Рута Нортвич, человек и некромант (СИ)

Глава 9

Они ехали заново знакомиться с бандитами — хоть какая-то стабильность в этом мире. Тем более что ещё вполне живой Дюха, он же Андрей Павлович Железняк, помимо участия в теневом бизнесе, был не последней шишкой в миграционной службе. И процесс получения документов для иномирного гостя на этот раз мог значительно ускориться.

— Зачем ты усыновила такого непочтительного отрока? — ревниво спросил Рута, раздражённый от недосыпа.

Гадёныш Заразы не пожелал присягать ему на верность, отказался идти за пивом и вчера обсмеял его лучшую — ещё скарратонскую! — кружевную рубаху. Ну, может, и не обсмеял, потому что Рута вообще не понял, на каком языке тот изъясняется. Это только с Заразой он общался на понятном. И на приставке поиграть не дал.

Мысль о том, что его личная Забота опекает кого-то ещё, была некроманту неприятна и обидна. В конце концов, это же он ей деньги платит, а не этот щенок подзаборный! Ну, ещё не платит, так как золото Зараза посоветовала поберечь и пока платила за всё сама, но ведь будет же! Когда она заново для него работу найдёт. Он же её хозяин! Ну, работодатель, то есть.

— Предлагаете этого ушлёпка обратно сдать? — хмыкнула Зараза. — Зря, он забавный. Да и вариантов у меня особо не было — уж какого в роддоме выдали.

— Могла бы и своего родить. Так и быть, отдам тебя за кого-нибудь, — вздохнул Рута, вспомнив, что о слугах тоже надо иногда заботиться. — Попомнишь ещё мою доброту. Молодость твоя не вечна, а с твоим ужасным нравом самой тебе жениха ещё долго не сыскать. Так что носом не крути: тебе ж двадцать уже не за горами, перезреешь скоро, а к тридцати и вовсе в старуху превратишься.

Зараза только взглянула на некроманта нечитаемым взглядом и промолчала.

— Тощая ты, конечно, да и с бёдрами такими много не нарожаешь. Скорее всего первыми же родами и помрёшь, — продолжал разглагольствовать Рута. — Но готовишь вкусно. Воскрешу тебя после смерти, так и быть, чего ж твоему приёмышу без матери оставаться. Лицо у тебя, конечно, на любителя: вот сразу видно, что из простолюдинок — совсем от солнца не бережёшься. Хоть бы белилами мазалась. Ну да не реви, и не таких замуж берут.

— Спасибо, успокоили, босс, — благодарно кивнула Зануда. — Ну да, разве ж когда на «Мисс Москва» красавиц выбирали? Кстати, напомните, босс, вам самому то сколько годочков стукнуло?

Рута своим возрастом гордился. Ибо пребывал в самой поре расцвета — тело его было крепко, глаз зорок, а ум остр, как бритва. Да, уже не отрок, но и до старости было ещё далеко. Повидал он уже немало на этом свете (да и на том!), имел за плечами немалый опыт и по праву считал себя завидным и умудрённым жизнью мужчиной.

— Девятнадцать, — важно произнёс он, покосившись на Заразу, что не отрывала взгляд от дороги. Мол, поняла, презренная? Перед тобой не молокосос какой-то, но великий муж.

У Заразы дёрнулся уголок рта. От осознания собственной ничтожности перед ним, не иначе.

— М-да, — булькнула она, подавившись непонятным всхлипом. — Эк вас жизнь в Скарратоне-то потрепала. А амбиций и самомнения как у десятилетки. Признайтесь честно, вас на каком году обучения из этой вашей маттальской магической школы попёрли?

Рута густо покраснел.

— Я сам ушёл, — пробурчал он. — Разве в этой жалкой обители знаний смогли бы оценить и выпестовать мой великий дар? И ничего не выперли… Ну, кто ж знал, что этот выпендрёжник — целитель с пятого курса — гробов боится? И прикопал-то я его ненадолго… А чего он!.. И я ведал, что ли, что он ректора сынок…

Зараза только вздохнула.

— Если что, тот непочтительный отрок уже год, как на полном самообеспечении. Пятый год подряд берёт все городские олимпиады по математике, внештатный аналитик в одном НИИ. Два класса перепрыгнул экстерном, теперь ещё один хочет, собирается в следующем году закончить лицей. А ему всего тринадцать. Кстати, паспорт он, возможно, даже раньше вас получит — уже затеял, гадёныш, процесс эмансипации в областном суде. Весь в маменьку. И, кстати, рожала я его этими самыми бёдрами. Восемнадцать часов кряду.

Рута только выпучился на неё.

— Так он тебе… А ты… А тебе… — осторожно спросил он. — В смысле, а… вам сколько?

— Все мои данные в договоре указаны, — хмыкнула Зараза. — Я же вам новый экземпляр утром на подпись давала. Но вы его, конечно, снова не читали. Тридцать шесть, босс. Приехали, кстати. Кольку Бешеного выгрузите из багажника, пожалуйста. А то задохнётся ещё наша визитная карточка.

— Точно ведьма… — прошептал Рута. — То есть, да, да, я сейчас, Забава Ильинична… А вы зелья какие-то пьёте, да? Ну, для вечной молодости.

