Русская мафия 1988-2007

После убийства банкира А.Козлова была создана мощная оперативно-следственная группа при Генеральной прокуратуре, которая в самые короткие сроки раскрыла это преступление и задержала киллеров и их сообщников. И что интересно, следователи объявили о раскрытии этого преступления к своему профессиональному празднику – «Дню работника прокуратуры».

К убийству банкира были привлечены жители Украины Погоржевский Б., Космынин А., Половинкин А., Прогляд М. и Белокопытов А.

Посредниками по этому преступлению следствие считает двух московских предпринимателей Б. Шахрая и Л. Аскерову, а заказчиком банкира Алексея Френкеля.

Поздним сентябрьским вечером я приехал в свой загородный дом. Поставив машину в гараж, я зашел на кухню, вытащил из холодильника пару банок холодного пива и, включив телевизор, устроился в кресле. Передавали новости.

Второй темой выпуска были криминальные новости. Показали ночной пейзаж парка Сокольники, черный «Мерседес» с открытым багажником и два трупа. Диктор сказал, что несколько часов назад был застрелен первый заместитель председателя Центрального банка Андрей Козлов. Далее сообщались подробности, что Андрей Козлов в определенный день недели приезжал в Сокольники, в спорткомплекс «Спартак», играть в футбол со своими коллегами.

Андрей Козлов пользовался большим авторитетом во властных органах, и это дело было взято на контроль Генеральной прокуратурой. Позже, когда я стал адвокатом одного из проходящих по этому делу, я понял значимость и важность этого дела. Но тогда события только начинали развиваться, соответственно, мой клиент пока был на свободе, а я еще не был его адвокатом.

Следствие шло вперед. Подозревались несколько банкиров, у которых Козлов отобрал лицензию за нарушение законодательства, а точнее – за отмывание денег. Мне казалось, что именно те банкиры, у которых отняли лицензию, – а к тому времени некоторые банки действительно занимались отмыванием денег, – виновны в убийстве Козлова, именно они – заказчики. Конечно, я предполагал, что кто-то из заказчиков давно находится за границей, а киллеры, которые выполнили заказ – убийство Козлова, – получили много денег. А может быть, они уже убиты... Конечно, тут действовали профессионалы, думал я. Но как я ошибался, хотя и имел определенный опыт защиты по делам такого типа!

Маховик продолжал раскручиваться. Через некоторое время сообщили, что след этого дела ведет на Украину. Почему на Украину? Потом выяснилось, что задержаны два исполнителя из украинского города Луганска. Тогда следователи объявили, что убийство раскрыто. Но на самом деле произошло лишь задержание исполнителей, киллеров.

Прошло время. Приближались новогодние праздники. Однажды я приехал к своему партнеру, ранее заместителю Генерального прокурора, а ныне адвокату, в гости, чтобы поздравить его. Посидев немного у него в офисе, поздоровавшись с коллегами, поговорив на разные темы, я уже собрался уходить – встал и протянул ему руку. Тут зазвонил мобильник моего коллеги. Я почувствовал, что этот звонок может касаться меня.

Интуиция меня не подвела. Бывший зам Генпрокурора, нахмурившись, подвинул к себе листок бумаги и стал что-то записывать. Он внимательно посмотрел на меня, показав рукой, чтобы я сел. Я понял, что ему, видимо, предложили вести какое-то дело. Усевшись снова в кресло, я стал прислушиваться к разговору.

Мой коллега несколько раз повторил фамилию Козлова. Неужели задержали заказчика или настоящих исполнителей? Вероятно, сейчас будет получен заказ по защите того или иного задержанного. И, судя по всему, он будет переадресован мне.

Я не ошибся. Как только мой коллега закончил разговор, он тут же обратился ко мне:

– Ну что, берешь дело? Дело громкое. Задержан человек, подозреваемый в убийстве банкира Козлова.

– И кто он? – поинтересовался я.

– Подозревается как пособник. А звонил мне, – он показал пальцем на потолок, – понимаешь, кто? Сейчас приедет женщина, близкая знакомая задержанного, ты заключишь с ней контракт.

Я покачал головой:

– Но сегодня ведь последний рабочий день, Новый год на носу.

– Что делать? – развел руками коллега. – Надо работать. Дело громкое!

– Мне, в принципе, по барабану, громкое оно или нет, – хмыкнул я. – Что мне от этого?

– Ты сумеешь его вытащить. Он никакого отношения к этому убийству не имеет, – сказал мой партнер, показав снова пальцем вверх.

Я сразу вспомнил дело Листьева, когда было задержано около сотни подозреваемых, тридцать из которых признались. А потом выяснилось, что все они никакого отношения к убийству Листьева не имеют.

Вскоре в кабинет моего партнера вошла женщина лет сорока. Поздоровавшись, она представилась Лианой Аскеровой, по национальности дагестанкой, совладелицей одного из небольших ресторанов, расположенных в центре Москвы. Она рассказала, что ее партнер, пятидесятипятилетний выходец с Украины Борис Шахрай подозревается в пособничестве убийству Андрея Козлова.

– А в чем его пособничество выражалось? – спросил я.

Она пожала плечами:

– Я ничего не знаю. Могу сказать только одно – он невиновен.

Тогда я не знал, что через какое-то время и она, как подозреваемая по этому делу, будет задержана и арестована.

– А где он сейчас? – продолжал спрашивать я.

– На Петровке. Хорошо бы, чтобы вы побыстрее туда приехали.

– Конечно, я понимаю. Зачем нам терять время? Сейчас и поедем.

