Рыцарь Кровавой Розы

Глава 14

Первым делом он попробовал открыть глаза. Веки словно налились свинцом и слушались крайне неохотно. Когда они, наконец, поддались, яркий свет резанул его по глазам, словно бритва. Первое что увидел Тристан — собственные босые ноги, упирающиеся в сухую, утоптанную землю. В голове немилосердно гудело, словно сотни охотничьих рогов громогласно трубили прямо в глубине его черепа.

Попробовав пошевелиться, он понял, что связан. Руки были задраны вверх и прочно зафиксированы чем-то тугим, но мягким — вероятно, полосками кожи. Спина упиралась во что-то твердое. Поняв бесплодность попыток освободиться, юноша решил осмотреться по сторонам.

Он обнаружил себя в небольшой роще, окруженной густым смешанным лесом. Широкая аллея, на краю которой он находился, прорезала рощицу насквозь. Вдоль нее на одинаковом расстоянии были установлены массивные факелы из небольших бревен. Все до единого горели, источая мерцающий свет, несильный, но слишком яркий для его отвыкших глаз. Имелись тут и другие украшения — грубоватые деревянные изваяния, покрытые неумелой резьбой и увенчанные черепами, животными и человеческими, как и в деревне. Поверх крон деревьев небо постепенно окрашивалось золотисто-оранжевым, в свете факелов деревья протягивали по земле удлиняющиеся тени. Стало быть, день клонился к закату.

Чуть поодаль юноша увидел небольшую группу людей, пиктов, судя по одежде и внешности. Но это не воины — среди них не было ни одного взрослого мужчины. Здесь собрались лишь женщины и дети не старше десяти-двенадцати лет. Даже в таком состоянии от взора Тристана не укрылось, что оружия ни у кого не было. Выглядели они немного обеспокоенными. Увидев, что он очнулся, дикари принялись негромко шептаться между собой, с опаской поглядывая на юношу. Помощи от них ожидать явно следовало, и тогда он перевел взгляд на другой край аллеи. И едва не ахнул от удивления.

Длинный ряд факелов и деревянных тотемов заканчивался небольшим возвышением, а на нем, помещенный на кованую треногу, стоял небольших размеров котел. Его темный металл, отмеченный следами времени, был испещрен загадочными рунами и письменами, чередующимися с изображениями черепов, воронов и песочных часов. Под котлом, в небольшой яме, мерно горел костер. Содержимое ритуального сосуда слегка побулькивало, источая вокруг слабое зеленоватое свечение какого-то потустороннего, замогильного оттенка. Позади виднелся большой валун, обильно покрытый темно-бурыми пятнами. Сомневаться в его назначении не приходилось. При взгляде на котел Тристан почувствовал, как по спине побежали мурашки — от артефакта исходила древняя, могущественная аура. Ощущаясь тенью какой-то необъяснимой, едва шевелящейся в глубине тревоги, она не сулила ничего хорошего.

Его размышления прервал тяжелый звук шагов, раздавшийся от начала аллеи. Пикты резко съежились, прильнув как можно ближе друг к другу. В их глазах горел суеверный ужас. Медленно и степенно, точно сама смерть, в рощу вошел громадный воин, облаченный во все черное. Его длинный плащ украшало пышное оплечье из вороновых перьев; детали доспеха, сочетающие кожу и кольчугу, также были воронеными. Тело прикрывал массивный нагрудник из темного металла, выполненный в виде человеческих ребер. На левом плече красовался лакированный наплечник в виде головы ворона. Не обратив на присутствующих ни малейшего внимания, он проследовал по аллее к котлу и застыл подле него, точно статуя, молчаливо разглядывая содержимое. Тристан отважился нарушить воцарившуюся тишину.

— Сэр Моргольт О’Нейлл, я полагаю?

Воин резко обернулся на его слова. Даже если бы он нарядился в самый пестрый шутовской наряд, спутать его с представителем другого Дома было бы невозможно. Угольно-черные, с металлическим отливом волосы ниспадали на плечи, а кожа цвета алебастра в сгущающихся сумерках казалась еще более бледной, чем на самом деле. Резкие, заостренные черты лица, точно у хищной птицы, украшавшей их герб, делали его похожим на живого мертвеца. Да, Изольда весьма походила на своего дядю, только его лицо выглядело куда более грубым и суровым — печать, оставленная многими битвами и поединками.

— А, очнулся наконец, — сухо произнес Моргольт. — Я-то уж начал думать, что ты все пропустишь. Вы, корнуолльцы, никогда не славились выносливостью.

Для потомка Керна это было весьма оскорбительное замечание, но Тристан решил, что наследному принцу не пристало опускаться до словесной перепалки. Вместо этого он продолжил, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более непринужденно.

— Ну и в убогую же дыру ты забрался. Даже мне стоило немалых трудов тебя отыскать.

— А поймать тебя, напротив, оказалось проще простого, — усмехнулся черный рыцарь. — Ты попался, как мальчишка. Признаюсь, я ожидал большего от наследника Керна Охотника.

И снова юноша пропустил оскорбление мимо ушей. Сейчас не время и не место. Но мысленно пообещал себе, что наглец ответит ему, как только представится возможность.

