С тобой навсегда

5

Сдерживаемая страсть, с которой были произнесены эти слова, потрясла Клодию до глубины души. И это после его расчетливо-бесчестного обращения с ней шесть лет назад! Просто не верится, что Брент способен на такие глубокие чувства, пронеслось у нее в голове.

Не в силах ни говорить, ни двигаться, Клодия сидела на песке и смотрела, как Брент подошел к дочери, крепко сжал ее маленькую ручку и они начали с энтузиазмом шлепать по воде, старательно обходя одну за другой все маленькие заводи. Вид у него был довольный, он широко улыбался, и Клодия будто снова увидела человека, пленившего ее сердце в то далекое жаркое лето.

Жалость пронзила ее сердце, и она попыталась поставить себя на его место: каково это — совершенно неожиданно обнаружить, что у тебя есть дочь? И честно призналась: мне бы это ужасно не понравилось, я бы затаила глубокую обиду на того, кто украл у меня несколько лет жизни ребенка, все трогательные приметы его роста, которые уже никогда не повторятся.

Чувство вины с новой силой захлестнуло Клодию. Теперь она понимала, почему Брент смотрит на нее так, будто ему неприятен сам ее вид. Очень хорошо понимала. И все же здравый смысл, еще сохранившийся у нее, подсказывал: переполнявшие ее душу жалость и сочувствие к Бренту опасны и весьма некстати. Ей бы надо презирать его за предательство, ненавидеть за обман, только тогда она могла бы ощущать себя в безопасности. А тут, видите ли, какие-то муки совести, чуть ли не раскаяние!

Сквозь пелену неожиданно хлынувших слез Клодия увидела, как Брент поднял Рози на руки, подбросил визжащую от восторга девочку высоко в воздух, ловко поймал и понес обратно — мокрую и счастливую.

Обуреваемая самыми противоречивыми чувствами, Клодия наблюдала, как Брент роется в сумке, достает полотенце и запасную одежду с такой уверенностью, будто проделывает это каждый день. Он снял с Рози мокрую одежду, нежно растер вырывающуюся из рук хохочущую девочку полотенцем, а потом стал натягивать на нее светло-голубую кофточку.

— Если мама согласна, не поехать ли нам всем вместе покататься? А перекусить можно где-нибудь в кафе.

— Конечно! — закричала Рози во весь голос, нетерпеливо притопывая по песку, чтобы быстрее высушить ноги. — Мамочка, скажи «да»!

Клодии это предложение очень и очень не понравилось, но она покорно кивнула — не осложнять же и без того нелегкую ситуацию.

Впрочем, у нее еще оставалась кое-какая надежда. После того, что она собирается сказать, возможно, Брент сядет в свою роскошную машину и со скоростью света умчится прочь из ее жизни.

Рози от души рассмеялась, когда Брент с сожалением оглядел свои предусмотрительно закатанные, но тем не менее промокшие до колен джинсы и скорчил недовольную гримасу. Через секунду хохотали оба. Брент и его вновь обретенная дочь прекрасно ладили, а их сходство было просто мучительным. Клодия закрыла глаза, чтобы не видеть этой картины.

Ей вдруг захотелось коснуться его руки, сказать, что она очень сожалеет, просить его забыть незабываемое.

Борясь с этим нелепым желанием, Клодия встала, отряхнула песок с юбки, вскинула на плечо сумку с одеждой, другой рукой подхватила корзинку и зашагала в сторону дома.

Не нужно мне его прощение. Ничего мне от него не нужно. Он сам во всем виноват.

Когда шесть лет назад Брент разыскал ее на кухне и сообщил, что покидает «Фартингс-Холл», она еще не подозревала, что беременна, но зато точно знала, почему он уходит: Хелен выгнала. А потому не стала ждать, какой предлог Брент придумает, чтобы оправдать свое бегство, и, хотя сердце ее разрывалось на части, пожала плечами и равнодушно обронила:

— Так, пожалуй, лучше всего. Я встретила другого парня. У него хорошая работа и солидный счет в банке.

Не было, конечно, никого, и очевидная финансовая несостоятельность Брента ничуть ее не смущала, но Клодия решила: это самый легкий способ повернуться к нему спиной, спрятать непереносимую боль, которая превратила ее сердце в кровоточащую рану, и заставила голос звучать так, словно он заледенел от мороза.