– Да, еще вот что, – добавила Лиана. – Есть еще один нюанс. Но я расскажу вам о нем в машине.

Мы спустились вниз. Я направился к своей машине, но Лиана сказала:

– Давайте сделаем так: вы оставите свою машину здесь, а поедем мы на моей, с водителем. Доедем быстрее.

Я согласился. Вскоре я сидел в черном «Мерседесе» на переднем сиденье. Как только мы отъехали от офиса, Лиана произнесла:

– Бориса задержали вчера вечером, когда он выходил из своего офиса. Он всю ночь просидел на Петровке.

Открыв дверь, я вошел в помещение, где находилось бюро пропусков. Я обратил внимание, что народу никого не было. Конечно, сегодня же пятница, сокращенный рабочий день – до конца его осталось пятнадцать минут. Надо успеть!

Я быстро подбежал к окошку и стал стучать. Окошко открылось.

– Мне бы пропуск в ИВС, – сказал я.

– Так звоните туда! – услышал я в ответ.

– Добрый день, я адвокат, – сказал я и назвал свою фамилию. – Задержан мой клиент, Борис Шахрай. Мне необходимо с ним встретиться.

Дежурный громко переспросил фамилию задержанного, вероятно, для того, чтобы поставить в известность о моем визите кого-то из своих коллег, а может быть, из следственно-оперативной группы, а потом сказал, чтобы я перезвонил минут через пять. Я бросил взгляд на часы. До конца рабочего дня оставалось десять минут. Вероятно, на это и рассчитывало следствие: накануне праздников, выходных дней, больших каникул задержать посредника, изолировать его от адвоката и в течение этого времени выкачать из него признательные показания. Неплохой расчет!

Через пять минут я снова набрал номер ИВС.

– Такого нет, – услышал я ответ дежурного.

– Как нет? Он же у вас, у меня сведения точные!

– Он был у нас, – уточнил дежурный. – Но его увезли.

– А куда?

– Мне не сообщили. – Дежурный положил трубку.

Нечего сказать, хорошее начало!

Я вышел из бюро пропусков. Было уже пять часов вечера. Что же делать? Я начал анализировать ситуацию. Если дело ведет Генеральная прокуратура – я это знаю из средств массовой информации, – то, скорее всего, Шахрая вывезли либо в Генеральную прокуратуру, либо в суд на избрание меры пресечения, то есть ареста. А суд, который обслуживает Генпрокуратуру, – Басманный. Значит, нужно ехать туда. А если там не будет – тогда уже в Генеральную прокуратуру. Тем более, следственный отдел Генпрокуратуры находится в Техническом переулке, в районе метро «Бауманская», недалеко от Басманного суда.

Через несколько минут я поймал такси и вскоре оказался у здания Басманного суда.

Мы молча вошли в здание Басманного суда, прошли через турникет, через «раму» металлоискателя. Милиционеры удивленно проводили нас взглядами – конец рабочего дня, пятница...

В коридоре первого этажа я увидел троих ребят лет тридцати, одетых в гражданскую одежду, с папками и портфелями. На адвокатов они были не похожи. Интуиция подсказала мне, что это и есть следователи из Генеральной прокуратуры по нашему делу. Я подошел к ним и, поздоровавшись, спросил:

– Простите, вы не из Генеральной прокуратуры?

Ребята переглянулись между собой, словно решая, отвечать на вопрос или нет. Один из них, улыбнувшись, ответил:

– Допустим. А вы адвокат?

– Да, я адвокат Бориса Шахрая, – сказал я, давая понять, что знаю, что и они пришли по этому делу. Парень кивнул головой.

«Так, первая зацепочка уже есть! – подумал я. – Вот оно, право на защиту! Все идет тайно, скрытно, без присутствия адвоката».

– Когда его привезут? – спросил я.

– Парень посмотрел на часы:

– Должны вот-вот.

Тут один из сидящих встал и пошел на второй этаж, наверное, звонить кому-то. Неужели опять будет какая-то провокация, неужели Бориса сейчас направят в Москворецкий суд или в Лефортовский? Но как же они обеспечат ему право на защиту? Конечно, адвоката можно и назначить. Хотя где они его найдут в это время?

Теперь я решил от них не отходить.

Вскоре вернулся третий следователь. Он подошел к ребятам. Я тоже приблизился. Поняв, что скрывать информацию бесполезно, он произнес:

– Я только что был у председателя суда. Нам поменяли судью.

«Так, – подумал я, – это сделали специально, на всякий случай – вдруг я с судьей договорился?»

Вскоре появился милиционер. Я понял, что доставили Бориса. Действительно, в сопровождении нескольких оперативников и сотрудников милиции, в наручниках вывели седоволосого мужчину, одетого в дорогую дубленку, в очках. На вид ему было около пятидесяти лет. Это и был мой клиент. Но возможности поговорить с ним не было. Его быстро провели на второй этаж. Мы с Лианой и следователи тоже стали подниматься за ним.

Мы дошли до двери зала судебного заседания. Я быстро направился в кабинет судьи. На пороге меня встретила секретарь.

– Простите, а вы кто? – поинтересовалась она.

– Я адвокат Бориса Шахрая, – произнес я, специально повысив голос, чтобы Борис услышал меня, и кивнув ему головой. Я понял, что когда Шахрая вели, он видел меня рядом с Лианой, и сомнений, что я являюсь адвокатом, у него не было.

– А удостоверение или ордер у вас есть? – спросила секретарь.

Я вытащил из кармана заранее приготовленный ордер и адвокатское удостоверение и протянул ей. Девушка взяла документы и направилась в кабинет.

