Русско-японская война, 1904-1905: Итоги войны.

Глава пятая.

В «Русском инвалиде» (№ 143,1095) появилась заметка Ф. Макшеева — возражение на статью Демчинского «Готовились ли мы к войне», помещенную в газете «Слово» (№ 196, 1905). В этой статье Демчинский стремился доказать, что Россия тратит на государственную оборону более других стран, что на эту важную надобность у нас дается довольно средств, но что мероприятия по усилению боевой готовности войск у нас, очевидно, превратились в формулу для вымогательства и что бесконтрольное хозяйничанье народными деньгами дает самый широкий простор лжехозяевам употреблять деньги не туда, куда следует.

На основании авторитетных трудов профессора Макшеева в указанной выше заметке в «Русском инвалиде» приведены данные о расходах на сухопутные армии Германии и России за период 1888-1900 гг. За эти 13 лет на сухопутную армию израсходовали:

Германия — 3 581 млн руб.;

Россия — 3 479 000 млн руб.

Отсюда видно, что Германия за этот период истратила на 100 млн руб. более, чем Россия. Между тем Россия в мирное время содержит армию почти вдвое большую, чем Германия.

Уже из этих данных видно, какие усилия требовалось прилагать Военному министерству, чтобы удовлетворить самые насущные, самые неотложные нужды нашей армии. [108]

Огромное протяжение границ России и другие причины вызывали необходимость содержать и в мирное время армию почти вдвое больше, чем в Германии. Поэтому при том же отпуске средств, как на нашу, так и на германскую армию, нам приходилось большую часть средств расходовать на содержание армии (обыкновенные или постоянные расходы) и уделять сравнительно с Германией лишь относительно незначительные суммы на так называемые чрезвычайные расходы по увеличению боевой готовности армии.

Автор заметки в «Русском инвалиде» по этому важному вопросу приводит следующие, высоко справедливые мысли:

«Так как обыкновенные расходы настоятельны и неотложны, то и назначение их не может встретить возражений. Они назначаются ввиду неотвратимой силы.

Не так обстоит дело с чрезвычайными расходами. Они не так настоятельны, особенно в глазах лиц, недостаточно ориентированных в военном деле, а потому является соблазн если не совсем отклонить эти расходы, то, по крайней мере, отложить их или, в лучшем случае, разложить на продолжительный период. Результат сего весьма неблагоприятен для дела государственной обороны, особенно в наше время напряженной подготовки к войне. В роковой час армии может выпасть доля выступить в поход с худшим вооружением, нежели у противника, с недостаточными и несовершенными запасами (современная могущественная техника совершенствует разного рода подвижные запасы, облегчает их), имея плохие сообщения в тылу и пр.

При рассмотрении военных бюджетов германской армии бросается в глаза громадность единовременных и чрезвычайных расходов в них, чем, главным образом, и объясняется обстоятельство, что при почти вдвое меньшей численности германской армии, чем наша, военный бюджет ее больше нашего, даже не относительно, а абсолютно».

Наша сравнительно малая боевая готовность при значительном численном составе армии представилась [109] в настоящем свете еще в 1871 г., когда германцы в двухнедельный срок выставили огромную армию на границе с Францией и победоносно с чрезвычайной быстротой повели войну. Война 1877—1878 гг. указала слабые стороны в нашей организационной системе мобилизации войск, и на основании опыта этой войны еще при военном министре графе Милютине начались обширные работы организационного характера и работы по увеличению нашей боевой готовности. Новая группировка держав, образование тройственного союза в ответ на образование двойственного указали на необходимость для России неотложно принять меры к защите своих пределов в случае войны с тройственным союзом. Генералы Ванновский и Обручев, удачно дополняя один другого, в течение 16 лет с 1882 по 1898 гг., руководствуясь указаниями верховных вождей русской армии, вели трудное дело развития нашей армии, увеличения ее боевой готовности для ограждения пределов наших со стороны западных соседей. На западной границе создавалась система укрепленных пунктов, проводились стратегического значения железные дороги, шоссе, создавались необходимые запасы. Ввиду недостаточно развитой сети железных дорог усиливались войска в западных округах, принимались меры к охране побережий Балтийского и Черного морей.

С полным основанием главное внимание Военного министерства было обращено на западную границу. Для охраны и обороны наших пределов на Кавказе, в Туркестане и в Сибирских военных округах уделялось менее средств. Так, в Сибири, от берегов Тихого океана до Урала, мы содержали всего несколько батальонов и не имели ни одной крепости. В Туркестане мы тоже не имели укрепленных пунктов. Для усиления войск на западной границе мы брали войска с Кавказа. Для некоторых новых формирований, дабы найти необходимые денежные средства, мы уменьшали число рядов в туркестанских войсках. Полагалось, что если мы будем сильны на западной границе, никто не нападет на нас на Кавказе и в Азии. Таким образом, в деле расходования отпускавшихся денежных средств Военное [110] министерство, действуя по определенному плану, сосредоточивало свои заботы на главном из вероятных театров военных действий — западной границе, жертвуя при этом военными нуждами наших окраин.

Сравнительно с нашими нуждами, денежные отпуски, несмотря на их значительность, оказывались недостаточными, чтобы с должной быстротой и энергией поставить нашу боевую готовность во всех отношениях на равную степень не только с Германией, но даже с Австрией. Достигнув огромных результатов по скорости мобилизации, мы не могли сравняться с нашими соседями по скорости сосредоточения вследствие несравненно более развитой сети железных дорог в Германии и Австрии, чем у нас. Но и в этом отношении проведением нескольких стратегического значения железных дорог мы достигли весьма больших результатов.

Как ни экономно, однако, расходовало Военное министерство свои средства на такие нужды, которые могли быть поставлены на второй план, все же удовлетворение потребностей первостепенной важности, как то: постройка крепостей современного типа, вооруженных современными орудиями, заготовление разных технических сил и средств, полевых железных дорог, телеграфов, воздухоплавательных парков и пр., хотя и подвигалось вперед, но не с желательной быстротой.

