Роса на розе

9

На следующий день она припозднилась с домашними хлопотами и освободилась только к половине десятого вечера. Девушка увидела, что Дон вернулся с плантации, и ничуть не удивилась, услышав его отрывистое «входи» в ответ на свой деликатный стук в дверь библиотеки.

Когда она вошла, он стоял у окна. Волосы Дона были еще влажными после душа, а пыльные джинсы сменили чистые шорты и голубая рубашка. Дон повернулся на скрип двери. Его лицо казалось угрюмым и мрачным.

— Мне бы хотелось закончить разборку бумаг твоей бабушки, — холодно объяснила Кора. — Если, конечно, у тебя нет возражений.

Дон безразлично махнул рукой в сторону стола.

— Давай! Ты мне не мешаешь.

Кора села в кресло, выдвинула ящик… Сверху лежала пачка фотографий. Не глядя, она протянула снимки Дону.

— Вот, посмотри.

— Спасибо… Завтра день рождения Ника, — отрывисто сказал он, перебирая снимки.

— О, а я и не знала!

Пачкой фотографий Дон похлопал себя по бедру.

— Я собираюсь устроить вечеринку.

— Пожалуйста… И как ты хочешь все организовать?

— Будет праздник на воде. Ты же знаешь, как малыш любит купаться. Я уже пригласил Эмми, Фейс и Мэри приехать завтра днем на пару часов — у них тоже маленькие дети, и Нику будет интересно с ними пообщаться.

— Да, конечно. — Следующую фразу Кора еле выговорила: — Разумеется, я не буду вам мешать.

— Ты тоже приглашена.

— Да не беспокойся ты обо мне. Легко можно придумать объяснение, почему я не смогла присутствовать. Хочешь, я даже уеду на несколько часов?

— Ты нужна мальчику. Без тебя он будет не в своей тарелке, ты же понимаешь.

Кора стиснула зубы. Конечно, ради спокойствия Ника она должна терпеть что угодно!

— Ладно, я согласна… из-за малыша. И чем же ты будешь кормить гостей?

— Хот-догами, пирожками и мороженым. Для годовалого ребенка все должно быть как можно проще. Так написано в моей книге.

— Что это еще за книга?

— Я купил «Книгу для родителей». — Дон печально усмехнулся. — Замечательное развлечение на ночь для отцов-одиночек. Зачитаешься…

Образ Дона, вздыхающего и ворочающегося в постели над книгой, заставил ее против воли улыбнуться.

— Мне испечь торт?

— А у тебя есть желание?

— Да. Мне это не трудно.

— Здорово. Спасибо. — Он уже повернулся, чтобы отойти, когда Кора окликнула его:

— Дон!

— Что?

— Мне не нравится ссориться.

Он удивленно поднял брови.

— Чтобы ссориться, нужны двое.

— Да, но начинает-то один!

— Так в чем дело? Не можешь удержать себя?

— Не могу, — тихим голосом согласилась Кора. — Ты ведь тоже не сдерживаешь себя.

Неприятный разговор прервал звонок в дверь.

— Кто бы это мог быть? — удивилась Кора, вскакивая с места. — Я никого не жду…

— Не беспокойся, это ко мне. Я сказал Дайне Хоуфман, которая давала нам прививочный материал, что все прошло успешно. Теперь она сама хочет посмотреть и попросила разрешения приехать сегодня вечером. — Он вышел.

Дон оставил фотографии на столе. Кора взяла их и аккуратно положила на журнальный столик у окна. Невольно она взглянула в окно, и сердце ее упало. Так вот она какая эта Дайна Хоуфман! Почему-то Кора думала, что знакомая Дона должна быть намного старше. И, конечно, не с такой бесподобной фигурой…

Гостья оказалась высокой пышноволосой блондинкой. Красная шелковая блузка не скрывала, а подчеркивала ее соблазнительную грудь. Шорты в тон блузке были, на взгляд девушки, чересчур коротки и притягивали взор к округлым безупречным бедрам.