– Извините, – обратился я к судье, – я могу переговорить с моим клиентом?

– Да, – ответила судья и посмотрела на конвоиров, – разговаривайте.

Шахрай уже находился в клетке. Я подошел к нему.

– Я ваш адвокат, – сказал я и представился. – Надеюсь, вам понятно, от кого я?

Он молча кивнул.

– Вы давали какие-либо показания?

– Пока еще нет.

– Вы знаете, что можете воспользоваться 51-й статьей Конституции? Я верю, что вы невиновны. Но поскольку у нас с вами еще нет никакой позиции, мы с вами еще не говорили, давайте будем ссылаться на эту статью.

– Это какой-то бред, недоразумение, – стал горячо говорить Шахрай. – Я к этому делу никакого отношения не имею! Все основывается на том, что я знаю какого-то Богдана, который, по версии следствия, является пособником. Да, Богдан заезжал ко мне в офис, и что из этого? Я никакого отношения к этому не имею! – повторил Борис.

– Хорошо, – остановил я его. – У вас был допрос?

– Да, был.

– А адвокат?

– Адвокат по назначению.

– Когда у вас был допрос?

– Часа два назад.

– А вы на какие-нибудь вопросы отвечали?

– Я отвечал, но ничего против себя не сказал, потому что к этому делу никакого отношения не имею, – в очередной раз повторил Борис.

– Вам обвинение было предъявлено?

– Нет, не было.

– Отлично, – улыбнулся я. – На этом мы и сыграем.

Мы поговорили еще несколько минут. Тут появилась секретарь.

– Вы поговорили со своим клиентом? – спросила она.

– Да, мы закончили. Можно начинать.

Дверь зала судебного заседания открылась, вошли три следователя, которые не так давно сидели на первом этаже. Один из них занял стул напротив защиты и клетки, где сидел Борис. Двое других сели на скамью.

Из другой двери появилась судья, одетая в черную мантию, с небольшой папкой «Дело». Секретарь объявила, что судебное заседание считается открытым, слушается дело по избранию меры пресечения подозреваемому в пособничестве убийства Бориса Шахрая – статьи 30-я и 105-я. Далее были заданы стандартные вопросы об отводе.

Первым выступил прокурор, который подозревал моего клиента в пособничестве убийства банкира Андрея Козлова. Но все подозрения были основаны на показаниях некоего Богдана. Затем слово предоставили защите.

Я сразу обратился к судье с тем, что моему подзащитному обвинение пока не было предъявлено и он является только подозреваемым. А подозреваемый может быть задержан в течение трех дней, два из которых уже прошло. Судья поняла мой намек на то, что подозреваемому не может быть назначена мера пресечения в виде ареста, поскольку не предъявлено обвинение. По крайней мере, такая практика была принята до недавнего времени в некоторых судах. Но это был Басманный суд, который находился под крылом Генеральной прокуратуры. И, может быть, существует негласное соглашение, что все клиенты, которые проходят по этой линии, автоматически получают арест. Особенно это было связано с делом «Юкоса». Я стал говорить обычные фразы о том, что клиент ранее к уголовной ответственности не привлекался, что он имеет мать преклонного возраста – 82 года, что у него есть несовершеннолетний ребенок, находящийся на его иждивении, и так далее. Судья молча слушала.

Конечно, я понимал, что, скорее всего, будет выбран арест. Но все же какая-то надежда на чудо у меня оставалась.

В заключение я сказал, что прошу суд избрать меру пресечения для своего подзащитного, не связанную с арестом, – денежный залог либо поручительство депутатов Государственной Думы, на которых мне успел указать Шахрай.

Судья молча кивнула, словно подтверждая, что она все поняла. Тут неожиданно поднял руку прокурор.

– Ваша честь, можно реплику?

– Да, пожалуйста.

– Тут адвокат говорил, – сказал прокурор, – о денежном залоге и о депутатах. Однако в зале, как мы видим, нет никакого денежного залога, и депутатов тоже тут нет. Так что я считаю, что его слова – это просто слова, а не действия.

– Одну минуточку! – остановил его я. – Денежный залог лежит у меня в машине.

– Какая сумма? – уточнила судья.

– Около пятидесяти тысяч долларов, – на ходу сориентировался я, – естественно, в рублевом эквиваленте. А что касается депутатов, они, естественно, не приглашены, потому что все это случилось неожиданно. Но если суд вынесет решение, они приедут в ближайшее время.

Судья кивнула. Затем она вышла из зала. Полчаса ожидания тянулись очень долго. Наконец судья вернулась на свое место, держа в руках листок бумаги и прочла, что несмотря на все мои заверения о залоге и поручительстве депутатов, Шахрай обвиняется в тяжком преступлении, а именно в убийстве, и поэтому суд выносит решение о его аресте на два месяца.

«Ну что же, – подумал я, – этого и следовало ожидать».

Повернувшись к Шахраю, я сказал:

– Борис, держись! Конечно, сейчас наступают праздники, страна будет отдыхать. Но я постараюсь попасть к тебе как можно быстрее, и главное – никаких показаний без меня не давай.

Вскоре Бориса увели сотрудники уголовного розыска.

В МУРе я не был уже три года и обратил внимание, что внутренняя часть здания очень преобразилась. Теперь тут было много помпезности, дорогой мрамор, установлены современные лифты.

