.

Антон нехотя ответил:

— Здесь был взрыв…

— Боже мой!

— Точнее — четыре одновременных микровзрыва в местах крепления балок.

— Четыре?! — поразилась Татьяна.

— Благодаря одновременным, синхронизированным взрывам ослабленный металл срезало, и обе балки рухнули вниз.

— Вы сказали — ослабленный металл? Что это значит?

— Чтобы минимизировать силу взрыва и предопределить результат, металл предварительно подготовили, скорее всего, подпилили… — продолжая разговор, Антон шарил взглядом по кабинету.

— Что вы ищете?! — не выдержав, спросила Татьяна.

— Пусковое устройство — прибор или предмет, с которого был послан импульс на таймер. Таймер, как я думаю, вмонтирован в систему «умного дома». Про взрывы с отсрочкой во времени слышали? — Татьяна помотала головой, и Антон продолжил: — Получив сигнал с пускового устройства, таймер по прошествии заданного времени подал сигнал на четыре заряда, заложенные на концах балок. Думаю, там были пиропатроны.

— С чего вы взяли?

— Рядом с ними установили дымовые извещатели.

— Система «умный дом» предусматривает пожарное оповещение, — заметила Татьяна.

— Но здесь есть две нестыковки. — Антон загнул палец: — Во-первых, извещатели не были подключены к электропитанию. — Он загнул еще один палец: — Во-вторых, их здесь четыре. По нормам на такую площадь достаточно одного.

— Значит, бутафория? — догадалась она.

— Скорее камуфляж. Расчет сделан на то, что после взрыва разорванные детали пиропатрона смешаются с деталями извещателя. Но, по-моему, на это глупо было надеяться. Любой мало-мальски подготовленный специалист заметит несоответствие. Другой вопрос, есть ли такие специалисты в полиции, и захотят ли они глубоко копать.

— Ответ очевиден, — усмехнулась Татьяна. — Глубоко копать — это навряд ли.

Антон прошелся по кабинету:

— Теперь мы знаем, почему обрушился потолок, но мы не знаем, с помощью чего был инициирован взрыв. Что послужило пусковым устройством? И почему взрыв прогремел раньше?

— Нам никогда в этом не разобраться, — Татьяна растерянно огляделась.

— Не скажите… — Антон присел возле поломанной столешницы, поднял и отшвырнул серебряный поднос, порылся в мусоре. — Ничего не понимаю…

Татьяна подошла и присела рядом:

— Что такое?

— Помогите мне! Ищите крупную настольную зажигалку с припаянной фигуркой пантеры!

— Зачем?

— Ищите, говорю!

Перерыв все вокруг, Татьяна сказала:

— Ее здесь точно нет.

— Это я вижу, — Антон встал на ноги и, вытерев руки платком, отряхнул испачканные брюки. — Но где же она? Куда подевалась?

— А с чего вы взяли, что она тут была?

— Я брал ее в руки и пару раз щелкнул… — он замолчал и пораженно схватился руками за голову. — Я сам инициировал взрыв…

— Вы в своем уме? — осведомилась Татьяна.

— Да-да… Я зашел в кабинет на несколько минут раньше Мясоедова, щелкнул зажигалкой, сигнал пошел на таймер, и через несколько минут все взорвалось.

— По-вашему, настольная зажигалка с пантерой — пусковое устройство?

— Это все объясняет! Понимаете? — Антон радовался, как будто совершил беспрецедентный прорыв в науке. — По замыслу преступника, прикурив сигару, ваш отец сам должен был инициировать отсроченный взрыв. Таймер отпускал ему время на то, чтобы он покормил рыб. В двенадцать тридцать пять он садится за стол, еще через минуту — бах! И все кончено. Сбой произошел в тот момент, когда пришел я, щелкнул зажигалкой и досрочно запустил взрыв!

— Получается, что вы спасли жизнь моему отцу, — сказала Татьяна и с благодарностью взглянула на Антона.

Купаясь в ее взгляде, Антон ощутил радость, которая граничила с безоговорочным счастьем. Но он вырвал себя из этого дивного состояния и задал прозаичный вопрос:

— Куда делась зажигалка?

— Ее могли забрать после взрыва, — предположила Татьяна. — Однако здесь не было посторонних. Я знаю точно, отец говорил.

— Значит, преступление совершил или член семьи, или кто-нибудь из обслуги, — произнеся эти слова, Антон почувствовал неловкость — его мать входила в число последних. — Разумеется, моя мать ни при чем.