— И зачем, скажи на милость, столь именитому воину понадобилось ставить себя вне закона, похищать реликвию собственного Дома и скрываться в этом забытом всеми духами захолустье?

Моргольт медленно приблизился и некоторое время молча глядел на него, словно взвешивая ответ. На мертвенно-бледном лице воина мелькнула тень сомнения, но тут же рассеялась.

— Я расскажу тебе, почему бы и нет, — ответил он с легкой ухмылкой. — Ты все равно обречен, так хоть узнаешь перед смертью, что послужишь великому делу.

Тристан ощутил холодок, пробежавший в груди. Кажется, дело обстояло хуже, чем он решил изначально. Брат короля Ангвиса снова подошел к котлу и, не оборачиваясь, начал свою речь.

— Давным-давно, когда силы Домов были много больше, чем сегодня, этот артефакт давал нашему роду неимоверную мощь, — голос рыцаря звучал слегка приглушенно, как у человека, повествующего о наиболее сокровенных для него вещах. — Котёл позволял нам возвращать мертвых к жизни, но уже в иной, измененной форме. Лишенные собственной воли, они слепо повиновались приказам того, кто вернул их этот мир. Только представь — целые легионы совершенных воинов, не знающих ни страха, ни боли, ни усталости!

В голосе Моргольта сквозило неподдельное благоговение, которое Тристан отнюдь не разделял.

— Черное колдовство, противное самому порядку вещей, — презрительно заметил юноша. Но рыцарь дома Ворона не обратил на его слова ни малейшего внимания.

— Со временем это таинство, увы, было утрачено нашим Домом, как и многие древние знания, — продолжил он. — Многие поколения О‘Нейллов бились над этим секретом, и вот, наконец, моему брату удалось найти разгадку. Спасибо дорогой племяннице, ее вклад в этот дело стал поистине неоценимым.

На этих словах он обернулся и глянул на Тристана, чуть ухмыльнувшись. Так вот, кто все это подстроил. Теперь картина начала проясняться. Между тем, Моргольт продолжал:

— Нам удалось восстановить ход древнего ритуала и тексты всех необходимых заклинаний. Конечно, для проведения обряда понадобятся… добровольцы, — тут он посмотрел на группу пиктских детей и женщин, сгрудившихся у противоположного конца аллеи, — но этот вопрос решился довольно быстро.

Молодой наследник окинул взглядом небольшую толпу дикарей. Пикты выглядели испуганными и растерянными, но, понял он, не были в курсе зловещего плана. Они искренне боялись черного рыцаря, но еще не подозревали об уготованной им участи. Глядя на малюток, жмущихся к ногам своих матерей, Тристан почувствовал, как в глубине шевельнулась жалость. Пикты или нет, никто не заслуживал такой жуткой судьбы. Юный принц проникался все большим презрением к воину дома О‘Нейлл.

— И ради этого ты разыграл весь этот спектакль? К чему такие сложности? В прошлом вам не претило проделывать подобные изуверства над собственными подданными.

Если Моргольта и задело едкое замечание, то он ничем не подал вида. Вместо этого он спокойно ответил:

— В Логрии, даже в своих владениях, мы привлекли бы слишком много ненужного внимания. А здесь, — он обвел руками ритуальную аллею, — никому нет дела до того, что происходит в Каледонии, пока ее обитатели не тревожат границ королевства. К тому же, для завершения ритуала нам недоставало еще одного, последнего ингредиента, — рыцарь выдержал театральную паузу и, хищно улыбнувшись, добавил: — крови потомка Ши.

От ухмылки Моргольта юноше стало не по себе.

— Гениальный план. Прости, что не аплодирую, руки немного заняты, — постарался пошутить Тристан, уже понимая, к чему клонит О‘Нейлл. — А что, сам ты не отважился пожертвовать немного крови ради собственного Дома?

— Увы, — с почти искренним сожалением пояснил черноволосый воин. — В крови потомков волшебного народа заключена великая сила, но для того, чтобы обряд удался, пары капель недостаточно. Столь могущественная магия требует от жертвы отдать всю кровь без остатка.

Наследник дома Лионессе почувствовал, как по телу пробежала дрожь. Словно под бой набата, детали мозаики наконец сложились в единое целое. Сперва он винил Ланселота в том, что ему назначили столь необычное и трудное испытание. С его влиянием на королеву он легко мог это устроить. Но теперь правда всплыла на поверхность. Изольда знала все с самого начала и специально подстроила все так, чтобы на это задание отправили именно его. Она знала, что отказаться Тристан просто не сможет. Он и не отказался. И угодил прямо в капкан, как глупый олененок в силки опытного охотника.

— По правде сказать, — продолжил Моргольт, как ни в чем не бывало, — нам сгодился бы любой представитель благородного Дома. Но явился ты. Духи явно не на твоей стороне.

Липкий комок подступил к горлу молодого принца. Черноволосая ведьма все правильно рассчитала. Теперь понятно, почему пикты не использовали луки во время боя в деревне. Подстрелить его из засады было бы гораздо проще — даже потомок Керна мог не успеть среагировать. Но цель была другой — он требовался им живьем. Волна усиливающейся паники захлестнула Тристана. Он почувствовал, что против воли дрожит всем телом.