Она что-то весело говорила Дону, и тот ей что-то отвечал, улыбаясь так, как никогда не улыбался ей, Коре. Сразу было видно, что они близки друг другу, и от этой мысли сердце девушки сковал холод. Кора резко отвернулась от окна и чуть ли не бегом вернулась за письменный стол. Ее совершенно не касается, что Дону Кроссу нравится Дайна Хоуфман… Черт с ними, у нее своих проблем хватает! Злые слезы закипали на глазах Коры.

Она вынула из ящика новую стопку бумаг и рьяно принялась перебирать их, однако вскоре обнаружила, что никак не сосредоточится. Ее мысли постоянно вертелись вокруг Дона и его гостьи. С ужасом Дона поняла, что не может заставить себя перестать о них думать! Никогда прежде она не чувствовала себя такой подавленной, слезы заструились по ее щекам, ей стало очень горько и обидно. Она дрожащими руками достала платок и принялась, всхлипывая, приводить в порядок лицо, не понимая, как такое могло произойти. Ну почему она ревет из-за него? Отчего вид державшихся за руки Дона и Дайны заставил ее зарыдать?

Простой и ясный ответ прозвучал в ее сознании, словно удар грома. Все давно стало понятно, только она боялась себе признаться, была слишком слаба и малодушна, чтобы принять очевидное. За все это время Коре не приходило в голову, что ее все усиливающаяся тяга к Дону была не только спасением от одиночества, не только физическим желанием близости с мужчиной, сводившим ее с ума.

Кора просто подарила свое сердце… Подарила безраздельно и навсегда. Она отдала его человеку, которому совершенно не нужен был такой бесценный подарок.

— Почему вчера ты не вышла? — Зевая, Дон налил кофе в термос. — Дайна хотела с тобой познакомиться.

Так он называет ее просто Дайна! Очень мило.

— Мне хотелось пораньше лечь спать. — Кора поднесла ложку с творогом к ротику Ника. — Не могу теперь поверить, что когда-то я ложилась спать после полуночи, — беззаботным тоном добавила она. — Ребенок быстро приучает соблюдать режим.

— Да, ты встаешь теперь, как ранняя пташка. — Дон засмеялся.

— Что здесь смешного? — воинственно нахмурилась Кора.

— Прости, но твои волосы действительно похожи на птичье гнездо! Я не говорю уже о том, что ты до сих пор в ночной рубашке. — Дон придвинулся поближе и прикоснулся губами к ее плечу. — Я подозреваю, что ты даже не успела еще умыться!

Кора с негодованием оттолкнула его.

— Твой сын не дал мне сегодня времени! Он скандалил, требуя завтрак немедленно! Я сама не проглотила ни кусочка!

— Ты себя недооцениваешь, — возразил Дон. — Держу пари, что ты могла бы справиться с Ником даже с завязанными глазами. Ладно, я пошел. — Он закрыл термос крышкой и небрежно опустил в свою сумку. — Сегодня я вернусь рано, чтобы успеть переодеться к празднику. — Дон подхватил свою соломенную шляпу и водрузил на голову, лихо заломив. А когда он посмотрел на девушку, прежде чем закрыть за собой дверь, его самоуверенная улыбка заставила сладко вздрогнуть ее сердце.

Вздохнув, она повернулась к Нику, чтобы докормить его. И всплеснула руками от отчаяния. Малыш, подражая только что увиденному жесту отца, надел себе на голову тарелку с творогом.

Днем Кора уложила Ника спать пораньше, так что он проснулся уже в начале третьего.

Кора уже застегивала на его ярко-желтом костюмчике последние пуговицы, когда услышала щелчок открывшейся двери. На пороге стоял Дон и с улыбкой смотрел на них.

— Привет! — Он только что вернулся с виноградника, был весел и перепачкан землей. — Помощь нужна?

— Нет, все в порядке. Куда ты ездил с утра? Я видела твою машину, спускавшуюся по дороге.

— В город. Я купил праздничную свечу на пирог, немного сладостей и подарок для Ника. — Дон склонился над кроваткой и включил одну из валявшихся там музыкальных игрушек.

