Рука в перчатке

9

Дафна возмутилась:

– Я не убивала Бена! Полиция...

– Полиция, – усмехнулась Гертруда, – уже не верит в то, что здесь вообще был вор. Сама я ни на миг не заблуждалась на сей счет. Ни на миг, потому что вспомнила, как слышала в комнате Бена чьи-то шаги, причем гораздо позже, чем его не стало. Полагаю, это сделал Деннис. Или ты, но, скорее всего, все же Деннис.

– Все это неправда, – услышала Дафна собственный голос, лихорадочно при этом размышляя, не пришел ли Бен в домик садовника, чтобы помешать ее побегу?

– В самом деле? – язвительно переспросила Гертруда. – Что бы ты не утверждала, это гроша ломаного не стоит. Я знаю, что я знаю. Вопрос: "Почему?" становится неинтересен.

– Роули про это уже знает?

– Роули будет делать то, что я скажу. И это все, Дафна. Ты умная девушка и должна понять: дело есть дело. Полиция ищет убийцу Бена Брюера. Убийцу, – медленно повторила Гертруда. – Но, разумеется, я не стану рассказывать им все, что знаю.

Тут в комнату вошла Амелия.

– Ах, Дафна, я тебя искала. Дом просто кишит полицейскими... Она нагнулась к Дафне и легко, словно слабый ветерок, коснулась губами ее щеки. Однако это должно было считаться поцелуем.

– Мне очень жаль, что все так вышло. Крайне досадно. А что тебе известно, Гертруда? И о чем вы тут беседовали?

Вопрос был задан очень спокойно, но при этих словах Амелия повернулась и взглянула Гертруде в глаза.

Гертруда покраснела и быстро заморгала.

– Насчет убийства.

– Про смерть Бена, – поправила ее Амелия, причем так мягко, что слово "убийство" сразу же утратило свой отвратительный и страшный смысл.

Но Гертруда продолжала упорствовать.

– Мы говорили про убийство Бена, и еще про будущий брак Роули с Дафной, – упрямо повторила она и так же упрямо в упор уставилась на Амелию.

После короткой паузы вмешалась Дафна:

– Нет, нет, тетя Амелия, все не так – но тут она запнулась и умолкла.

Амелия с Гертрудой смотрели друг друга, не говоря ни слова: Амелия – нежно, ласково и понимающе, Гертруда – с вызывающей миной на раскрасневшемся лице. Затем Амелия маленькой прелестной ручкой коснулась мясистой руки Гертруды. От этого прикосновения Гертруда вздрогнула, лицо ее залила странная истома, и, затаив дыхание, она прошептала:

– Амелия...

Амелия остановила ее так мягко, что это не было похоже на укор.

– Пожалуй, о замужестве Дафны нам лучше побеседовать позднее. Ты не находишь, что сейчас обсуждать эту тему не слишком пристойно?

Амелия ласково улыбнулась и взяла Дафну за руку.

– Все мы сейчас оказались в сложном положении. Я совершенно уверена, что полиция не верит в попытку кражи. Уж слишком много задают они вопросов.

Затем она добавила:

– Давайте поднимемся наверх.

Слишком много вопросов?

Телефон трезвонил непрерывно. Люди шли и шли. Автомобили молниеносно прибывали и исчезали вновь.

Гертруда без тени смущения возразила:

– Никто даже не знает, о чем они говорят. Я поинтересовалась было, но они только улыбались, и все. Однако, как я слышала, их интересовали самолеты.

– Самолеты? – переспросил Джонни, бренча ключами в кармане.

– Кто-то говорил про одиннадцатичасовой рейс...

– И все?

– Ну да, – согласилась Гертруда. – И что, мы ничего не можем сделать, Джонни? Они заполнили весь дом, копаются везде, где только можно.

Джонни выглянул в окно.

– Боюсь, что ничего, Гертруда.

В половине второго Лейн с Мэгги сервировали стол в старом зале для игр на первом этаже, где семейство имело обыкновение собираться вместе.

– Хотела бы я знать, почему так долго держат Денниса, – заметила Гертруда. – Он там уже больше часа.

– Вероятно, всех нас выстроят в очередь, – вслух прикинул Роули. – Если ты знаешь какие-то тайны, обдумывай заранее, как их скрыть.

Амелия немедленно отреагировала:

– Роули!

Подождав, пока он оглянется, она сдержанно заметила:

– Полагаю, эта тема – не предмет для шуток!

Лицо Роули пошло пятнами. Неожиданно Гертруда вспыхнула и громко заявила:

– Джонни, если ты не прекратишь звякать побрякушками в карманах, я закричу.

Дафна не видела Денниса с тех пор, как покинула библиотеку. Почему его так долго держат?

Она спрашивала себя, знал ли Роули о планах матери. О невероятном, но в деталях точном плане.

В дверях показалась Мэгги и взволнованно произнесла:

– Эти люди... эти люди... из полиции, мисс Амелия... слушайте, они роются в вашем письменном столе. Открыли все ящики и бумаги вывалили на пол!

– Я ничего не могу поделать, Мэгги, – сдержанно вздохнула Амелия. – Это наш долг.

– Ладно, мисс, – потупилась Мэгги и исчезла за дверью.

Неожиданно Джонни спросил:

– Похоже, у Бена не было близких родственников? Он никогда о них не говорил.

– Кроме двоюродных братьев из Хартфорда, – заметила Амелия. – Я уже отправила им телеграмму.

Дафна подняла голову и встретилась взглядом с Гертрудой. Глаза у той светились таинственным блеском уверенности в своей силе.

Дафна поднялась со стула. Кто-то окликнул ее, когда она покидала комнату, – видимо, Амелия, – но она не остановилась.

