Рыцарь Ртуть

Глава вторая

Финистер была бы очень удивлена, узнай она, что Джеффри не отправился вслед за эльфом к Главному. Такая мысль не пришла ей в голову только потому, что когда она спустилась с сеновала, его уже не было видно.

А Джеффри в свою очередь решил, что нужно побыстрее убраться из амбара, пока не появился фермер. Он направился к воротам, не подозревая о разразившейся за его спиной буре, и свернул в рощицу. Скрывшись за деревьями, он остановился и проворчал, кривя губы:

— Ну хорошо, Пак, я пришел! Что тебе нужно? — Последовала небольшая пауза — несомненно, Пак шел за ним по пятам, но ему все же потребовалось время, чтобы догнать Джеффри, — и от тени отделилась мускулистая фигура около полутора футов ростом, и низкий голос произнес с усмешкой:

— Отличный вопрос. Мы ведь знаем, что нужно тебе, молодой лорд!

Рот Джеффри раздраженно искривился: его всегда раздражала высокопарная речь старшего поколения (гораздо более старшего в случае с Паком), а тут еще и прямая насмешка.

— Лучшего момента для вызова ты не мог бы выбрать, Робин!

— Разумеется, — рассмеялся эльф. — Выражение твоего лица стоит королевской награды. — Образец юмора Пака. Робин Славный Малый всегда был проказником, и никто не знает об этом лучше молодого человека, которого вырастил Пак. Джеффри еще не забыл о способностях эльфа наказывать и потому подавил поднявшееся было раздражение, глубоко вздохнув.

— Ну ладно, дело сделано, и девушка, конечно, уже убежала.

— Девушка? — переспросил Пак. — А разве ты не знаешь ее имени?

Джеффри недоуменно пожал плечами.

— Сейчас это неважно. Неужели дело настолько серьезно, что нельзя было подождать еще час, а, Пак?

— Можно, — согласился эль. — Но так забавнее.

Джеффри не на шутку рассердился, но, вспомнив, как отвратительно выглядел он в виде жабы, когда в прошлый раз разозлился на Пака, вновь заставил себя стерпеть.

— Ну, какое же это дело, что может подождать, о Друг Всех, Кто Осторожен?

Пак усмехнулся.

— Ты неплохо усвоил урок, парень.

— Но школа закончена, — возразил Джеффри. — Перед нами дело, а не домашний урок. Давай рассказывай о нем. Ты хочешь, чтобы я поработал на тебя или на его величество?

Он имел в виду не короля Туана, а короля эльфов. Конечно, он не знал, кто этот король, и официально они не были представлены друг другу, но у него были кое-какие соображения.

— Успокойся, дело его величества, — с деланной небрежностью ответил Пак, — это он повелел немедленно вызвать тебя, освободив тебя от всех прочих дел.

— Тогда я рад, что ты не обнаружил меня на несколько минут позже, — рассмеялся Джеффри. Что же это за дело, требующее такой крайней спешки?

— Военачальник, — пояснил Пак, выжидательно наблюдая за Джеффри. — Разбойник, захвативший и несколько приходов, и едва ли не целый округ, совсем недавно нанесший поражение армии, выставленной против него графом, покорил крестьян" и .правит ими как лорд.

Это было преступлением, — эксплуатация и угнетение людей.

Джеффри улыбнулся в предвкушении предстоящего. Наказание тиранов, вот для чего действительно стоило жить! К несчастью, законных оснований для этого практически никогда нет.

— Как зовут этого предводителя?

— Никто его не знает и даже не видел.

Джеффри нахмурился.

— Что, даже эльфы?

— Даже эльфы, хотя мы и не видели, но знаем, что он отдает свои приказы воинам и девам-воительницам, и знаем, какова эффективность этих приказов!

— Да, эффективность у них должно быть высокая, — глубоко задумавшись, произнес молодой воитель, — но имя-то у него есть, наверное?

— Есть, он называет себя Ртутью.

— Странное имя, но дано с юмором! Так и должны звать человека, которого не могут найти! Значит, в его армии не только мужчины, но и женщины-воительницы?

— Самые настоящие воины, их двадцать, и каждая из них в схватке стоит двадцати людей лорда.

Джеффри задумался, сколько ярости и ненависти должно быть в них, и нахмурился. Он был воспитан, зная, что нельзя поднимать руку на женщину, но женщины, взявшие в руки оружие и начавшие убивать, в расчет не шли. Лучше отыскать этого бродягу по имени Ртуть и сдать правосудию или наконец просто убить в схватке, что проще.

