Рыцари

Когда начали строить замки

Укрепленный замок — точно такая же неотъемлемая примета рыцарских веков, как геральдика, как стальные доспехи, с головы до ног закрывающие всадника с копьем, как турниры, где победитель избирал королеву любви и красоты. И разумеется, есть у рыцарского замка своя собственная история, по-разному он выглядел в разные времена и в разных странах, и строился тоже по-разному.

Появление замков, как укрепленных жилищ феодалов, относится в западно-европейских странах ко временам правления Каролингов — королевской династии, самым знаменитым представителем которой был легендарный Карл Великий. Проще всего было строить замки в горных местностях — они были и труднодоступны для неприятеля, и строительный материал всегда был под рукой. Самые ранние из замков представляли собой кольцо стен, сложенных из больших каменных глыб и окружающую горную вершину, на которой стоял сам дом.

Выстроенный из тех же каменных глыб дом тоже представлял собой самостоятельную крепость. Особенно мощной была стена, обращенная в сторону самого вероятного места нападения.

В замках, возводившихся на равнинах, архитектурные принципы были примерно такими же: внутри кольца стен строили высокую башню, которая называлась донжоном. Она была четырехугольной или круглой, имела несколько этажей; внутри каменные стены обтесывались, чтобы сделать их более или менее гладкими. На самом верху башни была площадка, окруженная зубцами, которые, как правило, устанавливались на выступающем карнизе.

Поскольку на площадке всегда находился дозорный, то приходилось возводить над ней и высокую остроконечную крышу для защиты от непогоды. Вход в башню располагался на высоте 12-15 метров, и подняться к нему можно было только по узкой лестнице.

Вплотную к башне, которая служила последним оборонительным рубежом, примыкали жилые помещения. В нижнем этаже располагались кухни и кладовые, на втором этаже — большой зал, где проходили пиры и собирались гости, на верхнем этаже были спальни. С этажа на этаж поднимались по наружной лестнице; сначала она была деревянной, а позже стала каменной и винтовой, для нее сооружали специальную башне видную пристройку.

Нижний этаж жилого дома возводился большей частью из камня, верхние этажи из дерева или кирпича. В замке почти всегда была собственная часовня, располагавшаяся или в самом жилом помещении, или в связанной с ним постройке.

Позже такие маленькие крепости стали заметно увеличиваться в размерах и усложняться.

Высокая башня и жилой дом окружались дополнительной стеной, образующей внутренний двор замка. В наружной стене появились ворота с подъемным мостом, переброшенным через ров. Мост поднимался и опускался при помощи крепких деревянных рычагов и цепей. Ворота защищались дополнительными башнями, с которых лучникам легко было держать под прицелом окрестности. Возводилось и еще одно кольцо стен или высокий деревянный частокол, а самым передовым рубежом был глубокий ров, наполненный водой. Между наружной и внутренней стенами могли располагаться жилища воинов гарнизона, а на время вражеских набегов здесь укрывались и крестьяне окрестных деревень.

Несколько по-другому строились замки раннего средневековья в Нормандии. Выше, чем где-либо, было здесь и само строительное искусство. Донжон, главная башня замка норманнского рыцаря, был не только последним убежищем при осаде, но служил также основным жилым помещением.

Поэтому главная башня была гораздо больше размерами. Вход в нее тоже располагался на большой высоте, и подниматься приходилось по узкой крутой лестнице. Если ее захватывал враг, то воины противника были отличной мишенью для лучников, располагавшихся за машикулями — навесными бойницами на вершине башни. Лестницы, соединявшие этажи, располагались прямо в толще стен. Можно было, кроме того, поднимать грузы с этажа на этаж с помощью канатов, проходивших сквозь расположенные один над другим в полах и потолках люки.

Когда в 1066 году норманнский герцог Вильгельм завоевал Англию и стал английским королем, норманнский способ постройки замков быстро привился и за Ла-Маншем. Правда, саксы поначалу чурались всего норманнского, но все же не могли в конце концов не признать, что укрепленные жилища, возводимые на их земле завоевателями, гораздо удобнее и надежнее, чем их собственные.