— Тебе это не сойдет с рук, — произнес он, услышав, как предательски дрогнул голос. — Мой отец этого так не оставит. Я — наследный принц Корнуолла. Меня будут искать.

— Разумеется, — спокойно подтвердил воин. — И найдут изуродованные, едва узнаваемые останки. Желторотый юнец, пусть и потомок Ши, прежде даже не покидавший пределов родного королевства, в одиночку отправился в Каледонию. Что сталось с ним в этом диком, полном опасностей краю? Быть может, он нарвался на засаду варварских племен пиктов, известных своей жестокостью? Или дикие звери, подкараулив его лунной ночью, обеспечили себе кровавую трапезу? Кто знает?

Тем временем Моргольт вернулся к котлу и, помешав содержимое большим шестом, снова подошел к юноше, беспомощно привязанному к деревянному столбу. Он приблизился настолько, что наследник ощутил его холодное дыхание, от которого веяло кровью и смертью. Взгляд его черных, точно сама бездна, глаз, окаймленных большими кругами темной краски, прожигал насквозь.

— Никуда не уходи, — произнес рыцарь дома Ворона почти ласковым полушепотом. — Я скоро вернусь, и тогда мы начнем.

Повернувшись, он, позвякивая кольчугой, зашагал к началу аллеи и вскоре исчез за деревьями. Тристан остался наедине с группкой пиктов и собственной судьбой.

Дрожь, сковавшая тело молодого принца, разрасталась все сильнее. Юный наследник отчаянно пытался не поддаваться панике, но мысли бешено метались в его голове, точно кони, запертые в горящей конюшне.

“Соберись. Сейчас не время раскисать. Ты из дома Лионессе, наследник трона Корнуолла, потомок самого Керна Охотника. Ты не можешь закончить свои дни здесь, вдали от родного дома, простой пешкой в чужой игре. Не такой удел был уготован тебе свыше. Это испытание, данное самими духами, и ты просто обязан выдержать. Соберись! Думай, думай!”

Немного придя в себя от такого настроя, Тристан попробовал расшевелить путы. Бесполезно. Узлы были связаны на совесть, прочно удерживая ноги и руки наследника у деревянного столба.

“Значит, должен быть другой способ. Не смей сдаваться! Думай!”

Он не знал, сколько точно времени прошло в мрачных раздумьях и бесплодных попытках освободиться. Но когда от начала аллеи послышалась уже знакомая тяжелая поступь и бряцанье доспеха, день почти догорел, и последние лучи заходящего солнца едва золотили верхушки деревьев. Мир, как и жизнь самого Тристана, медленно погружался во тьму.

Зловещей черной фигурой Моргольт О‘Нейлл ступил на ритуальную тропу. Его длинная тень растянулась по земле, будто поглощая собой свет. Бросив короткий взгляд на группу пиктов, при его появлении, как обычно, испуганно прижавшихся друг к другу, он подошел к юноше.

— Ну что, ты готов? — спросил он, не пытаясь скрыть насмешки.

И, не собираясь дожидаться ответа, направился к капищу.

Тристана едва не лихорадило. Сердце билось в груди, как испуганная птица, от предчувствия близкой и неотвратимой участи. Становилось трудно дышать, а на горле он почувствовал тяжелую, неотвратимую длань рока. Юноша решительно отказывался верить, что его жизни суждено оборваться столь бесславно, но даже за время отсутствия рыцаря придумать ничего путного он так и не сумел. От накатившего отчаяния юный принц чуть не завыл в глухую каледонскую ночь. И тут его осенило.

Надежда была слабой, призрачной, точно клочок тумана, быстро таявший под первыми лучами утреннего солнца, но в сложившейся ситуации особого выбора все равно не было. Набрав в грудь воздуха и стараясь, чтобы голос его звучал как можно более уверенно, он начал:

— Так значит, вот как все будет, а? — задал он вопрос, обращаясь к Моргольту, — Меня, сына короля, наследника трона и потомка самого Керна просто заколют, как барана, даже не дав шанса побороться за свою жизнь?

Черный рыцарь, казалось, не услышал его слов, продолжая помешивать булькавшую в котле жижу. Но Тристан продолжил. Терять ему все равно было нечего.

— И это и есть знаменитый сэр Моргольт О’Нейлл, о котором я столько слышал? — юноше даже удалось придать голосу легкие оттенки издевки. — Великий воин, мастер ристалищ, один из чемпионов Камелота? Убийца детей и женщин?

— Ты напрасно тратишь время, — сухо ответил дядя Изольды, не поворачиваясь. — Если ты думаешь, что твои жалкие подколы могут задеть меня и, уж тем более, что из-за них я рискну дать тебе шанс освободиться, то ты еще глупее, чем кажешься.

Но Тристан не сдавался. Какое-то едва уловимое предчувствие подсказывало, что он на верном пути.

