Рыжик на обочине

6

— Как тебе Лили? — спросила Ада. Она позвонила как раз посреди завтрака, так вышло. Проснувшись среди ночи от упорного стука дождевых капель по мертвым листьям под окном, Майка выключил радиобудильник и позволил себе поспать подольше и пропустить утреннюю пробежку. Теперь ему пришлось отложить кусок бекона и вытереть пальцы, прежде чем он смог взять трубку.

— Мне кажется, она довольно приятная, — сказал он. — Но замуж ей, как по мне, малость рановато.

— Ей двадцать один, — сказала Ада. — Я была моложе, когда выходила замуж. Но я понимаю, о чем ты. Она немножко… наивная или что-то в этом роде. И как Джой собирается содержать семью? Сейчас-то у нее есть работа, но на днях она рассказывала свой сон: она пыталась запихать близнецов в автокресло для одного младенца, а всем известно: если тебе снятся младенцы, значит, ты хочешь своего.

— Если снится младенец, значит, ты хочешь своего?

— Сигнал от подсознания: ты готов к новому этапу жизни.

— Ладно, — сказал Майка, подумав. — Но ты уже сколько лет твердишь, мол, пора бы Джою вести себя в соответствии со своим возрастом. Может быть, это послужит для него стимулом.

— Может быть. — В голосе Ады прозвучало сомнение. Потом она добавила: — Церемонию проведет преподобный Лоури, я тебе говорила? Наш пастор из «Столпа баптистов». Семья Лили не воцерковлена, а он сказал, что будет счастлив обвенчать молодых. Вчера вечером он заезжал к нам, обсуждали обеты. — Она засмеялась. — Он спросил Джоя: «Ты ее любишь?» Джой подумал и ответил: «Да, иногда».

— Иногда! — эхом откликнулся Майка.

— Ох, — выдохнула Ада, — в общем, думаю, это лучшее, на что может надеяться большинство супругов. Кстати, тебе помощник не нужен по технической части — наверное, нет?

— Да я и сам-то почти не нужен, — сказал Майка. — Ты о ком?

— Ну, я думала про Джоя.

На такое, по мнению Майки, не стоило даже отвечать.

— Кстати говоря, мне как раз пора заняться делом, — сообщил он, и Ада ответила:

— Да, конечно, не стану тебя задерживать.

Он положил телефон и взял еще кусок бекона.

В половине одиннадцатого он вышел открыть дверь плотнику — некоему Генри Беллу, который специализировался на забивании всех отверстий, в какие могли пролезть грызуны. Это был долговязый рыжебородый парень, на вид ровесник Майки. Он приходил и раньше (мыши стали на редкость изобретательны) и поприветствовал Майку застенчивой улыбкой и вопросом:

— Как дела, приятель?

— Нормалек дела, — ответил Майка, проводя его внутрь.

Дождь стих, но Генри тщательно вытер рабочие ботинки о коврик у входной двери.

— Неужто маленькие негодники снова пробрались в бойлерную? — спросил он.

— Нет, там пока все в порядке, насколько могу судить. Теперь квартира 1В. Квартиросъемщица утверждает, что они в кухне.

— Дератизатора вызывали?

— Был человек. Велел передать вам, что нашел помет за холодильником.

Генри прошел следом за Майкой через холл, инструменты позвякивали у него в чемоданчике. Майка позвонил в дверь Иоланды.

Она открыла в купальном халате, или как это называется — цветное одеяние до пола, с длинной молнией спереди.

— Доброе утро, — сказала она Генри. — Вы мышеборец!

— Именно так, — ответил Генри.

— Не ожидала, что вы такой высокий.

Генри обернулся к Майке, бросил на него бесстрастный взгляд.

— Он проверит за холодильником, — сказал Майка Йоланде. — Предположительно, там находится штаб вражеских сил.

— И плиту, — добавил Генри. — У вас плита газовая или электрическая? — спросил он Йоланду.

— Газовая, вообще-то, — сказала она, убирая выбившуюся прядь волос за ухо.