При массе еще неудовлетворенных нужд на западной границе наши представители Военного министерства не могли не быть убежденными противниками активной политики на Дальнем Востоке, в Афганистане и Персии.

Так шли дела до 1894 г., до Японо-китайской войны.

В 1898 г. генерала Ванновского заменил я, а генерала Обручева — генерал Сахаров. Новые деятели в Военном министерстве признавали с полным убеждением необходимость в деле расходования отпускаемых государством средств держаться той же системы, которой держались Ванновский и Обручев, т. е. предпочтительно перед всеми другими надобностями на первом плане ставить усиление нашего положения на западной границе. Но мы уже [111] сделали такие шаги на Дальнем Востоке, что ограничиваться, как было ранее, самыми незначительными ассигнованиями на войска Дальнего Востока уже нельзя было. События на Дальнем Востоке шли быстро и вызывали, в ущерб нашей готовности на Западе, расходование сил и средств для усиления нашего положения на Квантуне, в Маньчжурии и в Приамурском крае.

По отпуску и расходованию кредитов, отпускаемых на Военное министерство, применяется так называемый предельный бюджет.

По предварительному соглашению с министром финансов устанавливается общая смета по Военному министерству на пять лет. В основание сметы берутся расходы постоянного характера и делается прибавка на расходы единовременные. Все сметные исчисления на новые крупные расходы постоянного характера после рассмотрения в военном составе ранее утверждения их рассматриваются в особом совещании под представительством председателя Департамента государственной экономии при участии министра финансов и государственного контролера. План всех расходов на пятилетие представляется на высочайшее утверждение.

Выяснение всех потребностей армии составляет весьма важную обязанность Военного министерства. Прежде всего, все командующие войсками в округах представляют непосредственно государю императору в своих всеподданнейших отчетах заявления о нуждах вверенных их командованию войск и нуждах в крепостях, железных дорогах и пр. Начальники главных управлений, особенно Интендантского, Артиллерийского, Инженерного, составляют свои расчеты по новым формированиям, постройкам, по потребностям мобилизационным, учебным и пр.

Все расходы делятся на расходы постоянного характера и расходы единовременные. Многие из наиболее крупных мероприятий рассматриваются в Военном совете или особых комиссиях.

Такая сложная работа производилась и в 1897—1898 гг. для определения потребных для Военного ведомства [112] кредитов на содержание армии и увеличения ее боевой готовности в период 1899—1903 гг.

Крайне ограниченные ассигнования, производившиеся в течение почти 20 лет перед рассматриваемым периодом, сообразовались не с потребностями армии, а со средствами Государственного казначейства, почему означенные потребности, все более нарастая, в 1898 г. указали на необходимость серьезных жертв и усилий.

По распоряжению моего предшественника генерала Ванновского к началу 1898 г. были составлены общие соображения о всех потребностях Военного ведомства, причем оказалось, что для их удовлетворения необходимо было бы в течение пяти лет ассигновать в дополнение к предельному бюджету еще 565 000 000 руб. В этой сумме заключались, впрочем, два расхода, на которые положены особые ассигнования, независимо от предельного бюджета, а именно: на перевооружение полевой артиллерии скорострельными пушками (90 000 000 руб.) и на увеличение квартирных окладов (20 000 000 руб.). За исключением этих двух расходов на остальные мероприятия в течение пяти лет следовало бы добавить к предельному бюджету 455 000 000 руб.

Необходимо иметь в виду, что проектированные генералом Ванновским мероприятия вовсе не исчерпывали наших даже главнейших нужд. Принимались в расчет только такие мероприятия, неотложность которых представлялась очевидной, или мероприятия давно уже утвержденные, но за недостатком денежных средств неосуществленные.

В числе важнейших мероприятий, намеченных по плану, составленному при генерале Ванновском, находились:

по организации войск и их усилению, в том числе по значительному усилению войск в азиатских округах, особенно в Приамурском;

по улучшению быта войск, а именно: по увеличению содержания офицеров и квартирных окладов и по введению походных кухонь;

по интендантской части, в том числе по увеличению запасов в Приамурском и Туркестанском округах; [113] по артиллерийской части, в том числе по увеличению артиллерии в Сибирском военном округе;

по инженерной части, в том числе на сформирование новых инженерных войск и усиление крепостей.

Министр финансов, которому было предъявлено требование обо отпуске 455 млн руб. (кроме отпусков на перевооружение нашей армии новыми ружьями и пушками) в пятилетие 1899—1903гг. сверх предельного бюджета, высказался о невозможности по финансовым средствам страны произвести такой отпуск. После долгой борьбы он признал возможным отпустить вместо 455 млн руб. лишь 160 млн руб., эта сумма и была утверждена.

Таким образом, мы приступали к работе по Военному ведомству в пятилетие 1899—1903 гг., не получив на наши важные нужды около 300 млн руб. в пять лет или с недочетом по 60 млн руб. ежегодно. Очевидно, что такое решение вопроса о военных нуждах неизбежно должно было иметь последствием еще большую отсталость нашу сравнительно с соседями, ибо мы вынуждены были приостановиться со многими мероприятиями по усилению нашего положения как на западной границе, так и в азиатских округах.

Независимо от настоятельности расходов по увеличению нашей боевой готовности на всех границах требовались весьма значительные расходы по улучшению содержания армии по мирному ее составу.

Прежде всего для улучшения командного состава требовалось настолько улучшить положение офицерского состава, чтобы наиболее энергичные и способные люди искали военной службы, а не покидали ряды армии для службы по всем ведомствам. Улучшение офицерского состава зависит во многом от воспитания и обучения в военно-учебных заведениях.

Требовалось их улучшение и увеличение числом, дабы возможно большее число офицеров получали общее образование по программам средних учебных заведений.

Наш солдат в мирное время по производимым на него расходам поставлен был в несравненно худшие условия, [114] чем в других армиях, как в отношении денежного довольствия, так и в отношении пищи, одежды, жилища.

Расходы по улучшению быта нижних чинов требовались очень большие. Конский состав в армии был недостаточно хорош, особенно в казачьих полках и обозах.

