Русская, советская, российская психология [Конспективное рассмотрение]

1

Крупнейшие зарубежные психологи — Вундт, Штумф, Кюльпе, Зельц, Титченер, Кетелл и др. прислали свои поздравления и пожелания по случаю открытия. Кюльпе, например, не без доли зависти писал Челпанову: «У нас в Германии нет ничего подобного, что можно было бы поставить рядом с ним (Институтом), хотя я очень доволен моим Мюнхенским Институтом, а Вундт, как он мне писал, хочет надстроить над своим теперешним Институтом еще один этаж».

2

Первые экспериментальные психологические лаборатории появились в России именно при психиатрических и неврологических клиниках: уже упомянутые лаборатории Бехтерева в Казани, Чижа в Дерпте, а также Корсакова и Токарского в Москве, Ковалевского в Харькове, Сикорского в Киеве и др.

3

Сеченова официально собирались привлекать к суду за попрание религиозных устоев, за сведение Божественного дара к низменным процессам. В ответ Сеченов говорил, что если суд состоится, то он явится на него с лягушкой и продемонстрирует на ней прохождение нервного импульса и принцип рефлекса как основ психической деятельности. Брошюра Сеченова читалась и обсуждалась повсюду. По свидетельству очевидца, в России тогда не считался образованным человек, не прочитавший ее. Секрет внимания образованного общества был разумеется не в том, что все были столь увлечены физиологией. «Почему книга Сеченова о рефлексах головного мозга, — спрашивал Челпанов в 1902 году (т. е. через сорок лет после публикации сеченовской работы), — в течение почти четверти века пользовалась особым вниманием нашей интеллигентной публики? Не потому, что это была книга физиологическая, а потому, что она решала философскую проблему». Комментируя эти слова, М. Г. Ярошевский справедливо обозначат эту проблему как проблему человека, поскольку для Сеченова именно объективная наука должна формировать таких людей, которые «не могут не делать добро», которые «в своих действиях руководятся только высокими нравственными мотивами, правдой, любовью к человеку, снисходительностью к его слабостям и остаются верными своим убеждениям, наперекор требованиям всех естественных инстинктов». Поэтому для Сеченова его наука не была самоцелью, ограниченной и конечной задачей, а средством, путем решения проблемы человека, причем, на его взгляд, абсолютно верным: «Только при развитом мною воззрении на действия человека в последнем возможна величайшая из добродетелей человеческих — всепрощающая любовь, т. е. полное снисхождение к своему ближнему» (Человек, 1998, № 2, с. 47).

4

Забегая вперед, скажем, что это снижение в дальнейшем пошло еще дальше. Постепенно уже не философия (даже в ее усеченном виде), а сама по себе психология стала рассматриваться как верховная мировоззренческая область, способная объяснять и диктовать общие смыслы и основы бытия человека. Психоанализ, например, из частной психологической теории давно стал системой миропонимания, даже религией многих. Слышатся слова о наступлении особой «психозойской эры», в которой психологи будут полностью проектировать развитие и указывать, в чем следует находить счастье и как жить людям.

5

Серьезность и пагубу этого перелома понимали тогда немногие, а главное, их голоса не были услышаны. Немецкий философ Ф. Паульсен писал, например, о книге Геккеля: «Я читал эту книгу с жутким стыдом за состояние общего образования и философского образования нашего народа. Прискорбно, что оказалась возможность издать такую книгу, что она могла быть написана, напечатана, раскуплена, прочитана, удостоена удивлением и доверием народа, который имеет Канта, Гёте, Шопенгауэра».

6

Как всегда перед грозой было краткое затишье, последнее успокоение, и годы перед началом войны и революции казались особо продуктивными и многообещающими. В России это время, прежде всего в применении к литературе, поэзии, называют «серебряным веком».

7

Очевидец жизни в послереволюционном Петербурге (Н. Полетика. Виденное и пережитое. Париж, 1982) рассказывает, что те, кто поутру, примерно в половине девятого садились в трамвай № 9, который следовал по Литейному проспекту до Военно-медицинской Академии, обычно встречали там скромно одетого старичка с седой бородой, который громко, не боясь, ругал советскую власть: религию уничтожили, Бога не признают, рабочим есть нечего, все продукты в складах для партийных, при царе жилось свободнее и т. д. и т. п. Пассажиры слушали внимательно, прикрывая лица газетами. Некоторые из них специально садились в этот утренний трамвай только для того, чтобы послушать едкие критические речи старика. Сходил он с трамвая у входа в Военно-медицинскую Академию. Этим стариком был не кто иной, как лауреат Нобелевской премии, знаменитый физиолог Иван Петрович Павлов. И хотя он ругал публично власти (на что тогда весьма мало кто отваживался), но не уезжал из страны, несмотря на блестящие предложения из Англии и Америки, где ему предоставляли все условия для научной работы.