— Значит, могут проникнуть там, где газовая труба проходит через стену, — сказал Генри и направился в кухню, а они последовали за ним по пятам.

Генри поставил чемодан с инструментами на пороге кухни и, наклонившись, вытащил из него длинный тяжелый фонарь. Майка и Иоланда, которым он не позволил пройти, остались в коридоре, откуда наблюдали, как Генри совершает обход по периметру кухни, подсвечивая фонариком плинтус.

— Вчера вечером я смотрела телевизор и передо мной пробежала мышь, — сказала Йоланда. — Я не из тех, кто визжит и запрыгивает на стул, но напугалась изрядно, можете мне поверить. Знаете, как что-то вдруг внезапно начинает двигаться, а ты вовсе этого не ожидаешь? Когда лишь краешком глаза видишь, как оно промелькнуло. Ты такая: «Ой», и сердце стучит, и волосы на затылке встают дыбом.

— Это атавизм, — кинул через плечо Генри.

— То есть?

— Рефлекс, оставшийся от тех времен, когда мы жили в пещерах.

Генри закончил обход кухни и вернулся к двери. Они оба отступили, пропуская его в коридор. Генри двинулся дальше, светя фонариком.

— Не знаете, он женат? — шепнула Йоланда Майке.

— Понятия не имею.

— Хм, — сказала она. И задумчиво посмотрела вслед Генри.

— Иоланда, — заговорил Майка, — можно задать личный вопрос?

Она просияла и обернулась к нему.

— Наконец-то! — сказала она. — Я думала, до этого никогда не дойдет.

— Все эти свидания в интернете и тому подобное. Ужины с незнакомыми людьми. Вас не тянет махнуть на все это рукой? В смысле, вам не надоело? Почему вы продолжаете кого-то искать?

Она не обиделась, хотя вполне могла бы.

— Наверное, я плохо усваиваю уроки, — сказала она с легким смешком, а потом более серьезно добавила: — Думаю, я делаю это ради предварительного этапа.

— Предварительного?

— Ради того момента, когда я планирую, что надеть, и наношу макияж, надеясь, что в этот раз у нас, может, что-то да получится. А когда опять ничего не получается, я говорю себе: по крайней мере, эта часть доставила мне удовольствие. Эта часть имела какой-то смысл. Нужно собраться и двигаться дальше, вот что я себе говорю.

— Да, но как насчет того, чтобы учиться на собственном опыте? Не попадать всякий раз в одну и ту же ситуацию?

— Сдаться и притвориться мертвой, вот вы что предлагаете, — парировала она.

Он понял, что в этом споре никто из них не победит.

Генри, очевидно, закончил осмотр. Он вернулся из коридора и наклонился, укладывая фонарь в чемодан.

— Похоже, вход у них действительно за плитой, — сообщил он, выпрямляясь. — Я набью металлические листы за… Кстати, я видел, ваш дератизатор поставил ловушки с арахисовым маслом.

— Это неправильно? — спросила Йоланда, с энтузиазмом заглядывая ему в лицо.

— Ну, лично я предпочитаю тахини.

— Тахини!

— И чуть присыпать сверху кунжутным семенем.

— Кунжутным семенем! Я думала, что тахини и есть кунжут.

— Это мое личное мнение.

— Да, конечно. И это так разумно! — Йоланда уже почти пела.

Генри глянул на нее благосклонно.

— Другие жильцы не жалуются? — спросил он Майку.

— Пока нет, — сказал Майка. — Разумеется, жалобы посыплются, как только вы тут закончите и уйдете.

Генри философски кивнул.

— Ладно, оставлю вас делать свое дело, — сказал Майка. — Счет, как обычно, на мое имя.

— Непременно, — сказал Генри и склонился над чемоданчиком с инструментами.

Майке пришлось самому закрывать за собой дверь. Йоланда, кажется, не заметила его ухода.

