Рюрик Скьёльдунг

Часть I. Рорик Фрисландский

Отечественная историография отождествляет Рорика Фрисландского и Рюрика Новгородского с оговоркой, что имел место институт приглашения на Русь. Впервые эту версию выдвинул летописец преподобный Нестор[38], который, по негласному решению историков, стал основоположником норманнской версии. Нестор не отождествлял варягов со скандинавами, но считал русь одним из этнических образований, составлявших, с точки зрения летописца и его соотечественников, общность «варяги». По всей видимости, «варяги», как и «немцы», — камни (грабли?) преткновения в отечественной истории, о которые историки периодически спотыкаются, реализуя скандинавскую мифологему о трех братьях-варягах, приглашенных на Русь. Материалы, из которых Нестор почерпнул столь подробное предание, тоже до сих пор остаются загадкой. Были ли это пасхальные таблицы или ладожские легенды, какие-то древние списки — неизвестно.

С некоторыми подробностями из жизни Рюрика — этой полулегендарной для Руси личности — знакомит В. Н. Татищев, рассказывая о Иоакимовской летописи, которую никто не видел, но слышали о ней многие. Правда, наличие в руках В. Татищева уникального хронографа подтверждает Г. Ф. Миллер в статье 1755 года под названием «О первом летописце преподобном Несторе». Он пишет, что «Татищев хвалился списком Нестора, где квадратные буквы римские и греческие и речи неразумные есть до 1197 года. Имя Нестора в начале обозначено…» Но согласно «Сказанию о начале славянской письменности» до создания Константином Философом глаголического алфавита у славян не было письменности, за исключением знаков для гадания («чертами и резанами гадаху»). После крещения они записывали свою речь «римсками и гречьскыми письмены без устроя», то есть без всяких правил. К сожалению, остается только догадываться, что имел в виду В. Татищев, деликатно называя «неразумными речами», будучи членом Тайной канцелярии? Не эта ли «историческая ересь супротив государства Российского» в переданных В. Татищеву списках тетрадей стала поводом для заявления им, что хозяин рукописи покойный свойственник историка — архимандрит Мелхиседек Борщов, и самого историка вынудила объявить Рюрика родом из местных финнов? Тем более что в списке личной библиотеки В. Татищева, составленном по смерти его сыном Евграфом Татищевым, подобная рукопись не значится. К этой загадке можно прибавить и случившийся пожар в их родовом селе Грибанове спустя всего две недели со дня смерти историка, уничтоживший поместье В. Татищева вместе с архивом. Но даже дозированное изложение Иоакимовской летописи говорит о ее исключительной ценности.

Что касается собственно летописи, то лишь в наши дни мы вновь возвращаемся к ней на новом уровне понимания — как к ценнейшему источнику реликтового пласта общебалтийской мифологии. У летописца Иоакима есть и сторонники, и противники. Однако, несмотря на разгромные докторские диссертации и жесткую критику этого документа и его содержания, со временем мы находим все больше подтверждений реальности описываемых событий. Правда, это касается только так называемого «Призвания…»

Хроникой Рюрика в России и Европе занимались ординарный профессор Дерптского университета Ф. Крузе[39] и историк-эмигрант Н. Т. Беляев[40], пастор Г. Ф. Голлманн[41] в Бремене. По работе Н. Т Беляева критический очерк с неожиданным заключением написал Г. Ловмянский[42] — польский историк и профессор. Все эти работы основаны на сопоставлении хронологических дат анналов европейских скрипториев и летописца Нестора. То есть мог или нет быть в той или иной хронологической лакуне Рюрик на Руси? Ф. Крузе как «первопроходец» хроник провел большую работу, и его труды стали базисом для последующих исследований историков. Сам же Ф. Крузе сделал немало ошибок в переводах и интерпретации событий, пропустив ряд известий, источников о Рюрике. Со временем эти ошибки тиражировались, к ним историки привыкли, и такое положение вещей стало классикой. К сожалению, исследования проводились без учета геополитической и экономической ситуации в Европе и европейской части Руси. Вероятно, поэтому имелись сведения куцые и порой нелогичные по содержанию, построенные скорее на догадках и эмоциях, чем на фактологическом материале.

Предлагаемая авторская работа представляет наиболее полную версию хроники жизни и деятельности Рорика Фрисландского европейского периода деятельности и Рюрика Новгородского на Руси. Исследуемые события, связанные с периодом жизни Рорика-Рюрика, на фоне европейской политической и экономической жизни выглядит совершенно иначе, чем ранее представлялись нам историками, и получают новую интерпретацию и осмысление.

Эта наиболее загадочная дата в хронике Рорика-Рюрика, которую мы могли бы себе представить. Из-за спора вокруг этой даты в исторической литературе всегда возникал вопрос о детях Рюрика на Руси. Все же Рюрик пришел на Русь в критическом возрасте для мужчин раннего Средневековья. Однако, как мы видим (а эту дату нам предлагает профессор Ф. Крузе), Рюрик для Руси был еще бодр и моложав, оставив сына и двух дочерей. Это блистательно доказал в 1810 году историк И. Ф. Круг в работе «Критический опыт объяснения Византийской хронологии в связи с древнейшей историей Руси», так как это помогло ему защитить подлинность договора Игоря от 944 года.

Ф. Крузе и Н. Т Беляев возводят Рюрика к роду Скъелдунгов. Основатель этого рода был одним из сыновей Одина, чья родословная восходит к Троану. Правда, и франкские Меровинги возводили свой род к этой легендарной личности. Древнерусский эпос «Слово о полку Игореве» тоже упоминал о своих героях как сыновях Трояновых, указывая на «Трояновы тропы и времена».

В «Младшей Эдде», составленной исландским поэтом, ученым и общественным деятелем Снори Стурлусоном в начале XIII века, подлинность которой была подтверждена находкой подобного списка манускриптов исландским епископом Бриньольвом Свейнссоном, об этом говорится пространно и традиционно пафосно.

В «Младшей Эдде» среди подвигов Одина есть покорение Страны Саксов. Здесь Один остался надолго, подчинив себе всю страну. Для надзора над страной Один оставил троих своих сыновей. Уже потомку одного из сыновей принадлежала земля, что зовется теперь Вестфаль. Третий сын Одина звался Сиги, а у Сиги был сын Рери. Они правили страною, что зовется теперь Страною Франков, и оттуда ведет начало род, называемый Вёльсунгами. От всех них произошли многие великие рода.

Не менее интересна генеалогия Скъёдлунгов, к которым относят по одной из версий Рорика в англосаксонской поэме «Беовульф» (VIII век). В ней Скъелд (от skjoldr — щит) — легендарный основатель династии датских конунгов, которые длительное время назывались Скъёдлунгами. В генеалогии рассказывается, как в период междуцарствования к датскому берегу пристала ладья с ребенком и множеством драгоценностей. Скорее всего, в начале создания поэмы вместо лодки был всего лишь воинский щит, от которого и произошла родовая фамилия Скъёдлунгов. Сам же мальчик по характеру своего появления получил имя Скильд Скевинг — найденыш. Повзрослев, Скильд стал могущественным королем, принеся своим подданным мир и благополучие, основал династию датских королей. Когда настала пора отойти в иной мир, тело Скильда положили в большой корабль с еще большим количеством богатства и отправили в море.

Несколько по-иному выглядит генеалогия Скъёдлунгов, представленная в «Саге о Скъёдлунгах» (около 1200 года), которая, впрочем, тоже восходит к Одину и асам, но с рядом промежуточных ступеней.

Согласно же германо-латинским анналам Рорик Фрисландский — внук Хальфдана, имя которого дословно переводится как «полудан», поскольку его мать была дочерью шведского конунга. Таким образом, Хальфдан всего лишь на три четверти был даном.

Этот датский конунг имел четверых сыновей: Ануло, Харальда Клака, Регинфрида и Хемминга[43].

К этой же семье принадлежал и Рорик. В источниках он представлен племянником Харальда (Roric nepos Herioldi). Ануло и Регинфрид погибли в начале 810-х годов в междуусобных войнах с сыновьями Готфрида, и известно о них очень мало. Хемминг погиб позже, в 837 году. К 782 году Хальфдан потерял свои владения в борьбе за королевский трон Дании с Готфридом Инглингом и прибыл с посольством к Карлу Великому, пытаясь как король в изгнании выхлопотать для себя какой-нибудь фризский лен.

Таким образом, он стал первым маркгафом Фрисландии, и далее ему наследовали в этом звании Харальд Клак и Рорик. В борьбе с данами франки проводили политику политического убежища и привлечения на службу изгоняемых вождей. Вожди, принятые ко двору, становились надежным оплотом и защитниками морского побережья империи от нападения своих сородичей.

Этот год хроники отмечают суровой и гибельной зимой.

«Узнав в начале весны, что король данов Годофрид переправился с войском против ободритов, Карл Великий послал своего сына Карла к Эльбе с сильным отрядом франков и саксов, приказывая сопротивляться свирепому королю, если он попробует вступить в пределы Саксонии. В этом же году датский король Годофрид двинулся с войском на ободритов. Атаковав и захватив несколько славянских крепостей, он с большими потерями в своем войске возвратился назад».

Анналы сообщают, что «хотя он и изгнал оттуда князя ободритов Траско, а другого князя, Годелаиба (Годлиба), схваченного при помощи хитрости, вздернул на виселицу и обложил данью две области ободритов, однако, потерял лучших и храбрейших своих воинов». Были с Годофридом в вышеупомянутом походе и славяне, называемые вильцами, присоединившиеся к его войску добровольно из-за старинной вражды, которую обычно питали к ободритам. Годофрид же, прежде чем вернуться назад, разрушил находившийся на берегу моря эмпорий, который на языке датчан назывался Рерик[44].

Местных торговцев он насильно вывез для проживания в эмпорий Хедебю. В немецком, датском и норвежском языках Рерик означает «шумный, живой, энергичный», тем самым определяется статус и образ жизни торгового города. В современном русском языке слово «рерик» сохранилось как корень в глаголе «пререкаться», то есть практически без смыслового искажения.

Немецкие исследователи выводят Рорика именно от рода Годлиба (Годелаиба) Биллунга. Историей Мекленбургского дома активно и успешно занимался проректор мекленбургской гимназии Ф. Томас. В своей работе он использовал манускрипт 1687 года нотариуса мекленбургского придворного суда И. Ф. фон Хемнитца. Согласно этому документу, Рорик был сыном ободритского короля по мекленбургской линии Годлиба Биллунга, убитого в 808 году данами. Теория Ф. Томаса получила развитие в последующих исследованиях по истории Мекленбурга. Сам же Ф. Томас опирался также на популярный генеалогический справочник И. Хюбнера 1708 года, где Рорик — представитель династической ветви герульских, вандальских и вендских королей. Уже после смерти (1611 год) некоего Клода Дюре (Duret Claude) в 1613 году в Кельне была издана книга об истории языков. В ней Клод Дюре говорит (не без основания), что варяги, от которых происходил Рорик, были вандалы, называемые другими «вендами».

Германские генеалогические таблицы представляют ободритского князя Годлиба сыном вождя ободритов Витслава (равноправного союзника Карла Великого), убитого саксами в 795 году. Именно так считали мекленбургские историки Латом и Хемнитц, называя Вицлава 28-м королем вендов и ободритов, который правил в Мекленбурге во времена Карла Великого. Он женился, согласно германским генеалогическим хроникам, на дочери князя Руси и Литвы. Сын от этого брака — принц Годлейб (Godlaibum, или Gutzlaff) — стал отцом Рорика. Связи вендо-ободритских вождей с данами приводит в своих работах А. Гильфердинг, цитируя Анналы Муассака: «…когда сыновьям Готфрида в 813 году удалось закрепиться в Южной Ютландии и в Шлезвиге, Харальд с братьями вынужден был бежать к ободритам. Оттуда начал искать поддержку у императора Людовика Благочестивого, который назначил поход коалиции из саксов и ободритов на данов в 815 году».

В таком случае возникает резонный вопрос: как связаны племянник Рорика с дядей Харальдом Клаком? Если принять версию о матери Рорика — датчанки из приграничной Ютландии (что вероятнее всего), то подобное допущение уравновешивает все версии происхождения Рорика Фрисландского.

В устойчивых связях норманнов и балтийских славян мы неоднократно убеждаемся, знакомясь с работой Ф. Крузе «О пределах Нормании…» Версия, что Рюрик по своему происхождению был наполовину даном, наполовину ободритом, может подтверждаться матримониальными связями, весьма характерными для семей датских конунгов, соседствующих с вендами-ободритами. Так, Харальд, сын Горма, был женат на Тови, дочери Мстивоя, князя ободритов, как об этом говорит воздвигнутый ею великолепный рунический камень, а Свен Вилобородый, который, как полагают, был их сыном, в свою очередь женился на вендке, вдове шведского конунга Эрика Победоносного. Поэтому после поражения в борьбе с сыновьями Годфрида, братья Хемминга бежали сначала к ободритам, а потом явились ко двору германского императора. Но и далее, подчеркивает А. Гильфердинг[45], начиная с середины 50-х годов VIII столетия до 70-х годов явно прослеживается синхронность в действиях балтийских славян и Рорика.

Вообще, версия о датско-славянском происхождении Рюрика многие спорные места в истории скандинавского элемента призвания варягов и в экспансии южнобалтийских славян в Руси объясняет вполне разумно и гармонизирует версию происхождения Рорика Фрисландского. Если не делать подобного допущения, то ни одна из версий на сегодняшний день не является самодостаточной и не способна выдержать хронологическую проверку и историческую критику.