— Мне понадобятся люди для сбора трофеев, — озабоченно проговорил он.

— Король не может послать с тобой армию — иначе разбойник возомнит о себе невесть что! Как печально, что он нанес поражение графу, если против него выступит королевская армия, это будет уже полномасштабное восстание.

Джеффри насупился, он хорошо понимал, что это значит.

Ртуть станет своеобразным магнитом, собирающим всех недовольных под свои знамена. За время правления Туана и Екатерины такое уже случалось, и всегда остается вероятность того, что следующий раз мятежники могут достичь успеха. Опасность не велика, но все же ее тоже необходимо учитывать.

Гораздо вероятнее иной исход. Многие поместья и фермы сгорят, а крестьяне погибнут.

— Так вот, значит, как! Его величество не может послать армию, он считает нужным послать меня!

— Не слишком переоценивай себя! — недовольно отозвался Пак. — Если ты будешь считать себя сравнимым с целой армией, то можешь скоро погибнуть.

Джеффри промолчал, они оба хорошо знали, что он так не считает. Тем не менее юноша счел нужным успокоить друга:

— Не волнуйся, я знаю, что у меня всего две руки и две ноги, я не смогу нанести поражение всей королевской армии, но я могу найти и победить предводителя мятежников. Хотя, конечно, вряд ли рыцарю пристало сражаться с крестьянином.

— Тогда возьми его в плен, если получится, но не колеблись, если встанет вопрос о твоей жизни, нет позора в убийстве крестьянина, нанесшего поражение графу и его армии.

— И большая честь освободить крестьян от тирана и разбойника, — улыбнулся молодой Чародей. Пульс его участился в предвкушении заварушки, — Благодарю тебя за отличную новость, Пак, я уже начинал загнивать от безделья.

«И не только в этом смысле», — заметил про себя Пак, а вслух сказал:

— Поезжай с легким сердцем и возвращайся быстрее.

— Конечно, — уверил его юноша, — все законы рыцарства говорят о том, что это благородное дело. — Еду!

Вскочив на коня, Джеффри поскакал по дороге. Пак уже в который раз изумился неразумности смертных и стоял теперь, глядя вслед молодому рыцарю. Джеффри так торопился навстречу смерти, что даже не заехал домой переодеть чистую рубаху.

Джеффри не собирался заезжать домой, все необходимое было у него в седельных сумках. Чистая одежда, еда и фляга, которую он мог наполнить из любого ручейка по дороге. А кроме этого, ему был нужен только меч, но он всегда висел на боку в ножнах, как и кинжал. Конечно, могут понадобиться и латы и копье, но в этом он сомневался. Сражаться предстояло в условиях леса с многочисленным противником, подвижность в такой схватке была дороже. Ну а если все-таки в них возникнет нужда, он всегда успеет послать за ними или на худой конец сам телепортируется домой и вернется вовремя. Он не видел причин скромничать и не пользоваться своими пси-способностями, честь от этого не пострадает, ибо ему будет противостоять целая армия.

Король эльфов, посылая его одного, безусловно учитывал и его искусство владения оружием, и тактические способности.

Что же касается скромности… Джеффри никогда не понимал, что это за зверь и для чего нужен. Просто считать, что ты способен на большее, чем на самом деле, было опасно для жизни и было плохой тактикой. Именно потому, что юноше часто приходилось полагаться на собственные силы, он должен был знать предел своих возможностей. А опасаться ложной скромности следовало так же, как и бесшабашной самоуверенности, и он никогда не допускал этих ошибок, ни в оценке своих сил, ни в оценке противника.

Для кого-то самоуверенность — моральный грех, для Джеффри это военная слабость.

Он, конечно, знал, как изобразить скромнягу, когда этого требовало дело или обстоятельства, слишком хорошо понимая, насколько отвратительно люди относятся к тому, что их слабости выворачивают на всеобщее обозрение, или когда кто-то оказывается сильнее или достойнее их. Откровенное признание своих талантов почти всегда расценивается как хвастовство, потому Джеффри научился не трепать языком попусту. Чуть позже он понял, что таким образом можно вводить в заблуждение противника относительно своих сил, заставляя недооценивать себя.

