Русскому об Азербайджане и азербайджанцах

Путь к распаду

С самого начала мы решили, что будем рассказывать только о вещах, мало известных нашим читателям — а именно, о людях, событиях и фактах незаслуженно забытых либо намеренно замолчанных. Начинает кое-что забываться и о советском времени — казалось бы, таком недавнем.

Перешагнем через несколько десятилетий и перейдем ко времени распада СССР, вокруг чего напущено много тумана. Механизм гибели был изначально встроен в государственную конструкцию СССР. Образцом для нее послужили разработки австрийских марксистов об устранении национальных противоречий в будущей социалистической Австро-Венгрии. Эти нигде не испытанные на практике идеи были доверчиво взяты на вооружение при создании Союза ССР в декабре 1922 года. Теоретически, Россия (РСФСР) вошла в этот союз «вместе и наравне» с остальными республиками. Такая конструкция, вероятно, могла бы работать, развиваясь с самого начала на добровольных и демократических принципах. Но сразу же закованная в защитную идеологическую броню, она оказалась неспособна устоять при ее устранении — так у человека, много лет проведшего в гипсовом корсете, атрофируются целые группы мышц.

В Союзный договор 1922 года и конституцию СССР 1924 года перешли из конституции РСФСР 1918 года ничего не значащие (тогда!) слова о праве каждой республики на выход из союзного государства. Это, казалось бы, мертвое положение затем перекочевало в «сталинскую» конституцию 1936 года и в «брежневскую» 1977-го. Внесенное в торжественные государственные акты, оно ждало своего часа, чтобы оказаться вполне живым и актуальным в 1991 году. Коммунистической системе пришлось заплатить по счету за имитацию демократии, но это, возможно, спасло СССР от ужасающего распада по югославскому образцу — войны центра с уходящими национальными окраинами.

При роспуске СССР такой войны не было. Однако, хотя ни одна из пятнадцати республик не вышла из СССР совсем без синяков, для нескольких из них обретение независимости имело кровавое продолжение. Самый тяжкий жребий выпал на долю Азербайджана: война с Арменией и утрата Нагорного Карабаха. Помимо прямого и непосредственного зла, один из главных отрицательных результатов этой войны — омрачение азербайджанско-русских отношений.

Мы вынуждены с тяжелым сердцем констатировать: промежуточный итог этой региональной войны (имеющий далеко не региональное значение!) во многом был определен позицией горбачевского СССР, предательской по отношению к Азербайджану. Можно ли было ждать хотя бы беспристрастия от человека, так и не научившегося произносить слово «Азербайджан». Он выговаривал его как «Айзебарджан».

Конфликт можно было смягчить и локализовать, не допустить до кровавой фазы, найти разумный компромисс — такие возможности просматривались поначалу не раз. Вместо этого позднекоммунистический режим поддержал, в том числе военной силой, одну из сторон конфликта, армянскую. По сведениям Народного фронта Азербайджана (они, правда, не всегда точны), с участием внутренних войск МВД СССР из Армении было выселено около 200 тысяч азербайджанцев, при этом погибли 216 мирных жителей.

Речь не о том, что азербайджанцы были ангелы, а армяне во всем неправы. Зла и насилия было достаточно с обеих сторон. Речь о том, что Кремль не пожелал даже вникать в вопрос: кто запустил колесо насилия? Речь о том, что вторая сторона конфликта, азербайджанская, была не раз предана. Не русский народ, конечно, мнением которого никто не поинтересовался, но именно позднекоммунистический режим предал верных друзей и искренних союзников России, отплатив им черной неблагодарностью.

О карабахском конфликте

К сожалению, армянские политики, рассуждая о самоопределении нации, ссылаются на резолюцию ООН и Хельсинский договор и тем самым вводят мировое сообщество в заблуждение. Данная резолюция не имеет никакого отношения к Нагорному Карабаху, так как у армянского народа есть свое государство — Республика Армения. Во многом благодаря тому, что новая, советская, власть устанавливала на Южном Кавказе свой так называемый «национальный мир», армянские сепаратисты, вопсольтзовавшись неразберихой революционной годины, заметно расширили границы уже Советской Армении за счет Азербайджана и Грузии.

Им, то есть армянским сепаратистам, было уже тесно в пределах Иреванской губернии. Все конфликты, создаваемые в тот период, носили чисто сепаратистский характер, так как армянские нациоанлисты на протяжении долгого времени всегда стремились к расширению своей территории за счет соседей.

В современном глобальном мире, когда Европа объединется, а во многих странах мира, в том числе и в России, мирно продивают нации и народности, сепаратизм такого рода приводит мир на тропу войны и трагедии.

Одна из причин распада СССР

Бывают события, провидеть которые невозможно. Ни один футуролог, ни один звездочет в мире не предсказал, когда и как рухнет советская власть. Главное, как. И в самую затейливую голову не мог придти сценарий 1986–1991 годов.