Здесь перечислены лишь главнейшие из нужд, а их очень много. Вступив в управление Военным министерством 1 января 1898 г., я получил таким образом весьма тяжелое наследие: огромные нужды армии вполне ясно определились, средства же к их удовлетворению были совершенно недостаточные. Требовалось особо внимательное рассмотрение всех нужд, чтобы определить, какие из них могли быть удовлетворены, какие приходилось вновь отложить на неопределенное время. Выше я уже высказал свое глубокое убеждение, что самой главной заботой Военного министерства следовало признать усиление нашего положения на западной границе. Но для выполнения этой задачи выяснились столь большие потребности, что прибавка к предельному бюджету в 160 млн руб. на пять лет полностью и могла быть израсходована только на этот предмет. Между тем в длинном ряду тоже неотложных нужд находились требования об улучшении командного состава армии и требования об усилении нашего положения на Дальнем Востоке.

Крайне неудовлетворительное расквартирование многих воинских частей, затруднявшее обучение их, тоже обязывало принять меры к скорейшему возведению казарм в пунктах расположения войск.

Наконец, надлежало завершить такие мероприятия, которые были начаты в предыдущее пятилетие действия предельного бюджета, в особенности по организации резервных войск.

Государь император лично входил в рассмотрение степени настоятельности отдельных мер и утвердил план мероприятий на 1899—1903 гг., который и был приведен в исполнение с неуклонной твердостью.

Великодушный почин по вопросу об ограничении вооружений, сделанный нашим верховным вождем в 1899 г., [115] получил при составлении этого плана и практическое применение: дальнейшее увеличение наших сил в Европейской России было приостановлено, за исключением реорганизации резервных войск. В выработанном плане Военному министерству ставились следующие задачи:

1. Прозревая возможность осложнений на Дальнем Востоке, государь император приказал продолжать усиливать там наше положение.

2. Представление военного министра о необходимости, в видах улучшения командного состава армии, улучшить прежде всего материальное положение офицеров встретило самое теплое отношение Его Величества, и военный министр получил указания приложить особые заботы об улучшении положения офицеров во всех отношениях.

3. Вместе с сим государь император приказал для улучшения быта нижних чинов, независимо от улучшения квартирного их расположения, ввести постепенно во всей армии чайное довольствие.

4. Кроме этих задач, весьма неотложной нуждой для нашей армии являлась необходимость перевооружения артиллерии. Его Величеству угодно было признать это дело особо важным и приказать министру финансов изыскать денежные средства для перевооружения сверх предназначенных к отпуску по предельному бюджету.

По этим главным задачам, возложенным на Военное ведомство в период 1899—1903 гг., исполнено следующее.

По первой задаче (усиление нашего положения на Дальнем Востоке):

Приамурский военный округ в настоящих его пределах образован лишь в 1884г. Все войска этого округа первоначально состояли из 10 батальонов, 10 сотен, 2 казачьих батальонов, 5 батарей, саперной роты и 1 крепостной артиллерии; через 10 лет, в 1894 г., мы располагали в Приамурском округе силами лишь в 20 батальонов пехоты. С 1895 г. мы начали довольно быстро усиливать войска Дальнего Востока.

В течение 1898—1902 гг. наши войска на Дальнем Востоке увеличились на 840 офицеров, 37 000 нижних [116] чинов и 2600 лошадей. Всего за пять лет с 1898—1902 гг. наши силы возросли еще на 31 батальон, 15 эскадронов и сотен, 32 орудия, саперный батальон, 3 батальона крепостной артиллерии. Кроме того, в это время сформировано пять железнодорожных батальонов для обслуживания Восточно-Китайской железной дороги, а охранная стража с 8000 человек доведена до 25 000 человек. Всего общее усиление военной силы в Приамурском военном округе, в Маньчжурии и на Квантуне за период 1898 — 1902 гг. составило 60 000 человек.

По плану 1899 г. мы должны были в ближайшие годы довести состав войск, выставляемых на Дальнем Востоке из округов Приамурского, Сибирского и Квантуна, до 48 стрелковых, 48 резервных батальонов, 57 эскадронов и сотен, 236 орудий, 3 3/4 саперных батальонов, сведенных в три корпуса. Сравнительно с несколькими батальонами, которыми мы располагали в Сибири и Приамурском округе еще в самое недавнее время, силы эти представляются весьма большими, и сформирование их на далекой окраине требовало весьма больших жертв и усилий. В зависимости частью от отпущенных средств, а также от местных условий сформирование такой силы требовало нескольких лет. Силы эти, при быстром сборе их, могли составить надежный авангард, под прикрытием которого и должно было производиться сосредоточение подкрепления из Европейской России. От быстроты подвоза этих подкреплений зависела во многом участь первой кампании, а между тем еще в 1900 г. Сибирская дорога была слаба, а Восточно-Китайская еще не закончена.

Эти обстоятельства обязали меня поместить относительно нашего положения на Дальнем Востоке следующие строки во всеподданнейшем докладе в 1900 г.:

«Для доведения сих войск до указанной силы{19} потребуется около 6—7 лет. Это обстоятельство, а равно неготовность железной дороги обязывают нас в ближайшие годы к крайней осторожности в наших внешних сношениях, [117] дабы не быть вовлеченными в войну при обстановке, вполне для нас невыгодной, с силами недостаточными и крайне медленно собираемыми».

К сожалению, этот совет, по весьма сложным причинам, частью ввиду образа действия Китая и Японии, не мог быть принят. Необходимой крайней осторожности проявлено не было, и мы ввязались в войну неожиданно и без должной к ней подготовки.

Положение наше было благоприятно еще в 1902 г., и мы, начав приводить в исполнение свои обещания по очищению Маньчжурии, вполне могли рассчитывать на спокойное течение дел на Дальнем Востоке.