Как совершенствовались укрепления замков

Однако не одна только Англия переняла норманнский опыт строительства укрепленных рыцарских жилищ — он распространился и по всей Западной Европе. Но, конечно, такое строительство никак нельзя было назвать «типовым» — в любом из замков, несмотря на общие закономерности, можно было бы найти свои собственные неповторимые черты.

Замки строились на склонах гор и на равнинах, на высоких берегах рек и на островах. К XII веку рыцарский замок стал сложным, отлично защищенным по своему времени сооружением. Из-за того, что в нем, случалось, бок о бок жили разные поколения одного и того же рода — деды, отцы, сыновья, — замки приходилось то и дело перестраивать, появлялись новые жилые помещения, потому что донжон становился тесен, новые службы.

Деревянные постройки заменялись каменными. Совершенствовалась строительная техника; если прежде кладка стен и башен состояла лишь из каменных глыб, то позже ее стали сочетать с кирпичной прокладкой, обделывать кирпичом и углы построек, что придавало им более привлекательный и нарядный вид. Постоянно обновлялись, подправлялись оборонительные сооружения.

Вот как был выстроен, например, отлично укрепленный замок, принадлежащий старинному французскому роду Куси.

Стоял замок на высоком холме; его отвесные склоны как бы продолжались высокими стенами с башнями по углам. Замкнутые стены представляли собой неправильный четырехугольник, разделенный на несколько внутренних дворов крепкими зданиями с арками-воротами на первых этажах.

Подход к замку был лишь с одной стороны, но дорога проходила через несколько дополнительных укреплений — рвов, стен. К самым воротам замка можно было попасть, лишь преодолев несколько выстроенных в ряд одна за другой башен с подъемными мостами. В переднем дворе размещались дома для слуг, амбары и склады; жилое помещение самого сеньора защищалось отдельными крепкими стенами.

Но возводились и еще более совершенные и укрепленные жилища, чем замок Куси. Одна из таких феодальных крепостей — замок Плесси-ле-Тур в Турени, куда в XV веке подозрительный и опасающийся всего на свете французский король Людовик XI даже перенес из Парижа свое постоянное место жительства.

Точное описание этой королевской крепости оставил опять-таки сэр Вальтер Скотт, правда, не в «Айвенго», а в другом и не менее знаменитом романе «Квентин Дорвард».

Что скрывалось за укреплениями замка

Давайте, не касаясь быта царственных особ, попробуем заглянуть в обычный замок обычного барона, — достаточно сильного и обеспеченного, чтобы содержать его в порядке и полной боевой готовности. Словом, последуем за тем самым рыцарем, что в конце предыдущей главы — помните? — трубил перед замковыми воротами в рог...

Каждый, кто останавливался перед воротами, обязательно ощущал на себе множество внимательных глаз. Дозорные помещались на стене на узкой дорожке за каменными зубцами, однако снизу их совсем не было видно, потому что стена закрывалась крытой деревянной галереей, которая выдвигалась на каменных стропилах за зубцы и как бы нависала над стеной.

Но вот лязгают тяжелые цепи, и подъемный мост перекидывается на другую сторону рва, можно въезжать в замок. Казалось бы, за мрачными серыми стенами нет ничего, что могло бы обрадовать взгляд, но внутри за воротами лежит достаточно просторный двор, поросший зеленой травой. Есть даже и небольшой замковый сад с лекарственными травами и растениями, которые пополняют несложную аптеку жены барона. К тому же в этом саду можно погреться на солнышке, лучи которого довольно скудно проникают в остальные замковые закоулки.

Здесь же, во дворе, есть свободная площадка для выездки молодых лошадей и воинских упражнений барона и его сыновей. На этой площадке, едва достигнув семилетнего возраста, ребятишки начинают учиться ездить на коне, метать копье, стрелять из лука, сражаться на мечах.

Если первый двор достаточно просторен, то в нем вдобавок могут размещаться и некоторые хозяйственные постройки: мельница, на которой все крестьяне из подвластных барону деревень обязаны молоть свое зерно, большая печь, где они пекут хлеб. Часть зерна и хлеба пополняет при этом амбары хозяина замка. В этом же дворе крестьяне вместе со своими семьями, скотом и нехитрым скарбом находят убежище в случае вражеского нашествия.

