Русалочья кровь

Глава 3

ЛИЗА

Лиза расхаживала дома в максимально открытом купальнике и периодически обтиралась прохладной водой. В квартире было жарко и душно. Окна выходили на юго-запад, и большую часть дня беспощадное солнце напрямую заглядывало в комнаты, никакие шторы и жалюзи не спасали.

— В этом году обязательно поставлю кондиционер. Это невыносимо. Дождусь только сентября, чтобы скидки.

Коротко тренькнул дверной звонок. Мутный глазок продемонстрировал эффектную брюнетку в алом костюме.

— Здравствуйте. Меня зовут Дарина Владимировна, я из вашей управляющей компании. Проверка показаний счётчиков.

В другой день Лиза не открыла бы дверь. Но уже три недели не было горячей воды вместо заявленных десяти дней профилактики. А ещё неверные начисления в последних квитанциях. Откуда-то взялся долг в пять тысяч. В общем, у неё накопилось много вопросов к управляющей. А они сами пришли.

— Здравствуйте. Проходите, пожалуйста.

Женщина перешагнула порог, небрежно скинула туфли и уверенно направилась в ванную комнату, пренебрежительно мазнув взглядом по хозяйке. Лиза почувствовала себя странно, боевой настрой куда-то испарился. Было ощущение, что она стоит голой на ковре у директрисы, и та её отчитывает. Хотя нет, ещё хуже — молча и с презрением осматривает с головы до ног.

— Счётчики у вас в порядке. Давайте пройдём на кухню и заполним бланк проверки. Нужна ваша подпись.

Лиза зачарованно смотрела, как холёные пальцы с острыми красными ногтями перебирают какие-то бумаги. Тонкие, выкрашенные алым под цвет ногтей, губы двигались и что-то говорили. Боже, что же так жарко?! И какие глаза у неё чёрные и колючие.

— С вами всё нормально? Вы какая-то бледная.

Безумно хотелось пить, а ещё лучше окунуться в речку. Но здесь речки нет. Только раскалённый добела и сухой воздух, как в пустыне. Даже кажется, что вокруг гостьи закручиваются пылевые вихри, и сама она меняется — то вихрь, то человек.

У соседей сверху заиграли детские часы с электронной кукушкой: ку-ку, 12 ровно, полдень. Надо умыться, что-то голова совсем дурная, и ничего не видно — серая хмарь дрожит перед глазами.

Опираясь на стол, Лиза приподнялась и на ощупь побрела в ванную, оставив гостью в одиночестве. Дарина выждала три дыхания, запустила острые пальцы в пучок и сдёрнула резинку. Тёмные космы в беспорядке рассыпались. Тонкая синяя дымка окружила её, нагретый воздух кухни мерцал и накатывал горячими волнами, пышный бальзамин на подоконнике бессильно поник.

Зашумела вода в ванной. Опустив голову, Дарина разбирала пряди, прорезала их острыми ноготками и пела себе под нос.

Лебедой-лебедицей распустилась душица,

Свет на рожь ложится — полуденница рядится.

Наступила тишина. А затем: кап-кап, кап-кап, шлёп-шлёп. В поле зрения Дарины показались босые ноги. Она закрыла глаза и тихонько позвала:

— Принимай, Настька, новую сестру свою.

Входная дверь отворилась, впустив девушку с русой косой. Молча подошла она к Лизе, взяла её за руку и заглянула в глаза.

— Идём со мной, сестрица-водяница.

ГАЯНА

Гаяна раздражённо сдернула бейджик с блузки и швырнула в тёмную воду реки Жиринки. Сегодня её снова уволили. Строгая начальница, настоящая мегера, каждый день доводила девушку до слёз, убеждая, что никуда та не годится — рассеянная, витает в облаках, деловой хватки нет. Сегодня девушка не выдержала и попыталась впервые дать отпор, а Тамара Ивановна рассердилась и выбросила её на улицу. Вот ведьма!

Платить за съёмную квартиру ей теперь нечем, на еду денег не осталось. Что же делать? Гаяна прижала потные ладошки к вискам. Как же болит голова, всё путается, ничего не сообразить. Наверное, это из-за жары. От воды вроде попрохладнее.

— Гаяна, опять ты рисуешь. Делай уроки, нужно хорошо учиться, чтобы стать юристом. Юристы хорошо получают.

— Мам, можно я еще порисую.