Коммунистический режим выглядел несокрушимым даже в глазах тех, кто хорошо знал его трещины и пустоты. Именно эта иллюзия навела Горбачева на мысль допустить свободное обсуждение любых вопросов: ведь непопулярные меры стали во второй половине 80-х неизбежны, но поняв смысл этих мер, люди их примут — так думали в Кремле. Поскольку свободное обсуждение невозможно в условиях цензуры, Горбачев отважился на ее ослабление, а затем и отмену. Он почему-то решил, что общественная дискуссия сосредоточится на улучшении социалистического проекта.

В действительности же, гласность почти сразу нанесла этому проекту смертельный удар, о чем почти никто еще долго не догадывался. Горбачев не учел, что советская пропагандистская машина никогда не работала в дискуссионном демократическом режиме. Свобода слова быстро выявила ее дряблость и нетренированность. У ее зубастых оппонентов были непобиваемые доводы, выработанные бесконечными кухонными спорами, сам- и тамиздатом, лагерями, эмиграцией. Советскому агитпропу было нечего противопоставить этим доводам, он лишь обреченно и неуклюже отмахивался.

Но если бы дело ограничилось только этим! Нет, заглушая демократов, с каждым месяцем все громче звучали голоса борцов за «историческую справедливость», сливаясь в ликующий ослиный хор. Его следовало воспринять как сирену тревоги, но поначалу это мало кто понял. Если бы Старая площадь, еще не совсем утратившая власть, уделила чуть больше внимания материалам, которыми стали все гуще заполняться журналы, газеты и экраны в союзных республиках (многие из них были органами местных ЦК КП!), это, возможно, привело бы ее в чувство, но она уделяла его чему-то другому.

Едва ослабли тиски цензуры, восторг от возможности говорить свободно и безнаказанно воодушевил тьму желающих говорить безудержно и безответственно. Мы не раз слышали фразу: «Не журналисты начинают войны». Те, кто помнят, как разгорались межнациональные конфликты на территории бывшего СССР, не подпишутся под таким заявлением. Журналисты, публицисты, писатели рылись в кровавых страницах прошлого, рисовали образы наций-выродков, разжигали первобытные страсти, подталкивали политиков. Без долгих раздумий они обрушивали на голову малоподготовленного читателя и зрителя самые страшные откровения и призывы. Они сделали все, чтобы раздались первые выстрелы.

Кто-то их оправдывает, говоря, что у пишущей публики живое воображение, события трехсотлетней давности она воспринимает как случившееся час назад. Видимо, это всемирный феномен. То же самое было в Югославии: вспышке военных действий там предшествовала резкая полемика средств массовой информации Сербии, Хорватии, Словении и Боснии. Именно СМИ провели эмоциональную артподготовку, взвинтив людей до предела. Они сняли у них тот психологический барьер, который не позволял даже представить себе, что сербы, хорваты и босняки могут начать стрелять друг в друга.

Если же кто-то пытался — после того, как дело доходило до большой крови — даже не призвать к ответу, а просто упрекнуть таких авторов, всегда слышался гордый ответ: «Мы несли своему народу историческую правду». Хотя правды там было едва на грош.

Профессиональные психопатологи когда-нибудь, возможно, разберутся с феноменом детской безответственности людей, без малейших раздумий обрушивавших на голову малоподготовленного, мягко говоря, читателя и зрителя самые дикие выводы.

Если горожане еще обладают каким-то запасом скепсиса, то простой сельский люд, привыкший верить уважаемым мудрецам, особенно когда мудрецы обращаются к нему с экрана, был совершенно сбит с толка. На Кавказе в исторические споры были втянуты самые неожиданные слои населения, начавшие изучать «историю» по журнальным статейкам — как заметил кто-то, «мучительно закладывая мозолистые пальцы в страницы».

Клиобесие

Итак, генсек мечтал о плодотворном диалоге между КПСС и «многонациональным советским народом», но этот народ не зря был «многонациональным» — самые глубокие трещины по фасаду СССР пошли по этническим швам. Поразительно, что руководство КПСС обнаружило полное непонимание природы и мощи этих процессов. Это видно по детской вере членов Политбюро в то, что стоит «провести пленум ЦК по национальному вопросу», как все опять станет хорошо. Горбачев заявлял совершенно искренне (2 ноября 1987 года): «Национальный вопрос в СССР решен». Он и впрямь так думал. Наивность этого ставропольского уроженца, обязанного знать хотя бы Кавказ, не поддается постижению — вот почему ее невозможно было предвидеть.

Когда роковые события уже произошли, запутавшиеся в них люди ищут такие объяснения, чтобы одна фраза объяла всю суть случившегося и ломать голову больше не требовалось. Им нужны объяснения-афоризмы. Подобный спрос всегда рождает предложение. Афоризм именно такого рода, притом достаточно высокомерный, пустил бывший разведчик и практикующий остроумец Леонид Шебаршин. Звучит это так: «Особенно много дала Перестройка азербайджанскому и армянскому народам. Под гнетом царской монархии и сталинской диктатуры, в удушливой атмосфере застоя они не могли и мечтать об освободительной войне друг против друга». Дескать, есть такие народы, которые нельзя предоставлять самим себе, обязательно передерутся.

