Русско-японская война, 1904-1905: Итоги войны.

Глава четвертая.

В течение XVIII и XIX столетий главной задачей России было расширение ее границ, овладение побережьями морей Балтийского и Черного и оборона занятых уже местностей.

Для достижения сих целей Россия вела в XVIII и XIX столетиях 33 внешних и 2 внутренних войны.

Необходимо было в интересах России использовать опыт этих войн XVIII и XIX столетий, дабы почерпнуть указания на предстоящие русской военной силе задачи в XX в.

Главные выводы, которые можно сделать на основании деятельности нашей армии в XVIII и XIX столетиях, заключаются в следующем:

1. Возложенные на армию в XVIII и XIX столетиях задачи по выходу к побережьям морей Балтийского и Черного были ею выполнены.

Равно были выполнены задачи и по расширению пределов России на западе (Белоруссия, Малороссия, Польша), на юге (Кавказ) и на востоке (Средняя Азия).

Из обзора границ наших, изложенного во 2-й главе настоящего труда, видно, что благодаря деятельности нашей армии XVIII и XIX столетий Россия не нуждается в дальнейшем увеличении территории на всем огромном протяжении границ ее. Вывод в высокой степени важный и успокоительный.

В то же время соотношение сил и средств наших по обороне границ с силами и средствами наших соседей [93] стало ныне менее благоприятным, чем то было ранее, главным образом вследствие железнодорожных путей. Особая опасность может угрожать границам нашим при нападении с запада, ввиду огромной боевой готовности Германии и Австрии. Поэтому и главное внимание Военного ведомства необходимо было обратить на усиление нашего положения на западной границе, расходуя для сего и главную массу отпускаемых на Военное министерство кредитов.

2 . В течение XVIII и XIX столетий мир продолжался 72 года. В остальное время мы вели 33 внешних и 2 внутренних войны. В среднем каждые 6 лет мы в течение XVIII и XIX столетий вели войны. В особенности часты были войны в первую половину XIX столетия. Во вторую половину этого столетия, кроме войны Кавказской и азиатских походов, мы вели лишь две войны: Восточную 1853—1856 гг. и Турецкую 1877—1878 гг. Мы вступили в XX в. после 22 лет мира. В XVIII и XIX столетии еще не было такого промежутка времени без войны. Горючих материалов было собрано всюду слишком много. Государство изнемогало под тяжестью вооруженного мира. Напряжение было так велико, что можно было опасаться, что «ружья разных армий начнут стрелять сами собой».

Начала XVII, XVIII и XIX столетий ознаменовались для России тяжелыми испытаниями. Можно было ждать, что и начало XX в. при общем военном напряжении принесет военную грозу. Война могла вспыхнуть на одном каком-либо участке границы и развиться в общий пожар. Поводы к войне на западной границе, на границах турецкой, афганской существовали серьезные. В 1895 г. явился повод к войне и на границе китайской. При таких условиях требовалась особая осторожность в делах, имеющих международное значение, чтобы не увеличивать этих поводов.

3. Из всех войн XVIII и XIX столетий, не считая Кавказской, мы вели на территории отечества только 6 войн в продолжении 6,5 лет. Остальные войны мы переносили [94] за черту государственной границы. Это давало нам огромные преимущества и доказывало нашу большую готовность сравнительно с противниками той эпохи.

Наступательный способ действий имеет такие огромные преимущества перед оборонительным, что и ныне к нему надо всемерно стремиться. Для сего наша боевая готовность не должна отставать от готовности наших соседей.

4. Потери убитыми и ранеными в сражениях XVIII века были много меньше, чем в сражениях XIX в.