— Лишь бы ерундой страдать — то поёт, то танцует, теперь вот за мазню взялась. Этим, дочка, на жизнь не заработаешь. Ты пойми, мы же с папой добра тебе хотим.

Гаяна усердно училась, закончив школу с золотой медалью. Легко поступила на юридический. Всё было легко, но так серо и скучно. Будто жизнь проходила где-то мимо, а она, Гаяна, стояла на обочине и тосковала.

На втором курсе она попала в больницу. Подняла руку ответить на семинаре, да так и застыла с этой рукой. Только что видела лектора, а потом резко темнота. Врачи ничего серьёзного не нашли, поставили диагноз — вегетососудистая дистония, прокололи, прокапали и отпустили домой, наказав не переутомляться. Зрение постепенно восстановилось, а желание учиться — нет.

Гаяна прогуляла одну пару, затем вторую и так пошло-поехало. Через полгода её отчислили за неуспеваемость, и она сбежала от родителей в захолустную Сервугу. Однако, город принял её с неприязнью и пытался выжить всеми способами. А ведь она так старалась быть как все, устроилась на хорошую работу, ходила на дискотеки с коллегами. А вечерами, втайне от всех, пыталась рисовать, мечтая стать художницей.

— Художник должен быть голодным.

— Что? — Гаяна обернулась и почти столкнулась нос к носу с черноволосой девушкой. — Вы что-то сказали?

— У вас бумажка какая-то выпала из сумочки, говорю. Вот, держите и не теряйте.

— Ой, спасибо. Там эскизы мои.

Незнакомка встала рядом с ней и тоже уставилась на воду. Разговор сам собой увял.

Как же невыносимо жарко. Гаяна перегнулась через парапет насколько смогла. Ох, так действительно получше. Она ещё больше привстала на носочки и, балансируя, наклонилась ниже. И ещё ниже. Неожиданно порыв сухого горячего ветра налетел и ткнулся ей в спину, нарушив хрупкое равновесие. Тихий всплеск никто не услышал, как и вскрик. Девушка не умела плавать и сразу ушла под воду.

Небольшой вихрь ещё с минуту покружил над местом трагедии, уплотняясь до состояния грозовой тучи. А затем распался длинными тёмными прядями волос, из которых шагнула незнакомка с хищным лицом.

— Принимай, Настька, новую сестру свою.

Под мостом сидела девушка с русой косой и плела ловушку для снов. Нанизала последнюю бусину и спокойно подняла глаза. Безвольно опустив руки, перед ней стояла Гаяна покрытая ряской и грязью.

— Идём со мной, сестрица-водяница.

СОНЯ

— Макса, Макса, — где ты псинушка моя ненаглядная? — белокурая девушка носилась по берегу и встревоженно кликала убежавшую собаку.

— Вот, блин, стрекача задала, подумаешь жирную чайку увидела. Говорили мне — Соня, не бери эту пузохвостку с собой.

Из кустов высунулась довольная морда и хитро прищурилась.

— Макса, вот ты где, кабачок мой пузатый. Иди-ка ко мне.

Рыжая толстая собака благосклонно кивнула и вальяжно направилась к хозяйке. Но у самой воды вдруг застопорилась и оскалилась.

— Ты чего? Сейчас домой пойдём. Корма твоего любимого поедим. Макса

— Не укусит?

Соня удивлённо обернулась. Сзади стояла высокая сухая брюнетка.

— Нет, она дружелюбная. Просто напугалась чего-то.

— Ну, не знаю. Что-то она у вас странная. Вон в воду полезла.

Соня взвизгнула и, не раздумывая, бросилась за собакой. Та успела довольно далеко отплыть и продолжала перебирать лапками, жалобно поскуливая.

Ей всегда нравились животные. Они были настоящими и верными, не то, что люди. Люди лгали, предавали, притворялись. А Соня, на свою беду, была настоящей красавицей — щёчки с ямочками, белокурые волосы до талии, бездонные васильковые глаза. Все поголовно парни на неё западали и все получали от ворот поворот.

— Макса, стой. Дурёха, ну доберусь до тебя.

Соня была на середине реки, когда горячий вихрь закружился над головой. Поначалу маленький и слабый, он набирал силу, захватывал воду, пока не превратился в две воронки напротив друг друга — воздушную и водяную. Всего минуту длилась дьявольская вакханалия, а потом растворилась, исчезла, как будто и не было ничего. Гладкое водяное зеркало безмятежно отражало небо, и только на противоположном берегу выла одинокая собака.

— Принимай, Настька, новую сестру свою.

