С тобой навсегда

Глава 8

Когда голубая лодка причалила к берегу, Розали побледнела и задрожала так, будто готовилась к встрече с некоей страшной катастрофой. Ее реакция настолько отличалась от того, что ожидала увидеть Мира, что она не на шутку встревожилась.

– Ты близка к обмороку, – сказала она, обеспокоенно глядя на подругу.

В глазах Розали блестели слезы, но она старалась взять себя в руки.

– Нет… Я… Не беспокойся. Я немного устала, только и всего.

Мира в нерешительности кивнула и отвела взгляд, пока Розали приводила себя в порядок: вытерла слезы, несколько раз глубоко вздохнула и постаралась придать лицу спокойное выражение.

Первым из лодки вышел мужчина лет тридцати – крепкий, среднего роста, с круглым симпатичным лицом.

Его волосы были подстрижены по последней моде, как у истинного денди, взгляд карих глаз был открытым и приветливым. Немного портил впечатление только нос – непропорционально маленький в сравнении с остальными чертами лица.

– Лорд Элвенли, – произнесла Розали, протягивая руку, которую он галантно поднес к губам.

Позже миссис Беркли рассказала Мире, что Элвенли – .самый преданный из всех друзей Брумеля. Этот человек неоднократно вступался за него, помогал, когда тот особенно нуждался в этом.

– Леди Беркли. Даже в подобных обстоятельствах я рад встрече, – поздоровался Элвенли.

– Благодарю вас, милорд. Я тоже весьма рада. Разрешите представить вам мисс Мирей Жермен, мою подругу. Лорд Беркли является ее опекуном.

Элвенли взял руку Миры, приветливо улыбнулся ей:

– Так это вы – та таинственная особа, столь близкая к семье Беркли? Только надежному другу могла быть доверена тайна этой секретной встречи. Но я согласен с леди Беркли, которая так доверяет вам.

Мира скромно потупила взор. Элвенли занимал высокое общественное положение Лондоне, и его одобрение много значило: одно его слово могло открыть перед ней многие двери и заставить затихнуть нежелательные слухи.

– Знакомство с вами – большая честь для меня, – произнесла она, глядя на него с робостью и в то же время с восхищением.

– Но две женщины одни в таком месте… – продолжал Элвенли, неодобрительно осматриваясь по сторонам. – Мне очень стыдно за то, что я, будучи поглощен организацией поездки Брумеля, не подумал о вашей безопасности. Простите меня, я не предполагал, что встреча состоится в таком опасном месте.

– Не бойтесь за нас, – уверила его Мира. – Соблюдение тайны – вот главное условие. Я знаю, что для мистера Брумеля опасно появляться в Англии, поэтому прежде всего нам надо беспокоиться о нем.

Элвенли улыбнулся:

– Вы столь самоотверженны.

– Вовсе нет.

– Леди Беркли умеет выбирать друзей.

– Равно как и мистер Брумель, – ответила Мира, вызвав довольный смех Элвенли.

Розали наклонилась вперед, помогая второму пассажиру выйти из лодки. Третий, парень, управлявший лодкой, сел, звякнув монетами, которыми был туго набит его карман. Он оттолкнулся веслом от берега и принялся грести.

– Мистер Брумель, – заговорила Розали. Ее слабый голос удивил Миру. Было видно, что испуганная Розали боялась этого человека и преклонялась перед ним.

– Мадам Беркли.

Они не подали друг другу руки, не обнялись, не сказали вслух ничего из того, о чем думали. Они лишь стояли, пристально и молча глядя друг на друга.

Брумель представлял джентльмена, переживающего не лучшие времена. В то же время в нем было что-то такое, что отличало его от остальных людей. Он оказывал особое влияние на окружающих, которое происходило не от его слов или действий, а просто от самого его присутствия.

Его одежда была дорогой, прекрасно сшитой и безупречно чистой. Галстук сверкал белизной в неровном свете фонаря, освещавшего место встречи. Волосы, немного светлее, чем у Розали, были аккуратно уложены; в его внешности чувствовались аристократизм, утонченность и блеск, свойственные его дочери. Его губы, небольшие, красивой формы, выдавали ироничную и обаятельную натуру, которой, однако, недоставало ясности и воли. И если взгляд Розали выражал крайнюю неуверенность, то в его глазах ее было еще меньше.

– Я.., я приготовила вам маленький подарок, сэр. – Розали протянула просто упакованный сверток, в котором, как знала Мира, была дюжина батистовых индийских платков.

– Как мило с вашей стороны, дорогая, – ответил Брумель, успокаиваясь и чувствуя себя более уверенно. Он не умел разговаривать с дочерью, но имел богатый опыт в получении презентов и очень любил их. – Не стоило беспокоиться, уверяю вас.

– Я никогда не могу угадать.., что вам подойдет.

– Моя жизнь вышла из привычной колеи, – горько вздохнул Брумель. – Теперь я лишен тех маленьких радостей, на которые всегда мог рассчитывать в Англии. Но я уверен, что все изменится после этой поездки.

– Я тоже надеюсь на это. – Розали помолчала, а потом робко добавила:

– Мистер Брумель, вы знаете, что у меня есть возможности помочь вам, и если возникнет необходимость…

– Нет, нет.., пожалуйста, – перебил он с беспокойством. – Я не попрошу вас ни о чем, за исключением права видеть вас, когда это возможно. – Он колебался несколько секунд, потом со смущенной улыбкой спросил:

– Как.., ваш сын?

– Кристиан очень жизнерадостный и милый мальчик.

Все говорят мне, что он необыкновенно хорошенький малыш.

– Он, должно быть, похож на вас.

– Нет, больше на отца – белокурый и большой шалун.

– Я не удивлен. Беркли – сильная порода.

– Но в нем много и от Брумелей, – сказала Розали.

Они с отцом улыбнулись друг другу, затем последовало долгое молчание, настолько долгое, что Мира поняла: ситуация становится неловкой. Она кинула на лорда Элвенли быстрый взгляд, в котором звучала мольба сделать что-нибудь, чтобы как-то разрядить обстановку.