— Впрочем, я могу тебя понять, — окончательно войдя в образ, молодой наследник теперь говорил с совершенно искренней непринужденностью. — Ты никогда не видел меня в бою, и не знаешь, чего от меня ожидать. А сам ты уже не так молод. Кто знает, как сложился бы исход нашей схватки, имей она место?

Моргольт резко бросил шест, которым ворошил содержимое котла. Внешне он все еще казался спокойным, но юноша безошибочно уловил тень сомнения, мелькнувшую в его голове.

— Да, пожалуй, на твоем месте я поступил бы также, — проговорил Тристан, смакуя каждое слово. — В конце концов, кому приятно жить, осознавая, что тебя мог одолеть какой-то мальчишка?

На этих словах воин дома Ворона резко обернулся, устремив на пленника взгляд, полный ненависти. Тристан понял, что стрела угодила точно в цель. Гордыня — этот порок был часто присущ именитым воинам, и сгубил бесчисленное их множество. Резкими шагами, в которых не было уже ни капли прежнего самонадеянного спокойствия, черный рыцарь приблизился к связанному юноше, пребывающему сейчас в полной его власти. Взгляд его чёрных глаз, в глубине которых закипала дикая ярость, буквально пригвоздил Тристана к месту.

— Ты умрешь сегодня, здесь, в этой глуши, — прошипел он сквозь зубы, и каждое его слово полнилось желчным ядом. — Бесславно, безызвестно, без единого шанса на спасение. И никто ничего не узнает.

Сердце Тристана грозило вот-вот выскочить из груди, но он, собрав все силы, тихо произнес, глядя Моргольту прямо в глаза:

— Ты будешь знать.

— Довольно! — оглушительно рявкнул О’Нейлл, так, что у принца чуть не заложило уши. Вся ярость именитого воина бешеным ураганом вырвалась наружу.

Он быстрым шагом направился к капищу, и взял в руки нечто, чего молодой наследник раньше не замечал. Это была огромная боевая коса, ритуальное оружие дома О’Нейлл. Изогнутое лезвие играло бликами в свете факелов, а деревянная рукоятка была покрыта искусной резьбой из переплетающихся узоров и рун. Боевую часть венчал оскалившийся, покрытый эмалью человеческий череп. Схватив оружие, Моргольт направился назад, и, приблизившись, мощно размахнулся косой для сокрушительного удара. От неожиданности и страха у Тристана перехватило дыхание, и он зажмурился, на миг поверив, что все кончено. Но вместо предвкушаемой жуткой боли юноша услышал лишь глухой стук, с каким металл врезается в дерево. Путы на его руках моментально опали и наследник, не готовый к такому повороту, беспомощно рухнул на колени.

Все еще не до конца осознавая произошедшее, юноша поднял голову и недоверчиво поглядел на рыцаря. Того едва не трясло от ярости, дыхание вырывалось из его ноздрей с тяжелым свистом.

— Жаждешь погеройствовать — будь по-твоему, — процедил Моргольт, и голос его звучал холодно и неотвратимо, будто смертный приговор. — Я предлагал тебе быструю и довольно милосердную смерть. Но так даже лучше — хотя бы развлекусь немного. Поднимайся!

Дважды Тристану повторять было не надо. Не без некоторого усилия развязав ремни на ногах, молодой принц вытянулся в полный рост, разминая затекшие мышцы. Запястья побаливали от пут, в голове все еще гудело, но, в целом, он чувствовал себя на удивление неплохо. Юноша по-прежнему с недоверием поглядывал на противника, в любой момент ожидая подвоха. Но черный рыцарь лишь жестом указал ему на небольшую деревянную стойку, к которой были прислонены несколько копий. Взяв одно из них, Тристан с приятным удивлением обнаружил, что наконечник у оружия металлический. Все также, без единого слова, Моргольт обозначил место для поединка — небольшую расчищенную площадку возле самого котла. Заняв место на одном ее краю, наследник Корнуолла замер в ожидании, не сводя глаз с противника.

Группа пиктов на другом конце аллеи оживилась — женщины шептались между собой и кидали на дуэлянтов испуганные взгляды, вероятно, гадая, к добру ли или к худу для них неожиданные перемены. Тристан и сам бы очень хотел знать. Он повертел копье в руках, нащупывая баланс. Тем временем Моргольт, взяв с камня черный шлем в виде черепа без нижней челюсти, увенчанный плюмажем из вороновых перьев, водрузил его себе на голову и повернулся к юноше. Рыцарь и без того своим видом не слишком вызывал расположение, но теперь, когда нижняя, живая — если ее можно было так назвать — половина его лица выглядывала из-под мертвой, стальной, он выглядел поистине жутковато. Моргольт перехватил косу поудобнее и изрек:

— Ты верно думаешь, что молодость и свежая кровь решают все. Сегодня тебе придется убедиться в обратном. И готовься, щенок, урок будет весьма болезненным.

