Русалочья кровь

Глава 5

— Поцелуй меня, Николай.

— Какая ты сегодня горячая, Настя. Мне на работу пора.

— Встретимся вечером?

— Нет, сегодня я занят. На следующей неделе спишемся, зайка.

Темноволосый парень изящно спрыгнул с кровати и начал одеваться. Ленивая кошачья грация была отточена годами тренировок и тысячей разбитых девичьих сердец.

Всё при нём было — и кубики на животе, и мускулистые стройные ноги, и в меру накаченные руки. Прямой нос с лёгкой горбинкой, каштановые волосы до плеч, мягкие, как пух лебединый и завивающиеся на концах. И этот контраст няшности и звериной силы поражал всех женщин от мала до велика. Видимо-невидимо их пало от одной его белоснежной и слегка неуверенной улыбки. И русалка не устояла, поддалась, раскисла, влюбилась.

— Мы с тобой уже год вместе. Я хотела поговорить.

— Конечно поговорим, зайка. Только давай не сейчас. Дел по горло.

Николай полюбовался на себя в зеркало, поправил рукава яркой, вызывающе расстёгнутой, рубашки и удовлетворённо кивнул. Идеально. Осталось дополнить образ дорогими часами и французским парфюмом. Но от этой, он мельком взглянул на девчонку, подарков не дождёшься. Зачем только связался? Хотя мордашка ничего, да и фигура отпадная.

Парень обошёл вокруг кровати, прижал Настю к себе и провел губами по её шее сзади, да так, чтоб только дыханием коснуться. Та задрожала и попыталась повернуться, но он не дал — обхватил запястья и поцеловал мочку уха — одного и другого. Русалка выдохнула и обмякла в сильных руках, а он тоже выдохнул, но ей в затылок, взъерошив волосы и запуская волны мурашек до самых пяток. И что-то зашептал ей в волосы — неразборчивое и нежное.

Пальцы их свились на мгновение, и резко всё прекратилось — Николай отстранился и довольно ухмыльнулся — хорошо выполнена работа. Наставник бы похвалил. А теперь пора уходить, не мешкая. Иначе испортит впечатление от страстного прощания.

— Пока, милашка. Увидимся.

Николай послал воздушный поцелуй и исчез, оставив новую трещину на девичьем сердце.

Если любовь с первого взгляда существует, то она, наверняка, женского пола. Потому что логику её объяснить невозможно. Николай был равнодушен к красавице Насте, как, впрочем, и к другим девушкам. Он ни о ком не мечтал и не грезил, волшебное бирюзовое зеркальце раз за разом отражало пустоту в его сердце. Единственный человек, кого он обожал и лелеял — это он сам.

Прошлым летом Настя попыталась очаровать приглянувшегося парня, применив все уловки своего рода, но потерпела неудачу. С огромным трудом ей удалось стать одной из его девушек. Всего лишь одной из — обидно было и больно. Она и ласковой была и покорной, и гордой неприступной крепостью прикидывалась и даже, срам-то какой, сексуальное бельё купила — ничего не брало Николая.

И хотела уж было Настя от него отступиться, да проступал из прошлого образ — как чернявый паренёк играл на дудочке на крутом речном бережку и дарил ей ленту алую. И так Николай на него похож был, что щемило внутри от нежности и внизу живота сладкое тепло разливалось.

В дверь постучали. Неужели вернулся? Русалка вскочила и бросилась открывать. Неужто забыл чего? Да что бы ни было, а поцелуй она жаркий сорвёт и прильнёт ещё раз, вдохнёт родной запах и представит, что суженый рядом. Пусть и на секунду, а продлит своё счастье.

— Привет, Настя.

— Лиза? Что ты здесь делаешь? Как меня нашла? Как ты вообще ходишь, ты же не слышишь песнь железа?

— Как много вопросов, — Лиза жёстко усмехнулась. — Я за тобой следила. Это же ты меня такой сделала.

Настя опешила и отшагнула назад.

— Ты не можешь этого помнить. Ты тогда только родилась, как русалка.

— Я и не помню. Я догадалась. Маруся сильно удивляется, что так много утопленниц этим летом.

Лиза прошла внутрь, иронично приподняла бровь, увидев разворошенные простыни, и по-хозяйски уселась на единственный стул.

— Но Катя…

— Катя — тряпка, ни на что не способна, — оборвала Лиза. — А ты спокойно нас восприняла, вопросов не задавала, не интересовалась. Знала, откуда мы взялись.

