Дорогое удовольствие Максим Черепанов

Алиса сидела по-турецки на диване и небрежными взмахами ладони листала каталог одежды. Платья сменяли друг друга на её трехмерной голографической копии, которая прогуливалась взад-вперед между диваном и стеной, временами останавливаясь в эффектных позах.

— Не то, не то… — бормотала Алиса, — это полнит, а это не подходит к туфелькам… так, а вот здесь что-то есть… ай!

Денис подошел сзади, обнял, зарылся лицом в волосы. Полез ладонями под футболку.

— Уф! У тебя пальцы холодные, а-а-а… смотри, вот это — как тебе? Всего двадцать кредитов.

— Ты же знаешь — для меня ты прекрасна хоть в чем, — улыбнулся Денис.

— Ну я серьезно спрашиваю!

Денис протянул руку к визору, пошевелил пальцами, и с голограммы исчезла вообще какая-либо одежда. Стройная мерцающая брюнетка продолжала дефилировать вдоль стены, но теперь она демонстрировала уже только себя.

— По-моему, вот так — лучше всего.

— Хулиган!

На диване произошла короткая борьба с разбрасыванием подушек, в результате которой Алиса оседлала жертву, молотя ее кулачками по груди. Денис смеялся и пытался ее щекотать, Алиса визжала, но не покидала занятой позиции. Потом она наклонилась к Денису, некоторое время они вдумчиво целовались, после чего парень сделал попытку перекатиться и оказаться сверху.

— Нет-нет-нет! — Алиса спрыгнула с дивана. — Через полчаса прилетят Верники, а я еще не мыла голову, и вообще. Вечером, ладно?

— Для настоящей страсти нет преград! — заявил Денис и попытался поймать ее за голую коленку, но потерпел неудачу. — Ну, заяц, погоди!

Алиса показала ему язык и унеслась в ванную.

Денис, в стильной белой куртке с выделкой под крупную чешую, вошел в комнату, похрустывая ультраджинсами.

— Марк звонил, они будут минут через десять… упс, а ты почему еще не одета?

— Смотри, — сказала Алиса.

Теперь голограмма изображала незнакомую девушку лет двадцати со светлыми волосами, стоящую по стойке «смирно» и одетую в безликий темно-синий балахон. Рядом — ее же в обнаженном виде. В обоих вариантах на ее шее красовался металлический ошейник, помаргивающий огоньками. Справа в воздухе плыли строчки текста.

Денис нахмурился.

— Что это вообще?

— Я не знаю, как сюда провалилась… искала платье на аукционах и нажала куда-то не туда. Сначала подумала, что это андроид, но — видишь зеленый маркер? Она человек! И ее продают с аукциона! Как такое может быть?

Денис тяжело вздохнул и сел на диван.

— Ты не хочешь одеться? В шортах и майке на фонтаны не полетишь…

— Подожди, давай сначала разберемся!

— Детка, ну… смотри, у тебя в параметрах поиска стоят рутовые установки. Ты искала по всем галактическим аукционам без фильтров. Ну и… нашла эту дрянь. Ничего особенного, обычный аукцион рабов.

— Как рабов?

— Ну что ты как маленькая… не везде же демократия четырнадцатого уровня, как у нас, на Селесте. Есть коммунистические планеты, есть деспотические. Неофеоды, анархии. Они чем только не торгуют — и рабами в частности.

— И гээс допускает это?

— А Галактический Совет уважает право местных анклавов на самоопределение. Демократии принимаются в Ассамблею с восьмого уровня, а диктатуры — с одиннадцатого, только и всего.

— Ужас!

— Ну уж как есть. Слушай, одевайся, они уже сейчас прилетят…

— Дениска, — севшим голосом спросила Алиса, — слушай, я сейчас подумала… а для чего их покупают?

— Лучше всего попасть в гарем к какому-нибудь богатею, — тихо, размеренно говорила темнокожая девушка, полулежа на скамье, — делай что говорят и живи на всем готовом. Но это должно сильно повезти. Нужно иметь внешние данные совсем супер и уметь что-нибудь особенное.

