S-T-I-K-S. Пройти через туман IV

50. В своей колее

Улей — такой мир, который рано или поздно оголяет истинную сущность каждого человека, попавшего в него. Ходил, предположим, человечек на работу в офис, с восьми до двадцати ноль-ноль выполнял какие-то свои задачи и звали его… Ну хотя бы Алмаз Хафизов. В армии не служил, пороха не нюхал, автомата в руках не держал, кроме как в играх-стрелялках, а после того, как перенёсся в Улей, внезапно стало ясно, что Алмаз наш — опасный психопат, возвращающийся на свой кластер в свой офис при каждой перезагрузке с дробовиком. Не подумайте, что для того, чтобы всех спасти, совсем наоборот! При каждом возвращении он жестоко убивает всех мужчин и насилует всех женщин, включая шестидесятилетнюю уборщицу бабку Басму.

Да… Улей равнодушен к боли и смерти, а ещё своенравен и капризен, но нельзя отказать ему в справедливости. И будь уверен, такая справедливость тебе не понравится. Оттого и множатся среди рейдеров суеверия, как грибы после дождя. Так что перед лицом местного кровавого божества по имени Стикс лучше не косячить. Но в Улье нельзя играть и ничего не ставить. Ставки тут тоже все известны заранее, чаще всего это боль или здоровье, а иногда и жизнь.

Всех, кто неугоден Стиксу, рано или поздно настигает кара… Нет, не так. КАРА! И скорее всего рано… Можно не сомневаться, что способ будет выбран из наиболее затейливых и изощрённых. Кто-то встретится со стаей заражённых, от которой не сможет ни спрятаться, ни убежать. Другой попадёт под перезагрузку, оставшись после такого идиотом, пускающим слюни. А всяческим неадекватным упырям вроде Алмаза заготовлены кары самые интересные — например, банда атомитов, которые его самого снасильничают всей шайкой, а потом и съедят, как это у них водится.

Но если быть правильным рейдером и поступать по совести, если никогда не оставлять своих в беде и помогать всем иммунным свежакам, такого рейдера Улей наоборот поощрит. Где добычу богатую подкинет, где подскажет, а где и беду отведёт. Надо только уметь слышать Улей. Он постоянно разговаривает со своими чадами.

Всю эту грустную, но поучительную историю про Алмаза рассказывал один мутный проповедник, пока мы готовились к выезду. Все остались равнодушны, лишь Брюнет уселся на чурбачке в позе роденовского мыслителя, голову кулаком подпёр и уши развесил, нежно свой РПД обняв. Подкравшись к нему, легонько так отвесил подзатыльник.

— А!… Чего? — спросил он, крутя своей поседевшей головой.

— Брюнет, ты знаешь, почему наши моряки перед тем, как пойти на абордаж, чистую рубашку надевали? — спросил я, когда тот сам обнаружил источник своей неприятности.

— Чтобы предстать перед Создателем в красивом и чистом?

— Нихрена ты не понял…

— А что я должен был ещё понять?

— Насчёт Создателя не уверен, архангел Гавриил что-то давно ко мне с докладом не залетал. Вот насчёт того, что при огнестрельном ранении в тело с пулей кусок ткани влетает — это железно, а грязные куски ниток с микробами мигом устроят тебе или заражение крови, или гангрену. Внял?

— Понял!

— Что ты понял? — с сомнением спросил я.

— Нужно менять одежду почаще, — неуверенно промямлил Брюнет, — Исподнее… Там… А к чему ты это, Орк, я действительно не понял.

— То, что исподнее менять надо до того, как спереди станет жёлтым, а сзади коричневым — это ты молодец, что уразумел, — ухмыльнулся я со значением, — Но мораль сей басни такова: не путай божий дар с яичницей. И давай, иди, помоги Мазаю.

Повторять парнишке по два раза не пришлось, он сорвался с места и умчался. Оставшись наедине с бородатым мужиком в невнятной рясе, подошёл к нему вплотную.

— Ещё раз увижу рядом со своими бойцами, справедливость Стикса тебя настигнет раньше, чем ты того ожидаешь…

— Зря ты так, брат! — горячо начал мужик в балахоне, — Я лишь рассказываю о месте человека в Улье…

Я легонько толкнул проповедника, отчего тот неловко шлёпнулся задницей на дорогу. В стабе хоть и посыпалось всё щебёнкой время от времени, грязи и луж тоже хватало. В одну из таких луж бородач и сел с размаху.