С другой стороны, Джеффри знал, что во всем, кроме войны и развлечений с противоположным полом, он невежественный глупец. Война и ухаживание были для него почти одним и тем же. И там и там требовались стратегия и тактика, и в том и в другом случае визави оказывался смят решительным финальным натиском. Он был согласен оставить интеллектуальные проблемы Грегори, заботу о человечестве Корделии, а всю остальную часть галактики брату Магнусу, который, кстати, давно уже отсутствовал. Правление он предоставлял их величествам и частью Корделии, так как знал, что обязательно все перепутает, если возьмется за эти дела сам. Иногда он думал о том, что если его братьев и сестру вместе с ним слить в одного человека, то получился бы идеальный правитель. Но они не были одним человеком, а Джеффри был предан Монарху и был готов после их смерти служить так же верно и Алену. Он не сомневался в том, что из принца выйдет толк, если рядом с ним будет Корделия. Уж она-то сумеет сдерживать и направлять. Это было делом будущего, а сегодня его ждали совсем другие дела и проблемы. С песней на устах и легким сердцем молодой человек направился сражаться, и все остальное уже не имело никакого значения.

Куколка взбесилась бы, узнав об этом.

Зато Пак почувствовал облегчение. Он не сказал Джеффри о том, что давно следит за этой девушкой, и что у него есть веские причины сомневаться в ее добрых намерениях. Пак не имел ничего против того, что молодой человек наслаждается плотскими утехами, у него были сомнения относительно конкретной Куколки. Он не знал точно, откуда она появилась, но его агенты подслушали некоторые из ее высказываний, вне всяких сомнений характеризующих ее как хищницу. Также он знал, что Куколка хорошо знала, какого рыцаря она встретит, когда занимала выжидательную позицию у дороги.

Подъехав к большому городу, в котором проходила ярмарка, Джеффри ненадолго задержался в нем, купив у купцов кое-что для себя. Платил он золотом, и купцы недоуменно ухмылялись ему в след не только из-за щедрости, с которой он расставался с блестящими кружочками, но и потому, что не ожидали от небрежно одетого странствующего рыцаря, что он станет покупать одежду бюргера, не говоря уже о прочих мелочах. Подведя навьюченного ослика к тому месту, где только что оставил коня, Джеффри не обнаружил его. Зато на месте лошадки стоял рослый вороной жеребец, которого он тотчас же узнал. Оглянувшись по сторонам и никого не обнаружив, Джеффри негромко сказал:

— Фесс, что ты здесь делаешь?

— Жду, чтобы послужить тебе, Джеффри, — так же тихо отозвался конь.

На самом деле Фесс, конечно же, не был обычным конем, он был компьютером, установленным в теле робота. За последние двадцать лет он постоянно пребывал в облике коня, с тех самых пор, как его хозяин. Род Гэллоуглас, отец Джеффри, высадился на планете Грамарий и начал преобразование ортодоксальной монархии в демократию.

— Знаю, не повторяйся, ты живешь затем, чтобы служить, — нетерпеливо проговорил, махнув рукой, Джеффри. — А что с моей лошадью, Фесс?

— В данный момент ее отводит домой эльф, они, кажется, подружились.

Это было большим достижением, особенно если учесть, что лошади на нюх не переносили эльфов. Джеффри мельком подумал о том количестве яблок и кусков сахара, которые пришлось скормить лошадке во имя «дружбы». Вздохнув, он смирился с ситуацией, потому как понимал, что Фесс выполнял приказ Рода.

— Почему отец послал тебя?

— Пак рассказал ему о твоем нынешнем задании, и родители слегка занервничали от того, что тебе придется сражаться с целой армией в одиночку, а верный помощник, находящийся рядом с тобой, умерил их волнения.

— Откровенно говоря, мои тоже, — признался Джеффри.

Хотя он и знал, что робот только в первые минуты сражения проявляет чудеса храбрости, после, не выдержав напряжения, конденсатор робота не выдерживает и разряжается, вызывая короткое замыкание, и тогда предохранитель отключает от цепи все остальные схемы. Фесс был кибернетическим эпилептиком.

Тем не менее, садясь в седло, чувствовал себя увереннее. Фесс служил семье пятьсот плюс-минус десяток лет. Ничто не может сравниться с моральной поддержкой старого семейного слуги.

Так как робот был не только старым его другом, но и учителем с малых лет, Джеффри приготовился выслушать несколько лекций. А Фесс в свою очередь никогда не противился искушению поделиться накопленным опытом и мудростью.

Выезжая из города и ведя в поводу ослика, Джеффри ловил на себе любопытные взгляды. Торговцы, скептически переглядываясь, качали головами, возвращаясь к подсчетам прибыли. Какое им дело, если молодой рыцарь ведет себя так глупо? Они были бы еще глупее, если бы отказались от его золота!