Клодия повернулась и быстро ушла, чтобы не опозорить себя потоком слез.

— Дай-ка мне корзину, — прервал ее горестные воспоминания голос Брента.

Клодия оглянулась. Он нес на руках засыпающую Рози: маленькие ручки крепко обвились вокруг его шеи, темноволосая головка мирно покоилась на широком плече.

— Она не тяжелая, — резко отвергла помощь Клодия.

Подумать только! Всего за несколько часов общения завязать такие нежные и крепкие отношения с моей дочерью! — негодовала она. Будто не я носила это дитя долгих девять месяцев, будто не я ночь за ночью со слипающимися от сна глазами вставала, чтобы покормить или успокоить ее, и один Бог знает, сколько бессонных часов провела я у детской кроватки, когда у девочки резались зубки. А Брент просто один раз поиграл с Рози, и та стала обожающим его рабом!

Муки совести? Забудь об этом! — продолжала она свой экспрессивный внутренний монолог. Брент сам лишил себя дочки. И хватит терзаться несуществующей виной! Я обнаружила, что ожидаю ребенка, через две недели после ухода Брента. И даже если бы решила тогда его разыскать, понятия не имела, как это сделать. Неудивительно, что при таких обстоятельствах брак с Тони казался мне единственным разумным выходом.

— Ты в самом деле хочешь сломать ногу?

Холодный насмешливый голос Брента заставил Клодию стиснуть зубы, потому что она действительно споткнулась о корень, который торчал из земли у пересечения каменистой тропинки с проселочной дорогой.

Мгновенно вспыхнувшая злость придала ей силы, и Клодия решила: вот он, подходящий момент, чтобы нанести удар, который Брент заслужил. Она ударит по самому больному месту — по карману. Когда-то деньги были для него смыслом жизни, вряд ли с тех пор что-нибудь изменилось. Сумятица мыслей, царившая в ее голове, сразу улеглась. Клодия была полна твердой решимости и уверена в себе.

— Нам надо поговорить.

— Разве? — На лице Брента появилось скучающее выражение. — Мне кажется, мы уже обо всем договорились.

— Это тебе только кажется. И знаешь, хотя мои воспоминания весьма туманны, прежде, кажется, ты не был столь самонадеян.

Насмешливость в прищуре серых глаз сменилась суровостью.

— Прежде мне не приходилось бывать в таком положении. И лучше не отталкивай свою удачу, Клодия. Страшно подумать, как здорово ты умела притворяться: при той силе чувств, что ты тогда демонстрировала, у тебя, оказывается, сохранились лишь смутные воспоминания о происшедшем между нами. Воистину пугающая степень неразборчивости! А если прибавить сюда, что ты без сожаления бросила меня, когда удовлетворила свой сексуальный интерес, любой суд встал бы на мою сторону, пойди я по этому пути.

Выходя на широкую дорогу, Брент обогнал ее, и теперь Клодия плелась за ним. Разве можно иметь дело с таким ловкачом, который умеет обратить каждое слово себе на пользу?! — возмущенно думала она.

— Под этими соснами, — бросил он через плечо, — есть скамья. Если хочешь объясниться, поговорим там.

Брент ждал ее у развилки дороги, в том месте, которое когда-то, сто лет назад, они называли «поцелуйным».

И это он помнит…

Деревянная скамья под высоченными соснами, которые посадил еще ее дед, стояла так, чтобы можно было отдыхать и любоваться красивым пейзажем.

Брент сел, поудобнее устроив спящую Рози на коленях.

— Ну? — тихо, чтобы не разбудить девочку, буркнул он, не скрывая нетерпения.

Еще бы, волей-неволей ему приходится мириться с матерью его ребенка, ненужным приложением, ехидно подумала Клодия. Брент будто старается запугать меня — не то что прежде, когда мы были во всем равны и могли читать мысли друг друга. Сейчас его серые глаза смотрят отчужденно, холодно, рот сурово сжат и отнюдь не навевает мечты о поцелуях.

Клодия уселась на скамью, размышляя, не лучше ли смириться — пусть Брент делает что хочет. Но колебания ее длились недолго. Преодолев минутную слабость, она решительно тряхнула головой.

— Ну? Так что же? — снова повторил Брент.

Она глубоко вздохнула, подняла голову и заправила за ухо выбившуюся прядь волос. Не настолько уж она слаба! Ее хрупкие плечи выдерживали и не такой груз. Никому, даже Бренту Ситону, не превратить ее в слизняка!