В VIII веке Трансальбингию — область, расположенную к северу от нижнего течения Эльбы, — населяли германское племя саксов и славянское племя вагров. В начале IX века большая часть области была захвачена франками, и около 10 тыс. славян-ободритов были переселены из округа Розенгау (Rosengau) в Рустрингию, где были крещены Карлом Великим. Часть была переселена вглубь империи, так, например, возникла бургундская деревня с весьма любопытным названием для сторонников алгоритма «варяги = викинги» в норманнской теории — Варэнгус (villa Varengus).

Право проживания в Рустрингии было дано датскому королю в изгнании Харальду Клаку после знаменитого «Крещения Данов» в 826 году.

Вагрия, или «Вагирская марка», — полуостров на востоке земли Шлезвиг-Гольштейн со столицей Альденбург — civitas maritima (Старгород), который являлся главным городом Вагрии. Скорее всего, Годлиб Биллунг и был наместником, князем приморского торгового Альденбурга, разбитого, как и Рерик, войсками Годфрида. Обычно Старгород первым принимал на себя удары датчан. Гербом Вагрии являлась воловья голова с крапивными листьями между рогами на фоне красного поля.

Одним из первых герцогов Рустрингии, как пишет Ф. Крузе, назначенным императором Карлом, был Рорик (Грэрек) Раунгванбауг (Raungvanbaug), позже убитый наемниками датского короля Готфрида. Этот герцог был родственником Хеминнга Скъельдунга, и поэтому Г. Ф. Голлманн не без основания связывает этимологию имени Рорика Фрисландского именно с прозванием этого герцога. Имя Рорик восходит к Rauroci или Raurici — самоназвание кельтского племени на Рейне с главным городом Раурик (ныне — Август около Базеля). Уже в VI веке оно упоминается в римских хрониках как имя одного из военачальников римского императора. В германской империи это имя было достаточно распространено в IX веке, и в Бертинских анналах оно упоминается неоднократно. Рорик из данов имеет отличительное определение «норманнский». Одновременно с Рориком Фрисландским активно участвовали в политической жизни и военных баталиях Рорики из дома Роргонидов графства Леман. Внебрачный сын Карла Лысого получил имя Рорик и стал епископом Лаонским. Относительно изысканий скандинавской природы происхождения имени «Хродрекр» (могущественный славой — Hrodhrekr) известно, что автором этой лингвистической конструкции и мифологемы являлся русский историк А. Куник и исторических примеров подобных имен в рукописях IX века, как и на рунических камнях, не имеется. Но существует довольно поздняя руническая надпись «Hroerikr»[46].

Адам Бременский в «Деяниях архиепископов Гамбургской церкви» пишет о ваграх и русах, причисляя их к «славянским народам». Адам размещал варягов-вагров в Гольштейне, который входил в состав области, населенной вандалами. На востоке к ним примыкали ободриты. Историк Гельмольд из Босау, автор «Славянской хроники», родился в Вагрии. Детские и юношеские годы его, сакса по национальности, прошли в селении Незенне, в земле вагров. Таким образом, он со сравнительно раннего возраста жил среди славян, знал их язык. О Старгороде он писал следующее: «Альденбург, что на славянском языке зовется Старигард, то есть "старый город", расположен в земле вагров, на западной стороне Балтийского моря, и является пределом Славии. Город же этот <…> некогда населяли храбрейшие мужи, так как, находясь на переднем крае всей Славии, они имели соседями датчан и саксов, и все военные столкновения или сами первыми начинали, или, если нападали другие, принимали удар на себя». Интересно замечание араба аль-Масуди, который упоминает среди славянских народов Средней Европы «аль-варангабин». А Димешки, говоря о «варанк» — варягах, называет их не просто славянами, а «саклаб ас-сакалиба» — «наиславяннейшие славяне или славяне из славян». Ад-Димашки (1256–1327), рассказывая о «море Варенгском» (Варяжском), поясняет, что варяги «есть непонятно говорящий народ и не понимающий ни слова, если им говорят другие <…> Они суть славяне славян.» Большое значение имеет рассказ Адама о маршруте вдоль южного побережья Балтийского моря. Так, от Гамбурга и Эльбы за семь дней пути по суше можно было достичь города Волин. А от него за две недели под парусом можно было доплыть до Новгорода. К этому стоит добавить, что историки фиксируют «Вагирское предание» об обладании вагирских князей землей дальнего народа.

Сообщают, что спустя некоторое время король данов Хемминг умер. Когда ему захотели наследовать племянник короля Годфрида и Хериольда (Харальда) — Зигфрид (Сигурд) — и племянник самого короля Ануло, то они не смогли согласиться между собой, кто из двоих должен править. Собрав войска и завязав сражение, они оба погибли. Наконец, одержавшая победу сторона Ануло поставила себе королями его братьев, Хериольда и Регинфрида.

Связи вендо-ободритских вождей с данами приводит хроника Муассака. Она сообщает, что, когда сыновьям Готфрида в 813 году все же удалось закрепиться в Южной Ютландии и Шлезвиге, Хериольд (Харальд) с братьями вынужден был бежать к ободритам и оттуда начал искать поддержку у императора Людовика Благочестивого, который назначил поход коалиции из саксов и ободритов на данов в 815 году[47].

Это сообщение интересно тем, что политическое убежище датским королям в изгнании благодаря родственным связям с вендами не пришлось испрашивать у императора либо получать как пожалованное в будущем в Рустрингене или Саксонии.

«Харальд и Регинфрид, короли данов, которые в 813 году были побеждены и изгнаны из королевства сыновьями Годфрида, собрав войско, снова пошли на сыновей Годфрида войной. В том столкновении были убиты и Регифрид, и один из старших сыновей Годфрида. Когда это случилось, Харальд, сомневаясь в своем положении, пришел к императору и вверил себя в его руки. Тот, приняв его, приказал идти в Саксонию и ждать удобного времени, когда он сможет оказать ему помощь»[48].

В королевских анналах написано, что братья, «опять нашедшие людей», вновь достигли победы, хотя и весьма шаткой. Возможно, это было сделано с помощью ободритов, которые вернулись на родину после триумфа Харальда, оставив его наедине с противниками.

Харальд вновь попытался вернуться в Данию, где находились его родовые земли. Сыновья Годфрида бежали в Скандинавию. Удача изменила Харальду после сражения при Вестфольде, и сын Готфрида Хорик I становится датским королем. Однако же ему удалось закрепиться в своих родовых землях в Южной Ютландии, в части, аннексированной в 1845 году Германией в датско-германской войне, которую мы теперь знаем под именем «Шлезвиг».

До этого, после призрачной победы в 814 году, Харальд скрывался у ободритов до 819 года. В этом же году по приказу императора Харальд вернулся от ободритов на свои корабли и отплыл на родину, намереваясь получить там королевскую власть, так как двое из сыновей Годфрида объединились с ним, чтобы властвовать, изгнав двух других из Отечества.

В 823 году Харальд разрешил епископу Эбо христианскую проповедь во вверенной ему Южной Ютландии. Это был опрометчивый шаг, и он были окончательно вытеснен. В 823 году Харальд вновь просит помощи у императора. Для тщательной разведки этого дела к сыновьям Годфрида были посланы графы Теотар и Хруодмунд, которые, изучив и возражения сыновей Годфрида, и положение всего королевства норманнов, определили степень положения Харальда и рассказали императору все, что смогли узнать в тех краях. С ними вернулся и реймский архиепископ Эбо, который по совету императора и властью римского понтифика с проповедью дошел до датских краев и прошлым летом крестил многих из них, приведя к вере. Уже в 825 году сами сыновья Годфрида заключили мир с Людовиком.

Наконец, в 826 году в столицу Франкской империи — город Ингельгейм-на-Рейне недалеко от Майнца — прибыл Харальд Клак с женой, сыном Годфридом и племянником в сопровождении 400 датчан и торжественно принял крещение с семьей в присутствии самого императора.

Этот шаг позволил ему получить от Людовика бенефиций и в случае угрозы жизни — право проживания в заселенной ободритами Карлом Великим Рустрингии. Кроме этого, «loco viniferous» — виноградники на Рейне. «Затем благочестивый император, опасаясь, как бы из-за этого поступка не оказалась в небрежении его родная земля, даровал ему некое графство во Фризии, название которому Рустинген, которое он и его люди смогли бы, если возникнет необходимость, защитить», — пишет аноним в «Жизни императора Людовика». Далее в анналах область Рустрингия не упоминается. Адам Бременский, не учитывая, что «после не является вследствии», вольно ссылаясь на Фульдские анналы и «Жизнь Анскария…», пишет: «… его брату Хорику пожаловал часть Фризии, чтобы тот сдерживал пиратов». Однако приведенные Адамом в схолиях и ссылках анналы и тексты подобные факты умалчивают. Так домысел историка вошел в научный оборот.

Таким образом, совершенно ясно, что крещение преследовало определенные политические цели. В источниках не говорится о присутствии в Ингельгейме Рорика. Но если признать его племянником новообращенного, то факт его крещения вполне мог иметь место. Это действо красочно изложил в своей поэме[49] аббат Анианского монастыря Эрмольд Черный (Ermoldus Nigellus). Важно подчеркнуть, что Эрмольд Черный был очевидцем процедуры крещения и он не упоминает Рорика в своей поэме. Только в конце поэмы он сообщает, что сын Харальда (Гериольда) и его племянник остаются на службе у императора как заложники веры и будут жить по франкским законам. Но жить по франкским законам означало принять обязательную гражданскую присягу, введенную Карлом Великим для всех жителей империи, достигших двенадцати лет. Можно предположить, что на момент крещения Рорик достиг этого возраста. Иначе, как заложник веры, он не представлял бы интереса для администрации Людовика. Сведения о крещении Рорика, названного братом Харальда Клака, мы находим в работах Адама Бременского и Роскилльской хронике. Процедуру же крещения подготовили епископ Эбон и архикапеллан двора Гинкмар: император крестил короля данов, императрица — королеву, сыновья императора — сыновей короля. Рорик не был легитимен как правопреемник королевской власти у данов и, скорее всего, был крещен вместе с остальной свитой. Однако он остается в заложниках веры как фигура, для династии данов значимая, и как потенциальный король в будущем и лидер. Но это возможно, только если Рорик был сыном сестры Харальда Клака и, как считают историки, племянником короля данов. Именно «nepos» называют его многие серьезные анналы.

Пристального внимания достойны исследования генеалогического дерева супруги императора Людовика Юдит Вельф немецким математиком Г. Лейбницем. Почти четверть века с особой тщательностью великий математик Г. Лейбниц готовил этот труд. Нет повода подозревать Лейбница в тенденциозности изысканий, поскольку работа была инициирована прежде всего отказом от баснословных генеалогий самими Вельфами. Своими трудами Лейбниц доказал, что Рюрик пришел на Русь из Вагрии — страны на берегу Балтийского моря. О Рюрике упоминается в родословном дереве, созданном исследователем, поскольку им были найдены факты родственных связей. Он считает, что Вагрия — область, в которой находится город Любек и которая прежде была заселена славянами, ваграми, оботритами. «Эта Вагрия, — пишет Лейбниц, — была несколько раз покоряема норманнами или датчанами[50]. Итак, Рюрик, по моему мнению, был датского происхождения, но пришел из Вагрии или из окрестных областей. Вагрия всегда была страной с обширною торговлею, даже до основания Любека, потому что страна эта лежит у входа в Ютландский полуостров и представляет возможность легкого сообщения с морем. Поэтому название этой страны у славян легко могло сделаться названием всего моря, и русские, не умевшие, вероятно, хорошо произнести "гр", сделали из Вагрии Варяг».

Версия о генеалогической связи рода Рорика с домом Вельфов весьма привлекательна, поскольку могла бы объяснить многие любопытные факты биографии Рерика Фрисландского и Карла Лысого, мать которого, Юдит Вельф (Judith Welf), происходила из Брауншвейг-Люнебургского дома (Braunschweig), бывшего в то время цитаделью рода Вельфов. Действительно известно, что имели место две родовые линии Биллунгов — Мекленбургская и Саксонская. Дело в том, что саксонскую линию и дом Брауншвейгов в 665 году основал Биллунг I из западной провинции Мекленбурга (Вагрии, или «Вагирской марки») г. Вендена, граничащей с Саксонией. Биллунги среди князей Мекленбурга встречаются в источниках X века. В 804 году нордальбинские саксы были переселены с семействами внутрь Франции и Германии. Саму же Нордальбингию, то есть западную часть Голштинии до устья Эльбы с выходом к морю, он передал славянам-ободритам. Семья Вельфов долгое время находилась в опале и была лишена привилегий из-за поддержки саксонского восстания и сопротивления преобразованиям Карла Великого в своей империи. Правнучки этого графа были замужем за Каролингами: Юдит Вельф состояла в браке с императором Людовиком Благочестивым. Вероятно, Г. Лейбниц, скрупулезно изучая генеалогию этого дома, нашел какие-либо коллатеральные связи Вельфов с Мекленбургским домом, поскольку точно известно, что они были связаны браком и являлись (уже в позднее время) родственниками мекленбургским правителям по линии Германа Биллунга. В настоящее время неизданные тома рукописей Г. Лейбница находятся на хранении в архиве г. Гамбурга и ждут своих исследователей.

Любопытно, что около 900 года женой Дитриха Брауншвейгского была Рейнхильда из Хедебю (Hedeby), внучка Харальда Клака и дочь Годфрида, то есть внучатая племянница Рорика Фрисландского, унаследовавшего после смерти Рорика его земли в правление.