— Дон… Утром мне звонил Линн. Слушание дела назначено на…

— На тринадцатое июля следующего года. Я знаю.

— Я обвела этот день красным фломастером в своем календаре. — Кора с вызовом посмотрела на его широкие плечи, обтянутые мокрой от пота футболкой. — Это будет пятница.

— Пятница, тринадцатое, — усмехнулся Дон, взъерошивая волосы сына. — Очень символично!

Кора подавила искушение таким же манером взъерошить волосы Дона.

— Ты пока за ним приглядишь? Я бы тогда успела накрыть праздничный стол.

— Конечно… — Кора уже пошла было к двери. — Я возьму его с собой в ванную, — продолжал Дон. — И он посмотрит, как его отец принимает душ.

Моментально возникший образ обнаженного Дона захватил ее настолько, что она замерла, почти парализованная сладостной мечтой. Дон, подхватив мальчика на руки, отправился в ванную. Неожиданно, когда он проходил мимо Коры, Ник больно схватил ее за черную прядь.

— Ох! — вскрикнула Кора и попыталась отцепить крепко сжатый кулачок маленького хулигана от своих волос. Однако малыш напрочь отказывался ее отпускать.

— Дай-ка я, — сказал Дон.

Он потянулся помочь ей. Однако, освободив наконец локон, их пальцы на секунду задержались вместе. Короткое прикосновение к руке Дона пробудило в Коре такую чувственность, что даже дыхание ее прервалось на мгновение. Он нежно погладил ее по щеке и опустил сына на пол. Тот сразу же затопал к окну.

Глаза Коры широко распахнулись… и когда девушка разглядела выражение глаз любимого, ей показалось, что она проваливается в щемящую сердце неизвестность.

Желание — горячее и страстное — вспыхнуло в ней. Дон сильнее сжал ее руку, делая жажду любви невыносимой, мучительной… Эта жажда окончательно вырвалась из-под контроля, когда его горячие губы прижались к губам Коры.

Она упивалась поцелуем и не могла насытиться. От Дона пахло виноградом, землей, солнечным светом, ему невозможно было сопротивляться. Со слабым стоном Кора обняла Дона свободной рукой и едва не сошла с ума от пронзительного сладкого прикосновения к его напряженному мускулистому телу.

Дон не спешил. Она тоже. Кора была бы счастлива, если бы этот поцелуй длился вечность. Или дольше.

Может, так бы и было, не раздайся неожиданно звонок в дверь.

Дон не обратил на звук ни малейшего внимания, только целовал ее со все большей страстью. Кора со слабыми протестами стала вырываться. Только тогда Дон отпустил ее. Он смотрел на девушку сверху вниз, и, хотя его глаза все еще были затуманены, в них уже плясали веселые огоньки.

— Продолжение следует, — низким, волнующим голосом пообещал Дон.

Кора едва дышала, но бесстрашно возразила:

— Только через мой труп.

Она подошла к Нику и забрала сломанную игрушку, которую тот старательно запихивал себе в рот. Кора радовалась, что Дон не слышит бешеного биения ее сердца.

— Прости, милая, — Дон снова подхватил сына на руки, — но когда я целую женщину, то предпочитаю, чтобы она была жива.

— Что ж, пока эта женщина жива, — Кора указала на себя, — она будет с тобой драться!

— Ах, вот как? Драться? — В голосе Дона не слышалось ни малейшего огорчения. — Мне нравятся драки. Это очень возбуждает.

Против воли Кора улыбнулась.

И с этой улыбкой, а еще со странным ощущением, что она ходит над пропастью по канату, девушка отправилась встречать приехавших гостей.

Праздник удался. Веселый смех детей и взрослых, резвящихся в бассейне, разносился далеко по округе.

За стол сели около пяти, и все предпочли остаться в купальниках. А потом Эмми раздала малышам формочки, и они с довольными криками отправились в песочницу Ника, устроенную около высокого дерева.

