Русалочьи сказки

Глава 20 Кабздец нечаянно нагрянет…

Зебра моей жизни повернулась белой полосой, и выходные прошли прекрасно. Погода стояла изумительная, вылезло солнце и растопило всю скуку и тоску. Если не знать, что кончается октябрь, то можно было подумать, что самое начало весны, когда еще нет ни листьев, ни бабочек, а она уже чувствуется в воздухе, наполняет сердце нетерпеливым предчувствием.

Мы с Лупитой отправились на прогулку, шатались по городу, ели мороженое, фотографировались, дурачились. Сели на кольцевой троллейбус, и я, изображая гида, сочиняла на ходу небылицы о нашем городе.

— Посмотрите налево, дорогие друзья. В этом, невзрачном на вид, доме, в девяносто мохнатом году состоялась знаменитая сходка Саши Белого с Бабаем. А в соседнем доме жил и работал известный на весь мир самогонщик Иваныч. Жизнь и творчество этого персонажа стали основой для фильма Гайдая «Самогонщики».

Лупита хохотала, и полтроллейбуса с ней.

Вечером я учила ее печь мои фирменные (по наследству от тети Вали) пирожки. Все это сопровождалось съёмками в инстаграмм, хохотом и весельем, как это всегда у Лулу. Потом мы разбирали комментарии ее многочисленных подписчиков, смеялись над хейтерами, отвечали, в общем, так и пролетело время.

Назавтра устроили пир, надо же было куда-то девать приготовленное. Пригласили Машку с Толиком, Таньку, ПалЮрича (он, кстати, съел больше всех, может потому, что Танька кормила его чуть ли не с рук). Потом устроили танцы, пели песни, играли в «крокодила», заказали еще пиццы и роллов, а вечером все вместе смотрели кино.

Идеально.

Санек не обьявлялся. Счастье какое-то. Хотелось верить, что больше никогда его не увижу, и не услышу.

Утром в понедельник в приподнятом настроении пришла на работу, весело поздоровалась с ПалЮричем, разложила свои бумаги на столе и приготовилась к трудовой вахте. Но тут пришла Елена Сергеевна, и по ее лицу я поняла, что что-то случилось. Вернее, по отсутствию этого самого лица. Как говорится, лица на ней не было. И смотрело это безликое создание конкретно на меня. С таким видом, как будто я маньяк и убийца.

— Здравствуйте, ПалЮрич, Майфилиппна, хотелось бы сказать, что добрый день, но он, пардон, не добрый.

— Что случилось? — встревожилась я.

— Никогда не думала, что так скажу, МайФилиппна, но вы, экскюзе муа, взрослая женщина, и как-то надо же думать о последствиях… У вас дочь же, и мы тоже, же ен проблем, ваши коллеги, нам тоже неудобно как-то…

— Да что случилось?! — почти вскричала я, вставая.

— Все тайное, как говорится, становится общеизвестным.

Она бросила на стол распечатки фотографий, и я с ужасом увидела… себя. Но и не себя. Некто с моим лицом во фривольной позе, голышом, то есть прям совсем неглиже, перед каким-то мужиком, в котором слабо угадывался Илья.

— Это фотошоп! — онемевшими губами прошептала я.

— Не знаю, что это, но Это!!! — она потрясла бумажками, — разослано всему руководству нашей компании, вкупе с объявлениями о ваших, пардон, услугах, интимного характера.

Я плюхнулась на стул.

— Мне сейчас было сказано немало дезагриабле, так сказать, неприятных вещей. Мы хоть и не напрямую, но заведение, где люди учатся, и даже дети. Мы не можем себе позволить чтобы наше имя, так сказать, репутасьон, замарали. В общем, не думала, что скажу это, но вам придется покинуть нас.

Вот это удар! Меня будто накрыло колоколом и ударило по нему так, что в глазах потемнело и в горле пересохло. Я ничего не могла сказать, и даже заплакать не могла, ничего не слышала и не видела, превратилась в соляной столб.