В этом году Харальд был окончательно изгнан из Дании. Между тем в Дании в 828 году прошли переговоры датчан с франками о подтверждении мирного союза и положении Харальда. Для этого к датчанам прибыли графы почти со всей Саксонии вместе с маркграфами. Суть в том, что Харальд, жаждущий ратных дел, спалив и разорив некоторые из имений норманнов, нарушил оговоренный и подтвержденный через предоставление заложников мир. Сыновья Годфрида, немедленно собрав войска, пришли в марку и, перейдя реку Эйдер (Эгидору), разорили послеления, возвратились со своими войсками в крепости. Еще до переговоров с Людовиком они, отправив посольство к императору, объяснили, по какой причине совершили разграбление. Все закончилось миром.

Столь пристальное внимание хронистов к судьбе Харальда Клака как язычника и впоследствии христианина обусловлено прежде всего тем, что датско-франкские отношения формировались именно в этот непростой для империи период на фоне противостояния язычества датчан и экспансии христианской религии. Крещение датчан было политической победой и религиозным апофеозом противостояния европейской культуры. Отчетливо видно, как авторы хроник подчеркивают толерантность Людовика Благочестивого в дипломатии и его блестящие политические решения. Для исследования хроники Рорика эти сообщения уникальны, поскольку наглядно свидетельствуют о связях семьи Скъелдунгов с вендами, да и сама судьба наемного норманна Рорика ничем не отличается от судеб его близких родственников.

Бурные события 830-х годов в империи франков стали определяющим фактором в судьбе Рорика Фрисландского. Смена сюзеренов, отложение от веры и необходимость мечом доказывать факт своего существования, кровью добиваться признания себя как личности стали неотъемлемой частью жизни нашего героя.

В 817 году Людовиком Благочестивым был издан закон, названный «Ordinatio imperii», в котором речь шла о реорганизации, совершенствовании структуры империи, ее обустройстве. За императором Людовиком Благочестивым сохранилась номинальная верховная власть. По закону императорский титул получал соправитель отца — старший сын Людовика Лотарь. Он же после смерти отца наследовал империю. Два других сына получили по королевству: Аквитанию — Пипин, а Людовик — Баварию с восточными землями. Младшие братья должны были подчиняться воле Лотаря и даже не могли вступать в брак без его согласия. Появление сына Карла у Людовика от второй жены Юдифь Вельф и пересмотр им королевств между наследниками окончательно раздробил столь дружную семью Каролингов. Начались передел, смуты и междоусобицы, в которых приняли участие сыновья императора.

Междоусобица и переход абсолютной власти от Лотаря к Людовику и наоборот привносили путаницу и неразбериху в отношения вассалитета и присяги на верность. Два императора в стране — скорее трагедия для империи и рискованная государственная новация.

В октябре 833 года в Компьене, а затем в Суассоне наследники фактически подвергли отца судебному линчеванию. Обвинители — архиепископы Агобард Лионский и Эббон Реймский — предъявили императору список его грехов, и после каждой фразы Людовик должен был произносить слово «виновен». Церковь обретала новую власть. Понимая опасность созданного прецедента — что церковь получает абсолютную власть в государстве и подобное в конечном счете может коснуться любого короля, Людовик и Пипин совместно с прелатами вышли из союза с Лотарем. Спустя полтора года на собрании высшего клира Тионвилле император Людовик был оправдан и вновь возведен на престол. Мира, конечно, это не принесло, и вновь стала формироваться оппозиция. Император продолжал перекраивать империю, лишая сыновей и внуков королевств в пользу Карла Лысого, будучи в союзе со своим непримиримым врагом Лотарем.

В 840 году, после смерти отца, Лотарь обрел императорскую власть. Это позволило ему привлекать на свою сторону новых союзников в лице бывших противников через раздачу земель или право отложения от веры ранее крещенным. Тех, кто отказывался присягать новому императору, обвиняли в измене и поражали в правах. В 842 году король Людовик, владевший территориями к востоку от Рейна, и король Карл, обладавший землями к западу от Мозеля, — оба поклялись на романском и тевтонском языках в Страсбурге противостоять Лотарю. Первым важным последствием клятвы двух королей, узаконившим распад империи, явился Верденский договор.

Развитие феодализации в империи франков на фоне ослабления и распада государства привело к пересмотру видов собственности.

Блистательно об этом пишет А. И. Сидоров в книге «Взлет и падение Каролингов»: «Бенефиций, земельное пожалование, даваемое при условии несения военной или государственной службы, все более утрачивает свой условный характер, превращаясь в неотчуждаемое наследственное земельное владение — феод. Графы, должностные лица, назначаемые королем в провинции, контролируемые "посланцами" и часто сменяемые при Карле во избежание служебных злоупотреблений (по образцу назначения чиновников в поздней Римской империи. — С. А.), начинают выходить из-под контроля королевской власти, присваивают и подчиняют себе вверенные им земли и людей, передают их, да и самую должность по наследству, превращая ее в феод. Должностные отношения все больше заменяются вассальными связями личного характера. Распространяется крупное землевладение, не только светское, но и церковное. Страна распадается на вотчины, автономные в экономическом, юридическом и политическом отношении. Эти процессы ослабляли политическое влияние королевской власти на местах и делали ее все более зависимой от воли и интересов знати».

Судьба Рорика Фрисландского ярко высвечивает все эти процессы в Европе. Она, как лакмусовая бумажка, проявляет смену сюзеренов, возвращение вассалов в христианство, их отложение и принятие коммендации при нескончаемых сражениях феодалов за земли.

В этом году норманны совершили набег на остров Вальхерен и 17 июня убили графа этой местности Эггихарда и Хемминга, прозванного «христианнейшим герцогом», — сына Хальфдана Гильдеттата. По традиции они разграбили Дорестад и, получив от фризов дань, ушли в свою землю. После смерти Хемминга его лен перешел Харальду.

С иронией и сарказмом составитель хроник пишет о Лотаре, раздающем земли норманнам. В этот период Лотарь переманивал на свою сторону данов и норманнов без обязательного крещения и саксам разрешал вернуться к своим древним языческим законам.

Харальду, который, как и его отец, вместе с другими данами причинял ему так много зла в приморье, Лотарь отдал за эту услугу Валхерен и соседние земли. «Дело, достойное всякого порицания, так как они причиняют зло христианам и самих же их предпочитают в землях христиан и в церквах христианского народа, что государи христиан делаются гонителями христианской веры и христианские люди служат культам демонов», — сообщают анналы в этом году.

В 843 году между Каролингами был подписан Верденский договор, по которому Фризия отходила Лотарю I. Рорик, судя по последующим сообщениям, не принял вассалитета по условиям Лотаря. Он был обвинен в измене и арестован. После смерти Харальда, спустя год, бежал к Людовику Немецкому.

Людовик Немецкий усмирил ободритов, замысливших отпасть от франков, пойдя на них войной и убив их короля Гостомысла. Землей же их и народом, который Бог сделал ему подвластным, он распорядился так: передать под управление герцога[51].

В этом же году погиб Харальд, и Рорик бежал от Лотаря (см. анналы Фульды от 850 года). Он присягнул королю восточных франков Людовику. Если предполагать, что таким герцогом вендов стал Рорик, то сказание в Иоакимовской летописи о Гостомысле и его наследнике Рюрике, который имел «дань с варягов», можно принять за действительное отражание событий. Возможно, имел место факт переноса исторического материала в Древнюю Русь.

Исключительно важное свидетельство из жизни Рорика. Правда, в нем он назван братом Харальда, как, впрочем, всего лишь князем назван король и император Лотарь. Однако эти погрешности не умаляют важности документа.

«Рорик из народа норманнов во времена императора Людовика в качестве лена получил вместе со своим братом Харальдом поселение Дорестад. После смерти императора Людовика, при Лотаре, который наследовал правление своего отца, по ложному обвинению, если верить слухам, Рорика уличили в измене, задержали и посадили под стражу. Когда умер его брат, он бежал оттуда и присягнул королю восточных франков Людовику. После того как он прожил там несколько лет среди саксонцев, с которыми соседствовали норманны, собрал значительный отряд данов и стал заниматься с ними морским разбоем, разоряя местности в государстве Лотаря, расположенные на северном побережье океана. Пройдя через устья Рена (Рейн) он добрался до Дорестада. А поскольку князь Лотарь не мог изгнать его без опасности для своих владений, то по совету сената и через посредство посланников он согласился восстановить Рорика в прежних правах при условии, что он будет тщательно заниматься налогами и всем остальным, относящимся к королевской казне, а также противодействовать пиратским набегам данов» (перевод В. К. Ронина)[52].

Несколько по-иному те же события описываются в Бертинских анналах. В этом эпизоде Рорик — уже племянник Харальда.

«Король норманнов Орик вступил в войну с двумя напавшими на него племянниками. Примирившись с ними посредством раздела королевства, Рорик, племянник Харальда, который прежде отложился от Лотаря, собрав войско норманнов, на многих кораблях разграбил Фризию, остров Батавию и другие места по Рейну и Вахалю. Когда Лотарь не смог тому воспрепятствовать, он обращает (Рорика) в веру и дарит ему Дорестад и другие графства; из других же земель были разорены край Менапиев, Тарвизиев и другие приморские области, пираты, напавшие на область Британия и остров англов, с помощью господа нашего Иисуса Христа были им побеждены»[53].

«Норманн Рорик, брат упоминавшегося уже юного Харальда, который бежал прежде, посрамленный Лотарем, снова взял Дуурстеде и коварно причинил христианам множество бедствий»[54].

В Ксантенских анналах Рорик не только брат Харальда. Хроника уточняет — юного Гериольда (Харальда), что безусловная нелепица, поскольку в любом случае Харальд был намного старше Рорика.

Исключительно важное сообщение имеет свидетельство Бертинских анналов. Впервые мы узнаем имя старшего сына Харальда Годфрида, крещенного в Майнце и оставленного в заложниках веры вместе с племянником Харальда. В будущем судьбы Годфрида и Рорика неразрывно будут связаны, и это только подчеркивает, что Рорик и есть тот самый племянник и участник крещения данов.

«Годфрид, сын дана Хериольда, крещенный в Магунтиаке (Майнц), отложившись от Лотаря, присоединился к своим. Откуда, собрав (норманнов) "крепкой рукой", он вторгся во Фризию со множеством кораблей, оттуда он вошел в Секвану по соседству с рекой Скальда. Навстречу ему выступили Лотарь и Карл со всем войском и охраняли оба берега той самой реки.

В 853 году стороны заключают мирное соглашение. В той осаде они отмечают праздник Рождества Господня. Но так как со стороны Карла были те, кто не желал начинать войну, он без пользы ушел. Карл заключил мирный договор с Годфридом и его людьми. Некоторые из данов без страха оставались там до самого месяца марта».

К этому эпизоду стоит добавить и сообщения, которые историки связывают именно с Рориком Фрисландским, о разграблении норманнами торгового эмпория Бирки и далее славянского города. В «Житии святого Анскария», составленном Римбертом — учеником Анскария, написано, что в 852 году какие-то датчане переплыли Балтийское море и захватили богатый город аd urbem) во владениях славян (in finibus Slavorum). Предполагается, что таким городом могла быть Ладога. Однако с 840 до 865 года это было, согласно археологическим исследованиям, небольшое славянонорманнское поселение, в два десятка домов, и городом быть не могло, тем более объектом наживы. Непосредственное участие Рорика в этом эпизоде сомнительно из-за статуса Старой Ладоги. Еще важнее, что пожара по дендрохронологии на староладожском поселении, датируемого 852 годом, определенно не прослеживается[55]. Скорее здесь идет речь о традиционном разграблении Старгорода или Рерика. Но вот в ослаблении эмпориев Балтийского региона и укреплении своего Дорестада Рорик был заинтересован.

«Лотарь отдает всю Фризию своему сыну Лотарю; Рорик и Годфрид ушли оттуда на родину, то есть в Данию, с надеждой на получение королевской власти. Лотарь ослаб, вследствие чего братьям Людовику и Карлу был дан повод для того, чтобы вернуться к согласию с Лотарем. Рорик и Годфрид, поскольку им никак не сопутствовал успех, удерживали за собой Дорестад и владели большей частью Фризии. Людовик, король германцев, был обеспокоен частыми отложениями славян»[56].

«Норманн Рорик, управлявший Дорестадом, с согласия своего господина, короля Лотаря, повел флотилию в область данов и по соглашению с королем данов Хориком взял во владение вместе со своими товарищами часть земли, находящейся между морем и рекой Эгидора (Айдер)»[57].

Айдер, река в Шлезвиге, впадает в Северное море. Путь Айдер — Трене — Райдер-Ау (приток Треке) — Шлай использовался ранее как торговый путь между Северным и Балтийским морем в обход Зунда. Корабли волоком тащили 16 км от Райдер-Ау до озера Зелькер-Нор, где некогда был торговый город данов Хедебю.

Фактически было создано транснациональное торговое сообщество во главе с Рориком Фрисландским. После нападения на торговые города Бирку и «богатый город (ad urbem) во владениях славян (in finibus Slavorum), овладения Дорестадом статус Хедебю значительно возрос, как и авторитет Рорика — опытного воина и предприимчивого правителя фризских областей, понимавшего приоритет торговли над грабежами и разбоями.

Река с идентичным названием (Айдар) находится в Украине, в Луганской области, протекает через Белгородскую область России. Реки Айдар/ Айдер в Дании и Руси сопоставимы по размеру и судоходности. В Средние века река Айдер являлась пограничной рекой с областью половцев и имела крепость на притоке Северного Донца. Как не вспомнить про знатных бояр (от др.-ирл. boaire — состоятельный, свободный человек) Аскольда и Дира, посланных Рюриком для укрепления южных границ Руси!

К 860 году Рорику удалось создать «логистическую дугу» Дорестадт-Хедебю. Однако торговая экспансия Рорика, судя по ряду связанных между собой событий 859–860 годов, не ограничивалась только Севером Европы и имела далеко идущие последствия.

