В распределении батарей группы по целям было стремление обстреливать большое число целей меньшим числом орудий, что приводило вообще к нежелательному рассеиванию огня. Замечался даже шаблон: заранее две батареи группы назначались для предполагаемой борьбы с артиллерией противника и ставились на позицию вместе, почти рядом, а третья батарея - для обстреливания пехоты и располагались в стороне, имея в виду фланкирование неприятельской пехоты или фланкирование подступов к прикрывающему свою артиллерию гребню, с целью уменьшения мертвого пространства.
Вообще у французов обращалось большое внимание на достижение косоприцельного огня, что являлось положительной стороной подготовки их артиллерии.
Позиции для батарей избирались почти исключительно полузакрытые на высотах с весьма пологими скатами, что противоречило принципу преимущественного расположения на закрытых позициях, проповедуемому самими французами.
Наблюдательные пункты допускались близко от батарей, причем обыкновенно два командира батарей располагались вместе с командиром группы, а нередко при нем бывали все три командира батарей, что в русской артиллерии признавалось крайне нежелательным.
Во французской артиллерии бывали специальные упражнения в изучении действительных пехотных и кавалерийских целей. Хотя упражнения эти производились отдельно от стрельб, но все же они были безусловно полезными, и приходилось сожалеть, что в русской артиллерии они не применялись.
На полигоне в Мальи специально командированная туда пехота проделывала показные упражнения в наступлении на совершенно открытой, полузакрытой или сильно пересеченной местности. Артиллерийские офицеры курсов Мальи во время этих упражнений находились со своими артиллерийскими и пехотными руководителями на наблюдательных пунктах, откуда, следя за наступлением пехоты, оценивали случаи, когда выгодно было ее обстрелять артиллерийским огнем.
При этом подчеркивались: во-первых, трудность взять под артиллерийский огонь видимые части пехоты, появляющиеся мелкими группами и на ничтожные промежутки времени; во-вторых, стремление пехоты накапливаться и задерживаться на рубежах и за местными предметами, дающими укрытие от взоров и лишь мнимую безопасность от поражения артиллерийским огнем. Тут же артиллеристы указывали средства поражения, способы стрельбы, род снарядов и пр.
Старший командный состав русской полевой артиллерии, за немногими исключениями, был обучен к началу мировой войны искусству стрельбы с закрытых позиций в совершенстве и довольно хорошо разбирался в тактических вопросах применения артиллерии в бою.
Для заканчивающих курс офицерской артиллерийской школы аттестация в знании и понимании тактики имела такое же первенствующее значение, как аттестация по искусству в стрельбе; неспособные к практическому пониманию тактики, как и неспособные к стрельбе, не получали ни батарей, ни дивизионов и переводились на службу в артиллерийские парки или на административные должности. Таким путем стремились в годы, предшествующие войне, подбирать старший командный состав артиллерии, чтобы он был практически вполне сведущим и в техническом и в тактическом отношении.
Большое влияние на этот подбор оказывал генинспарт, так как без его заключения не проводилось ни одно назначение на должности командиров батарей и выше. Он мог дать служебную оценку старшему командному составу артиллерии, так как знакомился с ним, проверяя лично или через чинов, состоящих при нем для поручений, боевую подготовку артиллерии и бывая ежегодно на стрельбах офицерской артиллерийской школы и большинства артиллерийских частей.
Относительно мало внимания уделялось крепостному отделу офицерской артиллерийской школы и крепостной артиллерии вообще. Это обстоятельство, в связи с недостатком хороших руководителей в крепостном отделе школы (выдающиеся специалисты по крепостной артиллерии бывали редким исключением в старой армии), послужило одной из основных причин относительно слабой подготовки старшего командного состава тяжелой крепостной и осадной артиллерии как в отношении тактики, так и в отношении техники стрельбы. В особенности слаба была подготовка командиров в сухопутных крепостях; береговая артиллерия стреляла довольно хорошо.
С целью повышения подготовки необходимо было, между прочим, преобразовать крепостной отдел в самостоятельную крепостную офицерскую артиллерийскую школу. На образование такой школы ГАУ испрашивало кредит еще в 1906 г., но по недостатку денежных средств это мероприятие не было в полной мере осуществлено до начала мировой войны.
Неудовлетворительность полигонов в районах сухопутных крепостей, где производилась стрельба, также весьма неблагоприятно отражалась на подготовке командиров крепостной артиллерии.
Крепостной отдел офицерской артиллерийской школы в последние перед войной годы вел практические стрельбы на полигоне крепости Осовец. В период стрельб этот отдел обслуживала осовецкая крепостная артиллерия, которая, следовательно, в отношении искусства стрельбы и специальной подготовки могла стоять выше других крепостных артиллерий, но, как показала практическая стрельба во время опытной мобилизации крепости Осовец осенью 1912 г. (см. выше), командный состав артиллерии и этой крепости оказался слабо подготовленным.
Малая поучительность этой стрельбы объяснялась не только слабой подготовкой старшего командного состава, но и неудовлетворительностью полигона Осовецкой крепости, представляющего узкую полосу поросшего кустарником болота, ограниченную справа железкой дорогой, слева - деревней Сосна, расстояние между которыми - около 2 км; при этом безопасная зона для стрельбы получалась в виде ленты шириной лишь около 425 - 640 м (200 - 300 саж.).
Приблизительно в таком же положении в отношении полигонов находились и другие русские сухопутные крепости. Между тем боевая подготовка крепостной артиллерии могла бы быть вполне обеспеченной, если бы она практиковалась в стрельбе со всех возможных вероятных боевых ее позиций по всем направлениям, откуда противник мог появиться перед крепостью.
Старший командный состав полевой тяжелой артиллерии также был слабо подготовлен, особенно в тактическом отношении, так как в первое время он комплектовался из офицеров крепостной и бывшей осадной артиллерии.
Артиллерийская академия имела задачей предоставить офицерам специальное высшее артиллерийское образование{131}. Академия состояла из трех курсов: двух основных и дополнительного курса. Основные курсы предназначались для распространения высших знаний в войсковых частях артиллерии; дополнительный курс предназначался специально для офицеров, готовящихся к службе по технической, ученой и учебной частям.
Для строевых частей артиллерийская академия являлась полезной в смысле распространения среди них специальных высших артиллерийских сведений по части стрельбы и техники, но в отношении знаний тактического характера, по применению артиллерии в современном бою и пр. артиллерийская академия почти ничего не давала, так как преподавание в ней имело несомненный уклон в сторону техники, а не тактики. В артиллерийской академии военные науки, как-то: стратегия, тактика, фортификация, история военного искусства, военная администрация, относились к вспомогательным предметам академического курса, тогда как все отделы артиллерии, теоретическая и практическая механика, технология, химия являлись главными предметами курса.
Офицеры, успешно закончившие академию с дополнительным курсом, назначались на службу в технические артиллерийские заведения, артиллерийскими приемщиками на заводы, по технической, ученой и учебной части, в Артком ГАУ, в главный и окружные артиллерийские полигоны, заведующими практическими занятиями крепостной артиллерии, в управление генинспарта.
Многие офицеры из окончивших полный курс академии возвращались в строй, особенно после 1910 г., когда строевые офицеры артиллерии стали материально обеспечиваться лучше офицеров технической службы, получивших высшее артиллерийское образование.
В большинстве случаев офицеры, имеющие высшее артиллерийское образование, являлись весьма полезными для строевых частей в смысле распространения и проведения в жизнь полученных ими специальных знаний. Многие из них стали руководителями офицерской артиллерийской школы, начальниками учебных артиллерийских полигонов или получили высшее назначение по административно-технической или учебной службе, и к началу мировой войны в строевых артиллерийских частях их осталось немного.
Офицеры, окончившие два основных курса, но не проходившие дополнительного курса артиллерийской академии, перечислялись в строевые части артиллерии, но таких бывало мало; кроме того, обыкновенно большинству из них предоставлялось право служить впоследствии по артиллерийской технической, административной, учебной и ученой части, куда они и переводились.
В общем артиллерийская академия в той организации, какую она имела к 1914 г., подготовляла не старших строевых командиров артиллерии, а инженеров артиллерийской техники, из числа которых вышло немало ученых, известных специалистов; что же касается возлагаемой на академию задачи распространения высших артиллерийских знаний в войсках, то эта задача достигалась в ограниченной степени.
Учебные артиллерииские полигон ы существовали во всех военных округах. На начальников полигонов возлагалась ответственная обязанность способствовать правильной и однообразной постановке дела обучения стрельбе всех полевых батарей округа{132}.
В целях приближения деятельности артиллерийских полигонов к общевойсковым задачам начальники полигонов, согласно новому положению об артиллерийских полигонах, объявленному в приказе по военному ведомству 26 июня 1912 г. No 314, были подчинены начальникам штабов округов; до того времени они подчинены были начальникам артиллерии округов, утратившим с 1910 г., как говорилось выше, отношение к строевым частям артиллерии и сохранившим за собой функции лишь по заведыванию артиллерийским снабжением округа.
Положение об артиллерийских полигонах, утвержденное в 1912г., сводилось к следующему.
1. В каждом военном округе содержатся артиллерийские полигоны для производства стрельбы полевой артиллерии и тех опытов, которые могут быть поручены полигонам ГАУ. Кроме постоянных артиллерийских полигонов, для производства стрельб могли избираться и временные полигоны.
2. Каждый артиллерийский полигон имеет для своего оборудования мишенное имущество, состоящее из различного рода предметов и сооружений, непосредственно относящихся к делу стрельбы.
3. Для заведывания артиллерийскими полигонами в каждом военном округе назначались начальники артиллерийских полигонов, избираемые из штаб-офицеров полевой артиллерии (командиров артиллерийских дивизионов или командиров батарей), окончивших артиллерийскую академию, офицерскую артиллерийскую школу и прокомандовавшие батареями не менее 2 лет.
Начальник полигона подчиняется непосредственно начальнику штаба округа. По специальным же вопросам своей деятельности он пользовался правом входить в непосредственное сношение с ГАУ.
На время специального артиллерийского сбора начальник полигона находился в распоряжении начальника артиллерии этого сбора.
4. Распределение заведывания полигонами округа предоставлялось усмотрению начальника штаба округа. На те полигоны округа, которые не имели своего штатного начальника, назначались на лагерное время для выполнения обязанностей начальника полигона в отношении оборудования поля заместители начальника артиллерийского полигона из числа штаб- или обер-офицеров артиллерии.
5. Программы и расписания ежегодных летних специальных артиллерийских занятий составлялись инспекторами артиллерии корпуса при участии начальника артиллерийского полигона и утверждались командующим войсками округа.
6. Начальник артиллерийского полигона был обязан:
а) непосредственно руководить оборудованием того полигона, на котором имел постоянное пребывание, а также руководить и иметь наблюдение за оборудованием тех полигонов округа, которые не имели своего постоянного начальника полигона;
б) содействовать инспекторам артиллерии в правильной и однообразной постановке дела обучения стрельбе батарей округа, в осмотре и проверке ими содержания в частях материальной части артиллерии;
в) участвовать в ежегодной проверке офицеров батарей в подготовленности их к стрельбе, а также в испытании офицеров других родов войск, предназначаемых к переводу в артиллерию;
г) делать сообщения в строевых частях по вопросам тактики и техники стрельбы полевой артиллерии;
д) участвовать в обсуждении ежегодных предположений и программ практических стрельб для всех частей полевой артиллерии округа; в составлении расписаний стрельб для частей, сосредоточенных в каждом специальном артиллерийском сборе; в составлении программ и расписаний совместных занятий полевой артиллерии с саперными войсками и присутствовать на этих занятиях; в составлении программ занятий с войсковыми начальниками, командируемыми на полигоны для ознакомления с артиллерийским делом, а также оказывать содействие войсковым начальникам в выполнении этих программ занятий; в разборе стрельб и маневров; в распределении поля между разными родами войск при совместном их расположении; в комиссиях по обсуждению годовых отчетов по стрельбе и подготовительных к ней занятий в частях артиллерии округа;
е) способствовать инспекторам артиллерии в организации специальных стрельб (зимних, на незнакомой местности, с маневрированием и т. п.);
ж) лично производить боевые стрельбы, преимущественно группового характера;
з) быть ответственным за надлежащее оборудование подведомственных ему полигонов и наблюдать за тем, чтобы артиллерийские полигоны в отношении стрельбы на них не стеснялись возведением на них построек и различными арендными статьями;
и) посещать ежегодно, в период специальных артиллерийских сборов, все подведомственные ему полигоны, присутствуя на очередных стрельбах и направляя деятельность своих заместителей;
к) ежегодно к 1 декабря представлять в ГАУ, генинспарту и в штаб округа доклады о нуждах полигонов, необходимых для наилучшего оборудования в целях повышения успеха артиллерийской подготовки.