— Нас же всех… тренировали, — пискнула миниатюрная Джинни, сидящая на полу. Руками она обнимала свои колени. Всего в пересылочной камере, напоминающей длинный узкий пенал, отделанный металлом, их было пятеро — пятеро девушек в синем.

— Тебя учили простым вещам, которые все должны уметь. И еще — покорности, — вяло отозвалась негритянка, — а я сказала — особенное. Глубокая глотка, ходить на руках или играть на арфе или синт-клавесине. Петь. Хорошо петь. Танцевать на уровне…

Наташа закрыла глаза. При упоминании тренировок заныла шея и к горлу подкатила тошнота.

…Они сидели полукругом на полу помещения, больше всего напоминающего спортзал. Ошейник с непривычки натирал шею и вообще жутко мешал. Женщина лет пятидесяти, прохаживающаяся в центре, лицом и повадками напоминала жабу. Ядовито-зеленый комбинезон на ней еще более усиливал это сходство.

— Меня зовут госпожа Розали, — чеканила она, — я буду учить вас тому, что вы должны знать. Времени у нас мало, всего пара недель, а вы пока что — никуда не годный, строптивый материал. Так что заниматься будем интенсивно. Для начала…

Она нажала что-то у себя на поясе, и Наташа задохнулась, ослепла на миг от боли. Шею словно прожгло каленым железом. Рядом истошно визжали, хрипели.

Несколько секунд — и всё кончилось.

— Это была интенсивность три, — сквозь всхлипывания окружающих девушек донесся до нее голос Розали, — шкала градуирована до десяти. Расторопно и полно исполняйте приказы, хорошо усваивайте уроки — и будете избавлены от этого. А кто будет лениться — познакомится с пятеркой. Или семеркой. А десятка, даже на пару секунд, сводит с ума или убивает процентов двадцать из тех, к кому применяется. Всё понятно?

— Да-а-а… — отозвался нестройный хор голосов.

— Что-то я вас плохо слышу, — сказала госпожа Розали, хлопая себя по поясу.

Когда Наташа снова смогла соображать, она поняла, что сорвала горло, — видимо, кричала. Девушка справа зажимала одну руку между ног, где по ткани балахона растекалось темное пятно, а пальцами второй остервенело царапала ошейник.

— Я спрашиваю, всё понятно?

— Да! Да!!! Да!!!

— Отлично. Считаем первый урок открытым. Итак. Хозяина называть господин или госпожа. Все приказания исполнять беспрекословно, быстро и радостно. Любые приказания. Давайте-ка в этом потренируемся…

— …Но скорее всего нам светит бордель. Ничего хорошего, но это тоже терпимый вариант. Главное, чтобы не военный, там приходится очень много работать, — продолжала негритянка.

— Мерзость, — сказала Джинни.

Негритянка усмехнулась.

— Знаешь, что такое Театр Ужасов? — вкрадчиво спросила она.

— Нет…

— А я видела пару представлений в записи. Там берут раба и пытают его на сцене несколько часов до смерти. Очень популярный на Дженахе аттракцион. Билеты дорогие, но каждый вечер — аншлаг. Как ты понимаешь, рабы им постоянно нужны новые, и высокие цены их не смущают.

— Вот черт! — вырвалось у Джинни.

— Не сквернословьте, — тихо сказала до сих пор молчавшая наголо обритая девушка в дальнем углу, — со всеми сбудется, что предначертано. Следует всё принимать с благодарностью.

— О, да мы не немые, оказывается, — весело отозвалась негритянка, — как тебя зовут, тихоня?

— У меня нет имени. Я Двести Одиннадцатая-Тета-прим.

— Поня-ятно, — протянула негритянка, — тухлый вариант. Она родилась в рабстве, и ее с рождения правильно воспитывали. Такой скажешь — иди прыгни в окно, она пойдет и прыгнет.

— Приказания надлежит исполнять беспрекословно, быстро и радостно, — прошептала Двести Одиннадцатая.

— Тогда сделай одолжение, заткнись, а?

Наступило молчание. Джинни подергала негритянку за штанину:

— А что еще может быть хуже борделя?

— Да хоть что. Купит тебя какой-нибудь маньяк-садист или несколько таких — вскладчину. Тот же Театр Ужасов, только без сцены. Телеигры всякие на истребление, гладиаторские школы — это если физика хорошая, спортивный разряд есть. Медицинские центры могут купить на органы. Или чтобы хирургов тренировать…

— Органы выращивают, — сказала Наташа.