В 858 году пираты, подстрекаемые Людовиком Немецким, как их называют Бертинские анналы, вторглись в Аквитанию, сожгли Париж и разграбили аббатство Сен-Дени, захватив в плен членов дома Роргонидов, сыновей от разных браков Рорика I — внука Карла Великого — епископа Людовика и его сводного брата Гозлина, в будущем его преемника и отважного защитника Парижа. Важно отметить, что аббатство Сен-Дени являлось не только фамильной усыпальницей, но и духовным центром и символом христианской веры франков. Пираты «назначают за их выкуп весьма крупный взнос, по этой причине были взяты многие богатства божьих церквей из королевства Карла по его приказу; но так как им ничуть не хватило, от того самого короля и всех епископов, аббатов, графов и прочих могущественных людей наперебой был внесен взнос на обеспечение упомянутой суммы». Карл Лысый, как пишут хроники, был весьма обеспокоен этой проблемой и лично собирал средства. Наряду с Людовиком Гозлин входил в 860 году как канцлер в королевскую канцелярию, руководство которой он принял после смерти брата. Сам же Людовик при жизни относился к главным консультантам королевской власти в IX веке, опираясь на духовные руководящие учреждения, семейные связи и контакты, и активно занимался консолидацией западнофранкской монархии своего двоюродного брата — Карла Лысого — и его наследников.

Вначале 859 года сын Рагнара Лордброка Бьорн вместе с Гастингом на 62 судах отплыл в средиземноморский поход вокруг Испании к Риму. Так же как и в 844 год, норманны Гастинга разорили Севилью. Хитростью взяли городок Луну у Пизы, ошибочно приняв его за Рим. Только сильный шторм, изрядно потрепав флот норманнов, изменил их планы — дойти до Константинополя. По Аль-Бекри часть их добралась до Греции, втянув вместе с арабами флот греков в морские бои.

18 июня 860 года на Константинополь на двухстах судах ходил Аскольд с флотом руссов, как их называют византийские хроники. Рюриком Новгородским Аскольд был направлен к югу Руси по просьбе полян для их защиты от притеснения хазар.

Возможна следующая версия, объединяющая эти три события. Нападения норманнов на Париж и большой выкуп фактически опустошили бюджет Карла Лысого. К этому времени Карлом и Лотарем II — сюзереном Рорика — была создана военная коалиция в рамках договора о военной помощи от 857 года, который был парафирован в 859 году.

Возможно, франкские короли направили флот во главе с Рориком, который «пояша съ собою дружину многу и предивну и пояша по собъ всю Русь и придоша к словеномъ», и братьями «аквитанских пленников» — вассалами Карла Лысого графами Рорико — на Русь для восстановления «наряда» (законного порядка) на Восточном торговом пути со всеми вытекающими последствиями. Это было сделано, поскольку согласно Нестору: «выгнаша выряги из заморья и не да даша им дани, и почаша сами собе володети, и не бе у них правды, и восташа род на род, и быша у них усобици, воевати почаша сами на ся». Действительно, разразившаяся междоусобица на Руси вызвала экономический кризис, монетарный коллапс и паралич международной торговли и, как следствие, упадок торговли в эмпориях Балтики, снизив наполняемость бюджетов европейских и Скандинавских стран. Сегодня такую военную экспедицию мы назвали бы «принуждение к миру».

Участие франков Рориков было обсуловлено также тем, что подобные походы должны возглавлять герцоги дворянского рода, к которому не принадлежал Рорик Фрисландский. Также между Карлом Лысым и Роргонидами сложились в тот момент напряженные отношения, и успех похода был бы на руку Рорикам Леманским. Дополнительно к сказанному мы имеем «соляной фактор».

Этот «соляной фактор» мог являться одной из доминантных причин похода братьев Рорико. Дому Роргонидов соляной промысел был хорошо известен. В кровавой междоусобице с бретонскими графами Номиноэ и его сыном Эраспоэ семейство Рорико утратило контроль над соляными копями в заливе Буржнев (Аквитания), а сам Рорико I потерял сына — графа Гозберта. Однако семейство сохранило право контроля над добычей соли в древнейших, известных еще с римских времен Шалонских копях, расположенных в долине Луары, между Сюллисюр и графством Шалонь — родовым поместьем Роргонидов. Уже в Средние века они приобрели статус королевских копей под названием «Арк-э-Сенан», как и старорусские — статус государевых c запретом частного экспорта по указу Ивана Грозного. Контроль за добычей и экспортом ресурсов давал Рорику Фрисландскому мощные рычаги политической власти и статус серьезного игрока на европейской арене.

В традициях Франкской империи Рорик мог остаться на Руси или периодически появляться как наблюдатель за торговлей с Русью. Как, например, за торговлей между Францией и Андалусией, резиденция которого располагалась на одном из пиренейских перевалов наблюдал граф Ауреол во времена Карла Великого. В этом случае статус Рорика на Руси приравнивался бы к статусу вице-короля.

Нет повода сомневаться в успехе франко-норманнской экспедиции, так как выкуп был собран и братья Рорико были освобождены. Карл Лысый заключил прочный мир с домом Роргонидов, вновь передав в управление графство Мэн и щедро, как сообщают Бертинские анналы от 863 года, наградил Роргонидов бенефициями при встрече с ними в Лемане. Рюрик доказал верность присяге, данной своему сюзерену, и получил контроль над Великим торговым путем из варяг в греки. Южнобалтийские славяне получили поддержку экспансии в новые земли, и так возникло Вагирское предание о владениях ободридских князьков в дальних землях. Подавляющее количество славянских наконечников — ангонов в Латвии и Финляндии, на Рюриковом городище, вендская составляющая языкового словаря древних славян, антропология и архитектура — серьезные аргументы первого порядка. О возможности присутствия вендских славян и аквитанских франков на Руси свидетельствует множественное количество топонимов и гидронимов, представленное от Западной Двины до Старой Руссы (табл. 1).

Базисом экономики Древней Руси была транзитная торговля местными продуктами железорудного и соляного промысла, земледельчества и домашнего хозяйства. Экономическую структуру поддерживали реки и дороги — торговые магистрали, связанные между собой ценными экономическими звеньями: перевозами и волоками. Главные, узловые центры нуждались в военной защите. Таким важнейшим центром был перевоз «Рюриково городище», замыкавший с юга Волхов, так же как крепость Любша — с севера. Городище имело размер 6–7 га и являлось ярким примером совместного скандо-славянского заселения территорий. Начиналось оно, вероятно, с крепости воинов-норманнов, что подтверждается обилием находок монетных кладов первой половины IX века, украшениями, некоторым оружием исключительно скандинавской природы. Далее оно «обрастало» славянскими наружными глинобитными круглыми хлебными печами и срубными строениями. В изобилии встречаются предметы быта: ручная керамика, украшения славянского типа, характерная для славян срубная технология и двушипные славянские наконечники стрел. Крепость, помимо защиты, давала работу местным славянским насельникам[58].

О статусе и авторитете Рорика в 863 году ярко рассказывает Гинкмар. Сам же король Лотарингии Лотарь II в 863 году отказался от предложения своего брата Людовика Немецкого участвовать в походе против ободритов, и те еще долго жили в мире.

Весьма любопытное известие об Рорике как участнике любовного треугольника оставил епископ Утрехта Хунгер. В Утрехте епископ Хунгер был недолго — с 854 по 866 год: «В Совете Мец в 863 году Хунгер отсутствовал по причине болезни. В том же году Хингмар, архиепископ Реймса, напомнил Хунгеру, что норманн Рорик может помочь графу Фландрии Балдуину, похитившему красавицу Юдит, дочь Карла Лысого. Новообращенному Рюрику придется также выплатить компенсацию за некоторые набеги викингов. Его подозревали в создании возможности голода, чтобы вновь утвердиться в Утрехте, но подозрение было лишь временным. Может быть, он бежал снова вскоре после этого. Беспокойный, он отправился принести утешение и облегчение своим рассеянным стадам», — повествует хроника Утрехта. Скорее всего, войско и ополчение, оставленные Рориком для отражения врагов, действительно были рассеяны нападавшими и бежали в панике и страхе.

Юдит, дочь короля Карла Лысого, была замужем за английским королем Этельвольфом. Король умер в 858 году, и молодой вдове было скучно в чопорной Англии, поскольку во Франкии жены королей не участвовали в политической жизни и вели домашний, вне политики, образ жизни. Но Европа и папство требовали до конца исполнять свой королевский долг. Сам же граф Фландрии Балдуин неприязненно относился к Карлу Лысому.

Дополняет аналлы Утрехта и Флодоард в своей «Истории Реймской церкви»: «К епископу Утрехта Хунгеру об отлучении от Церкви Болдуина, который украл овдовевшую Юдит, дочь короля, становится его женой, после чего он был предупрежден об отлучении епископом. Он также предупреждает Хунгера, что следует убеждать Рорика, который недавно был возвращен к христианской вере, не принимать или защищать Болдуина. И также если другие скандинавы с его согласием, как говорят, совершили набег на королевство после его возвращения, он должен все исправить с надлежащим наказанием»[59].

К переписке присоединился и Папа Римский. В 862 году 23 ноября Папа пишет письмо Карлу Лысому, что Граф Балдуин Фландрийский похитил Юдифь, овдовевшую дочь Карла Лысого. Рим опасался, чтобы он в случае отчуждения его от церкви не удалился к ютскому князю Рорику, который поселился в нынешней Голландии и считался ненадежным.

По все видимости, Рорик, вернувшись из похода на Русь в 863 году, принял к сведению «заботу» церкви. И уже в этом году Гинкмар пишет в своих анналах: «Одним лишь своим именем и без сражения он заставляет удалиться из устьев Рейна вторгнувшихся туда норманнов».

Возвращаясь из Рима, Лотарь приказывает в своем королевстве создать ополчение для защиты страны против норманнов, полагая, что Рорик, изгнаный из Фризии «конкингами», мог возвратиться с помощью датчан[60].

В раннем Средневековье Фризия была разделена на военно-морские районы, которые были названы koggen (зубы), жителей таких районов называли конкингами. В каждом районе жители были обязаны предоставлять один укомплектованный и оснащенный heerkogge — военный корабль когг. По уставу Утрехта, этот налог назывался cogsculd[61]. В то время это был наиболее современный тип корабля среди плоскодонных с низкой осадкой и высокой грузоподъемностью судов для каботажных плаваний река-море. Строительство и использование таких кораблей были обусловлены неэффективностью использования типичных, с глубоким килем и низкой осадкой (longships), судов северного типа из-за прибрежных отмелей в заливах, многочисленных и извилистых протоков, где была необходима возможность проникновения вглубь земель. Такие суда не могли подойти близко к берегу для разгрузки товара или маневрировать в многочисленных реках и каналах Фризии, хотя на море им не было равных.

Территориальное деление Фризии схоже с организацией территорий в Скандинавии. По Heimskringla, Хакон Харальдссон приказал разделить земли на судно-районы (naskipreipur), идущие от внутреннего моря, «насколько лосось плавает по рекам». По всей Скандинавии мы можем найти подобные районы, которые были разделены на более мелкие единицы, названные в честь гребцов. Каждый такой район должен был дать одного гребца. То же деление и во Фризии. Здесь коггов-районов было от 20 до 30, они имели название riemen (весло), каждый из них должен был выделить одного трудоспособного человека или вооруженного гребца. Восстание конкингов можно объяснить вольной интерпретацией оборонного налога Рориком. Поставляемые ему суда и молодые воины из местных жителей должны были защищать свою Родину, а не удовлетворять амбициозные планы Рорика Фрисландского за пределами Фризии. В это время, как сообщают анналы, Рорик отсутствовал во Фризии. К этому следует добавить, что оборонный налог исторически сохранился и со временем был преобразован во всеобщую воинскую обязанность (expeditio).

Характерно, что сложившееся административное деление в Древней Руси на пятины и погосты, правила и признаки земельного межевания ко времени «призвания» Рорика Фрисландского уже соответствовали европейскому[62]. Это подчеркивает ограниченную роль службы (domnei) Рорика в качестве приглашенного правителя земель и верховного судьи (согласно формуле призвания).

Неизвестно, чем закончилось это противостояние, поскольку на следующий год Лотарь II скончался. Среди окружения и воинов Лотаря началась страшная эпидемия болезни, которую хронисты сравнивают с язвой.

Здесь описывается типичное для этого времени эпидемическое заболевание — эрготизм (Ergotism) — отравление, возникающее в результате употребления в пищу ржаного хлеба, зараженного грибком спорыньи. Основными симптомами заболевания являются гангрена пальцев кистей и стоп, скоротечный некроз.

Считается, что потери населения Европы от эрготизма сравнимы только со смертностью от чумы. Но при этом не учитывается галлюциногенная составляющая отравлений — она унесла намного больше жизней (религиозные войны, крестовые походы, охота на ведьм и еретиков и т. д.). Еще один фактор: отравление спорыньей сопровождается увеличением аппетита и, как следствие, свирепым голодом.

Гангренозный эрготизм убил 40 тыс. человек в Юго-Западной Франции в 922 году. Народ прозвал недуг «злыми корчами», а священники — «священным огнем» (ignis sacer), видимо, считая его наказанием господним для грешников. Острые отравления имеют следующие симптомы: рвота, сильная жажда, расширение зрачков с расстройством зрения, чувство страха, жгучие боли в животе, кома, смерть. В Средние века отравления зараженным хлебом были очень частыми.

