Рыцарь Ртуть

Глава десятая

Разбойники показались из-за деревьев, проехали между домами и всей толпой вывалились на площадь.

«Для бандитов они неплохо выглядят, — подумал Джеффри. — Одежда богатая и много украшений».

«Кружева в грязи, а бархатные камзолы в жирных пятнах», — заметил Фесс.

«Ужасно неопрятные, — вмешалась со своего наблюдательного пункта вверху Корделия. — Одеты богато, но неряшливо».

Первый разбойник остановил коня в десяти шагах от Ртути.

— Ого! Какая девушка! Они приготовили для нас самую красивую!

Ртуть смотрела на них своими большими выразительными глазами.

— Кто вы такие?

— Я разбойник Маул, а это мои люди, — предводитель оскалился, показав гнилые желтые зубы.

— Разбойник? — в страхе воскликнула Ртуть. — Мне сказали, что ко мне приедет свататься лорд!

Маул махнул грязными волосами и захохотал. Его люди подхватили смех.

— Тебя обманули, — сказал он, вытирая глаза. — Кто ты?

Случайная путница? Похоже, тебя заманили сказкой, чтобы ты заняла место девушки, которую я потребовал?

— Ты? Ты лорд этой деревни?

— Можно сказать и так, — многозначительно произнес Маул, наслаждаясь ее дрожащим голосом. — Не законный лорд, нет. Тот трус и не посмел выступить против меня. Поэтому я владею деревней, и ее жители платят мне дань едой-вином и женщинами. А если не заплатят, я сожгу их дома дотла, вместе со всеми жителями.

— Меня обманули! — ужаснулась Ртуть, съежившись. Джеффри знал, что ее страх притворный, и все-таки кровь его забурлила. Ему хотелось схватить Маула за горло и душить… душить…

— Обманули, но и здесь есть доля правды, — Маул соскочил с лошади и подошел к Ртути. — Я сказал, что некоторым образом я и есть их лорд — и пришел за девушкой, пусть и не для женитьбы. — И он потянулся к ней… Ртуть среагировала так молниеносно, что ее движение никто не уловил. Резко наклонилась, схватила в траве перед собой меч и пронзила Маулу живот.

«Брат, — донеслась мысль Корделии, — ты уверен, что хочешь странствовать с этой женщиной?» Маул окаменел и, не веря своим глазам, с ужасом смотрел на поток крови, хлынувший из него, а Ртуть тем временем вытащила меч. Но ужас и недоумение атамана длились лишь секунду. Ртуть вскочила и ударила второй раз, в грудь, с криком:

— Смерть!

Ее крик нарушил оцепенение, охватившее разбойников. Все они были грубыми и жестокими людьми, привычными к виду крови и страданий. С громким криком они обрушились на одиноко стоящую женщину.

Но она уже была не одна. Как только она закричала, Джеффри пнул коня и выскочил из-за дома, а вслед за ним и Ален на лошади Ртути. С мечами наготове они встали по обе стороны от девушки.

Столь же быстро появились и ее разбойники, хотя и без лошадей. Они выбежали из-за домов и деревьев. Бандиты, обезумевшие от гнева, никого другого просто не видели. Высоко подняв мечи, они двигались на Ртуть…

Вдруг мечи вырвались у них из рук и вонзились в землю.

Передние отшатнулись с криками суеверного страха как раз в тот момент, когда были уже совсем рядом со Ртутью.

Фесс прыгнул вперед, плечом отбросив одного жеребца, а Джеффри ударил всадника без всяких церемоний, целясь в плечо, а не в сердце. Его противник с воплем упал на седло позади себя.

Джеффри развернулся, наотмашь ударив следующего.

Он слышал крики боли, видел бандитов, закрывающихся щитами от града летящих на них сверху камней и стрел. Больше всего на свете он желал не подпустить к Ртути никого из негодяев. Он рубил направо И налево, молясь, чтобы у Фесса не случился приступ.

Неожиданно черный конь застыл, и чародей не вылетел из седла только благодаря великолепной реакции. Он без устали отражал сыпавшиеся на него со всех сторон удары, благодаря небо за то, что приступ случился тогда, когда конь встал прямо рядом со Ртутью. По другую сторону от врагов отбивался Ален, он дважды был ранен, но перед ним громоздилась куча тел, а лошади, лишившиеся всадников, теснили упавших, создавая панику.