На самом же деле, «освободительная война» ни в коей мере не была неизбежной. Она не вытекала ни из каких объективных причин. Сотни тысяч вовлеченных в нее людей сегодня отдали бы буквально все, чтобы, как говорят на Востоке, сделать бывшее небывшим.

К войне привели многие причины, но самой первой среди них следует назвать «клиобесие», опаснейшую болезнь интеллигенции — болезнь, оказавшуюся, увы, заразной и для простых людей. Клио, если кто забыл, — муза истории. Клиобесие редко существует не сама по себе, она почти всегда сочетается с лютой ненавистью к другой нации или нациям. Клиобесие проявило себя на Кавказе еще до отмены цензуры. Азербайджанский писатель Максуд Ибрагимбеков рассказал: «Разговариваю с парнем-армянином, подложившим самодельную бомбу в городской автобус маршрута 106 в Баку. Зачем ты это сделал, ведь погибли люди, причем разных национальностей, заживо сгорела пожилая женщина-армянка? Оказалось, он читал книгу Зория Балаяна “Очаг”, а там написано, что азербайджанцы — кочевники-мусульмане, турки, значит надо их убивать».

Содержавший такой заряд ненависти «Очаг», книга размышлений на темы армянской истории, была издана в Ереване, как ни странно, еще в 1984 году, когда мимо цензуры, по идее, не должна была пролететь и муха.

Не хочется это вспоминать, но ведь и авторство самого первого террористического акта в московском метро в конце 70-х («дело Затикяна») принадлежит армянину. Как он до этого додумался? Из сообщения сквозь зубы, которое прозвучало тогда на эту тему по ТВ, вытекало, что террорист начитался какого-то исторического сочинителя из армянских эмигрантов. Сочинитель, как видно, обращал свое жало уже против русских.

Французский поэт Поль Валери высказал замечательную мысль: «История — самый опасный продукт, вырабатываемый химией интеллекта. Она вызывает мечты, опьяняет народы, порождает у них ложные воспоминания, углубляет их рефлексы, растравляет их старые раны, смущает их покой, ведет к мании величия или преследования, делает нации гордыми, спесивыми, невыносимыми, суетными. История оправдывает самое вздорное устремление. Она ничему не учит».

Как человек тонкий, Валери не счел необходимым уточнить, что имеет в виду не историю как науку, а ту историю, где сладострастно раздираются реальные и выдуманные язвы, где всё сводится к многовековым обидам, искупить которые можно лишь кровью, где речь идет об «исконных землях», отнятых с помощью подлости, подкупа и вероломства, о низких, коварных, отвратительных соседях, присвоивших себе часть вашей национальной культуры и теперь делающих вид, будто все так и было.

Могут возразить: национально-заточенные интеллигенты, начавшие неумеренно превозносить свой народ (например, возводя его к праотцу Ною, на полном серьезе), появились с исчезновением цензуры во всех республиках СССР, значит никто не лучше и не хуже. Что ж, это верно, такие авторы появились в каждой республике, но в разных количествах и несопоставимые по напору. Азербайджан вплоть до прихода к власти Национального фронта явно уступал Армении в войне «исторических версий».

В древних и нынешних бедах своего этноса одержимый клиобесием автор всегда винит другие народы и не может обойтись без оскорблений в их адрес. Он искренне не понимает, что ненависть к какому бы то ни было народу — признак тяжкой умственной слабости. В условиях, когда число межнациональных территориальных претензий внутри СССР, по подсчетам академика РАН Вениамина Васильевича Алексеева, превышало 160 (!), сам факт постоянно повторявшихся оскорблений делал кровопролитие неизбежным. И на Кавказе, и в Средней Азии, и в Молдавии, и в Прибалтике. Но в первую очередь на Кавказе.

Начиная с осени 1987 года читатели подобных текстов начали выходить в Нагорно-Карабахской области на демонстрации под лозунгами воссоединения с Арменией, а в самой Армении приступили к изгнанию живших там азербайджанцев. «Энтузиасты» обходили каждый дом и предупреждали: «Не уберетесь сами, убьем!». Они были вооружены охотничьими (пока) ружьями.

Беженцы начали прибывать в товарных вагонах. Сведения об этом поначалу не попадали в прессу, цензура в Азербайджане была еще сильна. Но уже в январе 1988-го Армению начали покидать сотни человек ежедневно. Как это всегда бывает, большинство беженцев составляли дети, женщины и старики, среди прибывших в Баку было много избитых. Бакинские власти не приняли их и направили в Сумгаит, где обстановка сразу стала накаляться. Скрывать происходящее и далее партийное руководство Азербайджана больше не могло. Что-то ответное стало неизбежным. Беда случилась в Сумгаите 26 февраля 1988 года, после общегородского митинга. Как пишет видный деятель Азербайджанского Народного фронта Зардушт Али-заде, «от демонстрантов отделились группы людей и направились по заранее определённым адресам в квартиры армянских жителей города. Город почти двое суток находился во власти погромщиков, творились ужасные убийства». По данным Генпрокуратуры СССР (скорее всего, точным), погибло 26 армян и 6 азербайджанцев, более ста человек было ранено, изнасилованы десятки женщин, разгромлено свыше двухсот квартир.