Ксантенские анналы под 845 годом описывают схожую смерть норманна Регинхери и меры, которые принял датский король — противник христианства Хорик, чтобы остановить эпидемию: «После же этого на разбойников нашла чудовищная смерть, при этом также и вожак нечестивцев по имени Регинхери, который грабил христиан и святые места, умер, пораженный Господом. Тогда, посоветовавшись, они бросили жребии, которыми их боги должны были указать им средство к спасению, но жребии упали без пользы. Когда же некий пленный христианин посоветовал им бросить жребий перед христианским богом, они это сделали, и их жребий упал удачно. Тогда их король по имени Хорик вместе со всем народом язычников в течение 40 дней воздерживался от мяса и медового напитка, и смерть отступила, и они отпустили в родные края всех пленных христиан, которых имели»[63]. Ксантенские анналы под 857 годом сообщают: «…великое мучение от гнойных пузырей распространилось среди людей, и завершалось оно отвратительным гниением, так что перед смертью [телесные] члены отмирали и отваливались».

Схожие симптомы описываются в «Хрониконе о свершениях норманнов во Франкии» под 845 годом: «Едва они пошли назад с нагруженными судами, после разорения и сожжения ими некоего монастыря под названием Ситью, то были по приговору Божьему либо помрачены слепотой, либо поражены безумием так, что еле-еле ушли очень немногие — дабы объявить прочим о гневе всемогущего Бога. Их король Хорик, пораженный всею душою, ради мира назначил послов к королю Людовику — готовый освободить пленных и возвратить сокровища провинции».

Те же признаки имеет заболевание и внезапная смерть Карла Лысого в июне 877 года в простой хижине в Морьенне. Версия об отравлении собственным врачом — евреем Седекией, давшим ошибочно императору яд вместо лекарства, не выдерживает критики, если ознакомиться с анамнезом покойного.

В этом году Карл Лысый отправился в Немваген, чтобы провести переговоры с Рориком, с которым он соединяется союзом.

В 869 году в Пьяченце умер Лотарь II, наступало время нового передела Европы. Карл Лысый не преминул воспользоваться ситуацией и, несмотря на возражения брата Людовика Немецкого, занял часть Лотарингии, в том числе земли Фризии. Но Карлу Лысому под давлением церкви и брата пришлось уйти с земель Лотаря II и вступить в переговоры. Теперь у Рорика появлялся новый сюзерен в лице Людовика Немецкого, и Карлу Лысому нужен был дружественный союз со столь сильным вассалом[64].

В августе 870 года в Мерсене братья примирились, был заключен договор между западнофранкским королем Карлом Лысым и восточнофранкским королем Людовиком Немецким о разделе Лотарингии ввиду отсутствия прямых наследников у лотарингского короля Лотаря II. Причем западная часть отошла к Западнофранкскому королевству, а восточная (большая) — к Восточнофранкскому. Округ Утрехт с Дорестадтом и Фризия отошли Людовику Немецкому.

Наконец, оставив Компьен, 20 января Карл Лысый взял путь в монастырь, чтобы посоветоваться с норманнами Рориком и Рудольфом и вернуться в Компьен в начале поста. В субботу перед Вербным воскресеньем он отправился в монастырь Сен-Дени, и там праздновали Пасху Господу[65].

В октябре Карл Лысый отправился в Маастрихт на судах по реке Маас на переговоры с норманнами Рудольфом и Рориком, которые встречались с ним на кораблях. Он получил от Рорика заверение в преданности, но Рудольф задумал вероломный поступок против него и просил больше, чем должен. Карл отправил его обратно, не сделав ничего с ним, и позаботился, чтобы обеспечить себе защиту его верных противников[66].

Таким образом, в течение года Карл Лысый дважды встречался с Рориком. Оба сообщения являются характерными образчиками воззрения авторов анналов на происходящие события в мире сквозь призму противостояния христианской религии и варварского язычества. Авторам интересно только то, что была встреча, — вновь норманн Рорик клянется христианскому королю. Каков же скрытый смысл столь частых, загадочных встреч и переговоров?

В 870 году по Мерсенскому договору эмпорий Дорестад отошел к Людовику Немецкому. В противовес этому Карл Лысый решил создать свои торговые города и, скорее всего, дважды проводил переговоры по этому поводу с Рориком. В 870 году Дорестадт в очередной раз перенес катастрофическое наводнение, был нанесен непоправимый ущерб торговле. Карл стал создавать новый торговый центр в Тиле на реке Линге, в провинции Бетуве. Дорестад становится политически отрезанным от рынков Австразии и практически приговорен к исчезновению, поскольку купцы получили специальные привилегии и переехали в Тил, расположенный в 10 км ниже Дорестада. Купцы привнесли в Тил свои обычаи и нравы, что отмечают церковные летописи, сетуя на прелюбодеяния, оргии и их безбожность. В свою очередь Утрехт становится административным центром, и Дорестад более в анналах не упоминается. Карл Лысый поступил в экономическом противостоянии как Годфрид, только более цивилизованно. Если Годфрид просто разрушил Рерик и увез купцов в Хедебю, то Карл привилегиями переманил купцов в Тил, что и вызвало захирение Дорестада в период с 870 по 873 год.

Рорик Фрисландский не принял предложения Карла Лысого и остался верен Людовику Немецкому. Что могло удерживать Рорика от столь выгодного предложения, как ни славянские земли в «Вагирской марке» и выходы в Балтику?

В начале мая король, путешествуя на корабле, плыл по Рейну в Майнц. Он отправился во дворец Аахен (июнь) и там провел со своими людьми тайную беседу с Рориком, поручительством заложников, приход которого Господь принял[67].

Падение Дорестада и сокращение торговли могло стать поводом для встречи Рорика и Людовика Немецкого. Какие были приняты решения — остается неизвестным. Но если принять во внимание расчеты и исследования академика Б. А. Рыбакова, то уже в 874 году русы вновь атаковали Константинополь и приняли крещение под впечатлением от чуда о несгораемом Евангелии. История повторилась, как и в 862 году, когда Утрехт был разгромлен, и Рорика обязывали по договору компенсировать убытки местным жителям, поскольку его не было во Фризии. Но в 863 году «одним лишь своим именем и без сражения он заставляет удалиться из устьев Рейна вторгнувшихся туда норманнов». В обоих случаях Рорик возвращается победителем.

Более эмоционально, не скупясь на эпитеты, об этой встрече повествуют Ксантенские анналы.

«Равным образом пришел к нему (Людовику Немецкому) Рорик, желчь христианства», при этом на корабль были доставлены многочисленные заложники и он стал подданным короля и поклялся верно служить ему.

Спустя немного времени Рудольф, племянник вышеупомянутого тирана, «который жестоко опустошил побережье по ту сторону моря, и королевство франков со всех сторон, и Галлию, и почти всю Фрисландию, в том же месте, в Остерго, тем же народом вместе с 500 мужами был убит и окончил, хотя он был крещен, свою собачью жизнь заслуженной смертью».

Таким образом, в 873 году Бертинские анналы сообщают, что Рудольф, который произвел большие разрушения в королевстве Карла Лысого, был убит в королевстве Людовика с пятьюстами воинами.

Это последнее сообщение о Рорике Фрисландском. В европейских документах не имеется даже косвенных сообщений о смерти Рорика.

В 878 году, вероятно из-за смерти правителя Фризии, как свидетельствуют хроники, братья Рорика (наблюдатели согласно ленному уложению при фризском правителе Рорике) Гозлен и Гозбэн вернулись в графство Мэн. В 878 году они нападают на молодого графа Эда и лишают его замка Шатоден. Западнофранкский король Людовик Заика был вынужден не заметить этот акт безнаказанного разбоя. Если он и требовал восстановления замка, то только для того, чтобы незамедлительно отдать узурпаторам — как бенефиций, полученный Рорико I. Таким образом, эти действия Раргонидов и бессилие короля свидетельствуют о наступившей эпохе феодальной раздробленности.

Этимологические словари Франции сохранили названия хуторов, земель и коммун, производных от имени Рорико, в округе графства Мэн: несколько коммун с названием Рэрик, Рури, кантон Рэри, земли Руари, местность Роричей (Rorichove-Lieu) в кантоне Гюинь и пр. Сама же Фризия только в 882 году обрела нового правителя в лице Годфрида — дальнего родственника Рюрика, но еще некоторое время анналы именуют земли Фризии как "Roricus habuerat… tennerat".

Около 900 года женой Дитриха Брауншвейгского была Рейнхильда из Хедебю (Hedeby), внучка Харальда Клака и дочь Годфрида, то есть внучатая племянница Рерика Фрисландского, унаследовавшего после смерти Рерика его земли в правление.

В 882 году мы вновь встречаем легендарного викинга и брата Рорика по оружию Гастинга, но уже в качестве не графа Шартра, а противника франков и сторонника датского короля Годфрида. Противостояние с Карлом было недолгим, стороны примирились, и земли Рорика во Фризии и другие привилегии после крещения Годфрида перешли к нему[68].

Восточные франки собрали против норманнов войско, но вскоре обратились в бегство; при этом пал Вало, епископ Меца. Даны разрушили знаменитый дворец в Аахене, предав его огню, и сожгли монастыри и города, славнейший Трир и Кельн, а также королевские пфальцы и виллы, повсюду истребляя местное население. Император Карл собрал против них бесчисленное войско и осадил их в Эльслоо. Но к нему вышел король Годфрид, и император передал ему королевство фризов, которым прежде владел дан Рорик, дал ему в супруги Гизлу, дочь короля Лотаря, и добился того, чтобы норманны покинули его королевство. Король же Людовик отправился к Луаре, чтобы изгнать норманнов из своего королевства, а также принять в дружбу Гастинга, что он и сделал[69].

В сообщении за этот год анналы упоминают держание бенефиция за Рориком Нормандским (Nam comitatus et beneficia, quae Rorich Nordmannus Francorum regibus fidelis in Kinin tenuerat).

Именно провинции Kinhem (Kennemerland) Rinlant, Masalant, будучи под управлением Рорика, стали ядром образования графства Голландия (голл. Holland, в ранних источниках Holtland, буквально — 'лесная страна', от holt — 'лес' и land — 'страна'). Собственно такую же этимологию имеет область Голштиния или Древлянская земля на Руси. Первоначально при Рорике в 867 году это была вновь образованная область Холтланд у озера Флево, вероятно, из переселенных жителей Голштинии после волнений и восстаний конкингов, что являлось у Каролингов обычной практикой умиротворения жителей областей империи.

Здесь же, в муниципальном образовании Хейло (Heillo), округ Эдмонд в провинции Кенемерланд (Нидерланды), встречаются топонимы, связанные с пребыванием Рорика: Рюриксберг (холм Рорика) и деревушка с названием Уездом (Oesdom), которое весьма похоже на славянское Узедом в Мекленбурге.

Существуют и свои предания, которые зафиксированы в «Vita S. Adalberti». Говорится, что «длительный шторм нанес с моря огромные массы песка на побережье…» «В какой-то момент песок находился слишком близко к часовне Святого Адальберта и засыпал путь к ней. Когда король варваров Рорик пришвартовался, он приказал всем своим воинам быстро очистить путь к часовне святого Адальберта)»[70].

Не менее известно предание о Ерменгарде. «Однажды девушка пошла к холму с источником (Rorikesput), чтобы набрать воды в кувшин для своей семьи. Придя к холму, она услышала небесную музыку и заснула. После она обнаружила, к своему ужасу, что ослепла. Восемь лет спустя ее святой посоветовал ей отправиться в Брюгге к нему через его заступничество, чтобы получить исцеление. Эта женщина никогда не слышала о Брюгге. Как бы ей найти путь к этой чужой город? Но святой был так добр, что сопровождал ее на некоторое расстояние, указывая путь. В Брюгге 1 мая 1011 года она исцелила свою слепоту». Позже источник был объявлен волшебным и исцеляющим рогатый скот от падежа. В настоящее время все древние источники, колодцы, курганы и памятные места окультурены и охраняются властями.

В первом предании христианство настолько сильно, что заставляет язычников в первую очередь заботиться о своих святынях. Во втором — христианство побеждает болезненную слепоту, полученную в плохом, варварском месте.

И последнее упоминание о Рорике как дяде Зигфрида (Сигурда), ставшего христианином и талантливым переговорщиком.

«Когда же франки увидели, что сила норманнов во всех их предприятиях все больше возрастает, они послали к ним некоего дана по имени Зигфрид, племянника Рорика, ставшего христианином, чтобы он искусно переговорил с их вождями о возможности выкупить королевство. Тот отправился в Бовэ и оттуда в Амьен, чтобы выполнить данное ему поручение»[71].

Версия о датско-славянском происхождении Рорика объясняет как скандинавский элемент призвания варягов, так и экспансию южнобалтийских славян на Русь. Длительное время семья Хальфдана Гильдетата пользовалась политической и военной поддержкой славян-вендов. И только император Людовик Благочестивый разорвал эту долгую связь, определив место проживания и службы сыновьям Гильдетата и их племянникам. Рорик был крещеным и оставался христианином без отложения от веры. Клятвы на христианских реликвариях, которые он давал своим сюзеренам, являлись традиционными атрибутами коммендации. Уникален для эпохи Каролингов опыт Рорика по контролю над главными торговыми путями на Севере и, возможно, Востоке Европы. Это могло послужить мотивом призвания его на Русь. Рорик по франкским анналам известен не столько как талантливый воитель, сколько как опытный дипломат, переговорщик и организатор. Хронологические лакуны гармонично соответствуют годам событий и нахождению Рорика или в Европе, или на Руси. Не имеется прямых сообщений о походе или назначении Рорика на Русь. Но совокупность косвенных доказательств и взаимозависимость событий друг от друга очевидны и достаточны для идентификации обеих личностей как одного субъекта истории.