— Правильно, русская, выращивают, — отозвалась негритянка, — но только пока что это раза в четыре дороже, чем разобрать кого-нибудь на запчасти. Ничего личного, просто бизнес.

— Брррр, — повела плечами Джинни.

Дверь с шипением уехала в сторону. Повизгивая сервомоторами, в камеру вошел андроид-охранник. Модель была дешевой, и никто не позаботился даже об имитации лица — просто овальный кусок пластика со встроенными фотоэлементами.

Девушки съежились — за кем?

Андроид молча подхватил Джинни за шиворот правым манипулятором и потащил к выходу.

— Нет! Не-ет! Не хочу! — вопила та, перебирая ногами.

— Всё будет хорошо! — крикнула Наташа ей вслед.

Андроид увлек за собой девушку куда-то по плохо освещенному красным светом коридору. Дверь встала на место.

Негритянка осклабилась двумя рядами молочно-белых зубов.

— Русская, ты сама-то веришь, что всё будет хорошо? Даже не с ней. А, например, с тобой.

Совсем нет, пронеслось у Наташи в голове. Но лучше об этом не думать, а то можно сойти с ума.

— Расскажи что-нибудь еще, — попросила она.

В большое, во всю стену, окно было видно, как на лужайку перед домом садится флаер. Оттуда помахали рукой, но Алиса не видела — кусая губы, она читала строчки текста рядом с обнаженной голограммой.

Денис сделал приглашающий жест внутрь дома. Парень во флаере показал на часы. Денис повторил свой жест. Прилетевший пожал плечами и стал выбираться наружу. Его спутница воздела глаза к небу, но последовала за ним.

— Как ты сказал, бор-дель? — спросила Алиса.

— Да.

— Странное слово. Это что-то вроде госпиталя?

— Эм-м… не совсем.

— Тогда что это?

Денис объяснил. Алиса тупо посмотрела на него.

— Десяток и больше мужчин в день? Разных? Нелюбимых?

Он с трудом сдержал улыбку и кивнул.

— Долбаные ёлки, — произнесла Алиса самое страшное известное ей ругательство, — но почему они соглашаются? Почему не отказываются?

Денис объяснил.

— Я что-то похожее помню только из курса докосмической истории, — глухо сказала Алиса, — такие вещи как-то не вяжутся с сегодняшним днем. В древности всякое было, люди даже ели друг друга от голода, но не в двадцать пятом веке же!

— Тук-тук, — пропел молодой человек, входя в комнату, — ребята, так мы опоздаем к началу, а Гиттерийские Фонтаны особенно прекрасны именно в первые двадцать минут после начала представления… э, что это тут у вас?

— Привет, Марк, — отозвался Денис, — так, Лиска ошиблась аукционом. Мы уже собираемся…

— Я поняла, что мы сделаем, — сказала Алиса, — если нельзя иначе ее спасти, мы ее купим! Да, Денис?

Марк присвистнул. Спутница подошла сзади и приобняла его.

— Торги начинаются через две минуты! Сколько будет стоить ее выкупить?

— Не знаю, Лис. Но, скорее всего, дорого. Слушай, мы же собирались на Фонтаны…

Она посмотрела на Дениса так, словно видит его в первый раз.

— Фонтаны бывают каждый месяц, а тут живой человек!

Марк снова показал Денису на часы.

— Алис, каждый день продают и покупают тысячи рабов. Это данность, тут ничего нельзя изменить. Ты же вообще случайно попала в этот аукцион. Просто закрой канал и иди одеваться…

— Нет!

Денис вздохнул и развел руками.

— Марк, мы не летим, — грустно сказал он.

— Понятно, — улыбнулся тот, — удачи! Расскажете потом, чем кончилось.

Пара сбежала вниз. Слышно было, как они смеются, садясь во флаер. Немного спустя машина взмыла вверх и стремительно стала таять в голубизне ясного неба, превращаясь в точку.