В первые дни после сумгаитских событий мир говорил уже о сотнях и даже тысячах убитых в Сумгаите армян. Осталось невыясненным, кто были анонимные операторы, снимавшие сумгаитские события с первых минут погромов. Некоторые съемки велись с высоких точек — видимо, с крыш. На них надо было забраться и устроиться заранее. Кинодокументы (в Москве был устроен «закрытый просмотр» в Союзе кинематографистов, об увиденном многие недели потом буквально гудела вся московская интеллигенция) резко усилили симпатии и сочувствие к армянам, а значит, автоматически, и к их требованиям о передаче им Нагорного Карабаха.

Если кто забыл: в конце 1987 года, когда изгнание азербайджанцев только началось, до развала СССР оставалось четыре года. Москва еще была авторитетом и силой для республик. Но она не остановила беззаконие, впервые показав, что с ней отныне можно не слишком считаться. Насилие в Сумгаите власти тоже остановили слишком поздно — практически, когда оно уже иссякало само собой.

Воронка насилия затягивает

Армянская сторона оказалась лучше готова к противостоянию и войне. Армяне действовали решительнее, быстрее, беспощаднее, им помогала уверенность в своей правоте, внушенная «историками». Они очень рано, с лета 1987 года стали настраивать себя на силовые действия. Культурное общество «Крунк» («Журавль»), как уверяют многие, было прикрытием тайной организации КРУНК (Комитет революционного управления Нагорного Карабаха). Азербайджанская реакция первое время была реакцией растерянной, застигнутой врасплох стороны.

«Очистка» Армении от азербайджанцев продолжалось весь 1988 год. Самый массовый поток беженцев пришелся на позднюю осень, причем многие из них были вынуждены идти через обледенелые перевалы в Нахичевань пешком, со смертями в пути. Само их изгнание сопровождалось погромами и насилиями. В Кафанском, Мегринском и Горисском районах Армении к зиме не числилось более ни одного азербайджанца. Остальных, включая карабахцев, выдавили чуть позже. В результате количество беженцев, которых правительство в Баку должно было на этой стадии как-то пристроить, составило, по официальным данным, 230 тысяч человек.

Мы не будем здесь перечислять все этапы конфликта. Жестокостей и ужасов хватало с обеих сторон — в подобных противостояниях иначе, к сожалению, не бывает. Насилие порождает новое насилие.

В любой «долгоиграющей» трагедии, в какой бы точке мира она ни разворачивалась, всегда важно понять, кто дал решающий толчок веренице все более жестоких событий. К примеру, печальную судьбу Грузии вот уже почти два десятилетия, начиная с 1989 года, определяют — и, кто знает, не будут ли определять еще много десятилетий (от чего Грузию, конечно, избави Бог) — несколько ничтожных слов, признесенных, от большого ума, очередным любителем истории по имени Звиад Константинович Гамсахурдиа. Будучи лидером блока «Круглый стол — Свободная Грузия» и метя в национальные лидеры, он сказал на одном из митингов: «Инородцы в Грузии — это насекомые. Грузинская метла выметет их». В более политкорректной, как ему казалось, версии он потребовал от «инородцев» полной ассимиляции, а несогласным предложил покинуть Грузию. Даже журналисту итальянской газеты «Стампа», спросившему у него: «Вы считаете, что они должны уйти?», он ответил: «Это очевидно. Другого выхода нет». Абхазов и южных осетин сказанное взбесило, после чего их грезы о независимости, дотоле разноречивые, консолидировались в стальную волю. Остальное известно.

Глупость и нарциссизм одного человека дорого обошлись всей Грузии, оставив ей крайне узкий коридор возможностей. Оглядываясь назад, видишь всего три развилки. Прежде всего, грузины могли победить в войнах 1992-93 гг., но не победили. Вторая развилка открылась, когда мятежные республики согласились на конфедерацию с Грузией. Третьей могло бы стать грузинское согласие на международную помощь в деле восстановления Абхазии и Южной Осетии при наращивании транзита через них в Грузию и из Грузии — в обмен на возвращение беженцев-грузин. Шеварднадзе упустил все. Дальнейшее — вплоть до признания независимости маленьких республик Россией — стало практически неизбежным.

Понятно, что толчком, запустившим армяно-азербайджанский конфликт, стало насильственное выселение азербайджанцев из Армении, начатое, как уже было сказано, в конце 1987 года. Сумгаитский погром чрезвычайно осложнил конфликт. В сельских районах Азербайджана начались ответные действия, изгнанные армяне потянулись в Ереван. Это усугубило положение уже донельзя, и все равно его еще можно было спасти. Точкой невозврата стал эпизод, связанный со спитакским землетрясением.

