Рыцарь решает чужие проблемы

Глава 8. Дурные вести.

Вернувшись из хранилища, я был несколько заинтригован. И даже не своей третьей рукой, а скорее браслетом. Что-то мне подсказывало, что я отхватил крутую штуку, но не мог понять, насколько крутую. С одной стороны, это браслет, о защитных свойствах которого хорошо отзывались в академии. С другой – помощник сигнализировал о дополнительных возможностях данного артефакта. Они не то что заблокированы, а просто не ясны. И разобраться с ними мне еще предстоит. А вообще создавалось ощущение, что данный браслет мне пригодится, но он не совсем для меня.

Я пока отложил проблему с браслетом на более дальний срок, и снова начал втягиваться в ритм тренировок, которые периодически прерывали заседания комиссии, в коих я не видел особого смысла. Бывало на трех заседаниях мы разбирали один, я повторюсь, один и тот же момент. И причем, насколько помню, данный момент мы даже не разобрали до конца. С каждым заседанием меня все больше и больше раздражало это действо. И пускай наложенные на меня ограничения были всего лишь формальностью, но они не позволяли мне сделать несколько вещей. И это не считая изматывающих заседаний, на которых из меня делают идиота.

Ну сколько можно говорить одно и тоже? Нет, я не знал Хряковых до того, как они подошли ко мне. Нет, я совсем не знал про Рахну! И так раз за разом, раз за разом. Хорошо Лукину – он может спрятаться за своей службой. Или Мышкин может из-за своего положения не ходить на данные заседания. А вот куда деваться мне? Я должен появляться на всех из них, а последнее время они идут практически через день. На всех из них меня мучают однотипными вопросами:

“Почему вы захотели украсть у Хряковых Рахну?”

Почему это, почему сё…. Достало! Хорошо хоть вчера удалось отмазаться от очередной тягомотины, так как я был в хранилище академии.

Я оглянулся и заприметил давних знакомых. Легки на помине, я про них еще вспомнить не успел, а они тут как тут. Вот только что-то их много. Я понимаю Гурт и Кузнецов пришли уточнить не понятные им факты в нашем договоре... Настораживало то, что они пришли не одни, а в сопровождении большого количества безопасников. Такое ощущение, что они пришли меня задержать и отвести на допрос. Или того хуже – собираются меня арестовать. Ну ладно посмотрим, к чему это приведет. Мы с Сабиной обсуждали один момент, который может все закончить и довольно быстро. Но, впрочем, послушаем, что скажут представители Академии. Вдруг им понадобился ценный совет от ученика практически второго курса?

– Здравствуйте, Уважаемые. Прекрасная погодка сегодня, не правда ли?

– Погода сегодня и вправду чудесная, Алексей. Но мы пришли поговорить не о ней, к моему большому сожалению, – и Кузнецов взмахом руки остановил всех своих людей. – У нас приказ от вышестоящей инстанции. И да – Академия здесь не сильно котируется. Мы вынуждены тебя задержать для выяснения всех обстоятельств твоей ссоры с Хряковыми. А так как ты не появился на вчерашнем заседании комиссии, “наверху” постановили заключить тебя под стражу.

– Ну что же, и когда начнется данное судилище? — поинтересовался я, делая вид при этом, что мне достаточно скучно, хотя внутри все кипело.

– Алексей, не злись. Мы сами не понимаем, что происходит. Комиссия вчера была оповещена о том, что тебя не будет. Но председатель почему-то решил, что ты сбежал. И это несмотря на бумаги академии, показания свидетелей и представленные факты. Но все это не помогло, он распорядился тебя задержать, – Кузнецов перевел дух. – Так что извини, но мы вынуждены задержать тебя до следующего заседания комиссии. Пожалуйста, не сопротивляйся. Мы всего-то отведем в наше представительство, где ты в комфортных условиях дождёшься заседания. Я повторяю: в достаточно комфортных условиях, до заседания, назначенного на завтра.

Было видно, что данные слова давались Кузнецову нелегко.

Я, конечно, же мог покачать права и воспротивится своему аресту, но вот куда мне дальше идти и что после этого делать? Скрываться от правосудия долгие годы? Сбегать из страны? Так что арест на данный момент представлялся мне приемлемым вариантом, поэтому я просто встал и пошел в сторону Гурта.

– И вы называете это безопасностью? Кажется, не прошло и полугода, как я оказываюсь в камере. И покушений на меня то же было достаточно. А от вас я только и слышу: “Мы не понимаем. Мы не знаем почему”. Может, хватит уже?

– Алексей…

- Что Алексей? У вас камеры лично для меня не найдется? Так сказать, личной? С вами была договоренность о безопасности, в помощи обучении и двух артефактах. Нет, я не спорю – я их получил. Но вот договаривались о помощи мы еще в конце марта, а обучаться я начал в июле. Артефакты вообще получил в августе. Про безопасность я лучше промолчу. Так что Академия, похоже, не сильно собирается выполнять свои обязательства. Спасибо.

Камера, в которой меня разместили, мало напоминала тюремную. От гостиничного номера она отличалась только решетками на окнах, да странной формой двери. А так вполне себе небольшая квартира-студия со всеми удобствами. Ну и ее размеры были очень малы: три шага в ширину и примерно с десяток в длину. Так как мне нечего было делать, я мерил комнату шагами. А так обычная комната. Только с решетками.

