Сад нерастраченной нежности

ГЛАВА ШЕСТАЯ

На следующее утро Даниэль уже прощалась с дружелюбным кланом Хаскелл.

Она чувствовала легкую грусть, расставаясь с этими радушными людьми. Девушка уже не была чужаком среди них. Ее приняли, полюбили, и у Даниэль не было причин сомневаться в искренности такого поведения.

Родители Джима поняли главное. Ею движет любовь к их сыну, чуткое отношение к его проблемам.

— Как ты? — тихо спросила Даниэль Джима, когда он занял место за рулем.

— Спасибо, — кивнул он и задержал на ней озадаченный взгляд, затем спросил, шутливо нахмурившись: — Сама-то ты в порядке?

— Все нормально, — грустно улыбнулась она. — Только задумалась…

— Задумалась? И над чем же? — полюбопытствовал Джим, заводя двигатель.

— Над тем, какие мы с тобой все-таки разные…

— Противоположности притягиваются, — отшутился он.

— Если бы нечто подобное стряслось со мной, я бы погрузилась в затяжную депрессию, которая могла бы продолжаться долгие месяцы. У тебя же все наоборот. Ты тут же принял решение. Поговорил с родителями. Поехал к Анне…

— И поцеловал девушку, — подхватил Джим.

— Я серьезно, Джим. Восхищаюсь твоим счастливым характером.

— Просто я мастерски камуфлирую свои страхи, а их у меня тоже, поверь, достаточно, — скромно заявил он.

— Не верю, Хаскелл. По-моему, ты совершенно бесстрашный. И теперь более чем всегда, — торжественно провозгласила Даниэль, не сводя с Джима восторженного взгляда.

— Я думаю о том, Малышка Дэнни, с каким чувством буду праздновать свой следующий день рождения, если мне так и не удастся узнать истинную дату моего появления на свет.

— Ты узнаешь все, что тебя интересует, Джим, — убежденно проговорила девушка. — Иначе Анна и не связалась бы с тобой.

— Она заверила меня, что всему причиной ее болезнь, — проговорил Джим.

— Ты не веришь ей?

— Я не знаю ее. Какие у меня основания верить ей?

— Вероятно, каждая мать, совершившая в молодости подобную ошибку, ищет повод для примирения со своим ребенком, испытывает потребность быть прощенной, — предположила Даниэль.

— Во-первых, неизвестно, считает ли она свой поступок ошибкой; во-вторых, нельзя быть уверенным, что она нуждается в моем прощении. Возможно, Анной руководят другие, неведомые нам мотивы. Но даже если ты и права, Дэнни… Дорога ухабистая. Ты пристегнулась?

— Джим, а как, по-твоему, восприняли эту новость Боб и Клер? Как ты думаешь, они предполагали, что Анна однажды захочет встретиться с тобой?

Джим хмуро посмотрел на нее и не придумал ничего лучшего, как включить радио.

— Ну и зачем я здесь? — перекрикивая музыку, поинтересовалась Дэнни. — Зачем я тебе понадобилась, если мне даже вопрос задать не разрешается?

— Ты сама решила ехать, если ты помнишь, — невозмутимо ответил Джим.

— Но разве не ты сказал, что хочешь, чтобы я поехала? Разве не ты поблагодарил меня за поддержку? — возмущенно восклицала Дэнни.

— Что же в этом плохого, Малышка Дэнни? Просто будь со мной. Только не потроши меня и моих близких, не анализируй поступки людей, не укладывай поведение окружающих в свою систему. Будь рядом. Проживи этот период жизни со мной…

— Но разве…

— Нет! — перебил ее Джим, недослушав возражения. — Знаешь, как проще всего вспугнуть удачу?

— Как? — возмущенно подобралась Даниэль.