Оно, напомним, случилось 7 декабря 1988 года и уничтожило Спитак, Ленинакан (ныне Гюмри), Степанаван, Кировакан (ныне Ванадзор). Пострадали 40 % территории Армении (21 город и район, а также 350 сел, из которых 58 были полностью разрушены). Погибли 25 тысяч человек, раненых было без счета, полмиллиона человек лишились крова. Уже в первые часы на помощь пришли военнослужащие и пограничники. Самолет Минобороны СССР вместе с военно-полевыми хирургами и лекарствами прибыл в тот же день, служба тыла развернула 50 тысяч палаток. В последующие недели и месяцы для восстановительных работ в Армению приехали 45 тысяч(!) строителей.

На армянскую беду откликнулась вся страна, с первых же дней повсюду проводился сбор помощи и донорской крови. Азербайджан, несмотря ни на что, тоже не остался в стороне. Трагедия могла стать началом примирения двух народов. Но когда санитарный автомобиль с донорской кровью, собранной в Азербайджане, прибыл на границу республик, эту кровь на армянской стороне демонстративно вылили на землю. Это не был порыв или импульс, поступок был обдуманным. Мало того, он был ритуальным. Кровь слишком знаковая материя, чтобы допустить иное толкование.

Более тяжелого оскорбления азербайджанцам нанести было невозможно. Возникшее в этот миг ожесточение сразу сузило коридор будущих возможностей и компромиссов в армяно-азербайджанском конфликте.

Потянулись недели и месяцы. В обеих республиках нарастал радикализм, Армения опережала. Авторитет Москвы на Кавказе съежился за два года донельзя.

Настал последний день 1989 года, забыть его невозможно. И сегодня, почти двадцать лет спустя, многие, не сговариваясь, подтверждают: в тот день 31 декабря 1989 года, когда Нахичеванское отделение Народного фронта Азербайджана под руководством историка Абульфаза Алиева, будущего Эльчибея, разрушило государственную границу СССР с Ираном (каждый мог увидеть это по ТВ), люди в разных концах страны сказали себе и друзьям: «Это конец СССР». Даже удивительно, что после этого СССР продержался еще целых два года.

Вслед за разрушением границы произошли события, которые и азербайджанцы, и армяне вспоминают как Черный январь. Те люди в России, которые до сих пор оплакивают СССР, почему-то вспоминают эти события гораздо реже, а зря. Случившееся в январе 1990 года похоронило саму идею дружбы народов в ее советской версии — ту идею, на которой государственная конструкция СССР держалась в умах и сердцах большинства своего населения, перевешивая в его глазах все недостатки этой конструкции.

Сразу после встречи Нового, 1990 года, митинговая активность в Баку стала нарастать. Карабахская ситуация была в безнадежном тупике, армяне не соглашались на меньшее, чем поглощение НКАО (причем без азербайджанцев) Арменией, а беженцы вымещали свою ярость и отчаяние на единоплеменниках тех людей, которые выкинули их из родного дома. В этот момент армянские радикалы в Ереване и Степанакерте еще имели шанс притормозить — хотя бы из благоразумия. Они должны были видеть, как безмерно много может потерять армянская община Азербайджана при продолжении противостояния. Уступка, примирительный шаг, приглашение вернуться — и азербайджанцы простили бы многое. Может быть, кто знает, даже оскорбление вылитой кровью. Увы, ничего сделано не было.

Народный же фронт Азербайджана решил, что поскольку Москва неспособна или не хочет прекратить беззаконие и занимает все более проармянскую позицию, нужно форсировать уход республики из СССР. Разрушение государственной границы в Нахичевани и Астаре было произведено, среди прочего, в наивной надежде на помощь братьев-азербайджанцев Северного Ирана (т. е. Иранского Азербайджана). Это было последнее, чего бы желал Иран, но руководству НФА такое не пришло в голову. Оно состояло из историков, специалистов по прошлому, а не по настоящему. Иран запер границу со своей стороны.

Как вспоминает Зардушт Али-заде, «в начале января 1990 года в Баку активизировались погромщики, группы людей беспрепятственно ходили по предприятиям и организациям и требовали у руководства уволить граждан армянской национальности». 6–7 января, на второй конференции НФА Абульфаз Алиев (Эльчибей) в ответ на предупреждения о возможности погрома «ответил фразой, вызвавшей бурю восторга: “Ради свободы и демократии можно пролить и кровь”… На митинге НФА раздавались крики: “Да здравствует Баку без армян”… Два дня Баку был объят погромом. Погибло 56 мирных жителей армянской национальности [армянские источники называют цифру 150 человек — А. Г. и А. С.]. Город был опоясан баррикадами… 18 января военный комендант города Баку генерал-майор Соколов предупредил Этибара Мамедова [снова историк, один из руководителей НФА — А. Г. и А. С.] о вводе войск и вероятном огне на поражение. Информация от населения была сокрыта… Последовавшая через два дня расправа войск с обманутым патриотической риторикой народом была ужасной. На улицах Баку остался лежать 131 труп». Согласно поименному списку, официально обнародованному Минздравом Азербайджана, число погибших чуть меньше: 106 человек, включая 9 неустановленных лиц. Раненых было около 700. Погибло также 20 советских солдат. Более 800 человек было арестовано. НФА на время ушел в подполье.