На этой фразе он хищно осклабился, но Тристан оставил реплику без ответа. “Ну, поздравляю, ты его разозлил. И что теперь?” — услышал он в голове собственный голос. Хороший вопрос. Четкого плана у юноши не было. Все его снаряжение, включая доспехи, разумеется, исчезло после пленения. На нем была лишь легкая туника, перехваченная простым поясом. Единственное, что он знал наверняка — коннахтец был почти на голову выше и раза в полтора тяжелее его самого. Преимущество в грубой силе явно на стороне Моргольта. Лезвие боевой косы слегка поблескивало в свете факелов, точно натертое маслом. От взгляда на него Тристан невольно поежился — одного точного удара будет вполне достаточно. Значит, нужно реализовывать свое преимущество в ловкости и проворстве. Если хочешь побороть здоровяка, сперва надо его измотать. Собрав в кулак все свое мужество, юный принц занял стойку и приготовился к бою.

Черный рыцарь ринулся на него с быстротой, почти немыслимой для такого громилы. Юноша едва успел отскочить в сторону, легкое дуновение воздуха, созданное страшным оружием, коснулось его щеки. От этого дуновения у него похолодело в груди. “Еще бы чуть-чуть и…”. Тристан развернулся к противнику лицом, чтобы встретить новую атаку. И снова могучий удар Моргольта разрезал пустоту.

Уворачиваться — больше ничего не оставалось. И ждать, пока враг израсходует драгоценные силы. Блокировать копьем возможно было лишь широкие, размашистые удары, ловя их на излете и отводя в сторону. “Если не можешь сразить противника напрямую — уклоняйся”, — всплыли в его голове наставления Горвенала. “Кружи подле, не давая ему расслабиться. Кусай быстро и точно, будто волк, преследующий большого оленя. Дай крови течь и уносить с собой жизнь по капле. И когда, наконец, силы начнут покидать его, когда реакция замедлится, а дыхание превратится в свист — покажи оскал и ударь со всей мощью, на какую способен. И тогда второго удара не понадобится”. Забавно, что он вспомнил о наставнике именно сейчас. Жаль, что тот не видит его. Первый серьезный бой, и сразу — с одним из чемпионов Камелота. Горвеналу бы понравилось. Наследник даже улыбнулся про себя этим мыслям и едва не пожалел об этом — очередной удар Морогольта чуть не настиг его. Расслабляться нельзя ни на секунду.

Тристан, как мог, уворачивался, приседал, отпрыгивал и вертелся по поляне, будто игрушечный волчок в руках маленького ребенка. Пытался он наносить и ответные удары, но в защите воин дома Ворона преуспел не меньше, чем в нападении. К тому же на нем были доспехи. Трудов это стоило немалых — черный рыцарь был невероятно проворен для своих размеров, и вскоре юноша ощутил, что силы начинают заканчиваться у него самого. Моргольт же, казалось, не проявлял и тени усталости. Легкий холодок пробежал по спине принца. Вечно так продолжаться не может, однажды кто-то из них ошибется. И что случится, если это будет он сам, Тристану думать очень не хотелось. Кувырком в бок он ушел от очередного удара, оказавшись слева от противника.

— Ты собрался драться или танцевать? — взревел не на шутку разозленный коннахтец, — Не умеешь сражаться, как воин, так хотя бы умри, как мужчина!

Он снова кинулся в атаку, но на сей раз чуть медленнее, чем обычно. Едва уловимая разница, почти невидимая, но она не укрылась от потомка Керна. Все чувства его вновь обострились до предела. Он услышал, как чуть заметно сбилось дыхание прославленного воина, ощутил липких запах пота и душный жар, царивший под металлическими доспехами. “Сейчас!” — моментально сориентировался Тристан и тут же сам перешел в наступление, надеясь достать противника внезапным выпадом.

Как оказалось — преждевременно. Моргольт неожиданно ловко отразил удар и сам контратаковал в ответ, да так быстро, что Тристан не успел среагировать. Лезвие косы прошло в паре дюймов от его лица, а ухмыляющийся череп коснулся виска, отправив молодого принца на землю. Копье выпало из рук, в глазах заплясали звезды. Над головой юноши возникла фигура рыцаря в полумаске-черепе, на мгновение заслонившая собой весь мир. Удар ноги в живот пронзил его острой болью и заставил отлететь на пару футов. Приземлившись, он лишь чудом, повинуясь одним инстинктам, сумел откатиться в сторону, и страшная коса глубоко погрузилась в землю прямо на том месте, где он лежал секунду назад. Тристан мощным рывком поднял себя на ноги и, нащупав стопой древко копья, все также, рефлекторно, подкинул его мыском вверх. Не тратя время на раздумья, он подался назад, уклоняясь от новой атаки коннахтского воина. Лезвие косы с оглушительным свистом разрезало воздух прямо у него перед носом, но что-то изменилось. Горячка боя и обострение инстинктов словно преобразили его. Он чувствовал, с какой неистовой силой бежит кровь по его венам, чувствовал каждый нерв и каждое сухожилие в собственном теле. Словно что-то древнее, свирепое и могучее дремало все эти годы в самых темных глубинах его души, а сейчас пробуждалось, с неистовством вырываясь наружу. Больше не существовало Тристана из дома Лионессе — на время его телом будто завладел кто-то другой.