Влияние начальников политонов на подготовку старшего командного состава полевой артиллерии сказывалось, главным образом, в периоды артиллерийских сборов для производства практических стрельб на полигонах; в остальное время года начальники полигонов, вообще говоря, бывали настолько редко в строевых артиллерийских частях, что не могли оказывать сколько-нибудь заметного влияния на их боевую подготовку. На начальников полигонов возлагалось так много обязанностей, что у них нехватало времени все их выполнить и при этом побывать во всех частях артиллерии округа. Даже во время артиллерийских сборов они не в состоянии были присутствовать на всех практических стрельбах, в особенности при наличии в округе нескольких полигонов. Согласно настоятельному желанию многих высших артиллерийских начальников, ГАУ неоднократно возбуждало вопрос о необходимости иметь штатных начальников на каждом полигоне, но до самого начала мировой войны некоторые полигоны в округах оставались без штатных начальников. Начальникам окружных полигонов приходилось многие свои обязанности передоверять своим заместителям, которые в большинстве случаев це пользовались достаточным авторитетом как младшие в чинах, не проходившие курса офицерской артиллерийской школы и не командовавшие батареями.
Наконец, многие из артиллерийских полигонов оставались до начала войны совершенно неудовлетворительными по своим размерам, не позволявшим вести стрельбу на предельные дистанции из современных полевых орудий, не говоря уже об орудиях полевой тяжелой артиллерии и тем более о тяжелых орудиях осадного типа. Большинство полигонов не давало возможности разнообразить стрельбу и вести ее с разных направлений. Даже лучший Двинский полигон, по своим размерам и рельефу более отвечающий современным требованиям, был крайне стеснен в этом отношении, находясь в углу между железными дорогами, расходящимися от Двинска в двух направлениях: в северном на Ленинград и в северо-западном на Ригу. Песчаный или болотистый грунт почти на всех полигонах затруднял маневрирование артиллерии. Ружейные стрельбища для пехоты, расположенные на некоторых полигонах, также затрудняли производство артиллерийской стрельбы. Оборудование полигонов оставляло желать многого; за исключением хорошо оборудованного Лужского полигона офицерской артиллерийской школы большинство полигонов не имело ни бетонированных блиндажей для наблюдателей, ни подземного кабеля для связи руководителей стрельбы между собой и с наблюдателями в расположении мишеней, ни механических подъемных и подвижных мишеней, ни подъездных железнодорожных путей узкой колеи с подвижным составом и пр. Несмотря на все это, на многих артиллерийских полигонах, особенно же на Лужском полигоне, хорошо было поставлено дело наблюдения результатов каждого выстрела полигонными наблюдателями, расползающимися обыкновенно на флангах района постановки целей (мишеней). Это давало возможность руководителю, в случаях сомнений в правильности наблюдений разрывов, произведенных с наблюдательного пункта, получить совершенно точные данные (по дальности и высоте разрыва) от полигонного наблюдательного пункта.
ГАУ еще со времени начала перевооружения полевой артиллерии скорострельными дальнобойными орудиями признавало, что расширение существовавших полигонов или замена их новыми, более обширными и удобными, не терпит отлагательства. Но это необходимое мероприятие осуществлялось крайне медленно, встречая препятствия с разных сторон: финансовое ведомство возражало, как всегда, вследствие недостатка ресурсов государственного казначейства; землевладельцы противодействовали отчуждению у них земли или запрашивали за земли непомерно высокие цены; канцелярии затягивали разрешение вопросов, придираясь "к букве закона" или просто ради "волокиты", и т. д.
В Киевском округе был только один пригодный полигон. Артиллерийские части прилагали все усилия, чтобы производить стрельбы вне полигонов, пользуясь для этого паровыми полями крестьян. Но во многих местах крестьяне переходили на отрубное хозяйство, и в скором времени артиллерия оказалась бы не в состоянии находить себе случайные полигоны и была бы обречена проходить курс стрельбы на совершенно непригодных полигонах.
Одесский военный округ вовсе не имел полигонов. Артиллерия этого округа стреляла на арендованных полях. Арендная плата за эти поля ежегодно росла, и в недалеком будущем владельцы полей грозили прекратить сдачу их в аренду.
Для артиллерии вопрос о полигонах являлся чрезвычайно важным, и дальнейшее промедление в его решении могло иметь роковые последствия. Уже тогда как тяжелые артиллерийские дивизионы, так и части крепостной артиллерии, перевооруженные новыми дальнобойными орудиями, не могли производить полной практики и о применении своих орудий в боевой обстановке впервые узнали во время войны, встретившись лицом к лицу с врагом.
Многие участки, выбранные под полигоны как у частных владельцев, так и в угодьях министерства земледелия, ускользали из рук военного ведомства вследствие весьма высокой оценки. Почти все выбранные участки были покрыты ценным лесом, который при переходе в военное ведомство пришлось бы вырубить, причем казна понесла бы убытки. Но эти убытки были бы ничтожными по сравнению с расходами, которые понесла бы казна при покупке частновладельческих участков, а главное - по сравнению с тем вредом, который приносило обороне государства отсутствие удовлетворительных полигонов и учебных полей{133}.
Несмотря на многие неблагоприятные условия, артиллерийские учебные полигоны, в лице их начальников, играли значительную роль в надлежащей подготовке командного состава артиллерии и некоторую роль в процессе обучения батарей; особенно велико было их значение в выработке так называемого общего "артиллерийского языка", чем по справедливости могли гордиться русские артиллеристы{134}.
Физическая подготовка и спорт
В старой русской армии, особенно в строевых артиллерийских частях, физическая подготовка считалась второстепенным делом. Почти нигде не смотрели на нее, как на средство, необходимое для укрепления организма, для развития силы и ловкости, способствующих перенесению всякого рода лишений, неизбежных на войне, обеспечивающих преодоление встречающихся препятствий и пр. Русские войска, в том числе артиллерия, должны были обучаться гимнастике согласно существовавшему "Наставлению для обучения войск гимнастике", утвержденному 4 ноября 1910 г. (приказ по военному ведомству 1910 г. No 622). Таким образом, гимнастика являлась одной из обязательных отраслей военного обучения. Ею должны были заниматься ежедневно короткое время по утрам (день начинался с гимнастики, как и теперь с "утренней зарядки") и в особо отводимые изредка часы, но в большинстве случаев ею занимались, как довольно скучной и даже ненужной забавой, для "отбывания обязательного номера".
В артиллерии гимнастикой занимались обыкновенно только с молодыми солдатами, причем на этих занятиях офицеры редко присутствовали. Начальствующие лица при проверке подготовки вверенных им частей артиллерии вообще даже не интересовались постановкой в них занятий гимнастикой.
Года за 3 - 4 до начала войны в войсках пехоты и кавалерии, особенно в гвардейских, занятия гимнастикой оживились; стали до некоторой степени даже увлекаться массовыми гимнастическими упражнениями под музыку, так называемой "Сокольской гимнастикой", но главным образом показной ее стороной, как красивым зрелищем строго дисциплинированной войсковой части, стройно исполняющей под музыку по команде, как один, гимнастические упражнения. Это увлечение частей артиллерии почти не коснулось.
Никаких упражнений в гимнастических играх в артиллерии не бывало; солдаты играли иногда только "в городки".
В 1910 г. циркуляром Главного штаба была рекомендована выведшая вторым изданием брошюра Н. Я. Гердта "Легкая атлетика и атлетические игры для войск", но большинству строевых частей артиллерии эта брошюра не была известна.
Офицеры артиллерии, за весьма редкими единичными исключениями, гимнастикой вообще не занимались. Для повышения квалификации офицеров любителей гимнастического спорта организованы были в округах курсы физической подготовки и существовала в Петербурге Главная гимнастическо-фехтовальная школа, покровительствуемая военным министром Сухомлиновым и непосредственно ему подчиненная (приказ военного ведомства 16 августа 1912 г. No 426). Проходили эту школу немногие офицеры, предпочтительно из войск гвардии и кавалерийских частей.
Конный спорт процветал в кавалерийских и казачьих частях и в конной артиллерии старой армии. Установлены были обязательные скачки с препятствиями на призы; денежные суммы на призы отпускались казной. В офицерской кавалерийской школе и во многих строевых частях кавалерии устраивались парфорсные конные охоты с гончими собаками, скачки (гонки) по бумажному следу, так называемые "конкур-иппики" с вольтижировкой и джигитовкой кавказских казаков и прочие конские состязания. Скачки, устраиваемые разными скаковыми обществами (по большей части не ради развития этого спорта, а в целях наживы на азартной игре - "тотализатор"), верхи царской армии признавали полезным для кавалерии спортом. В целях поощрения этого спорта разрешались отпуски офицерам кавалерии и конной артиллерии, желающим принять участие в спортивных конных упражнениях. Но офицерские скачки должны были устраиваться обязательно с препятствиями, так называемые "стипль-чезы"; офицерские гладкие скачки не допускались{135}.
Офицеры легкой артиллерии организовывали иногда скачки в своих частях; участвовать в офицерских скачках кавалерии они не могли.
Верховая езда офицеров и солдат в легкой артиллерии была поставлена в общем хорошо; верховая езда в конной артиллерии не уступала езде кавалерии.
Для поощрения ездовых в их искусстве устраивалась в легкой и конной артиллерии состязательная езда на призы в запряженных орудиях: 1) фигурная (фигуры обозначались поставленными на местности колышками), когда фейерверкер-командир орудия и ездовые должны были так провести орудие по фигуре, чтобы не задеть и не свалить колышки и 2) на пересеченной местности с преодолением препятствий.
Подготовка в артиллерийском отношении общевойсковых начальников
Общевойсковые начальники получали теоретические сведения по артиллерии при прохождении ими курсов в военных училищах, в офицерских школах и в академиях. В зависимости от того, когда и где они проходили курс, уровень артиллерийских знаний общевойсковых начальников был крайне разнообразен и в общем невысок; главным образом, потому невысок, что техника артиллерии быстро двигалась вперед и от нее отставали даже многие артиллерийские начальники, не говоря уже о других.
Практическое ознакомление с артиллерией общевойсковых начальников могло осуществляться: путем совместной службы, при общности ее интересов; путем подчинения им артиллерии с возложением на них ответственности за ее боевую подготовку; путем совместной стрельбы и маневрирования артиллерии с другими родами войск; путем прикомандирования общевойсковых (начальников для временной службы к артиллерии, командирования их на более поучительные артиллерийские полигоны на время групповых стрельб и пр.
До 1910 г. полевая артиллерия не была подчинена начальникам дивизий, в состав которых она входила. Этим объяснялось, главным образом, незнакомство с артиллерией старших общевойсковых начальников, в мирное время за нее не ответственных и потому мало ею интересующихся. Периодически происходившее тогда ознакомление с артиллерией старших пехотных начальников и офицеров генерального штаба носило поверхностный характер и не могло принести сколько-нибудь существенной пользы. Войсковые маневры того времени давали только некоторую практику штабам в отдаче приказаний и распоряжений, но на подготовку общевойсковых начальников в артиллерийском отношении, да и на тактическую подготовку войск вообще не оказывали почти никакого влияния.
Русско-японская война обнаружила незнакомство со свойствами скорострельной артиллерии и применением ее в бою старших общевойсковых начальников. В большинстве случаев они не вмешивались в боевую работу артиллерии; если же иногда распоряжались ею в бою, то часто весьма неудачно, заставляя занимать открытые позиции, стрелять по целям, не заслуживающим внимания артиллерии или недостижимым для ее огня; многие из них имели вредное обыкновение оставлять в резерве значительную часть артиллерии, причем она вводилась в бой с опозданием или вовсе не успевала и обречена была на бездействие; из опасения потери тяжелых орудий при отступлении осадная артиллерия по распоряжению старших начальников преждевременно убиралась с позиции (под Ляояном 28 осадных орудий были убраны с позиции в Телин, не сделав ни одного выстрела). Отсутствие взаимного понимания и внутренней связи между артиллерией и пехотой приводило к тому, что во время русско-японской войны артиллерия в бою вела так называемое "артиллерийское состязание" во время, назначенное для подготовки атаки, и бездействовала во время атаки, оставляя без огневой поддержки свою пехоту в самые тяжелые для нее моменты боя.