— Ты никого не хочешь мне оставить? — возмущенно спросила Ртуть. — В сторону! — и проскочила мимо Джеффри, размахивая мечом.

Настоящий вихрь смерти в расшитом наряде невесты.

В золотистых волосах еще держался венок, а на белом платье виднелись пятна крови.

— Они просят пощады. Ртуть, — не выдержала Минерва.

— Никакой пощады, никакой милости!

— Оставьте хоть одного, для королевского правосудия! — вмешался Ален.

— Королевского! — в ярости воскликнула Ртуть.

Неожиданно все закончилось, два десятка бандитов стояли, сбившись в плотную кучку, с поднятыми руками, побросав оружие на землю…

— При чем тут король, — Ртуть недовольно набросилась на Алена, — какую услугу оказал нам король, чтобы мы могли его благодарить? Может, он нас защитил от насилия и грабежей?

Оградил от графской несправедливости? Снова нет! Может, голодных накормил из своих личных запасов? Нет, от короля мы видим только увеличение налогов для пополнения его казны!

Тем временем к Алену присоединилась Корделия, но Ртуть как будто не замечала ее.

— Мы ничего не должны королю, тем более этих скотов, которых победили своими руками.

Ален пропустил мимо ушей этот взрыв гнева.

— Оставь одного для суда герцога Логайра.

— Герцог Логайр и есть король, после смерти своего отца.

Его подданным жилось куда спокойнее при старике, даже Лаэг прятал свои делишки. Только крестьяне и знали об опороченных девушках да забитых насмерть браконьерах. Уже двадцать лет минуло, как все изменилось.

Ален стал мрачнее тучи.

— Тут есть шерифы короля!

— Да, но они или боятся графа, или жируют на его деньги.

Нет, если бы наш король заботился о нас, я бы не стала разбойницей!

— Но ведь ты молчала!

— Долг короля знать обо всем! — отрезала в запале Ртуть. — Также это и долг герцога Логайра. Да, я знаю, что он передал титул своему младшему сыночку, но какой, скажи, толк от ребенка, тем более живущего в сотнях миль отсюда.

— Сейчас он уже не ребенок, и живет он здесь, в замке.

Разбойники замерли. Даже Джеффри выглядел удивленным.

В походе он совершенно оторвался от придворных новостей.

Диармид провозглашен герцогом Логайром? Не удивительно тогда, почему здесь Ален и его сестрица Корделия.

— Где ты слышал эту новость?

— В замке Логайр, — подытожил Ален, — откуда мы к вам и прибыли.

Ртуть уже взяла себя в руки и настороженно смотрела на Алена, и Корделия примирительно встала между ними.

— О, я слышала, что этот герцог безволен как растение и не способен поднять меч или отправить преступника на виселицу, — сказала Ртуть.

— Ты увидишь, что это не так, — сказал Ален, могу свидетельствовать, что он владеет мечом не хуже тебя!

— Тебе нечем это доказать, — насмешливо возразила Ртуть.

— Вот оно, — Ален закатал рукав и продемонстрировал белый шрам от удара мечом. — Он сражался со мной в бою против шайки головорезов, правда, а не против регулярной армии…

Разбойники Ртути недовольно загомонили, но Ален не обратил на них внимания.

— А что касается суда, он не вершил его, но, смею заверить, давал неплохие советы.

— Что ж, значит, как правитель он еще не проявил себя, — подытожила Ртуть, — и нельзя судить о его здравом уме и справедливости. Я не готова распустить свой отряд и довериться его правосудию.

— Тебя никто и не просит.

— Да, но ты попросил меня пощадить кого-нибудь из этого сброда, чтобы он мог клеветать на меня и мой отряд. Он обязательно постарается убедить герцога Логайра, что мы негодяи!

— Есть и такие, кто сможет подтвердить или опровергнуть его слова, — Ален многозначительно посмотрел на Джеффри. — Я не прошу тебя довериться правосудию герцога Диармида, но пусть он судит одного из твоих врагов, чтобы герцог сам смог убедиться, какие несчастья выпали на эту землю, и сколько ему предстоит еще сделать.

Ртуть сердито смотрела на него. Она чувствовала правоту Алена и не хотела с ним спорить.

— Послушай, ну какой в этом риск? — Вмешалась Корделия. — Ты убила два десятка негодяев, у тебя еще столько же.

Отдай одного Логайру.

— Только если вы подтвердите, что сами видели в Онридди!

