Россия XVIII в. глазами иностранцев

Россия в западноевропейских сочинениях XVIII в.

Записки, воспоминания, дневники путешествий иностранцев, посетивших Россию в XVIII в., составляют целую библиотеку. На протяжении всего столетия в стране находились тысячи людей из всех стран мира. Это были купцы, ремесленники, инженеры, военные, ученые, специалисты по отдельным отраслям знаний, дипломаты, туристы, разведчики, авантюристы и просто искатели счастья. Политика и культура, экономика и быт, религия и нравы — все отразилось в записках и мемуарах, докладах и тайных реляциях. Огромная страна явилась темой бесчисленных сочинений. Но что же видели иностранцы в России XVIII в.?

XVIII век для России — эпоха коренной перестройки. Именно с этого времени страна встала на путь общенационального прогресса и реформ. По сравнению с прошлым, XVII в. стали иными государство и государственные институты, общество и его инфраструктура. Русь Московская превращалась в Российскую Империю. На мировую арену выступило фактически новое, ранее неизвестное государство. Российская Империя — это огромная и могучая страна, чья территория располагалась в трех частях света: в Европе, Азии и Америке, чьи интересы проявлялись почти на всех этапах развития мировой политики, наконец, чей потенциал, влияние, а подчас и простое вмешательство, определяли ход мировой истории — от колонизации Аляски до вхождения в состав России Закавказья и спасения его населения от уничтожения иранскими шахами, от выступления в качестве международного гаранта самого существования Германской Империи до создания первого греческого государства — Республики Ионических Островов, от избавления от национального, культурного и даже религиозного гнета украинского и белорусского народов и до политики «вооруженного нейтралитета», в результате действия которого была решена мирным путем сложнейшая проблема международных отношений, прекращена агрессия Великобритании, защищена Американская революция и сохранена молодая республика — Соединенные Штаты Америки.

Огромные изменения произошли в русской экономике XVIII в. Были освоены колоссальные по своей площади территории Поволжья, Сибири, Черноземного Центра, Слободской и Южной Украины. Черноземная зона становится житницей страны. Россия полностью удовлетворяет себя хлебом и сельскохозяйственными продуктами, которые вскоре уже становятся ощутимыми статьями русского экспорта. Интенсивное развитие мануфактур обеспечивало резкий подъем промышленности России. Появилась специализация отдельных промышленных районов металлургии и металлообработки. Для XVIII в. характерны общий рост русских городов, значительное развитие в них ремесла, торговли, промыслов. В условиях укрепления и развития единого всероссийского рынка торговля приобретает огромное значение. Кроме городских центров, в деле общего процесса купли-продажи имеют исключительное значение местные ярмарки (их было свыше 1500). Их оборот составлял многие десятки миллионов рублей серебром. Особенность внешней торговли заключалась в преобладании вывоза над ввозом и широком экспорте продуктов русской металлургии. В середине 80-х гг. XVIII в. их вывоз достиг громадного для того времени объема — 2 млн. пудов.

Неизмерим вклад России XVIII в., русского народа в сокровищницу мирового прогресса. Уже само по себе создание Академии наук и Московского университета, Академии художеств и Медико-хирургической академии, создание целой системы светской школы, насчитывающей десятки тысяч учащихся и массовый выпуск научной, светской политической книги, чей репертуар включал многие и многие тысячи названий, — все это огромный успех в области науки, культуры, просвещения. Нет сомнения, что научная и творческая деятельность таких ученых, как М. В. Ломоносов, Л. Эйлер, С. П. Крашенинников, В. Н. Татищев, И. И. Ползунов, И. П. Кулибин, таких просветителей, как Н. И. Новиков, И. П. Пнин и первый русский революционер А. Н. Радищев, таких писателей, как Д. И. Фонвизин, И. А. Крылов, А. П. Сумароков, Г. Р. Державин, таких художников, скульпторов и архитекторов, как Д. Г. Левицкий, Ф. С. Рокотов, Μ. Ф. Казаков, Д. Кваренги, В. И. Баженов, Э. М. Фальконе, В. В. Растрелли, Ф. И. Шубин, — этапы огромного, даже в масштабе мировой цивилизации, общего развития русской культуры, науки, просвещения.