8

И опять же всплеск этот (что надо признать) произошел, не вопреки революции, а во многом благодаря ей, благодаря тому, что она высвободила энергию материализма, веры в преобразующую силу человека, в его возможности перевернуть мир. Крупнейший советский психолог А. Р. Лурия писал в конце жизни: «Все мое поколение было проникнуто энергией революционных изменений — освобожденной энергией, ощущаемой людьми, являющимися частью того общества, которое смогло в течение короткого отрезка времени совершить колоссальный скачок по пути прогресса» (Лурия А. Р. Этапы пройденного пути. Научная автобиография. М., 1982. С. 5).

9

Вот лишь некоторые из них — «Психология», «Педология», «Психофизиология труда и психотехника», «Вопросы изучения и воспитания личности», «Педологический журнал», «Журнал по изучению раннего детского возраста», «Журнал психологии, неврологии и психиатрии», «Психиатрия, неврология и экспериментальная психология», «Вопросы дефектологии», «Психологическое обозрение» и др.

10

В прошлом того самого Психологического института имени Л. Г. Щукиной, основанного в 1912 году Г. И. Челпановым и появление которого приветствовали ведущие психологи мира. В 1923 году Г. И. Челпанова вынудили уйти с поста директора. Новым директором стал бывший ученик и сотрудник Челпанова, превратившийся к тому времени в борца против идеализма — К. Н. Корнилов. Рассказывают (устное сообщение М. Г. Ярошевского автору), что Челпанов уже в тридцатых (он умер в 1936 г.) приходил иногда к своему бывшему Институту, подолгу сидел на его ступеньках, обращаясь порой к входившим или выходившим из Института сотрудникам: «Вы меня помните, я — профессор Челпанов, я был здесь директором…» Большинство не помнили. Или — что вероятнее — предпочитали делать вид, что не помнят.

11

А. А. Леонтьев сообщает (Леонтьев А. А. «Л. С. Выготский». М., 1990. С. 59), что под горячую руку был даже рассыпан набор сборника «Педология», подготовленного кафедрой почвоведения (педология — одно из названий почвоведения).

12

Как говаривал Сталин в узком кругу приближенных: «Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы». После этой, часто невзначай брошенной сентенции человек, о котором шла речь, равно как и его «проблема», исчезали бесследно.

13

Официально она называлась Объединенной научной сессией Академии наук СССР и Академии медицинских наук СССР, посвященной проблемам физиологического учения И. П. Павлова.

14

Согласно шутке того времени, теорию относительности изобрел русский физик Однокаменьщиков (буквальный перевод с немецкого фамилии Эйнштейна).

15

Эти два события связаны весьма тесно. Во многом именно благодаря Международному конгрессу на базе отделения психологии философского факультета Московского университета был открыт факультет психологии. Дело в том, что А. Н. Леонтьев как заведующий отделением психологии в разговорах с начальством — и университетским и более высоким (ЦК, Министерство образования) постоянно говорил: «Как же так — соберется впервые в Москве Международный конгресс по психологии, съедутся ученые со всего мира и обнаружится, что у нас даже нет факультета психологии». Думаю, что эта аргументация была не последней в решении открыть факультет.

16

Разумеется, в строгом смысле проблема человека присутствовала всегда, однако, как уже говорилось, в сталинский период она была как бы окончательно, раз и навсегда решена и тем самым снята с повестки дня, на которой стояли отныне какие угодно вопросы — строительства, вооружения, очередных арестов, празднования юбилеев, но только не человеческого бытия.

17

Этому немало способствовало то, что отделение психологии (на базе которого в 1966 голу и образовался факультет) было при философском факультете МГУ. Студенты — философы и психологи часто слушали одни лекции, непосредственно общались, дружили друг с другом. Многие из них потом, став уже известными учеными, сохранили человеческие связи и контакты.