— Начать задавать ей всяческие вопросы, выдвигать требования, предъявлять претензии, перепроверять и анализировать… Другими словами, делать все то, чем ты так усердно занимаешься. Двое суток ты твердишь про то, что все крайне неудачно сложилось. Пеняешь, что мы сошлись именно тогда, когда объявилась Анна, когда в моей жизни наступило безвременье. Хочешь, чтобы мы никуда не торопились или вовсе дали задний ход. И я бы с гобой согласился, если бы у меня не было такого чувства, что все как раз складывается как нельзя лучше. Я вижу красивую девушку, к которой меня неудержимо влечет, мне звонит моя родная мать, родители, наконец, открывают мне ту часть правды, которая им известна, и ты при этом оказываешься рядом, чтобы вместе со мной увидеть мою мать. Это же чудесно, Моррисон! Начало новой жизни! Так чего же ты так боишься, трусиха?

— Много чего боюсь. Боюсь твоей неоднозначности… в том числе. Ты сам себе противоречишь, Хаскелл. Еще сутки назад на тебе лица не было из-за всех этих новостей. И я искренне сочувствовала твоим переживаниям. А теперь оказалось, что ты в восторге, а я только напрасно трушу. Знаешь, что меня действительно пугает, Джим? Чем старательнее ты делаешь вид, что у тебя все в порядке, тем хуже у тебя на душе. Поверь, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, — тихо довершила свою речь Даниэль.

Джим сосредоточенно вел машину по пустынному шоссе. Девушка видела, что ему невыносимо слушать ее и сдерживаться, но считала себя обязанной высказаться.

— Ты уже знаешь, что я многие годы пристально наблюдаю за тобой, — Дэнни уже не могла остановиться. — Тебе будет трудно меня обмануть, Джимми. Я знаю великое множество людей, к которым ты приходил на помощь, когда они даже не успевали тебя об этом попросить. И оставлял их, не требуя ничего взамен, когда у них все налаживалось. Но никто и никогда не делал ничего подобного для тебя, даже Лейла…

— Не впутывай Лейлу! — огрызнулся Джим.

Дэнни вздрогнула как ужаленная.

— Я тоже люблю Лейлу, ничуть не меньше. И говорю это не со зла и не из ревности. И пойми, Джим. У всех твоих друзей есть личная жизнь. У Лейлы своя семья. У других тоже есть любимые. Часто люди просто не в состоянии заметить, что кто-то рядом бедствует, потому что они сыты собственным благополучием. Но ты другой, Джим. И что это может означать для такого неравнодушного к тебе человека, как я? Только то, что Джим Хаскелл глубоко несчастен. И поэтому, чтобы притушить собственную боль, он сам ищет того, кому бы он мог в этот момент помочь. Джим Хаскелл слишком горд или, наоборот, бесконечно скромен, чтобы озадачивать кого-то собственными проблемами. Скажи, что я не права.

— Я вообще не собираюсь обсуждать это… — сухо парировал Джим.

— И это очень плохо, Хаскелл. Потому что у меня в связи с твоим ответом возникает множество вопросов, — покачала головой Даниэль. — Мне интересно, что ты думаешь… По-твоему, твоя подруга Лейла стала бы уделять тебе внимание в ущерб своим отношениям к Джейку? Стала бы испытывать доверие любимого мужчины? Никогда! Потому что для Лейлы, как для преданной и любящей женщины, важно, чтобы ее мужчина был в ней полностью уверен, чувствовал себя несравненным и единственным. Она не станет рисковать семейным спокойствием ради приятельских отношений. И я считаю, что она права, перевернув страницу своей жизни, — резюмировала девушка и строго посмотрела на Джима.

— Итак, доктор Моррисон, к какому выводу вы пришли? — насмешливо произнес он после короткой паузы, в течение которой постарался взять себя в руки и не выплескивать на подругу все свое негодование. — Надеюсь, у вас уже готово врачебное заключение и вы больше не станете меня препарировать?