Конечно, русское государство было классовым, стремившимся к исполнению и исполнявшим требования и желания господствующего класса — помещиков, дворян и чиновников. В России XVIII в. существовало крепостное право. Самодержавная власть — император и весь государственный аппарат — охраняла и защищала сословно-крепостнический строй, который базировался на эксплуатации народных масс, и прежде всего крестьянства, составлявшего 9/10 населения Российской Империи. Вряд ли мог вести свою активную, подчас агрессивную, внешнюю политику царизм без материальных ресурсов. Все достижения политики, экономики, культуры были возможны благодаря неустанной деятельности простого русского труженика, истинного создателя материальных и духовных богатств России.

Для России XVIII в. характерно и еще одно немаловажное явление. Значительные изменения во всех сферах экономической и политической жизни, естественно, вели феодально-крепостнический строй к разложению, к формированию в его недрах новых производительных сил. Самая характерная особенность России XVIII в. — это возникновение ростков нового прогрессивного строя, возникновение капиталистического уклада.

Громадны и всеобъемлющи проблемы, ставящиеся и решающиеся в огромной стране. Но и масштабы преобразований и кажущиеся изменения в обществе — все привлекало иностранцев в России XVIII в.

Одну из наиболее ярких и полных картин России начала XVIII в. эпохи царствования молодого Петра, дает книга голландца де Бруина (1652–1727) — художника, этнографа, писателя. Опытный путешественник, проницательный наблюдатель, он многое увидел и зафиксировал во время своих поездок по стране. Основная ценность книги — изображение первоначального этапа петровской реформы, когда сосуществовало и новое, еще не окрепшее, но развивающееся, и старое, на первый взгляд стабильное, незыблемое, а на самом деле обреченное на слом. Это сосуществование нового и старого де Бруин видит во многом: и в обществе, и в культуре, и в быту.

В июне 1701 г. де Бруин отплывает из Гааги в Архангельск и с сентября того же года по июль 1703 г. живет в России. Второй раз он посещает страну в 1707–1708 гг. В 1711 г. де Бруин издал книгу о своих путешествиях «через Московию в Персию и Индию». Написанная в форме дневника, содержащего правдивую информацию по вопросам политики, культуры, быта, снабженная иллюстрациями, книга имела огромный успех и принесла заслуженную известность голландскому путешественнику. Она неоднократно переиздавалась и была переведена на многие языки.

Книга де Бруина отражает постоянное стремление автора увидеть, понять и воспроизвести действительность, время, эпоху. Вот почему она рассказывает о петровских преобразованиях. Они касаются самых разнообразных сфер деятельности — от изменения делопроизводства в приказе, где, по мнению автора, «все деловые бумаги ведутся теперь таким же образом, как у нас, голландцев», до новых способов финансирования строительства флота, при которых «каждая тысяча душ крестьян обязана доставлять все, что нужно для постройки одного корабля и всего, относящегося до этой постройки».

Совершенно уникальны записки де Бруина по истории Москвы. Он единственный из иностранцев, кто дает топографическое описание города в начале XVIII в. Хороший художник, профессиональный топограф, любитель зарисовок достопримечательностей, он не только сделал рисунки и планы, но и составил краткий рассказ о памятниках архитектуры столицы и даже ее отдельных районов. Де Бруин описывает монастыри, церкви Кремля, надворотные башни, укрепления и целые «части города». Некоторые его сведения очень любопытны, например сообщение о строительстве в Кремле деревянного здания театра, о московских бревенчатых мостовых, о расположении присутственных мест.