Остальные — Дон, Кора, Мэри и Фейс — получили возможность расслабиться, сидя с бокалами коктейля на краю бассейна в тени огромного полосатого зонтика.

Лениво потягивая напиток и прислушиваясь к непринужденной болтовне Дона с его старыми подружками, Кора поняла, что сильно ошибалась. На самом деле они сейчас были только друзьями, и ничего больше. В их компании царила добродушная атмосфера шутки и в то же время заботы друг о друге, как обычно бывает среди людей, выросших вместе, людей, которых объединяют общие счастливые воспоминания.

Коре стало неловко, когда она внезапно обнаружила, что Мэри и Фейс болтают друг с другом, а внимание Дона поглощено ее собственной персоной.

В его взгляде Кора прочитала молчаливое, но отнюдь не робкое приглашение. Сердце ее сразу же рвануло куда-то вверх и застучало как сумасшедшее. Она обнаружила, что просто не в состоянии отвернуться от притягивающих словно магнит серых бездонных глаз. Рука Коры потянулась было за висевшим на спинке стула полотенцем, чтобы прикрыться, но безвольно опустилась. Его взгляд был таким пристальным, что, казалось, он без труда все видит сквозь тонкую ткань купальника…

Стараясь незаметно перевести дыхание, Кора тщетно пыталась не обращать внимания на волнующее удовольствие, которое получала от взгляда Дона. Каждая клеточка ее тела буквально стонала от жажды плотской любви.

Дон смущенно кашлянул и, стремительным движением сдернув со спинки стула собственное полотенце, набросил его на свои бедра. С некоторым злорадством Кора поняла, что у него тоже возникла… проблема.

Кора тряхнула головой, откидывая назад волосы. У нее было такое чувство, словно они уже раньше занимались любовью. Нежный взгляд его затуманенных желанием глаз светился невероятным чувством. С губ Коры сорвалось тихое непроизвольное восклицание — она хотела вздохнуть поглубже и… не смогла. А когда увидела, как радостно улыбается Дон, то вспыхнула до корней волос: он явно посчитал ее замешательство утвердительным ответом на свое приглашение!

Мимолетно Кора уловила какое-то движение сбоку. Это был Джерри, трехлетний сын Мэри. В руках ребенок нес красное ведерко, полное воды.

Мэри с предупредительным окриком вскочила со стула, но мальчик с радостным визгом все же окатил холодной водой ничего не подозревавшего Дона.

— Вот черт! — Дон вскочил, но тут же сел обратно и попытался с места поймать мальчишку. Однако было поздно, хохоча от восторга, Джерри стремительно убежал прочь.

— Мне кажется, — Фейс поднялась с места, — мы слишком засиделись.

— О да! — посмеиваясь, согласилась с ней Мэри. Она обняла подружку за талию и повлекла к песочнице.

— Постойте! — добродушно окликнул их Дон. — Не уходите. Ничего страшного!

Однако они не обернулись.

Дон, покраснев, откинулся на спинку стула, сорвал мокрое полотенце и отшвырнул его прочь. Кора не смогла сдержать любопытства и, умудряясь сохранять на лице непринужденное выражение, опустила взгляд на его плавки. С некоторым сожалением она увидела, что в полотенце теперь действительно не было нужды. Изображая сочувствие, она доверительно наклонилась к Дону.

— Бедненький! С тобой все в порядке? — прошептала Кора таким задушевным и заботливым тоном, точно он только что оправился от тяжелой и опасной болезни. — Бедный Дон… Эта холодная вода… Ты, наверное, пережил настоящий шок!

Дон посмотрел на нее странным взглядом и неожиданно засмеялся. Громко хохоча, он вдруг вскочил со стула и наклонился к Коре — высокий, рыжеволосый и могучий, словно настоящий викинг.

— Шок! — пророкотал он хриплым голосом. — Шок произошел очень вовремя. Но мне кажется, что тебя тоже необходимо привести в чувство подобным образом. — Схватив Кору, он поднял ее на руки. И раньше, чем она успела крикнуть: «Отпусти меня немедленно, ты, чудовище!», это чудовище с размаху швырнуло ее в бассейн.