Уже с конца 1902 г. появились тревожные признаки возможного разрыва с Японией. Эти признаки были приняты во внимание Военным ведомством, и вышеуказанные мероприятия, которые в пределах отпущенных нам денежных средств могли быть выполнены лишь в 1906 и 1907 гг., с отпуском дополнительных средств были выполнены в течение одного года.

В 1903 г., при сохранении полной надежды на поддержание мира, мы усилили наши войска на Дальнем Востоке еще на 38 батальонов. Кроме того, в том же году приступлено к сформированию в Европейской России 32 батальонов, дабы, придав каждому из Восточно-Сибирских двухбатальонных стрелковых полков по третьему батальону, обратить все девять Восточно-Сибирских стрелковых бригад в девять Восточно-Сибирских стрелковых дивизий 12-батальонного состава. Обеспечение этих дивизий артиллерией и саперами выполнялось по особому плану. Таким образом, 19 батальонов, которыми мы располагали в год Японо-китайской войны в Приамурском крае, мы обратили в 1903 г. в 108 стрелковых батальонов и 20 резервных. За ними в резерве в Сибирском округе стояло 40 резервных батальонов. Итого, наши сибирские владения в 1903 г. уже должны были получить армию в 168 батальонов пехоты, обеспеченную и другими родами оружия. Слабость железной дороги не позволила с желательной быстротой подать на Дальний [118] Восток части, формировавшиеся для усиления нашего положения на Дальнем Востоке в Европейской России. Эти части в 32 батальона с артиллерией могли быть перевезены на Дальний Восток только к весне 1904 г., когда война была уже объявлена.

Таким образом, при тревожной отсталости нашей готовности на западной границе и необходимости огромных денежных средств на усиление нашего там положения, Военное ведомство, жертвуя интересами на Западе, создало со времени Японо-китайской войны в почти беззащитном до того Приамурском крае армию, развернутую из нескольких стрелковых и линейных батальонов в четыре Сибирских корпуса и две дивизии в некорпусной организации. Армия эта и приняла на себя первые удары японских войск. Спешно сформированные в период 1895—1903 гг. войска Дальнего Востока тем не менее благодаря принятым мерам, дабы вновь формируемые части получили должную устойчивость, удачно подобранному начальственному персоналу и сильному составу в мирное время, во всех боях с японцами составили наши отборные войска, во многих случаях явившие подвиги. В основание всех планов формирования было принято выделение во вновь формируемые части рот в полном составе по жребию. Только в особых случаях допускалась замена офицеров другими (по болезни или исключительному тяжелому положению). Так, например, 32 третьих батальона, сформированные каждый из состава одного из армейских корпусов. В каждом из корпусов одна рота выделялась по жребию из бригады. Командиры этих батальонов выбирались из особо надежных штаб-офицеров.

Насколько эти третьи батальоны оказались хорошо сформированными, видно, что например, в Тюренченском бою только что прибывшие к своим полкам третьи батальоны 11-го и 12-го полков дрались молодецки.

Особенно третий батальон 11-го полка нанес тяжкие потери японцам при штыковой контратаке.

Весной 1905 г. полки всех семи Восточно-Сибирских стрелковых дивизий были обращены в 4-батальонный [119] состав. В составе 1-й Маньчжурской армии, которой я имел высокую честь командовать, находились 5 Восточно-Сибирских стрелковых дивизий. Эти 90 батальонов, по общему мнению, составляли надежду и украшение всех трех Маньчжурских армий.

Все необходимые запасы вооружения, снаряжения, обмундирования, обозы приходилось доставлять из Европейской России. В Приамурском крае не было достаточного количества обозных лошадей, не было местных повозок. Местные средства не обеспечивали даже продовольствия войск.

Одновременно с новыми формированиями приходилось строить казармы, образовывать склады запасов.

В то время когда на западном фронте не доставало сил к скорой работе по исправлению карт пограничного пространства, большие чертежные силы были уделены Приамурскому округу и Квантуну (особенно). К началу военных действий прекрасные двухверстные карты всего пространства от Ляояна к югу были закончены, отпечатаны и розданы в войсках. К северу от Ляояна карты были совершенно недостаточные. Благодаря огромной и самоотверженной работе значительной части офицеров Генерального штаба в период 1900—1903 гг. составлено было обширное военно-статистическое описание Маньчжурии. Труд этот принес весьма большие услуги нашей армии. Чтобы оценить значение его, надо прибавить, что по другим нашим окраинам — Сибирскому, Туркестанскому и Кавказскому военным округам — мы не имеем подобных трудов, отвечающих современному положению этих окраин.

Независимо от быстрого увеличения войск на Дальнем Востоке в период 1896—1903 гг., в то же время образовывались там склады разного рода запасов и спешно укреплялись Владивосток и Порт-Артур.

Из всеподданнейшего отчета о мероприятиях Военного министерства, выполненных только в пятилетие 1898 — 1902 гг., видно, что из суммы, отпущенной за это время на постройки и перестройки всех наших крепостей, четвертая часть была израсходована на Владивосток и Порт-Артур. [120]

Из всех сухопутных и приморских крепостей России только по Кронштадту израсходована за означенный период сумма больше, чем по Порт-Артуру{20}. Большие расходы были произведены и по артиллерийской части. Но при этом были встречены большие трудности. Необходимо было дать во Владивосток и Порт-Артур береговые орудия новых образцов, а изготовление их для Военного ведомства производилось крайне медленно ввиду огромных заказов Морского ведомства. Пришлось временно ставить орудия старых образцов. В короткое время во Владивосток и Порт-Артур было доставлено, с ослаблением нашего положения в Европейской России, свыше одной тысячи орудий.

1900 г., когда вспыхнуло восстание в Маньчжурии и была разрушена железная дорога, очень тяжело отразился на работах по усилению нашего положения на Дальнем Востоке. Связь с Россией на некоторое время была потеряна. Крепостные работы в Порт-Артуре были надолго приостановлены распоряжением адмирала Алексеева. Без этой приостановки готовность в 1904 г. Порт-Артура к обороне была бы большая. Для оценки того, что нами сделано в короткое время в Порт-Артуре, надо принять в расчет два особо неблагоприятных обстоятельства: 1) наш флот, оказав малое сопротивление японскому, был заперт в Порт-Артуре, и японцы, овладев морем, получили возможность снять береговое вооружение со своих приморских крепостей и направить его для действий против сухопутной линии обороны Порт-Артура. Против этих береговых орудий наши бетонные работы на сухопутном фронте оказались слабы и 2) доставка этих огромных орудий и всех вообще тяжестей для японских осадных работ чрезвычайно облегчилась созданием г. Дальнего.