В военной литературе, в числе отрицательных сторон подготовки старой русской армии, указывалось, что среди специальных родов войск (в том числе артиллерии) проявлялось стремление выделиться из общевойсковой организации в особые ведомства, что облегчает специальные достижения, но демилитаризует род войск, лишает знакомства с ним армию и затрудняет ее боевое применение.
Несомненно, такое стремление было, и особенно сильное до русско-японской войны, когда действительно артиллерия составляла особое "артиллерийское ведомство", находившееся под "высоким" покровительством своего специального начальства, возглавляемого лицами царской фамилии, непосредственно подчинявшимися царю.
Но мало того. Как уже отмечалось выше, в старой царской армии замечалась иногда даже враждебная рознь между отдельными родами оружия, переходившая в толщу армии с офицерством. Причиной этого явления было различие классового состава офицерства и неправильное воспитание военной молодежи.
По данным военно-статистического ежегодника за 1912 г. сословность офицерства русской армии выражалась в процентах:
Потомственных дворян
Генералов - 87,45
Штаб-офицеров - 71,46
Обер-офицеров - 50,36
Потомственных почетных граждан
Генералов - 7,72
Штаб-офицеров - 10,53
Обер-офицеров - 14,44
Духовного звания
Генералов - 1,39
Штаб-офицеров - 4,22
Обер-офицеров - 3,60
Купеческого звания
Генералов - 0,75
Штаб-офицеров - 2,31
Обер-офицеров - 3,61
Крестьян и мещан
Генералов - 11,48
Штаб-офицеров - 2,69
Обер-офицеров - 27,99
В среднем классовый состав офицерства выражался в таком виде в процентах: дворян 69,76, почетных граждан 10,69, духовного звания 3,07, купеческого звания 2,22, крестьян и мещан 14,05.
Большинство офицеров старой русской армии первоначальное военное воспитание получало в закрытых военно-учебных заведениях, в так называемых кадетских корпусах (временно в 1870-х годах, в период реформ, реорганизованных в военные гимназии). В кадетские корпуса принимались сыновья дворян, преимущественно военных, иногда в виде исключения сыновья военных священников. Только в конце 1912 г. (приказ военного ведомства 15 ноября 1912 г. No 628) разрешено было допускать к приему в кадетские корпуса "сыновей лиц всех сословий своекоштными на остающиеся свободными вакансии по конкурсному испытанию, за исключением родившихся в иудейской вере, которые не допускались". Эта запоздалая и половинчатая мера не могла оказать никакого влияния на изменение классового состава офицеров до начала мировой войны.
Таким образом, большая часть офицерства принадлежала к дворянскому сословию и, казалось бы, классовое различие не должно было играть большой роли. Но в действительности классовая рознь была, так как гвардия комплектовалась офицерами почти исключительно из дворян, за нею следовала кавалерия и специальные войска, офицерство же не из дворян служило, главным образом, в армейской пехоте; наконец, в самом дворянском сословии была классовая рознь между знатным титулованным дворянством из крупных помещиков, служившим в гвардии и отчасти в кавалерии, и обедневшим дворянством из мелкопоместных владельцев или неимущим дворянством из военных и чиновничьих семейств, служившим большею частью в пехоте и в специальных войсках.
Офицеры генерального штаба, которыми преимущественно комплектовался состав высших общевойсковых начальников, служили в штабах и военных управлениях и за немногими исключениями составляли обособленную от войск корпорацию, смотревшую несколько свысока на строевых. Что же касается генерального штаба вообще, а также высших штабов и главных управлений военного министерства, то не столько они служили для армии, сколько армия для них.
Отчужденность высших начальников и генерального штаба от войск, рознь в офицерской среде и между отдельными родами войск, воспитание командного состава в страхе ответственности - все это приводило к взаимному недоверию и неправильному сознанию долга взаимной выручки, к инертности при необходимости проявления личной инициативы в боевой обстановке.
Указанные недочеты мирной подготовки царской русской армии, и в первую очередь ее начальствующего высшего состава, ярко обнаружились во время русско-японской войны на полях Манчжурии, столь обильно политых русской кровью в интересах империализма.
За 8 лет - 1905 - 1914 гг., после русско-японской войны, в старой русской армии было сделано немного в отношении артиллерийской подготовки общевойсковых начальников; невелики были также и достижения в области взаимного знакомства и установления органической связи с артиллерией других родов войск. В этом отношении царская армия к 1914 г. не особенно далеко ушла вперед по сравнению с тем состоянием, в каком она была в период войны с Японией.
На теоретическую подготовку по тактике артиллерии было обращено более серьезное внимание в военных училищах, в офицерских школах и в военной академии, но подготовка эта не имела прочных устоев ввиду той неопределенности тактической мысли, какая замечалась почти до самого начала мировой войны.
Со стороны военного министерства, с согласия инспекции артиллерии, признававшей вредное стремление артиллерии к обособленности, еще с 1906 г. принимались меры к сближению и слиянию артиллерии с другими родами войск. Но проводимые меры осуществлялись крайне медленно и далеко не в полной мере. Среди этих мер важнейшими являлись утвержденные в 1910 г.- подчинение артиллерии начальникам дивизий и подчинение генинспарта военному министру. После того неоднократно, хотя недостаточно энергично, и по инспекции артиллерии и по арткому ГАУ возбуждались вопросы через ГУГШ о необходимости совместных занятий и стрельбы артиллерии с другими родами войск, об издании официальных инструкций, наставлений, уставов, которые служили бы к общему руководству для всех войсковых частей, а не только для артиллерии. Но высшая военная власть реагировала на эти начинания в общем слабо и с большим опозданием.
С того же 1906 г. производилось прикомандирование к артиллерийским сборам офицеров генерального штаба и старших общевойсковых начальников, но оно приносило мало пользы в смысле поднятия их подготовки в артиллерийском отношении. Полезнее было бы прикомандирование их к офицерской артиллерийской школе, но оно не практиковалось, за исключением единичных случаев прикомандирования к школе офицеров генерального штаба, по личному их желанию.
Затем, по особому "Наставлению для офицерских занятий", изданному в 1909 г., производилось ознакомление общевойсковых начальников с артиллерией во время специальных артиллерийских сборов. Ознакомление это носило довольно случайный и нередко безрезультатный характер. Обыкновенно ознакомление производилось в течение лишь нескольких дней и в большинстве случаев сводилось к рассказу и показу технических элементов артиллерийского дела вместо основательного знакомства с тактическими свойствами современной артиллерии и ее применением в бою.
О необходимости изменения принятого порядка ознакомления с артиллерией неоднократно возбуждались вопросы. В 1912 г. особенно на этом настаивали и на изменении "Наставления для офицерских занятий" изд. 1909 г. штабы Петербургского и Киевского военных округов{136}.
Киевский округ признавал необходимым для практического ознакомления с условиями боевой стрельбы и маневрирования артиллерии командировать на полигоны не только генералов, но и командиров полков, хотя бы из не бывших в генеральном штабе, а также командиров отдельных частей инженерных войск. Срок командирования Киевский округ желал сократить до 10 - 14 дней. На время производства маневрирования со стрельбой артиллерии совместно с другими родами войск Киевский округ считал полезным в помощь старшим начальникам не назначать офицеров генерального штаба, так как они из роли помощников в большинстве случаев обращались в замаскированных руководителей маневра в ущерб практике командиров частей. Киевский округ в этом вопросе был иного мнения, чем генинспарт, который, наоборот, признавал необходимым командирование офицеров генерального штаба в помощь начальникам специальных артиллерийских сборов на все время этих сборов.
ГУГШ реагировало крайне медленно по этому поводу. Лишь в конце марта 1914 г. было утверждено новое "Наставление для занятий войск во время общего и подвижного сборов", т. е. настолько поздно, что им вовсе не пришлось войскам руководствоваться, так как вместо летних сборов началась война.
Этим "Наставлением" предусматривались: а) показные ученья для взаимного ознакомления разных родов войск; б) односторонние и двусторонние тактические занятия (маневры) частями полка, бригады и дивизии с придачей артиллерии; в) односторонние тактические занятия с боевой стрельбой из всех родов войск; г) двусторонние маневры крупными частями войск всех родов оружия с придачей всякого рода вспомогательных технических средств. Но и в этом Наставлении, оставшемся, впрочем, только на бумаге, не предусматривалось командирование частей пехоты и конницы на все артиллерийские сборы для участия в групповых стрельбах, на чем в течение нескольких лет многие настаивали, и в первую очередь усиленно настаивал генинспарт.
Совместная подготовка артиллерии с другими родами войск
После русско-японской войны строевые начальники и командующие войсками военных округов ежегодно, до 1913 г. включительно, в своих отчетах о стрельбе полевой артиллерии указывали, как на недочет боевой подготовки, на непривлечение частей других родов войск к участию в групповых практических стрельбах артиллерии и, со своей стороны, признавали необходимым установить как обязательное правило выполнение групповых стрельб артиллерии при участии других родов войск{137}.
Групповые стрельбы артиллерии совместно и в связи с пехотой (конной артиллерии - с конницей) имели огромное значение в смысле правильности и согласованности взаимных действий различных родов войск и в смысле масштаба времени, который на групповой стрельбе одной артиллерии, без участия пехоты или кавалерии, обыкновенно отсутствовал.
Тактическая часть решения задачи на групповых стрельбах одной артиллерии без других родов войск являлась как бы проверкой на словах начальника отряда (отряда в действительности не существующего) в знании "Устава полевой службы" и "Наставления для действия полевой артиллерии в бою", а также некоторого знакомства его с уставами других войск, но не практикой в управлении войсками в бою. Распоряжения исполняющего обязанности начальника отряда, хотя и правильные теоретически, являлись фиктивными и для личного состава принимающих участие в стрельбе и маневре частей артиллерии мало поучительными. Руководитель постепенно рисовал начальнику отряда боевую обстановку, в большинстве случаев слабо иллюстрируемую мишенями, которую в сущности только один он и переживал, так как для прочих участников стрельбы обстановка была почти совершенно неизвестна и не наглядна.
В техническом отношении, при отсутствии пехоты, нельзя было организовать и проверить связь артиллерии с пехотой, организовать стрельбу при помощи передовых наблюдателей, находящихся при передовых частях пехоты, я изучить вопрос о той пользе, какую могут оказать для артиллерии передовые наблюдатели, урегулировать и прочно обосновать некоторые вопросы артиллерийской разведки, которая не может в бою работать впереди своей пехоты (на практических стрельбах разведка доходила до условной линии, обозначаемой на плане руководителем, не считаясь с положением пехоты, которой не было), выяснить вопросы подчиненности артиллерии начальникам боевых участков пехоты и многие другие.
Строевые части артиллерии и Артком возлагали надежды на офицерскую артиллерийскую школу, которая могла, по их мнению, дать указания по вопросу применения передовых наблюдателей, основанные на большом опыте. В школе, действительно, велись, как упоминалось, стрельбы с передовыми наблюдателями, которые заблаговременно размещались в прочных блиндажах, построенных в районе передовых линий предполагаемой своей пехоты, связанных подземными телефонными кабелями со стреляющими батареями. Но в школе пехоты не было никаких передвижений с пехотой у передовых наблюдателей не могло быть, никаких запросов к ним и к артиллерии от пехоты не поступало. Передовые наблюдатели должны были только воображать действия своей пехоты. В результате роль их сводилась к обычному техническому корректированию стрельбы батарей с передового наблюдательного пункта.
Такой опыт школы не мог дать сколько-нибудь ценных данных для разработки правил действия артиллерии с помощью передовых наблюдателей, находящихся при пехоте.
Пехота была крайне необходима школе не только для указанной цели, а для целесообразности всей ее работы по подготовке старшего командного состава артиллерии, для устранения некоторой существовавшей предвзятости и односторонности в этой подготовке, почти неизбежной при отсутствии пехоты и конницы - тех родов войск, для боевого обслуживания которых артиллерия предназначается. Между тем пехота не придавалась школе ни для совместных занятий, как это делалось у французов, ни для совместной стрельбы с маневрированием. Во избежание несчастных случаев поражения пехоты от преждевременных разрывов снарядов или при ошибочном направлении орудийных выстрелов совместные стрельбы артиллерии с пехотой если и производились изредка, то по особым, даже излишне осторожным, правилам в условиях, совершенно не похожих на боевую обстановку. Это были не совместные стрельбы с маневрированием в смысле практики в согласованности и связи взаимных боевых действий пехоты с артиллерией, а одновременная практика в боевой стрельбе пехоты и артиллерии, причем каждая вела свою стрельбу сама по себе, почти независимо от другой, хотя и рядом друг с другом. Поучительность таких совместных стрельб была весьма сомнительной.
