С дебильным лицом

Глава 3

Сколько Андрей себя помнил — ему снилась война. Эти бесконечные сны, когда он прятался в окопах, когда в него стреляли, и он в ответ — ослепленный ужасом смерти, храбрый животным желанием жить — наводил оружие на врага, — изматывали его. Ему было страшно. Он просыпался в поту. И иногда ему начинало казаться, что его действительно могут убить во сне.

В пятницу по расписанию стояло четыре пары. Причем первой и последней шли “практики”, прогуливать которые выходило себе дороже, причем в прямом смысле: приходилось пересдавать за деньги. А лишних денег у Андрея не было. Поэтому пятницу приходилось полностью отсиживать в университете.

За окном светило солнце, и люди прыгали через лужи веселые и беззаботные. На дворе курили первокурсники и засматривались на старшекурсниц, всех как одна надевших по случаю весны короткие юбки. Обсуждали их, смеялись, а те, готовящиеся к защите диплома, проходили мимо, длинноногие и недосягаемые. Глядя на них, хотелось звонить Татьяне, и он звонил, но она не отвечала.

На последней паре — практикуме по государству и праву — долго и нудно разбирали случаи по нарушению трудового законодательства. “Какой прок — знать трудовой кодекс, — зло думал Андрей, — когда нарушается он на каждом шагу, когда ты все равно никому ничего не докажешь, и судиться можно годами, и все равно ни с кого ничего не получишь…” В далеком маленьком городке его отец работал инженером на огромном предприятии за гроши. Да и те задерживали, заставляли работать по выходным и праздникам, не платя в двойном размере. Недовольных увольняли. От постоянного унижения отец потихоньку спивался. Отыгрывался на матери, работавшей там же бухгалтером и бравшей разные халтуры на дом, чтобы выучить Андрея, вытянуть его младшую сестренку. Та не оставалась в долгу… Да и сам Андрей, постоянно подрабатывавший где только можно, знал, в какое место обычно предлагают засунуть трудовой кодекс работодатели.

Когда пара наконец-то закончилась, Андрей вышел на крыльцо, прислонился к перилам и закурил. Хотелось пойти часа на два-три засесть в компьютерный клуб, что недалеко от общаги, но денег не было. Успокоил себя, что в такую погоду париться в клубе глупо. Но вечер надо было как-то убить. Привычно хотелось выпить. И только он отчаялся, прикидывая, что денег — сотня на неделю, как все стало складываться само собой. Тут же вокруг образовалась подходящая компания, предлагающая такое дело — начало весны — отметить. Взяли пива и пошли в парк, где скамейки уже успели не только оттаять, но и просохнуть. Встретили по пути каких-то девчонок, притащили с собой в парк, стали поить.

— Мы в том году с Петром на игрушку ездили— клево было! — Димка, студент юрфака и главный заводила в их компании, взялся растолковать им любимую в компании байку. — Как-то мы так ужрались, что разнесли две палатки. Пападос, думаем. Утром на нас наехали: это вы? Ну я не знаю, как отбодаться, и начинаю плести, мол, это Петрович, с…ка такая, нажрался вчера и давай буянить. Мы его насилу утихомирили. В смысле, что выдумал я несуществующего Петровича. А че, очень удобно. Мы потом все свои проделки на него сваливали: и компот общий он за всех доел, и игровые деньги спер. Самое смешное, что, когда мы уезжали, выяснилось, что половина игроков лично с нашим Петровичем знакома. Мне же, прикиньте, еще и привет от него передавали!

Димка с Петром не просто были соседями Андрея по комнате в общежитии, но, как и он, были реконструкторами — играли по сорок пятому году. Восстанавливали экипировку времен Великой Отечественной. Объездили с поисковыми экспедициями всю область. Но не столько им интересно было восстанавливать историческую справедливость — возвращать имена героически погибшим солдатам, защищавшим родину, сколько искать оружие, обмундирование.

Про Димку говорили, что он нашел настоящее серебряное кольцо с девизом СС, руническими символами и подписью Гиммлера внутри. А кто-то говорил, что он “Мертвую голову” нашел. “Мертвая голова” не являясь государственной наградой, считалась личным подарком рейхсфюрера СС, то есть, по сути, была одной из высших наград, которая вручалась за личные достижения, преданность службе, лояльность фюреру и идеям нацизма. Андрей видел у кого-то его копию, приобретенную через антикварный сайт — литой массивный кусок серебра в виде венка дубовых листьев, рун и с чем-то похожим на голову. С гравировкой “S. lb”1 на внутренней стороне, но без фамилии владельца.

Настоящая “голова” стоила безумных денег, найти ее было совершенно нереально, и держать просто так дома — глупо. Так что Димкино кольцо в любом случае было попроще. Если вообще не было искусно состаренной подделкой из того же сетевого магазина. Впрочем, своих предположений Андрей вслух не высказывал: хочется человеку таскать фашистское колечко и думать, что оно настоящее, — пусть таскает. Решать нравственную дилемму Андрею не хотелось: Димка был хорошим другом.