Он подошел к Брумелю и тронул его за локоть:

– Брумель, у нас сегодня есть еще чрезвычайно важное дело. Сожалею, но времени очень мало. Мы должны ехать на улицу Треаднидл. В нашем распоряжении всего несколько часов. Но прежде чем мы уйдем, я хотел бы представить мисс Мирен Жермен.., гостью леди Беркли, которая будет первой красавицей Лондона в этом сезоне.

Мира покраснела:

– Лорд Элвенли, вы очень добры, но я сомневаюсь…

– Если Элвенли говорит, что вы будете первой красавицей Лондона, – сказал Брумель, беря ее руку и галантно целуя, – значит, так оно и будет. Его одобрение – вот все, что требуется.

– Я не помышляю о том, чтобы противоречить вам, – произнесла Мира уважительно.

Брумель был явно доволен.

– Вы очень милы, моя дорогая… Я уверен, вы далеко пойдете. – Он внимательно посмотрел ей в лицо, не упустив ни малейшей детали. От внезапного порыва ветра длинный темный локон выбился из прически Миры и упал на плечо.

Брумель обратился к Розали с видом человека, привыкшего давать советы. – Она не типичная молодая леди. В этом ее счастье. Когда начнется сезон балов, обязательно возьмите ее на маскарад… Пусть она наденет какой-нибудь экзотический наряд. Простой, но необычный. , – Я так и сделаю, – пообещала Розали. Ее выразительные голубые глаза блестели, когда она смотрела на Брумеля. – Я счастлива, что снова смогла увидеться с вами. В следующий раз я приеду во Францию.

– Я бы предпочел, чтобы этого не случилось, пока мои дела не пойдут лучше, – почти прошептал Брумель. – Тогда я приглашу вас на чай, и мы сможем поговорить подольше.

– Да, мне бы этого очень хотелось, – ответила Розали; ее голос дрогнул, когда Брумель взял ее руку и слегка пожал.

– Отлично! – Брумель отпустил руку Розали. Прощаясь, он кивнул Мире, надел перчатки, закутался в плащ и повернулся, чтобы идти.

– Мой экипаж здесь недалеко, – сказал лорд Элвенли Брумелю и быстро зашептал Розали:

– Пусть ваш муж поговорит с Канингом по поводу места для Брумеля. Думаю, должность консула в Кале ему бы подошла.

Розали согласно кивнула; она пристально посмотрела на Брумеля, который в этот момент был так занят собственной внешностью, что ничего не слышал. Элвенли подошел к нему, и они удалились, – Розали… – Мира ободряюще положила свою изящную руку на плечо подруге, когда те двое исчезли из виду – Я не знаю, что бы хотела от него услышать, – произнесла Розали; в ее глазах стояли слезы. – Но что бы это ни было, он так и не сказал этого. Мы всегда останемся чужими.

Он смотрит на меня с таким сочувствием во взгляде… Неужели он горюет о том, что не знает меня? Или жалеет, что я вообще родилась?

Сопровождая подругу к фаэтону. Мира подумала, что они на время поменялись ролями: теперь она утешала Розали.

– Ну что ты, он очень рад, что ты родилась – он не может не гордиться такой дочерью. Он просто не знал, что сказать. Ты же сама рассказывала, что он боится бурных сцен.

– Да, конечно. – Розали порылась в сумочке в поисках платка, вытерла мокрые от слез глаза.

Мира чувствовала, что Розали необходимо выговориться обо всем, что было у нее на душе, с кем-нибудь, кто знает ситуацию.

– Твоя мать поймет тебя… Скоро ты сможешь поговорить с ней об этом.

– Жаль, что здесь нет Рэнда. – Розали вытерла глаза. – Никто не поймет меня так, как он. Но я не могу сказать ему – он слишком разозлится, что я ездила сюда.

От наплыва новой волны переживаний она заплакала и тут же сквозь слезы усмехнулась, представив свой скорбный вид. Умение смеяться над собой было одной из сильных сторон характера Розали.

Мира тоже улыбнулась:

– Завтра мы будем в Уорвике. Наверное, тебе стоит рассказать обо всем мужу. Думаю, он не рассердится.

– Надеюсь…

Подойдя к фаэтону, они услышали грубый мужской голос, прозвучавший в ночной тишине:

– Стоять!

Женщины остановились и обернулись. Явно избегая света фонарей, в тени на тротуаре стоял молодой человек, может быть, всего лишь на несколько лет старше Миры. Он был грязным, худым и лохматым. Хотя он и старался спрятать свое лицо, но в его взгляде отражались внутренняя неуравновешенность и отчаяние, годы нужды наложили свой отпечаток на его облик. Мира встречала таких людей прежде, чьи глаза не выражали ничего, кроме голода. В его руке сверкнуло лезвие ножа.

– Гони побрякушки, – произнес он хрипло.

– Боже мой, что? – прошептала побледневшая Розали.

– Побрякушки, – повторил он нетерпеливо.

Но Розали лишь покачала головой в недоумении:

– Я не понимаю, о чем он говорит.

– О твоих драгоценностях, – тихо объяснила Мира, знакомая с уличным жаргоном.

Розали поняла и дрожащими пальцами стала снимать свои сапфировые серьги, в то время как Мира молча смотрела на незнакомца. Задолго до этого вечера ее не покидало предчувствие, что что-то подобное должно случиться. Почему она подавила это внутреннее беспокойство? «Потому что, – думала она, – в последнее время я перестала прислушиваться к голосу своего сердца».

Теперь молодой человек обратился к ней:

– Шевелись, а не то пожалеешь. – В его грубом голосе слышался акцент простолюдина.

– У меня нет драгоценностей.

– Тогда бабки.

– Денег у меня тоже нет, – ответила Мира, сама удивляясь, как спокойно звучит ее голос, в то время как ее сердце бешено колотилось от страха.

Было очевидно, что грабитель не поверил ее словам. Он хотел еще что-то сказать, но отвлекся на блеск драгоценностей Розали. Она держала в ладони сапфировый кулон и серьги; было видно, как дрожат ее руки.

– Что я должна теперь делать… – неуверенно начала Розали.

– Положи в сумку и отдай мне.

– Положи их в ридикюль, но не приближайся к нему, – настойчиво произнесла Мира.