— Об этом можно было не говорить. — Татьяна сосредоточилась, перебирая что-то в уме. — Вряд ли в этом деле замешана обслуга. Скорее член семьи. И это не моя мать, она сюда не приходит… — Татьяна подняла глаза: — Остается одна Виолетта!

— Думаете, она так ненавидит вашего отца? — поинтересовался Антон.

— Я в этом уверена.

— Виолетта очень хорошо обеспечена. Зачем ей избавляться от дойной коровы?

— После смерти отца в ее руках окажется все.

— Тогда это в корне меняет дело. Но мы едва ли докажем ее причастность. Будем надеяться, что следствие во всем разберется.

— Не надейтесь… — Татьяна взяла его за руку и потянула в коридор. — У меня появилась идея.

— Куда мы идем? — спросил Антон.

— В комнату Виолетты.

— Не сходите с ума! Что мы ей скажем?

— Виолеты нет, она сейчас поет в ночном клубе.

— Откуда вы знаете?

— Есть информаторы.

Они прошли через весь большой дом и проникли в темную комнату. Татьяна щелкнула выключателем, вспыхнул свет.

— Зачем?! — заволновался Антон.

— А как, по-вашему, я буду искать зажигалку? — Татьяна выдвинула ящик туалетного столика и, порывшись в нем, отправилась в гардеробную. Спустя несколько минут вышла оттуда с фиолетовой сумочкой. — Я же говорила, что Виолетта — полная идиотка! — Она открыла сумку, вынула из нее зажигалку с пантерой и через мгновенье — еще одну, точно такую же. — Но их здесь почему-то две!..

— Значит, все-таки, Виолетта… — с грустью констатировал Антон и огляделся. — Найдите мне пинцет или маникюрные ножницы.

Татьяна отыскала в туалетном столике и то и другое. Антон разобрал обе зажигалки.

— Так и есть… — он посмотрел на Татьяну. — Одна снабжена дистанционным пусковым устройством, которое срабатывает при включении пьезоэлектрического воспламенителя. Вторая — обыкновенная зажигалка. Могу предположить, что после обрушения Виолетта планировала поменять зажигалки местами. Но ввиду несвоевременности взрыва и того, что ваш отец остался в живых, она успела только забрать. Возникает вопрос: почему позже она не подкинула в кабинет вторую?

— Потому что отец поставил у кабинета охранника, и тот никого туда не пускал!

— А потом она уехала в клуб, — Антон кивнул головой. — Это я понял… Но, послушайте! Вернувшись из клуба, Виолетта обязательно подкинет зажигалку!

Татьяна взглянула на часы и быстро сказала:

— Если только вы сейчас их соберете, и мы обе вернем на место. Виолетта вот-вот будет здесь!

Ошибаясь, трясущимися руками, Антон собрал наконец обе зажигалки. Татьяна выхватила их у него из рук, закинула в сумочку и отнесла ее в гардеробную. Вернувшись, выключила в комнате свет.

Со двора послышались голоса, захлопали дверцы автомобилей, потом открылась входная дверь дома.

Татьяна прошептала:

— Бежим отсюда!

В кабинет Мясоедова они вбежали, когда нервное напряжение достигло предела. Голоса зазвучали в глубине коридора.

Закрыв за собой дверь, Татьяна снова прошептала:

— Успели!

— Что теперь? — тихо спросил Антон.

— Нам нужно спрятаться.

— Где? — он поискал взглядом укрытие и направился к высокой тумбе, на которой стояла модель парусника. — Идите сюда, за тумбой есть свободное место.

Опустившись на корточки, Антон прижал к себе Татьяну и почувствовал, как громко бьется ее сердце. Впрочем, его сердце билось еще громче. «Со мной происходит что-то особенное», — подумалось ему, но времени на осмысление этого не представилось. Из коридора послышались шаги, и дверь кабинета открылась.

Они одновременно привстали, чтобы сквозь снасти и паруса рассмотреть, что происходит. В кабинет вошла Виолетта, приблизилась к светящемуся аквариуму и поставила рядом с ним зажигалку, затем быстро исчезла.

Когда дверь за Виолеттой закрылась, Татьяна и Антон вышли из укрытия. Он взял зажигалку:

— Мы не ошиблись. Будем надеяться, что вторую, с пусковым устройством, она не успеет выбросить.

— Зачем нам это? — не поняла Татьяна.

— Будет уликой в деле, — ответил он.