Совместные стрельбы артиллерии с другими войсками чаще сравнительно производились в отдаленных округах на Дальнем Востоке и в Туркестане и в некоторых пограничных военных округах. Только к 1912 г., и то лишь в одном Варшавском военном округе{138}, привлечение пехоты к маневрированию и совместным стрельбам с артиллерией получило довольно широкое распространение, и в общем в этом отношении был достигнут значительный успех.
Мысль о необходимости совместното маневрирования и стрельбы артиллерии с другими родами войск недостаточно настойчиво осуществлялась в царской русской армии. Отсутствие на групповых артиллерийских стрельбах других войск, в особенности пехоты, неблагоприятно отражалось на тактической и даже на технической стороне боевой подготовки артиллерии{139}.
Общность интересов в совместной службе артиллерии с другими войсками была мало заметна до самого начала мировой войны.
С 1910 - 1911 гг., в особенности после издания "Пособия по стрельбе полевой артиллерии", в армии стал замечаться некоторый сдвиг в смысле проявления большего интереса к артиллерии со стороны старших общевойсковых начальников. Нужно, однако, иметь при этом в виду, что они находились в довольно затруднительном положении, став перед вопросом, чем же руководствоваться при подготовке артиллерии, так как кроме "Пособия", изданного частным, порядком, они долгое время не имели никаких официальных наставлений, уставов и положений, определяющих основы подготовки и их отношение к подчиненной им артиллерии.
Отсутствием официальных утвержденных правил производства практической стрельбы артиллерии с маневрированием в составе других родов войск возможно объяснить несчастные случаи во время таких стрельб, имевшие изредка место в годы, предшествующие войне. Так, например, в приказе по военному ведомству 15 апреля 1912 г. было объявлено, что во время производства одной батареей боевой стрельбы с маневрированием имел место случай попадания артиллерийских снарядов в находившуюся впереди пехоту, последствием чего явилось поражение 42 человек. Причины - неточная передача и выполнение приказания руководителя маневра и отсутствие надлежащей связи между пехотой и артиллерией, а также между стреляющей батареей и ее командиром. Приказом обращалось внимание, чтобы при производстве маневров с боевой стрельбой начальствующие лица строго следили за тем, чтобы перед началом стрельбы была установлена надежная связь маневрирующих частей как с начальником отряда, так и между собой.
Наконец, в 1913 г. с изданием официального "Наставления для подготовки полевой артиллерии к стрельбе", в котором имелись определенные указания, по каким правилам обязаны проверять боевую подготовку артиллерии общевойсковые начальники, эти последние должны были вплотную подойти к руководству в тактическом и строевом отношении подчиненной им артиллерией и вместе с тем ближе познакомиться со свойствами и особенностями ее службы.
В "Наставлении для подготовки полевой артиллерии к стрельбе" имелись правила производства практической стрельбы артиллерии с маневрированием в составе других родов войск.
Правила эти вкратце сводились к следующему:
а) Тактическое задание для стрельбы с маневрированием всех родов войск должно состоять из несложного и короткого предположения наступательного или встречного боя.
б) Стрельбы с маневрированием предпочтительно производить на незнакомой местности.
в) Старший начальник (руководитель) маневра со своими помощниками и начальником политона производит заблаговременно подробный осмотр отводимого для маневра и стрельбы участка, составляет предположение для маневра и указывает такой порядок Установки различных мишеней, чтобы маневрирование имело наибольшую поучительность.
г) Участвующий в маневре отряд выводится по возможности в составе военного времени. К участию в маневре привлекается личный состав полевых артиллерийских парков - для работы по их специальности.
д) Тактическое задание сообщается начальнику отряда настолько заблаговременно, чтобы успеть сделать все необходимые распоряжения, какие он сделал бы при действительной боевой обстановке.
е) С момента получения задания начальник отряда ведет маневрирование самостоятельно, сообразно с исходными данными и дальнейшими сведениями о действиях противника, даваемыми начальнику отряда старшим руководителем, донесениями разведчиков, наблюдателей и подчиненных младших начальников.
ж) Ход маневра следует вести возможно ближе к обстановке действительного боя.
з) Весьма полезно стрельбы с маневрированием всех родов войск производить во время двусторонних маневров, после столкновения противных сторон войск. При этом войска одной стороны заменяются мишенями, после чего продолжается маневр с боевыми выстрелами.
и) Движение и работа войск под траекториями артиллерийских снарядов дело обыкновенное и необходимое. Во избежание же несчастных случаев войсковым частям и отдельным людям воспрещается находиться: а) в направлении стрельбы - под траекториями артиллерийского огня на дистанциях, меньших 1 700 м; при дистанциях свыше 1 700 м на ровной и открытой местности - впереди орудий и перед местами падения (разрывов) снарядов ближе 600 - 700 м; б) в направлении, перпендикулярном к направлению стрельбы при шрапнельном огне,- на всех дистанциях, на открытой местности, ближе 300 м (а для гаубиц 700 м) от направления крайних выстрелов на протяжении зон, опасных по дальности (см. п. а); 3) в тылу мишеней, вне закрытия, во время всякой стрельбы.
к) Перед атакой - передовыми частями должны выбрасываться опознавательные флаги или другие сигналы.
л) Артиллерия должна внимательно и непрерывно следить за действиями своих войск и немедленно прекращать или переносить огонь по более дальним целям в случаях опасного положения впереди находящихся войск.
м) Во избежание путаницы и несчастных случаев необходимо: ясное и твердое усвоение всеми помощниками старшего руководителя сущности задачи и желаемого развития хода маневра; установление надежной и быстрой связи между руководителем, его помощниками и начальниками участвующих в маневре частей; непременная проверка командирами изменяемых установок прицелов, угломеров, трубок и пр.
н) Старший руководитель по окончании маневра, получив общий доклад начальника отряда о стрельбе и выслушав доклады прочих ответственных исполнителей, делает разбор маневра на основании доложенных сведений и личных наблюдений.
"Наставление для подготовки полевой артиллерии к стрельбе", изданное в 1913 г., разослано было в артиллерийские части за несколыко месяцев до начала войны, а общевойсковым начальникам едва ли было выслано. Во всяком случае большинство из них "Наставления" этого не получило и многим из них не было даже известно о существовании такого "Наставления".
При таких условиях и ввиду незначительности времени, остававшегося до начала войны, нельзя было достигнуть сколько-нибудь заметных положительных результатов в отношении совместной подготовки артиллерии с другими родами войск.
Подготовка эта, во многом зависящая от подготовки в артиллерийском отношении общевойсковых начальников, признавалась незадолго до войны совершенно неудовлетворительной. Неоднократно обращалось на это внимание и со стороны инспекции артиллерии и со стороны некоторых войсковых начальников, но высшее командование продолжало оставаться равнодушным к этому важному вопросу боевой подготовки армии и никаких существенных мер со своей стороны не предпринимало.
"Наставление для подготовки полевой артиллерии к стрельбе" - кстати сказать, неудачно озаглавленное, так как оно обнимало более широкие вопросы: совместной подготовки артиллерии с другими войсками, правил руководства и проверки общевойсковыми начальниками подготовки артиллерии в тактическом отношении и пр.- издано было ГУГШ лишь после того, как Артком ГАУ, по указанию генинспарта, настоятельно просил ГУГШ обратить внимание на безусловную необходимость более широкого применения двусторонних артиллерийских маневров с холостыми патронами, при участии всех родов войск с полным воспроизведением всех действий артиллерии в различные периоды боя при различной обстановке и с маневрированием артиллерии во время боя (перемена позиций), что было весьма затруднительно выполнять на групповых стрельбах одной артиллерии без пехоты и по полигонным условиям. Одновременно Артком просил ГУГШ ускорить издание официальной инструкции для маневрирования с боевой стрельбой отрядов из всех родов оружия{140}.
Некоторые командующие войсками военных округов со своей стороны также указывали в (своих отчетах на многие отрицательные стороны подготовки армии в артиллерийском отношении.
Так, например, в отчете за 1913 г., последний перед войной, командующего войсками Варшавского округа, в котором боевая подготовка войск стояла вообще выше, чем в других округах, приведены следующие замечания{141}.
1. Совместная боевая стрельба дивизиона 2-й арт. бригады с пехотой неопределенность тактического задания и ход маневра необоснованный, действия маневрирующего отряда являются как бы решенными заблаговременно. В действиях пехоты и артиллерии нет связи для достижения общей цели: каждая производит свою стрельбу самостоятельно, и пехота не могла познать, какого же огневого действия она может ожидать от артиллерии. Батареи заняли позицию в одну линию рядом и могли стрелять строго перед собой или только рассеивать огонь, а не сосредоточивать или охватывать своим огнем части противника{142}; батареи не могли ни подготовить атаку, ни защитить свою пехоту, ни вообще маневрировать своим огнем. Словом, артиллерия не могла бы принять действительного участия в бою. Маневр был проведен без ясно выраженного руководства и по результатам не мог быть поучителен как в тактическом, так и в техническом отношении.
2. В 6-м арм. корпусе при маневрировании артиллерии с другими родами войск замечается отсутствие личной инициативы в ожидании обязательных указаний со стороны начальников отрядов. В тактических занятиях офицеров артиллерии в большинстве случаев нет надлежащего опыта и необходимой постановки.
3. В 6-й пех. дивизии в наступательном бою связь артиллерии с начальником отряда, а следовательно, и управление огнем хромает, так как на полигонах артиллерии негде научиться держать связь с начальником, находящимся в движении, а на кратковременных подвижных сборах приходится главное внимание уделять пехоте. Артиллеристы неохотно занимают открытые позиции и применять их на практике почти утеряли способность.
4. В 6-й кав. дивизии отсутствие кавалерийских частей при движении, маневрировании и занятии позиций на боевых стрельбах конной артиллерии не дает должной боевой картины, а масштабы времени и пространства являются до крайности условными; вся тактическая часть является не практикой в обучении управлению войсками в бою, а как бы проверкой на словах артиллерийских начальников в знании устава полевой службы и знакомства их с уставами других родов войск.
Что же касается специальной подготовки артиллерии по стрельбе, то по этому поводу в приказе командующего войсками Варшавского военного округа 3/16 августа 1913 г. No 193 говорилось: "Вся стрельба велась умело, живо и уверенно, с отличными результатами"{143}.
В приказе командующего войсками Приамурского военного округа от 15/28 декабря 1913 г. No 814 говорилось{144}:
"Правильной системы в обучении и подготовке артиллерии не видно, руководство старших начальников (командиров корпусов, начальников дивизий, инспекторов артиллерии, командиров артиллерийских бригад) в большинстве случаев отсутствует. Инспекторы артиллерии корпусов, увлекаясь строевой подготовкой (за что ответственны начальники дивизий), допускали пробелы и недочеты в специальной артиллерийской и технической подготовке".
Артиллерия Приамурского округа, как говорилось в приказе, "не дает уверенности в том, что она может нанести своим огнем действительное поражение противнику при различных условиях обстановки".
В устранение указанных недочетов командующий войсками Приамурского округа, между прочим, приказал: 1) вести занятия строго согласно уставам, наставлениям, инструкциям; 2) стрельбы вести, как это требовалось "Наставлением для подготовки артиллерии к стрельбе"{145}, при обстановке, близкой к действительному бою, чтобы каждой стрельбе предшествовал маневр; на стрельбах требовать не только технического, но также, главным образом, и тактического исполнения, учитывая цель, обстановку, положение своей пехоты, что почти всегда упускаемся из вида артиллерией; 3) стрельбы на поражение сообразовывать с тактическим положением своей пехоты и с данной артиллерии задачей, допуская ударный и шрапнельный огонь на предельные дистанции, но для батарей сопровождения пехоты шрапнельный огонь на дистанции 2 130 - 640 м (1 000 - 300 саж.) и ближе и, в большинстве случаев, с позиций открытых или полузакрытых с минимумом времени для пристрелки.
Из отчета по Иркутскому военному округу можно привести следующие замечания{146}.
Стрельба артиллерии в общем хороша.