Если кто-нибудь из них окажется в пределах досягаемости ножа незнакомца, им придется полагаться только на его снисходительность, а Мира сомневалась, что подобное качество было ему присуще. Прежде чем швырнуть сумочку к ногам грабителя, Розали бросила на Миру испуганный взгляд. Сумочка со стуком упала на мостовую совсем рядом с незнакомцем.

– Подними и подай мне, – сказал он, глядя в бледное испуганное лицо Розали.

Если бы ему были нужны только деньги и драгоценности, Мира не пошевелила бы и пальцем. Эти украшения составляли лишь малую часть драгоценностей Розали и были бы небольшой потерей для Беркли. Но Мира прочла во взгляде незнакомца яростное желание причинить зло Розали только за то, что она богата. Он хотел унизить кого-нибудь только для того, чтобы продемонстрировать свою власть. Медленно Мира опустила руку в свой ридикюль и нащупала там холодную рукоятку небольшого ножа – подарок Гийома. Несколько лет назад брат научил ее, как с ним обращаться. Она не была профессионалом, но когда-то ей приходилось применять его удачно.

– Пожалуйста… – отчаянно прошептала Розали.

– Сейчас!

Уроки Гийома мгновенно пронеслись в сознании Миры.

«Когда бросаешь нож, не держись за рукоятку, держись за лезвие».

Она должна целиться так, чтобы нож не скользнул по кости. Быстрым движением она достала миниатюрный нож из ридикюля, раскрыла его, прицелилась в основание шеи грабителя и задержала дыхание, пока оружие летело в цель.

Розали вскрикнула. Реакция незнакомца была машинальной и мгновенной: пригнувшись, он неожиданно ловко отбил летящее в него оружие собственным ножом.

– Черт побери! – вырвалось у Миры.

– Чертовка! – воскликнул молодой человек, неотвратимо приближаясь. – Сейчас я разберусь с тобой!

Как только Мира начала отступать, темная тень отделилась от полуразрушенной стены крепости; она мчалась молча и так быстро, что вначале Мира подумала, что это бежит какое-то животное. Рука грабителя была перехвачена чьей-то железной хваткой. Нож выскользнул и со стуком упал на тротуар. Мира застыла, изумленно глядя, как их спаситель ударом кулака оглушил бандита. За точным движением руки последовал сухой звук удара. Этот звук и испуганный вскрик Розали вывели Миру из шока. Схватив Розали за руку, она стала вталкивать ее в фаэтон. В панике это сделать было нелегко: они обе путались в тяжелых плащах и длинных юбках. Мира похолодела при звуке голоса незнакомца:

– – Все в порядке.

Она вскрикнула, поняв, кто был их спаситель.

«Нет, это не может быть он! – Она обернулась, и дрожь пробежала по ее телу. – О Боже, это действительно он! Я сделаю все ради того, чтобы снова быть с ним».

Она была готова бежать к нему, броситься в его объятия, расплакаться, но он смотрел так, словно впервые видел ее, ничем не выдавая, что знаком с ней.

– Все в порядке, – спокойно повторил он, подходя к дамам. – Вы не ранены?

Розали с волнением тяжело переводила дыхание.

– С нами все в порядке, – сказала Мира, не отрывая взгляда от лица избавителя. Подыскивая слова, она попыталась сказать что-нибудь и обнаружила, что не в состоянии произнести членораздельно ни слова. – Как… – вот и все, что ей удалось вымолвить, но Алек, очевидно, понял великое множество вопросов, сконцентрированных в этом единственном слове.

– Проезжая в фаэтоне, вы чуть не сбили моего кузена, когда мы выходили из трактира. – Его широкая улыбка блеснула в темноте, когда он обратился к Розали. – Вы прекрасно управляете экипажем. – Розали покраснела, не зная куда деваться от смущения. Он с уважением поклонился, протянул ей ридикюль и продолжал:

– Зная эту часть города и опасаясь за вашу безопасность, я взял на себя смелость последовать за вами.

– Это счастливое совпадение спасло нас, – сказала Розали, приложив руку в тонкой перчатке к своей пылающей щеке, словно пытаясь остудить ее жар.

– Я правильно понял, что ваш муж не знает об этой поездке?

– Нет, – ответила Розали, стараясь не смотреть ему в глаза. – Лорд Фолкнер, даю вам слово, я не…

– Я не имею ни права, ни желания требовать от вас объяснений, – деликатно перебил Алек. – Я просто хотел знать, следует ли мне молчать о том, что случилось сегодня?

– Да, пожалуйста. – Розали вновь залилась краской. – Я буду вам очень признательна.

Мира смотрела на Алека более чем просто с замешательством. Она раньше не видела его в такой роли. Он никогда не обращался с ней так, как с Розали, словно она была хрупким неземным созданием, которое не перенесет резкого и грубого обращения. Он был сдержанным и любезным, его голос звучал успокаивающе. Когда он понял, что поставил Розали в неловкое положение, то постарался всячески исправить ситуацию.

«Так вот как он обращается с женщинами, которых уважает», – подумала Мира, раздраженная тем, что он до сих пор делал вид, будто не замечает ее присутствия.

– Простите, – произнесла она тихо, и они оба обернулись к ней. – Пока вы разговариваете, я поищу свой нож.

– Подожди, пожалуйста, – сказала Розали, еще больше краснея. – Прошу прощения, я так разнервничалась, что забыла вас представить. Лорд Фолкнер, это мисс Мирей Жермен, моя гостья и близкий друг. Мирей, разреши представить тебе лорда Алека Фолкнера.

– Мисс Жермен, – повторил Алек, и легкая улыбка появилась на его губах, когда Мира не захотела подать ему руку.

– Я.., мне кажется, мы обе сильно расстроены, – сказала Розали, пытаясь скрыть неловкость от гордого молчания Миры. – Мисс Жермен очень благодарна за то, что вы для нас сделали…

– Да. – Почувствовав исходящий от Алека запах бренди, Мира не удержалась от колкости:

– Я благодарна зато, что вы были в состоянии оказать нам помощь.

Розали оторопела, когда до нее дошел смысл сказанного Мирой.

– Бог мой, – произнесла она в замешательстве, – мисс Жермен имела в виду…

– Я понял, что мисс Жермен имела в виду, – сухо произнес Алек.