Мы поднялись на шестой этаж. Я заметил, что вместо табличек, на которых были написаны наименования отделов, были повешены простые белые листочки, на которых было напечатано: «Работает оперативно-следственная группа Генеральной прокуратуры». Такие листочки висели на дверях всех кабинетов. Я понял, что этаж занят оперативниками, расследующими дело банкира Козлова.

В коридоре было много оперативников, все они были в штатском. Оперативники внимательно меня разглядывали. Это были те самые оперативники, которые вели это дело.

Наконец я оказался в кабинете, где работал следователь. Ему было лет тридцать. Позже я узнал, что следственную группу возглавлял генерал, а в его подчинении было двенадцать молодых следователей, в основном с периферии, а также из Московской городской прокуратуры. Более того, это дело курировал сам генеральный прокурор – ведь президент приказал взять это дело под особый контроль.

Не успел я пообщаться с Шахраем, который был напуган и говорил, что его постоянно вызывают на так называемые «беседы», которые были не что иное как психологическая обработка, как открылась дверь и в кабинет вошел мужчина солидного вида. Увидев меня, он обратился ко мне по имени-отчеству и сказал:

– Можно вас на минутку? Мне нужно с вами поговорить.

Я вышел.

– Мы про вас все хорошо знаем, – сказал мужчина. – Я предлагаю вам следующий вариант. Нам известен заказчик, более того, мы знаем, что в ближайшее время он должен покинуть Россию. Ваш клиент его хорошо знает. Он должен назвать нам его, то есть создать нам процессуальное основание для задержания заказчика. Если он это сделает, то мы оформим ему задним числом явку с повинной и переведем в разряд свидетелей. Вы можете подтвердить, что такая процессуальная формула возможна?

– Конечно, могу.

– Так пойдемте, – сказал оперативник и, не дожидаясь меня, вошел в кабинет.

Не успел я вернуться в кабинет, как он, обратившись к Шахраю, произнес:

– Ну вот, видите, ваш адвокат подтверждает, что в случае, если вы сознаетесь в том, о чем мы с вами говорили ранее, я вам обещаю, что уговорю следственную группу перевести вас в разряд свидетелей и вас выпустят под подписку о невыезде. Как видите, картина для вас достаточно благоприятная. Так что подумайте. Я предлагаю вам сознаться.

– Давайте все же уточним, – сказал я. – А если заказчик укажет на моего клиента, что он, так сказать, «в теме», тогда что?

– А тогда – срок, вы это должны понимать.

Борис сник.

– Хорошо, давайте вести допрос, – сказал я.

Следователь начал задавать обычные протокольные вопросы. Это не представляло для меня интереса, поэтому я вышел в коридор. За мной тут же снова вышел оперативник.

– Я еще раз предлагаю вам уговорить своего клиента сознаться. И это надо сделать именно сегодня.

– А почему сегодня? – спросил я. – Это же важный для него вопрос. По существу, его судьба. Принцип любого адвоката – «не лги своему клиенту». Но я не знаю, в теме он или нет.

– Да в теме ваш клиент, – усмехнулся оперативник. – Мы ему уже несколько раз говорили, что к нам просто так никто не попадает.

– Понимаю. Но он должен решить сам. Дайте ему хотя бы сутки подумать.

– Боюсь, что завтра уже будет поздно.

Я понимал, что это очередная «проводка», что поздно не будет.

– Хорошо, – решил я, – дайте мне с ним поговорить наедине.

Я вернулся в кабинет. Оперативник вошел за мной, подошел к следователю и что-то сказал ему. Тот встал и вышел из кабинета, за ним – оперативник. Мы с Борисом остались одни.

– Послушай, Борис, – начал я, – я не знаю, замешан ли ты в этом преступлении или нет. Тебе предлагают сознаться. Не знаю, будет ли это лучше для тебя.

Но Борис неожиданно перебил меня:

– Передайте Лиане, что ею очень сильно интересуются.

Допрос продолжился, и мы дошли до ключевого момента, когда Шахрай подтверждал, что Богдан часто приезжал к нему в офис и оставлял какие-то конверты. Тогда я не знал, что показания киллеров, которые, кстати, явились добровольно, испугавшись ответственности за совершенное ими преступление, поскольку оно было достаточно громкое, строились на том, что кто-то из них видел, как Богдан выходил из офиса Шахрая и выносил конверт с фотографиями Козлова. Трудно сказать, было это на самом деле или нет. Но тогда эта тема была у следствия главной.

Оглядывая кабинет, я обратил внимание на список руководителей и членов оперативно-следственной группы. Я увидел, что в нее входит около пятидесяти человек, и сделал вывод, что эта группа по значимости представляет собой такую же, как по делам Листьева и «Юкоса». Пятьдесят человек – это очень много. Причем большую часть составляли оперативники из аппарата МВД, которые носили звания не ниже полковника. И сам начальник уголовного розыска входил в эту группу, причем на правах заместителя руководителя.

Я знал, что, взяв паузу, поступил правильно.

Вечером я встретился с Лианой и передал ей, чтобы она была очень осторожной, поскольку следствие ею интересуется.

На следующий день был назначен новый допрос. Я подъехал к Петровке и позвонил следователю. Но тот неожиданно ответил, что допрос переносится на другой день. А через несколько минут мне позвонила Лиана и сказала, что ей необходимо срочно со мной встретиться.

– Да, конечно, только разберусь, почему перенесли допрос, и мы с вами встретимся на старом месте, – сказал я.

Но через полчаса телефон Аскеровой не отвечал. Я стал волноваться, набирал номер несколько раз. Меня охватило чувство тревоги – что-то не так.