Доклад С. Ю. Витте об основании г. Дальнего был сделан без сношения с Военным министерством и начальником Квантунской области, хотя территория, которой распорядился С. Ю. Витте, находилась в подчинении этим лицам. [121]

Продовольственные запасы в Порт-Артуре были собраны большие. Даже после преждевременной сдачи Порт-Артура оказалось, что мы еще располагали запасами на 1,5 месяца. Кроме того, местное начальство имело кредиты на заготовление еще большего количества запасов, препятствий же к тому не представлялось, так как местные средства в муке, ячмене, рисе, скоте были весьма велики.

Сколько же неосновательных упреков сделано на Военное ведомство за недостаточную силу укреплений Порт-Артура. Между тем и по созданию этой крепости Военному ведомству пришлось преодолеть огромные трудности и располагать весьма недостаточным временем. Необходимо при оценке сил Порт-Артура принять во внимание, что мы заняли Порт-Артур только в конце 1897 г. и что в 1898 и 1899 гг. мы могли возвести только весьма слабые, временные береговые укрепления. По существующим законоположениям производство новых крепостных работ на большую сумму могло совершаться лишь весьма медленно. Требовалось составление на месте проекта по инженерной части, присылки этого проекта в Петербург, рассмотрение его в инженерном комитете и высочайшее утверждение. Дабы ускорить этот порядок, были даны особые полномочия местному начальству и был командирован на Дальний Восток даровитый и энергичный инженер (военный) генерал-майор Величко как представитель Главного инженерного управления. Когда проект укрепления Порт-Артура представлялся на высочайшее утверждение, то, противно существующим порядкам, значительная часть инженерных работ уже находилась в полном ходу.

1904 г. прошел в усмирении восстания в Маньчжурии, и крепостные работы распоряжением начальника Квантунской области адмирала Алексеева были приостановлены.

Таким образом, для производства обширных крепостных работ мы располагали только тремя годами — 1901 — 1903-м. В этот короткий срок сделано очень много, если принять во внимание, что значительную часть работ приходилось вести в скалистом грунте. [122]

С артиллерийским вооружением дело не могло идти быстрее. По определению табели вооружения, надо было заказать орудия, а заказы береговых орудий выполнялись крайне медленно, ибо Обуховский завод работал главным образом для Морского ведомства. Поступавшие в распоряжение Военного ведомства 10- и 11-дюймовые орудия, орудия системы Канэ, а также сильные мортиры требовались одновременно во все русские приморские крепости, особенно во вновь сооруженную Либаву, Кронштадт и Владивосток. Всюду эти орудия были нужны, и в большинстве случаев Порт-Артур и Владивосток получали их в ущерб нашей готовности в морях Балтийском и Черном. В ожидании исполнения заказа новых орудий мы обирали существующие крепости, чтобы создать в Порт-Артуре сильную артиллерию в несколько сот орудий, и создали ее. Надо принять также во внимание, что Порт-Артур первые годы по его занятии снабжался всем необходимым только морским путем.

И при всех этих трудностях в четыре года (1899, 1901—1903 гг.) мы создали крепость настолько сильную, что береговое ее вооружение держало весь японский флот на почтительном расстоянии, а сухопутная оборона выдержала сильное боевое испытание при самых невыгодных условиях: противник был многочислен, имел технические силы и средства для разрушения наших преград. Пользуясь готовой базой в г. Дальнем, он подвез огромные береговые орудия. Флот наш оказал нам главное содействие не на море, а, как и в Севастополе, на сухом пути, и при всех этих условиях, выведя из строя силы противника вдвое большие сил гарнизона, Порт-Артур пал только почти через год после открытия военных действий и то преждевременно.

Многое было сделано, чтобы и интересы казны на Дальнем Востоке по нашему ведомству были ограждены в должной мере. В особенности много злоупотреблений могло делаться при спешном накоплении войск, производстве многочисленных построек и заготовлении запасов в ведомствах интендантском и инженерном. Выбором [123] соответствующих начальников интендантской и инженерной частей и их помощников был достигнут большой результат: на войне за чинами интендантского и инженерного ведомств упрочилась вполне добрая репутация.

Для меня несомненно, что будущий историк, приняв во внимание колоссальные расстояния от центра России, с уважением остановится на достигнутых Военным ведомством результатах по усилению нашего военного положения на Дальнем Востоке в период 1895—1903 гг. При существовавших денежных отпусках эта работа была произведена в значительной степени в ущерб нашей боевой готовности на других границах нашей родины.

Из вышеизложенного видно, насколько были неосновательны обвинения Военного ведомства в том, что оно не приняло достаточных мер к увеличению нашей боевой готовности на Дальнем Востоке. Повторим, что при тех денежных средствах, кои отпускались Военному ведомству, и при тех коротких сроках времени, которые находились в распоряжении Военного ведомства, мы выполнили большую и ответственную работу, дабы беззащитный еще в 1895 г. от нападения японцев Приамурский край сделать в 1903 г. настолько сильным, что военные действия даже не коснулись нашей территории (не считая Сахалина), несмотря на крайние усилия вооруженного японского народа и несмотря на то, что флот наш был уничтожен.

Уже во всеподданнейшем докладе в 1900 г. я на основании работ Главного штаба признавал, что японцы могли выставить в военное время около 400 000 человек при 1100 орудиях. Очевидно, что задаваться планом создать в Маньчжурии и Приамурском крае равную силу было бы невозможно, а если бы мы и задались такой целью, то потребовались бы усилия многих лет, сотни миллионов рублей, а главное, создание ранее прочной железнодорожной связи с Дальним Востоком.