– Пойду поищу нож, – прошептала Мира, отворачиваясь от них в ту сторону, где грабитель все еще лежал на земле без сознания.

– Позвольте мне помочь вам.

Алек пошел за ней, смотря на нее, а вовсе не на землю.

Ему хотелось взять ее за плечи и как следует встряхнуть, чтобы хоть как-то свести счеты за то беспокойство и мучения, на которые Мира обрекала его. Тысячи слов были готовы сорваться с его языка, но даже в таком состоянии он сумел сдержаться и не сказал ничего, чтобы она не догадалась, как сильно он тосковал по ней и как он хотел ее. Мира тоже не произнесла ни слова, пока не увидела металлический блеск лезвия.

– Вот он.

– Глупая, – произнес Алек, больше не в силах сдерживаться. Он наклонился и поднял нож. Оглянувшись на Розали, он гневно прошептал:

– Что ты пыталась сделать? Тебе что, делать больше нечего, как швыряться ножами…

– А что мне оставалось? – возмутилась Мира. – Дрожать и надеяться, что кто-нибудь спасет нас? Откуда я знала, что ты прячешься в тени?

– Во-первых, тебе нечего было здесь делать.

– Розали попросила меня…

– Леди Беркли слишком наивна и на свое несчастье легкомысленна. Я знаю Рэнда со времени их женитьбы, и это не первый случай, когда она попадает в беду по собственной вине. Не завидую мужу, которому постоянно приходится выручать ее из разных историй… Но ты! Ты не нашла ничего лучше, чем тоже ввязаться в эту авантюру!

– Не пытайся учить меня. У тебя нет права указывать, что мне делать.

– Черт побери, тебя надо просто отлупить как следует! – Алек провел рукой по своим черным блестящим волосам.

– Отдай мне мой нож…

– Твою игрушку, ты хочешь сказать. – Он презрительно посмотрел на узкое лезвие. – Как ты могла полагаться на такое легкомысленное оружие?

– Я целилась в основание шеи. У меня меткий глаз.

– Тебе повезло, что твоя мишень стояла неподвижно, – сказал Алек с усмешкой. – Но ты действовала так медленно, что у него была уйма времени запросто отбить нож. У тебя слабые руки, чтобы правильно бросить его. Ребенок мог бы…

– Отдай его мне!

– Ты не поняла, – спокойно продолжал Алек, игнорируя ее требование. – Ты не в состоянии защититься этим.., и тебе следует держаться подальше от ситуаций, в которых нож может потребоваться. У тебя есть другой?

– Нет! – ответила Мира, протягивая руку.

– Вот и хорошо, – сказал Алек, с приятной улыбкой пряча нож в свой карман и довольно глядя ей в лицо.

Мира не сразу обрела дар речи.

– Надменный ублюдок! Отвратительный, самодовольный сукин сын! Вместо того чтобы совать свой нос в мои дела, почему бы тебе не разобраться со своими…

– Моя, моя.., мисс Жермен, – прошептал он, улыбаясь, – я и не знал, что вы знакомы с такими грубыми словами.

– Нет, ты знал. Раньше я ругала тебя и хуже.

– За меньшие проступки. – Он негромко рассмеялся. – Как ты быстро учишься.., светская мисс и через секунду – криворукая уличная девчонка.

– Я не криворукая, – прошипела Мира, не желая сознаваться в совсем недавно допущенной оплошности.

– Нет? – Алек медленно оглядывал ее, увидел, как дрожат ее руки. Он сжал губы. Когда он вновь заговорил, в его голосе прозвучали нотки, которых она не слышала раньше.

Это был не гнев и не участие, но более сильное чувство. – Не делай этого больше. Мира.

– Что?

– Не испытывай судьбу. Возможно, в твоей жизни было время, когда ты могла себе позволить это, но больше рисковать нельзя. Ты знаешь, сколько женщин каждую неделю пропадает В этом квартале? Ты знаешь, что с ними случается?

– Есть сторожа, которые могут защитить нас…

– Правда? – Алек обвел взглядом пустую улицу. – Хорошо, я больше не буду беспокоиться о твоей безопасности, раз есть такая впечатляющая защита…

– Я не нуждаюсь в твоих поучениях, – перебила Мира.

Она не принадлежит ему. У него нет права диктовать, как она должна поступать. Он не был лично заинтересован в ее безопасности, и, не последовав за ней, когда она покинула Саквиль-Мэнор, он ясно дал понять, что она была для него не более чем развлечение на одну ночь.

– Нет, нуждаешься. Ты не можешь продолжать игру с огнем. Ты должна держать себя в узде, а если ты сама не в состоянии, найди кого-нибудь, кто будет делать это за тебя.

– А знаешь, что нужно тебе? Тебе нужно, чтобы кто-нибудь постоянно напоминал, что ты не истина в последней инстанции. Тебе нужен кто-то, кого не впечатляет твое самодовольное высокопоставленное присутствие. Тебе нужен кто-то, кто опустит тебя на пару ступенек, даже если ты разбушуешься как.., как второй Наполеон! – торжественно закончила она.

Они смотрели друг на друга со злостью на самих себя, на то, что так сильно, так страстно желали друг друга. Вихрь вопросов, которые они никогда не зададут друг другу, кружился в их головах.

Они не понимали друг друга. Они желали друг друга.

– Мира! – раздался удивленный голос Розали, и Мира быстро пошла к фаэтону.

– Мы не нашли нож, – сказала она, и ее подруга пожала плечами.

– Я рада. Не знала, что ты носишь такое в своей сумочке. Обещай, что больше этого не произойдет.

– Я обещаю.

– Мне проводить вас, леди Беркли? – спросил Алек, помогая Розали сесть в экипаж. – Я могу следовать за вами…

– Благодарю вас, но я думаю, ваша помощь не потребуется. Мы ночуем в особняке на Ред-Лайон. Мы сможем доехать сами, это недалеко.

– На этот раз поезжайте медленнее, – посоветовал Алек, и Розали улыбнулась ему.

Мира оперлась на протянутую Алеком руку и села в экипаж. Ее пальцы обожгло прикосновение его руки.