Чрезвычайно ценен рассказ де Бруина о той экскурсии, которую он совершил по приглашению царя Петра. Отметим, что до него подобный осмотр никому из иностранцев не разрешался. Автор пишет, что «Его величество... приказал показать мне в Москве все, что заслуживало внимания в церквах и других местах этого города». Вел экскурсию И. А. Мусин-Пушкин, «Главный смотритель монастырей», т. е. глава Монастырского приказа. Он показал голландцу основные святыни русской православной церкви — образ Владимирской божьей матери (его по традиции приписывают кисти св. Луки Евангелиста, который писал якобы «с натуры») и ризу Христа, которая была на нем при казни. Экскурсант увидел облачения патриархов и московских митрополитов, а также храмовую утварь — дароносицы, чаши и ложечки для причастия. Де Бруин обратил внимание на «большую книгу, которую носят в крестные ходы в известные праздники; книга эта осыпана была драгоценными каменьями, а внутри ее находились во множестве изображения из Св. Писания, и все буквы — золоченые». Автор описал также и внутреннее убранство храмов в Кремле.

Не менее интересны рассказы де Бруина о встречах с выдающимися современниками. Он видел и наблюдал в повседневной жизни многих деятелей русской истории. Это прежде всего сам Петр I. Характерно, что царь в записках де Бруина предстает не как грозный монарх, величественный государственный деятель, а как интересный собеседник, внимательный слушатель, любезный человек, радушный хозяин.

Де Бруин знал любимца царя Александра Даниловича Меншикова, боярина князя Ю. Ю. Трубецкого, князя Д. Г Черкасского, боярина Ф. А. Головина, боярина И. А. Мусина-Пушкина и других.

Книга де Бруина сохранила нам картины целых регионов России. Во время первого путешествия эти районы проходили по маршруту Москва — центральные районы России — Среднее Поволжье (Коломна, Борки, Касимов, Елатьма, Муром). Книга содержит насыщенный рассказ о волжских городах — Казани, Тетюшах, Симбирске, Самаре, Саратове, Царицыне. Очень подробно говорится о природном, экономическом, политическом положении крупнейшего города в районе Каспийского моря — Астрахани. Специальная глава посвящена западному побережью Каспия, вплоть до Шемахи. Уже оттуда де Бруин уехал в Персию и далее, на юго-восток Азии.

Оценивая в целом сочинение голландца, надо признать, что доброжелательность и объективность де Бруина во многом способствуют усвоению и пониманию информации, находящейся в книге. Надо отметить и литературный талант автора. Он проявился при изображении современников, политических событий, природы, памятников, т. е. всего того, что видел, наблюдал и слышал де Бруин. Достоинства книги и объективность автора заставляют оценить сочинение де Бруина как одно из лучших произведений о России первой половины XVIII в.

В отличие от записок де Бруина мемуары герцога Лирийского непосредственно посвящены дипломатической и политической жизни столицы, или, точнее, русского двора. Автор мемуаров принадлежал к одному из знатнейших родов Европы. Он прямой потомок Марии Стюарт. Именно он и был послан в Россию. «Дюк Лирийский», как именовали его русские, стал первым испанским послом в Петербурге. Он прожил в России три года и в 1730 г. уехал из Петербурга в Вену. В 1731 г. он командовал испанскими войсками в Италии. Умер в 1733 г. в Неаполе, где исполнял обязанности посла. Мемуарное и эпистолярное наследство герцога в виде отдельного тома воспоминаний было издано его сыном в Париже перед самой революцией в 1788 г. Дипломатическая переписка герцога была издана позднее, во второй половине XIX в.

Воспоминания герцога, составленные на дневниковой и эпистолярной основе, — достаточно правдивый и точный исторический источник. Подобные мемуары исключают описание фактов по припоминанию, что естественно при создании произведений через определенный отрезок времени. В воспоминаниях герцога почти каждый факт основан на записи в дипломатической депеше, синхронной событию. В этом значительная их ценность. Другое достоинство мемуаров в сравнительно спокойном изложении, даже в некоторой «объективности» при повествовании.