Но есть в замке и еще один, внутренний двор, отделенный от первого еще одной зубчатой стеной, укрепленными воротами, а то еще и дополнительным рвом со вторым подъемным мостом. Жилые и хозяйственные постройки в этом дворе тесно примыкают друг к другу без особенного порядка — видно, что строитель мало заботился о красоте, стремясь лишь к тому, чтобы здания были крепкими, надежными и занимали наименьшую площадь. В этих постройках размещаются важнейшие хозяйственные службы замка — кухня, кузница, оружейная мастерская, конюшни, псарни, погреба, амбары, — а также жилые помещения для челяди. Сам же барон и его семья обитают в громадной башне, поднимающейся посреди двора, на главном месте.

Как жили обитатели замка

Чтобы войти в жилой дом, надо подняться по каменной лестнице. Местами каменные ступени сменяются деревянными, их можно легко снять, и тогда в лестнице будут зиять непреодолимые пустоты. Входная дверь окована железом, взломать ее почти невозможно.

В большом парадном зале, где собираются вассалы, где проходят пиры и поют заезжие жонглеры, всегда царит полумрак. Небольшие окна, прорубленные в мощной толще стен, забраны для большей безопасности железными решетками и заклеены от ветра промасленной бумагой или бычьими пузырями. Стекло — мутное, почти непрозрачное — уже известно в Европе, но стоит дорого и позволить себе застеклить окна могут лишь короли и герцоги, да самые богатые из сеньоров. Зимой окна наглухо закрываются деревянными ставнями, и тогда зал освещается смоляными факелами, воткнутыми в железные кольца на стенах, да огнем огромных каминов, где пылают целые стволы больших деревьев.

Во всех жилых помещениях стоит неистребимый запах дыма, гари и копоти. В длинных узких коридорах живут летучие мыши, под ногами носятся крысы. Мрачно, темно и в тех комнатах над залом, что служат спальнями для барона, членов его семьи и гостей. Внизу же, в подвале под залом, помещаются самые верные из слуг, а еще ниже — подземелье с казематами для пленников низкого звания и рода. Как правило, есть здесь и потайная дверь, что ведет к подземному ходу, который оканчивается где-нибудь в чаще соседнего леса. Через этот ход можно было делать неожиданные для врага вылазки во время осады замка или спасаться бегством вместе с семьей и челядью, если уж ничего другого не оставалось.

В мирное время каждое утро с дозорной башни слышался звук рога, которым часовой встречал восход солнца. Со стен ему отвечали другие сторожа. Замок, ночью казавшийся вымершим, вдруг оказывался полным людей. Внутренний двор наполнялся гостями, родственниками, оруженосцами — детьми благородных родителей, ждущими посвящения в рыцари, когда придет для этого срок. Жил в замке и священник, состоящий при домовой часовне, не говоря уж о многочисленных слугах.

Работы слугам всегда хватало. Были они и столярами, и оружейниками, и каменщиками, и кровельщиками. При необходимости на помощь им призывались крепостные крестьяне, которым вдобавок к работам в замке приходилось обрабатывать и господские поля, а также снабжать замок льном, домашней птицей, яйцами, ягодами.

Чем многочисленнее была у барона челядь, тем он считался сильнее и богаче. Слуги, жившие в замке, не только работали по хозяйству, но составляли и военную дружину, отправлявшуюся, когда приходила пора, на войну вместе с хозяином. Управление слугами и хозяйством требовало частого непосредственного вмешательства барона, но это, как правило, лишь развлекало его в свободное от войны время.

Рано утром, прослушав службу в часовне, барон появлялся на одной из площадок лестницы башни, специально отведенной под место разрешения споров, если они возникали среди обитателей его владений. Здесь же барон отдавал приказания слугам, а потом лично шел осматривать свое обширное хозяйство. Впрочем, на крестьянские работы внимания обращалось мало — здесь барон всецело полагался на управляющих, но обязательно он заглядывал на конюшню, на псарню. в мастерские, где ковались мечи, копья, устранялись поломки вооружения.