На ланч он порубил остатки курицы гриль, нарезал сельдерей, добавил майонез и каперсы (он считал нужным раз в неделю, ближе к выходным, разгружать холодильник). Выкладывая каперсы, припомнил историю, которую ему однажды рассказала Кэсс. Она принесла на пикник с четвертым классом тунцовый салат с каперсами. «Мисс, — сказал ей один мальчик, — мне очень нравятся капризики». Изображая этого мальчонку, Кэсс заговорила детским голосом, звонче и тоньше обычного. Майка всегда считал, что люди выглядят глупо, когда подражают чужим голосам. По правде говоря, он и сейчас так считал, но ему хотелось бы снова пережить тот момент. На этот раз он бы просто порадовался тому, как Кэсс морщит нос, говоря о чем-то, что ее смешит. И как ее глаза превращаются в треугольники, оттого что щеки высоко приподнимаются, когда она смеется.

Капризики! Отличное слово.

Посреди ланча поступил звонок от клиента.

— «Технарь-отшельник», — сказал он, и женщина ответила:

— Привет!

Бодрая, оптимистичная — похоже, немного за двадцать.

— Привет, — откликнулся он.

— Я Розали Хейс, — сказала она. — А вы и есть Отшельник?

— Да.

— У меня тут такая странная история. Я живу в доме моей бабушки, понимаете?

— Окей.

— То есть теперь это мой дом, она мне его завещала, но я только недавно переехала. Бабушка умерла в сентябре от инсульта.

— Сочувствую, — сказал Майка и отправил в рот ложку куриного салата.

— И она была здорово оснащена — в смысле, всякой техникой. Компьютер, принтер, мобильный, даже айпод. Настоящий «Айпод классик»!

— Вам повезло, — сказал Майка.

— Но нет паролей.

— Нет паролей?

— Ну, я имею в виду, что не знаю ее паролей. Я надеялась найти где-нибудь список, но ничего не нашла. Есть только пароль от интернета, на клейком листочке под модемом. Но нигде не видно пароля от компьютера. А компьютер хороший, практически новый, я могла бы им еще долго пользоваться. Я обращалась к производителю, но они сказали, что ничем не сумеют мне помочь.

— Ну да, не сумеют, — согласился Майка.

— Вот я и подумала, может быть, вы приедете сюда и попробуете что-нибудь сделать?

— Я?

— Наверняка же у вас есть какая-нибудь хитрость на такой случай.

— Боюсь, никакой хитрости нет, — сказал Майка.

— Совсем? Вы ничего не сможете сделать?

— Ничего.

— Ох, черт.

— Какой у нее пароль от интернета?

— Что?

— Вы сказали, что нашли пароль от интернета. Какой?

— Милдред6З, — ответила девушка. — Милдред — ее имя, а в 1963-м, насколько я помню, она вышла замуж за дедушку.

— Попробуйте этот же пароль на компьютере, — посоветовал он.

— Уже пробовала, — сказала она. — И всякие варианты. Не сработало. Но вот видите? Все-таки вы знаете кое-какие хитрости.

— Те же, что и вы, — сказал он. — И вы уже попробовали.

— Айпод не запаролен, — сказала она, и в голосе ее появилась таинственная нотка, словно девушка собиралась что-то ему посулить. — Айподом я могу пользоваться сколько угодно!

— Уже хорошо.

— Но я не могу записать на него новые песни. Потому что айпод синхронизирован с компьютером. А ее песенки — такой легкий музон.

— О господи, — вздохнул он.

— Понимаете? Музычка для эскалаторов. Для приемной дантиста.

— Сочувствую всей душой, — сказал Майка.

— Давайте вы все-таки приедете и посмотрите, что можно сделать? Я понимаю, у вас есть минимальная ставка, которую мне следует заплатить, даже если вы не вычислите ее пароли.

— Можете быть уверены: вычислить пароли я не смогу, — сказал он. Потом спросил: — А коврик для мыши?

— А?

— Поискали наклейку под ковриком для мыши?

— Да, смотрела, — сказала она.

— Под принтером? Под ящиком стола? Под бумагой в лотке принтера?

— Все перерыла.