– Еще один вопрос, – сказала Мира, пронзительно глядя в его непроницаемое лицо. – Этот человек, который…

Что будет с ним?

– Лорд Фолкнер, мы можем привлечь его к суду? – поинтересовалась Розали.

– Если хотите, – ответил Алек ничего не выражающим вежливым тоном. – Что вы предпочитаете? Общество по исправлению бродяг или Общество по борьбе за улучшение нравов?

Только Мира поняла всю иронию, содержащуюся в его вопросе. Ей страшно хотелось ответить, как следует поступить с его предложениями.

– Что с ним случится, если мы направим его туда?

– Он скорее всего закончит жизнь на виселице.

– Мы можем отпустить его? – спросила Розали. – Я не хочу, чтобы на моей совести была его смерть.

– Конечно, – ответил Алек, подавая ей вожжи. Он посмотрел на Миру:

– Au revoir.

Он похлопал по крупу коня, и фаэтон тронулся, оставляя позади набережную Темзы. Мира удержалась, чтобы не обернуться. Au revoir… В отличие от более официального adieu эта фраза выражала надежду на встречу.

– Вы стояли далеко от меня, и я не слышала разговора, – заметила Розали; она с усилием удерживала поводья, направляя фаэтон по улице.

– Да, – отвлеченно ответила Мира, думая, не были ли последние два часа лишь сном.

– Мне показалось, что вы спорили.

– Это был лишь короткий обмен фразами.

– Сегодня вы встретились не в первый раз?

– Нет. Он был.., он был гостем в Саквиль-Мэноре во время охоты. Почти все на этой охоте знали, кто я и почему нахожусь там.

– Но то, что ты сказала, когда он пришел нам на помощь… Мирей, я никогда не слышала от тебя такой грубости! Похоже, ваше знакомство с ним – нечто большее, чем обычное поверхностное…

– Я просто была расстроена, – твердо сказала Мира, – и плохо понимала, что говорю.

Она прекрасно знала, что говорит, но считала, что ее взаимоотношения с Алеком должны остаться в прошлом, и единственный способ добиться этого – притворяться, что между ними ничего не было. Другой вопрос: будет ли Алек следовать этому плану?

– Ну и хорошо, – не слишком убежденно сказала Розали, – я бы очень расстроилась, узнав, что ты была как-то с ним связана.

Мира удивленно нахмурилась:

– Ты говоришь так, будто он тебе чем-то неприятен.

– Честно говоря, боюсь, это правда. Я недолюбливаю лорда Фолкнера. Я очень благодарна ему за то, что он сделал для нас сегодня. Нельзя отрицать, что он приятный мужчина, когда хочет таковым казаться, но… – голос Розали заглушался ветром, – он не джентльмен. Я много слышала о нем.

У него плохой характер. Кроме того, он скрытен. Он будет говорить одно, думая совсем другое. Это человек, которому нельзя доверять. Ходят разговоры о его участии в шокирующих скандалах, и хотя это не доказано…

– Но с моей стороны было бы лицемерием обсуждать чужие скандалы, не правда ли? – заметила Мира. Розали не ответила, и она продолжила:

– Ты имеешь в виду что-то конкретное? Он когда-то сделал что-нибудь лично тебе?

Розали явно чувствовала себя неловко.

– Мне не нравится, как он обращается с людьми.., в особенности с женщинами. Одна моя подруга влюбилась в него – сейчас она замужем, но тогда была свободна, – и он не ответил на ее чувство. Он мог бы терпеть ее до тех пор, пока она не стала слишком активно проявлять к нему интерес – так поступил бы на его месте джентльмен. Но нет, он был жесток и холоден с ней, разбив ее сердце и уязвив самолюбие. Поэтому как бы он ни был обходителен и любезен со мной, я никогда не забуду его жестокое обращение с моей подругой. Он относится к женщинам как к неодушевленным существам. Все знают это. Он не поддерживает отношений ни с одной любовницей больше недели – и знаешь почему? Потому что женщины для него такой же удобный, но лишенный мыслей и чувств предмет, как носовой платок.

– Понимаю. – Мира не могла найти ни одного довода в защиту Алека. Все это очень похоже на него. Он умел быть добрым и внимательным и столь же беспощадным. Он не стал бы терпеть общества, которое ему неприятно.

– Надеюсь, он не расскажет ничего о сегодняшнем происшествии, – сказала Розали. – Я боюсь, не видел ли он нас, когда мы встречались с Брумелем и Элвенли. Он не знает их имен, но…

– Я не знаю, что он мог видеть.

– О! – простонала Розали. – Я ужасаюсь при мысли, что моя тайна может зависеть от его понятия о чести!

– Я тоже.

Проходили дни и недели, и страхи Миры относительно Алека никак не подтвердились по той простой причине, что она ничего не слышала о нем. Очевидно, он забыл о ней.

Странно, но душевный покой, которого она так ожидала, не приходил. В минуты откровенности с собой она сознавала, что далека от спокойствия и счастья. Она была грустна, печальна и глубоко разочарована. На протяжении недель охоты в Саквиль-Мэноре она думала, что что-то значит для него.

Казалось, что он нуждается в ней, более того, она ему немного нравится… Неужели она была всего лишь дурочкой, поверившей словам и пустым обещаниям?

Как-то раз, достав фамильный медальон Фолкнеров, Мира надела на шею золотую цепочку и взяла его в ладонь. Изображение летящего сокола было хорошо знакомо ей: она часто рассматривала медальон и вспоминала об Алеке, несколько раз она даже надевала его и казалась себе смешной и сентиментальной. Она до сих пор не знала, почему Алек подарил его, особенно если учесть, что это была семейная реликвия.

Если он хотел отплатить ей за «услуги», то мог предложить деньги или другие драгоценности, но не медальон – этот подарок оставался загадочным.

Мира была ввергнута в еще большее недоумение после того, как в день перед Рождеством в Беркли-Холл доставили посылку. Мальчик, привезший ее, не сказал, от кого она.

Посылка была адресована Мирей Жермен и подписана почерком, который никто не узнал. Слова «От поклонника» были написаны крупно и разборчиво на простом белом листке без каких-либо других пометок. В посылке находились книги – прекраснейшие издания в красных сафьяновых переплетах, с золочеными обрезами. На протяжении всех рождественских праздников родственники и гости Беркли гадали, кто же этот таинственный воздыхатель Миры.