Для этого другого мир выглядел несколько иначе — все вокруг будто подернулось багровой дымкой, а живые объекты казались окруженными легким желтоватым ореолом. Вот и Моргольт лучился золотистой аурой, словно от него исходило сияние. Кстати, двигался он преступно медленно. Словно со стороны юный принц наблюдал, как его собственное тело легко уворачивается от очередной атаки черного рыцаря и блокирует другую. Теперь Тристан и сам видел — движения противника стали неуклюжими и предсказуемыми, предугадать их не составляло никакого труда. Он буквально скользил между мелькающим тут и там смертоносным оружием, сплетаясь с его лезвием в причудливом и грациозном танце, по одну руку которого была жизнь, а по другую — смерть. Поиграв с врагом еще немного для удовольствия, наследник сменил тактику. Пришло время показать зубы. Он перешел в наступление и, раскручивая копье перед собой, как посох, провел серию стремительных атак. Ни одна из них не была смертельной или даже ранящей, но этого и не требовалось. А требовалось сбить противника с толку, что вполне удалось — Моргольт неуклюже блокировал выпады, сыплющиеся со всех сторон, и несколько раз получил обухом копья по голове. Перелом в схватке наступил. Не давая ему опомниться, Тристан улучил момент, когда рыцарь потеряет равновесие во время ответной атаки и быстрым, точным ударом широкого листовидного наконечника полоснул его по ноге, не закрытой доспехом, оставив неглубокую, но болезненную рану.

Сквозь зубы О’Нейлла вырвался сдавленный стон, но виду он не подал. Напротив, кинулся в бой с еще большей яростью. Этого-то и ждал молодой принц. Снова подловив противника на контратаке, Тристан ткнул его в плечо в месте, где кожанная часть брони соединялась с металлической. На сей раз, правда, юноша сам чуть не проворонил ответный выпад, едва успев отвести его копьем в сторону. На землю упало несколько алых капель. В новом мироощущении наследника они светились золотом также, как и сам Моргольт.

“Дай крови течь и уносить с собой жизнь по капле…”

Тристан завертелся еще стремительней, обрушивая на противника град ударов, ложных и подлинных. Не в состоянии отличить одни от других, рыцарь дома Ворона получил еще несколько мелких ран, отчего сухая земля под ногами сражающихся обильно покрылась буроватыми пятнами. Юный принц чувствовал каждую из них почти как собственную, чувствовал, как кровь мелкими струйками течет под доспехами, и как с каждым мгновением силы все более покидают противника. Это было неповторимое ощущение — ничего подобного он не испытывал никогда до этого мига. Опьяненный дурманом охоты, он сделал еще одну атаку, точную и неотвратимую, но слишком безрассудную. Острие копья глубоко погрузилось в плечо врага, но увернулся он недостаточно быстро, и лезвие косы чиркнуло принца по бедру. Удивительно, но боли он не ощутил — лишь приятное тепло, заструившееся вниз по ноге. Но сейчас такая мелочь не стоила его внимания — наступал решающий момент.

“И когда силы начнут покидать его, ударь со всей мощью, на какую способен…”

Повинуясь не то советам наставника, не то неведомой силе, бежавшей по его крови, Тристан сгруппировался, будто змея, изготовившаяся для прыжка, и, подпустив измотанного врага поближе, резко выстрелил всем телом, направляя жало копья точно в живот противника. Удар был такой силы, что с легкостью пробил кольчугу и плоть под ней, насаживая рыцаря на копье, точно барана на вертел. Из его спины показался добрый фут лезвия. Моргольт издал глубокий рык не то боли, не то удивления и выронил косу из ослабевших рук. Молодой принц же, напротив, крепко сжимал оружие обеими руками, погружая его все глубже в тело врага. В какой-то момент их лица сблизились настолько, что юноша снова ощутил дыхание О’Нейлла, разившее кровью и смертью. Только на этот раз его собственной.

Время как будто остановилось. Здесь и сейчас существовали лишь он и его добыча, все еще отказывающаяся верить в собственную участь. Сквозь глазные прорези из-под шлема-черепа Тристана буравили глаза коннахтского воина, два небольших черных провала в ткани реальности, наполненные кипящей ненавистью. Но огонь в них медленно и неотвратимо угасал. Из-под пластин доспеха ручьем стекала кровь, и сухая земля охотно впитывала жутковатый дар. Пелена спала с глаз юноши, и мир снова обрел привычные краски. Словно с удивлением он обнаружил себя на поляне посреди капища пиктов, всего в поту и в грязи, сжимающим в руках копье. Это было как возвращение домой после небольшой прогулки — вроде и сменил обстановку, а вроде и не уходил вовсе.

Враг, еще недавно столь грозный, нависал над ним, как падший колосс. Все кончено. Он победил. Так-то! Он, мальчишка, в которого никто не верил, никто не воспринимал всерьез, одолел одного из самых прославленных бойцов всей Логрии! Несмотря на все трудности, он преуспел. Не иначе, сам Керн хранил его в пути и направлял руку в бою. “Ну и что ты на это скажешь, любезный отец?” Тристан в полной мере уже предвкушал встречу с родителем. Не в меньшей степени он хотел бы увидеть лицо Горвенала. Вот у того-то глаза на лоб вылезут! Скорей бы… Лелея сладостное предвкушение, юный принц победоносно улыбнулся поверженному врагу, нить жизни которого медленно обрывалась, мысленно представляя грядущее торжество в свою честь. А затем произошло нечто немыслимое.