Герцог описывает события с ноября 1727 г. по ноябрь 1730 г. Все это время посол был тесно связан с царским двором. Как дипломата его мало интересовали вопросы внутренней политики России, ее социальные или культурные проблемы. Его внимание привлекало в основном отношение русских монархов и высших чиновников к вопросам европейской внешней политики, к вопросам взаимоотношения с Испанией. Казалось бы, круг вопросов сугубо профессиональный и на первый взгляд довольно узкий. Тем не менее автор довольно умело нарисовал картину петербургских верхов конца 20-х гг. XVIII в. Герцог подробно рассказывает о внуке Петра Великого, сыне царевича Алексея — императоре Петре II. Он отмечает стремление Долгоруких, ближайшего окружения императора, вернуться к старым, допетровским порядкам. Посол довольно подробно рассказывает о создании группы «верховников», состоящей из представителей родовитого дворянства и высшей бюрократии. Именно они составили и подали «Кондиции» (условия) императрице Анне. По этим обстоятельствам она лишалась прав самодержицы и Россия превращалась в государство, правление которого напоминало бы Польшу или Англию, где была ограничена власть монарха. Под влиянием дворянства и гвардии Анна уничтожила «Кондиции».

Пожалуй, наиболее интересны в записках портретные характеристики современников, составленные герцогом на основе личного общения, наблюдений, слухов, а также всякой иной, самой разнообразной информации, которой пользовались и пользуются профессиональные дипломаты и разведчики. Подобные «портреты», заимствованные из посольского досье, предназначенного для практической работы членов дипломатической миссии и преемника самого посла, содержат любопытные характеристики. Они составлены по несложному плану: умственный потенциал описываемого, его достоинства и недостатки, основные свойства характера, положение в. обществе, личные средства и связи. Часто добавляется описание внешности.

Чьи же «портреты» находим в мемуарах герцога Лирийского? Это серии характеристик, досье на членов императорской династии, начиная с Анны. Вот, например, рассказ о Елизавете Петровне, будущей императрице: «Принцесса Елисавета, дочь Петра I и царицы Екатерины, такая красавица, каких я никогда не видывал. Цвет лица ее удивителен, глаза пламенные, рот совершенный, шея белейшая и удивительный стан. Она высокого роста и чрезвычайно жива. Танцует хорошо и ездит верхом без малейшего страха. В обращении ее много ума и приятности, но заметно некоторое честолюбие». В книге даны также характеристики русских дипломатов, государственных деятелей, а также иностранных послов, аккредитованных при петербургском дворе. Меткие, лаконичные, иногда злые, они дают многое для понимания событий, происходящих в Петербурге.

Записки де Рюльера несколько отличаются от мемуаров герцога Лирийского. Они посвящены одному, правда очень важному, эпизоду истории России — перевороту 1762 г. и вступлению на престол Екатерины II. Автор книги «История и анекдоты революции в России в 1762 г.» шевалье Рюльер (1735–1791) был секретарем барона Бретейля, французского посла в Петербурге. Он прожил в столице около двух лет и был очевидцем событий, которые описывает. По своей должности Рюльер и занимался сбором информации. Талантливый беллетрист (его хвалил сам Вольтер), он суммировал свои наблюдения и написал книгу о перевороте 1762 г. По возвращении Рюльера из России во Францию сочинение секретаря посольства распространилось во множестве списков. Им зачитывался не только весь Париж. Оно стало известно при всех королевских дворах Европы. Сама тема, главные действующие лица, их поступки, драматизм ситуаций — все привлекало внимание читателей, в том числе и высокопоставленных государственных деятелей. Читал сочинение Рюльера и его государь — король Людовик XVI. Между тем книга, ввиду ее направленности и того фактического материала, который она содержит, не публиковалась при жизни Екатерины II. Интересно, что и русский перевод был опубликован только в XX в., после революции 1905 г., настолько фактическая основа книги была далека от официальной версии событий 1762 г.

Книга Рюльера, как он сам подчеркивает, посвящена только заговору и перевороту 1762 г. Она не претендует ни на широкие политические обобщения, ни на глубокие научные выводы. Книга Рюльера — плод суммирования, систематики отдельных фактов, информации, собранной энергичным и умным профессиональным разведчиком, человеком, который и по роду своей деятельности, да и по своим личным качествам не брезгует использовать, фиксировать любой слух, любое сообщение, любую сплетню, независимо от их характера и источника распространения. Для Рюльера они пригодны все, лишь бы укладывались в его схему рассказа. Вот почему, при всей реалистичности характеристик, они подчас грешат субъективностью именно из-за «всеядности» автора, отсутствия авторского отбора в потоке информации. Несмотря на некоторые просчеты при создании характеристик, свою основную задачу автор решает полностью. Ведь главная цель книги — собрать конкретные данные, нарисовать конкретную картину, показать конкретных людей.