— Все еще надеетесь на компетентное расследование?

— Я оптимист. Но если начистоту — мне мало что остается. Придется помогать.

— Кому?

— Следствию. — Антон снял пальто и встряхнул его. — Весь в пыли! И знаете, что самое печальное?

— Что? — Татьяна тоже встряхнула свое пальто.

— Неясно, что делать дальше. Совершенно очевидно, что Виолетта не могла организовать покушение в одиночку. У нее есть сообщник… — Антон вздохнул, сделал паузу, после чего спросил: — Проект реконструкции кабинета… Где он?

Татьяна удивленно замерла:

— В библиотеке. А что?

— Можно посмотреть?

— Идемте…

Она первой вышла из кабинета, он отправился за ней, но в коридоре они нос к носу столкнулись с матерью Антона. Заспанно щурясь, она сказала:

— Простите, Татьяна Аркадьевна, я вышла на кухню и вдруг услышала голоса. В такой ранний час… — Когда Валентина Сергеевна заметила Антона, она замолчала, и с ее плеч соскользнула теплая шаль.

Антон поднял шаль и протянул матери, но тут вмешалась Татьяна:

— Пожалуйста, ступайте в свою комнату. Мы с Антоном вам все потом объясним.

Взяв шаль, Валентина Сергеевна замедленно развернулась и, беспрерывно оглядываясь, направилась в свою комнату.

Библиотека находилась рядом с кабинетом. Войдя в нее, Татьяна включила свет и, переместив лестницу, достала с верхнего яруса крупногабаритную папку.

Антон бросился на помощь:

— Давайте я помогу!

— Отнесите на стол, — она передала ему папку и, спустившись с лестницы, отыскала в ней все, что касалось отцовского кабинета.

Антон развернул общий вид интерьера.

— Не кажется ли вам, что потолочный декор чрезмерен? — Он хмыкнул. — Посмотрите, какая бессмысленная конструкция нагромождена над столом.

— Между прочим, мой бывший муж — известный архитектор, — сдержанно сообщила Татьяна.

Антон задал осторожный вопрос:

— Проект делал он?…

Татьяна предполагала, что последует за ее ответом, но все же сказала:

— Внизу эскиза есть подпись.

— Юрий Златорунский, — прочитал Антон.

— Уверена, что он ни при чем.

— Я ни в чем его и не обвиняю… — Антон словно оправдывался.

— Нет обвиняете! — Татьяна покраснела и горячо прошептала: — Побойтесь бога… Он все же отец моей дочери!

Старательно, по местам сгиба, Антон свернул лист ватмана и вложил обратно в папку. Завязав тесемки, спокойно посмотрел на Татьяну.

— Что? — с вызовом спросила она.

— Ничего. — Он взглянул на часы: — Уже утро.

Завтракать они отправились в дом, где жила Татьяна. Он располагался на одной территории с домом Мясоедова, но на значительном удалении.

Мать Татьяны, Александра Васильевна, заварила свежего чаю, напекла оладьев и уже собралась уйти, когда Татьяна остановила ее вопросом:

— Катюша не просыпалась?

— Проснулась и снова заснула, — ответила Александра Васильевна. — Спросила: где мама? Что за страшный день… — Приглядевшись к Антону, она спросила: — Не вас ли вчера по телевизору показывали?

Он кивнул и с полным ртом промычал:

— Меня…

— Я без очков смотрела, подумала — это Юра. Потом надела очки и поняла, что не он.

— Моей вины в этом нет, — прожевав, ответил Антон. — Нас с ним перепутали.

— Немудрено, — заметила она. — Вы чем-то похожи.

— Юра вчера приезжал? — спросила Татьяна.

Александра Васильевна кивнула:

— Катюша ждала его с утра, а он явился в одиннадцать.

— Гуляли на улице?

— Гуляли, да что толку? — махнула рукой Александра Васильевна. — Весь час провели в беседке. Катя возилась с игрушками, а он точил лясы.

— С кем? — Татьяна покосилась на Антона, затем посмотрела на мать.

— Сначала разговаривал по телефону, потом с этой… — Александра Васильевна тоже глянула на Антона. — Не при посторонних будет сказано, с шалавой.

— С Виолеттой? — догадалась Татьяна.

— Ремонт в доме закончился. О чем еще говорить?

Татьяна встала из-за стола, по ее лицу было видно, она предельно сосредоточена:

— Камеры наблюдения включены?