— Значит, она использовала пароль приложения. Не повезло вам.

— Но ей же нужен был пароль от компьютера, чтобы попасть в приложение, — сказала Розали. — Разве не так?

— Нет, если она полагалась на свою память.

— Вы смеетесь? Она была старенькая. Записывала адрес у себя на руке, если собиралась куда-то ехать.

— А! — сказал Майка.

— Ну а теперь вы приедете? Пожалуйста? Сколько вы берете за вызов? — Она вновь пустила в ход жалобный тон.

— Восемьдесят баксов, — сказал он.

— Восемьдесят, — повторила она. — Это я осилю.

— Восемьдесят баксов только за то, что я переступлю порог вашего дома, — и никакой гарантии успеха. На самом деле практически гарантирована неудача.

— Не проблема, — сказала она. — Я менеджер по займам.

— Менеджер по займам?

— Да, в Первом объединенном банке. В моем распоряжении куча денег.

— Вот оно как.

— В крайнем случае могу запустить руку в казну.

Это заставило его наконец рассмеяться.

— Далеко вы живете? — спросил он.

— В Гилфорде.

— Ладно, — сказал он. — Но не говорите, что я вас не предупреждал.

— Знаю, знаю! Я должным образом предупреждена. Вы потерпите жалкое поражение, и я скрою свое разочарование и вручу вам восемьдесят баксов наличными.

Он снова засмеялся и сказал:

— Значит, договорились. Сами приняли решение.

Она жила в кирпичном здании колониального стиля, с бордовыми бархатными шторами на окнах первого этажа — типичный стариковский дом, — но сама была юной стройной блондинкой в джинсах и шерстяной водолазке. На голове у нее торчал вертикально вверх конский хвост — в точности шип ананаса, подумал Майка, — и уголки рта сами собой изгибались, словно она так и родилась с улыбкой на губах.

— Отшельник! — весело приветствовала она Майку.

— Майка Мортимер, — представился он.

— Привет, Майка. Я Розали. Пойдем, покажу вам, где наше чудовище.

Он сбросил прорезиненную куртку — дождь все еще шел, — сложил ее мокрой стороной внутрь и пошел следом за хозяйкой по коридору. Персидский ковер, бордовые набивные обои, солидные напольные часы отбивали время, тик-пауза-так. Они поднялись по широкой лестнице (еще один персидский ковер, прижатый к ступенькам медными прутьями). На площадке свернули влево, прошли мимо комнаты, похожей на главную спальню. За ней, в конце застекленной веранды, на массивном столе красовался гигантский компьютер.

— Да, она и правда была хорошо оснащена, — пробормотал Майка.

— Бабушка признавала только лучшее, — сказала Розали.

Она подошла к компьютеру, явно ожидая, что мастер последует за ней, но Майка направился к столу поменьше на другом конце веранды. Накрытый зеленой накладкой с кожаным обрамлением, с множеством ящичков, этот стол больше подходил даме. Майка положил куртку и сумку с инструментами на стул и приподнял накладку — под ней лежали разные бумажки.

— Знаю, — сказала Розали, подойдя к нему. — Выглядит многообещающе, да? Но это все визитки, чьи-то телефонные номера… — Она взяла в руки бледно-зеленую квитанцию, всмотрелась: — Наверное, надо при случае забрать ее вещи из химчистки.

— Вы знали, что вам предстоит все это унаследовать? — спросил Майка.

— Понятия не имела. Конечно, я единственная внучка, но я думала, она завещает все моему отцу. И вдруг: «Вот тебе, Розали, дом и вся обстановка и сорок фунтов столового серебра. В кухне плошки-поварешки, в буфете фарфоровый сервиз». А я снимала убогую квартирку. Все имущество из грошовых магазинов. А теперь у меня электрическое фондю с разноцветными вилками.

— Вроде нейтронной бомбы, — пробормотал Майка себе под нос.

— Что-что?