В начале книги даны характеристики главных действующих лиц и их окружения. Даже сами по себе подобные портреты представляют значительный интерес. Описывая Петра III, Рюльер дает четкую, весьма правдоподобную характеристику голштинскому «уроду», «чертушке», — по выражению императрицы Елизаветы. Отметим, что она полностью совпадает с наблюдениями других современников. Итак, в книге Рюльера читаем: «Беспредельная страсть к военной службе не оставляла его (т. е. Петра III. — Ю. Л.) во всю жизнь; любимое занятие его состояло в экзерциции (т. е. в воинских упражнениях. — Ю. Л). Его наружность, от природы смешная, делалась таковою еще более в искаженном прусском наряде... Большая, необыкновенной фигуры шляпа прикрывала малое и злобное лицо довольно живой физиономии, которую он еще более безобразил беспрестанным кривлянием для своего удовольствия. Однако он имел несколько живой ум и отличную способность к шутовству». К этой характеристике трудно добавить что-либо, и тем не менее Рюльер указывает, что Петр III был «жалок», что у него не было никаких дарований и был он попросту глуп, и т. п. Несмотря на плохо скрытую неприязнь автора книги к антагонисту императора — Екатерине, Рюльер дает, в общем, положительную характеристику «похитительнице престола». Она умна, хитра, хорошо разбирается в политике, умеет привлекать людей, честолюбива, что толкает ее к достижению тех целей, которые она перед собой поставила.

Рюльер очень хорошо показывает, и это надо отнести за счет ума и наблюдательности автора, что ни отрицательные черты императора, ни положительные Екатерины сами по себе не являлись залогом успеха столь быстрого и бескровного переворота, если бы не были нарушены основные направления русской политики, попрано национальное достоинство страны. Петр III, русский император, открыто стремился стать «вассалом» прусского короля Фридриха II, с которым в тот момент воевала Россия. Император потребовал прекратить войну с Пруссией и начать с Данией, своей бывшей союзницей. Русская армия посылалась на помощь Фридриху. Попытка введения для русского законодательства прусских законов, огромный приток немцев, которые, как при Бироне, получали государственные посты, издевательство над русской культурой, языком и религией и, наконец, открытое недовольство народа — вот основные причины успеха переворота 1762 г.

В общем надо признать, что, несмотря на всю направленность записок, а подчас тенденциозность, они, безусловно, являются интереснейшим памятником истории быта и нравов определенного круга русского общества 60-х гг. XVIII в. Записки также любопытны как превосходный памятник той историко-политической литературы, которая выпускалась по случаю каких-либо экстраординарных событий при королевских дворах Европы. Как видим, благодаря Рюльеру, секретарю французского посла барона Бретейля, Россия также не избежала этой участи.

Одним из наиболее интересных источников по истории России XVIII в. являются «Записки графа Сегюра» (1753–1830). В России он прожил около четырех лет — с 1785-го по 1789 г. Его записи, документы и докладные записки о пребывании в этой стране послужили лучшей и самой яркой частью обширных мемуаров французского посла.

«Записки» графа Сегюра открываются рассказом о приезде в империю. Свои первые впечатления от России он связывает с Петербургом. Сегюр отмечает «гений» Петра, благодаря которому возник город: «Под серым небом, несмотря на стужу... повсюду можно было видеть следы силы и власти и памятники гения Петра Великого... Я был приятно поражен, когда в местах, где некогда были одни лишь обширные бесплодные и смрадные болота, увидел красивые здания города, основанного Петром и сделавшегося менее чем в сто лет одним из богатейших, замечательнейших городов в Европе». По приезде в Петербург Сегюр деятельно знакомится с русским двором и со своими коллегами — послами европейских держав. В чем видит свою основную цель, главную задачу молодой блестящий посол короля Франции? Перед ним очень нелегкая задача — наладить взаимоотношения между его страной и Россией. Для Франции это чрезвычайно важно.