Родственники Беркли, решившие провести мрачные зимние месяцы в Беркли-Холле, были шумной, веселой и манерной компанией. Было хорошо известно, чего можно ожидать от Беркли: они уважали только тех, кто имел состояние или обладал большим влиянием, они горячо отстаивали свою репутацию, но любили сплетни; им нравилось сыграть шутку с другими, но не переносили насмешек над собой, считая это дурным тоном. Несмотря на внешний лоск, мужчины в этой семье – пожалуй, за исключением только Рэнда, имели репутацию волокит, в то время как женщины были деятельными созданиями и вели активную общественную жизнь. Члены семейства Беркли отличались красивой внешностью: большинство из них были высокими, с ровной белой кожей и золотистыми волосами. По поводу преобладания блондинок в доме Рэнд в шутку сказал Мире, что женился на брюнетке, чтобы отличать свою жену от остальных женщин в семье.

Семейные сборища нередко сопровождались пустяковыми ссорами, в которые вовлекались все, за исключением Розали – единственной из Беркли, имевшей выдержанный характер. Возможно, это объяснялось тем, что хорошие отношения с Розали были единственным способом добиться расположения Рэнда, а лорд Беркли в конце концов был главой семьи. А может быть, потому, что Розали была единственной, кто предпочитал выслушивать других людей, а не обсуждать свои проблемы. Как бы там ни было, ее любили, и, к счастью, часть этого доброжелательного отношения к леди Беркли была перенесена на Миру.

Осторожно, не торопя событий, Розали представила Миру членам семейства. После нескольких вечеров, проведенных за чаем, рукоделием, музыкой и болтовней, после долгих бесед, во время которых Мира вежливо избегала неловких, скользких вопросов, она была принята в это общество. Как учила ее Розали, Мира не упоминала о лорде Саквиле, скрывая, что она гостила у него во время охоты.

– Но как мы сможем потом объяснить это? – спрашивала Мира у Розали, оставшись наедине.

И Розали тут же принимала недовольный вид:

– Не беспокойся, Мирей, я позаботилась об этом.

– Но как? И почему ты выглядишь виноватой, когда я упоминаю его имя?

– Виноватой?.. Не знаю, я не сделала ничего плохого, но некоторые жертвы были принесены ради спасения твоей репутации, – Жертвы? – переспросила Мира так настороженно, что легкая краска залила щеки Розали. – Какие действия ты предприняла? Это не повредило репутации Саквиля?

– Ну, не волнуйся. Я распространила кое-какую правдивую информацию о нем, но исключительно ради твоего блага.

Мира смотрела на подругу с испугом.

– Говорить не правду о ком бы то ни было – не в твоем духе.

– Однако я это сделаю, – спокойно сказала Розали, – если это необходимо, чтобы защитить тех, кого я люблю.

– Но для лорда Саквиля так важно его доброе имя!

Если ему будет нанесен ущерб, я буду чувствовать себя в ответе…

– Он пользовался тобой, – твердо заявила Розали, и все следы раскаяния исчезли с ее лица. – Рэнд сказал мне, что Саквилъ хвастался тобой перед близкими друзьями… Не хочу огорчать тебя, но это была похвальба, недостойная джентльмена… Ты понимаешь, что я имею в виду. Он использовал тебя, чтобы поднять себя в глазах других, и, на мой взгляд, нет ничего предосудительного в том, если я немного подмочу его репутацию, чтобы помочь тебе.

– Каким образом ты собираешься подмочить его репутацию? – спросила Мира, но Розали не ответила.

Как она ни настаивала, Розали не сказала больше ни слова о Саквиле. «Подмачивание» репутации Саквиля было проделано необыкновенно тонко и умно. Никто не помнил, что именно она сказала о Саквиле, но никто не упоминал его имени, его самого редко видели в обществе и почти ничего не слышали о нем. Мира чувствовала свою вину; прямо или косвенно она была причиной его несчастья. И еще больше она переживала за Розали, которая ради нее пошла на сделку со своей совестью.

Пушистый снег мягким белым ковром покрывал окрестности Беркли-Холла. В камине приветливо горел огонь. Мира держала на коленях одну из присланных ей красивых книг в дорогом сафьяновом переплете и листала ее. В зале собрались члены шумного семейства Беркли: те, кто помоложе, болтали, а старшие отдыхали, расположившись перед камином. У окна сидела Розали, держа на коленях Кристиана, который пальчиком рисовал на морозном стекле.

– Может быть, мы узнаем, кто прислал книги, если внимательно посмотрим на названия и авторов, – предположила Вильямина Беркли, бросив в сторону Миры лукавый взгляд голубых глаз. – Может быть, в них заложен какой-то шифр?

– Не думаю, – ответила Мира, с неудовольствием почувствовав, что разговор снова обращается к тайне ее «поклонника». Эта тема беспокоила и раздражала ее, потому что она отлично знала, кто прислал романы. Они все принадлежали перу Джейн Остен, и она помнила, как однажды говорила с Алеком о ней. Но почему он прислал ей этот подарок и почему подписал его «От поклонника»? Он никогда раньше не выражал никакого поклонения ей. Несмотря на вопросы и неясности. Мира не могла не наслаждаться чтением этих книг, к тому же они были необыкновенно красивы.

– Ты совершенно уверена в том, что не могла встречать раньше молодого человека, который прислал книги? – настаивала Вильямина.

– Уверена, – твердо ответила Мира. Она почувствовала на себе чей-то взгляд, подняла голову и встретилась с глазами Розали. По ее беспокойному выражению было видно, что леди Беркли догадывается, кто мог прислать романы. До сих пор она не задала Мире ни одного вопроса о них.

– Леди Беркли, – почтительный голос служанки привлек ее внимание. Она подала Розали серебряный поднос с визитными карточками и записками. Зимой больше нечем заниматься, кроме как посещать вечеринки и обмениваться новостями с соседями, поэтому поднос с записками привлек всеобщее внимание.