Скучновато и уединенно протекала жизнь в рыцарском замке, если не было войн. Барон выезжал на охоту, упражнялся в воинском искусстве. Госпожа проводила дни за рукоделием и чтением. По настоящему замок наполнялся жизнью лишь тогда, когда игрались свадьбы, проводились турниры, давались пиры — тогда съезжались гости изо всех окрестных замков, и потом эти события вспоминали долго-долго — до следующего такого же яркого события. В остальное время даже новости нечасто доходили в замок, и его обитатели несказанно радовались, если у его ворот просил приюта любой случайный путник — бродячий монах или менестрель, странствующий рыцарь или сбившийся с дороги купец-чужеземец.

Угостив путника обильным ужином, напоив вином, хозяева замка жадно внимали его рассказам о том, что происходит в далеких землях, а далеким считалось любое место, куда было больше дня пути. Гостя старались удержать как можно дольше, если тому было, что рассказать. Нередко какого-нибудь менестреля вспоминали в замке столь же долго, как блестящий турнир или обряд посвящения в рыцари кого-либо из оруженосцев.

Замок принимает бой

Даже в самое мирное время замок жил в полной боевой готовности: среди соседних баронов были не только друзья, но и враги, а окрестные леса полны разбойников. Никогда владелец замка не забывал выставить на стенах и башнях боевые дозоры, и частенько тревожные звуки рога ночью будили обитателей замка, а вслед за тем в коридорах и на лестницах звучали громкие клики, бряцание оружия, отрывистые команды. Если тревога оказывалась ошибочной, замок снова погружался в сон; если к его стенам подходили враги, готовился к обороне.

Взять замок приступом, преодолев все оборонительные рубежи, было не так-то просто. В большинстве случаев нападающие сразу же отказывались от этой мысли, предпочитая долгую затяжную осаду, и надеясь взять гарнизон измором.

Однако как раз на такой случай в подвалах замка продовольствия запасалось на несколько лет вперед. Конечно, были в замке и собственные колодцы. Гонцы, выбравшись через подземные ходы, спешили к друзьям-соседям или к сеньору, вассалом которого был владелец осажденного замка, за военной помощью.

Чаще всего все кончалось полюбовной сделкой между осажденными и осаждающими — владелец замка шел на какие-то уступки, и в окрестностях вновь воцарялся мир. Иногда барону, ведущему осаду, спешно приходилось отступать, потому что как раз в этот момент кто-то нападал на его собственный замок. Но случалось, враг отваживался на приступ.

Хоть и был замок тщательно и продуманно укреплен, но и осаждавших было что противопоставить защищающемуся гарнизону. Конструировались все новые специальные осадные машины и специальное снаряжение. Здесь все было точно так же, как в извечном соревновании доспеха и наступательного оружия.

Если перед замком была открытая площадка, простреливающаяся со стен и башен, нападавшие могли укрыться от стрел за большими щитами, сколоченными из досок или сплетенными из прутьев. Эти щиты снабжались колесами и подвигались все ближе к стенам.

Когда еще не было артиллерии, ее заменяли большие стационарные арбалеты, стреляющие длинными металлическими стержнями, раскаленными на огне или обмотанными горящей паклей. Существовали позаимствованные у древних греков и римлян баллисты — машины для метания тяжелых камней.

Если нападавшим удавалось вплотную подойти к стенам, в ход шли штурмовые лестницы. Основания их передвигались по полозам на деревянной раме, и лестницу можно было установить под любым нужным углом. Начинали свою работу стенобитные машины — хитроумная механическая конструкция наносила по каменной кладке удар за ударом тяжелой металлической кувалдой. Пользовались нападавшие и тараном — окованное металлом тяжелое бревно, подвешенное на ремнях, укрепленных в деревянной раме, раскачивалось и раз за разом ударяло в стену или ворота.

Существовали штурмовые башни, представлявшие собой деревянные сооружения, постепенно придвигающиеся к стенам замка с помощью бревен-катков. Если удавалось подвести башню вплотную, нападавшие, до этого укрывавшиеся за башней, по перекидным мосткам перебирались с ее верха на стену и начинали рукопашный бой. Испытанным методом были и подкопы, скрытно ведущиеся под стены.