Клодия заставила себя посмотреть на Брента в упор с таким же холодным выражением, с каким он смотрел на нее. Она надеялась, что у нее получилось.

— Прежде чем ты возьмешь на себя ответственность за мои долги, я должна сказать тебе, что они огромны.

И Клодия назвала цифру, которая до сих пор леденила ей кровь. Теперь Брент наверняка задумается — она-то знает, насколько он меркантилен.

— Добавь это к стоимости тех переделок, которые ты с ходу наобещал папе. Сумма получится колоссальная.

Клодия пристально следила за Брентом, ожидая, что, услышав цифру, он вздрогнет или хотя бы поморщится. Ничего подобного. Даже выражение его глаз не изменилось.

— Что ж, внесем в список твоих прегрешений также и полное отсутствие деловой хватки.

Она приоткрыла рот, но слов не было — холодный иронический тон Брента не располагал к возражениям.

— Это все? Или тебе нужно признаться в чем-то еще, прежде чем, как ты сказала, я возьму на себя юридическую ответственность?

— Да, нужно. Тебе нет необходимости брать на себя мои долги. Я понимаю, речь идет о Рози, но нам не нужен брак! Если «Холмен-групп» приобретет поместье, как ты говоришь, у меня останется достаточно денег, чтобы купить какое-нибудь скромное жилье. И потом… — Клодия нервно облизнула губы, ей нелегко было идти на уступку. — Если ты будешь выплачивать небольшую сумму на содержание ребенка, мне не придется работать весь день. А ты сможешь видеть Рози, когда захочешь. Обещаю, я не буду чинить никаких препятствий.

Она напряженно ждала ответа. Если он согласится, мне придется — никуда не денешься! — сообщить отцу о долгах. А впрочем, не обязательно, ведь можно просто сказать, что у нас с Брентом появились кое-какие дополнительные соображения о браке.

А не слишком ли я эгоистично поступаю, увиливая от замужества? Может быть, стоит разжечь тот огонь, который когда-то бушевал в Бренте, ради блага тех, кого я люблю больше всего на свете?

Она тяжело вздохнула, а Брент сдержанно улыбнулся, словно уловив, что мысленно Клодия уже капитулировала.

— Пора идти. Наш брак — дело решенное. А что касается долгов… Каковы бы они ни были, это небольшая плата за достойную жизнь моей дочери. — Он осторожно прижал к себе спящего ребенка. — И запомни, пожалуйста: я надеюсь, ты будешь вести себя так, будто мы обычная любящая пара. Особых восторгов можно не выказывать, но я требую, чтобы соблюдалась видимость согласия и счастья. Не ради меня, конечно, и не ради тебя. Но ради моей дочери. Кстати, я хочу, чтобы мистер Салливан знал, что Рози — мой ребенок. Ты ему скажешь или я?

Клодии казалось, что этот день бесконечен. И все-таки наступил момент, когда Брент пожелал всем спокойной ночи и уехал.

— Брент отец Рози, не так ли? — спокойно спросил Гай, едва оставшись с дочерью наедине.

У Клодии перехватило дыхание.

— Значит, он тебе сказал?

Гай решительно покачал головой.

— Нет, он мне ничего не говорил. Да и о чем тут разговаривать? Мне кажется, я всегда это чувствовал. Вот чего я не представляю, догадывался ли об этом Тони. Или он узнал как-то случайно и это погубило ваш брак?

— Тони все было известно до того, как он сделал мне предложение, — пришлось признаться Клодии. — Он хотел обзавестись семьей, сказал, что не может иметь детей. Мне казалось в то время, это лучшее, что можно было сделать. Я тогда понятия не имела, как связаться с Брентом. Видишь ли, между нами возникло кое-какое непонимание… — осторожно добавила она. Ни в коем случае отец не должен догадаться, что скрывается за ее предстоящим замужеством.

Гай внимательно посмотрел на нее.

— Я понимаю, что у вас обоих могут быть какие-то трудности. Бренту, вероятно, нелегко примириться с тем, что рядом с Рози первые годы ее жизни был другой человек. Но ты с этим справишься. Я всегда чувствовал, что вы созданы друг для друга — в то лето вы были просто не разлей вода.