Наконец, собралась, встала, негнущимися руками сгребла в сумку свои вещи — что смогла идентифицировать как свое: чашку, ложку, книгу, ручки, карандаши, записную книжку. Сняла и завернула в газетку тапочки. Оделась и, попрощавшись, ушла. Что-то говорили между собой ПалЮрич и начальница, но я не слышала. Это место вдруг стало жутко неприятным, высветилось все, чего я не замечала раньше, и противные стены, и запах из туалета, и грязные окна, и скрипящие полы в коридорах. Моя любимая раньше контора теперь выплевывала меня, как шелуху от семечки. Я шла по коридору, спиной ощущая, как позади меня рушится весь мой заботливо построенный замок из песка. Неказистый, но уютный и любимый.

Как во сне, села в пустой автобус — впервые, я ведь никогда не ездила днем, когда человеческий муравейник уже распределился по рабочим норкам и катаются только праздные бездельники.

События последних месяцев изрядно закалили меня, но это превзошло все мои самые мрачные ожидания. Понятно, что это дело рук Санька. Он обещал, что испортит мне жизнь, и занимается этим. Меня накрыло отчаяние. Я не справлюсь с ним. Он сильнее в своей наглости, подлости, жадности и беспринципности. У него большой опыт и хорошие учителя. Я не такая, и никогда не была такой. Не знаю, как с этим справляться. Да и что теперь уже? Теперь я безработная, жить будет не на что, буду рыться в помойке и есть объедки. Сяду у церкви с кружечкой и буду собирать милостыню. Все равно из квартиры он меня теперь тоже выселит. Найдет как. Подделает мою подпись, или что-то еще. Я пропала.

В таком настроении я пришла домой, рухнула в кровать и, наконец, разрыдалась. Самозабвенно и качественно, изливая в подушку всю горечь и отчаяние, сковавшие грудь.

Когда пришла Лупита, я была не состоянии соврать, отчего у меня такой распухший вид. Поэтому я рассказала ей все. Впервые я видела эту солнечную девочку такой испуганной.

— Селяви, — развела я руками, — как сказала бы моя бывшая начальница. Жизнь это вам не кино.

— Но это же противозаконно! — запротестовала Лупита. Она подскочила и принялась ходить кругами по кухне.

— А что я сделаю? — пожала я плечами. — Идти в полицию? Писать заявление? Потом ходить на допросы, экспертизы, где, наверное, надо будет раздеваться, чтобы все увидели, что у меня не такая задница и не такие сиськи? А смысл? Оно все равно уже сработало. Единственные, кто мог это оценить, уже оценили. Больше никому не интересно. А этим уже не докажешь ничего.

— Но его же надо наказать! — Лулу кипела гневом.

— Максимум оштрафуют, — пожала я плечами. — Или назначат общественные работы. Доказать какой-то вред мне дороже встанет, чем смогу от него получить.

— Откуда вы знаете? — изумилась Лулу.

— Газеты читаю! Интернет опять же. Таких случаев пруд пруди, и никого за это не посадили!

Лупита обняла меня и так мы и сидели, обнявшись. Я гладила ее по руке и успокаивала:

— Ничего, я что-нибудь придумаю! Подумаешь, работа! Тридцать пять тысяч оклад! И пять — премия! Да дворники, и то больше получают! Пойду в дворники! — и рассмеялась. — Ну а что, работа на свежем воздухе, и непыльная.

Тут уже засмеялись мы обе.

В дверь постучали условным стуком. Мы так со всеми договорились. Лупита открыла, Машка зашла в кухню и ужаснулась:

— Что это с тобой? Что опять случилось?

Я снова заплакала, а Лупита рассказала ей все.

После того, как Машка закончила материть моего бывшего и потрясать в его сторону кулаками, я высморкалась, вытерла слезы, поставила чайник, и спросила ее:

— Ты же хотела мне рассказать что-то?

Она покосилась на Лулу, но я махнула рукой, чего уж, она теперь все знает.

— Так вот! — торжествующе начала подруга. — Я вошла в контакт с его женой!

— Как?! — поразилась я. Конечно, это ожидалось, но не так ведь быстро!

— Благодаря Танькиному досье! Узнала ее имя-фамилию, нашла ее соцсети, а там уже дело техники! Накидала ей комплиментов в комментариях, перешли в директ, и там я «призналась», что гадаю на Таро. И ей, как «подруге» — (она многозначительно подняла палец) — посмотрю бесплатно. А для нее все бесплатное как команда «ФАС».

— Ну-ну?!

— А вот и ну, что я все-привсе узнала!

Машка заслуженно упивалась произведенным успехом. Это был ее звездный час.