— Конечно, — согласился Ален, — и я не сомневаюсь, что найдутся и другие свидетели, которые выступят против бандитов.

— Этот округ должен быть отобран у графа Крита! Он не сумел защитить его жителей! Теперь, я буду защищать их и заботиться о них!

Ален некоторое время смотрел на нее, потом произнес:

— Но ты сама пленница короля.

Ртуть с застывшим лицом смотрела на него.

Джеффри не мог не замечать ее отчаяния. Он выступил вперед и негромко спросил:

— Что ты собираешься говорить перед королем? Что титул графа Лаэга теперь принадлежит тебе по праву достойного правителя?

Ртуть бросила на него удивленный взгляд, в котором промелькнула благодарность и еще кое-что, от чего у Джеффри подогнулись колени.

— Да, именно об этом я и стану говорить! И пусть только кто-нибудь попробует обвинить меня в грабежах…

Ален нахмурился.

— Нет такого прецедента.

— Пойдем, любовь моя, ты же знаешь, все когда-нибудь случается впервые.

— Ты права, надо же, как я сам не догадался!

Разбойники зашумели, а Минерва и вовсе стояла, открыв рот" и только Ртуть с ядовитой улыбкой сказала:

— Ты признал себя глупцом перед женщиной?

— Конечно, когда женщина так умна…

— Милорд, — Корделия покраснела, — ты смутил всех.

Джеффри взглянул на Ртуть и успел ухватить откровенное желание, с которым она смотрела на него, не успев спрятать за насмешкой.

— Пока вы тут любезничаете, люди нуждаются в помощи.

— В самом деле, — Корделия выпустила руку жениха и пошла перевязывать раненых.

Телохранительницы расступились и пропустили ее брата.

— Да, сестра?

— Свяжи разбойников, оставшихся в живых. Будет неверно хладнокровно убить их! Надо потом судить их — под лесным деревом или в замке Лаэг.

— Как скажешь, Джейн.

Он повернулся, собираясь уйти.

Корделия удивилась:

— Джейн?

— Только члены моей семьи зовут меня так, — поморщилась Ртуть, — и больше никто! Пойдем посмотрим раненых, но предупреждаю тебя, девушка, мое лечение самое жесткое.

— А мое самое мягкое, — ответила Корделия, — я думаю, что вдвоем у нас получится хорошо. Разве ты лечишь не так же хорошо, как убиваешь?

— Пойдем, я покажу тебе!

Женщины отошли, а Ален, удивленно качая головой, нагнулся к Джеффри.

— Какая горячая! Я снова и снова восхищаюсь своей невестой, даже такую гордячку сумела приручить, и так быстро!

— Да, она может, — согласился Джеффри, — но смогу ли я?

Ален озадаченно повернулся к нему.

— Как это?

— А никак, — выпалил Джеффри. — Она, может, и атаман разбойников, но дело у нее справедливое.

— Кажется, так, судя по ее словам о графе Лаэге. Она ведь убила его?

— Ага, — Джеффри понизил голос до шепота, — значит, Логайры знают о событиях в графстве больше, чем она считает.

— Знают, но если бы знали еще больше, до восстания не дошло бы. Она заставила нас присмотреться внимательней к происходящему.

— И потому Диармид приехал в Логайр?

— Именно. Не забудь, парню почти двадцать лет и он давно созрел для такой должности, но мама и слышать не хотела об его отъезде.

18-2 — Так всегда с младшими, — подтвердил Джеффри, думая о своем младшем брате. — Но когда пришло сообщение о том, что Ртуть захватила замок Лаэга, мать проиграла королеве, верно?

— Да. Когда мы узнали, что Ртуть захватила все графство и объявила себя законной правительницей, мама согласилась послать своего второго и младшего сына заняться этим делом.

— С небольшой армией для охраны.

— Точно.

— И со старшим братом.

— И с ведьмой, невестой старшего брата. Да! — Джеффри кивнул.

— Вот почему Корделия прилетела так быстро, а ты с нею.

— Не скажу, что это была ее идея, — поправил Ален. — Думаю, она удивилась, когда я вызвался полететь с нею. Но потом поняла, что я беспокоюсь за ее безопасность среди разбойников.

— Ты не сказал ей, что хотел также поближе посмотреть на Ртуть?

Ален пожал плечами.

— Зачем? Я уверен, она и сама это поняла не хуже тебя. — Но лучше сделать вид, что вы об этом не думаете, — Джеффри кивнул. — И вообще похоже, что безопасность Корделии тебя беспокоила больше. Я прав?