Разумеется, осажденные тоже не сидели, сложа руки. Когда враг шел на приступ, на него летели со стен и башен тучи стрел. Если нападавшим удавалось подойти вплотную, их обливали кипящей смолой, которая постоянно была под рукой в огромных чанах на огне, и кипятком. Штурмовые лестницы вместе с цепляющимися за них воинами отталкивали от стен специальными крючьями. Если же нападавшие взбирались все-таки наверх, узкие дорожки на стенах становились местом ожесточенных рукопашных схваток, и сделавший малейшее неверное движение воин падал со страшной высоты вниз.

Высок был накал битвы; случалось, одна и та же башня или стена по несколько раз переходила из рук в руки. Нападавшие, тесня защитников замка, продвигались вперед буквально пядь за пядью, и за взятым укреплением тут же приходилось брать другое. А потом отступать назад под натиском обороняющихся.

Когда замки стали терять прежнее значение

С течением времени укрепленные рыцарские жилища постепенно становились не столь уж грозными и неприступными. Причиной тому было быстрое распространение огнестрельного оружия, тяжелых пушек, способных на расстоянии разрушать башни и сметать со стен воинов гарнизона. Однако в конце XII века, во времена Ричарда Львиное Сердце и благородного разбойника Робин Гуда, до этого было еще далеко. Замки продолжали строить и в самой Европе, и даже за ее пределами.

После первого крестового похода, когда были основаны Иерусалимское королевство, Антиохийское княжество, графство Триполи, мрачноватые громады с высокими башнями и зубчатыми стенами стали появляться в Палестине. Государства крестоносцев на Востоке просуществовали десятки лет, завоеванные земли надо было оборонять от сарацинов. Основанные в Иерусалиме духовно-рыцарские ордена тоже начинали строить свои замки — причем не только в Палестине, но и на островах Родос, Кипр, Мальта...

Но вот какой удивительный парадокс: в то самое время, когда в Святой Земле принялись возводить замки точь-в-точь, как в Европе, в самих европейских странах они стали заметно менять облик. И причиной этому были те же крестовые походы.

Владетельные сеньоры, да и самые удачливые из простых рыцарей, возвращались на родину с богатой добычей, переняв восточные привычки, приобщившись к высокой культуре и усвоив ее по мере своих возможностей. Не трудно было понять, что как-то не вяжутся дорогие восточные ковры, изящная мебель с полутемными неуютными залами родных донжонов, с коридорами, полными крыс и летучих мышей. И в замках, тесня старые неуклюжие постройки, стали возводиться удобные, красивые здания для сеньора и его семьи. Они укреплялись уже не боевыми, а декоративными башенками, благо оставались все-таки вокруг мощные древние стены, красивыми и нарядными были кровли, в окнах вместо бычьих пузырей появились цветные стекла. Хоть и был по-прежнему рыцарский дом в первую очередь крепостью, а жить в нем становилось удобнее, комфортнее.

И все же медленно, но верно приближалось время, когда замки и само рыцарство должны были утратить свои прежнее значение. Конечно, далеко не сразу это случилось: ведь и огнестрельному оружию поначалу пытался противопоставить замок особую защиту, вынося далеко за свои стены отдельные укрепления — форпосты, с которых можно было держать под обстрелом окрестности и не подпускать осадную артиллерию к самим стенам. Но все-таки, подобно рыцарским доспехам, замок в конце концов тоже проиграл в вечной военной борьбе нападения и защиты.

Потеряв прежнее оборонное значение, все больше ветшали старые замки. Подправлять, чинить укрепления уже не было особого смысла. Да и владельцы, ставшие теперь не рыцарями, а дворянством, знатью, старались перебраться к королевскому двору, чтобы поступить постоянно быть на виду первого владыки, строили себе особняки в столицах. Многие из замков превратились в руины, многие были разобраны на камни для каких-то строительных нужд.

Как замки становились дворцами

Но все же суждено было старому рыцарскому замку, столь долгое время занимавшему основное место в пейзаже западно-европейских стран, пережить и второе рождение, особенно во Франции. Полуразрушенные укрепления стали преображаться вместе с Ренессансом, Возрождением, когда после итальянских войн стали при короле Франциске I проникать во Францию утонченные итальянские вкусы, в том числе архитектурные.