Моргольт, которого юноша уже записал в покойники, обеими руками схватил древко копья и мощным движением еще глубже протолкнул его в себя. Тристан, никак не ожидавший такого поворота событий, по инерции подался вперед, сблизившись с противником почти вплотную, и тогда коннахтец могучими ладонями сгреб его за шею. Глаза молодого принца расширились от удивления и ужаса, на несколько мгновений он потерял способность связно мыслить. Юноша отчаянно замолотил кулаками по рукам врага, но все без толку — хватка черного рыцаря была железной. Моргольт утробно зарычал, остервенело глядя на противника и все крепче сжимая ладони на горле Тристана. Принцу показалось, что он слышит хруст. Еще немного, и громила просто сломает ему шею. От отчаяния корнуоллец попытался закричать, но изо рта вырвался лишь сдавленный, сиплый стон. Дышать становилось все труднее, мир начал расплываться перед глазами. Он судорожно извивался и бился, как ягненок, угодивший в пасть к волку, и судорожно махал руками во все стороны, пытаясь сделать хоть что-то. Неожиданно его ладонь нащупала какой-то шершавый предмет. Юноша схватил его как можно крепче — это оказалась раковина озерного моллюска, амулет, который дал ему Галахад. Почему-то пикты не забрали ее, когда обирали пленника — вероятно, просто не заметили. Недолго думая, Тристан сорвал талисман со шнурка и, вложив все оставшиеся силы, ткнул врага длинным, закрученным кончиком в глазницу шлема. Попытка оказалась удачной — Моргольт взревел от боли и моментально разжал хватку.

Молодой принц рухнул на четвереньки, жадно глотая ртом воздух. Еще секунду назад он впрямь готов был поверить, что все кончено. Но расслабляться рано — враг еще дышит. Сорвав с головы шлем, воин дома Ворона хаотично мотал головой туда-сюда, зажимая рукой раненый глаз. Из-под ладони обильно сочилась кровь. Не собираясь дважды повторять ту же ошибку, Тристан обошел противника сзади и неуклюже запрыгнул ему на спину. Собрав последние силы, юный принц с размаху вонзил ракушку в незащищенное доспехом горло коннахтца. Моргольт издал отвратительный булькающий звук вперемешку со стоном, изо рта хлынула кровь. Он попытался скинуть юношу, вслепую нанося удары могучими кулаками и даже пару раз попал ему по лицу. Но Тристана было уже не остановить — в нем не осталось ничего человеческого. Точно дикий зверь, загнанный в угол, он теперь был движим лишь одним отчаянным инстинктом — выжить, и выжить любой ценой. С остервенением бешеного пса он снова и снова наносил удары, вонзая безобидную, казалось, раковину в шею врага. Его руки стали липкими от крови. В какой-то момент амулет не выдержал и надломился, оставив вместо закрученного кончика острый скол. Молодой принц не растерялся и, схватив рыцаря за волосы, отвел его голову назад и полоснул импровизированным лезвием от уха до уха. Кровь хлынула фонтаном, Моргольт захрипел и начал оседать на землю. Тогда Тристан наконец разжал смертельную хватку и без сил рухнул на спину.

Сердце колотилось как бешеное, угрожая выскочить из груди. В голове все перемешалось, а дыхание срывалось на свист. Немного придя в чувство, юноша усилием заставил себя перевернуться на бок и тут же зашелся диким кашлем. Кое-как прочистив горло, он взглянул на своего врага. Моргольт лежал рядом, завалившись на бок. Копье так и торчало из его тела, под которым собралась огромная лужа цвета густого кармина. На лице рыцаря застыло выражение ненависти и злобы, словно последними словами он проклинал своего убийцу, но он, без сомнения, был мертв. Это главное. Тристан немалым усилием поднялся на ноги и оглянулся вокруг. Уже совсем стемнело и на иссиня-черном каледонском небе высыпали первые звезды. Не считая его и мертвого воина, ритуальная аллея была совершенно пуста, лишь легкое потрескивание факелов нарушало тишину ночи. Должно быть, пиктские женщины и дети в ужасе разбежались, когда увидели, что схватка приняла неожиданный оборот. Нужно выбираться отсюда, пока они не привели подмогу. Но сначала он заберет то, за чем пришел. Не для того он проделал такой путь и едва не погиб, чтобы возвращаться домой с пустыми руками.