Насколько усиление войск Дальнего Востока находилось в прямой зависимости от силы и готовности железной дороги, видно из того факта, что еще в июне 1903 г. [124] наши планы перевозки войск могли составляться только на две пары воинских поездов слабого состава, менее 20 вагонов и платформ в поезде. Когда последовало приказание возможно спешно перевезти в Порт-Артур четыре стрелковых и один саперный батальон, две батареи и 100 000 пудов груза, то по плану, составленному на месте, для перевозки по Восточно-Китайской железной дороге можно было выполнить эту перевозку с 1 по 22 июля, т. е. в течение 22 дней. Но и при этой ничтожной в военном отношении силе дороги за полгода открытия военных действий мы не могли непрерывно пользоваться этой пропускной способностью дороги. Для усиления ее требовались еще огромные работы по устройству разъездов, станционных путей, водоснабжения, балластировки пути, постройки платформ, различных помещений. Все это требовало перевозки большого количества шпал, рельс, разных строительных материалов, подвижного состава. Требовались рабочие поезда. Чем большее число поездов мы занимали в 1902 и 1903 гг. под воинские перевозки, тем медленнее шла бы достройка и усиление дороги. Надо помнить, что в 1903 г. постройка Восточно-Китайской железной дороги не была еще окончена, и мы начали войну, имея необорудованную одноколейную дорогу. Можно однако признать, что в 1903 г. Военное ведомство использовало для усиления войск Дальнего Востока железную дорогу в возможной степени, и только благодаря самоотверженной работе всего железнодорожного персонала передвижение войск и войсковых грузов могло совершиться без остановки железнодорожных работ. Несмотря на риск, мы пользовались морем не только для грузов, но и для перевозки личного состава. Насколько этот риск во второй половине 1903 г., после образования наместничества, был велик, видно из того, что, например, запас консервов, отправленных морем для Порт-Артура, попал в руки японцев за несколько дней до объявления войны.

Из изложенного видно, насколько были невыполнимы переданные мне на рассмотрение летом 1903 г. проекты Безобразова о немедленном сосредоточении в Южной Маньчжурии армии в 70 000 человек. [125]

Таким образом, железнодорожная неготовность составляла главную причину нашей военной неготовности на Дальнем Востоке. При сильных железных дорогах, даже содержа на Дальнем Востоке незначительные силы, мы могли быстро собрать там нужное число корпусов.

Безлюдность и отсутствие местных средств в Приамурском крае также создавали большие трудности для содержания в Приамурье в мирное время много войск.

От Байкала до Владивостока на огромной территории проживает всего до 1 000 000 населения, из них в Амурской и Приморской областях всего до 400 000. Местных средств населения не хватало для продовольствия даже ничтожных по численности войск Приамурского края.

Очевидно, что в такой пустыне (в культурном отношении) содержать многочисленную армию было бы огромным бременем для государства. Поэтому Военное ведомство задалось планом создать в Сибири и Приамурье армию такой силы, которая могла бы дать лишь первый отпор противнику и составить заслон, под прикрытием которого могло бы совершаться сосредоточение всех назначенных в случае войны войск из Европейской России. Условия те же, что и на западной границе, на Кавказе, на Афганской границе: местные войска образуют сильные заслоны, или войска боевой линии, под прикрытием которых и должно совершаться сосредоточение резервов.

Такой заслон силой в 172 батальона{21}, из которого свыше 100 батальонов могло быть выделено для действия, [126] и был создан в самое короткое время Военным ведомством в Сибирском округе и Дальнем Востоке при отпуске недостаточных кредитов и с ущербом нашей боевой готовности на других участках нашей огромной государственной границы.

На всех участках границ России в случае вооруженного столкновения исход такового будет зависеть главным образом от сбора достаточных сил для борьбы с тем или другим противником и от быстроты сбора. Так и на Дальнем Востоке успех нашей вооруженной борьбы не мог зависеть от исхода первых столкновений наших местных войск.

Только сосредоточив назначенные для участия в войне подкрепления, мы могли получить достаточные для успешной борьбы силы. Но если бы эти силы сосредоточивались слишком медленно, то даже многочисленность их не могла бы помочь делу, так как ранее нас собравший свои силы противник мог бы, особенно при упорной обороне наших передовых позиций, бить наши подкрепления по частям. Мы именно и были в таком опасном положении. Начав войну с 3—4 парами воинских поездов в сутки, мы не могли ни укомплектовать, ни подкреплять своевременно в должной степени наши передовые войска. Если бы мы располагали первоначально хотя бы 8 парами воинских поездов и могли бы их быстро довести до 12 пар, то под Ляояном и под Мукденом мы имели бы двойные силы против тех, которыми располагали в действительности. Исход боев был бы, очевидно, другой. Но Министерства путей сообщения и финансов не могли выполнить своих предположений{22}, и наша армия собралась на 8 месяцев позднее, чем бы то следовало. К сентябрю 1905 г. мы наконец собрали миллионную армию, вполне готовую начать вторую кампанию, и на этот раз с силами и средствами, обеспечивающими нам успех: прибыли пулеметы, гаубицы, снаряды, патроны, полевые железные [127] дороги, беспроволочные телеграфы, запасы технических сил и средств и пр. Командный состав был освежен. Военное ведомство, при содействии других ведомств, выполнило успешно колоссальную задачу. За несколько лет до войны никто из военных авторитетов не допустил бы возможности при одноколейной слабой железнодорожной линии собрать в 8000 верстах от источников комплектования и снабжения миллионную армию. Чудо совершилось, но уже было поздно. Внутренние дела России, в коих Военное ведомство не могло быть ответственно, послужили причиной прекращения войны в то время, когда, в сущности, решительные военные действия только должны были начаться.