Во многом благодаря стараниям Сегюра был заключен русско-французский торговый договор 1787 г. Франция получила возможность торговать на тех же условиях, что и англичане, а русские товары освобождались от тяжелых пошлин в Марселе. Именно этим дипломатическим и политическим целям и задачам, разрешению их в спорах и контактах с русской дипломатией и государственными деятелями и посвящены мемуары Сегюра. Но не только им. Одновременно целая галерея современников Сегюра проходит перед нами. Картины быта, нравов, описание путешествий императорского двора к южным пределам страны и даже изображение природных ландшафтов содержатся в книге. И все-таки, пожалуй, наиболее рельефны и интересны у Сегюра портреты его знаменитых современников. Это прежде всего зарисовки характеров выдающихся личностей, которых он хорошо знал и с которыми он сталкивался на протяжении всего пребывания в России. Речь идет о Екатерине II и Потемкине. Сегюр наблюдал обоих и на дипломатических приемах, и при решении государственных дел, и в домашней обстановке. Наблюдений было много и самых разнообразных. Он подметил некоторые особенности характеров Екатерины и Потемкина и пишет о них с известной долей иронии и даже предубеждения, что, впрочем, естественно для иностранца, француза, дипломата, представляющего в России недружественную державу. И тем не менее в «Записках» находим очень интересные, живые, полнокровные изображения. Так, он отмечает большой государственный ум Екатерины, ее энергию, волю, самообладание, чувство такта и меры. Для Сегюра она образец политического деятеля. Екатерина решительно, четко ставит цель и стремится к ее достижению, много и плодотворно работает, пытается контролировать своих министров. В ряде случаев Сегюр пытается иллюстрировать отмеченные черты характера примерами. Екатерина стремится к созданию «хороших» законов для населения огромной страны, пытается обезопасить ее от внешних врагов, ревностно относится к защите ее интересов на международной арене.

Конечно, в описании попадается несколько слащавых характеристик императрицы. Их можно отнести и за счет комплиментов опытного царедворца, светского человека и дипломата, а также за счет общего понимания идеальных отношений между «добрым» монархом и его «простым» народом. Но иногда подобная идиллия нарушается как по воле автора, так и в силу объективной исторической действительности. Описание того, что «ее (Екатерины. — Ю. Л.) управление было покойное и мягкое», вдруг прерывается рассказом о восстании Емельяна Пугачева, а затем убийстве несчастного Ивана V, главного соперника императрицы, обреченного на пожизненное заключение в крепости. Впрочем, некоторые отрицательные черты Екатерины не укрылись от наблюдательности французского посла. Это гипертрофированное тщеславие «беспредельное» честолюбие, сухость и рационализм, переходящие в безбрежный эгоизм. Эти черты, так точно подмеченные и откровенно описанные, дополняют портрет Екатерины II и совпадают с тем, что отмечают другие современники при характеристике этого выдающегося государственного деятеля своего времени и незаурядной личности.

Автор «Записок» стеснен в меньшей степени условностями при изображении Потемкина. Этот портрет получился, пожалуй, не менее жизнен, чем портрет Екатерины. Сегюр рисует его сочными красками. «Светлейший князь» предстает перед нами со всеми достоинствами и недостатками. Он умен, энергичен, деятелен, но иногда он ленив, тщеславен, апатичен. Сегюр пытается дать понять читателю, что он был со «светлейшим» на дружеской ноге. Возможно. Правда, сквозь известную легкую фамильярность при изображении Потемкина проглядывают определенные боязнь и страх, а также зависимость от решений всесильного фаворита. Но и это понятно. Потемкин был всемогущ.