Если не принимать во внимание изложенные факты и датско-славянское происхождение Рорика, то ни одна из версий, бытующих на сегодняшний день, не является самодостаточной и не способна выдержать хронологическую проверку и историческую критику.

Часть II. Рюрик Новгородский

Судьба Рюрика Новгородского — как камень, брошенный в реку времени Лету. Как всплеск воды, его жизнь разошлась волнами событий, оставив на берегах истории едва уловимые следы. Бисером рассыпаны в анналах и манускриптах скрипториев глухие сведения об этом человеке, ставшем для истории Руси мистической парадигмой и от этого еще более притягательной личностью, освященного идеей основателя отечественной государственности.

Общество спокойно относится к фактам происхождения первых князей от половчанок, к бракам московских князей с ордынскими княжнами, шведками и гречанками. Не вызывает удивления, что первая русская императрица Екатерина I была литовской крестьянкой Мартой Скавронской. Немецкого происхождения были Петр III, Екатерина II, Александр I. Феномен же притягательности этой исторической фигуры для российского общества в другом.

С развитием государственности общество стремится определить границы исторического самосознания. Обществу необходима точка отсчета для следующего этапа строительства своего государства как гражданского общества. Как следствие, происходит поиск «золотого века» в глубоком прошлом, выражающийся в прославлении своих предков, героического прошлого, грандиозных свершений, их якобы великого вклада в историю и культуру человечества для подъема духа своих соотечественников. Такое явление можно назвать «национальным синдромом» или поиском национальной идеи. Это особое психологическое состояние, которое встречается в любом обществе, переходящем на другую ступень развития социально-политических отношений или их потрясений при определенных экономических перестройках. Примерами могут служить Германия после Версальского пакта; арабский мир в условиях модернизации, особенно во второй половине XX века; поляки после раздела Польши (с конца XVIII века); русские после распада СССР, который для них всегда ассоциировался с Россией.

Поиск национальной идеи всегда автоматически вызывает расцвет этногенетической мифологии, что ярко окрашивает интеллектуальную жизнь народа, придает ей особые черты. Обращаясь к истокам Древней Руси, общество сталкивается с невнятной версией о призвании каких-то варяжских князей на Русь — внешне столь унизительной для русского человека традицией, поскольку в подавляющей массе граждане российского общества отождествляют своих предков в лучшем случае со славянами и в остальных — с русскими, не понимая различия, путаясь в понятиях «нация» и «национальность». Результат поисков своих корней заканчивается тем, что одни забрасывают книги на полку пылиться, другие становятся проводниками националистических идей и «новых хронологий», благо паства младенчески чиста и готова принять все скандальное за истину. Поиск идеи стал для России навязчивым синдромом. Объемы философских трудов на тему русской идеи спасения, магических словесных формул-триад и прочего потрясают сознание. Но нет в них начала русской идеи, поскольку базис умышленно, по негласной договоренности, фальшив, и нет основного смысла Руси — столь любимого для россиянина вопроса: «Кто мы и как дальше жить?»

За два поколения наше общество сменило три общественно-экономические формации. Смена проходила настолько быстро, что крепостные рабы, одурманенные большевистскими лозунгами, минуя реальные собственнические отношения, вскоре были снова возвращены в коммуны — в рабство, но с идеей о равенстве и братстве. Каждый раз обществу предлагались новые формы материальных отношений. Но примечательно, что общество рано или поздно их отвергает. Почему? Материальные блага для российского общества не самоцель. Тогда что же? Особенно болезненно общество реагирует на дисбаланс между социальными группами людей. Это определено российским менталитетом, в котором соборность, мессианство и духовность — ведущие доминанты.

Ни разу обществу не было предложено как идея или цель строительство гражданского общества, в котором доминирующими были бы право, мораль, культура. Вспомним, что именно проблему права во главу угла, как институт, обеспечивающий все остальные блага, ставили, согласно преподобному Нестору, наши предки, приглашая Рюрика «править по ряду»!

Столь ли обидное прошлое видится в предании о приглашении Рюрика и варяжской дружины? Ведь тот институт выбора и общественного договора как высшую форму демократии мы смогли восстановить и применить только спустя тысячу с лишним лет! Фигура легендарного князя Рюрика занимает особое место в понимании истоков русской государственности. Для российской истории Рюрик — фигура знаковая. Интерес к его судьбе и фактам его биографии неизменно возрастает в периоды поиска объединительной идеи, корней и истоков земли русской. Во все времена точка зрения на его приход в славянские земли была исключительно политизированной. Это поле баталий западников со славянофилами, усеянное поломанными копьями и разрушенными репутациями. Кто же был этот «варяг» — «наш или чужой»? Каковы были истинные мотивы его прихода «пояша по собе всю Русь», и кто такая «русь», и «от кого прозвалась Русская земля»?

Без прошлого нет будущего. Мифотворчество, замешанное на квасном патриотизме и каузальной атрибуции, на ложной идее о красивом прошлом, есть обманный путь в никуда. Вуалируя объективные события генезиса в истории Российского государства лингвистическими экзерсисами на тему «мы — славяне», неряшливо плюсуя туда-сюда пару веков, ученые мужи держат общество в состоянии гражданской войны с собственной историей. Удручает дифференцированный метод решения исторических проблем современной наукой.

Есть еще одна немаловажная проблема в стратегии изучения истории. Мировая глобализация несет с собой не только прогрессивные вызовы, но и информационную агрессию. Дело в том, что обыденное сознание фиксирует лишь высокочастотные процессы, протекающие на протяжении жизни одного поколения людей, и не замечает процессов средне- и низкочастотных, длящихся столетиями и тысячелетиями. В то же время целенаправленное искажение истории позволяет ввести в заблуждение относительно направленности течения событий и направлять жизнь людей в ту сторону, куда нужно стратегическому противнику. Неслучайно в ходе «перестроечных реформ» в угоду определенным западным инициаторам вновь были переписаны учебники по истории как нашей страны, так и всемирной истории. Пустотой зияет расстояние между прошлым и будущим. Только примирение с историей, но не переписывание ее страниц и крушение памятников и традиций даст нам надежду на движение вперед.

Если сравнить процессы, проходившие в эпоху Рюрика, с процессами в XXI веке, то мы увидим поразительное сходство. Увидим, что ничто не ново и все повторяется. Та же объединенная Европа, как и при нашем герое — священная Римская империя, с единой валютной системой, но гораздо устойчивее, единым торговым пространством. Те же конфликты с мусульманским миром, идеологические и этнические проблемы. Нельзя не отметить и различия, которые только ярче высвечивают сегодняшние глобальные проблемы. Империя Каролингов была в значительной степени возрожденным реликтом поздней Римской империи при набирающей силу феодализации. И в основном это обеспечивало единство Запада. Византия мало отличалась от позднеримской империи. Халифат Аббасидов представлял собою замечательный синтез родового арабского общества, традиций персидской монархии Сасанидов и античной образованности (они знали древнегреческую литературу, философов в оригинале, в отличие от франков) — общество, значительно более веротерпимое, чем христианский Запад. Таким образом, мир IX века с социальной и культурологической точки зрения более походил на Римскую империю эпохи Домината (IV век), чем на современный мир. Однако в целом стремительно формировалась картина, которую мы знаем. Для сравнения достаточно взглянуть на политическую карту Европы 800 года н. э., когда царили три империи, и на карту Европы 1000 года н. э. — на ней мы увидим почти что современные страны и границы!

Где находится Россия в этом процессе? Если при Карле Великом летописцы называют нас язычниками и данниками империи франков и до Рюрика «имаху дань Варязи», то где мы сейчас? Интегрируемся ли мы в европейское сообщество, или по известной схеме трагедия повторится как фарс, и мы останемся на обочине мировой истории нефтеданниками?.. История не должна тянуть нас за рукав. В 2012 году Россия готовится праздновать 1150-летие российской государственности. Успеет ли общество найти ответы на столь сложные и важные для государственности вопросы, если наверху царит юбилейное равнодушие, а внизу — апокалиптическая истерия?

Преподобный Нестор, монах Киево-Печерского монастыря, родился в 1056 году. В Патерике Печерском в Киеве от 1702 года на листе № 258 коротко описано житие Нестора: «Нестор, будучи 17 лет от рождения, пришел к Антонию и Феодосию (1074–1078), кои тогда Печерский монастырь созидали, прося, чтобы приняли его в число монахов, на что они и позволили. Однако же пострижение не последовало, как при игумене Стефане, от которого он и диаконом посвящен». В «Повести временных лет» под годом 1051 Нестор рассказывает о себе так: «Когда же жил Феодосий в монастыре, и вел добродетельную жизнь, и соблюдал монашеские правила, и принимал всякого, приходящего к нему, — пришел к нему и я — худой и недостойный раб, — и принял меня, а лет мне было от роду 17. Написал я это и определил, в какой год начался Печерский монастырь и чего ради зовется Печерским».

В 1091 году ему было поручено открыть мощи преподобного Феодосия. Умер Нестор около 1114 года. Долгое время ему приписывали составление первого русского летописного свода — «Повести временных лет», которую он закончил, по мнению В. Н. Татищева, в 1093 году, а по Г. Миллеру — в 1115-м, в 59 лет. В настоящее время принадлежность этого летописного свода только Нестору ставится под сомнение…

Окончание свода (свод сводов) стоит перед припиской игумена Сильвестра под 1110 годом. Авторство же первого свода, по мнению историка Н. И. Костомарова, принадлежит игумену Сильвестру. Он полагал, что в 1113–1116 годах михайловский игумен Сильвестр переписал летопись и ее отредактировал. На самом деле Нестор считается автором только «Сказания о Борисе и Глебе» и «Жития Феодосия». «Житие Феодосия» (написано около 1088 года) богато сведениями о киево-печерской обители и лицах, живших в ней. Житие в переводе на русский язык напечатано преосвященным Филаретом в «Ученых записках» II отделения Академии наук (1856. Т II). Считается, что первым летописным сводом Древней Руси был Киевский летописный свод 996–997 годов. Якобы позднее он перерабатывался (1037–1039) и вошел в состав свода, который велся при храме св. Софии по велению князя Ярослава Мудрого. Этот свод тоже впоследствии многократно перерабатывался и переписывался иноками Киево-Печерского монастыря, пока не принял окончательный вид и не стал называться «Повестью временных лет». Он знакомит нас с событиями русской истории до начала XII века. Если первая редакция, как традиционно считается, была составлена около 1113 года Нестором по заказу князя Святополка II Изяславича, то вторая редакция относится уже к 1116 году и составлена Сильвестром, игуменом Киевского Выдубицкого монастыря, для Владимира Мономаха. Третья редакция состоялась в 1118 году в Переяславле безымянным летописцем и была создана для князя Мстислава Владимировича.

Но и на третьей редакции работа над «сводом сводов» не закончилась. Высказывается мнение, что уже в 1119 году пресвитер Василий, близкий к Владимиру Мономаху, в четвертый раз отредактировал текст «Повести временных лет». Именно в такой редакции мы видим Ипатьевскую летопись. В 1123 году в Переяславле копировал и редактировал «Повесть» епископ Сильвестр, бывший игумен Выдубицкого монастыря. В процессе многократных переписок текст Васильевой редакции от 1119 года «Повести временных лет» вошел в состав Тверского свода 1305 года. Мы его знаем как Лаврентьевскую летопись от 1377 года. Подводя итог истории редакций, можно с уверенностью говорить о том, что Новгородская первая летопись старшего извода (так называемый Синодальный список) сохранила до наших дней более или менее цельный текст первой редакции «Повести временных лет» образца свода 1118 года.

Характерно, что все редакции летописей делались под конкретный княжеский заказ и могли содержать идеологические требования, то есть быть политизированными. Думать, что искажений нет и текст полностью соответствует исторической действительности, без необходимых подтверждений из других источников весьма наивно.

Наслоения от возможных неточностей при переписывании и вполне вероятных и намеренных сглаживаний и улучшений под «текущий момент» накапливали в летописи искажения, вызванные желанием переписчиков «лакировать и исправить ошибки» в тексте, делая его более понятным. Но если учесть, что описываемые события отстояли от времени летописца почти на 200 лет, а потому были знакомы им в лучшем случае по устным легендам, то перед нами разворачивается поистине сказочно-мифологическая картина «origines populorum» (начала народов).

На фоне стольких редакций в угоду или по недоразумению «отлакированных и с исправленными ошибками» до нас доходят известия о происхождении Рюрика, которые большей частью основываются на сведениях из «Повести временных лет» монаха Нестора.

«Имаху дань варязи изъ заморья на чуди и на словенех, на мери, и на всех кривичехъ. А козари имаху на полянех, и на северех, ина вятичехъ, имаху по беле и веверице от дыма» (Лаврентьевская летопись).

«Имаху дань Варязи, приходяще изъ заморiа, на Словенъхъ, рекше на Новогородцехъ, и на Мсщерехъ, и на Кривичехъ отъ мужа по бълъ и въверици. А Казари имаху дань на Полянехъ, на Съверянехъ, и на Вятичахъ по бълъ, рекше по въкшъ, съ дыма» (Никоновская летопись).

«Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со словен, и с мери, и с кривичей. А хазары брали с поля, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма» (Повесть временных лет).

«Въсташа Словене, рекше Новогородци, и Меря, и Кривичи на Варяги, и изгнаша ихъ за море, н не даша имъ дани, пачаша сами себъ владътии городы ставити; и не бъ въ нихъ правды, и возста родъ на родъ, и рати, и плънеша, и кровопролшта безпрестни. И по семъ събравъшеся ръеша к себъ: "поищемъ межь себе, да кто бы въ насъ князь былъ и владълъ нами; поищемъ и уставимъ таковаго или отъ насъ, или отъ Казаръ, или отъ Полянъ, или отъ Дунайчевъ, или отъ Варягь"».