Тристан, слегка пошатываясь, зашагал в сторону капища. Царапина от косы Моргольта, о которой он уже и забыл, напомнила о себе неприятной ноющей болью. Принц остановился, чтобы рассмотреть ногу повнимательнее. Рана была поверхностной и уже почти не кровоточила, но продолжала болеть. Оторвав лоскут от своей туники, он наскоро перевязал порез. С этим можно разобраться потом, а сейчас надо уходить. Дойдя до алтаря, юноша без особых церемоний опрокинул ногой треногу, и конструкция с громким треском развалилась. Котел Дирнуха, упав на бок, покатился по земле, расплескивая содержимое. Когда он остановился, Тристан, стараясь не наступать в булькающую зеленоватую жижу, подхватил котелок и взял со стойки еще одно копье. Нужно найти Аду. Надежда, что лошадь или что-то из его снаряжения уцелело, была невелика, но попытаться он обязан. Тристан уже собирался покинуть ритуальную аллею, но его взгляд задержался на поверженном противнике. Нет, так не пойдет. Никто ведь не поверит ему на слово. А он сразил одного из самых прославленных воинов Логрии и не собирался этого скрывать. Нужны доказательства. Чуть взвесив в уме все за и против, юноша отложил котел и поднял с земли боевую косу Моргольта. Весила она не много, но показалась до жути неудобной. И как только рыцарь орудовал ей столь виртуозно? У Тристана это получалось значительно хуже, и все же, после нескольких неуклюжих ударов, ему удалось отделить голову от тела. Оторвав от плаща воина кусок ткани, молодой принц завернул в него жутковатый трофей. Как оказалось, голова по размеру практически идеально помещалась в котел. Сочтя это за добрый знак, юноша, весьма довольный собой, зашагал к началу аллеи.

Покинув пиктское капище, он оказался в редковатом смешанном лесу, где сосны и разлапистые ели делили место под солнцем с могучими дубами и изящными кленами. Факел предупредил бы возможных преследователей о его приближении за многие ярды, но, благо, звезды и луна в безоблачном небе светили ярко, а кровь Керна в его венах делала остальное — Тристан видел лишь чуть хуже, чем днем. На счастье, тропинка, ведущая от капища, нашлась сразу. Другой ее конец, должно быть, вел в деревню, но юноша решил пока держаться ее. В любом случае, он услышит погоню раньше, чем его увидят. И все же молодой принц старался идти аккуратно и, по возможности, бесшумно.

В глухом молчании ступал он по ночному каледонскому лесу. Боль в ноге разгоралась все сильнее, Тристан чувствовал, что ему становится трудно на нее наступать. Нехороший признак. Неужто он умудрился занести туда заразу? Так или иначе, сначала нужно оказаться в безопасности, и тогда он примет меры. “Сейчас не время”, — убеждал себя принц. Меж тем тропинка, петляя между деревьев, вела все дальше в лес. Юноше становилось хуже, в теле появилась неприятная легкость, а на лбу выступил пот. “Нужно торопиться”. Стиснув зубы, он продолжал упрямо идти вперед. Наконец впереди забрезжил просвет. Еще спустя пару минут деревья плавно расступились и юный наследник, к вящему удивлению, обнаружил себя… на берегу. Да, это был самый настоящий берег — широкая песчаная отмель сменяла лес, а за ней, серебрясь и играя в лунном свете, простиралась черная гладь воды. Легкий плеск прибоя разбавлял тишину звездной ночи. Тристан едва не ахнул от досады. Приглядевшись как следует, он сумел различить на другом конце лунной дорожки, бежавшей по поверхности воды, очертания противоположного берега. Что ж, могло быть хуже. Рана в ноге ныла нещадно, и юноше теперь приходилось стискивать зубы, чтобы не заорать от боли.

Окинув взглядом прибрежную полосу, молодой принц увидел силуэт лодки, вытащенной на песок совсем недалеко от него. Вот это удача! Наверное, это на ней его привезли сюда. На ней он и выберется. Лодку можно бросить на другом берегу в каком-нибудь укромном месте, и отправиться на разведку. На том и порешив, Тристан неуклюже заковылял по песчаному пляжу. Боль из бедра плавно растекалась по всему телу, обдавая его волной жара. Руки ослабели, ног он почти не чувствовал. Последние шаги он проделал уже еле-еле, опираясь на копье, каждое движение давалось с большим трудом. Лодка оказалась примитивной, выдолбленной из единого куска дерева. Не беда, раз сюда на ней кто-то приплыл, значит, можно уплыть обратно. Кинув в лодку котел и оружие, юноша попытался забраться внутрь сам, но тело предало его — едва он закинул ногу, вторая подкосилась, и молодой принц растянулся на песке.

Тристан молча лежал на песчаном пляже, не в силах предпринять что-либо. Конечности его не слушались, зато он чувствовал, как тело один за другим сотрясают приливы жара. Пот катился ручьями, его лихорадило. Неужели это конец? После всего пройденного, после всего пережитого, вот здесь, вот так? Глупо как-то. Глупо и бесславно. Возможно, отец был не так уж неправ на его счет. В бессилии юноша просто лежал на песке, слушая тихий шум прибоя и глядя в безбрежное, бездонное небо, усеянное мириадами крошечных серебряных бусин. Получается, это последнее, что он увидит? Что ж, на самом деле, не так уж и плохо. По крайней мере, оно красивое. Кто знает, может, в стране Вечной Охоты, куда отправляются потомки Керна после смерти, он будет охотиться бок о бок со своими предками под таким же иссиня-черными небесами, полными звезд? От этой мысли Тристану даже стало немного светлее. Слегка улыбнувшись еще послушными ему губами, молодой принц закрыл глаза и отдал себя в руки судьбы.