18

Теперь эта всеобщая привязанность к марксизму может показаться странной — неужели нельзя было выбрать иные основания. Однако упрек этот не совсем справедлив. В то время, в тех условиях марксизм был единственно доступным и возможным способом выражения, алфавитом, языком, на котором лишь мог писать и в категориях которого мог рассуждать психолог или философ без риска «разгрома и уничтожения». А. В. Запорожцу удалось, например, ввести понятие спонтанности в представление о развитии детской психики только после того, как он нашел в одном из сочинений Ленина слова (в другом, разумеется, не психологическом контексте и связи) о «спонтанейности развития». Лишь со ссылкой на ленинские слова он провел и свое понимание спонтанности (устное свидетельство В. П. Зинченко).

19

Помню с какой гордостью и внутренним упоением говорил мне один из руководителей солидного издательства: «Мы должны теперь следить не только за тем, что написано, но и за тем, что не написано автором, мы должны представить себе все возможные реакции читателя и сделать так, чтобы эти реакции шли только в нужную сторону и не провоцировали его на ложные мысли». Понятно, что ложным было все, что противоречит коммунистическому мировоззрению, и здесь у цензоров-редакторов проявлялось необыкновенно тонкое чутье. Так мой редактор, например, решительно вычеркнула из книги (по психологии юношеского алкоголизма) слово «грех» — «нельзя, напомнит о религии» и тут же рассказала «страшную историю» про то, какой нагоняй получил другой редактор, пропустивший подобные слова в печать.

20

Впрочем были не безуспешные попытки вернуть и самого Сталина как живую фигуру и символ. Стали печататься воспоминания, в которых он фигурировал в весьма положительном свете, вышли кинофильмы, где он начал появляться в качестве персонажа с неизменной трубкой, медленной взвешенной речью с грузинским акцентом и мудрыми замечаниями. Как это ни печально, но это возвращение Сталина на экран нередко сопровождалось одобрением и даже (особенно вначале) вспышками аплодисментов в зале.

21

Отделение (с 1966 г. факультет) психологии МГУ как центральное место квалифицированной подготовки психологических кадров выпускало в год (включая дневное и вечернее отделение) примерно 40–50 студентов. Еще меньше выпускали отделения (позже факультеты) в университетах Ленинграда и Тбилиси. Других мест подготовки до начала 70-х годов не было.

22

Недаром, даже в самых кратких биографических данных о психиатрах, как правило, стоят имена их учителей (Ганнушкин — ученик Корсакова, Кербиков — ученик Ганнушкина и т. д.). Тем самым подчеркивается не просто преемственность, но отдается дань тому, из чьих рук, через чью личность и индивидуальность была получена эта особая профессия.

23

Братусь Б. С. К проблеме человека в психологии. — Вопросы психологии. 1997, № 5. Братусь Б. С. Психология и этика: возможна ли нравственная психология. — Человек, 1998, N 1, а также дискуссия по поводу этой публикации с участием Брушлинского, В. В. Давыдова. В. П. Зинченко, М. Г. Ярошевского и др. — Человек, 1998, №№ 2, 3, 4. Психология и этика: построения дискуссии. Самара, 1999.

24

Интересно, что в России попервоначалу социалистические идеи отнюдь не всегда противопоставлялись христианству. По замечанию Ф. М. Достоевского (1848 г.) «зарождающийся социализм сравнивался тогда даже некоторыми из коноводов его с христианством и принимался лишь за поправку и улучшение последнего, сообразно веку и цивилизации». Вспомним и И. М. Сеченова, который искренно полагал, что развитие естественнонаучного мировоззрения приведет к появлению людей, «которые в своих действиях руководятся только высшими нравственными мотивами», среди которых он перечислял типичные христианские ценности — любовь к человеку, верность убеждениям, снисхождение к ближнему и др.

25

Надо ли говорить, что речь идет об общих социально-психологических закономерностях, а не о частном выверте или неудаче, имевшей место лишь на территории бывшего Советского Союза. «Советский человек» — явление интернациональное, всемирное, его родовые черты без труда узнавались на Кубе и в Анголе, во Вьетнаме и Польше, в Румынии и Германии (ГДР). Именно изначальная разность религий, рас, народов показывает, насколько объективны, серьезны, принудительны законы формирования Homo soveticus, насколько эти законы перекрывают, перемалывают исходные межкультуральные несовпадения людей, имевших соблазн или несчастье вступить на этот путь.