В тактическом отношении на произведенной стрельбе с маневрированием замечено много недочетов, как-то: боевой участок, указанный для артиллерии начальником отряда, крайне стеснял действие артиллерии, но начальник артиллерии о неудобствах указанного ему участка не доложил старшему начальнику; связь начальника отряда со своей артиллерией отсутствовала, за все время боя начальник отряда не дал своевременно ни одной задачи артиллерии; артиллерийские начальники выезжали на рекогносцировку далеко вперед, не имея прикрытия и не считаясь с расположением своей пехоты, и т. д.
В общем, несмотря на опыт русско-японской войны, в русской армии в период ее подготовки к новой войне сделано было далеко не все возможное и необходимое как для подготовки в артиллерийском отношении старших общевойсковых начальников, так и для установления прочной органической связи артиллерии с другими родами войск и для взаимного понимания друг друга.
Непрочность связи и взаимной поддержки давала себя чувствовать в мировую войну, особенно в первый ее период, хотя не так больно, как это случалось в русско-японскую войну.
Что же касается нецелесообразного, а иногда даже прямо преступного использования артиллерии старшими общевойсковыми начальниками, то оно бывало нередким исключением во время мировой войны.
Выводы
Организация высшего управления русской артиллерией отличалась неопределенностью.
Генинспарт с 1910 г. был подчинен военному министру и по закону не являлся начальником артиллерии, но, почти не считаясь с военным министром, он оказывал на нее самостоятельное доминирующее влияние, что, с одной стороны, приводило к вредной обособленности ее в отдельное "артиллерийское ведомство", с другой - было отчасти полезным в отношении ее технической подготовки по стрельбе.
Неустойчивость мысли правящих кругов России в подготовке к предстоящей войне с Германией, несомненно, сказалась и на подготовке русской артиллерии.
Артиллерийскому ведомству не было поставлено твердой, ясно выраженной задачи, к выполнению которой оно должно было бы неуклонно стремиться.
За год до начала мировой войны генинспарт в одном своем докладе писал (25 марта 1913 г. No 173), что, в общем,
"артиллерийское дело... стоит на должной высоте, хотя процент неудовлетворительных стрельб увеличился и артиллерийская подготовка в некоторых частях стала понижаться"{147}.
Такое нежелательное явление генинспарт объяснял следующими причинами.
В военных округах не было лиц, могущих объединить руководство всей артиллерией в округе. Командующие войсками округов не в состоянии были лично руководить специальным артиллерийским делом.
Инспекторы артиллерии в корпусах могли руководить артиллерийскими частями только в периоды специального артиллерийского сбора, а в остальное время руководство артиллерией ускользало из их рук.
Начальники дивизий, будучи в большинстве не артиллеристами, были настолько мало знакомы со специальным артиллерийским делом, что зачастую их требования шли вразрез с требованиями инспекторов артиллерии.
Из крепостной артиллерии, осмотренной генерал-инспектором в 1912 г., только кронштадтская и очаковская оказались в полном порядке.
Что же касается прочих частей крепостной артиллерии, то они были далеко не на должной высоте. Коренной причиной тому являлись устарелые организация и штаты. В начале 1912 г. новая организация и штаты крепостной артиллерии были окончательно разработаны, но не проведены в жизнь.
"До осуществления этого мероприятия, - говорилось в докладе генинспарта, - крепостные артиллерии не будут в состоянии боевой готовности".
Мировая война застала вообще всю русскую артиллерию с организацией, почти не отличавшейся от совершенно отжившей организации времен русско-японской войны.
Гипноз кажущихся несомненными преимуществ 76-мм полевой пушки для решения задач маневренного боя быстрыми внезапными ударами, господствующее стремление к "единству калибра" и "единству снаряда", недооценка руководящими кругами царской армии значения техники на войне - все это неблагоприятно отразилось на обеспечении русской армии артиллерией, в особенности гаубичной и тяжелой.
Громадные успехи артиллерийской техники отражались на русской армии далеко не в такой степени, как этого требовал жестокий урок русско-японской войны.
В результате русская армия к началу мировой войны по части артиллерии, как по числу орудий и их мощности., так и в организационном отношении, значительно уступала армиям своих противников.
Верхи царской армии допустили глубокую ошибку в предположении вести войну только за счет мобилизационных артиллерийских запасов. Никакими запасами, заготовленными в мирное время, нельзя покрыть колоссальные потребности современной большой войны. Запасы эти нужны только для начала войны, а затем война будет вестить на те средства, какие ей будут предоставлены производительными силами своей страны.
Верхи старой России не предусмотрели и не учли первенствующего значения экономики для современной войны, не подготовили народное хозяйство и промышленность к обороне.
Подготовка в артиллерийском отношении общевойсковых начальников оставляла желать многого. Проявление с их стороны некоторого интереса к артиллерии замечается со времени перехода артиллерии в подчинение начальникам дивизий. Но руководство общевойсковых начальников подчиненной им артиллерией в строевом и тактическом отношении, не объединяемое высшим командованием, не успело к началу мировой войны сказаться в положительной степени.
В царской русской армии не было должного единения и органической связи артиллерии с другими родами войск, вследствие весьма редких и малопоучительных совместных занятий с ними, некоторой обособленности от них артиллерии и классовой розни офицерства, передававшейся солдатской массе.
Командный состав артиллерии в общем был подготовлен удовлетворительно, а в специальном техническом отношении - даже хорошо. Но среди высшего начальствующего состава артиллерии оставалось к началу мировой войны еще немало лиц, значительно отставших от современных требований тактики и отчасти даже по технике артиллерии.
Специальная подготовка полевой русской артиллерии в отношении искусства стрельбы с закрытых позиций доведена была к началу войны до совершенства. Стреляла она отлично и в достаточной степени хорошо умела использовать свой огонь, но в тактическом отношении артиллерия была подготовлена довольно слабо.
Искусные действия русской артиллерии в период маневренной войны 1914 1915 гг. получили должную высокую оценку не только со стороны своей пехоты, но и со стороны противников, вызывая даже удивление немцев.
Руководители царской русской армии, проводя необходимую войскам доктрину активности, не подготовили соответственно в духе безбоязненного проявления инициативы командный состав ни в артиллерии, ни в других родах оружия.
Рассчитывая вести молниеносную наступательную войну, нанося сокрушительные удары при содействии артиллерийского огня, они не дали армии ни достаточно сильной артиллерии, вооруженной мощными современными орудиями, ни других артиллерийских средств, обеспечивающих успех атаки пехоты.
Часть вторая.Организация и вооружение русской артиллерии во время войны
Высшее управление артиллерией
С объявлением войны царская Россия разделялась на две обособленные, самостоятельно управляемые в военном отношении части: театр военных действий и внутренние области государства, или глубокий тыл.
Театром военных действий служила территория, предназначенная для развертывания и боевых операций вооруженных сил, составляющих "действующую армию", а также для расположения всех армейских тыловых учреждений.
Управление на театре военных действий возглавлялось верховным главнокомандующим. Организация высшего управления войсками действующей армии, обязанности, права и крут ведения управления, устройство тыла армии на театре военных действий - все это определялось особым "Положением о полевом управлении войск в военное время".
Внутренние области государства с оставшимися в них войсками, военными и прочими учреждениями, не подчиненными верховному главнокомандующему, управлялись военным министром и соответственными правительственными органами на основании постоянно действующих законов, в которых не было почти никаких указаний на те или иные особенности в управлении, вызываемые войной.
Согласно Положению о полевом управлении верховный главнокомандующий являлся высшим начальником всех вооруженных сухопутных и морских сил, предназначенных для военных действий. Он был подчинен "исключительно и непосредственно" царю. Никакое высшее правительственное учреждение или лицо, находящееся за пределами театра военных действий, не имело права давать ему предписания или требовать от него отчетов; военному и прочим министрам разрешалось сноситься с ним непосредственно.
С другой стороны, верховный главнокомандующий не имел никаких прав в отношении внутренних областей государства, в отношении находящихся внутри страны органов военного министерства и оставшихся там войск. Законом не было установлено никаких определенных взаимоотношений между главковерхом и военным министром{148}.
Положение о генерал-инспекторе артиллерии{149} обязывало его "наблюдать и проверять боевую подготовку артиллерии", причем генинспарт мог сообщать войскам свои указания для руководства только через военного министра. Но так как военный министр не имел права распоряжаться на театре войны, то генинспарт не мог ни руководить боевой подготовкой, ни тем более влиять на целесообразность боевого использования артиллерии действующей армии. В время войны генинспарт мог следить за подготовкой артиллерийских пополнений и формированием новых артиллерийских частей лишь вне театра военных действий. Между тем подготовка многих пополнений и большинство новых артиллерийских формирований производились на театре войны, т. е. вне сферы влияния генинспарта.
Но и в глубоком тылу, по крайней мере в первый год войны, подготовка артиллерийских пополнений и формирований фактически оставалась без должного высшего руководства. Генинспарт не мог руководить вследствие тяжелой болезни, продолжавшейся с июля 1914 г. почти до февраля 1915 г., а временно замещавший генинспарта Баранцов вообще уклонялся брать на себя ответственность; с января же до лета 1915 г. генинспарт, назначенный председателем Особой распорядительной комиссии по артиллерийской части{150} и обязанный "наблюдать и контролировать" все действия довольствующих артиллерийских учреждений, находящихся внутри государства, был в полной мере занят работой по обеспечению действующей армии предметами артиллерийского снабжения.
Положением о полевом управлении не предусматривалась при штабе главковерха должность специалиста-артиллериста, который был бы докладчиком и советчиком главковерха по артиллерийской части вообще и, в особенности, по вопросам применения в бою артиллерии в техническом и тактическом отношении. Подобные должности специалистов-артиллеристов не предусматривались Положением ни при главнокомандующих фронтами, ни при командующих армиями, ни даже при командирах корпусов, так как роль инспекторов артиллерии в корпусах сводилась в военное время, согласно Положению, к заботам о боевом снабжении войск корпуса, а не о правильном боевом применении артиллерии.
Согласно Положению о полевом управлении 1914 г.{151} главковерх, главнокомандующие армиями фронтов и командующие армиями обязаны были руководить военными действиями и направлять всеми способами, по своему усмотрению, усилия действующей армии к достижению поставленной цели. Управления и штабы главковерха, главнокомандующих и командующих армиями служили для них органами:
1) по сбору, содержанию и обработке сведений, необходимых для руководства военными действиями;
2) по разработке указаний по ведению военных операций;
3) по разработке вопросов по укомплектованию вооруженных сил;
4) по сбору и содержанию сведений о численности войск, о степени обеспечения их главнейшими видами довольствия и пр.
При современных условиях непрерывного усовершенствования и чрезвычайной сложности артиллерийской техники старшие общевойсковые начальники могут с успехом использовать артиллерию в бою, если для разработки всех данных по артиллерийской части, обеспечивающих успех боевых операций, в их распоряжении имеются помощники из опытных, обладающих обширными специальными знаниями артиллеристов.
В особенности необходимы были такие артиллеристы в высших войсковых штабах царской русской армии ввиду слабой подготовки в артиллерийском отношении общевойсковых начальников, не исключая и генерального штаба, что отмечалось в части I настоящего труда.
Положением о полевом управлении артиллеристы были введены только в состав некоторых органов снабжения, а именно: главному начальнику снабжений армий фронта непосредственно подчинялся начальник артиллерийских снабжений армий фронта с небольшим управлением и начальнику этапно-хозяйственного отдела штаба армии был подчинен заведывающий артиллерийской частью отдела с состоящими при нем для делопроизводства двумя офицерами и одним чиновником.
Начальник артиллерийских снабжений (начартснаб) являлся распорядителем боевого снабжения армий фронта и всех артиллерийских средств тылового района фронта, но, кроме того, согласно Положению, он должен был "давать указания по правильному использованию артиллерии в техническом отношении". Всецело занятый ответственным прямым делом артиллерийского снабжения, начартснаб не имел ни времени, ни возможности давать эти указания; к тому же штабы фронтов вообще не привлекали начартснабов к подобной работе.
Заведывающий артиллерийской частью (Зач), с доклада начальнику этапно-хозяйственного отдела штаба армии, также имел право давать указания по техническим вопросам и по специальной артиллерийской службе соответственным корпусным управлениям армии. Но подобных указаний от него не требовалось при наличии инспекторов артиллерии корпуса (инаркоров), которые по служебному положению были авторитетнее и старше по чину.
"Важнейшей обязанностью" инаркора, согласно Положению, являлась "забота о своевременном и соответственном с потребностью пополнении войскового запаса огнестрельных припасов, ручного оружия и прочих предметов артиллерийского довольствия в войсках корпуса, а также непосредственная организация пополнения огнестрельных запасов во время боя".