– Хм… – произнесла Розали, задумчиво рассматривая бледно-голубую визитную карточку и улыбнувшись, когда в комнате воцарилась тишина. – Похоже, сегодня нам предстоит катание на санях. Лорд и леди Стамфорд приглашают нас на горячий пунш в свое поместье.

Шепот «Звучит заманчиво» и «Какая приятная новость» пронесся по залу, а Мира вопросительно посмотрела на Розали. Будучи принята семьей Беркли, она не участвовала в светских развлечениях, пока сплетни о ее связи с Саквилем не затихли окончательно. Розали поняла ее немой вопрос и слегка кивнула.

– Я думаю, это хорошая идея, – сказала она, и хотя говорила для всех. Мира понимала, что эти слова обращены к ней.

Она ощутила внутреннее волнение. "С какими людьми мне предстоит встретиться? Что они скажут – не спросят ли о Саквиле.

Знают ли они меня и мою репутацию его любовницы?"

Все разошлись по комнатам готовиться к отъезду. Мира перебирала платья, не зная, какое из них надеть. Красное шерстяное платье, отделанное собольим мехом, великолепно, но подходящий ли цвет? Нет, не стоит надевать платье такого кроваво-красного оттенка. Может быть, голубое? Нет, материал недостаточно плотный, ей не хотелось одеваться в шелк. Недовольная, Мира все же остановилась на красном и позвонила служанке, чтобы та помогла ей одеться.

Когда с туалетом было покончено, Мира просунула руки в соболью муфту и спустилась вниз, где уже собрались многие Беркли. Маленькими группками по четыре-пять человек они садились в готовые к прогулке сани. Мира замедлила шаг, почувствовав себя неловко под взглядами множества людей. Она забеспокоилась, что, может быть, это произошло из-за ее наряда. В отличие от других женщин она не надела темную ротонду и шляпку; вместо этого на ней была темная, подбитая мехом накидка с капюшоном, который мягко ниспадал на плечи, придавая романтический вид.

Она не могла знать, что всеобщее внимание было привлечено свежим румянцем ее щек, что алое платье оттеняло глубокий цвет ее темных глаз и что неожиданно вместо тихой замкнутой в себе девушки перед ними предстала ослепительная красавица.

– Прелестно! – сказала Вильямина Беркли, слегка побледнев от зависти. – Но тем не менее это не маскарад. Ваш капюшон и накидка милы, но неужели вы действительно думаете, что их стоит носить вместо более подходящих туалетов? Я обращала внимание на ваши наряды и раньше, много раз. Вы одеваетесь не так, как остальные…

– Я ценю ваше замечание, – спокойно перебила ее Мира, – но я совершенно довольна собой.

– Я уверена в этом, – решительно произнесла Вильямина. – Но если вы настаиваете на том, чтобы так отличаться от остальных в одежде, о вас будут думать как об особе, стремящейся привлечь к себе чрезмерное внимание. Поскольку это признак тщеславия и поскольку ваше присутствие будет нежелательно отражаться на нас, для вас было бы лучше не создавать нам неудобства, одеваясь в столь вызывающие наряды.

В холле воцарилось гробовое молчание. Вильямина не позволила бы себе критиковать подобным образом кого-либо из гостей, в особенности Миру, в присутствии Розали. Но поскольку Розали и ее муж еще были наверху, Мира оказалась в ситуации, когда ей пришлось защищаться самой.

– Я буду одеваться так, как мне нравится, мисс Беркли, – спокойно ответила она. – Уверена, что я не буду создавать вам сегодня неудобства, так как слышала, что в Англии манеры человека ценят гораздо выше его наряда. Так что мои манеры будут безупречны.

– Браво, – раздался голос с верхних ступеней лестницы.

Все подняли головы и увидели Рэнда Беркли, сопровождавшего Розали: они были красивой парой – изящество и утонченность Розали подчеркивались мужественной привлекательностью ее мужа. Рэнда Беркли всегда окружало уважение, потому что он был человеком, имеющим реальную власть, человеком, который решал важные дела с подобаюшей серьезностью или убийственным пренебрежением. Его одобрения добивался каждый, а недовольства боялись все.

Никто даже в мыслях не смел противоречить Рэнду.

– Браво, блестяще сказано, – продолжал он. – Я должен извиниться за мою кузину. Но любой из нас, если только он Беркли, может подтвердить, что ему часто приходится извиняться за капризы членов своей семьи.

Мира благодарно улыбнулась, понимая, что эти слова были предостережением для остальных Беркли. Больше никто из них не позволит себе сказать в ее адрес что-либо оскорбительное.

Мира ехала в санях вместе с Рэндом и Розали, Она оживилась во время короткого обмена колкостями по поводу семейства Беркли, пока Мира не расхохоталась, будучи не в силах сдерживаться.

– Ты выглядишь, словно тебе снова пятнадцать лет, – с одобрением заметила Розали. – Веселая и жизнерадостная.

– Я? – переспросила Мира, снова смеясь. – Еще три месяца назад я не могла разговаривать с тобой без слез. Я чувствовала себя очень… – она сделала паузу, и выражение лица стало задумчивым, – побитой жизнью, утомленной и очень постаревшей. Почему все изменилось – удивляюсь.

– Потому что ты больше не одинока, – просто ответила Розали.

– У тебя всегда есть наготове подходящий ответ? – улыбаясь, спросила Мира.

– Всегда, – подтвердил Рэнд, беря руку жены и целуя ее в ладонь. – Поэтому я и женился на ней.

Возница остановил сани рядом с остальными такими же, принадлежавшими другим гостям. Некоторые сани были со специальным сиденьем для возницы, другие – поменьше, ими джентльмен должен был управлять сам. Самостоятельное управление санями стало модным увлечением.

Рэнд помог жене и Мире выйти из саней и сопровождал их до шикарного особняка в античном стиле, где они встретили множество нарядных гостей, ждавших, когда сани подготовят для долгой поездки. Розали объяснила Мире, что они составят длинную процессию и поедут с песнями, болтовней и смехом.