Вечером я узнал из новостей, что Лиана Аскерова задержана. А поскольку у нас с ней было устное соглашение, что, в случае ее задержания, я могу быть ее адвокатом, я тут же позвонил следователю и сказал, что мне известно, что задержана Лиана Аскерова и что я являюсь ее адвокатом.

– Вы не можете быть ее адвокатом, – ответил мне следователь. – Вы – адвокат Шахрая.

– Но я могу одновременно защищать двоих клиентов.

– Да, но у них противоречия в показаниях.

Я остолбенел. Неужели кто-то из них признался? Неужели Борис решил это сделать в мое отсутствие? Но он же просил, чтобы я не оставлял его. Что я мог сделать? Не я играю ведущую роль, а оперативники и следователи.

Из средств массовой информации я узнал, что Лиана Аскерова дала признательные показания. Вероятно, оперативники ввели ее в заблуждение, сказав ей, что Шахрай признался, чего на самом деле не было. Тогда Лиана назвала имя заказчика. В это же время адвокат И.Трунов огласил имя заказчика. Им оказался банкир Френкель.

А через некоторое время, когда я позвонил следователю и попросил встретиться со своим клиентом, он ответил мне, что мой подзащитный в признании и от моих услуг отказался. Вот оно, равноправие следствия, – подумал я, – право на защиту! Оперативники изолировали Шахрая от адвоката и заставили его признаться. Каким путем они это сделали – неизвестно. То ли он сделал это добровольно, то ли под воздействием психологических или физических факторов – это осталось неизвестным.

Потом Генеральный прокурор в телевизионной программе сообщил, что дело по убийству Козлова раскрыто полностью, и все пособники находятся в признании, естественно, кроме заказчика, банкира Френкеля. Не случайно раскрытие преступления привязали к профессиональному празднику – Дню работника прокуратуры.

В Москве был убит известный криминальный авторитет, уроженец Абхазии Беслан Джонуа (Бесик), который был одной из самых заметных фигур не только в криминальном сообществе Москвы, но и на большей части России.

Около часа ночи авторитет, припарковав машину, направлялся к подъезду, а когда он вошел в арку дома, к нему сзади подбежал киллер и с расстояния в несколько метров выпустил две длинные очереди из автомата Калашникова с глушителем. Отстрелявшись, убийца бросил оружие и скрылся с места происшествия на поджидавшей его за углом дома машине. От многочисленных ранений Беслан Джонуа скончался на месте.

Через час в Денежном переулке у дома Бесика собрались почти все руководители столичных правоохранительных органов. Осмотром места происшествия руководил лично начальник МУРа генерал-майор Виктор Голованов. Узнав об убийстве Бесика, на место его гибели приехали видные представители криминальных кругов столицы, несколько воров в законе, а также «авторитетные» бизнесмены из московского микрорайона Солнцево и подмосковного Подольска.

Беслан Джонуа не был так называемым «вором в законе», но он занимал очень высокое положение в криминальной иерархии, он смог наладить отношения между «законниками» и не признающими классических криминальных традиций «авторитетными» бизнесменами из Солнцева и Подольска.

Представители УБОПа считают, что смерть «авторитета» может повлечь за собой серьезные последствия. Неделю назад убили армянского вора в законе Армена Манукяна. Сразу после этого покушались на Робинзона (вор в законе Робинзон Арабули). Бесик не раз и был миротворцем, он выступал посредником в конфликтах между группировками. Он пытался остановить в конце 90-х кровопролитную криминальную войну между воровскими кланами Аслана Усояна (Дед Хасан) и Рудольфа Аганова (Рудик).

В последнее время Бесик принимал активное участие в жизни криминального сообщества. В прошлом году его дважды задерживали как участника воровских сходок в ресторанах «Наш двор» на улице 1905 года и в Центральном доме туриста на Ленинском проспекте. В январе этого года на дне рождения «авторитета» в казино «Европа» побывала вся верхушка столичного криминального мира.

В Мосгорсуде присяжные огласили вердикт о виновности членам кингисеппской группировки. Подсудимые Александр и Андрей Ивановы, С.Хомутов, Ю.Зяблов, М.Гарифуллин, И. Ульданов, В.Бар-Бирюков признаны судом виновными в совершении пяти убийств и бандитизме. Другой член банды бывший офицер-подводник А.Пуманэ до суда не дожил, он был забит в отделении милиции во время задержания. Следствие считает одним из заказчиков некоторых убийств бывшего члена Совета Федерации Игоря Изместьева.

В ресторане, во время деловой встречи, был задержан Василий Бойко, глава компании «Ваш финансовый попечитель». Задержанный обвиняется в мошенничестве в особо крупном размере и легализации имущества, приобретенного преступным путем. Данное обвинение связано со сделками по земле в Рузском районе Подмосковья, который задержанный хотел превратить в строительство элитной курортной зоны «Рузская Швейцария».

Тимирязевский суд Москвы огласил приговор мошенникам, торговавшим дубликатами документов и номерных знаков на автомашины высокопоставленных чиновников. Среди осужденных оказались бывшие сотрудники службы внешней разведки и ГИБДД. По данным следствия, обвиняемые незаконно изготовляли и продавали поддельные автономера и транспортные документы, запрещающие проводить досмотр автомашины, а также поддельные удостоверения сотрудников МВД, и даже пропуска в Кремль. Стоимость такого комплекта доходила до 300 тыс. долларов США. Осужденные получили от 2 до 8 лет наказания лишения свободы.

