Русалочьи сказки

Глава 28 Хорошие девочки попадают в рай

Я обомлела. Казалось, целую вечность его не видела. И даже не поверилось, что это он. Из воображаемых собеседников превратившийся в живого, настоящего, улыбающегося Сергея.

Я рефлекторно подтянула одеяло к шее. Он ухмыльнулся. Взгляд его стал таким шкодным, что я поняла: он помнит наше с ним приключение. И почувствовала, как щеки заливает румянец.

— Ну и что ты без меня устроила? Неугомонная. — он подошел, сел на стул рядом и подоткнул мне одеяло.

Глаза заволокло слезами, я ничего не могла сказать.

— Пропал куда-то, — прошептала, наконец.

— Ну извините, — развел он руками. — Служба у меня такая. В любой момент могут сорвать с места. Вот так получилось.

— А мне ничего не сказал, — укорила я.

— Сказал, — упрекнул он. — Если бы некоторые почаще заглядывали в почтовый ящик, то и телефон бы мой знали, и все остальное.

Если бы я могла, то стукнула бы себя по лбу. Почтовый ящик! Я туда не смотрела, и правда, наверное, месяц! Обычно там рекламки всякие, жду, пока переполнится, и все выбрасываю.

Амалька, поняв, что нам есть о чем поговорить, тактично вышла из палаты. Медсестра тоже.

Я не знала, что сказать.

— А сейчас, как тут очутился?

— Друзья позвонили, сообщили, что в моем доме кипиш намечается. А я уже рядом был, в соседнем городе. Примчался уже к штурму. Знаю понаслышке и неточно, что там произошло. Но ты же расскажешь?

Я кивнула.

Он наклонился и поцеловал меня. По-настоящему, в губы.

И пока я, задохнувшись, пыталась прийти в себя, он тихонько сжал мою руку и сказал:

— Отдыхай, дорогая. Ты мне нужна живая.

Все ушли, а я минут десять лежала, хлопая глазами. Потом и правда задремала. Проснулась, когда уже была ночь. Мое обычное везение вернулось, ага. Когда еще просыпаться-то! За окном темно, пикают приборы, на теле датчики какие-то, капельница. Подумала: может, мне приснилось все? И Сергей, и Амалька? Ну нет, я бы все это не придумала. Но как это возможно? Он что, правда, поцеловал меня? И назвал «дорогая»? И сказал, что я ему нужна? Ущипните меня. Попробовала пошевелиться. Больно. Но надо. Поднапряглась и повернулась набок. Прислушалась к себе. Да нормально, терпимо. И села. Голова тут же поплыла, прибежала медсестра, поохала. Я извинилась, что разбудила ее, а она ответила, что не спала.

— Встать уже хочется? Это хорошо, но только под присмотром.

— А когда меня в палату переведут?

— В какую палату? — удивилась медсестра. — Вы уже в палате. Тут и будете выздоравливать.

Ну ни фига себе! Персональная палата, офигеть! Я огляделась. Просто роскошно! Диванчик в углу для посетителей, телевизор на стене, холодильник в углу. Нет, Майя, ты умерла и попала в рай.

Следующие дни потекли лениво. Процедуры, посещение врача, Амальки, Сергея (я все еще не знала, как себя с ним вести), еда и отдых. Созвон с Танькой, ПалЮричем, Маргаритой. Звонила Лупита, рассказала, что она с родителями, и теперь просто не нарадуется всему, что произошло. Намеками (конечно же) она выложила нашу историю в инстаграмм, просмотры и подписки взлетели до небес, даже журналисты уже взяли у нее интервью. Она была счастлива.

— МамаМаечка, ждём не дождемся! Мама-папа очень хотят познакомиться! Очень хотят твоих пирожков! Ты такая молодец, такая храбрючая! Я напишу об этом книжку! Гонорар пополам!

Ну, в общем, Лулу в своем репертуаре.

Позвонил сын Танькин, пожелал скорейшего выздоровления.

Даже не знала, что стольким людям есть до меня дело. Все радовались, что я живая, обещали приехать, когда окрепну, и я всем отвечала, что буду очень рада.

Приходил следователь, спрашивал, что произошло. Я сказала, что была в шоке и мало что помню. Про предысторию с квартирой умолчала. Договорились, что подробно все расскажу, когда приду в себя.

Спустя три дня уже уверенно ходила по коридору. Благо, у меня оказался очень приятный костюм, и вообще, было все, что нужно. Но вот внешний вид… Правая рука в гипсе, все тело в синяках, ушибах, бок заклеен, на шее тоже швы, бедро все синее, а спину даже не знаю, но по ощущениям тоже в пробоинах.

Посмотрела на себя в зеркало, ужаснулась. Вот это чудище! А Сергей еще лез целоваться!

Уговорила медсестру помыть голову. Стало намного приятнее.

Наконец, мне было объявлено, что могу посетить Машку.

Я чуть ли не вприпрыжку побежала.

Увидела подругу, так же, как я, в отдельной палате, похудевшую, побледневшую, под глазами — синяки, и не смогла сдержать слез.