К концу этого безумного дня Клодия окончательно смирилась с мыслью, что ей не удастся избежать неожиданного брака, и то, как отец принял известие о том, что Рози на самом деле дочь Брента, было для нее большим облегчением. Слава Богу, хоть одна проблема решена!

Все прошло лучше, чем я ожидала, честно призналась себе Клодия три недели спустя, когда «ягуар» мягко тронулся от ворот «Фартингс-Холла». Она обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на Гая и Рози, помахать рукой и послать воздушные поцелуи немногочисленным гостям, собравшимся на скромную свадебную церемонию.

«Фартингс-Холл» скрылся из виду, и теперь машина ехала по аллее, усыпанной палой листвой.

— Все будет хорошо. На Эми можно положиться, — сказал Брент.

Удивленная теплыми нотками в его голосе, Клодия взглянула на своего новоиспеченного мужа. Брент снял строгий костюм, предназначенный для брачной церемонии, и теперь на нем был великолепный кашемировый свитер, который прекрасно гармонировал с оливковым загаром, и черные джинсы, выгодно подчеркивающие узкие бедра и длинные ноги.

Клодия быстро отвела глаза, ненавидя себя за то, что каждый раз, когда она смотрит на Брента, у нее прерывается дыхание. И потому голос ее прозвучал резче, чем она хотела:

— Я еще никогда не разлучалась с Рози, даже по ночам. И здоровье отца меня беспокоит.

— Не стоит так волноваться. Результаты последнего медицинского осмотра не дают причин для беспокойства о здоровье Гая, да и Эми приглядит за ним. А что касается Рози… — Его голос потеплел, как всегда, когда он говорил о дочери. — У нас с ней был долгий разговор. Она поняла, что за свадьбой всегда следует медовый месяц, и смирилась с этим. Кроме того я обещал ей привезти подарок.

Брент благодушно улыбался, а Клодии хотелось реветь белугой. Не нужен мне этот фальшивый медовый месяц в Лондоне! Я уже сейчас себе места не нахожу, а что же будет дальше?

— Мы-то знаем, что наш медовый месяц сплошной фарс, — сказал Брент, словно читая ее мысли. — Важно, чтобы об этом не догадались другие. Странно, если бы новобрачные не захотели несколько дней побыть вдвоем. Поэтому я предлагаю тебе перестать капризничать. Думаю, тебе понравится моя лондонская квартира. Пока я буду разбираться, какой ущерб нанесен твоим, а теперь и моим интересам, ты можешь ходить по магазинам. Я открою на твое имя текущий счет, — сухо закончил Брент.

Она вспыхнула, вспомнив, как Брент посмотрел на нее, когда она приехала в Плимут для регистрации брака в розовом костюме, который надевала в день свадьбы с Тони. От этого оценивающего презрительного взгляда ей хотелось сквозь землю провалиться.

Клодия не просто отказывалась тратить деньги Брента, тем самым она намеревалась показать, как мало значила для нее сама свадьба. И она правильно истолковала беглый презрительный взгляд Брента, который последовал за широкой улыбкой, предназначенной гостям. Действительно, кому понравится, что невеста выглядит так, будто ее одевали в сэконд-хэнде да еще с закрытыми глазами!

Разумеется, по большому счету, ему на мой внешний вид наплевать, размышляла Клодия, отрешенно глядя на стремительно убегающие назад уютные коттеджи, укрытые сползающей по стенам зеленью, автозаправки и бело-черные стада овец на полях. Брента заботили зрители, и только. Ведь он не раз намекал мне, что вид у меня — хуже не бывает. Не сравнить с цветущей молодой девушкой, которую он без видимой для себя пользы когда-то соблазнил. Теперь же я как женщина не представляю для него никакого интереса. Ну и прекрасно. Значит, зов плоти не будет усложнять наши и без того непростые отношения. Как же я ненавижу свое двусмысленное положение! Так не должно быть! Не должно! Но есть…

Все! Хватит ненужных мыслей! Клодия приказала себе выбросить из головы унизительные воспоминания о ласках, поцелуях, объятиях Брента.

— Ты не забыл отдать папе ключи от «Уиллоу-коттедж»?

— Нет, я бросил их в пруд и сказал, чтобы он нырнул за ними! — саркастически откликнулся Брент. — Конечно, я отдал ему ключи. Может, ты перестанешь наконец волноваться? В кладовой полно припасов, электричество, водопровод. Эми соберет все необходимые постельные принадлежности, не говоря уже о книгах и игрушках Рози… Ну, что еще?