— И что теперь? Марусе побежишь докладывать? У тебя доказательств никаких нет.

— Не побегу. Я всё думала в чём твой интерес, зачем тебе мы, неужели по обществу нормальному соскучилась. А теперь поняла. Это всё ради него?

— Ты видела? — Настя побледнела.

— Ага, смазливый красавчик. Чего испугалась?

Настя тяжело вздохнула и примостилась на краешке кровати.

— Не рассказывай никому. Влюбилась я впервые в жизни, вернее не-жизни. Думала сначала, поиграюсь и брошу. А не смогла, прилепилась крепко, всю себя отдала. А ему и не нужно. Холоден ко мне, и чары приворотные на него не действуют.

Девушка помолчала, собралась с силами и продолжила.

— Есть легенда, что мужчина полюбит русалку, если вернет она свою душу. Тогда и его душа откликнется, живое к живому потянется.

— Душу? Ты в это веришь?

— А ты в русалок веришь, — огрызнулась Настя.

— Ну ладно, предположим. А мы с девчонками здесь причём?

— Мне нужна помощь, чтобы забрать силу Чёрной Жемчужины. Кто ей владеет — правит всем нашим племенем.

— Как цари что ли?

— Вроде того. Поначалу я хотела, чтобы властительница наша, Маруся, вами занялась и ослабла. Она рассказывала, что поддержка новых сестёр много энергии выкачивает. Но лгала, видимо. Как была до вас бодрой, так и сейчас бегает.

— Сонька с Гаянкой талантами оказались, не нужна им помощь особо. Жемчужина только меня питает.

— Вот оно как?

— Я тебе помогу. Но только по бартеру.

— Что ты хочешь?

— Силу хочу, чтобы не просить у Маруси вашей, чтобы самой решать куда и когда идти.

— Договорились. Будет Жемчужина моя — поделюсь с тобой силой.

— Ну по рукам, сестра.

Лиза заскочила в любимую кофейню и присела в дальнем углу, заказав латте. Не по своей воле она оказалась в незавидном положении, впрочем, ей не впервой.

Женщины все её ненавидели за успешность и внешность, стремились подставить, перед начальством оболгать. Шушукались, что известным местом она свою должность получила. Только каждый по себе судит. Лучше бы работали, сплетницы тупые, а не чаи гоняли.

А мужчин Лиза, в принципе, за людей не считала — пассивные и ленивые. Не встречала ни разу принца с умом и характером, ни на коне, ни на авто. Фиг бы с ней этой внешностью, пусть не мачо, зато вместе бы бизнес вели. Но нет, одни инфантилы вокруг, а мамочкой она им не нанималась.

Сейчас судьба сильно пнула Лизу, но она из тех, кто даже в полном хаосе найдёт возможности выплыть и стать сильнее. Уже нашлась союзница для реализации планов, оставалось только продумать стратегию, ну и месть, конечно же.

Днём ранее Маруся надела ей серебряную лунницу на шею.

— Оберег этот укроет тебя от железа калёного, носи его, не снимая. Но сила Мары, что качает луну в ладонях, не безгранична. Есть предел всему.

— И каков этот предел?

— Лунница силу пьёт у Чёрной Жемчужины. Нынче, после русальной недели, силы той навалом. А как полгода минет, то на самом дне лишь пару капель останется. И те мы храним на случай непредвиденный.

— И что мне придётся взаперти сидеть?

— Коль железо не услышишь, то доля твоя такая будет.

— А что больше силы нельзя накачать?

— Нельзя. Каждую Троицу выбирает русалка себе спутника и кусает его.

— Как вампир что ли?

— Нет, мы не упыри. Не плоть нам нужна, а душевный свет, и укус тот обычным взглядом не увидишь. Так вот, берём мы у человека столько, чтобы не убить. Втроём мы творили последний ритуал — каждая себе запасала и долю свою в Жемчужину вкладывала. Не ведали мы, что так много сестёр явится, и сила наша будет тратиться быстрее обычного.

— Так проведите новый ритуал, чтоб на всех хватило.

— Не наше время сейчас. Проклянёт нас морской бог, ежели закон нарушим. — Маруся испуганно замахала руками и начертила перед собой какой-то замысловатый знак.

Лиза раздраженно мотнула головой. Не будет такого, чтобы как в тюрьме её запирали. Она — ведущий менеджер, в подчинении двадцать человек, а тут дичь какая-то средневековая творится. Да и ещё и дура эта влюблённая. Нашла в кого втюриться.