Мира оглядела толпу и не увидела ни одного знакомого лица. Это хорошо. Она весело улыбалась, когда Розали представила ее некоторым гостям – все они были очень приятными и доброжелательными. В продолжение нескольких минут разговора у нее поднялось настроение. Она понравилась этим людям! Поддаться ее очарованию было несложно, по крайней мере с первого взгляда. Она очень изменилась. Мира больше не была неловкой деревенской девушкой или застенчивой лжелюбовницей немолодого холостяка. Она была молодой и жизнерадостной, «очаровательным созданием», как кто-то назвал ее минуту назад, хорошо одетой женщиной, умеющей вести непринужденную и приятную беседу на многие темы. Ее уверенность возрастала с каждой минутой, и она уже не старалась держаться рядом с Розали.

Хорошее настроение Миры было немного омрачено, когда Розали представила ей молодого человека по имени Эдгар Онслоу. Возможно, позднее он станет привлекательным мужчиной, но сейчас он был лишь нервным мальчиком, красневшим, когда его представили даме, и слишком сильно сжавшим ее руку. У него были рыжие волосы – цвет, составлявший неудачное сочетание с розовой кожей.

– Мистер Онслоу – очень милый молодой человек, – сказала Розали, явно довольная ситуацией. – Конечно, мисс Жермен, я знала, что должна представить вас друг другу.

Ее голос выдавал радость, и Мира слабо улыбнулась, когда поняла, что он, по мнению Розали, должен стать кандидатом в ее кавалеры.

"О, Розали, – подумала Мира, подавляя испуг, видя, как Эдвард Онслоу смотрит на нее с нескрываемым восхищением. – Я знаю, ты хочешь, чтобы я вышла замуж за хорошего молодого человека, который никогда не причинит мне зла.

Но я не гак беззащитна, как ты думаешь. Мне нужен человек, с которым я смогу постоянно сражаться. Человек, достаточно сильный, чтобы заботиться обо мне. Человек, который заставит меня покориться. Мне не нужен тот, кто слабее меня".

– Бог мой, мне надо найти мужа, – сказала Розали и исчезла, прежде чем Мира успела вымолвить слово.

Онслоу был милым, искренним и, наверное, самым скучным молодым человеком, которого приходилось встречать Мире. Она попыталась завести с ним разговор, но в ответ на свои искусные попытки она добилась лишь односложных ответов. Он либо был слишком смущен ее обществом, чтобы вести свободную беседу, либо начисто лишен дара красноречия. Когда стало очевидно, что Розали не собирается к ним возвращаться, чтобы спасти ее. Мира поняла, что захватывающая прогулка на санях, на которую она так надеялась, превратится в скучнейшее путешествие, поскольку перспективы избавиться от компании Онслоу не предвиделось.

– Мисс Жермен, не хотите ли пунша? – с надеждой спросил Онслоу как раз в тот момент, когда Мира почувствовала, что больше не в состоянии поддерживать разговор.

Она кивнула с облегчением:

– Благодарю, мистер Онслоу.

Как только он ушел, откуда-то появилась Розали.

– Он пригласил тебя ехать в его санях? – спросила она с надеждой.

– Он еще не подошел к этому, – без энтузиазма ответила Мира.

– И ты отпустила его?

– Он пошел за пуншем для меня.

– Я пойду за ним, чтобы быть уверенной, что никто не уведет его по дороге. Я видела, как эта кокетка Летти Уитон наблюдала за ним из-за угла.

Мира была готова сказать, что даже немая колонна может соперничать с чарами Онслоу, но видела, как Розали увлечена своей ролью свахи. Мира смотрела, как подруга удалилась с целью привести кавалера обратно, – Пусть Летти Уитон получит его, – вздохнула она и замерла, услышав негромкий смех прямо у себя над ухом.

– Раньше я думал, что у леди Беркли безупречный вкус.

Впрочем, все мы ошибаемся.

Мира обернулась н прямо перед собой увидела Алека Фолкнера. Он улыбнулся, заставив ее сердце забиться чаще.

– У нее прекрасный вкус, – только и сумела ответить на замечание Мира.

Алек выразил удивление, слегка приподняв уголки красивых губ.

– Краснолицый юноша, который так волнуется в твоем присутствии, что может на неровном месте ненароком перевернуть санки… Нет, во имя нашего общего прошлого я не могу позволить, чтобы это случилось с тобой.

– У нас нет нашего общего прошлого, – жестко ответила Мира.

Алек помолчал, прежде чем ответить. Когда он смотрел на нее, он чувствовал жажду, не похожую ни на одно чувство, испытанное им прежде. Она могла быть утолена только ее присутствием, звуком ее голоса, ее запахом. Любовь представлялась ему чем-то, что можно было подавить, отторгнуть от себя, но жажда была реальностью, от которой не уйдешь. Любовь можно не замечать, отвлечься, забыть. Жажда же изводит и мучает, преследует человека до тех пор, пока не будет утолена.

– Прости, – проговорил он подавленно. – Я думал, что твоя память в подобных вопросах так же безупречна, как и моя. Мне дорого не только наше прошлое знакомство, я помню, как мы были близки…

– Замолчи… Пожалуйста! – умоляла Мира, оглядываясь вокруг в страхе, что кто-нибудь мог слышать их разговор. – Не будь настолько невоспитанным, чтобы. вспоминать это. А ты еще критикуешь этого Онслоу – молодого человека, с которым, как ты полагаешь, я поеду кататься с большим удовольствием, чем с тобой.

– Я именно так и полагаю, – ответил Алек.

Потрясенная, Мира молча смотрела в его глаза. В них не было насмешки. Она поняла, что Алек приглашает ее поехать с ним, и не знала, что ответить.

У нее было больше причин не доверять ему, чем когда бы то ни было раньше. Надо было просто отказать. Фолкнер не станет уговаривать ее и не станет повторять приглашение еще раз.

Он усмехнулся ее нерешительности, и, посмотрев на него, Мира не могла удержаться от улыбки. Для нее было невозможно отказаться от возможности быть с ним.

«Ты сумасшедшая, – говорила она себе. – Ты получишь за это по заслугам, ты напрашиваешься на неприятности!»

– Я принимаю твое предложение, – сказала она Алеку; в ее глазах плясали озорные огоньки смеха. – Но если мы не поторопимся, Розали приведет Онслоу, и я поеду с ним и буду слушать рассказы о его школьных происшествиях.

– Бедный мальчик! – прошептал Алек и улыбнулся, подавая ей руку.