— Идём со мной, сестрица-водяница.

Русая и черноволосая стояли у реки и наблюдали, как бледная Соня идёт к ним по дну.

— Уговор наш я выполнила. На полную луну августа приду за платой своей.

— Приходи, да меня зови.

— До встречи, русалка.

— До встречи, полуденница.

ЗНАКОМСТВО

Три бледных девушки молча и неподвижно застыли посреди зала. Их тела мерцали, то уплотняясь, то делаясь совершенно прозрачными. Пока девы сохраняли свой людской облик, но трансформация уже началась.

Маруся вздохнула и повернулась к подругам.

— Три новых русалки за неделю. Как так вышло?

Настя и Катенька пожали плечами — не ведаем, мол. Получилось и получилось.

— Настаська, признавайся — твоих рук дело?

— Водяной силой клянусь, я их не обращала.

— Хм. Чую, что правду говоришь. Ты ни при чём.

— Что ты делать будешь с ними, Маруся? Обучать же их надобно.

Маруся и сама знала. В этом году она снова приняла тяжкую корону главной русалки, Костромы, а вместе с ней и оберег — Чёрную Жемчужину. Теперь ей и учить, и рядить, а по первости и кормить новорождённых сестёр. Не продохнуть теперь от забот.

— Как зовут-то вас, горемычные?

— Лиза, Соня, Гаяна, — выдохнули девы, как листья сухие прошуршали.

— Пока поживёте здесь, в общем доме. Выходить наружу нельзя, там железо везде, сожжёт дотла сразу.

Девы послушно кивнули, только одна вскинула глаза. Гаяна, кажется.

— А что не так с железом?

Маруся устало вздохнула, махнула рукой — мол, садитесь, разговор долгий предстоит. И завела напевный сказ.

Сказывала русалка, что кровь у них голубая, светлая, как водица. А потому это, что нет в той крови железа. А коли было бы, то и секунды не прожили бы, сгинули бы в синем пламени, сами себя сожгли.

Сказывала ещё, что раньше жили и не тужили в лесах привольных, в реках чистых. Но время утекло, что вода, великий раздел случился, и некуда было им податься, токмо в города человеческие. Там и пища, и кров, и сила.

И всё бы хорошо, но с каждым годом всё больше и больше железа использовали люди. Поначалу русалочье племя стороной бегало, да избегало вещиц стальных. Но потом невозможно стало — куда ни шагнёшь, везде оно страшное и калёное.

— Но как же? Вы же здесь, — растерянно прошептала Гаяна, когда напев иссяк.

— Завтра узнаете, — Маруся тепло улыбнулась. Начну наставлять вас.

Всю ночь Гаяна ворочалась. Она пыталась вспомнить свою прошлую жизнь и как попала сюда. В голову приходили смутные образы, какие-то отрывки разговоров, имена людей, но всё приглушённое, присыпанное пеплом, не вызывающее эмоций.

Интересно, как спят русалки? Сама она то проваливалась в поверхностное забытьё, совсем непохожее на обычный сон, то вскакивала и переполненная энергией начинала носиться по комнате.

В моменты активности тело становилось совсем лёгким, словно наполненным щекотными пузырьками внутри. Девушка подпрыгивала, зависала в воздухе, потом медленно опускалась на пол и радостно хохотала. Почему-то казалось, что она так умела в детстве, а потом забыла.

Ответный смех донёсся из-за приоткрытой двери, и из коридора медленно вплыли Лиза и Соня.

— Я поймала темноту, — нежно прозвенел Сонечкин голос. — Смотрите.

Из раскрытых ладошек выскользнул тёмный шарик и ощерился белыми клычками. Круглые жёлтые глаза распахнулись и с любопытством осмотрели присутствующих. Из комочка развернулись лапки и крылья.

— Это Тьма.

— Как ты это сделала? Это же котёнок. Только с крыльями!

— Мяу, — возмутилась пушистая Тьма и приземлилась на плечо своей создательницы.

— Я не знаю, само как-то получилось, — растерянно ахнула Соня и попыталась пожать плечами, чем вызвала ещё одно недовольное мяуканье.

Комната словно бы наполнилась призрачным, нереальным светом. Темно, а всё видно, и какой-то экстаз во всех мыслях и чувствах.

Девушки схватились за руки и закружились хороводом между полом и потолком. Воздух был густым, как вода, только двигай руками-ногами и плыви. А можно даже и не шевелиться, а только пожелать и полетишь, куда захочется.