Лиза много раз видела этого Николая, или как его там, в "Сахаре", и он отнюдь не в рясе был. Хотя, говорят, один раз вышел к шесту в монашеском одеянии. Вот забавно, наверное. Такие прощелыги и альфонсы не стоили и её мизинчика, она их насквозь видела.

Первым делом, девушка достала телефон и открыла рабочую почту. Пришлось с утра заскочить в квартиру, чтобы забрать необходимые вещи и хорошенько дверь запереть после недалёкой Насти. К счастью, ничего не пропало, повезло.

Итак, отправить сообщение на работу — попала в дтп, лежу в больнице. Справку липовую ей знакомые сделают. Связаться с родственниками? Пожалуй, это лишнее. В Сервуге у неё никого не было, а остальные звонили раз в месяц. Наоборот, вопросы появятся, если она названивать начнёт без причины.

Ну и выяснить кое-что не мешало бы. Лиза набрала номер и затаила дыхание. Не любила она сюда обращаться. Но зато результат гарантированно будет.

— Здравствуй, Лизонька. Давно ты старушке не звонила.

— Да какая вы старушка, Тамар Иванна. На вас вон мужчины на улице заглядываются.

— Ох льстишь ты мне, Лизонька, льстишь. Хочешь верно чего?

— Просьба есть у меня к вам, Тамар Иванна. И оплата, как обычно.

— Женщина я слабая, но чем смогу — помогу. Рассказывай, что за дело у тебя.

— Работает в "Сахаре" паренёк один. Так нужны фотографии с ним.

— Какого рода?

— Самого откровенного. И чтоб с девушкой был красивой.

— А может и с двумя?

— Нет, с одной только. И еще пусть будут романтические фото. Ну типа он ей цветы дарит, на руках носит. Любовь-морковь, все дела.

— Интриги мутишь, девочка. Да не ворчи, не ворчи, будут тебе снимки, какие хочешь. Через недельку позвоню. Жди.

Тамара Ивановна отключилась, и Лиза облегчённо вздохнула. Побаивалась она этой женщины. Насколько было известно, Тамара владела туристической фирмой, но в этой нише особо сегодня не заработаешь в таком захолустье. Однако ж, у старушки водились деньги и немалые. Она могла и позволяла себе выписывать тряпки из Милана и выглядела, как актриса на вручении Оскара — напыщенно и нелепо, хоть и дорого. Впрочем, старушкой Тамару только молодёжь называла. Для многих, например, для того же Николая, она была интересной и богатой женщиной в самом соку.

Следующее дело ждало Лизу в архивах. Вот и понадобились старые знакомства и влюблённый в неё со школы заикающийся Тимофей.

— Тим, а ты совсем не изменился.

Вихрастый паренёк, кажется, потерял дар речи при виде своей гостьи. И не удивительно. Она чуть подкорректировала свою человеческую личину до недостижимого ранее идеала.

— Лиза, Лиза, ка-ка-кая ты…

— Да ладно, Тим. Поможешь мне?

Конечно, он не смог отказать. Для неё он бы достал луну с неба и пошёл бы в шпионы, если был бы малейший шанс. Боль терзала Тима, так как он понимал, что в подмётки Лизе не годится, и она никогда не взглянет на него, как на мужчину. Проклятое заикание. Если бы не оно. Одно время он даже хотел обрить половину головы по примеру Демосфена, чтобы был стимул заниматься. Но почему-то не решился на столь радикальный шаг.

До вечера они копались в пыльных бумагах, Лиза уже вся исчихалась и подумывала бросить поиски. Тем более она не была уверена в пользе этой затеи, но работа приучила её проверять все версии до конца.

— Вот, ка-ка-жется, что-то по-по-хожее. — Тимофей бережно разглаживал какие-то пожелтевшие листы.

— Покажи. Что за каракули, не могу разобрать.

— Здесь написано про расследование, проводимое приказчиком Масловым по указу помещика Шустова. Если коротко, то смотрелось дело холопа Родиона, обвинённого в убиении девицы Марии, уроженки села Вышенки и воспитанницы жены помещика. Установлено было, что Родион обесчестил Марию и пообещал жениться. Опекун девицы, однако, просватал её за другого своего крепостного, зажиточного мельника. Девица из-под венца сбежала и спряталась у Родиона. — к удивлению Тим совершенно не заикался при чтении текстов.