— Еще бы! Но и она обо мне беспокоится, — Ален сменил тему. — Она расстроится, когда увидит мои раны, хотя это всего лишь царапины. Другие ранены гораздо серьезней.

— Царапины тоже могут загноиться, — заявил Джеффри, доставая из седельной сумки Фесса корпию и мазь. — Снимай камзол, перевяжем твои раны!

— Как скажешь, — Ален вздохнул и начал раздеваться, — когда ты закончишь со мной, я перевяжу тебя! Расскажи, как твоя разбойница, мне рассказывали, что она убила старого графа Лаэрга! У нее есть чем оправдаться?

— Самозащита, как ты думаешь, вполне достаточное основание для оправдания?

— Я почти был уверен в этом! Он пытался взять ее силой?

— Ну, может быть, он был бы вполне доволен, если бы она просто согласилась, но она отказалась подчиниться…

Ален поджал губы.

— Он применил dro'lt du seigneur.

— Даже не это. Конечно, по закону лорд имеет право лишать невинности невест перед свадьбой, но девушка и не собиралась выходить замуж. Впрочем, большинство из девушек, из тех, кого старый развратник затащил в постель, тоже не были невестами.

— Мерзавец, — поморщился Ален.

— Нам следует меньше доверять своим управляющим.

— Твой управляющий был прекрасным человеком.

— Да, но такими же он считал и всех остальных людей, не видя их злодеяний. Диармид, надеюсь, менее доверчив…

Джеффри вспомнил ту холодную настойчивость, с которой Диармид добирался да самой сути, с аналитической скрупулезностью собирая и оценивая все факты.

— Ты прав!

— Итак, это было самозащитой, — подвел итог Ален, — хотя и все равно не переставало быть убийством лорда простолюдинкой.

— Она была уверена в том, что закон не сможет защитить ее, и я, кстати, уверен в том, что она права в своей оценке ситуации.

— Но она еще больше усугубила свою вину, захватив графство!

— Она считала, что у нее нет выбора. Для женщины это так и было бы, либо захват власти, либо смерть.

— Отвратительный закон! И он должен быть изменен! — с горячностью заявил будущий король. — Но она и дальше продолжила захватывать земли или просто защищалась?

— Она никогда не начинала бой первой, если ты это имеешь в виду, всегда выжидая, когда враг нападет первым, но тогда уже пощады ждать не приходилось. Она разрывала противника в клочья и уж потом захватывала его земли и замок.

— Без захвата замка она оказывалась бы побежденной… в этом есть логика…

— Без сомнения, единожды разбив войско Лаэга, она понимала, что он бесконечно будет преследовать ее со все новыми и новыми силами. А в конце концов и с королевской армией!

— Во главе со мной и Диармидом в качестве командующих — если бы не сумела опередить нас.

— Так она и оценивала обстановку. Конечно, ей были нужны стены, нужно было прогнать молодого графа, рассеять его войско, чтобы он не мог выступить против нее. Конечно, это противозаконно, но какова стратегия?

— Если бы она была полководцем, я наградил бы ее. В целом, в ее делах зла меньше, чем в тех событиях, которые побудили ее к противостоянию. В сущности, она права, молодой граф потерял право на управление землями, а она приобрела его умелым руководством.

Джеффри заметил, что Ален уже успел забыть, кто первым высказал эту мысль.

— И это сильный довод в ее защиту.

— И он будет особенно важен для убеждения Диармида, когда ему придется выбирать между ней и законом. Я склонен считать, что правота не на стороне закона, может создаться опасный прецедент.

— Да, о прецедентах предстоит заботиться тебе, а мне надо побеспокоиться о Ртути.

Ален улыбнулся:

— Она стоит того!

— Это точно! — восхищенно согласился Джеффри, мне совсем не хочется думать и волноваться по поводу возможности казни. Возможно, она и натворила дел в прошлом, но сегодняшняя она заслуживает награды, а не казни.

— То, что она разбила шайку и освободила деревню от бандитов и еще плюс приструнила всех преступников в округе, дает ей право надеяться на милость. Хотя совсем избежать наказания ей вряд ли удастся.

— Но какое наказание может соответствовать ее вине? — заволновался Джеффри.

Ален улыбнулся.

— Это интересная задача… но гляди, ты уже перевязал мои раны! Позволь мне заняться твоими.