«И бысть о семъ молва велiа: овъмъ сего, овъмъ другаго хотящемъ; таже совьщавшася послаша въ Варяги».

Русский историк А. А. Шахматов в начале XX века в работе «Сказание о призвании варягов» посеял сомнение в историчности этого события, заявив, что это поздняя вставка, синтез нескольких севернорусских преданий, подвергнутых глубокой переработке летописцами. Он увидел в «Призвании…» всего лишь плод творчества киевских летописцев второй половины XI — начала XII века. Однако фрагмент из «Дней арабов», описывающий аналогичные события уже в арабском мире на три с половиной века ранее, рассеивает скоропалительные выводы историка о невозможности подобной проблемы: «Когда люди бакр ибн ва'ил стали безрассудны и одолели безрассудные рассудительных, захватив дела правления в свои руки, и прервались древние связи родства, собрались их предводители и сказали: "Безрассудные овладели правлением, сильный поедает слабого, нужно поставить над нами царя, которому мы станем отдавать овцу и верблюда, он возьмет для слабого у сильного, вернет обиженному от притеснителя. Но не может им быть ни один из нас, другие ему станут прекословить, и дела наши только ухудшатся. Пойдем к Тубе, пусть он поставит царя над нами". Они пошли и поведали ему о том, что с ними стало, и поставил он над ними ал-Хариса ибн 'Амра ибн Худжра» (Негря Л. В. Общественный строй Северной и Центральной Аравии в V–VII веках. М., 1981).

Видимо, около 490 года северные арабы обратились к владыке Йемена, чтобы он поставил над ними «царя».

«При Михаилъ и Василiи царема и при Фотш придоша Словене, рекше Новогородци, и Меря, и Кривичи, Варегомъ ръша: "земля наша велика и обилна; пойдите владъти нами". Они же бояхуся звъринаго ихъ обычаа и нрава, и едва избрашася три браты».

Междоусобица и беззаконие привели племена Древней Руси к анархии и кровопролитию. На вечевом сборе, ставшем впоследствии верховным органом власти, представители народов пытались выбрать единого великого князя-объединителя. Идея была отвергнута, поскольку мог возникнуть соблазн лоббирования через делегируемого князя интересов одного из племен. Три года прошли в переговорах, и наконец было принято соломоново решение — призвать независимого правителя. В мирное время правитель исполнял бы местные «законы отцов и предков», будучи верховным судьей — «судил бы по праву», и вождь-защитник в лихую годину.

Следует отметить, что идея призвания после невозможности выбора князя внутри союза предполагала приглашение князя со стороны, и в конечной формуле «княжение» отсутствует в Никоновской летописи. Но далее Рюрик именуется князем. В более архаичных списках — Лаврентьевской, Несторовой, Ипатьевской — все с точностью до наоборот. То есть в более раннее время составления летописей институт княжения предусматривал только владение, управление и не носил титулатурной функции. Ко времени составления Никоновской летописи (XVI век) автор вводит понятие «князь».

«Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: "Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву". И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, — вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: "Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами". И избрались трое братьев со своими родам, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, — на Белоозере, а третий, Трувор, — в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же — те люди от варяжского рода, а прежде были словене».

Характерно, что Рюрик в древнерусских летописях предстает перед нами «без роду и племени», бестелесным наместным чиновником с полумифическими братьями, которые быстро и одновременно умирают, оставив нам память о крайних границах в Изборске и Белоозере образованного ильменскими насельниками государства. Правление Рюрика на Руси, если следовать летописям, невыразительно, событийные сведения выхолощены и отрывочны, характерные поступки отсутствуют. О наследнике Рюрик вспоминает в буквальном смысле на смертном одре. Это вступает в критическое противоречие с косвенными фактами и наводит на мысль о сознательном «вымарывании» деятельности Рюрика и его роли в становлении государствености на Руси. Приоритет созидателя и строителя государственности получает еще более мифическая личность — его племенник Олег, который неожиданно по смерти Рюрика приобретает уникальные качества строителя крепостей, свата, талантливого полководца многотысячного войска, который чуть ли не в одиночку с малолетним Игорем на руках захватывает Киев. Центр всех исторических событий смещается в Киев с целью объявить его ядром православной веры и русской государственности.

«Поидоша изъ Нъмець три браты со всъмъ родомъ своимъ, Рюрикъ, Синеусъ, Триворъ; и бысть Рюрикъ старейшина въ Новътородъ, а Синеусъ старейшина бысть на Бълозеръ, а Триворъ во Изборцъ. И отъ тъхъ Варяговъ находниковъ прозвашася Русь, и оттолъ словеть Русскаа земля, иже суть Наугородста лщще и до нынъшняго дне, прежде бо нарицахуся Словене, а нынъ Русь отъ тъхъ Варягъ прозвашася: сице бо Варязи звахуся Русью».

В Ипатьевском списке уточняется: Рюрик «первее срубиша город Ладогу» и только позже по смерти своих братьев «придоша к Ильмерю и сруби город над Волховомъ и прозваша и Новгород, съде ту княжа, и раздая мужемъ своим волости и городы».

В этом же аспекте весьма интересно этнографическое сообщение «Юрик-новосел», опубликованное В. Барсовым в работе «Северные народные сказания», услышанное от новгородского бахаря Щеголенкова: «В старину князья местами жили. Кто где расширился и овладел местом, тут и жил. И приехал Юрик-новосел из северной стороны, из дальней Украины, и распоселился жить в Ладоге, но тут ему место не по люби, и приезжает он в Новгород Великий и не с голыми руками и в союз вступает.

И живет он день ко дню и неделя к неделе, и год к году, и залюбили его новгородцы, што человек он веселого нраву и хорошего разуму и повышает себя житьем-богатством, а тут и побаиваться стали. Вот зазвонили на суем в колоколе — и выступает этот Юрик-новосел: "Што, говорит, честное обчество, возьмете меня в совет к себе, и будь я над вами как домовой хозяин. Только можете ли вы за наряд платить мне половину беличьего хвоста?" Сметили и погадали граждане-новгородцы и сказали: "Можем и платить будем половину беличьего хвоста". И мало-помалу платили они и им не в обиду это. Вот опять зазвенел колокол, и на сход собрались, и говорит Юрик: "А что честное обчество — новгородцы: можете ли вы платить мне весь беличий хвост?" Подумали-погадали и опять сказали: "Можем"! — и платить стали. Прошло немного, опять в совет собрались: "А что, честное обчество, можете ли вы платить и всею беличью шкурку?" Порешали платить всю беличью шкуру и платили долго. Видит Юрик, что платят, собрал всех на сходку и говорит: "За беличью шкуру хочу я положить на вас малые деньги, можете ли вы поднять мне?" И малые деньги они подняли — и поныне помнят этого домового хозяина и в Северной Украине, и в Олонецком крае, и в Новгороде. И после Юрика пуще и пуще повышали дань с алтына на четвертинку, а с четвертинки на полтину, а с полтины на рубль и так до Петра I, а после Петра и с живой души, и с мертвой и рубль, и два, и три, и четыре, и пять».

Конечно, можно считать случайным совпадением обыгрывание в древнерусских списках «Повести временных лет» понятий «суд», «право», «закон». Что в этом случае послужило основной причиной призвания после демократического выбора претендентов? Вспомним у Нестора: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву <…> Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет». Или: «Рекоша: поищемъ сами в соби кнъзъ иже бы володълъ нами и ръдилъ по праву» — вариант призвания по Ипатьевскому списку. То есть именно отсутствие единого правового поля и закона становится доминирующей причиной призвания Рюрика как верховного судьи и гаранта основных законов союза, защитника и управляющего (domnei) делами сообщества ильменских насельников.

Не столь уничижительно слышится термин «володеть нами», если принять во внимание, что формула призвания — не столько расхожее клише, сколько традиционная и юридически выверенная формула переговоров. Вспомним: «Земля наша велика и обильна», которое слово в слово (terram latam et spatiosam) повторяется из «Ирландской сказки» 967 года (повесть Видукинда) о кельтских бриттах, отправленных к саксонским воеводам.

Касательно юридической сути понятия «владение» по римскому праву — это «один род владения, а число видов бесконечно».

К приходу Рюрика в Приильменье сложилось протогосударственное образование — Союз ильменских насельников, или civitate, в который входили округа (pagi). Особенностью этого союза было его полиэтничное образование из мелких князьков с уделами и окружных насельников[72]. Проблема заключалась в отсутствии единого правового поля, столь необходимого для региональной экономики, базисом которой были международная транзитная торговля и солевой промысел с местными акцизами, побережными и подорожными податями и прочими нюансами. Рорик Фрисландский с товарищами к этому времени имел в пользовании часть датского полуострова от Северного моря до Балтийского по реке Айдер и прямой контроль над двумя крупными портовыми городами. То есть в Европе в 852 году он контролировал важнейший торговый путь через устье Рейна и по р. Эйдер, по которому на Балтику и далее попадали франкские (мечи, вино, украшения) и фризские (сукно, гребни и пр.) товары. Произошло совпадение интересов обеих сторон.

«Того же лъта оскорбишася Новгородци, глаголюще: "яко быти намъ рабомъ, и много зла всячески пострадати отъ Рюрика и отъ рода его". Того же лъта уби Рюрикъ Вадима храбраго, и иныхъ многихъ изби Новогородцевъ съвътниковъ его».

Реформы Рюрику давались с трудом. Согласно иоакимовскому летописцу, «чтобы всюду разбирательство справедливое и суд не оскудел, посадил по всем градам князей от варяг и славян…» Как рассказывает Новгородская IV летопись, Рюрик «начаща всюды воевати». Относительно восстания Вадима Храброго и его советников, то, возможно, здесь речь идет не об имени человека, а о его социальном статусе. Еще историк З. Доленга-Ходаковский отметил в новгородских летописях часто употребляемое слово «водимы» — жалобщики. Эти люди собирали по селениям жалобы и разбирательства и вели дела заявителей перед судьей. Но в 863 году, как известно, Рюрик отсутствовал на Руси, где копились проблемы, нерешенные дела и судебные тяжбы, пропадали доход и промысел. Возникла смута в поисках верховного судьи, и, возможно, предпринимались попытки «водимами» сместить Рюрика. Ладога как место межплеменного совещания была сожжена. Этому периоду смуты соответствует слой мощного пожара E2 V яруса[73].

Понимая первичное значение слов «раб» и «род», мы должны воспринимать сообщение «пострадати от Рюрика и от рода его» не как пафосную фразу о погибели новгородцев от Рюрика, но скорее как сообщение о кризисе «порядка» и «свободы» или же власти и института демократического выбора, исторически сложившегося в славяно-ободритском этносе. Но мы помним слова императора Маврикия, писавшего о внутреннем состоянии славян, отметившего болезнь, препятствующую славянским племенам отказаться от их политически обособленной жизни и сплотиться в рамках прочной государственной формы. Болезнь эта — ложное представление о личной свободе.

В сообщениях Ибн Русте и Гардизи мы читаем, что «славяне служат руссам, пока не избавятся от зависимости». Помимо какого-то временного и выкупного фактора, рабство прежде всего подразумевало поражение в правах (виновного в чем-либо) и свободах. В контексте же летописного сообщения — несвободу выбора, права голоса в жизни и права говорить на вече.

«Преставися Синеусъ и Триворъ. Синеусъ и Триворъ умроша бездътни, и прia власть Рюрикъ обою брату, и нача владвти единъ, и раздаде грады племенемъ своимъ и мужемъ: овому Полтескъ, иному Ростовъ, иному же Бъвлоозеро. Того же лъта родися Рюрику же сынъ, и нарече имя ему Игорь».

«Рюрик по смерти братий облада всею землею, не имея ни с кем войны. В четвертое лето княжение его преселися от старого в Новый град великий ко Ильменю, прилежа о расправе земли и правосудии, яко и дед его. Имел Рюрик неколико жен, но паче всех любляше Ефанду, дочерь князя Урманского, и егда та роди сына Ингоря, даде ей обещанный град с Ижорою в вено» (Иоакимовский летописец).

«Повесть временных лет» написана явно под влиянием мифологемы «о трех братьях-основателях», широко распространенной у множества народов. Известный ряд легендарных братьев: Кий, Щек и Хорив; западнославянские Лех, Чех и Рус; ирландские Амелаус, Ситтаракус и Ивору; скифские Арпоксай, Липоксай и Колоксай; армянские Куар, Мелтей и Хореан, библейские пращуры — Сим, Хам, Иафет. Особняком в этом ряду могли бы находится два германца Хенгест и Хорса, призванные по легенде бриттским вождем Вортигерном (455–473). Уже в позднее Средневековье легенда о призвании «мужей избранных и премудрых» была подхвачена и развита в молдавских хрониках, где молдаване, обосновавшись на вновь выбранном месте, «выбра из своей дружины себе мужа разумна именем Драгоша и назваша его государем и воеводою». Аналогичное избрание описывают и литовские хроники, когда Тройден, словно татищевский Гостомысл, советует, кого избрать себе в преемники: «Берите собе государя доброго, хто бы мел боронити того панства, великого княжества Литовского».

В защиту имени Синеус можно предположить, что оно произошло из местности Синланд — области, примыкающей к реке Эйдер с севера. Собственно как и немецкая фамилия Россиус — от Росингау, означая через окончание родительного падежа «ус» человека из названной области, или славянские имена Радегаст, Станигост и тот же Гостомысл с основой «гост» — округ.