Общая цифра потерь в 26 больших сражениях XIX в. на 1 500 000 участвовавших достигла 323 000 человек, т. е. почти 22 %. Наибольшие потери понесены в сражениях под Аустерлицем на 75 000 сражавшихся 21 000 потерь, Бородином — на 120 000 бойцов 40 000 потерь и во время осады Севастополя — на 235 000 защитников 85 000 потерь. Всего потери за XVIII и XIX вв. составили в тысячах:

Из таблицы видно, что почти при равном числе участвовавших в боях потери убитыми и ранеными в XIX в. были почти вдвое больше, чем в XVIII в. Это указывает на более ожесточенный характер войн XIX столетия (война затрагивает более существенные интересы), а также на то, что с усовершенствованием оружия увеличиваются потери. Если предположить, что рост потерь будет продолжаться в той же пропорции, и предположить, что и в XX в. Россия в вооруженной борьбе в течение столетия выставит то же число бойцов, что выставлялось ею в XVIII и XIX столетиях, то следует ждать потери до 2 млн людей убитыми и ранеными, т. е. 40 % всех сражавшихся. [95]

5. В зависимости от все увеличивающейся боевой готовности наших соседей, несомненно, Россия вынуждена будет увеличивать в XX в. и армии, выставляемые ею в случае войны.

В победоносную войну с Турцией в 1827—1829 г. наибольший состав нашей армии в одну кампанию составлял 155 000 человек, а в войну 1877—1878 гг. таковой состав пришлось постепенно довести до 850 000 человек.

Прибавим, что наибольший состав нашей армии в войне с Пруссией в 1756—1762 гг. составлял всего 130 000 человек. Мы прожили, слава богу, с тех пор 150 лет, не воюя со своей западной соседкой, но если бы Россия была вызвана ныне к вооруженной борьбе на Западе, то даже сил в десять раз больших, при отсутствии у нас союзников, могло бы оказаться недостаточным для того, чтобы сломить германскую армию, а главное, чтобы победить патриотизм германского вооруженного народа. Поэтому мы должны быть готовы на случай войн в текущем столетии выставить огромные сравнительно с прошлым армии. Но чтобы иметь такие армии фактически, а не на бумаге, требуются колоссальные денежные средства на так называемые единовременные расходы, независимо от расходов постоянного характера на текущую жизнь армии.

6. В XVIII и первой половине XIX столетия наша армия, сформированная по европейскому образцу, с продолжительными сроками службы, нехитрой боевой подготовкой и однородным вооружением могла считаться ни в чем не отставшей даже от таких своих противников, как шведы, пруссаки, французы, а по отношению к главному своему противнику — туркам — имела полное превосходство в организации, вооружении и обучении. Около середины прошлого столетия с ростом культуры на Западе быстро начали расти технические усовершенствования в вооружении и снабжении армии всеми видами разрушения. В этом отделе мы начали быстро отставать. Под Бородино наши ружья и пушки были не хуже французских, а под Севастополем мы явились с гладкоствольными расстрелянными ружьями, годными для звучных [96] ружейных приемов и для удара в штыки, но с ничтожной меткостью и дальностью.

7. В последние войны, которые вела Россия в 1853—1855 и 1877—1878 гг., с особой ясностью сказалось, что с усложнившейся обстановкой войны наш командный состав во многих случаях оказывался не на должной высоте. Младшие офицеры в пределах своей деятельности были храбры, распорядительны, но недостаточно сведущи: начальники частей (за редким исключением) не были достаточно подготовлены к наилучшему использованию боевой способности вверенных им частей. Но наиболее слабым оказался генеральский состав: бригадные, дивизионные и корпусные командиры. За исключением нескольких блестящих имен, большинство не было подготовлено к распоряжению в бою войсками всех родов оружия, не умели установить связи между частями, входившими в состав вверенных им сил и не умели поддержать связь по фронту с соседями. Чувство взаимной выручки не было сильно развито. Бездействие с оговоркой «не получал приказания», когда били соседей, не было редким явлением. Особенно неумело вели наступательный бой.

8. В общем тактическая подготовка войск наших в войны Крымскую и Турецкую 1877—1878 гг. была совершенно недостаточная. Мы не умели с малыми потерями достигать хороших результатов. При атаках мы ходили почти колоннами и несли тяжкие потери. Вспомогательными родами оружия: конницей, артиллерией, саперами распоряжались неумело и часто забывали ими воспользоваться.

Но у нас была и сильная сторона: мы не боялись умирать и лишь просили указать нам для того точное место.

9. По опыту войн в XVIII и XIX столетиях надлежало готовиться, для одержания успеха, к сбору превосходных сил. Без превосходства в силах наши войска, особенно в наступательном бою, не могли победить шведов, французов, а в последнее время и турок.