— Генетика, спорт и аппаратная косметология, — возвела глаза к небу Зараза. — Тиамин, магний, омега, дэ-три. Красный женьшень. Я же вам покупала витамины, босс; вы опять назначения врача игнорируете? У вас растущий организм, а уже жуткий дефицит йода и кальция. Чем вы там в этом своём Скарратоне питались? И к стоматологу так и не сходили. За ручку вас, что ли, отвести?

— У него там штуки всякие страшные, — отвёл глаза великий и ужасный. — Я пыток боюсь.

— Бояться счетов за лечение через двадцать лет будете.

Повторное знакомство с бандитами прошло гладко, Зараза умела быть убедительной. Колька Бешеный, несостоявшийся убийца Дюхи, после лёгкого ментального воздействия Руты как на духу выложил конкурентному преступному синдикату планы, нычки, явки, пароли.

— Премного благодарен, Забава Ильинична, — уважительно кивнул Чека. А Руты тут будто снова не было! Кто этому ничтожеству язык развязал? Кто для пущего эффекта оживил оленью голову на стене? Её, правда, сразу пришлось упокоить обратно, ибо Руту первого радостно боднули острые рога. — Уповаю на долгосрочное сотрудничество. Простите за откровенный вопрос, но Ларичев… Ну, тот самый Ларичев, я имею в виду… Он вам случаем не родственник? Или просто однофамилец? Извините мою бестактность, но фамилия-то постоянно на слуху…

— С мужем у нас контракт, — отрезала Зараза. — Я не работаю на мэрию, он не лезет в мои дела. Так что подходы к мэру Ларичеву с другой стороны ищите. А у нас с ним отношения последние пятнадцать лет сугубо романтические, и портить их бизнесом или политикой я не позволю.

— Кремень баба, — восхищённо прошептал Толян, стоявший рядом с Рутой. — Ты, шлёндра, её держись. Уж она тебя в человеки выведет.

— Это вы человеки! — взревел оскорблённый таким пренебрежением Рута. — А я великий некромант! Это же всё я! Я! А эта — полное ничтожество! Она мною только пользуется!

— Слышь, шлёндра, — набычился подошедший Татарин. — За базаром-то следи. Я эту «мисс Москва» помню… Сейчас вспомнил. Это ж она того террориста пятнадцать часов подряд забалтывала, когда он детсад подорвать грозил. Сука, а ведь живы все детки остались… А вот отца её грохнули. В то же время, да на другом конце города. А кто и за что — хрен проссышь теперь. Тогда вся милиция месяц на ушах стояла, все на контртеррористические учения кинулись, не до одиночных мокрух было. Даже нас, пацанву шестёрочную, не трогали… А у меня в том детсаде как раз сестрёнка была. Та ещё дура выросла, конечно — но выросла же…

— Анатолий Сергеевич, вы мне мальчика не покормите? — незаметно подошла к Толяну и сама Зараза. — У него был тяжёлый день. Некромантия много сил отнимает, знаете ли. Можно и доставку заказать, но сделайте упор на клетчатку и морепродукты.

— Так у меня пирожки есть, Забава Ильинична, — радостно закивал Толян. — Моя бабуля сегодня свежие привезла. И с рыбой, и с яблочком. Лучше моей Октябрины Леонидовны их никто не печёт, уж поверьте!

— А с яйцом и луком есть? — с тихой надеждой спросил Рута, избегая смотреть на слугу-Загадку, что спустя полгода предстала перед ним в другом свете.

Пирожки были восхитительные. Зараза пустого времяпровождения не любила, это Рута уже прекрасно выучил, но именно в этот вечер она почему-то задержалась у Чеки. Это Руту потчевали всякими разносолами, а Зараза задумчиво потягивала вино, съев за весь вечер всего пару кусочков заплесневевшего сыра. Когда Рута громко возмутился, что его слуге даже закусок нормальных не подали — и сильно удивился сам с себя от непривычного переживания за ничтожную человечку — Зараза лишь улыбнулась и покачала головой: мол, всё хорошо.

Не хорошо! Не хорошо! Вот тут Рута действительно впал в панику. Ибо Зараза раньше никогда ему не улыбалась. И от этой улыбки — светлой и грустной — ему стало совсем плохо.

— А ты… вы… это… — неуверенно сказал Рута, пока водитель Чеки вёз их к дому Заразы. — Мне тут Татарин рассказал кой-чего… Ты простая слуга, конечно, и это не моё дело…

— Вот именно, — резко ответила Зараза. Неожиданно грубо и резко. — Это не ваше некрособачье дело, босс. Я сняла вам номер в «Грандисе». Толик, отвези господина Нортвича по адресу.

В просторном безликом люксе спалось плохо. Там было богато, но пусто и неуютно. Вообще никаких звуков. Рута вдруг подумал, что даже под храп гадёныша вчера спалось лучше. Но гадёныша не было. И Заразы тоже. И ещё Рута, маясь бестолковой бессонницей, гнал от себя тревожную мысль…

Что Зараза завтра не придёт. И послезавтра. И вообще никогда. И он навсегда застрянет в этом мире. Совсем один. Он, великий некромант, властитель умертвий и душ… И от этого становилось страшно.