Оказавшись снова у себя, она заперла дверь и осела, уставившись в никуда. Мысли в голове ворочались устало и бесцельно.

Тут она вспоминала про платье. С ним нужно было что-то делать. И еще сообщить Деннису, что Гертруда все знает и угрожает им. Он должен знать это немедленно... Хотя непонятно, что бы он мог сделать.

В маленькой комнате было холодно. Холодно и мрачно. Дафна потянула на себя зеленое шерстяное одеяло, лежавшее в ногах на кушетке, укрылась и заснула.

Когда она проснулась, было еще темно, но кто-то стучал в дверь. Запыхавшаяся Мэгги сообщила, что детектив Уэйт спрашивает ее, Дафну.

Дафна заскочила в маленькую ванную и ополоснула лицо холодной водой, потом причесалась; в волосах ее при этом вспыхивало золото. Еще она напудрилась и подкрасила губы, хотя руки слегка дрожали.

В этот момент в дверях показался Деннис. Он быстро огляделся вокруг и вошел.

– Дафна, дорогая, – он отвел девушку от двери, так что она не успела оглянуться. И потом страстно ее обнял.

– Где ты был? Что они?..

– Вопросы. Обычное дело. Ничего такого...

Но лицо у него было озабоченное. Озабоченное и усталое.

– У тебя все в порядке, Дафна? Они...

– Он уже послал за мной. Тот детектив.

Деннис стискивал ее в объятиях все сильнее.

– Ладно, пока все идет хорошо. Только помни наш уговор, Дафна, и стой на своем. Ты ничего не знаешь про убийство. Абсолютно ничего. И не думаешь ни на кого. Никого не подозреваешь. Не дай им себя запугать и втянуть в историю. И остерегайся неожиданностей. А теперь скажи мне, что ты обо всем этом думаешь.

– Я... я попытаюсь, Деннис.

Он заглянул ей в глаза, словно пытаясь увериться сам.

– Господи, милая моя, любимая, – внезапно не выдержал он, – если бы я только мог все тебе объяснить. Я так люблю тебя. Очень люблю.

Он прижался щекой к ее волосам, и она уже не думала больше о Гертруде, пока он говорил:

– Теперь тебе нужно идти, иначе за тобой опять пришлют. И думай о том, что...

– Ой, Деннис... Гертруда знает... Она знает, что мы с тобой собирались бежать. Знает, что мы хотели встретиться в садовом домике. Говорит, Бен тоже это знал и пытался нам помешать, а мы... а мы его убили.

– Гертруда!

– Она говорит, – шептала Дафна, – что не станет нас выдавать. И что я унаследую акции Бена и должна выйти замуж за Роули, и что он будет главой фирмы.

– Выйти замуж за Роули... – Глаза Денниса внезапно вспыхнули. – Значит, вот каков ее план? На нее это похоже.

– Что же нам делать, Деннис?

– Не знаю, не знаю. Я должен подумать.

Он пристально смотрел перед собой.

– Мне нужно как следует поразмыслить, Дафна. Как-нибудь нужно заставить ее замолчать. Мы... нет, тебе уже пора идти. Только не бойся. И думай только о себе. Не забывай об этом.

– Хорошо, Деннис.

Он поцеловал ее еще раз. Быстро, но, однако, крепко и проникновенно, так что она еще долго ощущала поцелуй на губах.

В холле теперь оставалось только двое мужчин в штатском. Они прервали беседу и уставились на подошедшую Дафну.

Было около шести. Джекоб Уэйт, стоявший прислонясь к письменному столу в надвинутой на лоб шляпе, поднял голову, когда она замялась у дверей, и пригласил:

– Входите. Садись, Тони.

Полицейский с блокнотом для стенографирования со вздохом поднялся с дивана и вновь устроился за маленьким столиком. Собственно, теперь Уэйт мог делать выводы. Он уже побеседовал с каждым обитателем дома, начиная с поварихи. И теперь задумчиво точил карандаш. Странный старый дом ему явно не нравился. Будь у него столько денег, как у здешних хозяев, он жил бы в городе, где все в огнях и жизнь бьет ключом.

Он попробовал карандаш и устроился поудобнее на жестком стуле. Выглядело это так, будто Уэйт еще этой ночью хотел покончить с делом. Впрочем, такой исход виделся ему весьма вероятным, и, конечно, было очень предусмотрительно с его стороны собрать весь возможный материал и лишь тогда заняться девушкой. Та явно была самым слабым звеном в цепи. Казалось, она умирает от страха.

Смит тоже смотрел на Уэйта: ждал, как и Дафна, чтобы тот, наконец, начал допрос. Его знобило, и он хотел, чтобы Уэйт приступал к делу. Тот же чертовски хорошо знал, что прикончил Брюера кто-то из здешних. Почему бы всех их вместе не забрать в тюрьму?

Красивая девушка. И, похоже, здорово их боится. Значит, быстро выложит всю правду.

Они выдержали паузу.

– Вы садитесь, – предложил Джекоб Уэйт, – вот на этот стул.

Стул стоял так, что свет бил ей в глаза. Дафна обхватила колени руками, чтобы скрыть их дрожь. Ей казалось, будто ее вот-вот начнут распинать на кресте. Она чувствовала, как вокруг затягивается петля. Чувство это было настолько сильным, что она вся извертелась. Тем временем вошли еще трое, которые, наблюдая за ней, стали в тени у двери.

Внезапно она почувствовала, как бешено заколотилось сердце.

– Итак, мисс Хэвиленд, – заговорил, наконец, Джекоб Уэйт, – кто же была та дама, которая покинула дом прошлой ночью, вскоре после полуночи?