10. Но и независимо от тяжкой задачи приготовиться дать отпор миллионным армиям наших соседей Военное [97] ведомство должно считаться с 40-миллионным нерусским населением, значительной частью живущим в приграничной полосе в наших азиатских владениях и на Кавказе. Спокойствие этого последнего населения определит размер сил, оставляемых для охраны наших окраин в случае европейской войны.

11. Наконец, уже в последние годы прошлого столетия задачи Военного ведомства осложнились необходимостью поддерживать спокойствие и внутри России. Наряды войск для прекращения беспорядков разного рода стали все учащаться. Недовольствие всех слоев населения увеличивалось. Революционная пропаганда нашла в этом недовольстве подготовленную почву. Зараза коснулась и армии.

По всем этим причинам, если основной задачей Военного ведомства в первые годы XX столетия ставилась задача не по дальнейшему расширению, а лишь по обороне достигнутых нами в XVIII и XIX столетиях границ, то основной задачей правительства являлась забота о внутреннем успокоении России.

12. За последние 25 лет не одна Германия, а и другие соседи наши, в том числе и Австрия, начали быстро совершенствовать организацию своих вооруженных сил и достигли результатов, дающих им возможность не только упорно обороняться, но и относительно быстро перенести борьбу в наши пределы. Этим и мы были вынуждены готовиться к большим расходам и к более значительному сосредоточению сил в случае борьбы на границах с Румынией, Турцией, Афганистаном.

На китайской границе мы поддерживали мир почти 200 лет, но в последние 15 лет прошлого столетия произошли события, которые обязали нас быстро начать усиливать свои ничтожные до тех пор военные силы и на Дальнем Востоке, сохраняя уверенность, что от нас будет зависеть поддержание мира с Китаем и избежание разрыва с Японией.

Таким образом, основной задачей Военного ведомства за первые годы XX столетия естественно [98] становилась прежде всего оборона пределов России на всем громадном протяжении нашей границы в 17 000 верст. Участок границы с Германией и Пруссией в 2249 верст как наиболее опасный должен был приковывать и наше наибольшее внимание, и на него должна была выделяться значительная часть отпускавшихся на Военное ведомство кредитов (на содержание войск, устройство крепостей, образование разных складов, устройство дорог и пр.). Остальную сумму приходилось очень осторожно распределять на поддержание и усиление нашего положения на границах: турецкой, персидской, афганской, китайской. Задачи эти были серьезны и сложны ввиду все увеличивающихся вооружений наших соседей.

Несомненно, что наиболее прочная оборона наших границ была бы достигнута лишь при готовности нашей в случае разрыва с тем или другим соседом энергично двинуть вперед в пределы врага значительные силы. Но возможность выполнения этого не зависит от мероприятий только по военной части, а более всего от общего культурного состояния той или другой страны: чем культурнее страна, тем большие ресурсы она может предоставить в распоряжение Военного ведомства как для обороны, так и для наступления: железные дороги, шоссе, телеграф, телефоны, склады разных запасов, нужных для Военного ведомства, патронные, ружейные и пушечные заводы, местные продовольственные средства и пр. Но все же главнейшим фактором, определяющим ныне не только способ действий двух вступающих в вооруженную борьбу соседей, но и направление действий — это железные дороги. Мы видели выше, каким большим числом железнодорожных линий располагают ныне наши западные соседи на случай сосредоточения и вторжения в наши пределы миллионных армий. Мы боремся в этом направлении, но при культурной отсталости борьба эта до сих пор нам не по силам, ибо постройка многочисленных железнодорожных линий, важных в военном отношении, но не имеющих значения в экономическом, [99] разорительна для страны и требует огромных денежных затрат за счет уменьшения отпуска по другим неотложным нуждам.

При таких условиях оборона наших западных границ потребует громадного напряжения наших сил и весьма талантливого решения вопроса о способе действий, дабы при меньшей боевой готовности все же сделать оборону возможно активной.

13. Основным выводом из всего вышеизложенного надлежало признать особую опасность в военном отношении западной границы и необходимость уделять главную массу отпускаемых Военному ведомству сумм на увеличение наших сил и средств именно на западной границе.