Бенефис радикалов

Радикалы-историки с двух сторон могли быть довольны. Давно известно, что только пролитая кровь, только герои и мученики превращают химеру в святое и праведное дело. Идеалом азербайджанских радикалов была «свобода и демократия» без углубления в детали. Детали Азербайджан увидел позже, за год их пребывания у власти. Увидел, ужаснулся и приветствовал возвращение Гейдара Алиева. Что касается армянских радикалов, их идеалом был «миацум» любой ценой, они были заранее согласны на самую высокую. Тем более, что цену предстояло платить совсем другим людям. Процитируем Леонида Кучму: «Радикал всегда готов умереть за святое дело, по крайней мере, на словах, и при этом не видит причин, почему бы и вам тоже не умереть за святое дело. Любая попытка отстоять свое право бороться за святое дело живым, воспринимается как трусость и предательство… Тот факт, что кто-то готов отдать жизнь за некое дело, ни в коем случае не доказывает, что дело это святое».

Чапай Султанов, непримиримый критик тогдашнего коммунистического руководства СССР и Азербайджана, признает: «Политическую и моральную ответственность несет оппозиция: Н. Панахов, Э. Мамедов, Р. Газиев и др. Они, зная о реальности ввода войск, не предприняли необходимых в конкретной ситуации предупреждающих мер для увода людей с пути движения войск». Он же приводит слова Эльчибея, сказанные уже не с трибуны, а с глазу на глаз, вполне хладнокровно: «Завоевание свободы не бывает без крови. Да, мы знаем, что будут жертвы! Но это будут жертвы во имя свободы… Чем больше прольется крови, тем лучше будут сцементированы мужество и идеология нации». Не удовлетворившись этим, Эльчибей добавил: «Пока в Тбилиси не пролилась кровь, международные правовые организации не обращали на Грузию никакого внимания…». Он имел в виду разгон митинга в Тбилиси в ночь с 8 на 9 апреля 1989 года. Руководство НФА нуждалось во внимании международных правовых организаций и ради этого внимания мечтало, чтобы пролилось побольше крови. К сожалению, руководство СССР и лично генерал Александр Лебедь сделали ему такой кровавый подарок.

Есть немало хорошо информированных людей, уверенных, что если бы не Черный январь, СССР в какой-то форме (конфедерации или подобия Евросоюза с общей валютой и некоторыми другими атрибутами единства) сохранился бы. Но зрелище танков, врывающихся мирный город, стреляя на ходу и давя автомобили и людей, оказалось непереносимым. Так не поступают со своими.

После 20 января 1990 года карабахский конфликт вышел на качественно новый уровень. Больше не было речи о том, чтобы в Азербайджане остался хоть один армянин, а в Армении — хоть один азербайджанец. Своего пика число изгнанных азербайджанцев достигло уже на следующем этапе, после оккупации Арменией семи районов Азербайджана за пределами Нагорного Карабаха, пяти полностью и двух частично. За шесть лет конфликта их суммарное число достигло огромной для небольшого Азербайджана величины в 600 или 800 тысяч. Называют, впрочем и миллион и даже больше. Это почти сплошь сельские люди. Вне своих сел они — неквалифицированная рабочая сила.

На протяжении почти всей кровопролитной и изнуряющей войны армяне (исключая краткий период своих военных неудач лета 1992 года) демонстрировали бескомпромиссность, давая понять, что вступят в переговоры только с признавшей свое поражение стороной. Все «преждевременные» попытки примирения пресекались. В августе 1991-го в Степанакерте был убит завотделом Нагорно-Карабахского обкома партии Валерий Григорян, организовавший встречу представителей армянской интеллигенции Карабаха с руководством Азербайджана. Глава «Оргкомитета по Нагорному Карабаху» Виктор Петрович Поляничко был приговорен армянским подпольем Карабаха к смерти, во время работы в Степанакерте на него было совершено четыре покушения, прямо в его кабинет влетала граната. Его гибель два года спустя, уже вдали от Армении, во время осетино-ингушского конфликта, многие связывают, тем не менее, с армянскими боевиками.

На деятельности Поляничко в НКАО стоит задержаться. Он пытался унять насилие. При нем было изъято огромное число стволов, подчинен областной аэропорт, взяты под контроль воздушные, автомобильные и железнодорожные перевозки, ликвидировано подпольное радиовещание, сменено руководство областных силовых органов, войсковые наряды патрулировали мосты и дорожную сеть. Согласно азербайджанским источникам, он выслал из НКАО «не одну сотню» приезжих провокаторов. Впрочем, эти же источники отнюдь его не жалуют. То, что Поляничко поносили с двух сторон, есть лучшее доказательство правильности его действий.