«Иде Асколдъ и Диръ на Греки. Царемъ же Михаилу и Василда отшедемъ на Агаряны воевати, и дошедшимъ имъ Черныа ръки, послал къ нимъ епархъ, глаголя, яко Русь идетъ на Царьградъ въ двоюсту и множае кораблей. Они же възвратишася, и едва внидоша въ градъ, и съ патрiархомъ Фотiемъ приходяще къ церькви святъй Богородици Влахерну, и изнесше ризу пречистые Богородици съ плачемъ и съ слезами многими и край еа въ море омочивше. Бъ бо тогда море тихо велми, и егда омочиша ризу, и a6ie възста буря зълна, и разби множество кораблей, и потопи безбожную Русь».

На самом деле события, согласно византийским хроникам, развивались иным образом — с точностью до наоборот. 18 июня 860 года Иоанн Диакон, посол венецианского дожа Пьетро II Орсеоло и автор «Венецианской хроники», сообщает о 360 кораблях: «В это время народ норманнов (normannornm gentes) на трехстах шестидесяти кораблях осмелился приблизиться к Константинополю. Но так как они никоим образом не могли нанести ущерб неприступному городу, они дерзко опустошили окрестности, перебив там большое количество народу, и так с триумфом возвратились восвояси (et sic praedicta gens cum triumpho ad propriam regressa est)».

Византийский флот в это время был втянут в морские бои с арабами и норманнами в Эгейском и Средиземном морях. То есть, возможно, речь идет об осуществлении Рориком Фрисландским и Гастингом блистательного плана по восстановлению Восточного торгового пути из варяг в греки.

К 4 августу 860 года русы покинули окрестности Константинополя. Фотий сообщает, что нападающие ушли с огромной добычей. Он ничего не говорит о причине ухода русов, рассматривая как чудо, что они не взяли Константинополь: «Ибо как только облачение Девы обошло стены, варвары, отказавшись от осады, снялись с лагеря…» Фотий соглашается, что отступление нападающих от Константинополя произошло по инициативе самих русов.

В «Венецианской хронике» Иоанна Диакона нападающие (normanornm gentes) «вернулись с триумфом» (triumpho ad propriam regressa est). Продолжатель Феофана в «Жизнеописании императора Василия» называет народ росов «неодолимым», обращаясь к крещению русов вскоре после набега 860 года. Рассказ о чудесном наказании русов, таким образом, оказывается не более чем фантазией византийских хронистов.

О посольстве русов в Константинополь вскоре после набега известно из окружного послания патриарха Фотия восточным патриархам (начало 867 года) и от продолжателя Феофана. Условия заключенного договора не приводятся, однако оба источника сообщают о желании русов креститься. Фотий удовлетворил это желание и направил к русам епископа.

Целью Рорика Фрисландского и Новгородского на Руси был не захват Константинополя, а заключение долгосрочного мирного торгового договора, что и было достигнуто. Интересно, что Новгородская первая летопись младшего извода, содержащая в начальной части сведения из более древней летописи XI века, в описании похода не упоминает об участии Аскольда и Дира в нем, равно как и об их связи с Рюриком. На основании этого многие историки предполагают, что сведения в «Повести временных лет», написанной в XII веке, об Аскольде и Дире являются позднейшей вставкой, призванной объединить в единое целое разрозненные сведения по древней истории Руси.

«Възвратишася Асколдъ и Диръ отъ Царяграда въ малъ дружинъ, и бысть въ Киевъ плачь велш. Того же лъта бысть въ Киеве гладь велш. Того же лъта избиша множество Печенегъ Асколдъ и Диръ». До этого, в 865 году, сообщается о походе Аскольда и Дира на полочан, которым они «много зла сътвориша».

«Того же лъта избежаша отъ Рюрика изъ Новагорода въ Киевъ много новогородцкихъ мужей».

В это же время в далекой Фризии вспыхнуло восстание конкингов, и Лотарь II собрал народное ополчение, опасаясь, что Рюрик вернется с помощью датчан. Как мы видим, удержаться у власти в двух местах ему удавалось с трудом.

Вероятно, в это время киевский двуумвират стал укреплять южные границы. Так появилась пограничная река Айдер по аналогии с такой межевой рекой Эйдер (Эгидора) в Южной Ютландии.

На северных границах исторической Руси тоже остались следы пограничных мест. Это Кирьяжский погост, расположенный в Лахденпохском районе Карелии. Здесь, на древней границе со Швецией по Ореховецкому договору с шестью межевыми пунктами, расположился поселок Ильме в виде выступающего мыса к Швеции с озером Рюрикаярви и горой Рюрикамяки. Недалеко протекает река Леменка.

Исход многих мужей из Новгорода от Рюрика объясняется плохими политическими известиями и срочным отъездом Рюрика в Европу из-за волнений во Фризии и смерти Лотаря II, поскольку ожидались передел королевств и смена Рориком сюзерена. Новгородские мужи, по-видимому, решили, что Рюрик утратил поддержку европейских королей и свои ленные территории.

Существует еще одно уникальное известие, хотя оно и небесспорно, но связывает несколько событий в один узел. Академик Б. А. Рыбаков пришел к выводу, что русский флот под предводительством Аскольда осуществил три военные экспедиции на греков: успешную — в 860 году, неудачную — в 866-м, когда буря действительно разметала русские ладьи, и в 874 году, когда был подписан мирный русско-византийский договор. Продолжатель Феофана предлагает еще один рассказ, составленный в 950-е годы, о крещении русов. Согласно ему, уже сами византийцы через посольство с дарами уговаривают русов принять христианство, глава же русской церкви получает сан архиепископа.

Историки считают, что сообщения Фотия и продолжателя Феофана описывают одно и то же событие, и предлагает гипотезу, основанную на параллелях в церковной истории Болгарии и Руси. Согласно этой версии, русы, как и болгары, оказались недовольны отсутствием церковной самостоятельности (автокефалии), проявлением чего стало то обстоятельство, что глава их церкви имеет лишь епископский, а не архиепископский сан и сам великий князь был только архонтом-правителем, подчиненным Византии. Недовольство русов вызывало отношение к ним как к новым подданным Византийской империи. Русы изгнали своего епископа, и уже новому императору Василию I и патриарху Игнатию пришлось дать большую церковную автономию. Успешный поход и договор с Византией позволили Рюрику присвоить себе титул Великого князя (греческий архикратор, или василевес), что равнялось византийским императорам.

«Сам же проименовася князь великий, еже греческий архикратор, или василевес, а онии князи подручны <…> овлада Варягами, емля дань от них» (Иоакимовский летописец).

Можно предположить, что Рюрик, благосклонно принявший византийского архиерея, был им помазан на царство с присвоением титула василевса, но это, как и самоличное присвоение себе титула великого князя, являвшегося выборной прерогативой среди племен славян-ободритов, вызвало неприятие среди ильменских насельников. В 875 году Рюрик преподнес царские подарки Карлу Лысому к его императорскому коронованию. Анналы Фульды косвенно фиксируют Рюрика в этом году во Фризии. В этом же году Карл Лысый получает титул императора, и анналы Фульды гласят, что Карл Лысый, сделавшись императором, перенял одежду и корону греческих императоров. На одной из миниатюр IX века его корона состоит из повязки (стеммы), украшенной камнями, к которой прикреплена дуга, также украшенная камнями и листьями. Помимо этих даров в руках Карла Лысого в этом же году оказалась одна из едва ли не главных ценностей христианской Византии — легендарная риза или плат Божьей Матери, которую он назвал Camissia и передал в церковь Шартра графства Мэн на хранение в 875 году. От кого, как не от Рюрика-Рорика, он мог получить столь необычное подношение? Именно этот подарок позволил Рюрику стать великим князем в «Вагирской марке». Фактически одновременно с Карлом Лысым Рюрик стал «императором» Руси и балтийских славян-ободритов. Таким образом, в один год в двух разнополярных государствах два правителя, став императорами, переняли греческие титулы и инсигнии власти. Было бы упрощением считать это проявлением амбиций личности. Скорее это был вызов третьей, Византийской империи и логическим продолжением дела Карла Великого в строительстве «града божьего» с единым европейским центром. Однако для обоих это императорство было не долгим. Симптоматично, что главным хранителем ризы, то есть графом Шартра, император назначил брата Рюрика по оружию — викинга Гастингса.

«Умер Рюрик и передал княжение свое Олегу — родичу своему, отдав ему на руки сына Игоря, ибо был тот еще очень мал».

В рукописном отделе Российской национальной библиотеки Санкт-Петербурга имеется хронограф в составе собрания рукописей Ф. Толстого (Индекс: Q IV 88. Л. 766 об., 767 об.). В него вшита тетрадь, выполненная скорописью, под заголовком «Государство Рюриково», в которой сообщается следующее: «Ходиа князь Рюрик с племенником своим Олгом воевати лопи и корелу. Воевода же у Рюрика Валлт и повоеваста и дань возложиста <…>. Лето <879 г.> умре Рерик в кореле в воине <…> княжив лет 17». Одним из первых эту летопись использовал частный издатель Н. И. Новиков в своей «Подробнейшей истории государей российских». Он не сослался на первоисточник и никак не прокомментировал этот материал. Историк второй половины XIX века К. Н. Бестужев-Рюмин остановился на этом событии, подчеркивая, что «невероятного тут ничего нет». Недоверие вызывало лишь имя Валлта (Валит), хотя в переводе с карельского оно означало «избранный» и было нарицательным. Так называли в Кореле старейшин погостов. Первое упоминание Корелы как территориального образования мы читаем в бересте № 590 от 1066 года из Нутного раскопа, где написано, что «Литва встала на Корелу». Само же летописное упоминание о Кореле имеется в Новгородской первой летописи от 1143 года.

Важно отметить, что это не единственное сообщение о смерти Рюрика в Северном Приладожье. Одна из летописей, написанных скорописью XVII столетия, имеет заглавие «Летописец о больших княжениях и о битвах, како же побеждали князь князя и колько который князь княжил на своем княжении». В ней говорится, будто Рюрик с Олегом воевали Лопь и Корелу и что в 879 году Рюрик умер в Кореле. О смерти Рюрика в походе говорится и в рукописи под № 249 (лист 11) из рукописного фонда Ростовского музея.

Во Владимирском летописце сообщено, что «умре Рюрик на поле в лето 6387». Тверской летописный свод уточняет, что Рюрик, умер «в Новгороде, княжив лет 17». Составитель же Мазуринского летописца уточняет возраст усопшего Рюрика: «И поживе Рюрик в Новеграде, княжет 17 лет, всех же лет жив 87 и умре».

Из отечественных этнографических материалов о Рюрике интересна работа «Сказания Великого Новгорода» ростовского старосты А. Я. Артынова, в которой есть лирическая новелла «Рюрик, князь Варяжский и Новгородский». В 1842 году староста обнаружил вотчинный архив графьев Мусиных-Пушкиных объемом 500 листов в виде сборника из 120 повестей в кладовой палатке под колокольней Николаевской церкви села Угодичи. В послевоенное время житель деревни Подгорье Новгородской области П. Быстров, будучи еще подростком, нашел в тайнике под полами старой церкви в селе Некрасово церковную книгу. По словам Быстрова и свидетельству очевидцев, она была написана двумя столбцами, из которых только один был доступен пониманию и чтению. В послевоенное время в деревне это была единственная книга, и взрослые ее обычно читали детям. Книга была утрачена в середине 80-х годов ХХ столетия. В ней описывалась история Новгородского края и содержалось предание о гибели Рюрика и упокоении в Шум-горе: «Была битва поздней осенью, на северном берегу Луги. Рюрик был тяжело ранен и погиб. Холодно было, земля смерзла, тело его засыпали камнями. Остались 12 человек с ним. Весной тело Рюрика перенесли через реку в местечке Каменья с огнями на южный берег р. Луги, где похоронили в большом кургане. Похоронили с конем и позолоченным седлом. Вместе с ним похоронили этих 12 человек головами по кругу. На тот момент Рюрик оставался один. Дядя прислал на похороны Рюрика гроб, саблю, шлем и щит».

Анализ франкских хроник, древнерусских источников и археологических данных о структуре полиэтнического поселения на Рюриковом городище подтверждает тождество Рорика Фрисландского и Рюрика Новгородского. Вероятно, Рюриком было принято предложение возглавить протогосударственное образование — союз ряда восточнославянских и финно-угорских этносов, проживавших в верховьях рек балто-волжско-черноморской водной системы.

Судя по некоторым правовым аналогам, при таком приглашении воина с дружиной оговаривалось вождество, то есть подкрепляемое присутствием личной дружины право на пожизненное владение отдельными территориями без наследования, дарения и участия владений в обороте. Характерно, что Рюрик не приглашался на должность великого князя, эту титулатуру летописи по отношению к нему не употребляют — в контексте исторических реалий IX века такой титул выглядел бы явным анахронизмом. Возможно, неслучайно летописи берут начало генеалогии князей лишь с Игоря Старого и имя Рюрика как княжеское используется в генеалогическом древе его потомков только с середины веков, когда исторические нюансы уже стерты временем. Не исключено, что только к этому времени стал зарождаться институт княжения с вертикальной властью, хотя, судя по реалиям времен Ярослава Мудрого, еще весьма ограниченной.

По традиционному праву решение о приглашении вождя и верховного арбитра «из-за моря» могли принимать только народные собрания соответствующих восточнославянских и финно-угорских этносов. Целью приглашения было создание единого правового поля, проведение судебной реформы как справедливого механизма управления гражданскими и экономическими отношениями в сложном полиэтническом союзе и многоконфессиональном сообществе восточноевропейского Севера IX столетия. Естественно, вся эта процедура согласовывалась с неписаными правовыми нормами традиционных архаических обществ. На втором плане (для приглашавших Рюрика этносов, но не для него) были функции защиты региональной экономики с поддержкой на европейском и азиатском рынках. С этими функциями Рюрик справился вполне успешно.