Скрывшись в лесу, наш юный рыцарь отыскал поляну, где можно было переодеться. Несколько минут спустя уже молодой купец ехал по лесу на юг, весело насвистывая и подгоняя коня.

Платье и шляпа у него были не богатые и не оторочены мехом, но он все равно явно купец, безоружный, если не считать висящего на поясе кинжала.

Но оружия просто не было видно. Свободное платье надежно скрывало подвешенный к спине меч. Одинокий купец, конечно, слишком заманчивая добыча для лесных разбойников, и в другое время Джеффри с радостью подрался бы с любым из них или со всеми вместе — он проделывал такое и раньше, когда ему становилось особенно скучно. Рыцарские правила позволяли устранять угрозу общественной безопасности. Но в этот раз его ждала крупная добыча, и у него не было времени ввязываться в мелкие потасовки. Поэтому Джеффри держал сознание раскрытым, улавливая полные алчности мысли разбойников, возникавшие у них при его появлении. Сначала он внушал им легкое опасение, а потом сильно раздувал его. Через несколько минут даже самые закаленные разбойники в страхе сворачивали в сторону. Что-то жуткое было в этом молодом купце, какая-то темная угроза исходила от него.

Осел, нагруженный добром, несомненно, вызывал искушение, но не настолько, чтобы бросить вызов окружающей купца таинственной силе. Достигнув графства Лаэг, Джеффри перестал проецировать вокруг себя ореол ужаса и постарался выглядеть как можно более невинно. Теперь он хотел привлечь внимание разбойников, но только нужных ему. Впрочем, со слов Пака, он полагал, что любой разбойник в этом графстве окажется нужным разбойником. Он правильно расценил, что вряд ли Ртуть позволит процветать в своих владениях мелкой рыбешке. В этом отношении разбойник ничем не отличался от самого графа Лаэга.

Джеффри не стал заезжать в замок, чтобы сообщить графу о своем приезде, хотя по законам рыцарства обязан был это сделать. Но так как эта традиция выдала бы его подлинные намерения, то он нарушил правила вежливости. Граф простит его, если Джеффри привезет с собой Ртуть.

Наконец Джеффри почувствовал к себе интерес, исходящий из места неподалеку от тропы, но удивился, заметив, что это не алчность грабителя, а скорее настороженность часового. Впрочем, желание пограбить ощущалось чуть глубже. Джеффри услышал птичий крик: это часовой подзывал своего командира. Кровь в жилах Джеффри забурлила, а количество заинтересовавшихся им людей увеличилось. Он деланно подавил зевок и протянул руку назад, будто бы почесать спину — на самом деле высвобождая рукоять меча. Возбуждение все нарастало, близилась развязка.

Повернув в сторону, Джеффри увидел преградивших ему дорогу десяток разбойников с дубинками наготове. Предводитель разбойников держал в руках меч.

Джеффри остановился, изображая испуг и удивление. Около десяти разбойников показались из зарослей и перекрыли ему дорогу сзади. Да, эти разбойники все продумали. Его удивила их дисциплинированность, но еще больше состояние одежды. На них были незалатанные лохмотья и плащи из невыделанных шкур, а куртки и брюки из прочной ткани коричнево-зеленых тонов, сливающихся с лесной листвой. Шляпа красовалась только на предводителе, она казалась новой и была украшена ярким красным пером. И меч ослепительно сиял и не был ржавым. Слишком преуспевающие для разбойников.

— Добро пожаловать, незнакомец! — оскалился предводитель, а один из его людей рассмеялся.

— Вовремя, ничего не скажешь, Острич!

— Помолчи, Томкин! — Рявкнул Острич. Затем снова обернулся к Джеффри и сказал:

— Если заплатишь подать, молодой купец, то сможешь безопасно следовать по нашим дорогам.

Джеффри постарался выглядеть невозмутимым, но специально издал сдавленный тяжелый вздох.

— Стоимость проезда постоянно растет, сколько же требует твой лорд, лесник?

При слове «лесник» разбойники оглушительно захохотали, но смолкли под тяжелым взглядом предводителя.

— Половину твоих товаров, купец, — усмехнулся главарь.

Джеффри изумленно уставился на него.

— Половину? Нет, уважаемый, слишком много. Если так придется платить на каждой заставе, у меня ничего не останется.

Вокруг послышались звуки накладываемых на тетиву стрел.

— Конечно, — сказал Острич, — а мы за эту половину позаботимся, чтобы других застав не было, а не заплатишь, значит, не доживешь до продажи второй половины.