Госдума приступила к рассмотрению законопроекта о создании Следственного комитета Генпрокуратуры. Согласно этому документу прокуратура лишается главной функции возбуждать и прекращать уголовные дела. Этим будут заниматься следователи МВД, ФСБ, таможни и Госкомнаркоконтроля. Работающих следователей в органах прокуратуры (всего 8 тыс. человек) объединят в Следственный комитет Генпрокуратуры. Руководитель этой новой структуры будет назначаться Президентом РФ.

В Москве убит Олег Гиоев – руководитель ликероводочной компании «Салют». При входе в свой офис предприниматель был взорван. При взрыве погибли случайные прохожие. Причиной убийства Гиоева оперативники считают запутанные отношения предпринимателя и дистрибьюторов его продукции.

Сотрудники СУ МВД при ЦФО провели обыск и выемку документов в главном офисе группы «Гута». По информации оперативников, данная выемка производилась по ранее возбужденному уголовному делу по статьям «мошенничество» и «контрабанда». Охранники банка, несмотря на представленные документы, отказались пустить оперативников и следователей в банк, между ними завязалась потасовка. Только спустя некоторое время опергруппа смогла пройти в здание банка.

Мосгорсуд вынес приговор заместителю начальника управления кредитных организаций Федеральной налоговой службы (ФНС) Олегу Алексееву и ведущему юрисконсульту Московского главного территориального управления (МГТУ) ЦБ РФ Алексею Мишину. Признав их виновными в получении крупной взятки, суд назначил чиновникам восемь и десять лет колонии строгого режима соответственно.

Судья Мосгорсуда Валерий Новиков начал оглашение приговора с заявления о том, что подсудимый Алексеев виновен в получении взятки в размере 1 млн. долларов США, сопряженном с вымогательством, у председателя совета директоров АКБ «Российский капитал» Алексея Иващенко в октябре 2006 г.

Обвиняемые Алексеев и Мишин, войдя в преступный сговор, настойчиво убеждали Иващенко, что только через связи Алексеева в Минфине можно будет решить проблемы банка «Российский капитал». (ФНС РФ выявила факты уклонения банка от уплаты НДС на более чем 2 млрд. руб. при совершении операций с драгметаллами.)

Прокурор рассказал о том, как проходила подготовка к вымогательству взятки, которая по замыслу господ Алексеева и Мишина должна была составлять 10% от суммы долга банка перед бюджетом. Однако стороны сошлись на 5,3 млн. долларов США.

Главное следственное управление при ГУВД Москвы завершило расследование громкого дела владельцев галереи «Русская коллекция» супругов Татьяны и Игоря Преображенских. По версии следствия, антиквары организовали поставку в Россию поддельных картин русских художников XIX века и уклонялись от уплаты налогов.

Была разработана следующая схема: в Дании покупалась картина у местного художника «Деревья у озера» примерно за 5 тыс. долларов США, которую затем привозили в Россию и после подделки подписи другого художника передавали Т. Преображенской. Антиквар, «реализуя преступный умысел», выдала картину за «неизвестный шедевр» известного русского живописца Александра Киселева «Летний день. Дорога вдоль опушки леса». Данная картина сопровождалась заключением эксперта Татьяны Гордеевой, работающей в Экспертном центре имени Грабаря.

Кроме того, Т.Преображенская лично гарантировала подлинность работы и ее музейную ценность, выдав доверчивому клиенту свой авторский сертификат подлинности на бланке своей галереи «Русская коллекция». Потерпевший Узжин, поверив этим документам, купил эту картину за $120 тыс. Затем супруги Преображенские продали бизнесмену еще пять поддельных работ на общую сумму $997 тыс.

Интересно отметить, что сами супруги Преображенские стали жертвами обмана и потеряли около 2 млн. долларов США. Вскоре дело будет передано в суд.

Генпрокуратура направила в суд представление о даче согласия на привлечение соучредителя юридической фирмы «Интеллект групп», известного адвоката по налоговым делам Андрея Николаева-Полыновского в качестве обвиняемого в групповом хищении и отмывании преступно нажитых денег.

По версии следствия, он вместе с управляющим «Томскнефть ВНК» (дочерняя структура компании «Юкос») Сергеем Шимкевичем похитил и отмыл 715 млн. рублей, перечисленных юрфирме в качестве гонорара. Защита утверждает, что это был обычный гонорар за правовую помощь.

Следователь по данному делу направил в Дорогомиловский райсуд Москвы представление Генпрокуратуры о даче согласия на привлечение господина Николаева-Полыновского в качестве обвиняемого по ст. 160 ч. 4 и ст. 174 прим 1 ч. 4 УК РФ (соответственно хищение и отмывание организованной группой). Следствие считает, что 715 млн. рублей – это «нереальная» сумма за юридические услуги, более того, по предположению следователей, они вообще не оказывались, а перечисленные юридической фирме деньги были похищены.

Объем же вознаграждения за юридические услуги в советское время таксировался и имел свой номинал согласно инструкции Минюста, а теперь это предмет соглашения сторон.

Примечательно, что Генпрокуратура пытается привлечь к уголовной ответственности уже четвертого адвоката, связанного с «Юкосом» и его дочерними предприятиями.

Под стражей находится бывший исполнительный вице-президент «Юкоса» Василий Алексанян, который перед арестом был лишен адвокатского иммунитета судом. Осуждена судом адвокат С.Бахтина, которая работала в юридическом управлении «Юкоса».

В бегах находятся адвокат Дмитрий Говолобов (бывший главный юрист «Юкоса») и адвокат Павел Ивлев и адвокат Антон Дрель, защищавший М.Ходорковского.