На следующий день вечером заехала Ада и привезла для Ника подарок. Она торжественно позвонила в парадную дверь. Ее пышные волосы были уложены в какую-то немыслимую прическу, а полноватую фигуру хорошо маскировало свободное фиолетовое платье. Кора пригласила ее выпить чашечку кофе с остатками праздничного пирога. Они сидели на кухне, непринужденно болтая, когда Дон вернулся с работы.

Он отказался от кофе, сказав, что сначала переоденется и примет душ. Заметив, что он выглядит как-то необычно, Кора спросила:

— У тебя что, голова болит?

— Да, слегка.

Кора обратила внимание, что Дон действительно бледен.

— А лекарство у тебя есть?

Он отрицательно покачал головой.

— Тогда я сейчас поднимусь к себе и принесу аспирин.

— Да я же сам иду наверх, — возразил Дон. — Так что ты только скажи, где его найти.

— В ванной комнате твоей бабушки висит шкафчик с лекарствами, — объяснила Кора и, когда Дон было повернулся, чтобы идти, показала рукой на лежавший на столе сверток: — Это Ада привезла в подарок Нику.

— Спасибо. — Дон улыбнулся и благодарно похлопал свою старую подругу по плечу. — Мне очень приятно, дорогая.

Минут через двадцать Дон вернулся на кухню. Он переоделся в шорты и черную футболку.

— Кора говорила тебе, — обратилась Ада к Дону, — что раньше я приезжала сюда раз в неделю, чтобы сделать миссис Кросс прическу? Как бы она себя ни чувствовала, твоя бабушка, Дон, считала себя обязанной выглядеть безукоризненно. Старая гордая леди…

— Да, — Дон с неудовольствием кивнул головой, — гордость была ее отличительной чертой.

Кора поняла, что ему неприятен разговор на эту тему, однако Ада, не замечая его реакции, как ни в чем не бывало, продолжала:

— Миссис Кросс доверяла мне. Ну, вы понимаете, как обычно клиент любит поговорить со своим парикмахером. — Она усмехнулась. — Через определенное время мы становимся для клиентов вроде исповедников. Они перестают видеть в нас людей, считая нас просто благодарными слушателями, перед которыми можно облегчить душу, выговориться. Миссис Кросс говорила мне, что ни один человек не сделал ей столько добра, сколько Кора. Чтобы заботиться о ней, она даже бросила хорошую работу. И мало того! Подруги мне рассказывали, что Кора поссорилась из-за твоей бабушки со своим женихом.

— Ада, ну пожалуйста! — Кора почувствовала, что готова заплакать. Она низко опустила голову.

— Прости, дорогая. — Ада ласково погладила ее руку. — Но Дону же надо знать, сколько ты сделала для его бабушки, как сама измучилась за этот долгий ужасный год, на какие жертвы ради нее пошла. Ведь отвергнуть руку и сердце самого Бона Фримена — это…

— Черт! — вырвалось у Коры. Девушка отвернулась, чувствуя, что слезы все-таки покатились по щекам.

На кухне воцарилась тишина, нарушаемая только тиканьем часов и прерывистым дыханием Коры. Она вынула носовой платок и вытерла непрошеные слезы. Молчание прервал Дон.

— Ада, — тихо предложил он, — может, прогуляемся в саду? У Коры был вчера очень тяжелый день, она устала, готовя праздник, так что пусть немного отдохнет, посидит одна. Давай не будем ей мешать.

— Да, конечно, — серьезно согласилась Ада. — Конечно, Дон. До встречи, милая!

Коре было трудно говорить, и она смогла только кивнуть головой в знак прощания. Они ушли из кухни, оставив девушку наедине с воспоминаниями.

Бон Фримен был ошибкой в ее жизни. Если бы он действительно ее любил, то поддержал бы в решении заботиться о миссис Кросс, а не предъявил бы свой жестокий ультиматум: «Она или я, дорогая. Я хочу жениться, и жениться сейчас. И не собираюсь ждать, пока ты будешь изображать сиделку и ухаживать за старухой, которая, очень может быть, проживет еще лет десять».

