Русские князья при дворе ханов Золотой Орды

Заключение

Входе монголо-татарского завоевания в первой половине XIII столетия было прервано мирное развитие русских княжеств. Многие представители русской знати погибли в сражениях, а те, что уцелели в ходе войн, были позже уничтожены, проданы в рабство, и только малая их часть оказались включены в состав элиты Джучиева Улуса, что тоже не гарантировало сохранение жизни. За период ордынского владычества по решению ханского суда было казнено 14 русских князей.

Русские князья вынуждены были признать власть монгольского кагана (позже — ордынского хана). Покоренные русские земли попали в полную и во всех отношениях зависимость от Орды — они не имели права самостоятельно собирать налоги, принимать решения, как административные (в русских княжествах появились особые ордынские чиновники — численники, баскаки, даруги), так и военные; высшая судебная власть также принадлежала кагану (хану).

Система зависимости Руси от Орды представляла собой особую форму, в полной мере не находящую соответствия в иных видах подчинения. Именно поэтому для обозначения ее, а также всего периода подчинения русских княжеств Джучиеву Улусу следует употреблять устоявшийся в историографии термин «иго» (от лат. jugum), который в прямом латинском значении «воротца из двух вертикальных копий, воткнутых в землю, и одного горизонтального, под которым римляне заставляли пройти побежденных в знак их покорности»[814]. Этот термин позволяет в полной мере учитывать все формы подвластности и динамику их изменений в течение времени зависимости Руси от Орды.

Ордынское иго — как система зависимых отношений — не было статичным. Взяв за критерий изменение степени суверенитета и юрисдикции ордынского хана в отношении русских княжеств, можно выделить семь периодов:

• 1223–1242 годы — время завоевания;

• 1242–1245 годы — оформление зависимости (условно — вассально-ленный период);

• 1245–1263 годы — период максимального проявления всех признаков зависимости от центрального правительства Монгольской империи (условно — имперский период);

• 1263–1290–1310-е годы — период широкого участия в делах русских княжеств ордынских чиновников — баскаков (условно — баскаческий период);

• 1290–1310-е–1389 годы — время сокращения деятельности баскаков и усиления княжеской власти (условно — министериальный период);

• 1389–1434 годы — период перехода утверждения княжений в сферу полномочий князей (передача по наследству) (условно — переходный период);

• 1434–1480 годы — время, когда основным и единственным признаком зависимости остается выплата ордынской дани — «выхода» (условно — даннический период).

Максимальную степень зависимости мы наблюдаем в 1245–1263 годах, минимальную — в 1434–1480 годах.

Ордынская элита в XIII — первой трети XV века представляла собой сложную структуру. Верхнюю ступень занимали представители рода Чингизхана — точнее, его старшего сына Джучи. Они имели первое и исключительное право на наследование государственной власти в пределах Джучиева Улуса. Привилегиями высокого уровня наделялись эмиры-нечингизиды, находившиеся в родстве с правящим домом по женской линии. Близкое к ним положение занимали гвардейцы хана. Эти слои элиты составляли самый высший слой ордынской правящей аристократии.

Следующую по значению ступень на иерархической лестнице ордынского общества занимала служилая знать: еке нойоны (великие эмиры) и нойоны (эмиры) — владельцы улусов-туменов и улусов-тысяч, чье положение напрямую зависело от пожалований великого хана. Обязанности несения военной и административной службы позволяли отдельным представителям служилой знати продвигаться вверх по социальной лестнице, и вполне закономерно, что она была источником для воспроизводства высшего слоя аристократии, а ее резервом, в свою очередь, были сотники и десятники.

Таким образом, элитарное сообщество Орды следует ограничить теми лицами, которые получали назначения на управленческие должности лично от хана. К их числу необходимо отнести и большинство представителей национальной аристократии завоеванных стран — например, русских княжеств.

Принадлежность к знати ордынского государства четко определяло наличие внешних атрибутов: зависимому владетелю выдавался ярлык, который подтверждал ханское пожалование, выраженное в преподнесении колчана, меча/сабли, головного убора, халата/кафтана, пояса.

Ордынская аристократия, организованная в аппарат власти, выполняла функцию господствующего слоя, господствующего класса, который определял политику государства, формировал культурное поле в обществе, осуществлял социально-политическое представительство, основанное на сакральности и авторитетности, которая, в свою очередь, основывалась на родовитости и служебном продвижении.

Военное поражение, понесенное русскими княжествами во время вторжения монголо-татар в 1237–1241 годах, привело к необходимости оформления отношений (в соответствии с иерархией) с каанами Монгольской империи и ханами Джучиева Улуса (Золотой Орды).

