Через десять дней Виола сидела в приемной своего врача. Между мамашей с чихающим парнишкой школьного возраста и особой лет тридцати с прострелом.
— Только представьте себе. Стою я и стригу мою клиентку, как вдруг хрусь. И все! Скрючило, как складной ножик! Не согнуться, не разогнуться.
Виола кивнула, чтобы выказать сочувствие. А одним глазом покосилась на дверь туалета.
— А вы почему здесь? Просто медосмотр? Или тоже болеете?
— Боюсь, я подхватила инфекцию.
Парикмахерша нахмурила лоб и слегка отодвинулась от Виолы.
— Вот уж простуда мне сейчас совсем ни к чему.
— Это скорее что-то с желудком. Я побывала в Греции, и теперь без конца тошнит.
Парикмахерша отодвинулась еще дальше.
— Говорят, случаев малярии в Европе теперь не счесть. И неудивительно. Все только и знают, что только ездят туда-сюда.
— Простите…
Бледнея на глазах, Виола вскочила с места и скрылась в туалете. К полному ужасу своей собеседницы.
— Помяните мое слово, ох, добром это не кончится, — заявила та мамаше с сынишкой.
Виола умылась в туалете ледяной водой. Подержала под струей руки. Вода приятно холодила ладони, запястья. Собственно, от врача она ждала лишь подтверждения. Она была слишком уверена, что у нее никакая не малярия. Дурнота и набухшая грудь — это дань, которую она должна заплатить за дивные и беззаботные дни на Корфу.
Так тяжело и пусто в душе. От Никоса у нее не осталось ничего, кроме прощального письма. С тех пор как полиция арестовала его в отеле, он не давал о себе знать.
Ребенку под ее сердцем суждено расти без отца.
Могла ли она представить себя в роли матери-одиночки? Жить, разрываясь между работой и ребенком. Без того, с кем она могла бы разделить заботы?
Ей уже тридцать четыре. Исключено, что после Христиана и Никоса она сможет когда-нибудь еще раз влюбиться. По всей вероятности, это ее первый и единственный шанс иметь ребенка.
Виола действительно не рассчитывала забеременеть. И долго противилась своей догадке. Согласиться на расстройство желудка гораздо легче и проще. К тому же Никос всегда предохранялся. Кроме их самой первой встречи в море, такой стихийной и такой же прекрасной. Тогда он об этом не подумал. И она не догадалась. Все вышло само собой.
С момента возвращения в Кёльн Виолу тревожило ее будущее. Что с ней будет завтра? А через год? А потом? Но вдруг однажды нахлынула спокойная радость.
Разве это не чудо, как все так совпало? Больше, чем прежде, она верила, что Христиан помог ей сначала с Никосом, а затем с ребенком. Последний знак его любви.
Но все отчетливее она понимала, что одной ей будет не так-то легко.
«К сожалению, отец, который решал бы все проблемы, отпадает», — горько думала она.
Бессонными ночами после возвращения из Греции она много размышляла об этом. Во что ей хотелось бы верить? Что она должна будет рассказать ребенку? Что его отец расстался с ней, потому что сидел в тюрьме? Или потому, что никогда не любил ее?
Ни та, ни другая причина не помогла бы ее ребенку гордиться своим отцом.
Хотя ответы на эти вопросы в принципе не имеют значения. Он больше никогда не вернется в ее жизнь. Она не может просить его о помощи. Она должна одна идти своим путем.
Бригитта тоже сейчас отпадает как помощница. С самого начала она была против их связи с Никосом. Она не поняла бы, что теперь ее племянница намерена выносить еще и его ребенка.
Между тем желание Виолы иметь ребенка сделалось таким же сильным, как те страстные чувства, которые пробуждал в ней Никос.
Дверь рядом с умывальником открылась. Заглянула медсестра и сказала с улыбкой:
— Госпожа Аурес, вы следующая.
Виола завернула кран и вытерла руки.
— Я уже готова, — решительно сказала она.
— Я же ведь поступил правильно? — Никос нервно теребил пальцами картонную подставку из-под бокала. — Или это была ошибка, что я с ней попрощался? Я думал, что это очень удачная возможность. — Он беспомощно заглянул Анатолю в глаза.