26

Дж. Уотсон. «Психология как наука о поведении». М., 1926. С, 281.

27

Впрочем, шансы психоанализа сейчас неожиданно возросли, можно сказать, взлетели. 19 июля 1996 года вышел Указ Президента Российской Федерации «О возрождении и развитии философского, клинического и прикладного психоанализа», который вызвал просто недоумение у большинства серьезных специалистов. «С каких это пор, — вопрошает, например, М. Г. Ярошевский, — направления научных исследований стали выбираться и задаваться „сверху“ по указам, хотя бы и президентским?.. Некоторые лидеры нашей психологии, в свое время потратившие немало слов, чтобы „изобличать“ идеологическую вредность фрейдизма, не только не подали голос протеста, но немедля, оттесняя друг друга, стали выдавать себя за тех, кто способен обеспечить „возрождение“: ведь за Указом брезжат соблазнительные миллиардные ассигнования. Перед нами наглядный пример падения нравственных (а в данном случае и научных) ценностей в мире науки в условиях „рыночной экономики“.» («Вопросы психологии». 1997. № 3. С. 131). М. Г. Ярошевскому можно возразить только в одном — традиция высочайших указов по любым поводам типична для России. Коммунисты ввели, как мы знаем, указы-постановления о научных направлениях и психология первой выдержала этот удар в июле 1936 года, когда вышло постановление «О педологических извращениях» (см. гл. III). Президентский указ — рецидив этого мышления, только минус поменялся на плюс, а так — та же узнаваемая большевистская внезапность, непродуманность, та же закулисная заинтересованность определенных лиц в подобного рода указах. Сходится даже июль месяц — только 60 лет спустя.

28

Братусь Б. С. Опыт обоснования гуманитарной психологии. — Вопросы психологии, 1990. № 6.

29

Уже сейчас начинают появляться совершенно необычные для прежней психологии темы и ракурсы. Назовем, например, небольшое учебное пособие В. П. Зинченко под названием «Возможна ли поэтическая антропология?» (Изд-во Российского открытого ун-та, 1994), в котором, согласно аннотации, показано, что поэтические прозрения и живые поэтические метафоры помогают по-новому осмыслить известные научные данные о человеке и открыть новые страницы в его изучении.

30

Воробьева Л. И. Гуманитарная психология: предмет и задачи. — Вопросы психологии, 1995. № 2, С. 23–24.

31

Там же. С. 28.

32

Психология и новые идеалы научности (Материалы «круглого стола»). Вопросы философии. 1993. № 5. С. 14.

33

Рубинштейн С. Л. Проблемы обшей психологии. М., 1973. С. 254.

34

Психология личности: Тексты /Под ред. Ю. Б. Гиппенрейтер и А. А. Пузырея. М., Изд-во МГУ, 1982.

35

Там же, С. 255–256.

36

Там же. С. 250.

37

Петровский Л. В. Психология вчера и сегодня — Вестник Моек Ун-та. СЕРИЯ 14. Психология. 1985. № 3. С. 57.

38

Психология личности… С. 255.

39

См. Братусь Б. С. Аномалии личности. М., 1988.

40

Известное раздражение, неуважение к этим критериям высказывали еще старые авторы. Так, французский психиатр Кюльер говорил, что «в тот самый день, когда больше не будет полунормальных людей, цивилизованный мир погибнет, погибнет не от избытка мудрости, а от избытка посредственности». А согласно Ломброзо «нормальный человек — это человек, обладающий хорошим аппетитом, порядочный работник, эгоист, рутинер, терпеливый, уважающий всякую власть, домашнее животное». Если же брать времена совсем недавние, то академика А. Д. Сахарова собирались помещать в психиатрическую клинику и удерживать там на основании все тех же вышеназванных критериев — неадаптивности, выпадения из общепринятого русла и т. п. Понятно, что за этим лежали политические мотивы, но реализовывались они через вполне определенные критерии и представления, согласно которым «нормальным» Брежневу и Черненко противостоял «ненормальный» Сахаров.

41

См. Рубинштейн С. Л. Человек и мир. М., 1997.

42

См. Рубинштейн С. Л. Бытие и сознание. М., 1957. С. 262–263.

43

См. Братусь Б. С. Нравственное сознание личности. М., 1985; Братусь Б. С. Аномалии личности. М., 1988; Братусь Б. С. Психология. Нравственность. Культура. М., 1994.