— Бомбы, которая убивает все живое, а дома остаются. Я иногда задумываюсь об этом. Входишь в дом и говоришь: «Смотри, тебе оставили дорогую стереосистему. Коллекцию старых пластинок. Плазменный телевизор». Или еще не знаю уж что. Поначалу радуешься, но потом постепенно доходит, что ты остался один и не с кем все это разделить. Ты один, совсем один, и это не так уж приятно.

— Я тут не одна, — возразила Розали. — С десяток старых дам в округе носят мне пироги и печенье.

Майка переложил свои вещи на пол, сел на стул и выдвинул ящик стола. Запоздало спохватился:

— Можно, посмотрю?

— Сколько угодно, — махнула рукой она.

В ящике лежали марки, степлер и целлофановый пакет с резинками. Он выдвинул следующий ящик.

— Я думала, вы сможете как-то влезть внутрь компьютера, — сказала Розали. — Нажать тайную кнопку, повернуть скрытую шестеренку.

— Я вас предупреждал, — напомнил Майка. Он просматривал календарик — сувенир из музея искусств, на левой странице картинка, на правой — расчерченный на квадратики дней месяц. Все квадратики были пусты.

— Поразительно, но как компьютерные компании могут полагаться на простого пользователя? — сказала Розали. — Неужели не понимают, что люди вечно все забывают? Теряют, не записывают вовремя. Как можно сказать: «Вот вам, ребята, компьютер за тысячу долларов, но он будет совершенно и навсегда бесполезен, если забудете пароль».

— Скорее за пять тысяч долларов, — рассеянно откликнулся Майка. Он рылся в коробке с рождественскими открытками в стиле «Каррье и Айвз»[4]. Вытащил миниатюрную записную книжку — на обложке снеговик в цилиндре и тисненная золотом надпись: «Рождественские открытки, полученные и отправленные». Для каждой буквы алфавита свои страницы. Майка открыл книжку наугад.

— «Джордж и Лора, интернет», — прочел он вслух. — Mildred63.

— Ой! Ой! — воскликнула Розали.

Майка перелистнул на букву «К».

— Компьютер Джуди, 1963mch.

— Вы гений!

Он вручил ей записную книжку.

— Простой фокус, которому учат на компьютерных курсах, — сказал он.

— Правда?

— Шучу. — Он наклонился, раскрыл сумку и достал книжечку квитанций.

Розали увлеченно листала страницу за страницей.

— «Джин и Джин, стенной сейф, — прочла она. — Три раза влево до 44, два раза вправо до…» Я даже не знала, что у нее есть стенной сейф. Интересно, где он.

— Думаю, вас ждут еще многие месяцы таких открытий, — сказал Майка, выписывая счет. — Каждый день — Рождество.

— Ох, Майка, я вам так благодарна. Поверить не могу, как здорово у вас получилось!

Он вырвал копию квитанции и вручил ее Розали. Застегнул сумку и выпрямился.

— Ну, — сказал он, — приятного владения компьютером Джуди!

— Жду не дождусь! — откликнулась Розали. Следом за Майкой она вышла с веранды, и они прошли через спальню. Спальня явно предназначалась не для молодой особы: кровать на четырех ножках, почти белое покрывало, то ли кружево, то ли плетение на коклюшках или еще как-то, на стене потемневшая картина — дитя, преклонившее колени в молитве.

— Теоретически, — сказал Майка, осмотревшись по сторонам, — вам больше ничего не придется покупать, кроме продуктов. Даже одежда вся новая. Замерзнете — пошарьте в шкафу и найдете свитер.

— Теоретически — да, — кивнула Розали, засмеялась и выдвинула ящик комода. Она извлекла оттуда гигантский бюстгальтер, серовато-розовый, с огромными, расшитыми по кругу чашками, — больше похоже на доспехи, чем на нижнее белье. Девушка приподняла этот предмет за обе бретельки. Даже в своей мешковатой водолазке она казалась до смешного маленькой на таком фоне.

— Та-дам! — сказала она и изобразила танец эльфов на ковре. Майка невольно улыбнулся.

Внизу, в коридоре, она нырнула в кладовку и вернулась с кошельком.