— Конечно, раз ты так считаешь, — проворчал Джеффри, и они поменялись местами.

Одной рукой Ртуть держала стонущего разбойника, другой разматывала бинт, который ей передала Корделия.

— У тебя красивый жених, колдунья!

Корделия, стараясь не выглядеть высокомерной, ответила:

— Ты права.

— Но в нем есть что-то самодовольное.

Корделия посмотрела на нее с удивлением, но решила не обижаться. Она просто улыбнулась и сказала:

— Предоставь мне самой судить о нем.

— А у меня и нет желания поступать иначе, — ответила предводительница разбойников. — С меня хватит и твоего братца.

— Поэтому-то ты и хочешь сбежать от него, — уточнила Корделия. — Или не хочешь?

— Не спрашивай меня, — с неожиданно откровенно прорвавшейся тоской ответила девушка.

Корделия растерялась, но уверенно произнесла:

— Задачи существуют для того, чтобы их решать. Этот человек перевязан, принимаемся за следующего.

Ртуть отпустила раненого и начала оглядывать остальных:

— Вот этого.

Она склонилась к разбойнику с ужасной рваной раной на бедре, но тот неожиданно направил кинжал ей в живот:

— Умри, не женщина!

Ртуть перехватила и вывернула ему руку, бандит закричал, и упал без сознания.

— Так-то лучше, раненых вообще лучше перевязывать, когда они без сознания.

— Надо промыть водой, прежде чем накладывать мазь. А вообще не обращай внимания на его слова, женщина, которую боятся даже мужчины, не перестает от этого быть ею.

— А что по твоему делает предводительницу разбойников женщиной?

— Мужчина, достойный уважения, — откликнулась Корделия, принимая от Ртути банку со снадобьем, — конечно, только в том случае, если он вызывает у нее желание отпугивать его.

Ртуть удивленно промолчала, но потом все-таки решилась:

— Ты считаешь, что твой брат такой мужчина?

— В прошлом многие женщины придерживались такого мнения, — сказала волшебница, краем глаза наблюдая за Ртутью, зная, что стрела попала в цель. — Он замечательный и никогда не причинит женщине боль, если может это предотвратить.

— Что есть, то есть, но что хорошего в том, что он гоняется за каждой юбкой?

— Согласна, — вздохнула Корделия, — как бы я хотела, чтобы он наконец встретил девушку, которая пленила бы его сердце, а не только чресла, и он перестал бы… но боюсь, что ее просто не существует в природе… для того, чтоб занять его сердце, она должна быть так же увлечена войной, как и он… в жизни моего брата интересуют только две вещи…

— Две? Война и..?

— Женщины, — ответила Корделия.

— Но может ли он вообще любить?

— Не сомневайся, мы все выросли в очень любящей семье, и его терзает желание дарить любовь, но мешают опасения, что он не встретит достойную.

— Достойную? Что ты имеешь в виду?

— Он не встречал еще пока женщины, которая пожелала бы его самого, а не положения, власти и титула… Именно от этого он брал от них то, что они могли ему предложить… Ну вот, мазь наложена, передай мне бинт.

Позаботившись о самых тяжелых раненых, они вернулись к своим. Ален перевязывал страшную рану на груди у Джеффри.

— Боже, какая рана, — ужаснулась Ртуть, отойди, сэр Ален, и предоставь это мне.

Ален буквально отскочил, чтобы не упасть, так стремительно девушка рванулась к рыцарю. Ален, недоумевая, посмотрел на свою невесту, и Корделия едва заметно наклонила голову.

Ртуть старательно втирала мазь в грудь Джеффри, но руки ее дрожали, и она старалась не встречаться с ним взглядом.

Потом быстро встала, бросила ему рубашку и отошла в сторону, доставая свой меч.

В мгновение ока рядом с ней оказалась Минерва и остальные амазонки, подтянулись перевязанные братья.

— Битва окончена, сэр, раненым оказана помощь, — лукаво проговорила Ртуть, — почему бы мне теперь не оставить тебя здесь и не вернуться с отрядом в замок Лаэг, бросив всем вызов?

Корделия и Ален недоуменно переглянулись, а Джеффри, только начавший одевать рубашку, вынырнул из нее:

— Все потому, что ты предпочитаешь бросить вызов сейчас!

Ртуть стояла с поднятым мечом и напряженно вглядывалась в него:

— Ты прав, доставай меч! — раздался ее голос.