Кроме того, Генпрокуратура безуспешно пыталась лишить адвокатского статуса всех защитников, участвовавших в судебном процессе над М.Ходорковским и П.Лебедевым.

Глава адвокатской палаты Москвы Генри Резник считает, что «следственные органы развязали войну против адвокатского сообщества».

Генеральная прокуратура направила в Мосгорсуд дело бывшего члена Совета Федерации от Калмыкии Левона Чахмахчяна, получившего мошенническим путем 300 тыс. долларов США у главы совета директоров авиакомпании «Трансаэро» Александра Плешакова. Это дело ушло в суд с грифом «совершенно секретно» и будет слушаться в закрытом режиме.

Из обвинительного заключения по делу экс-сенатора следует, что в мошенническом хищении денег участвовали еще шесть человек. Началось все с того, что в апреле 2006 года руководитель отдела «Трансаэро» Дмитрий Тюрин привел к господину Плешакову некоего Максима. Тот предложил за 3 млн. долларов США «решить вопрос» об исключении из готовящегося акта проверки Счетной палаты упоминание о том, что авиакомпания должна заплатить в госбюджет порядка 300 млн. долларов США ввозных таможенных пошлин за 17 самолетов иностранного производства.

Затем тот же господин Тюрин привел к шефу «знакомого предпринимателя» Александра Стульбу, с которым, по словам господина Плешакова, они «сговорились на 1,5 млн. долларов США». В свою очередь, господин Стульба познакомил Александра Плешакова с ключевой фигурой в сделке, членом Совета Федерации Левоном Чахмахчяном.

Господин Плешаков встречался с сенатором Чахмахчяном два раза – в ресторане «Пушкин» и в кабинете у председателя совета директоров «Трансаэро». По версии прокуратуры, они якобы договорились, что 300 тыс. долларов США господин Чахмахчян получит наличными, а остальные 1,2 млн. долларов США будут перечислены авиакомпанией на счета двух указанных сенатором компаний по фиктивному договору.

По версии следствия, в регистрации двух фирм-однодневок по утерянному паспорту на имя гражданина Ткаченко участвовали зять господина Чахмахчяна Армен Оганесян, работавший помощником аудитора Счетной палаты, и Игорь Арушанов. Обвиняемые Оганесян и Арушанов находятся под стражей с июня 2006 года, сам же экс-сенатор Чахмахчян был арестован полгода спустя.

Экс-сенатора Чахмахчяна на следствии защищал адвокат Борис Кузнецов, которому удалось на полгода оттянуть решение Верховного суда о наличии в действиях его подзащитного признаков мошенничества. Все это время сенатор находился в больнице ОАО «Медицина» с гипертонией. Когда Левона Чахмахчяна все же взяли под стражу, адвокат Кузнецов подал заявление в Конституционный суд (КС) о признании незаконным решения судьи Верховного суда А. Бризицкого, давшего 23 мая 2006 года санкцию на прослушивание телефонных разговоров действующего сенатора.

К своему заявлению адвокат приложил справку из ФСБ с грифом «секретно» о том, когда и какие разговоры Левона Чахмахчяна и его сообщников были прослушаны с 22 мая 2006 г., которую господин Кузнецов ранее сфотографировал у следователей. В рассмотрении его заявления КС отказал адвокату. Справка о прослушивании телефонных переговоров, представленная в суд, стала причиной последующих преследования Б.Кузнецова. Директор ФСБ Н.Патрушев обратился в КС с письмом рассмотреть вопрос о признании в действиях адвоката Б.Кузнецова признаков статьи Уголовного кодекса о «разглашении гостайны». КС дал на это письмо положительное заключение, после чего ФСБ обратилась в районный суд с просьбой «дать согласие на возбуждение уголовного дела против адвоката».

Тверской суд г. Москвы усмотрел в действиях адвоката Б.Кузнецова признаки «Разглашения гостайны» (ст. 283, ч. 1), после чего защитник подался в бега. Б.Кузнецов решил для себя лучше не повторять участи бывшего коллеги А.Литвиненко, который был осужден судом именно по этой статье и отбывает в настоящее время наказание в колонии.

Позже Борис Кузнецов передал журналистам через своего адвоката, что «находится в Евразии» и, если в его отношении все же будет возбуждено уголовное дело, он попросит политического убежища. Где именно, он еще не решил.

Между тем господин Чахмахчян без адвоката не остался: в суде его будет защищать второй защитник Алла Полякова. Поскольку это уголовное дело, имеющее гриф «совершенно секретно», оно будет рассматриваться в Мосгорсуде, где имеется секретная часть. Интересно отметить, что это первое уголовное дело, дошедшее до суда, против лица, обвиняемого в совершении тяжкого преступления в бытность действующим членом Совета Федерации.

Нашумевшее дело о контрабанде мебели, реализованной в торговых центрах «Гранд» и «Три кита», не будет направлено в суд в сентябре, как недавно обещал генпрокурор Юрий Чайка. Басманный райсуд отказал Генпрокуратуре в ограничении обвиняемых в ознакомлении с этим 30-томным делом с целью скорейшего направления его в суд. Басманный суд отклонил ходатайства руководителя следственной группы Владимира Лоскутова об ограничении хозяина «Трех китов» Сергея Зуева, его подельников в ознакомлении с делом до 24 августа с. г.

По решению суда, такое ограничение грубо нарушило бы права обвиняемых на защиту, так как они знакомятся 30-томным делом (в каждом томе по 250 листов) всего лишь с апреля этого года.