Крайне характерно, что Азербайджан принял участие в референдуме 17 марта 1991 года о сохранении Советского Союза, а Армения — нет. Это кажется удивительным, но несмотря на события Черного января в Азербайджане на избирательные участки пришли 75,1 % имевших право голоса, причем 93,3 % из них проголосовали за сохранение Советского Союза. Больше, чем в РСФСР (71,3 %), и значительно! Руководство же и интеллигенция Армении сочли в тот момент, видимо, что прекрасно обойдутся без СССР и России. Главное — вырваться из «тюрьмы народов», после чего сразу наступит процветание и уладятся все конфликты. Уладятся, понятно, в пользу Армении, поскольку она за демократию и либерализм, тогда как Азербайджан олицетворяет собой консерватизм и «совок». В этом всех убеждали такие московские публицисты, как Рой Медведев, Андрей Нуйкин, Галина Старовойтова, Виктор Шейнис, Леонид Баткин, Валентин Оскоцкий, даже сам академик А. Д. Сахаров и еще множество других пылких авторов, всех теперь не упомнишь. У Азербайджана заступников в России почти не нашлось.

Кавказ — дело тонкое

Жаль, но приходится напоминать о вещах, которые и так должны быть известны всем. Если бы не Россия, армяне и сегодня не имели бы своего государства. Не будь в декабре 1920 года Москвы и ее особых отношений с тогдашним фактическим правительством Турции в Анкаре, недолговечная Армянская республика стала бы маленьким — из двух уездов бывшей Эриванской губернии — и полностью бесправным турецким протекторатом, если не еще одним турецким вилайетом. К тому моменту Турция Кемаля-паши, спокойно наплевав на все страны Антанты вместе взятые (они пытались навязать ей унизительный и кабальный Севрский договор) и на собственного султана, успела разгромить дашнакскую Армению и вступить в победоносную войну с Грецией. Но при этом она, заметьте, пошла навстречу требованию большевистской России воздержаться от аннексии Армении.

Помня об этом, нам трудно забыть те дни конца 80-х — начала 90-х, когда в Армении проходили исполинские площадные мероприятия, где Российская империя и СССР клеймились как «тюрьма народов», клеймился «русский империализм», трудно забыть, как возбужденная толпа захватывала стратегический объект — аэропорт Звартноц, нападения на солдат и офицеров ради овладения оружием, попытку убить генерала Сафонова (вместо него был убит полковник Блахотин), нападения на военные склады и поезда, нападения боевиков на внутренние (в то время на Кавказе почти стопроцентно русские) войска МВД СССР в 1990-91 годах и обстрелы наших миротворцев — до самого конца их пребывания в зонах конфликта, забыть оскорбления в адрес России, которая, оказывается, «завоевала Армению и сделала ее своей колонией».

И это после вековых просьб и молений о российском протекторате, после моря русской крови, пролитого ради наших «братьев по вере»! После того, как Россия в 1914-17 годах приняла и расселила в своих пределах свыше трехсот тысяч армян, бежавших через Персию из Оттоманской империи! После того как в Армянской ССР, всегда дотационной, с русской (в первую очередь) помощью была создана инфраструктура, промышленность, электростанции, река Арпачай повернута к Севану, на месте захолустной Эривани выстроена импозантная столица!

Не будем упрощать дело. В те же дни слова «колония» и «колониальная политика России» звучали на митингах Народного фронта Азербайджана и на собраниях московской интеллигенции с участием азербайджанцев. Возражать было непросто. Помнится, мы смиренно ссылались на авторитет азербайджанских демократов-основателей Первой республики, которые достаточно долго не допускали даже мысли об отделении от России, настаивая лишь на автономии, что было бы для них психологически невозможно, считай они свою родину российской колонией. Довод этот действовал не на всех, да и мы сами признавались в душе, что на месте наших азербайджанских оппонентов, возможно, тоже сомневались бы. Ведь Россия, повторим это еще раз, действительно присоединяла к своей империи азербайджанские ханства при своем продвижении в Закавказье, из песни слова не выкинешь. Да только ведь делала она это не видя иного способа спасти и защитить грузин и армян. Других путей в Закавказье тогда не было, двигаться можно было только каспийским берегом.

И после этого слышать, что Россия поработила Армению! От подобных слов можно было лишиться дара речи.

Тот, кому данный текст кажется антиармянским, ошибается. Россия всегда будет ценить вклад армян в отечественную культуру, искусство, литературу, науку, экономику, их вклад в победу над фашизмом, уважать их древнюю культуру и то упорство, с которым они полторы тысячи лет боролись за восстановление своей государственности, уничтоженной еще в IV веке. России не пристало быть ни неблагодарной, ни бесчувственной.

Более того, мы постараемся уговорить себя, что митинговое помрачение рассудка было в Армении временным. Мы будем хранить надежду, что истории с русскими добровольцами, которые приехали в Карабах защищать «братьев по вере» и были использованы как живой щит, нетипичны для армян. Как и истории об изнасилованных женах этих добровольцев. Мы будем делать над собой усилие, снова и снова напоминая себе, что всякая война есть зверство.

