Ромка Рамазан

РАСПЛАТА

Голод поднял Клык-Клыка Грумбумбеса чуть свет. Над тайгой занимался ранний рассвет.

— Ох, как я проголодался. Ох, обеда я заждался, — проскреже-тал Клык-Клык Грумбумбес, клацая длинными острыми зубами, сверкая клыками.

Вскочил на двенадцать когтистых лап. Вздыбил длинную шерсть на спине. Вытянул шею. Раздул ноздри. Долго с шумом втягивал ими воздух.

— Где-то рядышком, голубчики. Со сна тёпленькие. Мягонькие. Вкусненькие. Сейчас подзакусим. Хо-хо! Усатый — на закуску. Хвостатый — вприкуску. А лупоглазый — в кастрюлю сразу.

Встопорщил, насторожил уши, прищурился и стал слушать.

Тихо в рассветной тайге. Птицы и те не проснулись. Листья не встрепенулись. Травы не разогнулись.

«Сейчас я всех подыму», — решил Клык-Клык Грумбумбес.

Выгнул он лохматую спину. Задрал в небо клыкастую морду. Да как рявкнет.

До того жутко, до того злобно, что вся колючая дремучая громадина тайга пугливо дрогнула.

Зябко полегли травы.

Свернули лепестки цветы.

Забились глубже в дупла бельчата.

Съёжились в гнёздах птенцы.

Ещё пуще, ещё страшней прежнего голосил Клык-Клык Грумбумбес.

«Теперь-то, голубчики, проснулись», — злорадно подумал он, и вдруг…

На весь перепуганный лес зазвенела бравая, весёлая, лихая песенка друзей:

— Вот как! — вознегодовал Клык-Клык Грумбумбес. — Эти жел-торотые наглецы позволяют себе… Да они никак идут сюда? Хорошо!

Тут из кустов высунулась Ромкина голова.

— Привет, Клык-Клык Грумбумбес. Пойдём, старик, с нами влес. Подзакусим, отдохнём. Нашу песенку споём…

От удивленья Грумбумбес под ель мохнатую полез. Там зубы навострил, когти распустил да как рявкнет:

Ко мне, негодник!

Ну уж… Нет уж. Это уж шалишь! Догони, если можешь!

От ярости у Клык-Клыка Грумбумбеса на спине и на брюхе шерсть поднялась и зашевелилась как трава на ветру. Он рявкнул:

— Дрожи, наглец! Вот твой конец!

А Ромка вышел из кустов и притворно дрожащим голоском:

— Ой, боюсь! Ой, дрожу! Ой, без памяти лежу! Пощади нас, Грумбумбес. Отпусти живыми в лес…

Присел Клык-Клык Грумбумбес да как прыгнет прямо на Ромку. Но тот успел отскочить. Юркнул в лес. И по тропе… со всех ног… к озеру.

Только где ж Ромке ускакать от двенадцатилапого злодея? И минуты не прошло, как разъярённый Клык-Клык Грумбумбес нагнал пса.

Раскрыл Клык-Клык Грумбумбес огромную пасть, навострил все пятьсот зубов, нацелил длинные кривые клыки, выпустил когти, прыгнул и… провалился в глубокую яму.

Зарычал. Закричал.

Хвостом о землю застучал.

Головой забился о земляные стены.

Скрёб их когтями. Кусал…

Наконец, обессилев, поутих и увидел наверху, на краю ямы, Ромку, Фомку и Артоса.

— Откуда эта яма! Как она попала на тропу?! — снова взъярился, заорал Клык-Клык Грумбумбес. — Я вас!..

И опять запрыгал бешено, завертелся, завопил. Хвостом и лапами по стенам замолотил. А сам заклинания бормотал.

Но здесь его колдовство было бессильно. Только на сонном острове, в царстве Спиешьпей, он мог колдовать и волшебничать. Понял своё бессилие Клык-Клык Грумбумбес и умолк. Съёжился. Сморщился. Лапы подогнул. Голову опустил. Клыки и когти спрятал.

— Вот теперь сиди, покуда не уйдём мы все отсюда, — сказалРомка присмиревшему Клык-Клыку Грумбумбесу.

Обнялись друзья и зашагали по тропе, напевая свою любимую песенку…