Чувствуя, что сглупила, Клодия начала возиться с приемником. Конечно, она знала, что «Уиллоу-коттедж» полностью обставлен мебелью и готов принять ее маленькую семью, поскольку сама, закупала все необходимое.

В этом коттедже, расположенном поблизости от школы, где училась Рози, они будут жить, пока перестраивают «Фартингс-Холл». Они с Брентом после так называемого медового месяца тоже поедут в «Уиллоу-коттедж».

Брент в течение трех предшествующих свадьбе недель развил бурную деятельность: установил в коттедже телефон, оборудовал себе кабинет, навез гору справочников и с головой погрузился в организационные дела — подготовка к бракосочетанию, переговоры с архитекторами и подрядчиками по поводу перестройки «Фартингс-Холла» и еще Бог знает что!

Должно быть, он двужильный, с усмешкой подумала Клодия. Никаких признаков усталости, а я — как выжатый лимон. И, ощущая себя до смерти вымотанной, она поудобнее устроилась на мягкой кожаной обивке сиденья и не заметила, как провалилась в сон.

Она проснулась, когда Брент тронул ее за руку. Машина стояла в залитом ярким светом гараже.

— Уже приехали?.. — пробормотала Клодия, с трудом открывая глаза.

— Сейчас мы закажем еду, а потом будешь отдыхать. Ты очень устала, не так ли?

Брент вышел из машины и принялся доставать из багажника вещи, а Клодия тем временем пыталась стряхнуть с себя сонную одурь.

Лифт стремительно вознес их в пентхауз многоэтажного дома.

— Великолепный обзор! — восхитилась Клодия, подходя к огромному окну.

Смеркалось. Мириады огней сверкали внизу, протянувшись до самого горизонта, где яркий индиго постепенно переходил в бледную лазурь.

— Я отнесу вещи в твою комнату, — сказал Брент, никак не прореагировав на ее восторги.

В «твою комнату», а не в «нашу», отметила Клодия. Ну и слава Богу!

Она отвернулась от окна и окинула взглядом гостиную. Мягкое темно-серое ковровое покрытие, низкий полированный столик и навесные книжные полки, рояль, небольшой темный кожаный диван…

Типично мужское жилье, подумала Клодия. Пожалуй, излишне строгое. Как и его владелец.

Брент подошел к телефону.

— Что заказать? Какую кухню ты предпочитаешь: французскую, итальянскую, китайскую?

Никаких пустых разговоров. Вежливые вопросы внимательного хозяина: не хочешь ли освежиться? выпить? позвонить отцу и сказать, что мы благополучно прибыли? поговорить с Рози, если она еще не спит?

Клодия предчувствовала, что совместная жизнь с этим человеком будет трудной. Ей захотелось ответить: закажи мне яду, веревку или кинжал, но она побоялась сорваться — закричать, расплакаться, затопать ногами, а потому коротко бросила:

— То же, что и тебе.

Он поднял трубку и набрал номер.

Клодия отправилась на поиски своей спальни, решив, что не станет крутиться возле Брента, затевать пустопорожние разговоры и привлекать к себе его милостивое внимание!

Она обнаружила предназначенную ей комнату по своей дорожной сумке. Та сиротливо стояла у софы, накрытой темно-коричневым пледом, цвет которого хорошо сочетался с гардинами на окнах. Безликая комната, напоминает гостиничный номер, подумалось ей, не хватает только бара.

Глаза ее снова затуманили слезы, и Клодия заморгала, чтобы прогнать их. До чего же унизительно находиться рядом с человеком, который презирает тебя и даже не считает нужным это скрывать!

Клодия вытащила из стоящей на тумбочке коробки бумажный носовой платок и вытерла мокрые щеки. Брент управляет ее жизнью, но это не значит, что у нее нет гордости, и зря слезы лить она не станет.

Быстро распаковав вещи, она направилась в гостиную. Судя по всему, заказ доставили молниеносно — Брент уже переложил огромную пиццу из коробки на тарелку китайского фарфора, а теперь наполнял небольшие салатницы зеленым салатом.

— Я подумал, ты предпочтешь для первого раза что-нибудь простое. Садись, — сказал Брент, вручая ей тарелку.