— Да, а что с них толку? Неужели ты думаешь, что Юра украдет Катерину из беседки или из дома?

— Мама! — Татьяна повысила голос так, что Антон поперхнулся. — Ты слышала, о чем я тебя спросила? Камеры включены?

— Зачем так кричать? Как включили неделю назад, так и не выключали.

Татьяна стремглав бросилась к выходу, сказав Антону:

— Идите за мной.

Он встал и последовал за ней. По дороге, надевая на ходу пальто, спросил:

— Куда?

— Сейчас все увидите. — Войдя в небольшую комнату, Татьяна села за компьютер и, порывшись на рабочем столе, заговорила: — После развода со Златорунским я установила камеры наблюдения в тех местах, где он общается с дочерью.

— Втайне от него? — Антон сразу догадался, о чем идет речь.

— Одна из камер стоит на улице, в беседке, где свалены игрушки Катерины и где Златорунский вчера днем разговаривал с Виолеттой.

Антон придвинулся ближе к компьютеру.

— Где эта запись?

— Ищу… — Татьяна увеличила окно и прибавила звук. — Вот она!

Прижавшись друг к другу, они приникли к экрану. Там, в непосредственной близости от камеры наблюдения, торчали две головы, одна из которых, по всей вероятности, принадлежала Златорунскому, вторая — Виолетте.

— Ты меня любишь? — спросила Виолетта.

— В сотый раз говорю, что люблю, — ответил Златорунский.

— Обними меня…

— На нас в окно смотрит теща.

— Когда же все это закончится? — вздохнула она.

И он ответил:

— Сегодня.

— Я не понимаю…

— Возьми.

— Что это?

— Точная копия зажигалки, которая стоит на письменном столе твоего мужа. До двадцати минут первого ты должна заменить его зажигалку на эту и быстро уйти на безопасное расстояние.

— Далеко?

— Нет, далеко не отходи, следи за тем, чтобы поблизости никого не было. После взрыва сразу же беги в кабинет и поменяй зажигалки обратно. Зажигалка, скорее всего, будет у аквариума. Обычно он оставляет ее там. Все поняла?

— Все.

— Вопросы есть?

— Взрыв будет сильным? — спросила Виолетта.

Златорунский ответил:

— Ему хватит.

В комнату заглянула Александра Васильевна и сообщила:

— К отцу приехали полицейские…

— Хорошо, мама, — Татьяна нажала на паузу, взяла со стола флешку и вставила в гнездо. Записав на нее разговор в беседке, отдала флешку Антону.

— Возьми, пригодится.

— Спасибо, — Антон забрал флешку.

— Теперь тебе лучше пойти в дом отца и все рассказать следователю, — сказала она.

— А ты?

— Мне нужно побыть одной…

— Я понимаю. Жаль, что нам больше не нужно выполнять завет адвоката. Не будет ни театров, ни гостей, ни музеев… — Антон хотел сказать еще что-то, но не решился и, попрощавшись, вышел из комнаты.

По телевизору шел футбол. Перед Антоном стояла закрытая банка с пивом. Он сидел на диване и отсутствующим взглядом смотрел перед собой.

Футбол закончился, но Антон продолжал сидеть. Очнулся, только когда зазвонил телефон.

— Слушаю… — Он встал с дивана.

— Здравствуй, Антошенька. — Это была мать. — Ну как ты?

— Все хорошо.

— А почему голос невеселый?

— Голос — нормальный…

— Я так рада, что все обошлось. — Помолчав, Валентина Сергеевна заговорила тихо и вкрадчиво, стало ясно, для чего она позвонила: — Вчера утром в доме Мясоедовых, когда я встретила тебя и Татьяну…

— Не сейчас, мама! — перебил Антон.

— А когда? — расстроенно спросила она.

— Потом тебе все расскажу. — Антон искал повод закончить разговор, и ему на помощь пришел звонок, который настойчиво зазвонил в прихожей. — Мне нужно идти!

Он выключил телефон, распахнул дверь и замер от неожиданности. На пороге его квартиры стояла Татьяна.

— Знаешь, какой сегодня день? — спросила она.

— Четырнадцатое февраля. День всех влюбленных. — Антон взял ее за руку и повел за собой в комнату. Там протянул ей красное бархатное сердце.

Она взяла сердце и, глядя ему в глаза, сказала:

— Если не возражаешь, мы будем ходить с тобой в театры, в музеи и в гости всю оставшуюся жизнь. — Потом посмотрела в окно и счастливо улыбнулась.