— А я думаю, что доживу, — спокойно возразил Джеффри и резко послал Фесса в сторону и вниз, мгновенно оказавшись ниже линии, полета стрел. Лучники застыли, боясь поразить своих, и это выиграло Джеффри время. Он успел достать из-за спины меч и напасть на Острича.

Тем не менее изумленный предводитель все же успел отразить удар, хотя и не совсем удачно, лезвие меча Джеффри рассекло его левую руку. Разбойник заорал от ярости, но рыцарь продолжал теснить его. Мелькали мечи, и предводитель отступал все дальше и дальше, к своим людям. Один из разбойников пришел в себя и с рычанием взмахнул дубинкой. Джеффри перерубил ее и ударил разбойника по бедру, раздался пронзительный крик.

Раненый упал, а Джеффри вовремя отразил удар меча Острича и нацелил собственный удар предводителю в лицо. Острич отшатнулся, и в это мгновение удар дубинки обрушился на плечи Джеффри. Тот крякнул от боли, полуобернулся, успев пнуть в живот того, кто нанес этот удар. Такой нерыцарский прием вполне применим, если противник ударил сзади. Джеффри снова повернулся, перехватив удар Острича. Захватив его меч, сразу перешел в corps a corps, прижав предводителя разбойников к стволу дерева. Мимо его уха просвистела стрела и впилась в ствол. Джеффри выругался:

— Идиот!

— Дурак! — гневным ревом подтвердил Острич. — Опустите луки! Хотите убить меня? — Благоразумно не дожидаясь ответа, он старался оттолкнуть Джеффри, чтобы высвободить свое оружие… Это было равносильно тому, чтобы попробовать оттолкнуть скалу. На этот раз удар дубинки пришелся Джеффри по ногам. Джеффри крякнул и обхватил Острича руками. Предводитель разбойников воспользовался возможностью и снова толкнул его, толкнул сильно, и Джеффри упал… но вместе с Остричем и прикрываясь им. Умудрившись в падении вывернуться, Джеффри вскочил, прижимая кинжал к горлу противника одной рукой и размахивая мечом в другой, чтобы отражать удары дубин. Он закричал:

— Стойте! Или я перережу ему горло!

Разбойники остолбенели. Потом один из них, бородатый и уродливый, двинулся вперед и гаркнул:

— Только попробуй, и мы враз изрубим тебя на куски! — Рука Джеффри сделала едва заметное движение, и на горле Острича показалась капля крови. Предводитель разбойников вздрогнул, глаза его расширились в ужасе.

— Давай, руби! — прошипел Джеффри.

Разбойник молча остановился.

— Прочь! — прохрипел Острич. — Опустите луки! Даже падая, он успеет перерезать мне горло!

— Мудро, — согласился Джеффри. — Теперь попроси их отойти на десять футов.

— Выполняйте! — сквозь зубы прошипел предводитель.

Разбойники неохотно отступили.

— Теперь опустите луки, — потребовал Джеффри. Стиснув зубы, он не отводил взгляда от Острича. Рука его была твердой.

— Повинуйтесь! — простонал Острич.

Наступила тишина. Опустился один лук, потом все остальные.

— А теперь отведите меня к своему предводителю, — потребовал Джеффри. Острич уставился на него, остальные разбойники беспокойно загудели.

— Лучше я умру! — сумел вымолвить Острич.

— Ты сам сделал выбор, — заключил Джеффри и поднес острие меча к глазам разбойника.

Бандиты завопили, двинулись вперед, но тут же остановились.

— Бей, — прохрипел Острич. — Я не выдам своего командира.

— Бей, — крикнул один из разбойников, — и мы убьем тебя!

Но Джеффри уже не обращал на них внимания.

— Что же за предводитель, этот Ртуть, если вызвал такую верность?

— Предводитель достойней тысячи лордов, которые считают себя вправе помыкать нами! — твердо проговорил Острич. — Бей, и покончим с этим. Я не выдам Ртуть!

— А мы изрубим то, что от тебя останется! — пригрозил другой разбойник.

— Рубите! — крикнул Джеффри, отпрыгнув назад и одновременно отбросив Острича. Тот пошатнулся, потому что не успел встать прочно на ноги, и разбойники с криками напали на него. Но Джеффри правильно рассчитал и упал спиной к дереву.