Клодия с испугом взглянула на кусок пиццы величиною с небольшой поднос, но ничего не сказала. Зачем давать повод для шуток, что она может не бояться пополнеть, так как худоба ей явно не к лицу?

Но в тот же миг ей в голову пришла совершенно неожиданная мысль. Если она поправится и восстановит свой прежний вес, Брент снова будет считать ее желанной и захочет переспать с ней. Клодия почувствовала, что щеки ее вспыхнули предательским румянцем. Ее тело могло подчиняться влекущей, магической силе Брента, но сердце и душа категорически отвергали даже мысль о близости с ним. Секс без любви не для нее, а любовь умерла много лет тому назад.

Поддерживая предложенную игру во внимательного хозяина и вежливую гостью, Клодия самым непринужденным тоном проговорила:

— Как только поем, позвоню папе. Интересно, как они устроились? Конечно, ты прав, что уговорил их переехать на время — лучше пожить в «Уиллоу-коттедж», чем повсюду натыкаться на строительный мусор и банки с краской. Надеюсь, это на месяц, не больше?

Клодия отрезала кусок пиццы и стала наматывать на вилку нити расплавленного сыра, поймав себя на ощущении, что они будто душат ее.

— Думаю, если ты решил сделать своим домом «Фартингс-Холл», лондонскую квартиру фирма у тебя заберет?

— Прекрати эту светскую беседу! — с нескрываемым раздражением потребовал Брент. — И перестань нервничать! Я не собираюсь посягать на тебя, ты в полной безопасности. Могу напомнить, я уже был близок с тобой, и последствия мне очень не понравились.

— Ты имеешь в виду Рози?..

Клодия, потрясенная, потерявшая дар речи, уставилась на него широко открытыми глазами. Я-то, глупая, думала, Брент обожает ребенка, а оказывается…

— Нет, конечно нет. — В голосе Брента слышалась безмерная усталость. — Как я могу сожалеть о рождении своей чудесной дочери? Были другие неприятные моменты нашей связи, Клодия.

Какая-то еле уловимая тень промелькнула в его глазах, когда Брент пронзительно взглянул на нее. Клодия не имела ни малейшего представления, о чем он толкует, и все же ей хотелось, чтобы он замолчал: разговор начинал ее пугать.

— Ты говоришь так, будто я тебя отшлепала! — фыркнула она и покраснела, тут же пожалев о сказанном.

Но Брент совершенно спокойно ответил:

— Не стоит грубить.

— У тебя научилась!

— Спокойнее, спокойнее. Хотя… если ты так хочешь, давай продолжим нашу светскую беседу. — Брент разлил по бокалам красное вино. — Да, ты можешь позвонить Гаю, ради Бога. Да, я пообещал строителям хорошее вознаграждение, если они закончат все за месяц, считая с сегодняшнего дня. Что касается этой квартиры, она останется за мной. Конечно, мы будем жить в «Фартингс-Холле», но возможны определенные обстоятельства, при которых мне потребуется собственное жилье.

Клодия догадывалась, что это за «определенные обстоятельства». Ей-то известно, как Брент любит женщин, какой он неутомимый любовник! И коль их брак таковой лишь по названию, он не станет блюсти верность.

Поднявшаяся волна ревности вызвала прилив жгучей, мучительной боли. Клодия резко встала и направилась к телефону. Разговаривая с отцом, она изо всех сил старалась, чтобы голос ее не прервался плачем, который тугим комком застрял у нее в горле. Положив трубку и сохраняя внешнее спокойствие, она ушла в свою спальню и лишь там дала себе волю, разразившись рыданиями.

Она не любила Брента, прошлое кануло в вечность, но ее тело и душа… Они одинаково мучительно ныли. С того момента когда Брент снова появился в ее жизни, Клодия сразу распознала опасность и, как могла, старалась предотвратить ее. Но тщетно.

Мысль о Бренте, занимающемся с кем-то любовью, была невыносима. Интимные подробности все время всплывали в ее памяти. Неужели от какой-то другой женщины он получает тот же чувственный, безумный, неистовый отклик, который всегда вызывали в ней его ласки? Клодии хотелось закрыть глаза и умереть.

Она лежала в темноте и молилась, чтобы, не дай Бог, не влюбиться в Брента снова. Рано или поздно она научится справляться с желанием, с бесконечной сердечной болью. Но если опять придет любовь, она пропала.