— А кошелек откуда? — спросил он, пряча полученные купюры.

— В смысле — откуда?

— Ваш собственный или бабушкин?

— А, — сказала она. — Мой.

Майка и так уже догадался. Кошелек был маленький, изящный, сшитый из ярких кусочков искусственной кожи.

— Теперь вы знаете мой адрес, — сказала она ему, когда они вышли на крыльцо.

Он глянул на номер дома, недоумевая.

— И у вас есть мой телефон, — продолжала Розали. — Если вдруг захотите пообщаться.

— А, само собой, — сказал он. — Увидимся.

Он накинул куртку и пошел по подъездной дорожке к машине.

Дождь то прекращался, то снова моросил, приходилось включать дворники, машины ползли медленно. Майка добирался до дома вдвое дольше обычного. Доехав наконец, вышел из машины и снял с крыши магнитный знак. Кто бы теперь ни позвонил, пусть ждет до понедельника.

В кухне он поставил знак и сумку на пол, куртку повесил на дверную ручку. Открыл холодильник, мгновение смотрел внутрь, снова закрыл. Для пива еще рано. Для еще одной кружки кофе поздно. Да ничего и не хотелось, ему скорее хотелось что-нибудь захотеть. По правде говоря, он сам не знал, почему так торопился домой.

Майка прошел в спальню, бросил бумажник и ключи в плошку на комоде. Просто так, не специально, выдвинул правый верхний ящик и заглянул в него. Ночная рубашка, щетка для волос…

Он задвинул ящик и с минуту подумал. Потом вынул из кармана мобильник и нажал на «КЭССИЯ СЛЕЙД» в списке любимых номеров.

— Алло? — сказала она.

Вопросительный тон — плохой признак, она же узнала номер, с которого ей звонят.

— Привет, — осторожно произнес он.

— О, привет, — откликнулась она.

Почувствовав облегчение, он как идиот повторил:

— Привет.

— Как дела? — спросила она.

— В порядке. — Он откашлялся и добавил. — Я подумал, может, завезти тебе твои вещи? Которые у меня в комоде лежат.

— А, — сказала она.

— Момент неподходящий? — спросил он.

— Да нет.

— В смысле, я могу отправить их по почте, если предпочитаешь.

— Нет, пожалуйста, привези.

— Хорошо, — сказал он. Секундная пауза. — Сейчас? — уточнил он.

— Можно и сейчас.

— Или ты бы предпочла, чтобы я заранее предупредил?

— Сейчас в самый раз, — сказала она, и ему послышалась легкая нота раздражения в ее голосе.

— Хорошо, — поспешно ответил он. — Буду у тебя через несколько минут.

— Ладно, — сказала она.

Он повесил трубку и уставился на собственное отражение в зеркале над комодом. Провел рукой по лицу, помял его так и сяк. Затем взял бумажник и ключи из плошки и направился в кухню за бумажным пакетом.

Улица, где живет Кэсс, была сплошь заставлена припаркованными у тротуара машинами. Люди проводят выходные дома, никому неохота высовываться под дождь. Но Майке удалось найти свободное место в том же квартале, не слишком далеко. Он сложил очки, поднял капюшон парки, потом забрал с заднего сиденья пакет и направился к ее дому. Шагал быстро, сложив губы трубочкой, словно насвистывая, но на самом деле нет (почем знать, вдруг она следит за ним в окно).

В холле, как всегда, затхлый запах сухих цветов на боковом столике. Скрип ступенек под ногами напомнил Майке, сколько раз он спускался по ним на цыпочках, чтобы не угодить в объятия миссис Рао из нижней квартиры, — она обожала вовлекать случайных людей в беседу. Он поднялся на лестничную площадку и перекинул пакет в левую руку, чтобы правой постучать в дверь Кэсс.

Кэсс открыла с лейкой в руках. Одета в вельветовые брюки и белую мужскую рубашку, обычный ее наряд в выходные. И сразу все эти выходные вспыхнули в памяти: вот они вдвоем валяются на диване среди кучи газет, или вместе готовят какое-то блюдо, или смотрят сериал на «Нетфликсе». Вот только лицо у Кэсс было не очень-то приветливое. Казалось, ей не терпится покончить с этим.