Даниэль посмотрела в окно. Ей стало не по себе. Трудно было сказать, кто из них двоих сейчас более жесток. Но она уже не могла остановиться. Для Дэнни важнее всего было разобраться в отношениях. И она продолжила:

— Но даже если бы у Лейлы не было ее Джейка, для тебя это ничего бы не изменило. Она так и оставалась бы твоей принцессой, а ты — ее благородным, самоотверженным рыцарем. И для всех прочих ты, Джим Хаскелл, не более чем добрый малый, мировой парень, которому все нипочем. Если на твоем лице появится страдание, то все просто решат, что ты сдал. Но ни один из тех, с кем ты был так великодушен все эти годы, не пожертвует своим комфортом ради тебя. Потому что сценарий, когда ты помогаешь, а они пользуются этой помощью, всех устраивал гораздо больше. И дело здесь не в черствости. Люди просто не в состоянии понять, что ты тоже нуждаешься в помощи и поддержке. Потому что ведь это твое амплуа: выслушать, понять, помочь и скромно удалиться. Они уверены, что ты это любишь. Некоторые даже подумывают, что, позволяя тебе улаживать их проблемы, они в какой-то мере поощряют тебя. Конечно, вслух тебе никто в этом не признается. Но если бы ты, Джим Хаскелл, ко всем людям относился с таким же скептицизмом, с каким относишься ко мне, то сам бы давно понял это!

— Сколько красноречия, судья Моррисон!

— Это все, что ты можешь сказать?

— Но почему тогда ты поехала со мной? Или это все остальные черствые и неотзывчивые, а ты — исключение?

— Нет, Джим. Я не лучше других. Просто я хотела быть с тобой, но никогда бы не отважилась, если бы Лейла не подтолкнула меня к тебе.

— Она сделала это? — удивился Джим Хаскелл.

— Странно, что я решилась признаться в этом, но это правда. Лейла буквально препроводила меня к тебе в тот вечер. И поэтому я сейчас с тобой.

— О чем уже жалеешь? — ухмыльнулся Джим.

— Не надейся, Хаскелл. От меня ты так просто не отделаешься, — шутя пригрозила Даниэль. — Теперь я займусь тобой, — горячо прошептала она, прижавшись губами к его щеке.

Даниэль подчинилась порыву. Она позволила себе следовать инстинктам. Пропустив узкую ладонь между верхними пуговицами его рубашки, она прошептала:

— Ты позволишь мне, Джим? Ответь…

— Дэнни… — проговорил он и съехал на обочину.

Он остановил машину и посмотрел на девушку сочувственным взглядом.

— Дэнни… Я не могу сказать тебе того, что ты надеешься услышать…

— Замечательно, — тяжело выдохнула она.

Она отняла от груди Джима свою руку и, горя от смущения, прикрыла лицо ладонями.

— Эй! Малышка Дэнни, только не вздумай расплакаться. Возможно, ты неправильно поняла меня. Я действительно не все могу доверить тебе, но только потому, что сам еще не все знаю. Ты права, я очень расстроен и не на шутку растерялся, когда получил известия от своей настоящей матери. Меня раздирают чувства, в которых сам себе не хотел бы признаваться. Я не перестаю думать о том, что родители лгали мне все эти годы. Зато я четко осознаю, что сам должен во всем разобраться… И еще мне нужно время. Возможно, много времени, чтобы свыкнуться. Ведь еще неизвестно, что мне предстоит услышать от своей матери… Просто будь рядом со мной, Малышка Дэнни. А разговоры — это все пустое. Это для поверхностного сочувствия. Поверь мне, глупенькая… И не плачь, пожалуйста.

— Кто тебе сказал, что я плачу! — пробурчала она, не отрывая рук от лица. — Я никогда не плачу, Хаскелл. Запомни это.

— Хорошо… Тогда, я думаю, мы можем ехать дальше.

Даниэль Моррисон ничего не ответила. Она резко отвернулась к окну, и Джим не успел увидеть ее лица.

— Дэнни, — он провел рукой по ее шелковистым волосам, — не бросай меня… Дай мне шанс, девочка.

— Хорошо, Хаскелл, — выдавила из себя она. — Поезжай. Надеюсь, до темноты мы доберемся до какого-нибудь мотеля.

— Ты не доверяешь моим скаутским навыкам, дружочек? Я могу неплохо устроиться на ночлег и в чистом поле.

— Предпочитаю мотель, — коротко парировала она.

— Понял… Боишься меня, — расценил по-своему Джим. — Правильно делаешь.