Градом на него посыпались удары дубин, но он сумел отразить их мечом и кинжалом. Палки колотили его по ребрам, стучали по плечам, по ногам, потому что не все удары он мог блокировать, но по той же причине разбойники стояли слишком близко и никто не мог как следует размахнуться. У Джеффри появилась возможность отбиваться, и вскоре все разбойники, кроме двоих, катались по земле, завывая от боли, а оставшиеся двое были в крови от меча Джеффри.

Джеффри закричал:

— Смерть и разорение! — и прыгнул на разбойника справа от себя, продолжая рубить и колоть. Ноги его выдержали, противник закричал и упал с разрубленным бедром. Джеффри вовремя развернулся, парировав удар второго, потом сам ударил по ребрам. Снова повернулся, отражая нападение Острича, и тут же стал теснить его, нанося такие стремительные удары, что у того не хватало времени даже отводить их, а тем более ударить самому. Острич отступал, и никто из его людей не мог ему помочь.

Но тут предводитель разбойников прижался спиной к дереву, и Джеффри круговым движением поймал его меч. Оружие разбойника отлетело в сторону, и тот оказался в западне. Окровавленный, тяжело дыша, он в ужасе смотрел на острие у своего горла.

— А теперь, — скомандовал Джеффри, — тот из вас, кто еще способен двигаться, пусть отведет меня к Ртути!

— Я здесь, — послышалось за ним.

Джеффри повернулся и, несмотря на крайнее удивление, не оторвал руки с мечом от горла Острича. Он увидел перед собой обладателя удивительного голоса.

Это была высокая и гибкая, стройная и грациозная женщина.

Если лицо Елены Прекрасной привело в движение тысячу кораблей, то фигура Ртути могла бы привести их к крушению, потому что рулевые не смогли бы оторвать от нее взгляда, чтобы смотреть вперед, на море. Рыжие волосы, перехваченные блестящей лентой, свободной волнистой массой падали на плечи. На женщине была куртка медного цвета, а корсет застегивался на шее и под грудью, плотно облегая ее. На ногах мягкая кожаная обувь, похожая на мокасины, только с высокими голенищами, прикрывающими икры.

И ее лицо…

Скуластое, сужающееся к маленькому заостренному подбородку, небольшой прямой нос, огромные темно-карие глаза, высокий лоб, пухлые и яркие губы…

У Джеффри перехватило дыхание. Мысли его заметались в поисках выхода, в поисках защиты от этой богини, одно присутствие которой требовало поклонения, полной покорности. А ведь ему приходилось видеть женщин и поинтересней.

Но фигура!

Может, одна-две знакомых ему женщине были и красивее, но ни одна не обладала этой странной привлекательностью, притяжением, которое заставляло каждую клеточку стремиться к ней, мечтать прикоснуться, обнять, бороться за возможность быть рядом с ней, какой бы жестокой ни была эта борьба. Рыцарское воспитание взяло свое. К Джеффри вернулось самообладание.

Великолепное создание перед ним как будто чуть съежилось, превратилось в смертную женщину, а не богиню, какой она показалась при первом взгляде… В обычную женщину, но фантастически привлекательную.

«Харизма, — ошеломленно подумал Джеффри, — эта женщина обладает невероятной харизмой». Острич успел отскочить и остановился возле своей предводительницы, тяжело дыша и свирепо глядя на Джеффри, окровавленный, но готовый голыми руками разорвать любого, кто посмеет поднять хотя бы палец против этой женщины-вождя.

Необыкновенно привлекательная, женственная предводительница заставила Джеффри устремиться к ней всем существом. Он стоял как вкопанный, чувствуя неимоверное напряжение во всем теле. В ее взгляде чувствовался ответ. Он почуял в ней такую же напряженность. Она смотрела ему в глаза так, словно хотела проглотить его, впитать в себя все его существо, слиться с ним…

Может, она действует так на всех мужчин? И он для нее не исключение, а всего лишь один из тех, кого нужно покорить, поймать в ловушку собственных чувств? Похоть — слишком слабое слово для описания чувства, которое она вызывала в нем.

Алчность — подходило чуть больше, а еще лучше выражало его чувство слово одержимость, но и оно не способно было передать состояние, охватившее его, всю глубину и силу этого влечения.

Сама собой мелькнула мысль, что эта женщина обладает огромными пси-способностями, хотя сама об этом не подозревает.

Не подозревает ли? Любая женщина замечает, как она действует на мужчин. А эта может заставить застонать от желания даже камень! К Джеффри вернулось внешнее самообладание.

— Я и не знал, что ты женщина.

На ее губах появилась легкая улыбка.

— Ты в этом сомневаешься?

