S-T-I-K-S. Пройти через туман IV

53. Список потерь

Я поднял тело и понёс его на руках, сам не понимая куда и зачем. Видимо, я просто не мог её отпустить в этот момент.

Как бы крут я ни был, а возвращать с того света это… Это, пожалуй, какой-то другой Дар нужен, которого у меня нет. Удар элитника снёс крёстной половину черепа. Мамба умерла ещё до того, как я закончил бой, и никто не смог бы ей помочь.

Когда шоковое состояние отпустило, оглянулся. Заметил Мазая и Брюнета, шедших за мной. Рядом обнаружился стог сена. Я уложил мёртвое тело на него. Стог заготовили ещё в прошлом году, так как трава была пыльной, сухой и пахла гнилью.

Вот и всё.

Всё что мне было дорого в этом мире, превратилось в изуродованный кусок мяса. Моя горячая, красивая и чуточку сумасшедшая Мамба мертва.

Я снял шлем и опустился на колени перед телом возлюбленной. Возложил на окровавленное тело обе ладони. Я не знал, какой она была, слишком мало было времени. Даже не поинтересовался, попала она в Улей подростком, зрелой или пожилой женщиной. Когда мы встретились, она была полна жгучей страсти, дышала энергией юности и экзотической красотой.

Не было в наших отношениях ни ухаживаний, ни конфетно–букетного периода, ни романа, как такового, только медовый месяц, начавшийся внезапно.

Я сглотнул, ставшую вязкой слюну, не в силах выдавить из себя и слезинки. Жаль… Было бы не так тяжело от камня, повисшего на моей душе стокилограммовой гирей.

Любил ли я её когда-нибудь? Уже сейчас я понимал, что не могу вызвать в своей памяти её образ. Красивая мулатка с фигуркой куклы «Барби», и всё. Остальное плывёт. Никаких деталей.

В этот момент я отчётливо понял, что ощущение дома и места, куда бы я мог вернуться, есть не что иное, как самообман, который я сам себе придумал. Была одна женщина. Теперь её нет. Иллюзии разом разбились и осыпались жалобно звенящими осколками. Верить в это не хотелось, но выбора не осталось. Она погибла, а я стал пуст изнутри как барабан.

На плечо легла широкая ладонь Мазая. Я оглянулся. Лицо бородача застыло, губы его превратились в линию. За его спиной стоял Брюнет, держа РПД за ствол, закинув его на плечо, и переминался с ноги на ногу.

Как бы не хотелось мне лечь с моей мулаткой рядом и просто умереть… Я не имел на это права. Меня ждали оставшиеся в живых боевые товарищи, за которых я был в ответе. И нам пора уходить.

Я поднялся и пошёл с совершенно пустой головой. Мазай и Брюнет пытались отвлечь меня, рассказывали, что они выпотрошили заражённых и собрали богатую добычу, но я никак не мог сосредоточиться на текущем. Память раз за разом перебирала все подробности произошедшей трагедии, а дойдя до конца начинала с самого начала.

Обычно я оказывался прав, но не в этот раз. Не в этот раз…

— Не в этот раз…

— Что? — навострил уши Брюнет.

Оказывается, я сказал это вслух. Нужно было что-то ответить:

— Надо за машиной, говорю, вернуться.

— А–а–а…

— Зачем забирать-то? — осторожно обратился за пояснениями Мазай, даже не ругнувшись ни разу.

— Чтобы уехать, — ответил я, не узнавай свой голос, — Знахарь я. Учиться мне нужно.

Они всё поняли сразу.

— А мы как же? Нам–то куда, мать…?

— Ты боец, которому будет рада любая группа, — отстранённо проговорил я, — А Брюнет уже хороший пулемётчик. Крестники, я дал вам всё, что мог. Дальше сами…

Он и что-то ещё говорил, но я плохо осознавал что.

— А? — потеряно переспрашивал я.

— Мы дождёмся тебя на Тридцать Втором…

— Что?

— Крёстный, если с тобой нельзя поехать, говорю, будем на Тридцать Втором, когда вернёшься…

— Хорошо…

Меня посадили в кабину. Брюнет забрался в гнездо, а Мазай повёл камаз. До крематория мы доскребли без проблем. Разгрузка, обратный путь в Тридцать Второй, мои краткие сборы в дорогу, (Что там собирать-то? Нищему собраться — только подпоясаться) и поездка до Зимнего прошли словно в тумане.