— Ну вот, Фонтаны накрылись медным тазом…

— Началось! — подпрыгнула на диване Алиса. — Ура! Так, стартовая цена — пять… пять тысяч кредитов…

— Долбаные ёлки, — сказал Денис.

…Наташа, в шеренге остальных девушек, стояла на коленях перед ухмыляющимся типом в военной форме. Вдоль строя прогуливалась госпожа Розали и вещала:

— Плохо, девочки, плохо! Уже неделю мы с вами работаем, а от программы отстаем сильно, результаты ниже ожидаемых. Начальство ругает меня, поэтому я что? Поэтому я шкуру с вас спущу, сучки тупые!

Многие съежились, но болевого всплеска не последовало.

— Значит, так, работаем на время. Трое предпоследних получат тройку и повторную отработку задания. Последняя получит пятерку и тройную отработку задания. Закончили — подняли правую руку вверх и кричите: «Готово!» Всё понятно?

— Да, госпожа Розали!

— На счет три…

Военный напротив Наташи, сально скаля зубы на необъятной морде, расстегнул штаны.

— Раз, два, три!

Наташа рванулась вперед.

— Ты уверена, что поступаешь правильно? — мрачно спросил Денис.

— Представь, что ты находишься в рабстве. В этом, как его, бор-де-ле. Выкупая тебя, я поступаю правильно?

— Ты же ее совсем не знаешь!

— Ну и что. Она в беде.

— Сотни миллионов людей в Галактике в данный момент находятся в беде и что теперь? Всем не поможешь.

— Знаешь, — помолчав, ответила Алиса, — в докосмическую жил такой мудрец, Конфу-Ций. И этот самый Конфу-Ций однажды сказал: «Лучше зажечь одну маленькую свечу, чем клясть темноту».

Денис молчал.

— Вот я и пытаюсь зажечь свою маленькую свечу.

— Эта свеча тебе слишком дорого обойдется… — проворчал Денис, — все наши сбережения — немногим более восьми тысяч кредитов, и если мы потратим пять из них на твой каприз…

— Шесть с половиной.

— Что?

Алиса показала в правый верхний угол стены напротив, ставшей светящимся перед ними большим плоским экраном.

— Видишь? Майор Вррак’х только что дал шесть четыреста. Чтобы его перебить, мы должны дать минимум на сотню больше. До-ба-вляем…

Денис шумно выпустил воздух, положив подбородок на ладони. Алиса продолжала:

— Майор у нас с Альдебарана-2… что у нас там… ага, феодализм, режим затяжного конфликта… то есть маленькая война, да? Как ты думаешь, зачем им молодая рабыня?

— Утешать раненых, — буркнул Денис.

Алиса посмотрела на него.

— Еще раз так пошутишь — и мы серьезно поссоримся.

Денис набычился.

— Мужчина мой, — ласково сказала она, — поддержи меня, для меня действительно это очень важно. Пожалуйста. Поддержи, и ты будешь вознагражден.

Он махнул рукой.

— Деточка, — сказала госпожа Розали, — я очень не люблю слышать слово «нет». Так мы с тобой поссоримся.

Они были одни в комнате жилого блока.

Наташа упрямо помотала головой.

— Для начала ты у меня получишь сутки карцера. Знаешь, что такое карцер? Там стены излучают единицу. Вроде бы немного, но постоянно. Представь, что у тебя в теле — полно больных зубов, и все они ноют и свербят. А? Максимум через час строптивая рабыня в карцере начинает выть и умолять, чтобы ее выпустили. А в сутках — двадцать четыре часа. Ты умеешь считать до двадцати четырех, тупая тварь?

Наташа молчала. Розали скосила глаза в планшет.

— Хотя, что я говорю… ты у нас не тупая, а очень даже умница. В досье написано: студентка, четвертый курс. Как неудачно ваш лайнер угодил под пиратский рейд во время беспорядков в системе, да? Сука, ты с рождения купалась в роскоши, пока мы тут тяжким трудом зарабатывали себе на пропитание! Ну погоди, я люблю таких. Ты у меня скоро пятки лизать будешь, и не только…

«А ведь, кажется, мне особо нечего терять, — подумала Наташа — вставая».

— Как тебя зовут? — спросила она.

Негритянка хохотнула. В камере их осталось только двое.

