Рука-хлыст

Глава 20 Все, что мне осталось

Чему я научился? Что потерял? Чего добился? Список не будет длинным.

Сломанная рука, правая. Это произошло в тот момент, когда взрывная волна с силой ударила меня о колонну.

На спине несколько шрамов, некоторые останутся навсегда. Несколько шрамов в других местах; один из них — на сердце, как можно выразиться, если вы любите сентиментальные фразы. Не знаю, что стало с Кэтрин. Она выбежала из зала вместе со всеми и исчезла. Никто, кого я потом спрашивал, ничего не знали о ней. Парочка Вадарчи исчезла также. Вполне возможно, что Мэнстон и Сатклифф выследили их, но мне они ничего не сказали. Такая девушка, как Кэтрин, обязательно бы появилась в каком-то другом месте. Я думаю, что они знают, где она и чем занимается, но молчат об этом — точно так же они ничего не сообщили прессе о том, что произошло в замке. Поэтому если у вас возникнут какие-то сомнения, вы вправе назвать меня лжецом.

Конечно, я немного заработал. Неплохие чаевые от Малакода и, правда после некоторой борьбы, обещанный гонорар от Сатклиффа. Он передал мне деньги, сопроводив это таким выговором, который я еще никогда не получал. Но меня он как-то не задел. С первых же его слов я вошел в некий транс и вынырнул наружу, только когда разнос закончился.

Я ожидал головомойки и со стороны Уилкинс и был готов к этому. Но она лишь продемонстрировала удовлетворение тем, что я благополучно выпутался.

Ах да, хлыст. Я получил его примерно через месяц. Теперь я держу его на своем столе, в том ящике, где Уилкинс хранила трудные дела.

Его принес Мэнстон. Он вообще был очень любезен.

— Я взял его после взрыва. Подумал, что тебе наверняка захочется иметь его. Ты должен держать его под рукой, чтобы управляться с такими девицами, как Кэтрин. Стебелсон оказался умнее тебя. Он понял, что нужно отказаться от нее в тот момент, когда она увидит Алоиса. Вот почему он продал всю информацию Говарду Джонсону. Ну и за немалые деньги, конечно. Продал все, что знал. Но ему ничего не досталось. Фрау Шпигель отвезла его на пикник к озеру Заферси, а через несколько недель его выпотрошили.

— А Говард Джонсон?

— Уехал в Москву.

Я взял хлыст:

— А тот седоволосый старик с протезом? Наверное, по нему скучают в какой-нибудь синагоге.

— Не только там. А ты разве не знаешь, что он работал на Бонн? Они действительно хотели создать новую Германию. Не такую, о какой мечтал Алоис. Без всякой расовой дискриминации. Только совместными действиями. Малакод был их человеком, а значит, дружил с седоволосым. Ну что же, еще увидимся.

И он ушел, оставив мне хлыст. И даже не извинился за то, что он и пальцем не пошевелил, чтобы спасти меня. Мы оба знали правила. Но он помог мне в течение того месяца, когда я залечивал рубцы и сломанную руку.

Он отправил меня в свой собственный маленький коттедж на озеро Энесси, что возле Теллойрс. Там было хорошо, у меня завелись деньги, я мог позволить себе время от времени обедать в «Пир-байз». Но в основном мы с Веритэ готовили сами и ужинали на маленькой террасе, выходящей на озеро. Это был чудесный месяц, несмотря на сломанную руку и постоянные возлежания на боку.

Чему же я научился? Что привыкнуть можно ко всему, даже к тому, что блаженство длится всего лишь месяц, а после этого тебя снова ждут офис, клиенты, которые постоянно умничают, и две дороги — на север и на юг, и ты должен быть честным и выбрать свою собственную дорогу, потому что в конце, если повезет, тебя может ждать именно то, чего ты действительно хотел. Или я обманываю самого себя? Может, и так.