Каких-то особых мыслей не было. Лишь тяжесть лежащего на душе груза и чувство утраты грызли меня. Спустя какое-то время, сам не знаю, как, я оказался в «Усталом Рейдере» в компании с бутылкой рома. После того как в меня вселился литр, ко мне за столик подсели Мелкая и Линда. Попытались выяснить, что со мной произошло.

Говорить не хотелось, но я объяснил, что к чему. От меня отстали и принесли ещё одну бутылку рома в мой тёмный угол. Но и этим я не ограничился, и мне без вопросов принесли третью бутылку. Вот она–то и стала решающей. Память начала пестреть провалами, а восприятие решило поиграть со мной шутки. За моим столом поочерёдно сидели то Линда, то Мамба, то Кали, а пару раз появлялась доктор Кузнецова, превратившаяся в пустыша и задушенная мной на московском кластере.

Откуда в моей белой горячке взялась Кузнецова? Меня, уже плохо переставляющего ноги, вызвалась проводить Линда. Я вызвал такси, и мы поехали. Помчали почему-то к Арманд. Нет, мне очень хотелось увидеть её и Аньку, но на трезвую голову я бы никогда их не стал беспокоить среди ночи. Пока машина ехала по Зимнему, я увидел, что на улице уже темно, но это меня никак не смутило. Напротив, я ещё объяснял бомбиле, как ехать, чтобы добраться до точки назначения побыстрей.

Помолодевшая Арманд уже выглядела лишь немногим старше Ани. Последней не оказалось дома. Хозяйка что-то всё говорила, говорила и говорила, а постом усадила меня и Линду за стол. И хозяйка продолжила говорить, а моя спутница, снова ставшая похожей на Кали, ей что-то отвечала. Их голоса я слышал словно через слой толстой ваты, смысл разговора ускользал от разогретого алкоголем сознания. Поэтому в разговоре я участия не принимал, а, внезапно ощутив прямо-таки волчий аппетит, сметал одно блюдо за другим.

Вообще, это было неудивительно. Я выпил только кружку ароматной арабики ещё до рассвета, а после этого во рту не было маковой росинки. Не до того как-то было, поддерживал нас живун, который мы глотали уже на безусловном рефлексе. После того как я полотно поел, градусы из меня начали стремительно выветриваться, а этого я не хотел. На столе тут же нарисовалась бутылка водки «Белуга». Название почему-то написано было латиницей, но странности меня не интересовали. Я разлил по рюмкам и сказал:

— За тех, кого с нами больше нет и не будет…

Женщины меня поддержали, на минуту прекратив щебетание.

Выпили.

Закусили. Обилие блюд на столе поражало. Тут была форель, осетрина, икра нескольких видов и множество мясных нарезок. Остановить этот праздник живота не представлялось возможным.

Выпили.

Закусили. А потом я сбился со счёта, сколько раз мы ещё выпили, но среди ночи я обнаружил, что поднимаюсь по ступенькам на второй этаж, где располагались спальни.

— Куда ты меня транспортируешь? — поинтересовался я у Линды, — Лучше бы я на диванчике снизу лёг.

— Переставляй ноги, Вить…

— Хорошо. Есть у нас одна п… п–проблема…

— Какая?

— Я не Витя. Я Орк.

— Да я уж вижу… Только чудовище так нажраться может. Давай, давай. Топ–топ–топ…

— Я и есть чудовище…

— Ага… Переставляй костыли. Топ–топ–топ… Левой…

— Я стараюсь изо всех сил…

— А кто у нас тут такой молодец?

— Это я?

— Угу…

— Это я!

— Тише ты! Тс–с–с… Арманд же спать пошла.

— А!

— Тихо блин…

Я понизил голос до трагического шёпота.

— Хорошо…

В комнате было проветрено, и курились палочки с индийскими благовониями. Изначально приняв за музыку деревянный перестук, понял, что это песня ветра. Самую значимое место в комнате занимала двуспальная кровать, застеленная чёрными шёлковыми простынями, в которые я упал, словно в омут. Сознание отключилось.