Верный друг смотрел на него и не узнавал. В таком состоянии, как сегодня, Никоса он не видел никогда. Похоже, эта Виола совершенно выбила его из колеи.
— Рассказывай.
— Так ведь всегда одно и то же. — Должно быть, Никос отчаянно пытается объяснить нечто, чего не понимает сам, подумал Анатоль. — Как только женщины слышат, кто я, они как бешеные пытаются женить меня на себе. А я даже думать об этом не хочу! Я знаю достаточно мужей, которых собственные жены обобрали до нитки.
— Твой отец, например.
— Например.
Мысли Анатоля переместились к кольцу, которое лежало во внутреннем кармане его пиджака. Узенький золотой ободочек. Пару дней назад они с Марией увидели его в витрине одного ювелирного магазина. Анатоль его купил, но Мария еще не знает. Когда-нибудь, когда наступит подходящий момент, он сделает ей предложение. Он еще пока не знал когда. Но то, что этот момент наступит, в этом Анатоль нисколько не сомневался.
— Неужели ты еще никогда не испытывал потребности остепениться? Создать семью? — Анатоль в очередной раз формулировал соображения, которые занимали его самого.
Никос подбросил в воздух картонный кружок и ловко поймал его.
— Годика через четыре, может быть. Или, думаю, даже через три.
— То есть это предусматривает твой план? — В голосе Анатоля слышалась ласковая ирония.
— Семь раз отмерь, один раз отрежь, — мрачно проворчал Никос.
Его друг громко расхохотался:
— Ты что, правда считаешь, что любовь можно планировать? Она просто происходит. А если у тебя хватит мозгов, то ты сам же поймешь, когда, что называется, час пробил!
— Всегда, когда я думаю о Виоле, то я вижу, как она лежит, а я ее обнимаю. Я так ее хочу, как ни одну женщину до нее…
— Ты говоришь о сексе, — жестко произнес Анатоль.
— Ох, черт побери! — Никос вскочил и заходил взад-вперед, вид у него при этом был самый что ни на есть несчастный. — Я идиот! Полный болван. С тех пор как я написал ей это кретинское прощальное письмо, нет ни минуты, чтобы я мог о ней не думать. — И, расставив ноги, навис над Анатолем. — Ты не справился, как друг!
Анатоль, защищаясь, поднял руки:
— Ты меня, пожалуйста, не впутывай.
— Ты ведь должен же был знать, что я из страха налететь не на ту бабу не угадаю правильную!
— Глубоко в сердце каждый мужчина знает, когда рядом та, которая нужна.
Анатоль тоже поднялся. Ему было обидно. Они стояли друг против друга и смотрели глаза в глаза.
— Не усложняй, Никос. Если ты действительно любишь Виолу, тогда покажи ей это. Поговори с ней. Расскажи ей, наконец, всю правду о себе.
Долго Никос задумчиво смотрел на друга. Если он последует его совету, у него не останется ни малейшего пути к отступлению. Действительно ли он на такое готов?
Никос швырнул деньги на стол.
— Этот раунд за мной. — И похлопал Анатоля по плечу: — Спасибо, мой настоящий друг.
«Какое облегчение, — подумал Анатоль, шумно выдохнув через нос. — Эта проблема решена». Но кольцо для Марии он по-прежнему вертел в кармане.
«А что, сегодня хороший день для обручения». Из ресторана Анатоль выходил с радостной улыбкой.
— От Виолы что-нибудь слышно? — вскользь спросил Димитриос. Казалось, его внимание было полностью занято двумя бифштексами, которые жарились перед ним на гриле.
— Нет.
— Сколько времени прошло, как она уехала с Корфу? Неделя?
— Четырнадцать дней. — Бригитта не отрывала глаз от своего романа.
— Обычно она сразу звонила из Кёльна. Как она добралась?
Сок из бифштексов капал и шипел на раскаленных углях.
Бригитта не реагировала.
— Ты не волнуешься за нее? — не отставал Димитриос.
Бригитта захлопнула книгу.
— Я могу хоть раз почитать спокойно, чтобы ты мне не мешал? — Она яростно вскочила. — Виоле тридцать четыре! Ей больше не нужны няньки!
— Ах-ах!
Бригитта всерьез подумывала, не затеять ли ей ссору с мужем. Только чтобы избавиться от этого напряжения, которое мучает ее с самого отъезда Виолы. Виола даже не попрощалась с ними. Бригитта прекрасно понимала, что племянница винит ее за то, что она сдала Никоса полиции.