Остающиеся затем суммы должны были делиться для расходования на охрану границ с Турцией, Персией, Афганистаном и Дальним Востоком. Очевидно, что при таких условиях уделить значительные силы Дальнему Востоку мы не могли и, сознавая нашу отсталость, признали необходимым после шагов 1896—1900 гг. принять осторожный оборонительный способ действий. Правительственное сообщение 11 июня 1900 г., которым всему миру указывалось на намерение наше не присоединять к России занятых нами местностей Маньчжурии, составило акт, давший полное основание не опасаться при исполнении данных нами обещаний ни разрыва с Китаем, ни разрыва с Японией.

Таким образом, даже в последних годах XIX столетия Россия не готовилась к новому расширению своих пределов на Дальнем Востоке, тяжко занятая заботами по обороне западных пределов и заботами по внутреннему устройству и успокоению.

Неожиданное выдвижение наше первоначально в Маньчжурии, а затем к берегам Тихого океана явилось поэтому для Военного ведомства совершенно неожиданным, а потому и не подготовленным. При этих условиях обещание не присоединять Маньчжурию к нашим пределам было вполне необходимым, и таковое вызвалось не только желанием не нарушать добрых отношений с Китаем, но и сознанием нашей боевой неготовности на Дальнем Востоке. [100]

Во всеподданнейшем докладе 1900 г. относительно основной задачи Военного ведомства в первые годы XX в. изложено следующее:

«Готовясь защищать свои интересы на Великом океане, в Афганистане, Персии и Турции, готовясь к борьбе на морях и океанах, Россия может не найти достаточных сил и средств равняться в то же время с силами и средствами наших соседей на Западе. К радости Германии, направив свое внимание на Дальний Восток, мы дадим ей и Австрии решительный перевес в силах и средствах перед нами.

Таковое нарушение равновесия грозит опасностью целости Империи, и потому с упованием верую, что оно не будет допущено верховным вождем всех сухопутных и морских сил империи.

Позволю себе поэтому основной задачей Военного ведомства в грядущем XX столетии поставить развитие наших вооруженных сил и средств для действий на западной границе и усиление боевой готовности этих сил соответственно непрерывно совершаемому развитию сил и усилению их готовности в Германии и в Австрии».

Такое решение вопроса о главной задаче Военного ведомства было естественно и по отношению к союзнице нашей в Европе. Отсталость в готовности нашей на западной границе могла дозволить державам тройственного союза в случае войны, оставив против России лишь незначительные силы, обрушиться подавляющими силами на Францию.

14. История войн XVIII и XIX столетий указывала, что главная тяжесть вооруженной борьбы России для достижения занятых ею ныне границ легла на сухопутную армию. После Петра Великого роль русского флота во всех веденных нами войнах была незначительна. В две последние большие войны прошлого столетия мы особенно нуждались в содействии флота, но материальная отсталость обратила наших моряков под Севастополем в сухопутные войска, а в войну 1877—1878гг. мы боролись с турками, не имея флота на Черном море. [101]

Россия, несомненно, сухопутная держава. Поэтому малое участие нашего флота в войнах XVIII и XIX столетий было не случайным делом, а исторически естественным. Расходуй мы в XVIII и XVIX столетиях много сумм на флот, мы только могли бы ухудшить свое положение. Значительные средства, обращенные на нашу сухопутную армию, дали ей возможность одержать победы. Уроки истории учили нас идти по тому же пути, по которому шли наши предки, и главную силу России видеть в ее сухопутной армии, расходуя на нее и большую часть сумм из уделяемых нашей родиной на военные нужды.

Министерство финансов определяло общую сумму, которую оно могло отпускать на военные надобности, распределение же ее между сухопутным и морским ведомствами для этого министерства было безразлично. Но чем больше выделялось на флот, тем менее сухопутная армия составляла прочный оплот, в особенности на западной границе.

Между тем переход к активной политике на Дальнем Востоке вызвал необходимость в производстве огромных расходов на развитие нашего флота, что отразилось в последние годы прошлого столетия отпуском совершенно недостаточных денежных средств на усиление боевой готовности нашей сухопутной армии. Результат получился тревожный. Во всеподданнейшем докладе 1900 г. при постановке задач на будущее я счел своим долгом изложить следующую мысль:

«Если усиление нашего флота и в будущем будет производиться за счет приостановки в развитии сухопутной армии и если усиление войск на восточной окраине будет происходить за счет войск, расположенных на западной границе, то несомненно, что соотношение сил и средств наших с германскими и австрийскими, нарушенное уже и теперь не в нашу пользу, будет ухудшаться все более и более.