— А всё-таки быть русалкой не так плохо, — счастливо подумала Гаяна и закрыла глаза в сладкой истоме.

Маленькая когтистая Тьма вспорхнула к люстре и басовито загудела, как большой барабан.

— Она так мурлычет, слышите?

— Осторожнее, а то у нас тут зверинец скоро будет, — выкрикнула Лиза.

— Ну и что, я люблю животных, у меня раньше и собака была, — Соня вдруг осеклась и расплакалась. — Я вспомнила, моя Макса. Что с ней? Она там на берегу осталась.

— Ну не надо, — Гаяна обняла девушку. — Мы её обязательно найдём. Обещаю. Я тебе помогу. Твоя Макса ещё с Тьмой подружится.

Наутро Маруся собрала всех новеньких у Чёрной Жемчужины. Рядом с артефактом на вышитой подушечке лежал ржавый разводной ключ.

— Ну что, все попробовали коснуться железа? — Маруся удовлетворённо оглядела девушек, усиленно дующих на обожжённые пальцы. Как говорится, собственный опыт — лучший учитель. — А теперь я испытаю.

Главная русалка не спеша подошла к столу и спокойно обхватила инструмент рукой.

— Как это?

— Видела я, вы вчера танцевали. А музыку слышали?

Две девушки отрицательно покачали головами, а Гаяна задумалась:

— Кажется, я слышала. Но ведь тихо было.

— Так и есть. Музыку ту ловишь не ушами, а сердцем. Все существа, растения, камни, что ни возьми, — все они поют. И каждый на свой лад. Надо только эту мелодию почуять и подхватить.

Гаяна вспомнила статьи про ауру, вибрации энергетических полей. Световые волны, да в принципе любую энергию, вполне можно описать как музыку.

— Посмотрите внимательно, а потом закройте глаза и представьте гудение пчелиного улья. Попробуйте услышать его. Это звук железа. Как сможете петь с ним вместе, так и отсюда выйдете.

Гаяна послушно выполнила инструкции и… ничего. Она ждала, ждала и вдруг услышала низкий шум.

— Уууууу, мяу, ууууу.

Нечто пушистое мазнуло по ногам, прижалось тёплым боком и загудело-зажужжало громче. И тихим далёким эхом отозвался другой звук — низкий и вибрирующий, пронизывающий всё тело и всю суть. Железо запело.

— Я слышу, — Гаяна распахнула глаза.

— Я слышу, — эхом откликнулась Соня.

И только Лиза молчала, крепко зажмурившись и сжав кулачки.

В тяжком учении прошла неделя. Каждой новенькой было выдано раскладное зеркальце, чтобы облик человеческий наводить, и людей не пугать русалочьей бледностью и хрупкостью. Одна сторона была отражающая. Посмотришься в такую и вернется к тебе привычная людская личина. А на вторую сторону наклеено фото, чтобы личину ту не забыть и во всех деталях представить.

Девушки постепенно вспоминали своё прошлое. Но было оно как в тумане, нереальным. Как будто не с ними это всё происходило. Словно смотришь на отражение в воде, а оно колеблется, кривится, а потом и вовсе ветром сдувается в одну серую рябь.

Маруся радовалась каждому успеху и переживала каждой неудаче своих учениц. Больше всего её тревожила смурная и нервная Лиза. Она напоминала маленького хищного зверька, попавшего в капкан и готового отгрызть себе лапку, чтоб только в руки на даваться.

— Не слышу я вашего железа! — с каждым провалом Лиза ярилась всё больше.

Маруся только головой качала. Она такой же была в своё время. Испуганной, да гордой. Сама в воду бросилась от гордости той, да от страха сильного перед свадьбой с нелюбым. А тот, что люб был и в верности клялся, убиваться не стал, а скоренько привёл в дом жёнку и дитками обзавёлся.

Зла тогда была Маруся, очень зла. И так силён был гнев её, что сила помутнела. Копилась, копилась и вызрела Чёрным Жемчугом. И с тех пор все русалки её рода, что питались от этого оберега, вкушали толику яда, копили его в себе. И злоба медленно прорастала в их душах.

А Марусе даже в истинном облике приходилось накидывать морок, чтоб не было видно тёмный комок у неё внутри с лошадиную башку величиной. Стара она была, старше остальных, много повидала и долго от Жемчужины питалась. И если однажды не удержит Маруся себя в руках, позволит хоть капле тёмной души своей просочиться наружу, то беда будет большая.