Но как она могла поступить иначе? Сосед в день ограбления опознал именно Никоса. А закон должен все-таки оставаться законом — даже если ее собственная племянница случайно влюбилась в вора.
В предполагаемого вора. За это время была схвачена целая банда, которую обвинили за ряд краж со взломом на острове. Никос же скрывается до сих пор.
Бригитта чувствовала себя виноватой, хотя она не была виновата ни в чем! Она знала, что с Виолой поговорить она должна. Однако ей требуется еще время, чтобы обрести душевный покой.
Сильный порыв ветра заиграл ее волосами и растрепал прическу.
— Похоже, будет гроза, — заметил Димитриос, хладнокровно извлекая бумажную салфетку с раскаленных углей.
Бригитта задрала голову. В небе ей послышался шум моторов. Она приставила руку ко лбу.
— Вертолет. — Бригитта испуганно схватилась за мужа. — Не приземлился бы он в нашем саду, Димитриос?
Они растерянно наблюдали, как вертолет над лужайкой их ухоженного сада ищет подходящее место для посадки. Искры из гриля летели во все стороны. Бригитта и Димитриос спрятались под деревьями.
— Это береговая охрана? — изумленно предположила Бригитта.
— Да нет, вертолет фирменный. На двери логотип «Zirtak». Крупнейшая в Греции пароходная компания.
Из вертолета вышел мужчина и направился к ним. Высокого роста, стройный. С темными ухоженными кудрями, которые сейчас были аккуратно уложены.
— Это ведь не Никос. Не рыбак. — Бригитте пришлось ущипнуть себя за руку, чтобы убедиться, что она не спит.
Ее глаза не ошиблись. Мужчина, который сейчас гибкой походкой приближается к ним, совершенно определенно Никос. Во всяком случае, в нем не осталось и капли той дикости, которая сквозила в его облике еще пару недель назад. Напротив. Чисто выбритый и в сером с искрой костюме от Армани, он казался ее ожившей девичьей мечтой.
— Почему вы не в тюрьме? — вырвалось у нее прежде, чем он успел открыть рот.
Никос насмешливо прищурил глаза:
— После того как они установили мою личность, извинений от полиции мне не пришлось долго ждать.
— И какова же ваша личность? — спросил Димитриос.
— Да, ваша истинная личность? — добавила Бригитта.
Никос одарил ее таким взором, что она покраснела. С самого начала она не испытывала к нему ничего, кроме предубеждения.
— Меня зовут Никос Пападиполос. Мне принадлежит судоходная компания «Zirtak». Вам о чем-нибудь говорит это название?
Еще бы им ничего не говорило это название! В Греции не было более крупной судоходной компании. Фирма с международными контактами по всему свету. Фамилия Пападиполос принадлежит к богатейшим фамилиям Греции. Их состояние оценивается более чем в два миллиарда.
У Бригитты затряслись колени, стоило ей подумать обо всем этом. Тем не менее в тетушке Виолы кипела ярость.
— Вы не имели права обманывать мою племянницу! Виола потеряла здесь, на Корфу, своего первого мужа. Она никогда не оправится от его смерти.
— Я знаю. И тоже сожалею. Но при нашей первой встрече никто из нас не мог предполагать, что она перерастет в нечто большее.
Бригитта напряглась:
— Что вы подразумеваете под нечто большим?
— Честно говоря, это такая тема, которую я предпочел бы обсудить с самой Виолой. Вы не могли бы мне сказать, где ее найти.
Бригитта быстро переглянулась с мужем. Она не была уверена, что вправе сообщить Никосу адрес Виолы в Кёльне. Отношения с племянницей уже нарушены. Совсем не хочется совершать очередную ошибку.
Вместо нее ответил Димитриос.
— Вот, держите, — он сунул в руку Никоса лопаточку, — вы тут присмотрите пока за мясом, чтоб не подгорело, а я быстренько схожу в дом и напишу вам адрес.
Через секунду Никос пожалел, что не догадался предварительно снять пиджак. Мясо сочно выстрелило соком и навеки погубило ткань.
«Так тебе и надо, — злорадствовала Бригитта. — А зачем обманывал мою племянницу?»