44

Братусь Б. С. Аномалии личности. М., 1988. С. 50.

45

Конечной точки, предвидимого состояния мы никогда, по сути, не достигаем. Гёте, подводя итог своей долгой и столь, казалось бы, многоуспешной жизни, признавался, что у-него чувство, будто он ворочал неподъемный камень, пытаясь установить, уложить в некое уготованное для него место; всю жизнь и огромными усилиями, но так и не уложил окончательно. Понятно, что эти вечные несовмещения с намеченным, предощущаемым, эти усилия по достижению не достигаемого отнюдь не излишество или напрасная трата, но неизбежность и условие пути. Мы уже говорили выше, что поставленная далекая цель вообще обычно невыполнима в первоначально задуманной форме и видимые нами воплощения есть на деле следствия определенного рода смещений, направление которых очевидно — от высшего к низшему и цель тем самым не должна быть равной сама себе, но для достижения реального и возможного надо стремиться к идеальному и невозможному.

46

Леонтьев А. Н. Избранные психологические произведения: В 2 т. Т. 1. М., 1983. С. 385.

47

Шрейдер Ю. А. Лекции по этике. М., 1994.

48

Лазурский А. Ф. Классификация личностей. М., 1923. С. 299.

49

Божович Л. И. Личность и ее формирование в детском возрасте. М., 1963; Неймарк М. С. Направленность личности и аффект неадекватности у подростков. — В кн.: Изучение мотивации поведения детей и подростков. М., 1972; Golomb A., Reykowski J. Studia nad rozwojem standardow ewaluatywnych. Warzawa, 1985 и др.

50

Зейгарник Б. В., Братусь Б. С. Очерки по психологии аномального развития личности. М., 1980.

51

Вспомним остроумную критику В. Франклом центрального тезиса западной гуманистической психологии о самоактуализации личности. Он приводит сравнение с бумерангом, задача которого вовсе не в том, чтобы он вернулся к тому, кто его послал (хотя большинство считает именно так), а в том, чтобы поразить цель. Возврат, на самом деле, есть свидетельство не прибытка, а неудачи или промаха. То же и с самоактуализацией личности. Будучи направленной на самою себя, она означает промах в главном.

52

Толстой Л. Н.… Путь жизни. М., 1990. С. 327.

53

См. Братусь Б. С. Психология. Нравственность. Культура. М., 1994.

54

В этом плане веру другого можно принять, в свою очередь, лишь поверив в нее, и такой дар веры, доверие, вера до свершения и подтверждения — особый знак и помощь, причем часто куда более ценная (и уж, конечно, более редкая), чем рентгеновский объективный разбор, стремление к восприятию человека «как он есть». Последнее вне соотнесения с первым (верой в образ веры, в образ будущего другого) может порой оказаться просто пагубным, затворяя горизонты и потенциальные возможности должного развития человека. Замечательна мысль Гете, что если мы будем принимать людей такими, какие они есть, то сделаем их хуже; а если мы будем обращаться с ними как с теми, кем они хотят быть, то приведем их туда, куда их следует привести.

55

См. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М., 1968.

56

Несмелов В. Н. Наука о человеке. Казань, 1994. С. 279–280.

57

См. Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990.

58

Зинченко В. П., Моргунов Е. Б. Человек развивающийся. М., С. 314.

59

На факультете психологии Московского университета первый семинар, посвященный психологии и религии, состоялся в апреле 1990 года. В дальнейшем он стал регулярным, получив наименование Семинара по христианской антропологии, и проходил до 1994 года под руководством автора этих строк и двух бывших воспитанников факультета психологии, ставших затем священниками — кандидата психологических наук о. Бориса Ничипорова и о. Иоанна Вавилова.

60

Начала христианской психологии. М.: Наука, 1995. Ответственный редактор Б. С. Братусь, научный редактор С. Л. Воробьев. Авторский коллектив: Б. С. Братусь, В. Л. Воейков, С. Л. Воробьев, Р. Б. Введенский, В. И. Слободчиков, о. Анджей Белат (Польша), Н. Л. Мусхелишвили, А. С. Салаври (Германия), Т. А. Флоренская, Е. Н. Проценко. См. также материалы обсуждения данного учебного пособия: Зов бытия. Философско-психологический семинар (Памяти Г. И. Челпанова). — Человек, 1996, №№ 2, 3.