Определенных указаний относительно обязанностей инаркора по руководству боевыми действиями артиллерии не имелось; согласно Положению, он должен был бы во время боя, "независимо от руководства работой артиллерийских парков корпуса, исполнять возлагаемые на него командиром корпуса поручения по своей специальности". На время войны оставалось в силе и основное положение об инаркоре{152}, согласно которому инаркор хотя и не являлся начальником, ответственным за правильное использование в бою артиллерии корпуса, но обязан был руководить ее технической подготовкой. За боевую же работу подчиненных ему частей артиллерии, приданных корпусу и не включенных в состав дивизий (мортирный и полевой тяжелый артиллерийский дивизион), он отвечал. Естественно, инаркор не мог оставаться безучастным к боевой работе артиллерии корпуса, которая являлась результатом технической подготовки.
Накануне войны, в апреле 1914 г., был разработан проект нового положения, по которому предполагалось значительно расширить крут обязанностей инаркора в отношении руководства боевым применением артиллерии{153}. До начала войны проект не получил осуществления, но идеи, заложенные в основание проекта, проводились в жизнь еще до войны.
Инаркоры привыкли в довоенное время считать своей важнейшей обязанностью "инспектирование", т. е. проверку, наблюдение и руководство боевой подготовкой артиллерии, а не боевое снабжение войск корпуса, как это предусматривалось неожиданно для них изданным с началом войны Положением о полевом управлении. Во время войны инаркоры очутились в положении "между двух стульев", - не то они действительно инспекторы и руководители действий артиллерии по директивам командиров корпусов, не то "артиллерийские каптенармусы" корпуса, как они сами себя с иронией называли. Первая роль им приходилась больше по вкусу, к ней они были подготовлены; артиллерийское же снабжение корпуса в большинстве случаев страдало многими недочетами{154}.
Командиры артиллерийских бригад, казалось бы, должны были являться ближайшими помощниками и советчиками начальников дивизий по использованию в бою артиллерии дивизии и по разрешению других возникающих артиллерийских вопросов. Положение о полевом управлении 1914 г. совершенно не коснулось ни роли и обязанностей комартбригов на войне, ни взаимоотношений их с начдивами. Положение о комартбриге, определенное устаревшим законом 1907 г.{155}, предусматривавшим его обязанности в мирное время, и притом весьма неясно{156}, оставалось без изменений и на время войны. Поэтому командиры артиллерийских бригад не всегда принимали достаточное участие в боевой работе подчиненной им артиллерии.
Мировая война резко подчеркнула могущественное значение артиллерии.
С первых боевых столкновений выявилась необходимость в усилении тяжелой и создании позиционной артиллерии. В начале 1915г. генкварт ставки Данилов (Юрий) и наштаверх Янушкевич телеграфировали начальнику ГУГШ, что "наши войска крайне нуждаются в усилении тяжелой артиллерией, особенно 6-дм. скорострельными пушками", имея в виду "крайне важное значение скорейшего введения их в бой", и что "на различных театрах борьбы чувствуется острая потребность в позиционной артиллерии"{157}.
Штабу главковерха с первых же дней войны, под давлением ее событий, пришлось столкнуться с вопросами как усиления вооружения армии, так и применения артиллерии в бою в соответствии с ее свойствами. За отсутствием же в штабе артиллеристов разрешение этих вопросов приняли на себя генерал-квартирмейстер и дежурный генерал штаба, обнаружив при этом недостаточное знакомство с артиллерией.
Так, например, генкварт телеграммой 4 (17) августа 1914 г. просил начальника главного артиллерийского полигона выслать в ставку главковерха одно "орудие с прислугой для стрельбы по воздухоплавательным аппаратам"{158}. Эта курьезная телеграмма свидетельствует не только о незнакомстве штаба главковерха с порядком боевого снабжения - следовало обратиться в ГАУ, а не к полигону, занимающемуся научно-испытательной работой, но и о незнании свойств орудий: зенитная стрельба из одного отдельного орудия не может привести к сколько-нибудь ощутительным результатам.
Или, например, наштаверх Янушкевич летом 1915 г. писал военному министру Поливанову по поводу дистанционных трубок к 76-мм шрапнелям: "Раз задержка с дистанционными трубками - надо давать гранаты: они будут срывать немецкие окопы"... Опять отсутствие понимания техники применения артиллерии: 76-мм граната малопригодна для срывания окопов, а заменить шрапнель для поражения живых целей она не может, в особенности при отсутствии взрывателя мгновенного действия, которого тогда русская артиллерия не имела.
Указанные и многие другие примеры недостаточного знакомства со свойствами современной артиллерии не имели бы места, если бы в ставке главковерха и при высших общевойсковых начальниках с самого начала войны имелись помощники из вполне осведомленных опытных артиллеристов.
Нельзя найти никаких сколько-нибудь оправдывающих объяснений, почему, например, даже генинспарт, возглавляющий руководство артиллерией в мирное время, не был привлечен с объявлением войны к службе при штабе главковерха и в первые 1? года войны оставался, в сущности, не у дел.
Недочеты в организации высшего управления артиллерией обратили на себя внимание уже в первые месяцы войны.
По мнению бывшего помощника начальника офицерской артиллерийской школы, командированного в октябре 1914 г. на Юго-западный фронт,
"отсутствие артиллеристов при штабах и управлениях высших и старших войсковых начальников, при недостаточном их знакомстве со свойствами современной артиллерии, привело к тому, что неправильная постановка задач артиллерии и многие ошибки в отношении ее применения в бою оставались без исправления, не устранялись и повторялись в еще большей степени".
В отчете о командировке указывалось на необходимость иметь авторитетных артиллеристов при штабе главковерха и при штабах главнокомандующих фронтами для установления однообразного характера требований от артиллерии.
По проекту, приложенному к отчету, следовало добавить в штаб главковерха артиллерийское управление, начальник которого должен быть докладчиком наштаверха по всем вопросам как вооружения и боевого снабжения армии, так и употребления артиллерии в техническом и тактическом отношении. Он же должен был бы ставить в известность об общих достижениях артиллерийского дела артиллеристов, состоящих при главнокомандующих фронтами и командующих армиями, и вместе с ними проводить в войска одобренные наштаверхом взгляды на техническое и тактическое употребление артиллерии; не ограничиваясь этим, он должен был входить в связь с самими артиллерийскими частями, знакомясь непосредственно с боевым применением артиллерии и расходом боевых припасов для доклада наштаверху и т. д.{159}.
Указанный проект не был осуществлен, но и не был оставлен вовсе без внимания. Под давлением требований войны, начиная с 1915 г., к штабам главковерха и главкомов фронтов прикомандировываются для поручений или привлекаются в качестве консультантов наиболее видные артиллеристы (Дельвиг при главкоме Юго-западного фронта, Шихлинский при главкбверхе и другие, преимущественно из бывших руководителей офицерской артиллерийской школы); формирование частей тяжелой артиллерии поручается Маниковскому (комендант Кронштадтской крепости и потом начальник ГАУ), Лаймингу (бывший комендант крепости Брест-Литовск) и наиболее энергичному специалисту тяжелой артиллерии Фонштейну; генинспарт назначается председателем Особой распорядительной комиссии по артиллерийской части, образованной в Петрограде в целях "установления действительной связи между действующей армией и органами, ведающими изготовлением и снабжением предметами артиллерийского имущества", но не в целях привлечения генинспарта к непосредственному участию в работе главковерха по разрешению возникающих артиллерийских вопросов вообще (впрочем, главковерх иногда интересовался заключением генинспарта не только по вопросам артиллерийского снабжения; так, в декабре 1914 г. он поручил Маниковскому формировать тяжелую артиллерию "по личным указаниям генинспарта"){160}.
Особая распорядительная комиссия по артиллерийской части, к которой военный министр Поливанов относился весьма отрицательно, была упразднена 30 июня (13 июля) 1915 г. При этом Янушкевич сообщал Поливанову, что главковерх "вполне одобрил необходимость закрытия комиссии" и что ее председателю, как генинспарту, будет поручено "установить живую личную связь Петрограда с фронтом и ставкой по части артиллерии"{161}.
Через несколько дней после упразднения названной комиссии ее бывший председатель, как бы в целях осуществления "личной связи генинспарта с фронтом", был командирован на Юго-западный фронт для проверки на месте состояния артиллерийского снабжения.
В результате этой проверки генинспарт признал, между прочим, необходимым: а) иметь при штабах главковерха, главкомов и командующих армиями артиллеристов, которые по своим знаниям и служебному положению могли бы направлять сложное специальное артиллерийское дело, ведая не только вопросами вооружения и боевого снабжения армии, но также вопросами боевого применения артиллерии; б) расширить права и обязанности начартснаба, зача, инаркора и т. д.
В отчете генинспарта отмечалось, что такое серьезное дело, как правильное использование в бою артиллерии в техническом отношении, подготовка пополнений в запасных частях артиллерии, формирование и боевая подготовка новых артиллерийских частей - все это оставалось на фронте без надлежащего объединяющего руководства{162}.
В отчете, дающем яркую картину дезорганизации и разрухи в области артиллерии, совершенно определенно указывалось на необходимость иметь в штабе главковерха особый организованный аппарат, который ведал бы и руководил специальным артиллерийским делом.
Крупные боевые неудачи, испытанные армией в первые месяцы войны, высшее командование в большинстве случаев перекладывало на недочеты в артиллерийской части вообще и в боевом использовании артиллерии в особенности. Между тем артиллерия стала играть доминирующую роль на полях сражений.
Необходимость реорганизации высшего полевого управления артиллерией, в целях устранения обнаруженных недочетов, была очевидной. Но доводы очевидности и рассудка не так скоро доходили до сознания отдельных ответственных деятелей ставки главковерха, среди которых замечалось до некоторой степени даже пренебрежение к артиллерийскому делу.
Потребовались еще все поражения 1915 т., чтобы, наконец, в связи с состоявшейся сменой верховного командования, созрело решение пересмотреть вопрос организации управления артиллерийским делом на театре военных действий.
Наштаверху Алексееву в декабре 1915 г. было доложено временное положение о полевом генерал-инспекторе артиллерии при верховном главнокомандующем. Бывший генкварт штаба главковерха Данилов оставался упрямо верным себе и в данном случае. Весьма характерно его заключение по поводу проекта положения о полевом генинспарте:
"По моему мнению, следовало бы относиться с осторожностью ко всяким дополнительным формированиям в период войны"{163}.
Между тем сам Данилов был инициатором многих новых формирований, в особенности частей тяжелой артиллерии, о чем будет сказано ниже.
Сущность положения о полевом генинспарте, утвержденного 5 (18) января 1916 г.{164}, сводилось к следующему.
Полевому генинспарту вверялось:
1. Общее руководство и наблюдение за боевым снабжением действующей армии.
2. Наблюдение: а) за правильным использованием в бою артиллерии в техническом отношении; б) за боевой подготовкой и за благоустройством артиллерийских частей; в) за подготовкой на театре военных действий личного состава артиллерийских пополнений; г) за формированием и подготовкой на театре военных действий новых артиллерийских частей.
На него возлагалась разработка вопросов о мерах, касающихся усовершенствования всех отраслей боевой готовности, вооружения и материальной части артиллерийских частей, а также вопросы вооружения и снабжения войск прочими техническими средствами артиллерийского поражения.
Он был обязан: а) иметь общий технический надзор за исправным состоянием оружия и материальной части артиллерии действующих армий; б) производить, лично или через состоящих при нем для поручений, а также через начальника и чинов своего управления, осмотр и проверку артиллерийским частям и учреждениям, находящимся на театре военных действий, заблаговременно уведомляя об этом наштаверха и соответственных командующих армиями; в) иметь наблюдение за правильностью назначений и давать заключение о представлениях на назначения на высшие командные должности в артиллерии.
По всем вопросам организационно-штатного характера и формирований, касающимся строевых артиллерийских частей, органов полевого управления и тыловых артиллерийских учреждений, полевой генинспарт давал свое заключение. Но с мая 1916 г. все артиллерийские вопросы штатного и организационного характера были сосредоточены и полностью разрешались также по управлению полевого генинспарта{165}.
За полевым генинспартом в отношении внутренних областей сохранялись права и обязанности, установленные Положением о генерал-инспекторах{166}.
Исполнительным органом полевого генинспарта служило его управление (Упарт).