— Конечно, нет, — выдохнул Джеффри, и снова в его сознании она словно выросла, стала больше, чем в жизни. Усилием воли он вернул ее к прежним размерам. — Я слышал только имя и решил, что предводитель разбойников должен быть мужчиной.

— Кто же лучше женщины может повести за собой мужчин? — в голосе Ртути прозвучали веселые нотки.

Джеффри был согласен с ней, такая способна увести любого мужчину, и куда угодно. В сущности, именно это она и делает.

— Ты пришла вовремя, чтобы спасти своих людей.

— Мои часовые расставлены по всей округе, — пояснила Ртуть. — Как только ты сказал, что хочешь меня видеть, мне об этом сообщили, и я поторопилась сюда, потому что должна защищать своих людей. Они храбро сражаются за меня, и я не бросаю их в беде.

Джеффри начал понимать, почему за нее стоят горой, так как и сам был готов к этому. Но, пытаясь сохранить благоразумие, он напомнил себе об истинной ситуации и вызывающе произнес:

— Ты не благородного происхождения.

— Да и ты не купец, — парировала Ртуть.

Это замечание еще больше вернуло Джеффри самообладание.

Он улыбнулся.

— Ты очень наблюдательна.

— Так кто же ты?

— Мужчина.

— Да, ты мужчина, — выдохнула Ртуть, и на мгновение ее глаза словно расширились и вобрали в себя Джеффри. Он почувствовал, что если не соберется с силами, то утонет в этом омуте. Но тут же взял себя в руки — она снова стала смертной женщиной. Однако Джеффри понимал, почему мужчины слепо идут за ней, понимал, почему они предпочитают скорее умереть, чем предать ее. Послышался шелест ткани и звон металла, и Джеффри только теперь заметил, что Ртуть окружила стража из десяти или больше женщин. Но что за женщины! Высокие, не менее шести футов ростом, мускулистые. Все одеты, как Ртуть, только одежда другого цвета, волосы перехвачены цветными лентами и хвостом падают на шею. Одни были красивы, другие не очень, но у всех у них как на подбор были твердые, жесткие лица. Все словно только и ждали, чтобы он поднял руку на их предводительницу, и тогда у них будет повод изрубить его в куски и скормить речным рыбам.

Несмотря на красоту и совершенство фигур, все они теряли свое очарование в сравнении со своей предводительницей.

Это поразило Джеффри. Он заметил, что некоторые женщины, если судить объективно, красивее Ртути. Ему пришло в голову, что, возможно, другие мужчины вовсе не считали ее такой уж неотразимой. Возможно, что только ему она показалась самой прекрасной женщиной во вселенной. Но нет, он вспомнил, как верны ей разбойники. Они считают ее такой же притягательной, как и он. Она что-то говорила. Он заставил себя сосредоточиться и тут же пришел в ужас, — пока он восхищался ею, любой противник мог подобраться сзади и пронзить его насквозь. Эта мысль заставила его пропустить ее слова мимо ушей. Она нахмурилась, видя, что он не слушает. А он не хотел, чтобы она хмурилась…

— Я спросила: «Кто ты такой?» — повторила она.

Для лжи не было причин.

— Я Джеффри Гэллоуглас.

Удивленные и, пораженные бандиты переглянулись, даже у телохранительниц сузились глаза. Ртуть словно застыла, в ее взгляде появилась настороженность. Только сейчас Джеффри понял, что раньше взгляд ее был очень уверенным, едва ли не презрительным. Знаменательно, что никто не сказал: «Сын Верховного Чародея!» или «Сын знаменитой ведьмы Гвендилон!» Не сказали даже: «Вот он из какой семьи!» Хотя Джеффри было всего двадцать лет, у него уже имелось свое собственное имя и определенная репутация. А среди воинов он пользовался большей известностью, чем даже его отец или мать.

Ртуть пристально смотрела на него.

— Тебя послали король и королева?

— Да, — сознался Джеффри, но не стал уточнять причины своего появления здесь.

Взгляд Ртути не дрогнул.

— Зачем ты пришел?

— Чтобы арестовать предводителя разбойников по имени Ртуть, — спокойно ответил Джеффри, — и отвести к их величествам. — Разбойники зашумели, стражницы закричали: «Убийца!» и бросились вперед, размахивая мечами.

Вернее, едва не бросились. Ртуть подняла руку, и они остановились. Предводительница разбойников слегка улыбалась, глаза ее сверкали.

— Думаешь, тебе удастся взять меня прямо среди моих людей и остаться при этом в живых?

— Нет, — качнул головой Джеффри; — Сначала придется всех перебить.