Само собой разговор свернул на тему реконструкции.

— Нам-то хорошо, в сороковые уже был отлажен промышленный выпуск обуви, а тем, кто играет по восемьсот двенадцатому году ва-аще туго, — Димка сел на любимого конька, — им же надо искать кожу ручной выделки, а потом — того, кто вручную сошьет обувь.

— Да ладно, — отмахнулся Андрей, — уже давно все на поток поставлено. В Москве элементарно можно найти и кожу, и мастеров, и готовую обувку того времени. Были бы деньги.

— Ну или так. Я не про то. Я про то, что нам-то проще. Кирзачи у любого алкаша за маленькую купить можно.

— Вот еще, в брезенте ходить! — Петр швырнул в сугроб пустую бутылку и потянулся открывать новую. — Если есть возможность выбирать, то уж лучше в кожаной обувке.

О девчонках сразу забыли — Димка с Петром отчаянно заспорили о своем. Какая-то часть компании давно уже откололась и обсуждала игры. Андрей слушал вполуха и тех и других. Все было как обычно: не удивляя, но и не напрягая ничем новым.

Но пиво на пустой желудок начало действовать. Петр шутя толкнул его в бок, Андрей — ответил медленным красивым ударом, и пошло-поехало. Полушутя-полусерьезно они встали в спарринг и старательно мутузили друг друга напоказ, перед заскучавшими девчонками и просто чтобы лишний раз доказать себе и миру свою “крутизну”.

Ну, а что еще делать, когда ты видишь себя Шварценеггером и Биллом Гейтсом в одном флаконе, а сам за свои двадцать лет всего-то и успел, что поступить в университет, прочитать пару книжек, посмотреть пару фильмов, да одно лето прожить в лесу? Когда впереди у тебя вся жизнь со всеми ее сногсшибательными возможностями, а ты все еще живешь за счет родителей и у тебя весь лоб в прыщах.

Короткий весенний день заканчивался. Низкое солнышко спряталось за крыши домов, и тени стали темно-синие, длинные. Похолодало. Вдруг оказалось, что еще и девчонки, которым надоели их малопонятные беседы, куда-то ушли. Народ же как раз дошел до кондиции, когда срочно нужно: а) в тепло, б) добавить, в) без женского общества — никак.

— А где девчонки? — расстроенно протянул кто-то.

— От Петрович, скотина, первый сориентировался, баб наших увел! — Димка искренне возмутился.

— А фигли ты его вообще сюда звал?

— Да я не звал, мы пришли — он тут уже тусовал!

Потом пили в общежитии у Андрея и Димки с Петром. Набилось в комнату человек десять. Кто-то пошел ставить чайник, чтобы заварить вермишель быстрого приготовления, кто-то — звать каких-нибудь девчонок. Хорошо бы, конечно, найти — стрясти с кого-нибудь — денег и сходить за колбасой; позвать медичек — с ними проще. Но, если деньги и найдутся, пойдут за водкой, а медички жили в другом общежитии, до которого отсюда больше часа добираться.

Андрею было тошно от самого себя, в голове все потихоньку плыло. Он забился в угол к компьютерному столику и рассматривал расставленные на нем и по полочкам рядом патроны — Димкину коллекцию. Финские V.P.T. — Valtion Patruuna Tehdas, Sako с завода в Riihimaki, американские с клеймом W — Winchester, немецкие с буквой “P” — Polte Armaturen-u — и номерами заводов: их много — все не запомнишь. Андрей перевернул донцем вверх советский патрон — с одного краю “Т”, с другого — номер — тульский.

Пришли однокурсники Андрея, притащили литровую водки и две полуторалитровых бутылки кока-колы, чтобы делать “волшебные пузырьки” — смешать, чтобы быстрее подействовало.

— Беспрецедентная акция компании Coca-Cola: под каждой седьмой пробкой — водка!

— Водка “Буратино” — почувствуйте себя дровами!

“Пузырьки” после пива пить не следовало, но Андрею уже налили, и он пил.

— Чувачки, прикиньте, у нас завтра практику по бухучету поставили!

— Опухли совсем, что ли? Суббота — это святое!

Компания собралась мужская, и заговорили о бабах. Андрей думал о Татьяне. Представлял ее в домашнем халатике, в шерстяных носках, забравшуюся с ногами в кресло, с книжкой в руках. Он видел ее однажды такой: проснулся ночью, а ей не спалось, и она читала в желтом свете торшера. Полы халатика сползли набок, и видны были голые коленки. Она задумалась, и теребила прядь волос…

Взрослая женщина принадлежала ему. Не все эти сопливые девчонки, краснеющие, бледнеющие, ломающиеся и пытающиеся что-то из себя состроить, о которых трепались рядом. Рассказывали скабрезные подробности, хвалились победами. Андрей молчал. У него была тайна, которая резко возвышала его в собственных глазах. Мог ли он тогда, с месяц назад, в баре на спор, сам краснея и балансируя на грани фола, “клея” ее, думать, что эта взрослая женщина на самом деле станет его?