Что можно сказать о социальной и политической направленности «Записок»? Увлечение модной философией эпохи Просвещения, чтение трудов энциклопедистов, восторженное отношение к такому понятию, как «свобода», наконец, личное участие в Войне за независимость в Америке, казалось бы, дает заранее ответ на вопрос, как Сегюр мог оценить то, что видел в России, каких вообще классовых позиций он придерживался. В самом деле, французский посол превосходно знает, что такое» крепостное право в России. Сегюр видел нищету и разорение народа, который находился под «милостивым правлением» «матушки-государыни». Более того, из-под его пера срываются точные, превосходные описания социальных контрастов. Вот что Сегюр пишет о путешествии Екатерины II на юг в 1788 г. «Бедные поселяне с заиндевевшими бородами, несмотря на холод, толпами собирались и окружали маленькие дворцы, как бы волшебною силою воздвигнутые посреди их хижин, дворцы, в которых веселая свита императрицы» пировала, сидя за «роскошными столами». Картина контрастов, объективность художественного образа чрезвычайно правдивы и убедительны. И все же в «Записках» нигде и никогда мы не найдем осуждения того строя, который господствует в России. Нигде и никогда автор не будет критиковать абсолютизм и феодализм в России. И в политике, и в литературе Сегюр, несмотря на свой либерализм и внешнее преклонение перед свободой, полностью поддерживает общество социального неравенства, ради которого он деятельно и так верно служит французским монархам — Людовику XVI, Наполеону Бонапарту и Людовику XVIII.

Особым видом «записок иностранцев» можно полагать дорожные дневники наших «ученых немцев» — петербургских академиков — П. С. Палласа, С.-Г Гмелина, И. П. Фалька. В качестве специалистов они были приглашены на работу в Россию. Ученые участвовали в ряде академических экспедиций в европейскую и азиатскую части страны. Сбор и систематика данных о природе, населении, достопримечательностях принесли превосходные результаты и внесли неоценимый вклад в мировую науку. Достаточно сослаться на появление первых в мире работ, посвященных флоре и фауне всей России и отдельно ее огромного региона — Сибири. Совершенно уникальны дорожные дневники академиков, содержащие описание «естественной истории».

Публикуемый в настоящем издании отрывок взят из труда «Путешествие по разным провинциям Российского государства», изданного в 70–80-е гг. XVIII в. Его автор — Петр Симон Паллас (1741–1811). В 1768 г. он возглавил одну из академических экспедиций. В ее состав входили и русские ученые Η. П. Соколов, В. Ф. Зуев, Η. П. Рычков. Были обследованы Среднее и Нижнее Поволжье, Заволжье, Урал, Зауралье, Алтай, Западная Сибирь, юг Восточной Сибири и Забайкалье. Кроме того, в некоторые районы выезжали отдельные члены экспедиции: Η. П. Соколов в Восточную Сибирь, В. Ф. Зуев в район низовий Оби и побережья Северного Ледовитого океана, Η. П. Рычков в Казанскую губернию. Успех экспедиции превзошел все ожидания. Материалы, наблюдения и исследования ученых явились огромным вкладом в мировую науку. Они не потеряли свое значение и в настоящее время, так как позволяют установить эволюцию природных ландшафтов, флоры и фауны Европейской и Азиатской России за последние 200 лет.

Результатом экспедиции, окончившейся 30 июля 1774 г., были многочисленные сочинения по ботанике, зоологии, но прежде всего географии. Они были опубликованы на латинском, немецком и русском языках в Петербурге и Лейпциге. Богатейшие собрания по флоре, фауне, палеонтологии и этнографии вошли в фонд Академической Кунсткамеры.

Знания, трудолюбие и талант исследователя во многом способствовали научной карьере Палласа. В 1777 г. он был назначен членом топографического отдела Российской Империи, в 1782 г. — коллегии советником, в 1787 г. — историографом Адмиралтейской коллегии. Но Паллас не стал кабинетным ученым. В первой половине 90-х гг. он изучает климат Южной России. В 1796 г. совершает поездку в Крым, в Симферополь. В результате появляются его исследования, посвященные климатологии юга Европейской России. В 1810 г. Паллас вернулся в Берлин, где вскоре скончался.