Признавая власть ордынского хана, русские князья соглашались с нормами монгольской политической культуры. Получая ярлыки на свои княжества, выплачивая дань и участвуя в военных акциях ордынских ханов, русская знать оказалась включена в систему взаимодействий элиты Джучиева Улуса на правах улусных владетелей (темников и тысячников). Это означало включение их в состав правящего слоя Орды. Большинство политических вопросов отныне решались при дворе ордынского хана. Поэтому посещения, а порой долговременное нахождение русских князей в ставке степного правителя на протяжении длительного периода были неизбежны.

Эти обстоятельства обусловили пребывание при ордынском дворе в течение двухсот с небольшим лет (с 1242 по 1445 год) 108 князей и трех княгинь, которые в общей сложности совершили 266 поездок в Орду. Таким образом, в среднем каждый из этих князей совершил за свою жизнь 2,5 поездки.

Подавляющее большинство поездок ко двору ордынского хана совершили великие князья либо ближайшие претенденты на великокняжеский титул, то есть те русские правители, от которых зависели пути развития княжеств и Руси в целом. Это наводит на мысль о том, что именно в столице Орды решались все важные вопросы и в конечном счете судьбы великих княжеств. Лишь с началом XV века, с ослаблением центральной ханской власти, опасные дальние путешествия теряют смысл, и русские князья перестают их совершать.

Среднее время, которое уходило на дорогу в Орду и пребывание в ставке хана, составляло около полугода (поездка же в столицу Монгольской империи в 1220–1260 годах Каракорум и обратно занимала до полутора лет).

Больше всех времени в Орде провели князья Нижегородско-Суздальского дома — Василий Дмитриевич Кирдяпа и его брат Семен Дмитриевич — 7 и 9,25 лет соответственно.

Из великих князей самое длительное пребывание зафиксировано у Ивана Даниловича (Калиты) — более пяти лет. Он совершил восемь поездок. Столько же поездок в ставку ордынского хана на счету Бориса Васильковича Ростовского и Симеона Ивановича Московского (Гордого). По семь раз в Орду ездили Андрей Александрович Городецкий и Иван Иванович Красный.

Довольно длительное пребывание в ставке хана — 4,5 года — отмечено у Александра Невского. Он ездил в Орду шесть раз и провел там 10,5 процента своей жизни — это больше, чем другие русские князья.

Наиболее значительная доля пребывания при ордынском дворе отмечается у нижегородских князей Ивана и Даниила Борисовичей. Первый, четырежды побывав в ставке хана, провел в Орде до половины времени своего княжения. Второй потратил около четверти времени своего правления на три поездки в степь и обратно.

Своеобразный рекордсмен по пребыванию при ордынском престоле в статусе великого князя — Святослав Всеволодович, который, пытаясь сохранить за собой владимирский стол, пробыл в ханской ставке половину своего великокняжеского правления. Дмитрий Михайлович Тверской и его отец Михаил Ярославич Тверской провели в Орде соответственно 37,5 и 31 процент времени княжения.

В XIV веке мы наблюдаем, с одной стороны, ситуацию, когда князья подолгу находятся в Орде (в заложниках или изгнании), а с другой — есть немало князей, которые при частых поездках в степь проводят там небольшие временные отрезки. В период «великой замятии», особенно в 1360–1370-е годы, количество посещений Орды князьями резко уменьшается — вместо себя они предпочитают отправлять туда послов.

Наибольшее количество поездок в Орду русских князей фиксируется в 1330–1340 годах — последние годы правления хана Узбека и первые годы пребывания на престоле Джанибека.

Став частью элиты Джучиева Улуса, русские князья составили довольно представительную ее долю: 106 князей — 8 процентов от общей численности зафиксированных представителей элиты Орды в XIII — первой половине XV века; если же взять только служилую знать, то доля увеличится до 20–25 процентов. Однако говорить о слиянии русской знати с аристократией Орды нельзя. Это наглядно демонстрирует фиксация только шести браков со знатными ордынками (из них источники сохранили не крестильное имя только Кончаки (Агафьи) — сестры Узбека). Если сравнивать с количеством браков с половчанками, то за меньший временной период их зафиксировано десять[815] — почти в два раза больше. Показательно, что русские князья предпочитали не отдавать своих дочерей замуж за ордынских аристократов. По крайней мере, таких случаев источники не зафиксировали. Впрочем, это вполне закономерно, если учитывать различную конфессиональную принадлежность знати Руси и Орды.

Как бы то ни было, русская высшая знать активно усваивала политическую культуру Орды и являлась относительно влиятельным слоем при дворе хана, с которым, по всей вероятности, трудно было не считаться. В то же время русские князья не могли оказывать определяющее влияние на политику ордынского государства, поскольку хотя и являлись участниками курултая, тем не менее не имели права голоса при решении важнейших политических вопросов в Орде.