Чтобы совсем не раскиснуть, примерно через час непрерывного вышагивания вдоль комнаты я принялся за медитацию. Хотелось бы мне сказать, что я достиг просветления, но нет! Всего, что я достиг, был спокойный сон. Так что к следующему дню я прекрасно выспался и стал ожидать вызова на комиссию. Однако я прождал целое утро, а потом и день, но вызова так и не последовало. Я начал несколько волноваться, ведь пропуск предыдущего заседания привел меня сюда, повторный пропуск может привести к еще более печальным последствиям.

Не пришли за мной и вечером, так что волноваться я начал еще больше. Для самоуспокоения я принялся за медитацию, которую мне пришлось проводить еще три дня, ведь всё это время я провел в камере. Лишь на четвертый день меня вывели на заседание. Большинство из этих дней я провел за медитацией. Правда, если честно, большую часть из этого времени я просто старался не заснуть. Но вот в остальное время провел с пользой. Я успокоился, насколько мог, и к началу заседания был максимально спокойным для такого развития ситуации.

Однако без сюрпризов не обошлось. Первым из них было то, что меня повели не в обычный зал заседания, а в помещение больше похожее на зал суда. Меня и посадили-то практически отдельно от других. Создавалось впечатление, что будет заседание суда, на котором меня будут судить. Второй неожиданностью стали мои соседи: Кузнецов и Гурт. Что уж тут случилось я не знал, но то, что этих двоих перевили из служащих академии в подозреваемые, говорило о многом. Сами чиновники сидели белее мела, настроение их было не сильно хорошим. Кажется, никто из них не замечал никого. Причем пришибленными были не только они, но и большая часть участников данного заседания. Народ находился в легком шоке. А кто не был в нем, тот, скорее всего, пришёл просто посмотреть на это действо. Как говорилось, напряжение чувствовалось в воздухе. Хотелось бы сказать, что напряжение витало, но нет – именно висело. За те четыре заседания, что я пропустил, меня окончательно перевели из свидетеля в подозреваемые, отсутствие на заседаниях приравняли к попытке побега, все робкие попытки моей защиты прерывались в зародыше и довольно жестоко. Единственное, что мне оставалось это сдаться и уповать на милость победителя.

Председатель комиссии уже не говорил свои обвинительные речи. Он вальяжно вещал, обвиняя меня практически во всем, что хотел. Казалось, спроси его о том, кто в древности взял неприступную крепость Измаил, он обвинит в этом меня. Большинство присутствующих немного не понимали, что тут вообще происходит.

Хотя, если честно, данное действо ну никак не могло быть законным судебным заседанием хотя бы потому, что председатель самолично захватил большинство ролей. Он одновременно был и судьей, и прокурором, и боюсь что палачом. Казалось, что он не боялся ничего: ни меня, ни Императора, ни черта, ни Бога. Вся его пафосная речь заключалась в том, что один нехороший студент Академии откуда-то прознал про древнее наследие рода Хряковых и возжелал его. И не просто возжелал, а с помощью подкупленных сотрудников Академии подготовил и воплотил в жизнь план по его изъятию. Такой бред был настолько неправдоподобен, что мне как-то уже и самому становилось ясно, что данный студент гений. И единственное , что останавливало от того, чтобы поверить во все это, то что данный студент – я. А у меня точно не было таких возможностей.

Однако председатель выдавал информацию так пафосно и правдоподобно, что я и сам начинал верить. Речь его длилась уже полчаса. Даже самому тупому из присутствующих становилось ясно, что такого как я нужно сразу расстреливать, потому что тюрьма или каторга для таких как я, не наказание, а поощрение. И только законы империи не позволяют приговорить меня к смертной казни.

Единственное, что я смог сделать – подтвердить слова председателя активными аплодисментами. Вот только мои хлопки в абсолютной тишине слышались как-то неестественно. Они звучали как вызов главенствующему председателю и его бредовым теориям.

- Ну что я могу сказать? Браво! Вы настолько запутали всех, что даже я в какой-то момент поверил, что знал про Рахну и захотел её забрать.

– Разве это не так? – перешел практически на крик председатель.

– Конечно не так. Я говорил это не раз.

– Ну так скажи мне это еще раз. Глядишь – поверю, — осклабился вдруг председатель.

– А имперского суда не боитесь? Ведь все, что вы тут наговорили, уже тянет на несколько статей.

– Чего мне его боятся? Пока представляю академию на данном процессе, я не подсуден ни какому суду.

– Уж так никакому?

– Я хоть попрощаться со своими могу? А то, чувствую, я их нескоро увижу, так как вы меня сейчас отправите туда, куда Макар телят не гонял?!

– Иди, иди попрощайся.

И только сейчас я заметил, что большинство не обращают на нас с председателем никакого внимания. Неужто птица редкая? Очень редкая. Ментальный маг? Сильно похоже. Вот только я вижу несколько непотревоженных индикаторов. Или он научился обходить индикаторы? Однако эти мысли смыло в мгновенье ока, так как единственное, что я услышал когда, подошел подошел к тесной группе своих знакомых пришедших на заседание. Из всего многоголосья я услышал лишь одну фразу, произнесенную испуганным голосом Лисы:

– Леша, родственники Даши забирают документы. Ей нужна помощь!!!!