— Ты такой самонадеянный, Хаскелл, — посмотрела она на него, брезгливо поморщившись.

— У меня для этого есть все основания, — заметил он с ехидством, явно дразня девушку.

Даниэль заснула еще до наступления темноты, и Джим имел возможность спокойно вести машину. Он целиком погрузился в свои нехитрые мысли, в которых переплелись переживания последних дней, разговор с родителями, навязчивая болтовня подруги, ожидания встречи с женщиной, назвавшейся Анной…

Он был раздражен. Но больше всего его изводила Дэнни с ее допросами.

Джим знал, что именно так ведут себя девушки, когда любят. Поэтому он всегда предпочитал тех, которые ведут себя иначе. И его любимая Лейла никогда не терзала его подобными дознаниями. Ее всегда устраивала некоторая щекотливая недоговоренность в их отношениях, которую каждый мог толковать по-своему. Однако Лейла, обретя свою любовь — увы, не в лице Джима, — стала в точности походить на Малышку Дэнни, обрабатывая своего скрытного Джейка Сазерленда.

Джиму было доподлинно известно, как настойчиво Лейла старалась проникнуть в тайны Джейка, который тщательно оберегал ото всех свое прошлое. И ей это удалось, хоть и стоило огромных усилий и много пролитых слез. И только благодаря этой безжалостной откровенности они смогли по-настоящему сродниться, поверить в любовь друг друга и в общее будущее.

Джим от всего этого был в ужасе. Он всячески надеялся избежать подобной участи. Меньше всего ему хотелось проходить через жернова обнажающей исповеди со своей возлюбленной. В его представлении это была худшая услуга, которую могут оказать друг другу влюбленные. Джим искренне верил, что всегда следует начинать с чистого листа и не волочь за собой ворох прошлых воспоминаний.

Да, размышлял мужчина, Дэнни слишком рьяно взялась за дело — то есть за него, Джима Моррисона. Он это не приветствовал, хотя ни разу не пожалел, что она была рядом с ним…

Он рассчитывал уладить с девушкой все шероховатости, но прежде ему предстояло выяснить отношения с женщиной по имени Анна…

— Ты отчаянный, Джим, — проговорила Дэнни, еще не открыв глаза, отчего могло показаться, что она разговаривает во сне. Но тут девушка сладко зевнула и потянулась, раскинув руки. — Ты все это время вел машину без отдыха! Почему не разбудил меня? Я бы сменила тебя за рулем.

— Я и не знал, что ты так храпишь, Моррисон! — рявкнул на нее Джим.

— Я? Храплю?! Ты что? — раскраснелась от смущения девушка.

— И еще как! — покачал головой Джим. — Как боцман.

— Не ври, Хаскелл, — махнула на него рукой Даниэль.

Джим рассмеялся, и она вздохнула с облегчением.

— Ты устал, — ласково провела она рукой по его волнистым волосам.

— Нормально…

— Все отнекиваешься? Я же вижу, что устал. Притом устал очень сильно. Больно смотреть… Давай поменяемся. Не спорь со мной, Хаскелл.

Не успев заручиться его согласием, Даниэль Моррисон стала протискиваться на водительское место. Джим безмолвно сдался и поменялся с девушкой местами. Он действительно чувствовал себя смертельно усталым от монотонного вождения и боялся уснуть за рулем.

— Так! — удовлетворенно произнесла Дэнни, заняв его место. — Где у тебя тут дорожная карта, Хаскелл? Показывай…

Джим усталым голосом посвятил подругу в тонкости маршрута.

— Для меня главное — добраться как можно скорее до закусочной. Я голодная.

— Имей в виду, женщина, что в таких захолустьях закусочные — не самое безопасное место для представительниц прекрасного пола.

— На что ты намекаешь, Хаскелл?

— Закусочная на отшибе — это дюжина пьяных мужиков и одна Даниэль Моррисон. Конечно, ты привлечешь всеобщее внимание, и это тебе польстит, но не уверен, что в случае чего у меня хватит сил тебя защитить.

— А, вот как ты заговорил!

— Заметь, со мной ты не в меньшей опасности, Малышка Дэнни…