Толпа взревела. Джеффри возвысил голос, перекрывая шум.

— Но если мне придется сражаться со всеми, очевидно, придется убить и тебя, а я очень не хочу этого.

— Хвастун, — выдохнула она, и отряд стих, чтобы слышать ее голос.

Джеффри опять покачал головой.

— Так может показаться, но на самом деле это не так. Я никогда не хвастаю, и никогда никому не угрожаю попусту, просто сообщаю заранее, что намерен сделать.

— Значит, это не предупреждение, — — уточнила Ртуть.

— Нет, — согласился Джеффри. — Это намерение. Факты, какими я их вижу.

— Не могу не заметить, что ты слишком высоко оцениваешь себя, — скептически прищурилась Ртуть.

— Нет, — возразил Джеффри, глядя прямо ей в глаза. — Нет, когда вижу только тебя.

Стражницы зарычали и вновь подняли мечи, а Ртуть густо покраснела.

— Моя мать учила меня остерегаться мужчин, говорящих красиво.

— Действительно, тебе следует остерегаться меня, — честно предупредил Джеффри.

Все молчали, удивленно глядя на Ртуть. Особенно поражены были телохранительницы.

«Неужели никто не пытался ухаживать за этой дивной женщиной? Кажется, действительно, нет, — понял Джеффри. — Никто не осмеливался».

— Ты надеешься покорить меня красивыми словами? — усмехнулась Ртуть.

— Не только надеюсь, — многозначительно вздохнул Джеффри, — но я был бы последним дураком, если бы решил, что мне это удастся.

— А ты не дурак?

— Не настолько, чтобы позволить тебе нарушать королевские законы.

— Значит, ты все же угрожаешь мне?

— Нет, — быстро ответил Джеффри, прежде чем снова завелись амазонки. — Откровенно говорю, что отвезу тебя в Раннимед, на суд их величеств.

Телохранительницы завопили, размахивая мечами, но Ртуть подняла руку.

— Подождите, он чародей.

Амазонки застыли, но не оттого, что испугались волшебства, а потому, что им приказала Ртуть.

Джеффри кивнул.

— Ты умна. Не стыдно пользоваться колдовством, когда оказываешься в меньшинстве. Я вижу, что за деревьями находится вся твоя банда. Должно быть, там сотни людей. К тому же мне не хочется причинять вред женщинам.

— Не хочется? — удивленно переспросила Ртуть. — Но ты это сделаешь?

Джеффри кивнул.

— Поднявшая оружие женщина утрачивает право на рыцарскую защиту, потому что рыцарь вынужден защищать свою жизнь.

— Тем не менее, он не должен вредить женщине больше, чем необходимо, — напомнила ему Ртуть.

Глаза Джеффри вспыхнули звездами возмущения:

— Кто ты такая, чтобы учить рыцарскому кодексу чести? Ты благородного происхождения?

— Всего лишь дочь оруженосца, — грустно улыбнулась девушка, — но благодаря этому я прекрасно знаю рыцарский кодекс.

— И живешь согласно ему?

— Если ты способен признать, что это способна делать и женщина…

— Значит, полностью, — восхитился юноша.

— До сих пор так было, — вновь улыбнулась Ртуть.

Глаза Джеффри не погасли, но голос зазвучал ласково:

— Прошу тебя, сдавайся, я не хочу причинять тебе боль.

— А если я не сдамся, то ты сметешь мою армию с лица земли колдовством?

— Да, — не престал улыбаться Джеффри.

— Значит, сражаться должны только мы двое, — Ртуть выхватила меч и пошла на него. Женщины-телохранительницы попытались остановить ее криками, но она взмахом руки остановила их.

— Поклянись, что не станешь пользоваться колдовством, и я прикажу своим людям не трогаться с места, что бы ни случилось.

— Что ж, честное предложение, — согласился Джеффри, — я готов не прибегать к волшебству, если ты прикажешь своим людям не вмешиваться.

— Что бы ни происходило тут, я запрещаю вам вступаться за меня! — крикнула Ртуть, — биться с этим человеком буду я одна, это мой бой!

Почти все женщины ответили негодующими криками, и лишь две с пониманием смотрели на предводительницу.

Ртуть сделала еще несколько шагов в сторону Джеффри, как бы примериваясь к прыжку, гибкая, ладная, она с легкостью держала в руке меч. Джеффри тоже шагнул ей навстречу и поднял внезапно ставший тяжелым меч, не замечая или не обращая внимания на то, что у него подгибаются колени.