Яркий представитель науки эпохи Просвещения, Паллас был разносторонним ученым, эрудитом, знатоком и специалистом в ряде естественных и даже гуманитарных знаний. Многие открытия Палласа опережали современное ему состояние науки. Он открыл множество новых видов млекопитающих, птиц, рыб, насекомых, растений; исследовал остатки вымерших животных: мамонта, буйвола, волосатого носорога. В области теории науки Паллас высказал ряд идей эволюции органического мира, впервые дал целостное изображение систематики животного мира в виде родословного древа; первый отметил следы древнейшего уровня Каспийского моря, определил его старые границы. Наконец, нельзя не отметить его постоянный интерес к «небесной природе», к космосу, к «космическим посланцам» — метеоритам. Один из редких железокаменных метеоритов даже получил название «Палласово железо», палласит, в честь ученого.

Отрывок, помещенный в настоящем издании, содержит описание пути по Восточной Сибири и Забайкалью. Рассказ Палласа начинается с повествования о Красноярске. Ученый дает данные о местоположении города, его климате, топографии, торговле, ремесле. Характерная особенность, по мнению путешественника, — это интенсивная торговля с Востоком и исключительное плодородие почв и дешевизна сельскохозяйственных продуктов, «ни в которой части сего государства земные продукты так дешевы не находятся, как здесь. Едва можно поверить, если скажу, что, как я туда приехал, в городе ржаной муки пуд (т. е. 16 кг. — Ю. Л.) по две копейки и по пяти денег (т. е. по 2,5 копейки. — Ю. Л.), пшеничной же по четыре копейки с деньгою (т. е. 4,5 копейки. — Ю. Л.)... мясо от пятнадцати до двадцати пяти копеек пуд... Очень много Паллас приводит данных о посевах, урожае, распашке целины и т. д. Цель своих столь подробных рассказов ученый видит в желании «показать, сколь благополучен в плодоносной сей стране крестьянин». Особое внимание уделяет ученый флоре и фауне Красноярского края и их промышленному освоению.

Дальнейший путь экспедиции шел из Красноярска на Канский острог и далее в Иркутск. Ученый продолжает свои наблюдения и поиски. Он с гордостью сообщает о приобретении палеонтологической редкости — туши волосатого носорога, найденного около Вилюйского острога. Отмечает Паллас и районы вечной мерзлоты по реке Вилюй. Подробно он описывает Ангару, ее берег и Байкал. Побывал он и в Удинске, и в Селенгинской округе. Паллас внимательно осмотрел район города Кяхты, собрал информацию о русско-китайской торговле, о статьях вывоза и ввоза в Россию. Затем путешественник дает подробное описание Даурии. Красота мест, великолепные ландшафты, разнообразие форм живой природы увлекают Палласа. И тогда сквозь оболочку сухого, педантичного ученого прорываются чувства глубоко эмоционального человека: «Различные гор кабаны, положением своим и фигурою в удивление приводящие; приятной зеленью покрытые долины, гребень гор в разных местах пресекающие; продолговатые, из молодых березок и осинок, большею частию на северной стороне, с самых вершин до низу простирающиеся рощицы; множество оленей и других диких зверей, еще более различных птиц в сие вешнее время делали страну столь приятну, что приятнее и уединеннее желать больше не можно, и я нигде в моей жизни лучше не видывал». Ничем иным, как чистым восторгом перед красотой природы, эти строки объяснить нельзя.

В целом описание Забайкалья вызывает глубокий интерес. Тщательность и объективность описания дают великолепный материал, значение которого не только не утрачено, но даже увеличилось в настоящее время. В самом деле, материал Палласа может сыграть решающую роль при сравнительном анализе экологических условий региона в XVIII в. и в нынешнем XX в. Сам метод фиксации и синтез наблюдений Палласа много дали географической науке и вызвали восхищение и подражание очень многих, вплоть до великого путешественника Гумбольдта.

Мемуары, записки иностранцев о России XVIII в. очень разнообразны и по содержанию — фактология, направленность, — и по жанру — форма, методика подачи материала. Но в этом разнообразии предметного описания и плюрализма мнений их значение и ценность. Восполняя, дополняя, а подчас даже оспаривая друг друга, записки дают возможность увидеть тот образ России XVIII в., который складывается у иностранцев, очевидцев происходящих грандиозных перемен в великой стране, в истории великого народа.

Ю. Лимонов.