61

Зинченко В. П. Проблема внешнего и внутреннего и становление образа себя и мира. — В сб.: Первые чтения памяти В. В. Давыдова. Рига — Москва, 1999. С. 22. См. также Братусь Б. С. Идеальное как порождение идеального (заметки к докладу В. П. Зинченко). Там же. С. 37–45. Братусь Б. С. Деятельность и вершинные уровни опосредствования. — Психологический журнал, 1999, № 4.

62

Давыдов В. В. Исчерпала ли себя естественнонаучная парадигма в психологии? — Вопросы психологии, 1997, № 3, с. 128. Как печально, что при последнем редактировании этой рукописи автор вынужден заменить слово «пишет» на слово «писал». В марте 1998 года В. В. Давыдова не стало. Наша последняя встреча (не хочется ее называть случайной, хочется назвать счастливой, дарованной) состоялась за две недели до кончины. Мы с В. В. Умрихиным встретили его выходящим из Психологического института на Моховой, обрадовались, взялись провожать до метро, до станции «Боровицкая». Это метров пятьсот, не более. Но шли мы часа два. Говорили о самом разном, сразу о многом. Василий Васильевич был явно в ударе, на подъеме, через каждые несколько шагов он останавливался посреди тротуара, громким, ясным, привыкшим к большим аудиториям голосом он подробно развивал свою точку зрения, спорил, горячился, с научных тем переходил на житейское, вспоминал, шутил, заразительно смеялся. Публика недовольно озиралась, огибая на тротуаре странную троицу. Странную, но в то же время совершенно классическую для этого места: Московский университет, заслуженный профессор и сопровождающие его коллеги, ассистенты. Последняя наша тема была о душе. Я сказал, что собираюсь устроить семинар на эту тему. В. В… ответил: «Ну что же, звони, приду…».

Семинар на тему «Проблема души в психологии» состоялся 8 апреля 1998 года и был посвящен памяти выдающегося российского психолога, чей дух незримо, но явственно присутствовал, ощущался всеми, кто в этот вечер заполнил до отказа одну из самых больших аудиторий факультета психологии Московского университета.

63

Ломоносов М. В. Сочинения. — М.: Наука, 1961, С. 496.

64

Бэр К. Э. Избранные работы. Л.: Прибой, 1926. С. 102.

65

Бэр К. Э. Там же. С. 120–121.

66

Вернадский В. И. Научная мысль как планетарное явление. М.; Мысль, 1991. С 213–214.

67

Франк С. Л. Предмет знания. Душа человека. СПб.: Наука, 1995, С. 422–423.

68

Следует заметить, что материалистическое сознание может дать и другое толкование второму понимаю души, например, нравственно-философское.

69

Речи и приветствия в честь открытия Психологического института им. Л. Г. Щукиной. Репринт Психологического института РАО. — М., 1994. С. 2.

70

В исследовании Е. Н. Проценко было показано, например, как меняются образ, методы, последствия психотерапии алкоголизма, если пациент начинает приниматься, рассматриваться как целостное, обладающее духовной стороной творение (см. Проценко Е. Н. Психотерапия как образ жизни. — В кн.: Начала христианской психологии. М.: Наука, 1995.)

71

Слободчиков В. И. Психология человека только начинает складываться. — Человек, 1998, № 2, с. 52. См. также Слободчиков В. И., Исаев Е. И. Психология человека. М.: Школа-Пресс, 1995.

72

См. Братусь Б. С. Аномалии личности. М., 1988. Его же. Психология. Нравственность. Культура. М., 1994.

73

См. Шеховцова Л. Ф. III международная конференция «Психология и христианство: пути интеграции». — Вопросы психологии, 1997, № 3.

74

Вот один из классических примеров осознания, явленный уже много веков назад Марком Аврелием: «О, душа! Когда же, наконец, станешь ты доброй, простой и верной самой себе? Когда же не плоть, а ты будешь глава в человеке? Пойми же, наконец, что в тебе есть божественное, стоящее выше страстей, малодушия и суеты, от которых тебя передергивает, как балаганную куклу». Что касается форм неосознаваемых, то проявлений их множество — от пьянства до агрессии, вещизма, тоталитарных устремлений и т. п.

75

Знаков В. В. Духовность человека в зеркале психологического знания и религиозной веры — Вопросы психологии, 1998, № 3.