Оказалось, старый замок-крепость не столь уж трудно превратить в изящный, удобный, красивый замок-дворец. Мрачные боевые башни могут стать красивым декоративным украшением. придающим всему зданию особый колорит. Старые стены — прекрасно сочетаться с ажурными коваными решетками, открытое пространство, на которым издавна ставили замок, чтобы загодя можно было видеть врага, — превратиться в ухоженный парк с аллеями и безупречными газонами. Благодаря таким превращениям и до наших дней дошли многие из старинных замков; правда, далеко уже не в том виде, как в романтические времена рыцарства.

Есть во Франции даже своеобразный неофициальный «заповедник» замков, которые, преобразившись с Возрождением, благополучно прошли через все последующие войны и лихолетья. Один из популярных ныне в мире туристских маршрутов так и называется — замки Луары.

Вот, например, город Шатоден, расположенный на самом берегу реки Луары. Замок близ него принадлежал не кому-нибудь, а самому Дюнуа, отважному и горячему рыцарю, знаменитому сподвижнику Жанны д`Арк. Он начал перестраивать его еще в в 1460 году, не дожидаясь, когда на французскую землю придет Возрождение, которое позже дополнило архитектуру замка своими особыми чертами. Но и по сей день цел донжон XII века — мощный, огромный, высотой с современный десятиэтажный дом.

А другой замок в долине Луары, Шомон, хоть и возведен в конце XVI века на остатках более древнего укрепления, почти не сохранил его примет. В двух древних донжонах были пробиты широкие окна, на черепичных крышах видны каминные трубы. Пожалуй, только силуэт западного фасада может напомнить о временах турниров и менестрелей, но зато Шомон, стоящий на высоком берегу, по праву считается одним из самых живописных архитектурных памятников Франции.

Что же касается замка Монрезор, то архитектор XVI века даже трогать не стал остатки замка, разрушенного за сотню лет до этого, а просто возвел бок о бок с ними красавец-дворец. Кто знает, не будь столь неожиданного архитектурного решения, развалины старого замка, возможно, окончательно исчезли бы с лица земли, а сохраненные, они заставляют вспомнить графа Фулька Анжуйского по прозвищу Фульк Черный — одного из знаменитых военачальников начала XI века. Рыцарский замок построили здесь по его приказу.

О нем же напоминает еще один из луарских замков — Ланже. Граф Анжуйский провел здесь последние годы и здесь же умер в 1040 года. Донжон замка Ланже был возведен, по свидетельству старинной хроники, в 994 году. Восемь с лишним веков спустя, в 1849 году, две его стены рухнули, но и оставшиеся все еще поражают мощью. Нижний этаж донжона завален для прочности каменными глыбами, стены башни достигают полутора метров в толщину.

Перестроили Ланже во времена Людовика XI. В ту пору он имел еще важное стратегическое значение, закрывая дорогу, ведущую из Тура в Бретань. Поэтому все стены и башни замка, выходящие на внешнюю сторону, имеют нарочито крепостной облик, а внутренние выглядят, как стены дворца — с большими окнами, высокими крышами, декоративными башенками, арками. Так выглядел замок в конце XV века, таким дошел и до наших дней; даже подъемный мост на цепях действует до сих пор, именно по нему и попадают в замок туристы.

Немного воображения и, кажется, вот-вот послышатся звуки боевых труб, ржание боевых лошадей, звон доспехов. И сколько же всего должны помнить самые старые из камней замка, чего только не видели за сотни лет! Отважного и сурового графа Фулька, его друзей и врагов. Рыцарей, оборонявших замок, и отправляющихся на поле сражения. Наверняка помнят они и тех, кто уходил из этих мест в далекие крестовые походы...

Но нам тоже пришла пора отправляться по их следу. В следующей части книги пойдет рассказ о, бесспорно, самой памятной в истории рыцарства эпопее — изнурительных жестоких войнах в Святых Местах, о победах и тяжких поражениях, о доблести и фанатизме, горячей вере и алчности, — словом обо всем, что вместили в себя крестовые походы, растянувшиеся на века.