Начальник Упарта, по указанию и с разрешения полевого генинспарта, имел личный доклад у наштаверха по важнейшим вопросам службы артиллерии и боевого снабжения; он испрашивал указания наштаверха о предположениях по части оперативной, необходимые для согласования деятельности полевого генинспарта с боевыми задачами действующей армии; с другой стороны, он представлял наштаверху все сведения по части артиллерийской, необходимые для разработки соображений оперативного характера.
Указания полевого генинспарта по различным вопросам службы артиллерии и артиллерийского снабжения действующих армий разрабатывались Упартом. Вопросы боевого применения артиллерии и вопросы технического порядка, а также артиллерийские уставы, наставления и пр. разрабатывались, в большинстве случаев при участии начальника Упарта, состоящими для поручений при полевом генинспарте и привлекаемыми специалистами артиллерийского дела от строевых частей и от Арткома ГАУ. Составленные проекты обсуждались обычно в комиссиях при Упарте, нередко под председательством генинспарта и при участии представителей от штаба главковерха. Иногда, в целях ускорения разрешения того или иного вопроса, в ставке под руководством специалистов с представителями от войск и штаба главковерха делались испытания различных предметов артиллерийской техники, но в большинстве случаев опыты производились Арткомом на главном артиллерийском полигоне.
Работа Упарта, в общем, протекала в соответствии с теми оперативными планами, какими задавался штаб главковерха. Для более тесной связи работы по артиллерийской части с общевойсковыми запросами начальник Упарта и его помощник были избраны из артиллеристов, получивших высшее военное образование в академии генерального штаба.
Широкие полномочия, предоставленные полевому генинспарту временным положением, соответствующий подбор работников Упарта, дружная работа его со штабом главковерха - все это дало возможность в сравнительно короткий срок (главным образом в течение 1916 г.) осуществить немало мероприятий как в отношении организации, формирований и более целесообразного применения артиллерии, так и в особенности в области боевого снабжения; только на подготовку личного состава артиллерийских пополнений не было обращено в полной мере должного внимания.
Прежде всего в первые два месяца существования Упарта было разработано и объявлено в приказе наштаверха 5 (18) марта 1916 г. No 301 новое положение об инспекторах артиллерии корпуса, армии и фронта.
Согласно новому положению, инаркор являлся: а) ближайшим помощником командира корпуса и докладчиком ему, в присутствии начальника штаба корпуса, по всем вопросам, касающимся "правильного и полного использования боевой силы всех родов и видов артиллерии корпуса"; б) сотрудником по артиллерийской части начальника штаба корпуса.
Полученные от инспартарма указания по специальной артиллерийской службе инаркор докладывает командиру корпуса, с согласия которого проводит в жизнь.
Инаркору вверяется наблюдение: а) за правильным использованием в бою всех родов и видов артиллерии в техническом отношении и в тесной связи с действиями пехоты; б) за боевой подготовкой артиллерийских частей; в) за соответствием командного состава артиллерии корпуса; г) за исправным состоянием материальной части артиллерии и прочих средств артиллерийского поражения.
Он должен заботиться о своевременном и соответственном с потребностью пополнении войскового запаса боевых припасов и прочих предметов боевого снабжения.
Во всех случаях неправильного использования в бою артиллерии общевойсковыми начальниками и ненадлежащего выполнения ею возложенных на нее задач инаркор обращает внимание подлежащих начальников и докладывает командиру корпуса.
Он обязан быть осведомленным об усовершенствованиях во всех отраслях боевой готовности артиллерии, вооружения и боевого снабжения и принимать меры для своевременного ознакомления войск корпуса с указанными сведениями.
Таким образом, по новому положению инаркоры были привлечены к участию в боевой работе артиллерии и стали помощниками командиров корпусов не только по артиллерийскому снабжению, но, главным образом, по боевому применению артиллерии.
В кавалерийских корпусах, созданных во время войны, обязанности инаркора исполнялись старшим командиром одного из конно-артиллерийских дивизионов, входивших в состав корпуса{167}.
Обязанности инспекторов артиллерии армии и фронта, должности которых были установлены вновь в начале 1916 г. в армиях, действующих на фронте Европейской России (должность инспектора артиллерии Кавказской армии установлена была позже - в мае того же тода){168}, определялись Положением следующим образом.
Инспартарм являлся ближайшим, помощником и докладчиком командующего армией, в присутствии начальника штаба армии, по всем вопросам, касающимся "правильного и полного использования боевой силы всех родов и видов артиллерии армии".
Во всем остальном обязанности инспартарма были вполне аналогичны приведенным выше обязанностям инаркора. Точно так же инспартарм должен был докладывать командующему армией общие руководящие указания по специальной артиллерийской службе, полученные от инспектора артиллерии армий фронта.
Инспарт армий фронта являлся ближайшим помощником главнокомандующего армиями фронта по вопросам целесообразного и полного использования боевой силы артиллерии фронта, докладчиком главкома по артиллерийским вопросам в присутствии начальника штаба армий фронта и сотрудником последнего по артиллерийской части. В общем, согласно Положению обязанности инспарта фронта в отношении артиллерии и войск фронта были аналогичны обязанностям инспартарма и инаркора.
Инспарт фронта должен был объединять деятельность инспартов армий, входящих в состав фронта, а инспартарм - деятельность инспекторов артиллерии корпусов, входящих в состав армии.
Все указания, наставления, распоряжения и приказания по специальным вопросам боевой службы артиллерии, даваемые инспекторами артиллерии высших инстанций инспартам непосредственно низших инстанций, должны были исходить от главкома армиями фронта, от командующего армией или от командира корпуса - по принадлежности.
Сведения и заключения по вопросам боевого применения артиллерии инспарты высших инстанций могли требовать непосредственно от инспартов соответственных низших инстанций.
Одновременно с объявлением Положения об инспартах Упартом возбужден был вопрос о выделении в самостоятельный отдел артиллерийской части из этапно-хозяйственного отдела штаба армии, как это намечалось еще в конце 1914 г.{169}
Такое выделение артиллерийской части считали "жизненно необходимым" и некоторые начальники штабов армий (шести армий). Однако укоренившееся в генеральном штабе предубеждение в возможности работы каких-либо органов армии без непосредственного руководства офицеров генерального штаба одержало верх. Наштаверх Алексеев, опираясь на отрицательное заключение меньшинства начальников штабов армий, названных им "наиболее вдумчивыми и опытными", отклонил представление Упарта об образовании артиллерийских отделов в штабах армий, подписав все же в апреле приказ{170} о дополнении Положения о полевом управлении несколькими статьями, конкретизирующими обязанности заведующего артиллерийской частью и служащими для него руководством с целью правильной постановки дела артиллерийского снабжения армии.
В сентябре 1916 г. была изменена ст. 292 того же Положения об обязанностях начальника артиллерийских снабжений армий фронта. Согласно этой статье, в измененной редакции, начартснаб армий фронта должен был руководить обеспечением боевого снабжения и распоряжаться производством работ по вооружению укрепленных пунктов в тыловом районе и связанных с ними хозяйственных операций. Обязанность начартснаба - давать для руководства войскам фронта "указания по правильному использованию артиллерии в техническом отношении" - была исключена по новой редакции ст. 292{171}.
В январе 1917 г., когда возник вопрос относительно обеспечения артиллерией вновь формируемых пехотных дивизий, за невозможностью новых формирований артиллерийских частей предполагалось одной существующей артиллерийской бригадой обслуживать две дивизии корпуса, главком Юго-западного фронта Брусилов находил желательным при передаче артиллерии в корпус подчинить ее инаркору (как это было за много лет до начала мировой войны). По мнению Брусилова, "современная война показала на практике, что этот старый порядок подчинения вполне целесообразен". Помощник наштаверха, наоборот, считал невозможным возбуждать вопрос о подчинении артиллерийских бригад инаркорам, так как у многих строевых начальников установилось обратное Брусилову мнение, основанное на том, что только при подчинении артиллерийских бригад начальнику пехотной дивизии "возможна та тесная связь между артиллерией и пехотой, которая установилась в эту кампанию". Кроме того, по мнению помощника наштаверха, в числе инаркоров есть еще много таких, которым нельзя вверять полное руководство артиллерийскими бригадами"{172}.
Согласно Положению 1916 г. инаркор являлся ближайшим помощником командира корпуса по вопросам боевого использования всей артиллерии корпуса, а потому мог оказывать необходимое влияние на использование артиллерийских бригад, подчиненных начальникам дивизий; в случае неправильного их использования инаркор должен был обратить внимание начальников дивизий, и доложить командиру корпуса.
По мнению Упарта, подчинять инаркору артиллерийские бригады, изъяв их из подчинения начальникам дивизий, безусловно не следовало, имея в виду необходимость непосредственной поддержки в бою пехоты артиллерией, органически входящей в состав дивизии и обязанной действовать в самой тесной связи со своей пехотой. Инаркору подчинялась полевая тяжелая и гаубичная артиллерия, не входившая в состав дивизий; полезно было бы ее усилить, создав еще легкую пушечную корпусную артиллерию, чтобы иметь в руках командира корпуса управляемый инаркор ом свой мощный артиллерийский резерв-кулак для решения задач в важнейших оперативных направлениях.
Что же касается мнения о том, что многим инаркорам "нельзя вверять полное руководство артиллерийскими бригадами", то с таким мнением, очевидно, противоположным мнению Брусилова, нельзя было согласиться, так как к 1917 г., после 2? лет опыта войны, инспекторы артиллерии корпуса, армии и фронта, как общее правило, отвечали своему назначению и могли быть достаточно полезными руководителями артиллерии, действуя на основании Положения 1916 г., вполне отвечающего боевым требованиям. Если же еще и оставались в рядах армии инаркоры, которые не могли удовлетворительно руководить действиями артиллерии, то как весьма редкое исключение.
Большим упущением Упарта и верховного командования являлось оставление без изменения устаревшего положения о командире артиллерийской бригады. Необходимо было изменить, как жизнь это и делала, положение в том смысле, чтобы командир артиллерийской бригады был ее командиром во всех отношениях, а не только по административно-хозяйственной части, и чтобы он являлся действительно "ближайшим помощником начальника дивизии" в отношении "правильного и полного использования боевой силы артиллерии дивизи и".
Другим не менее серьезным упущением являлось то обстоятельство, что при разработке положений об инспекторах артиллерии везде в положениях, где говорилось об обязанностях того или иного инспарта наблюдать за правильным использованием в бою артиллерии, сохранена была рутинная приписка: "в техническом отношении". Огромным большинством командного состава старой русской армии эта оговорка понималась в том смысле, что инспарт может наблюдать только за правильностью разведки и занятия позиций, организации связи, производства стрельбы, применения того или иного типа орудий и снарядов и т. п., но не за правильностью боевого использования артиллерии в тактическом отношении.
Между тем тактика и техника боевого использования артиллерии неразрывно связаны и всецело зависят друг от друга. Никакая техника не обеспечит правильности боевого использования артиллерии, если тактика поставила ей несообразную боевую задачу. Оговорка "в техническом отношении" являлась вредным пережитком того времени, когда генеральный штаб считал тактику, так сказать, своей "монополией". Оговорка до некоторой степени освобождала артиллеристов от ответственности за тактику боевых действий своей артиллерии, а с другой стороны, позволяла общевойсковым начальникам иногда перекладывать свои боевые тактические ошибки на технику артиллерии.
Полевой генинспарт мог бы и должен был настоять на том, чтобы указанная оговорка не вводилась в положение об инспартах.
В 1917 г. в Положение о полевом генинспарте и об Упарте дважды вносились поправки - после февральской и Октябрьской революции.
В апреле 1917 г. было изменено название: "полевой инспектор артиллерии при штабе верховного главнокомандующего", а не "полевой генерал-инспектор артиллерии при верховном главнокомандующем", как это было раньше; в общем же существенных изменений внесено не было. На полевого инспарта попрежнему возлагалось наблюдение:
а) за правильным использованием в бою артиллерии в "техническом отношении";
б) за боевой подготовкой артиллерийских частей;
в) за подготовкой на театре военных действий личного состава артиллерийских пополнений;
г) за формированием и подготовкой на театре военных действий ковых артиллерийских частей;
д) общий технический надзор за состоянием предметов артиллерийского снабжения{173}.
Таким образом, обязанности полевого инспарта по новому положению 1917 г. оставались прежними, но права его были несколько урезаны. Никаких прав и обязанностей в отношении артиллерийских частей и учреждений во внутренних областях государства ему не предоставлялось.
В декабре 1917 г., уже при советской власти, управление полевого инспарта при штабе главковерха было переформировано в артиллерийское управление при верховном главнокомандующем; должность полевого инспектора артиллерии при штабе главковерха была упразднена, а права и обязанности начальника артиллерийского управления при главковерхе были значительно расширены{174}.