В строгом костюме, макияже, чужая, далекая от него, немного надменная, немного капризная, взрослая женщина — такой он встречал ее после работы. Но всякий раз знал, что главное — дожить до дому, выпростать ее из этой оболочки, маленькую девочку в тапочках с помпончиками, носочках, милую, понятную; снять с нее все это, освободить, распушить волосы… А потом обнять, прижать ее телом к кровати, смять, испугать, чтобы снова в ней явила себя женщина. И обладать этой женщиной. Просто женщиной, без имени, фамилии. Женщиной, обнаженной женской сущностью, по которой он томился уже давно, с детства, когда только-только начал чувствовать в себе зарождающуюся мужскую силу со стыдными снами, ночными поллюциями, жаркими удушливыми волнами, захлестывающими от едва мелькнувшего на экране оголенного женского тела.

Все это он не мог объяснить себе, высказать, только мучился желанием до дрожи во всем теле, когда рядом с ней приходилось чего-то ждать, говорить какие-то слова.

Он не помнил, как затушил сигарету, как зашнуровывал ботинки, как шел к ней, но когда он пришел, она встретила его именно такая.

Она пришла немногим раньше его, розовощекая, хмельная от запахов весны, и еще не успела раздеться. Снять серьги, кольца, смыть макияж. Снять хотя бы отороченные мехом сапожки на высоком тонком каблучке.

— Поздно. Я уже ложусь спать, — открыв дверь, воинственно сказала она — во всех своих сережках, сапожках — далеко не сонная, не спящая. — Я не слышала твой звонок — мог бы еще раз перезвонить и предупредить, что придешь. У меня дела — аста ла виста, дорогой, — говорила она, не замечая, что он давно уже вошел и закрыл дверь на все замки. — Я вообще не понимаю, зачем ты пришел, — говорила она, помогая ему стаскивать с нее пиджак.

И можно было наконец-то ничего не говорить.

“Я — Леша. Живу в Москве. Не женат. Один, понимаете ли, веду хозяйство…

:-))) У меня два “высших” (Московский Государственный Университет им. М.В.Ломоносова (романо-германская филология, сравнительно-историческое языкознание, структурная лингвистика и литературоведение); и Академия Народного Хозяйства при Правительстве России (внешняя экономика, логистика)), говорю на семи языках, причем родных — два (русский и немецкий)… Я руковожу департаментом поставок в крупной российско-финской компании, т. е. — внешний экономист и логистик по специальности. Парень, в общем-то, не бедный:-))), но и не “новый русский”… (слишком интеллигентные у меня для этого родители). Смотрю я на Ваше фото… Сердце готово выскочить из груди… Хочется быть рядом, упасть на колени к Тане и нежно целовать ножки… ВСе, ВСе Вам делать, что Вы только ни прикажете… Боже… Вы просто Шикарная Дама… Настоящая Роскошная Леди… (интересно — Вы носите прелестные туфли на “шпильках”?.. Они Вам идеально пойдут!) Вам очень пойдет строгая элегантная дамская деловая или вечерняя классика с налетом надменной стервозности.:)) Впрочем, Вам пойдет просто ВСе. Вы совершенно покорили меня своим фото и анкетой. Такую Даму надо очень любить и ценить… Я всегда мечтал о такой милой красивой Госпоже….

ПРИЕЗЖАЙТЕ В МОСКВУ!! Я встречу Вас. Все для Вас сделаю… Мечтаю оказаться у Ваших прелестных ножек… А может… под туфелькой?..:-))) Пожалуйста, напишите или позвоните мне! Я буду очень ждать… Леди Татьяна, разрешите мне, прошу, всегда называть Вас Великой Госпожой.

Я давно ищу Великую Леди, которая станет моей Повелительницей. А в Вас увидел то, что хочу видеть. Я надеюсь, что мы встретимся вскоре. Я действительно приглашаю Вас, Госпожа, в Москву. Приезжайте ко мне, милая Красавица. А Символ Вашей Женской Власти… Туфли На Шпильках — символ власти Великой Госпожи и орудие наказания провинившихся подданых:)) — возьмите их, конечно, с собой.:)) Одев их, Вы, безусловно, одним взглядом или движением бровей будете повергать на колени Вашего покорного слугу…:)))

Вы Настоящая Королева, и я постараюсь, чтобы Вы всегда это чувствовали. С нежностью и покорностью, Ваш ручной котик-Ле”.