По четвертой задаче (перевооружение артиллерии) исполнено следующее: вследствие введения у наших западных соседей скорострельных пушек, у нас тоже было приступлено к выработке нового образца орудий. Превосходство нового скорострельного орудия над прежним образцом было настолько очевидно, что оставаться нам при прежнем орудии было опасно, ибо создавало слишком невыгодные для нас условия борьбы с противником, уже закончившим свое перевооружение. Достаточно сказать, что, не говоря уже о большей дальности и меткости, каждая новая батарея по количеству выпускаемых снарядов могла произвести разрушительную работу, равную разрушительной работе в несколько раз большего числа орудий старого образца.

После произведенных обширных опытов над доставленными на испытание образцами, в том числе французских заводов Шомон и Шнейдер, немецкого Круппа и русского Путиловского завода, преимущество оказалось за русским образцом, и в начале 1900 г. был сделан заказ первой очереди в 1500 орудий, причем испытания над дальнейшим усовершенствованием орудия должны были продолжаться.

Заслуживает внимания, что несомненность превосходства нового орудия все же не для всех была убедительна. Генерал Драгомиров, ранее противившийся принятию [128] скорострельного орудия, стал с большой страстностью противиться принятию нового орудия. В 1902 г. был сделан заказ второй очереди орудий, уже усовершенствованный, тоже русского образца.

Для боевого испытания материальной части скорострельной артиллерии в августе 1900 г. была отправлена на Дальний Восток, в район военных действий, 2-я батарея гвардейского стрелкового артиллерийского дивизиона, вооруженная 3-дюймовыми полевыми скорострельными пушками системы Путиловских заводов. Батарея эта участвовала в четырех экспедициях: две — в равнине Печили, одна — в горах и песчаных степях Монголии и последняя — в горах восточной Маньчжурии. Всего походом было пройдено около 3554 верст по самому разнообразному грунту и при изменениях температуры от 35 до 22 градусов по Реомюру, причем некоторые переходы доходили до 60 верст в сутки. В продолжение всего этого времени батарея действовала огнем 11 раз и сделала 389 боевых выстрелов, стреляла по пехоте, кавалерии, по фанзам и по укреплениям, на дистанциях от картечного выстрела до 1000 сажень, причем действие огня, а также наблюдения за разрывами снарядов оказались удачными. Результаты произведенного боевого испытания материальной части 3-дюймовой полевой скорострельной артиллерии образца 1900 г. в общем следовало признать вполне удовлетворительными, в особенности если принять во внимание крайне тяжелые условия похода, время года и спешность сформирования батареи из имевшихся в наличности предметов материальной части. К сожалению, опыт обстреливания фанз и укреплений производился против противника малостойкого и не выявил своевременно недостатков принятого нами снаряда, а именно односторонности его. Мы хотели достигнуть простоты снабжения и приняли снаряд, который должен был действовать против открытых войск и против закрытий, ставя в последнем случае трубку на удар. Но при этом была упущена из виду недостаточность разрывного снаряда. Отсюда, прекрасно действуя по открытым целям, снаряд [129] наш оказался малодейственным для разрушения закрытий, например, фанз, заборов, стенок, брустверов. В марте 1902 г. отпущены необходимые денежные средства для перевооружения батарей второй очереди. Заказы исполнялись на наших заводах. Работа перевооружения шла настолько успешно, что во время Русско-японской войны вся наша артиллерия, за исключением нескольких Сибирских батарей, была скорострельная. В то же время был выработан тип скорострельной горной пушки, тоже оказавшийся весьма удачным.

В общем задача, поставленная нашим артиллеристам по перевооружению артиллерии, была ими исполнена энергично, успешно и талантливо.

Но и независимо от вышеперечисленных четырех задач, на исполнение которых государю императору угодно было обратить особое внимание, Военному министерству приходилось напряженно работать по массе мероприятий, связанных как с текущей жизнью армии, так и с ее усилением и совершенствованием.

В числе особо важных задач, лежавших на Военном министерстве, была и задача об усилении нашего военного положения проведением стратегических шоссе и железных дорог.

В зависимости от отпуска денежных средств новые шоссе проводились в рассматриваемый период по особому плану, в котором указана настоятельность проведения тех или других линий.

Из стратегического значения железных дорог весьма большое значение имеют дорога Бологое — Седлец и Среднеазиатская железная дорога — Оренбург — Ташкент. Потребовались особые усилия, чтобы добиться проведения этих двух линий. В 1899 г. удалось также получить кредит на значительное усиление линии Красноводск — Кушка.

В представленном мной всеподданнейшем отчете о мероприятиях Военного министерства, выполненных в пятилетие 1898—1902 гг., значительно подробнее изложены результаты, достигнутые за этот короткий срок [130] Военным ведомством. При тех денежных средствах, которые нам отпускались, эти результаты можно признать весьма значительными, но нельзя скрывать, что недостаточность кредитов на единовременные расходы тяжело отражалась на нашей все увеличивающейся отсталости в боевой готовности от наших западных соседей. Вместе с неудовлетворенными нуждами, предвиденными к исполнению в пятилетие 1898—1902 гг., но не приведенными в исполнение за неотпуском денежных средств, быстро нарастали новые нужды. Уже с 1902 г. в Военном ведомстве начали составляться соображения о потребных нам кредитах на новое пятилетие 1904—1908 гг., требования командующих войсками в округах и на этот раз были положены в основание наших требований после возможного их сокращения. В 1903 г. мною предъявлено было к министру финансов требование об отпуске нам сверх предельного бюджета на пятилетие 1904—1908 гг. 825 млн руб. Министр финансов по состоянию государственного казначейства признал возможным отпустить 130 млн руб. Очевидно, что такой отпуск снова поставил нашу армию в положение отсталости. Массу отложенных еще в 1899 г. настоятельных нужд приходилось снова откладывать с надеждой, что в 1910г., наконец, у России найдутся денежные средства для охраны самых насущных ее интересов — охраны целости империи.