— А я думала она в воду с горя.

— Нет, здесь указано, что Родион отвёл Марию посреди ночи к реке под предлогом побега, а там её и утопил коварно и предумышленно. Чтобы не вскрылся факт его овладения девицей и её укрытия. Ты это иска-ка-ла?

— Похоже, что это. Сделаешь мне копию, солнышко?

Лиза довольно улыбалась, чувствуя себя сытой и хитрой кошкой. Всё совпало — и название поселения и имя возлюбленного Марии-Маруси. Значит, не сама она в реку бросилась, а поспособствовали ей. А у Маруси, видимо, сформировались ложные воспоминания о моменте смерти. Прекрасно, это можно использовать. Жаль, про Настю и Катю ничего не нашлось.

Вечер был прекрасный — томный и тёплый. В кафе у «Сухого пруда» был аншлаг, народ вовсю гулял и славил щедрость заведения, предлагавшего один бесплатный напиток каждому посетителю.

Палящий зной ударил в голову управляющему и вышиб или, скорее, вшиб гениальный маркетинговый ход — устроить День Нептуна на две недели раньше срока. По всему залу медитативно журчали маленькие фонтанчики, торчали рыбьи морды из папье-маше, а официантки щеголяли кокетливыми чешуйчатыми хвостами, прилепленными на спине чуть пониже талии.

Меню тоже было оригинальным. Лиза заказала себе русалочьи жабры под соусом из морских коньков-горбунков и салат из Ктулху с мариноваными помидорчиками. Настя ограничилась чёрным кофе и куском Наполеона.

— За много лет отвыкаешь от этой человеческой привычки — поглощать пищу. Но вот от кофе и сладостей не могу отказаться. — Старшая русалка виновато улыбнулась и, зажмурившись, отпила глоточек. — Горечь и сладость одновременно, напоминает мне о временах, когда живой я была.

— Не могу представить, как это — не хотеть есть. Чувствую себя жутко голодной.

— Это всего лишь голоса в голове. Последние года были добрыми, еда доступна, люди привыкли кушать, когда захотят. Кто-то горе заедает, а кто-то переживания, или как сейчас модно говорить, стресс.

— А если Чёрной Жемчужины не будет?

— Желаешь знать, сможет ли человеческая еда нам силу дать заместо Жемчужины? Не бывать такому.

— А если будет другая Жемчужина?

Настя повела плечами, как от холода и лицо её заледенело, напряжённым и неподвижным сделалось. Хотела она власть у Маруси отнять, артефакт себе присвоить. Но и мысли не могла допустить, чтобы закон нарушить и создать новую Жемчужину вне правил и без поддержки сестёр.

— Нельзя так, Лиза, иначе беда большая придёт. Не знаешь ты.

— Так расскажи. Объясни — почему и кем это запрещено.

Хотела Настя одёрнуть сестру, что рано ей такие вещи знать, что она пока как дитя малое. Но ведь и дитя учится ходить и говорить — кто-то раньше, а кто-то позже. И не заставишь ребятёнка в люльке сидеть, ежели он выбраться хочет.

— Расскажу. Так слушай же. Заведено так Высшими Силами иль Богами, никто уж и не помнит за давностью лет. Но каждый год собраться русалки могут только единожды в Зелёную Русалью неделю, чтобы родилось чудо невиданное, душа нашего племени, всемогущая Жемчужина. А ежели кто начертанное свыше преступит, то кара постигнет нечестивца.

— И что это за кара?

— Неведомо то, сестра.

— Так может и наказание это — выдуманное? Ты сама послушай — никто наказанных не видел, никто не знает, что произойдёт, но все боятся. Зато как удобно, что власть Марусину страшно оспорить. Она и правит спокойно. Это же она тебе легенду рассказала про этот закон?

Лиза насмешливо уставилась на сестру, и той сделалось неудобно. Действительно, Маруся самая старшая из них — она их неразумных выходила, русалочью не-жизнь показала, научила первым чарам оборотным. А длинными вечерами баяла сказы и былинки старинные — как мир устроен и где путь водяниц бежит. А как свернёшь с того пути, так и потеряешься. И не спасёт уже ничего — ни молитва, ни племя родное, ни чары любовные.

Настя серьёзно задумалась, что правда, а что ложь в тех словах, которым раньше верила беззаветно.

А Лиза прищурила глаза и наблюдала. Одну битву она уже выиграла — зерно сомнения упало на благодатную почву и дало всходы.