— В кунсткамере твоё место, — процедил я, роняя слова, — Мы друг друга поняли… «брат»?

— Поняли…

Я оставил проповедника выбираться из лужи, а сам прошёл к «нашему» камазу.

— Готовы?

— Готовы, мать твою! — весело из открытой двери крикнул Мазай, — Готовее, мля, не бывает. Залазь, и помчали!

Я залез в кабину со стороны пассажира и проверил свой карабин, пока Мазай выводил грузовик через тоннель.

Мазай и Брюнет, оказалось, в два счёта нашлись с Мамбой. Хоть они из Кадьяка и добирались каждый сам по себе, но не разминулись. Встретились на Тридцать Втором. Мамба нас поискала, но решила, что мы все вместе попались мурам, а Мазай и Брюнет их преследовали довольно долго, пока перезагрузка не оборвала след. Только после этого они вернулись. С тех пор ходили в рейды как мусорщики. В общем-то, правильно сделали. Иначе все бы сгинули.

После моего возвращения жизнь вошла в какое-никакое русло, и в ней даже появился некий распорядок. Мы ездили по заданиям мусорщиков один раз в неделю. И делали ещё один или два выезда на переделанном джипе, но уже по своим нуждам. В основном мы выдвигались тогда, когда команды замечали развитых заражённых. С раскачанным Даром электрокинеза, Мамбой со снайперской винтовкой, пулемётом Брюнета и Мазаем за рулём проблем у нас не возникало.

В Тридцать Втором была своя бригада трейсеров, занимавшихся отстрелом заражённых, но работы хватало и нам. Иногда даже с избытком. Горох мы употребляли каждый день и отлично питались. Чтобы при таком размеренном образе жизни с четырёхразовым питанием команда не заплыла жиром, начал всех в обязательном порядке подтягивать по физухе.

Сказать, что это было встречено отрицательно — ничего не сказать, однако, поняв, что я это всё серьёзно, все постепенно прониклись, а потом и втянулись. Мы тягали железо, работали с грушей, бегали по утрам, устраивали спарринги. Два раза в неделю выезжали попрактиковаться в стрельбе. Если в этом мире и есть бог, он благоволит к сильным. И с этим необходимо считаться, а не слушать всяких сумасшедших.

Особенно меня радовал Брюнет. Как своими успехами в физической и боевой подготовке, так и развитием своего Дара. Ему досталась метаплазия — способность менять структуру физических тел. Пока менять один материал на другой он не умел, однако у него неплохо получалось улучшать исходный материал. Мы начали с того, что он поколдовал над сварочными швами на моём внедорожнике. Вторыми на очереди стали мелкие противокумулятивные сетки, третьими — стёкла. А в четвёртую очередь мы занялись с ним новой бронёй, делая её прочней. Уж и не скажу, насколько мы подняли класс брони гибридного внедорожника, превращённого в самопальный броневик, но однажды смеха ради Брюнет укрепил самое обычное оцинкованное ведро. Пробить его мы смогли только бронебойным патроном из «Корда».

Для Мамбы под её Дар стрелка раздобыли очень приличный охотничий карабин МЦ-558. Всем он оказался хорош, вот только патроны для него были дороговаты. Вообще, патроны под калибр двенадцать и семь в окрестностях Зимнего оказались в цене и большом дефиците, но Мамба это прекрасно понимала и стреляла из своего карабина только по крупным и заслуживающим этого целям. Как ни крути, а она так и оставалась самым опытным из нас рейдером.

В это сложно поверить, но жизнь в этом мире начинала мне нравиться. Наконец-то у меня появилось место, куда можно вернуться, и цель. Какая, спросите вы меня, а я отвечу — безопасность и развитие своей команды. Если хочешь идти быстро — иди один, если хочешь дойти до цели — собирай команду и вкладывайся в неё.

И я вкладывался всем, чем только мог. Своим опытом, временем, горохом и споранами, заменяющими тут деньги. Постепенно мы начали притираться друг к другу, вчерашние гражданские люди стал превращаться в опытных рейдеров.

Да… Я наконец-то начал чувствовать что-то, похожее на счастье.