По мнению обвинения, Алексей Пичугин в 1998 году по приказу одного из руководителей нефтяной компании Леонида Невзлина, курировавшего службу безопасности «Юкоса», организовал убийство владелицы магазина «Чай» Валентины Петуховой, с которой его компания вела тяжбу из-за недвижимости; убийство мэра Нефтеюганска Владимира Петухова, требовавшего от «Юкоса» полной оплаты налогов в местный бюджет, а также два покушения на Евгения Рыбина, требовавшего у нефтяной компании возврата денег, вложенных в развитие Западно-Полуденного и Крапивинского месторождений.

В Москве убит еще один вор в законе Чингис Ахундов. «Законника» застрелили днем, когда он выходил из своей квартиры на улице Алабяна. Киллеры выскочили из машины и выпустили в Ахундова 9 пуль из автомата Калашникова, а затем, подойдя к «законнику» произвели контрольный выстрел в голову из ПМ. Оперативники считают, что это очередная разборка азербайджанских «законников», которые ведутся уже несколько лет.

Генеральный прокурор Ю.Чайка прибыл с визитом в Испанию с целью добиваться ускорения выдачи 14 российских граждан, обвиняемых в тяжких преступлениях, в том числе двоих подозреваемых в убийстве магаданского губернатора В.Цветкова. Испанские власти заверили прокурора в содействии этому вопросу. Но в Испании существует свой порядок экстрадиции, которая может длиться от года до двух лет. В разгар визита в российской прессе появились статьи о возможной отставке Ю.Чайки с поста генпрокурора. Сам Ю.Чайка с негодованием опроверг эти слухи, сказал, что за ними стоят люди, против которых сейчас ведется расследование.

Несколько высокопоставленных руководителей столичной милиции были заподозрены в незаконном прослушивании телефонных переговоров граждан и продаже их распечаток. По данному факту возбуждено уголовное дело и взят под стражу один из заместителей начальника управления специальных технических мероприятий (УСТМ) и отстранен от должности один из заместителей начальника МУРа.

Согласно закону прослушивание телефонных переговоров можно осуществлять только по решению суда и только в рамках возбужденного уголовного дела. По версии ФСБ, зам. начальника УСТМ М.Яныкин за деньги по просьбе некоторых своих клиентов давал указание прослушивать телефонные переговоры их конкурентов и других частных лиц, добавляя их фамилии к спискам, санкционированным судом.

После обыска в кабинете М. Яныкина он был взят под стражу и ему было предъявлено обвинение по ст.286 УК РФ («Превышение должностных полномочий»).

ФСБ России сообщила об аресте двух офицеров милиции, обвиняемых в вымогательстве $1,5 млн. у компании Ultra Electronics. За эту сумму капитан столичного УБОПа Богдан Касьян и полковник центрального аппарата МВД России Андрей Кузнецов обещали освободить арестованный у фирмы товар. Сейчас Генпрокуратура собирается объединить это дело с делом экс-прокурора Тушинского района Москвы Бориса Нерсесяна, обвинив всех фигурантов в организации преступного сообщества.

В Басманном суде Москвы началось рассмотрение ходатайства Генпрокуратуры РФ о выдаче санкции на заочный арест владельца компании «SР1 Grоup» Юрия Шефлера, обвиняемого в незаконном использовании товарных знаков, право на выпуск которых принадлежит РФ, и по ряду других статей. Тем временем защита бизнесмена обжаловала предъявление обвинений их подзащитному.

Сотрудники Генпрокуратуры и МВД провели серию обысков в крупнейших компаниях, торгующих сотовыми телефонами. Следователи проводили выемку финансовой документации в офисах компаний «Цифроград», «Беталинк» и «Евросеть» на их складах, в загородных домах, квартирах и служебных кабинетах топменеджеров. В эти дни заканчивается второй год расследования уголовного дела о крупной контрабанде сотовых телефонов, а проведенные обыски стали удобным поводом для продления сроков следствия.

13 августа 2005 года сотрудники МВД задержали в грузовых терминалах аэропорта Шереметьево-2 около 300 т сотовых телефонов и аксессуаров к ним, через три дня было изъято еще около 50 т. Следственный комитет при МВД возбудил уголовное дело, которое передал затем в Генпрокуратуру. По версии следствия, сотовые телефоны ввозились под видом других, более дешевых товаров, что позволяло недоплачивать при растаможке огромные суммы.

Дело в том, что в среду один из сотрудников компании из-за сбоя не смог включить свой компьютер. Заподозрив, что он может скрыть важную информацию, следователи пришли в четверг. Компьютер работал. Чтобы убедиться, что незадачливый сотрудник не переправил какие-либо данные из своего каталога на другой адрес, следователи скачали из сервера электронную почту компании.

На самом деле исполнилось ровно два года с начала расследования. В данном случае это дело нужно либо закрывать, либо передавать в суд. Чаще всего продление сроков почти формальность, однако, чтобы мотивы продления выглядели убедительнее, как правило, проводят какие-либо громкие акции. Теперь следствие, говорят в прокуратуре, может объяснить необходимость продления сроков хотя бы тем, что нужно изучить изъятые при обысках документы. Кстати, и во всех постановлениях о проведении последних обысков было написано, что они проводятся «с целью обнаружения доказательств по уголовному делу».

В Генпрокуратуре говорят, что есть и другая причина для обысков. В начале сентября начинает работать новый Следственный комитет при Генпрокуратуре, который заберет уголовное дело о контрабанде телефонов в свое производство. Чтобы создать перед передачей максимально полную доказательную базу по делу, следствие и провело дополнительные изъятия.