С развитием флота неизбежно возникают вопросы сначала об угольных станциях, а затем и о колониях. Расходы на флот, расходы по устройству новых военных портов, [102] расходы по их укреплению и содержанию в них сильных гарнизонов, все это тяжело ляжет на государственный бюджет и отразится несомненно на главнейшем фронте — европейском».

15. Наш флот, славно победивший парусный турецкий флот под Синопом, оказался бессилен против парового и кончил самоубийством, несмотря на высокий нравственный дух.

В войну 1877—1878 гг. нас ждало еще более тяжелое испытание. Побежденные ранее одним против десяти, турки выступили на этот раз организованными по европейскому образцу и подготовительными европейскими инструкторами и, главное, лучше нас вооруженными. И ружья, и пушки турок, доставленные им из заводов Германии и Англии, оказались значительно лучше наших{18}. Более усовершенствованное оружие дает и более верное средство, при равных прочих условиях, для победы, ибо может наносить более чувствительные потери. Но что всего важнее, сознание превосходства в вооружении приподнимает нравственный дух армии лучше вооруженной. Наоборот, даже при оружии, мало отличном от оружия противника, войска с их начальниками склонны свои ошибки сваливать на превосходство вооружения противника. Такой крупной разницы в вооружении между нами и турками, какова была в 1853 — 1855 гг. в войну 1877—1878 гг. не было, и тем не менее после первых наших неудач под Плевной войска потеряли доверие к своим ружьям и пушкам и в превосходстве вооружения турок искали утешение в постигших войска испытаниях.

Поэтому и ныне приходилось напрягать все усилия, дабы не отстать в вооружении от возможных противников. Между тем системы вооружения менялись довольно [103] быстро: гладкие ружья сменились нарезными, затем скорозарядными. Потом явились магазинные системы ружей Гоже, то же было и с пушками. Трудности увеличивались необходимостью не только перевооружать действующие войска, но и создать огромные запасы для укомплектования по военному составу для резервных войск, ополчения, запасных и резервы оружия на военное время.

16. В веденных Россией в XVIII и XIX столетиях войнах мы при встрече с менее культурным противником (турки, кавказцы, среднеазиатские народности) одерживали победы при большом превосходстве в силах противника. При встрече с более нас культурным противником (шведами, французами) мы в первых столкновениях несли обыкновенно тяжелые поражения, но при упорном стремлении не кончать войны, пока не победим, учась воевать у наших противников и заменяя искусство (где такого не было) многочисленностью и храбростью, мы достигали победы.

Петр Великий 9 лет вел борьбу от Нарвы до Полтавы. Александр I 9 лет вел борьбу между Аустерлицем и вступлением наших войск в Париж.

Эти державные вожди твердо ставили нашим войскам цели для действий и крепко внушали каждому воину убеждение, что какие бы жертвы ни потребовались, война будет вестись, пока мы не победим, в результате войска наши достигали поставленных им целей. В Крымскую войну 1853—1856 гг. и в войну 1877—1878 гг. цели ставились неясно, и войны эти окончились преждевременно, когда армия и народ русский далеко еще не напрягли всех своих сил и средств. Но все же, несмотря на понесенные жертвы, несмотря на много подвигов, мы вышли из этих войн побежденными не столько материально, сколько морально. Обе эти войны сопровождались глубоким недовольством страны. Война всегда несет много несчастий для народа, но для великой нации наибольшее несчастье, глубоко потрясающее весь государственный организм, составляет потеря кампании. [104]

Поэтому, всемерно борясь, дабы войны не было, великая нация, раз война начата, должна вести ее до крайнего напряжения всех своих сил, пока не одержит победы, иначе она может утратить право считаться великой нацией, и обратится в «этнографический материал» для усиления других народностей.