— Какая разница, русская? Полчаса, час — и нас купят в разные концы Галактики, мы никогда больше не увидим друг друга.

— Так, любопытно.

— Пустое это, — был ответ.

Помолчали.

— Я о тебе слышала, — вдруг продолжила темнокожая девушка, — мы в одной школе обучались, только на разных ярусах. О тебе шептались. Ты та самая бешеная русская с Урала, которая сломала зверюге-Розали челюсть и пару ребер?

Настала Наташина очередь усмехаться.

— Ты теперь легенда. У вас на Урале все такие? Военный коммунизм?

— Нет, не все. Вообще-то Урал — республика. Планета молодая, всего семьсот миллионов населения.

— Говорили, что тебя казнили.

— Ага, щас. Ну конечно, некоторым очень хотелось. Но кто же даст портить дорогой товар? Попинали ногами по старинке, ну и карцер потом… трое суток…

Негритянка села и посмотрела на Наташу округлившимися глазами.

— Трое суток и ты не сошла с ума?

— Ну как видишь.

— Как ты смогла?

Стукнула дверь, вошел андроид, направился к негритянке.

— Сама пойду! — громко, как глухому, рявкнула она на робота, вставая с кушетки. На удивление, тот остановился.

— Просто надо верить, — сказала Наташа.

Негритянка остановилась в дверном проеме.

— Меня зовут Мелисса! — крикнула она— Запомни! Мелисса!

— Очень приятно. Наталья.

Андроид толкнул Мелиссу в спину, и дверь за ними закрылась.

— И сколько нужно?

— Десять тысяч кредитов, папа.

— Однако.

— Да, блин! Мы почти выиграли, на семи тысячах этот Врракх-дуракх сломался, но потом влез толстяк с Дженаха с противной до ужаса мордой и дал тринадцать. У нас просто нет больше денег.

— Серьезная сумма.

— И на серьезное дело.

Отец в задумчивости погладил искрящуюся голографическую бороду.

— Ты уверена в том, что делаешь, Алискин? Деньги отложены на твою учебу. Тебе придется забыть об университете, пойти работать.

— Да.

— Отстать на несколько лет от своих сверстниц.

— Да.

— Многие привычные вещи станут невозможны. Никаких курортов, Хрустальных долин и прочего. Ты готова к этому в здравом уме и твердой памяти?

— Да, папа.

Отец покачал головой, потом поднял правую руку.

— Принимайте трансфер.

Держась за руки, они спустились на первый этаж, к телепорт-камере.

— Ёлки, я так волнуюсь почему-то, — сказала Алиса.

— Теперь-то чего переживать, — усмехнулся Денис, — всё уже.

Узор перемигивающихся огоньков над камерой застыл.

— Покупка джи-тридцать прибыла, — сообщил механический голос автостюарда, — внимание! Функционал покупки в данной местности будет иметь юридические ограничения.

Мягко вздрогнула земля — перед домом опустился тяжелый флаер.

Створки камеры раскрылись, и из нее под ноги Алисе и Денису выкатилась девушка в синем балахоне. Руками она закрывала голову. Тускло поблескивал металл ошейника.

— Это не Дженах? Умоляю, только не Дженах!

— Встань, — сказала Алиса, — это Селеста. Не бойся. Всё позади. Всё будет хорошо.

Девушка в синем диковато смотрела на них, сидя на полу. Послышались шаги, и вошли двое полицейских в белой форме. Прибывшая поползла от них, перебирая ногами, пока не уперлась спиной в закрытые теперь створки телепорта. После этого она съежилась и закрыла глаза.

Полицейский повел в воздухе серповидным устройством, и две половинки ошейника звякнули об пол.

— Наталья Савина, — произнес он, — по законам Селесты никто не может быть незаконно лишен свободы либо ограничен в правах. Это ваша идент-карта, вы имеете временный статус беженца. По вашему желанию, вы можете подать прошение о предоставлении вам вида на жительство на Селесте или же отбыть на Урал ближайшим рейсом.

— Я сплю, — прошептала Наташа.

Алиса улыбнулась.

— Слушай, — сказала она, — пошли пить чай? Вкусный чай, с вареньем. С клубничным!

Загрузка...