Кора пыталась ему объяснить, скольким она обязана миссис Кросс, но ее жених не желал ничего слушать. Раньше девушке казалось, что она его любит, однако после такой открытой демонстрации эгоизма поняла, что не знала Бона по-настоящему. И когда они расстались, Кора уверила себя, что не ощущает ни малейшего сожаления. Так почему же сейчас она чувствует себя такой подавленной и несчастной? Может, это реакция на слова Ады? Ведь теперь Дон будет считать, что она все еще любит своего бывшего жениха? Ну и что? Сам-то Дон испытывает к ней только плотское влечение, ничего больше. Но даже если бы у него появились другие чувства, между ними стоит непреодолимая стена — каждый раз, когда он на нее смотрит, то видит только ее мать.

Через полчаса Кора услышала, как заработал мотор розового «кадиллака» гостьи и вскоре затих вдали. Кора решила уйти в свою комнату, но в коридоре наткнулась на Дона. Она отвернулась, не испытывая желания разговаривать, но он остановил ее, положив руку на плечо.

— Ада сказала правду? У тебя действительно был жених?

— Да, мы встречались несколько месяцев.

— Ты хотела выйти замуж за фирму «Фримен»? Недурно.

— Нет, — преувеличенно терпеливо возразила Кора, — за Бона Фримена, человека, который говорил, что любит меня.

— А как вы познакомились?

— Нас познакомил мой товарищ из университета.

— Ты никогда об этом мне не рассказывала, — недовольно протянул Дон.

— Потому что это не твое дело, — строго осадила его обиженная таким тоном Кора.

— Тебе надо было мне рассказать! Я должен был знать об этом. Потрудись, пожалуйста, объяснить, зачем вообще понадобились все эти жертвы? Неужели нельзя было нанять сиделку, которая бы заботилась о бабушке и дала бы тебе возможность жить спокойной жизнью?

— Она не хотела сиделку.

Дон в замешательстве посмотрел на нее:

— Но… Но тот парень стоит миллионы! — Он опять заговорил о Боне.

— При чем здесь деньги, Дон, — слабо отмахнулась она.

Можно было объяснить, что она не думала о деньгах жениха. Что только его страстные взгляды, обаяние и упорство, с которым он ухаживал за ней, не замечая никого другого, в конце концов сделали свое дело. Но зачем? Дон не поверит ей…

— Деньги, — эхом откликнулся Дон. — Всегда только деньги!

— Я не говорю, что деньги не нужны, Дон. Просто существуют неизмеримо более важные вещи.

— Да, — устало согласился он и, сунув руку в карман, достал небольшую пластиковую коробочку, в которой виднелись розовые таблетки. — Когда я искал аспирин, то случайно наткнулся на них. — Дон протянул Коре свою находку.

Она нахмурилась.

— Что это?

— Снотворное, которое доктор прописал моей бабушке, — мрачно сообщил Дон, — за два дня до того, как она попала в больницу.

Кора взяла коробочку и встряхнула. Таблетки издали звук, похожий на дребезжание погремушки Ника.

— Можешь не считать, — вздохнул Дон. — Их там двенадцать. Доктор выписывал четырнадцать…

— А! — облегченно вздохнула Кора. — Это означает, что я не могла давать их твоей бабушке, когда ее выписали из больницы! Что ж, я рада этому.

— Но ты, кажется, не поняла всего значения моей находки.

— Значения? О чем ты?

— Эти двенадцать таблеток вместе со свидетельством Ады о твоей действительной заботе о бабушке, не считая уже того, что ты отказалась выйти замуж за миллионера, предпочтя ухаживать за больной старухой, не оставляют от моих претензий камня на камне.

— Как это?

— А вот так. Завтра я заберу обратно свое заявление. Имение принадлежит тебе, как завещала моя бабушка. И я уеду отсюда сразу же, как только найду работу.