Глубоко убежденный в важности этой идеи, я окончил свой доклад 1900 г. следующими строками, сохраняющими свою силу и доныне:

«События мирового характера возникают и идут, не справляясь с готовностью того или другого народа к борьбе. Напротив того, сознание неготовности нашей может только усилить желание воспользоваться этой неготовностью. Поэтому невиданная еще миром кровавая борьба может наступить и ранее.

Против желания русского монарха, противно интересам России война может возгореться.

Это, конечно, будет большим несчастьем для всего мира, но собственно для России может быть несчастье еще более тяжкое — это несвоевременное, ранее полной победы окончание начатой борьбы.

Русскому монарху придется проявить железную твердость характера, чтобы в случае неудачи первой кампании, после первых и тяжких последствий войны — голода, болезней, застоя в делах и, главное, огромных цифр убитых и раненых, противостоять советам со всех сторон признать Россию побежденной и заключить мир».

Таким образом, главные выводы из деятельности армии нашей в XVIII и XIX столетиях, коими должно было руководствоваться наше Военное ведомство, вступая в XX столетие, заключались в следующем:

1. Возложенные на армию в XVIII и XIX столетиях задачи по выходу к побережьям морей Балтийского и Черного были ею выполнены. Равно были выполнены задачи по расширению пределов России на западе (Белоруссия, Малороссия, Польша), на юге (Кавказ) и на востоке (Средняя Азия). [105]

2. В начале XX столетия можно было ожидать войны (22 года мира. Три предыдущих столетия знаменовались войнами).

3. Большая часть войн в XVIII и XIX столетиях были наступательные. В этом лежит и залог побед.

4. По отношению к потерям убитыми и ранеными в XVIII и XIX столетиях можно ожидать в XX столетии огромных потерь.

5. Постепенное нарастание армии в прошлые столетия и переход армий малого мирного к огромным военного состава давали основания ожидать, что в XX в. нам придется выставлять громадные армии.

6. Наша армия со второй половины XIX столетия начала отставать от европейских армий в готовности (железные дороги), в технических силах и средствах.

7. Последние из веденных Россией войн указали на неудовлетворительность командного состава армии.

8. В этих же войнах выказалась недостаточная тактическая подготовка армий.

9. Для достижения победы над серьезным противником требовалось с нашей стороны превосходство в силах.

10. Расширение пределов России и естественный ее рост довели нерусский элемент до 40 млн, что затруднило возможность иметь сплоченную армию и увеличило трудности по охране границ.

11. Задачи войск по охране целости империи осложнились в последнее время заботами по поддержанию внутреннего спокойствия.

12. Огромная боевая готовность наших соседей при нашей отсталости на западной границе вызывала необходимость ограничиться обороной наших пределов, не налагая на живущее поколение в начале наступающего века выполнения наступательных задач.

13. Наша отсталость на западной границе, особенно в железнодорожном отношении, представляла такую опасность, что обязывала нас главной задачей в начале наступающего века поставить усиление наше на западной границе. [106]

14. Опыт войн XVIII и XIX столетий указывал, что главная тяжесть борьбы и в XX в. должна была лечь на сухопутную армию.

15. Усиление флота за счет сухопутной армии представлялось невыгодным и опасным.

16. Наконец, одним из важнейших выводов из деятельности армии в XVIII и XIX столетиях надлежало признать, что при отсталости нашей от вероятных противников успех в случае войны достигался нами при двух условиях: 1) когда цели для войны ставились определенные и 2) когда для достижения этих целей проявлялось огромное упорство. Боролись по много лет, невзирая на жертвы и трудности, пока не достигали победы. С введением всеобщей воинской повинности к этим основным условиям прибавилось третье: для успеха действий армии современного состава требовалось, чтобы война была популярной, с приподнятым патриотизмом во всех слоях общества. Другими словами, «вооруженный народ» мог успешно вести борьбу с могущественным противником только в том случае, если война становилась «народной», а не правительственной.

Эти выводы из двухсотлетней деятельности нашей армии и должны были служить указаниями при составлении планов мероприятия по Военному ведомству в конце прошлого и начале настоящего столетия.

В следующей главе мы в общих чертах и ознакомимся с тем, что было предположено на основании вышеуказанного опыта XVIII и XIX столетий сделать и какие были назначены Военному ведомству средства, дабы достигнуть поставленных им целей. [107]