Представляя всеподданнейший доклад по Военному министерству за 1904 г., составлявший первый год нового пятилетия действия предельного бюджета, генерал-лейтенант Редигер, не только как военный министр, но и как авторитетный профессор военной администрации поместил следующие правдивые и важные строки:

«Существующие недостатки организации и снабжения нашей армии являются прямым следствием недостаточности ассигнований, уделявшихся ей со времени войны с Турцией: ассигнования эти никогда не сообразовались с действительными потребностями армии и с предстоящими ей задачами, а основывались на соображениях о предвидевшихся свободных средствах. При составлении [131] плана на текущее пятилетие выяснилось, что на удовлетворение настоятельных нужд требовалась бы прибавка к прежнему предельному бюджету, в течение пятилетия, 825 млн руб., а между тем таковая была разрешена лишь в размере 130 млн руб. Таким образом, сметные средства текущего пятилетия не дают никакой надежды сколько-нибудь заметно улучшить существующее положение».

Несомненно, что напряжение Министерства финансов по удовлетворению нужд Военного ведомства было всегда большое вследствие громадности потребностей для армии миллионного состава в мирное время и необходимости охраны границ наших на протяжении 17 000 верст.

Необходимо при этом принять во внимание всевозраставшие требования отпусков на Морское ведомство. Министру финансов приходилось безразлично отыскивать кредиты для морского и сухопутного ведомств, и повышение требований на Морское ведомство отражалось понижением отпусков на сухопутное ведомство.

Ограничивайся министр финансов лишь ролью собирателя средств для удовлетворения всех государственных нужд, не могло бы и возникнуть предположение, что собираемые им средства расходовались несообразно важности государственных нужд, ибо определение важности этих нужд исходило бы не от него лично. Но в действительности наши финансовые дела сложились так, что министр финансов оказался не только собирателем денежных средств, но и их главным расходчиком. Помимо все увеличивающихся расходов собственно по ведомству Министерства финансов (личный состав, расходы по сбору податей, расходы по казенной продаже путей) министр финансов образовал в своем министерстве отделы других министерств: путей сообщения, военного, морского, народного просвещения, внутренних дел, земледелия, иностранных дел.

По Министерству путей сообщения он проектировал, строил и управлял огромной линией Восточно-Китайской железной дороги, по военному — организовал и [132] командовал двумя корпусами войск, одним — пограничной стражи, другим — охранной стражи Восточно-Китайской железной дороги, самостоятельно принимая даже без сношений с военным министром тип артиллерии для корпуса войск, охранявшего Восточно-Китайскую железную дорогу. По Морскому ведомству он организовал и ведал торговым флотом на Великом океане и речными судами, носившими вооружение. По ведомству народного просвещения он основал высшие технические заведения. По ведомствам внутренних дел и земледелия он имел высшее управление так называемой полосой отчуждения Восточно-Китайской железной дороги, строил города, поселки, решал вопросы землеустройства и землепользования. По ведомству иностранных дел вел переговоры с высшими представителями китайской администрации, заключал договоры, имел своих коммерческих и одновременно дипломатических агентов в разных пунктах Китая, Кореи. Один из подобных представителей получил назначение на высший дипломатический пост.

При такой деятельности, по русской пословице «своя рубашка ближе к телу», ассигнования на предприятия, коими ведал министр финансов, производились шире, чем по соответствующим отделам других министерств. Потребные кредиты на народное образование сокращались, и в то же время находились многие миллионы на постройку грандиозных зданий для политехнических институтов в Петербурге и Киеве, строились весьма дорогие здания по акцизному ведомству, создавались палаты для квартир служащих, ассигновались огромные суммы на постройку города Дальнего, Восточно-Китайской железной дороги, с дворцами в Харбине и связанные с нею предприятия. Для этого последнего сооружения, которое одновременно было и коммерческим, и государственным предприятием (для контроля — частное предприятие, для ассигнования казенных денег — казенное), деньги находились в так называемой свободной наличности. Эта свободная наличность получила небывалое в истории финансов не только у нас, но, вероятно, и в других странах Европы [133] развитие в ущерб удовлетворения насущных нужд всех ведомств. Система, на которой покоилась наличность, была очень проста: требовалось урезывать предъявленные всеми ведомствами требования денежных отпусков и в то же время урезывать и размеры ожидаемых поступлений. Результаты получались просто поразительные: превышение доходов над расходами, в то время, когда настоятельные нужды по обороне государства оставались неудовлетворенными, составляло в некоторые годы свыше 200 млн руб. в год. Из нижеприведенной таблицы видно, какие ошибки в вычислении доходов были сделаны министром финансов в течение 1894—1905 гг.

Из таблицы видно: а) что за 1898 и 1899 гг. разница между предполагаемыми поступлениями доходов по росписи и действительными поступлениями доходов составляла свыше 200 млн руб. за каждый из этих годов; б) что из [134] числа 12 лет в течение 8 лет поступления превысили предположения свыше, чем на 100 млн руб.; в) что даже война мало повлияла на поступления доходов, и в 1904 и 1905 гг. разница в доходах над предположениями все же составила свыше 80 млн руб.

Очевидно, что при более беспристрастном исчислении ожидаемых доходов явилась бы полная возможность ассигновать Военному министерству просимую им дополнительную сумму и этим значительно поднять нашу готовность на Западе и на Дальнем Востоке.

Таким образом, главной причиной нашей недостаточной боевой готовности следует признать недостаточность отпусков от казны. Эта недостаточность отпусков происходила: а) от огромного увеличения отпусков на военный флот, б) от производства огромных отпусков на предприятия по Дальнему Востоку, которыми ведал министр финансов; в) от неправильной системы исчисления ожидаемых доходов.

В тех же пределах, в кои Военное ведомство было поставлено в 1898—1903 гг., расходы велись по строго определенному плану, и достигнуты особо заметные результаты по усилению нашего военного положения на Дальнем Востоке.

Результаты деятельности Военного министерства за последние 10 лет до Русско-японской войны по усилению нашего положения на Дальнем Востоке видны из следующих цифр. Мы имели в Приамурском крае, Маньчжурии и Квантуне войск: в 1884 г. — 12 батальонов, в 1894-м — 20, в 1903-м — 63, в 1904-м — 140.

Эти огромные результаты достигнуты за счет ослабления нашего положения на западной границе. [135]