Майка сказал:

— Привет.

А она все молчала.

— Вот, держи. — И он пихнул ей пакет.

Она взяла пакет и сказала:

— Спасибо. Необязательно было самому привозить.

— Да я сам так решил, — сказал он. — То есть…

— Правильно. Ящик надо освободить, пригодится. — Она заглянула в пакет. — Надо было мне сообразить и забрать все с собой, уходя.

— Как ты могла тогда сообразить? — удивился он.

— Почему нет?

— В смысле, ты же не знала, когда уходила, что больше не придешь? Или… погоди… или ты знала?

— Что? Разумеется, нет.

— Потому что мне-то казалось, у нас был идеальный вечер, — сказал он.

На лестничной площадке его голос отдавался эхом. Майка боялся, что миссис Рао услышит, и ему хотелось, чтобы Кэсс впустила его в дом. Но она так и стояла на пороге с пакетом одежды и лейкой.

— Напомни мне, пожалуйста, — сказала она. — Речь о том самом вечере, когда ты посоветовал мне купить машину и жить в ней?

Майка почувствовал, как вспыхнули щеки.

— Это была шутка, — разъяснил он. — Глупая шутка, согласен. Мне следует извиниться. Понимаю, ты была в стрессе из-за квартиры. Не надо было тебя дразнить.

Майке всегда с трудом давались извинения, и Кэсс прекрасно это знала. Он затаил дыхание в надежде, что выражение ее лица хоть немного смягчится.

Но этого не произошло. Вместо этого Кэсс сказала:

— Нет, Майка, ты был полностью прав. Наверное, я и в самом деле, как ты выразился, пыталась поменять правила. И совершенно напрасно.

— Не беда, — сказал он.

И тут выражение ее лица действительно изменилось. Майка не сумел бы объяснить, как именно, только почувствовал, как что-то сдвинулось в самой атмосфере на той лестничной площадке. Кэсс сказала:

— Еще раз спасибо, что привез мои вещи. Пока.

И она отступила внутрь квартиры и закрыла дверь у него перед носом.

Целую минуту Майка стоял неподвижно, пока не сумел взять себя в руки. Наконец повернулся и побрел вниз по лестнице.

Прежде чем выйти из дома, он снял с кольца и оставил на столике ключ. Больше не придется им пользоваться.

На Норзерн-парквей правая полоса была закрыта, на средней стояло несколько грузовиков дорожных рабочих, так что на единственной остававшейся свободной полосе образовалась пробка. Майка сидел в ожидании момента, глядя прямо перед собой между двигавшимися туда-сюда дворниками. Ждать пришлось так долго, что когда он услышал сигнал входящей эсэмэски, то решил посмотреть. Почем знать, вдруг это Кэсс? («Вернись! — могла бы она написать. — Не знаю, что на меня нашло».) Не сводя глаз с ветрового стекла, он вытащил из кармана телефон, нажал большим пальцем на кнопку меню, затем быстро глянул на экран.

Всего лишь Розали. «Угадайте что я нашла в сейфе 3 часов и самая жуткая брошь какую я видела в жизни павлин с изумрудами. Вот СМЕХ!»

Он снова уставился в ветровое стекло.

«Мама когда-нибудь брала тебя в детстве с собой в магазин? — вот что ему хотелось спросить (спросить Розали? Спросить Кэсс?). — Тебе случалось идти за ней сквозь толпу в отделе, когда ты была так мала, что цеплялась за подол ее юбки и наступала на задники ее туфель? А потом — как такое могло случиться? — ты поднимала глаза и с ужасом видела, что это не твоя мама, а какая-то другая женщина, и волосы у нее другого цвета. Совсем не та, с кем ты хотела быть!»

Вот почему, когда наконец удалось тронуться с места, он сунул телефон обратно в карман, не ответив Розали.