Хотя нельзя умолчать о зверстве, подобного которому знала далеко не всякая война. Мы имеем в виду расправу над мирными жителями городка Ходжалы в Нагорном Карабахе 26 февраля 1992 года, в ходе которой погибло 613 азербайджанцев, включая 63 детей, 106 женщин и 70 стариков. Только потому, что выколотые глаза, отрезанные уши, снятые скальпы, следы от ударов острыми и тупыми предметами, отрубленные головы увидели иностранные корреспонденты, трагедию не удалось замолчать. Анатоль Ливен писал в лондонской «Таймс»: «Две группы, видимо две семьи, были убиты вместе — дети охвачены руками женщин. У некоторых из них, включая маленькую девочку, были чудовищные раны головы: фактически осталось только лицо. Выжившие рассказали, что армяне расстреливали их в упор, уже лежащих на земле».

Односторонняя ориентация

Наш призыв восстановить баланс справедливости порожден ощущением того, что российская политика уже двадцать лет проводится с почти неизменным креном в одну сторону, и так было с самого начала конфликта. Формирование незаконных боевых отрядов Армянской освободительной армии (АОА) и Армянской армии независимости (ААН) велось в Армении в 1990 году, по сути, открыто, а внутренние войска МВД СССР закрывали на это глаза. Летом 1991 года Армянская ССР объявила о создании собственной республиканской национальной армии во все еще единой стране, но Закавказский военный округ не пресек это сепаратистское начинание. Выше уже упоминалось, что, по сведениям НФА, большинство азербайджанских беженцев из Армении были выдворены из мест своего проживания при участии внутренних войск МВД СССР, предоставлявшего транспорт, а порой и силовое обеспечение. Делалось это, конечно, под предлогом обеспечения безопасности депортируемых, их «спасения» — даже в тех районах Армении, вроде Варденисского, где азербайджанцы численно преобладали. Напомним, что народофронтовцы говорят (возможно, преувеличивая) о 200 тысячах выселенных при помощи союзного МВД; общее же число депортированных из собственно Армении принято оценивать в 230 тысяч. Но помимо этого, азербайджанцев выселяли и из Нагорного Карабаха, то есть, с собственно армянской территории. Выселяли при «наместнике» Вольском (до появления Поляничко), то есть, опять-таки при российском участии, в еще живом СССР. Выселяли из сел совместного проживания армян и азербайджанцев, этих островков мира в море ненависти.

В московской печати, когда дошло до вооруженных стычек, их азербайджанских участников стали называть исключительно «боевиками», армянских — только «ополченцами». Почти сразу начинает разрабатываться тема христиан-армян, противостоящих «исламским фундаменталистам»-азербайджанцам. Газеты уверяли, что на митингах в Баку якобы мелькают портреты Хомейни, звучат фундаменталистские лозунги, а соседний Иран готов вмешаться и вырезать всех христиан в Азербайджане. Народный Фронт Азербайджана (НФА) в московской прессе частенько именовался исламским движением, чего не было и в помине.

По утверждению азербайджанского публициста Азера Мурсалиева, «подобный фон во многом обеспечил Кремлю информационную поддержку в проведении карательной операции в Баку в январе 1990 года».

Были, конечно, и примеры, когда силовая поддержка оказывалась азербайджанцам, что отражало противоречивую политику разных ветвей московской власти между началом карабахского конфликта и переворотом в Баку весной 1992 года, когда НФА сверг президента Муталибова. Один из таких примеров — операция «Кольцо» в апреле-июне 1991 года. Тогда было решено проверить паспорта в группе армянских сел, чтобы выявить лиц без местной прописки — т. е. пришлых боевиков и провокаторов. У лиц без прописки, а также у некоторых законно прописанных оказалась масса оружия, включая установки «Алазань». Боевиков не смущало, что эта 82,5-мм двенадцатиствольная ракетная система залпового огня предназначена для разгона облаков, они легко научились применять ее против людей. Так, 24 апреля 1991 года градобойными ракетами был обстрелян азербайджанский город Шуша.

Операцию проводили совместно 23-я дивизия Закавказского военного округа, базировавшаяся в Кировабаде (только что переименованном обратно в Гянджу), азербайджанский ОМОН и группы азербайджанских ополченцев из соседних деревень. Судя по многочисленным описаниям, делалось это без четкого распределения обязанностей. «Кольцо» вылилось в локальную войну. На поддержку яростно сопротивляющимся боевикам прилетали какие-то загадочные вертолеты. Случались захваты заложников, были убитые и раненые из числа вполне мирных местных жителей, включая глубоких старцев. Дело кончилось депортацией большинства армян из окруженных сел. Почти всем боевикам удалось скрыться. Операция ясно показала, что армия не должна заниматься тем, к чему она не предназначена и чему не обучена.

Пример с «Кольцом» не единственный. Тем не менее, по словам Тома де Ваала, многие азербайджанцы и по сей день убеждены в том, что «основные боевые действия на армянской стороне в Карабахе вели не армяне, а русские». Чеченский публицист Маирбек Тарамов формулирует ту же мысль предельно жестко: «Новейшее оружие поставлялось Армении и НК прямыми рейсами из России… Преступно не замечать зловещей роли России в армяно-азербайджанском конфликте… Россия осуществляла всемерную помощь и поддержку армянским агрессорам, без которой те не смогли бы завоевать и пяди азербайджанской земли». Это, разумеется, сильное преувеличение. Но какая-то доля правды есть и в нем.