— Маша! Какое счастье, что ты жива!

— Ой, золотце, я сама так рада! И каждый день Богу благодарность приношу, что мы все остались живы после такого…

Мы обнялись, прижались друг к другу, посидели так.

— Что было-то, расскажешь?

Она махнула рукой.

— Да я сама виновата. Пришла Лулу, и я за ней не закрыла дверь, ждала Толика с работы. Сидим, болтаем, и тут сзади удар по голове. Я отключилась и дальше ничего не видела. А он, оказывается, связал Лупиту, и когда Толик пришел, напал на него и ранил. Чуть-чуть не достал до сердца. Повезло, что он не профессионал. Вообще во всем повезло. — она задумалась. — Или не повезло. А Лупита-то, какая молодец! Сообразила у него телефон попросить, его по номеру и отследили. А сама включила звонок на своем телефоне, набрала Таньку. Та сразу и догадалась, где мы и что происходит.

— А ты-то откуда все знаешь?

— Так Танька мне звонила, все рассказала.

— Ох, говорила я тебе, что все это до добра не доведет.

— Не ссы, прорвемся! — по привычке хохотнула подруга. — Главное, что живы. А остальное дело наживное. Ты мне вот что скажи…

Я вздохнула, предчувствуя, о чем она спросит.

О Сергее, конечно же.

А что про него сказать, я и сама не знала. И как дура, вспоминала тот поцелуй, когда очнулась. Как это расценивать? И что в том треклятом письме?

Не выдержав, спросила его вечером.

— Ну, если ты такая нетерпеливая, скажу. — вздохнул он. — Я написал, что никогда в жизни не встречал такой женщины. С первой нашей встречи понял, что мое обещание не связываться больше ни с кем трещит по швам. Такая трогательная ты была тогда, в халате, в этой маске на лице, мне тогда уже захотелось сгрести тебя в охапку. А ты еще тумбочку мою притащила. Прям умилился весь. Храбрый гномик такой, перла ее с мусорки, потом сидела настолько довольная собой, так любовно ее пристроила посреди практически пустой комнаты. Мне было жутко приятно помочь тебе обустроиться. И весь этот хлам бабушкин мне тоже нравился, но у меня своего полно было, куда это-то девать? А у тебя стало так уютно, приятно. И пахло вкусно. Я ведь домашней еды практически не видел, все служба, столовки, кафе. Жена бывшая не готовила. А тут ты с пирожками. И когда мы напились тогда, мне так классно с тобой было. Весь вечер любовался. Как ты дурачилась, как пела. Живая такая, веселая, душевная. И потом, когда мы ко мне пришли…

— Вот тут, если можно, поподробнее. — строго сказала я. — У меня амнезия, я ничего не помню. У нас с тобой… Было что-то?

Он удивился, но улыбнулся и, наклонившись, шепнул мне на ухо:

— Еще как было! У меня такого, как с тобой, никогда и ни с кем не было!

Я ошалело посмотрела на него — шутит, нет?

А он засмеялся, аккуратно обнял меня и зашептал снова:

— Знала бы ты, как я хочу повторить!

Я окончательно засмущалась, но на его поцелуй ответила. И сама обняла его, невзирая на боль.

Представляю себе, что он почувствовал тогда, когда после бурной (с его слов) ночи нашел меня под столом в гостиной!

Я улыбнулась, вообразив эту картину, и еще сильнее прижалась к нему, вдыхая его запах и привыкая.

— А еще я написал, что с моей работой мне трудно строить отношения. Я, можно сказать, военный, и служба моя связана с частыми поездками. Одна из них так некстати случилась тогда. Но ты была такая потерянная, что я решил, может тебе нужно время, разобраться в себе? Ты ведь говорила, что не хочешь отношений. Поэтому оставил свой номер и ждал, когда напишешь.

Я закрыла рукой лицо. Если бы я знала его номер…

— Тем удивительнее было наблюдать, как ты чуть ли не каждый вечер подходишь к моей двери, прислоняешься к ней, слушаешь, иногда гладишь.

— Что?!

— У меня же камера стоит. Вы все подходили и слушали, и Маша, и Татьяна. Но ты… Как же хотелось обнять тебя в тот момент! Или хотя бы сказать что-нибудь…

Спустя неделю после моего «воскрешения» пришла пора возвращаться домой. Маргарита предоставила свою комфортабельную машину, с Игорем за рулем, конечно же. Тот снова был невозмутимым и монументальным, как скала.

Между тем, выпал снег, и, похоже, уже надолго. Ехать было не так долго, всего несколько часов. Я с грустью смотрела из окна на Москву, такую красивую, уже начавшую наряжаться к Новому Году. Было так странно и удивительно, я — и еду в шикарной машине, по городу-мечте, в компании с самым лучшим на земле мужчиной, и самым родным человечком. Как будто несколько жизней пролетели одновременно. В одной я была одинокой, нищей теткой, в другой — жертвой маньяка, в третьей — счастливой, хоть и не вполне здоровой, любящей и любимой, мамой самой лучше дочки на свете. И главное, что больше никого не нужно было бояться.