Надо признать ошибочной эту меру, основанную на несерьезном отношении к вопросу со стороны дежурного генерала, ведавшего в ставке главковерха делами организации. Должность полевого инспектора артиллерии следовало бы сохранить, так как начальник артиллерийского управления при главковерхе, занятый большой ответственной работой по управлению, не мог одновременно исполнять обязанности инспектора артиллерии, требующие разъездов по фронту для личного общения с войсковыми штабами и частями артиллерии.
Опыт мировой войны указал на безусловную необходимость возглавления высшего управления артиллерией единым, на мирное и военное время, начальником артиллерии, подчиненным верховному командованию всей армии.
Объединение управления артиллерией в руках одного начальника артиллерии не должно послужить к обособлению артиллерии в самостоятельное "артиллерийское ведомство", чуждавшееся других родов войск и мало им известное, как это было в царской русской армии, когда артиллерия возглавлялась великими князьями, носившими до начала 1900-х годов почетное звание "генерал-фельдцейхмейстер". Организация высшего управления артиллерией не должна вызывать никаких нежелательных трений между начальником всей артиллерии и общевойсковыми командирами и начальниками, в непосредственном подчинении которых должны оставаться войсковые артиллерийские части. Только в виде исключения командиры некоторых специальных артиллерийских частей, например, артиллерийский резерв верховного командования (как ТАОН, см. ниже), могут быть подчинены непосредственно начальнику всей артиллерии.
Начальник артиллерии должен ведать всей строевой и боевой службой артиллерии, ее тактикой, техникой, вооружением и боевым снабжением, понимая под последним не заготовление предметов вооружения, а только снабжение артиллерии материальной частью и боевыми припасами. К кругу ведения начальника артиллерии не должно относиться снабжение армии ручным оружием и вспомогательными средствами борьбы, как-то: винтовки, пулеметы, револьверы и патроны к ручному оружию, шашки, пики, кинжалы, ручные и ружейные гранаты, минометы, бомбометы, огнеметы, гранатометы и т. п. Снабжение этими предметами всей армии во время войны крайне перегружало работу управления (Упарта), подчиненного полевому генинспарту, не только в ущерб работе по боевому снабжению собственно артиллерии, но и в ущерб руководству полевого инспарта и наблюдению за боевой подготовкой артиллерии и правильным ее использованием в бою.
Дело заготовления предметов боевого снабжения должно находиться в ведении особого артиллерийского управления заготовлений, подчиненного не начальнику артиллерии, а отдельному своему начальнику, непосредственно подчиненному главному начальнику военных заготовлений и через него верховному командованию армии.
Начальник артиллерии должен быть заказчиком предметов боевого снабжения для артиллерии и расходчиком этих предметов. Заготовителем их, по заказам начальника артиллерии, должно быть артиллерийское управление заготовлений.
В общем начальнику артиллерии должно быть вверено общее руководство, контроль и наблюдение за:
а) боевой подготовкой артиллерии и правильным использованием ее в бою в тактическом и техническом отношениях;
б) формированием и подготовкой новых артиллерийских частей;
в) подготовкой личного состава артиллерийских пополнений;
г) деятельностью научно-исследовательских артиллерийских учреждений;
д) организацией и устройством тыла армии в артиллерийском отношении;
е) боевым снабжением частей артиллерии (материальной частью и боевыми припасами).
Организация артиллерии. Новые формирования артиллерийских частей
Правильная организация войск служит одним из главнейших условий успеха боевых действий. Организация артиллерии должна обеспечить удобство управления ею, полное использование могущества ее огня и наибольшую производительность ее боевой работы в кратчайший срок - и при этом обязательно во взаимодействии с пехотой и другими родами войск, с наименьшими потерями в людях, с наименьшими затратами боевых припасов и прочих материальных средств.
По своей численности, составу и вооружению артиллерия должна вполне отвечать тем боевым задачам, которые будут выпадать на ее долю, и тем условиям, в которых ей придется действовать.
Организация артиллерии должна надежно обеспечить ее боевое сотрудничество и тесную связь со всеми составными частями войскового соединения, которым она предназначена помогать, а потому артиллерия должна быть соответственно распределена между ними. Войсковые соединения, до самых мелких включительно, стремятся иметь в своем непосредственном распоряжении артиллерию, как могущественную огневую поддержку. С другой стороны, свойство современной артиллерии - внезапно сосредоточивать массовый огонь в любом направлении - должно быть в полной мере использовано старшим войсковым начальником, по распоряжению которого мощный удар сосредоточенного артиллерийского огня может быть в необходимое время направлен в решающем направлении.
Частные войсковые начальники крайне неохотно уступят огонь своей артиллерии для действия в решающем направлении, если при этом подчиненная им войсковая часть останется без поддержки артиллерии. Поэтому, а также ввиду указанной выше необходимости создания мощного артиллерийского удара в данное время в данном направлении, в распоряжении старших общевойсковых начальников должна быть всегда своя непосредственно им подчиненная артиллерия - корпусная и армейская (главного командования), вооруженная предпочтительно более мощными и дальнобойными орудиями.
Русская армия выступила на войну слабо обеспеченная артиллерией, имевшей притом устарелую организацию 1910 г.: армия имела мало полевых гаубиц, еще меньше полевых тяжелых батарей и вовсе не была обеспечена организованной тяжелой артиллерией осадного типа.
Несовершенство организации и недостаточность артиллерии сказались с первых дней войны. Началось поспешное бесплановое осуществление организационных мероприятий и формирований новых артиллерийских частей как во внутренних военных округах - распоряжением военного министерства, так и на театре военных действий - распоряжением не только главковерха, которому Положением о полевом управлении предоставлено было право формировать войсковые части, но и главнокомандующих армиями фронтов, которым это право предоставлено не было{175}.
Под давлением событий войны мероприятия эти проводились, в особенности в 1914 - 1915 гг., при случайно сложившихся обстоятельствах, - нередко в полном забвении одного из основных положений теории военного искусства, которое учит: "правильная организация не терпит импровизации".
Формирования артиллерийских частей, производившиеся в большом числе на фронтах, неблагоприятно отражались на боевых качествах личного состава артиллерии, а также на ее боевом снабжении, запасы которого быстро истощались отпуском предметов формируемым частям.
К июлю 1915 г. на одном Юго-западном фронте было вновь сформировано 46 разных батарей и 21 артиллерийский парк, с управлениями артиллерийских бригад и дивизионов; формировался тяжелый артиллерийский дивизион из четырех батарей, и предположено было еще сформировать около 60 разных батарей, 4 парка и т. д.
Формирования эти производились за счет личного состава находящихся на фронте артиллерийских частей (главным образом первоочередных), чем понижалась их боевая способность и в особенности понижалось качество командиров.
Формирования за счет фронтовых запасов совершенно расстраивали эти запасы в ущерб пополнению имущества в действующих частях артиллерии.
Согласно Положению о полевом управлении новые формирования должны были производиться по временным штатам, утверждаемым главковерхом{176}. На самом деле это правило не соблюдалось, и в течение 1914 - 1915 гг. войны замечалась неопределенность организационных форм и штатов. Некоторые вновь сформированные артиллерийские части даже вовсе не имели утвержденных штатов.
Летом 1915 г., как это отмечено было в отчете генинспарта о результатах командирования на Юго-западный фронт{177}, некоторые горные батареи содержались в шестиорудийном составе, другие горные батареи оставались восьмиорудийными по штатам 1910 г., в то время еще не измененным. В 3-м Донском казачьем артиллерийском дивизионе были четырехорудийные батареи, в прочих казачьих и конно-артиллерийских дивизионах батареи содержались в прежнем шестиорудийном составе. Состав артиллерийских парков не соответствовал новым штатам; число зарядных ящиков и патронных двуколок в парках оказалось разное. Одни пехотные дивизии имели три парка, другие - два парка, но были войсковые части, вовсе не обеспеченные парками, и т. д.
Только с 1916 г., после создания при штабе главковерха Упарта, организация и формирования артиллерийских частей стали производиться в соответствии с возможностями боевого снабжения, но попрежнему за счет личного состава существующих артиллерийских частей, не особенно считаясь с понижением их боевых качеств.
С 1916 г. решено было производить новые формирования артиллерийских частей не иначе, как по заблаговременно разработанным штатам, утвержденным наштаверхом, и главным образом во внутренних округах, а не на театре военных действий.
В феврале 1917 г. формировались: в Московском военном округе - 16 легких, 12 мортирных и 45 тяжелых батарей, в Казанском военном округе - 36 легких и 15 мортирных, в Царском Селе - 8 легких, 3 мортирных и 53 тяжелых. Все эти 188 батарей формировались с соответствующими парками и управлениями дивизионов и бригад. К тому же времени на фронтах заканчивали свое формирование лишь 112 батарей без парков.
До 1916 г. новые формирования намечались от случая к случаю, в зависимости или от накопления материальной части, или от намечаемых оперативных заданий или вследствие различных импровизированных реорганизаций. Упарт стремился внести планомерность в дело организации и формирований артиллерии; составлены были подробные планы новых артиллерийских формирований на период 1916 г. и на весь 1917 г. вперед; по утверждении планов наштаверхом они сообщались для руководства в ГУГШ и в ГАУ{178}. Наиболее крупным мероприятием Упарта являлось создание тяжелой артиллерии особого назначения (ТАОН) в виде резерва главковерха{179}.
Полевая артиллерия
На войну пехотные дивизии выступили, имея лишь по шести восьмиорудийных батарей 76-мм пушек, а к каждому корпусу придано было в качестве корпусной артиллерии по одному мортирному дивизиону из двух шестиорудийных батарей 122-мм гаубиц{180}.
Громоздкость восьмиорудийных батарей, признанная еще в 1900 г., одновременно с принятием на вооружение 76-мм скорострельной пушки, и подтвержденная опытом русско-японской войны, дала себя знать с первых дней мировой войны. Эти батареи не соответствовали ни скорострельности орудий, ни тактическим требованиям, ни характеру целей. При восьми орудиях в батарее каждое орудие используется приблизительно лишь на половину своей производительной способности в отношении скорострельности; работа командира батареи становится непосильной, если ему в течение многих часов приходится наблюдать и оценивать большое число выстрелов, выпускаемых в короткий промежуток времени (даже при шестиорудийной батарее не менее 180 выстрелов в час или около 3 выстрелов ежеминутно).
Мощность восьмиорудийной батареи оказалась ненужной при расчленении и необходимости обстрела артиллерийским огнем множества мелких, но важных целей, - таких, как пулеметы, наблюдательные и командные пункты, траншейные орудия и пр.
Потребовалось наличие возможно большего количества огневых единиц батарей, хотя бы и малоорудийных. Вследствие этого на войне, еще в маневренный ее период 1914 г., широко практиковалось дробление батарей на полубатареи по четыре и даже на взводы по два орудия.
Стремление к увеличению числа огневых единиц путем новых формирований батарей, менее громоздких, легче управляемых и более выгодных в тактическом отношении, привело ставку главковерха в конце 1914 г. к решению реорганизовать полевую легкую артиллерию и перейти от восьми- к шестиорудийным батареям. На фронтах же переход к шестиорудийным батареям начался произвольно еще до решения ставки{181}.
Мера эта вызвана была, между прочим, и недостатком орудий для пополнения потерь, понесенных в боях, так как мобилизационные запасы орудий быстро иссякли в начале войны, а русские заводы в 1914 г. еще не успели развернуть производство и не были в состоянии выработать достаточное число 76-мм пушек.
При реорганизации восьмиорудийных батарей в шестиорудийные на пехотную дивизию оставалось попрежнему по 6 легких батарей, вследствие чего число 76-мм полевых пушек уменьшалось на 25% - с 48 до 36 орудий. Русская пехотная дивизия в начале войны и без того имела мало артиллерии, а с проведением нового штата шестиорудийной батареи огневая сила ее по числу орудий стала вдвое слабее германской дивизии - 36 легких полевых пушек русской дивизии против 72 пушек германской дивизии. Войска действующей армии были в общем недовольны этой реорганизацией, так как пехота в значительной мере лишалась огневой поддержки артиллерии. Это видно из донесения командующего 1-й армией 21 октября 1914, г. главкому Северо-западного фронта; в 1-й армии недоставало 30 орудий по прежним штатам, а по новой организации оказались свободными 92 полевые легкие пушки, подлежавшие сдаче в тыловые склады фронта{182}.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги