Сад смерти

2

Ранним утром Ировар и Шира плыли к берегу в своей маленькой рыбацкой лодке. Поверхность Карского моря была гладкой, как зеркало, только у самого берега можно было видеть медленно накатывающиеся, ленивые волны. Каждый раз, когда весло погружалось в воду, на поверхности ее появлялось похожее на змею отражение. Все было тихо.

— Он вчера быстро заснул, наш гость, — проговорила Шира с улыбкой. — Ему хотелось говорить и говорить…

— Так всегда бывает, когда долго находишься в напряжении, — ответил Ировар. — Он понравился тебе?

В ее взгляде была какая-то неуверенность.

— Да. Он похож на моего отца?

— Не совсем. У твоего отца были волосы, как золото. Возможно, он по характеру был более легким и веселым. Но сразу видно, что они из одного рода.

— Он кажется надежным. И добрым.

— Мне тоже так кажется.

Шира опять замолчала. Красивая маленькая рука взяла снасти, из-за которых кожа стала красной, грязной и грубой.

— Мы с ним похожи. Мы защищены…

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю. Мне кажется, у него есть кто-то, кто его защищает. Так же, как и у меня. Хотя я и не знаю, кто это. Дедушка, почему я не такая, как другие? Мне так бы хотелось стать такой, как все.

Ировар, слушавший ее вполуха, очнулся:

— Чушь, чепуха, — сказал он, но голос его дрожал. — Разумеется, ты такая же, как и все.

— Нет, не такая. Мои друзья женятся, выходят замуж, а я хожу одна. Я знаю, что парень и девушка могут любить друг друга гораздо сильнее — по-другому, чем я люблю моих друзей. Но я никогда не чувствовала ничего такого, да и меня никто не любил безгранично и страстно.

— Ты еще очень молода, — пробормотал Ировар, стараясь, чтобы голос его звучал убедительно. — Будь уверена, твое время еще придет.

Он надеялся, что она не обратит внимание на то, каким сдавленным голосом он это произнес. Они добрались до берега, и Ировар попытался сделать вид, что всецело поглощен вытягиванием лодки на берег. Шира спрыгнула на землю.

— Не думаю, что мое время придет, — сказала она с сомнением в голосе. Шира взяла снасти, а дед — рыбу, она пошла рядом с ним мягкой скользящей походкой, как будто ноги ее едва касались земли. — Я всегда была как бы в стороне. Когда я была маленькая, другие дети иногда боялись меня. Они… они говорили, что я нечеловек, дедушка. Лишь потому, что я никогда не ранила себя, когда мы играли, а я в играх была более отчаянной, чем другие, — только для того, чтобы показать, что и я могу пораниться.

— И, разумеется, тебе это удавалось, — пробормотал Ировар. — Никто так часто не ходил с ободранными коленками и локтями.

— Да, но никогда ничего более серьезного. — Шира вспыхнула: — Но они ошибаются. Я могу серьезно поранить себя. Как в тот раз, когда я прыгнула со скалы только для того, чтобы они считали меня своей. Когда я летела вниз, я увидела тень, которая стояла внизу и как бы поджидала меня. Но когда я упала, тень исчезла.

Ировар побледнел:

— Ты сошла с ума? Ты что, не понимаешь, что это был Шама? Ты же из рода Таран-гай, и он твой бог смерти, ты ведь знаешь это!

— Разумеется, — ответила она спокойно, потому что, как и все в Таран-гае, считала мысль о подобных существах совершенно естественной. — И это доказывает, что со мной тоже может произойти что-то плохое, как и со всеми остальными. Кстати, я видела его еще раз.

Ировар схватил ее за плечи и встряхнул:

— Когда? Когда, Шира?

— В тот раз, когда я упала за борт и чуть не утонула. Тогда над водой появилась большая серая тень. Она была похожа на огромного человека. Но потом она исчезла.

Дед закрыл глаза. Он весь дрожал. Шира с удивлением смотрела на него.

— Значит, они были правы, — прошептал он. — Значит, они были правы. Значит, я напрасно внушал себе, что это был всего лишь сон. Мне просто хотелось надеяться на это.

— Кто был прав? — спросила Шира. Другие рыбаки остановились и издалека смотрели на них, ничего не понимая. Вокруг на утреннем солнце оттаивала покрытая инеем трава, стойбище вот-вот должно было проснуться. Из яранги Ировара вышел заспанный Даниэль, недоумевая, куда делись его хозяева. Увидав их, пошел им навстречу, и Ировар кивнул ему, прежде чем ответить Шире. Он говорил как бы сам с собой.

— Они сказали, что Шама будет охотиться за тобой. А ты дразнишь его! Прыгаешь со скалы!

— Кто это «они», дедушка? Не смотри так странно! Очнись! Кто я на самом деле?

Он собрался с духом.

— Ты моя внучка, дочь моей дочери. Твой отец был из другой страны. А твоя мать, возможно, и не была самая добрая на этом свете, но она умерла в ту же ночь, когда ты родилась, и мир праху ее! И это все.

— Нет, не все. Иногда меня охватывает ужасный страх, который я не могу объяснить. Ты знаешь больше, дедушка!

Она вздохнула и пошла дальше. Даниэль, взявший у них часть тяжелых снастей, шел рядом, прислушиваясь.

Дело в том, что Ировар был довольно примитивным человеком, хотя и обладал большой смекалкой и хорошо разбирался в людях, говорил он просто, но и Даниэль понимал не все. Даниэль мысленно вынужден был переделывать то, что говорил Ировар и его земляки, в более понятные предложения — в том несколько академическом духе, которому он научился у своего отца Дана в Упсале. Все то, что эти чужестранцы позже говорят в этом повествовании, записано со слов Даниэля. Записать в точности то, что они говорили, невозможно. Это были бы лишь фрагменты предложений, а иногда их манера говорить так сильно отличалась от нашей, что читать это было бы совсем сложно. Язык их полон иносказаний. Для того, чтобы объяснить какие-то абстрактные понятия, они часто прибегали к тому, что было в природе, и, конечно, можно было бы говорить о какой-то причудливой смеси образности и коротких, бедных на слова предложений. Даниэль, так гордившийся тем, что знал этот язык, вскоре вынужден был изменить это мнение. Да и Венделю едва ли удалось выучить его хорошо, если и с Ироваром он, в основном, говорил по-русски.

Даниэль вскоре заметил, что Ировар и его внучка — самые образованные и интеллигентные люди в поселке. Девушка, конечно же, многому научилась у своего деда — а он, без сомнения, был мудрый и хитрый старик. Во время короткой беседы накануне вечером Даниэль испытывал к нему все большее уважение, и сейчас, когда они рано утром медленно шли с моря, он понял, что с нетерпением ждет, что же ответит старик. Даниэль быстро, украдкой взглянул на Ширу, но она была еще более неземной, чем вчера, у них не было того же чувства взаимопонимания, которое, он знал, установилось между ним и стариком. Ировар отвлекся от тягостных раздумий и снова вздохнул.

— Да, я знаю больше, — сказал он. — Я единственный, кто что-то знает, да и то не все. Еще не пришло время дать тебе узнать больше, но когда, Шира, ты поймешь, что этот момент настал, приходи ко мне.

Она смотрела на него, ничего не понимая.

— Не думаю, что он наступит, пока ты находишься вне Таран-гая, — сказал Ировар. — Но однажды ты должна будешь туда отправиться, так было сказано, и мне кажется, что час этот приближается. Я думаю, приезд Даниэля как-то связан с этим, хотя и не знаю, как. Во всяком случае, думаю, что смогу объяснить тебе то немногое, что знаю сам. А пока могу дать тебе лишь два совета. Тебя поведут по дороге, по которой ты должна будешь идти. Не противься этому, Шира! И другой совет: не вставай больше Шаме поперек дороги. Он сделает все, чтобы завладеть тобой. Раньше ты уже дважды уходила от него. Больше шансов он тебе не даст.

Шира прикусила губу, она усиленно думала.

— То есть, мой жизненный путь предопределен?

— Только до определенного момента. Потом все будет зависеть от тебя самой, от твоего мужества, хитрости и осторожности. И от того, как я воспитал тебя; являются ли твои мысли такими же добрыми и чистыми, какими я старался их сделать. Если мне это не удалось, тебе и людям, с которыми ты связана узами крови, нет спасения.

Шира кивнула:

— Мне хотелось бы, чтобы ты рассказал мне обо всем этом сейчас. Я плохо ориентируюсь в потемках.

Но Ировар сказал, что должен ждать того момента, когда они будут знать точно. Иначе она может попытаться вмешаться в ход событий слишком рано и совершить непоправимые ошибки.

— Извините, что я вмешиваюсь, — осторожно произнес Даниэль. — Но Вендель тоже говорил о Шаме. Не могли бы вы побольше рассказать мне о нем?

— Да, могу, — сказал Ировар и принялся чистить рыбу перед ярангой. Шира и Даниэль помогали ему, пока он рассказывал. — Во-первых, ты должен помнить, что это касается лишь веры тех, кто живет в Таран-гае. Это не имеет ничего общего с нашей верой, и я могу рассказать лишь то, что рассказала моя жена Тун-ши. Как тебе известно, таран-гайцы пришли сюда издалека, с востока, возможно, они монгольского происхождения. В восточных религиях в прежние времена было пять стихий, а не четыре, к каким привыкли мы. Сейчас боги таран-гайцев почти неизвестны, они просто-напросто забыты, потому что вместо них силу над людьми взяли их вестники, и таран-гайцы поклоняются прежде всего им. А они и были эти пять стихий. Четыре обычные — Земля, Воздух, Огонь и Вода. А пятая — Камень, Шама. Но Шама находится вне пределов досягаемости богов.

Он не то чтобы смерть, но скорее божество умирающей надежды, неожиданной смерти.

Это соответствовало тому, что думали о Тенгеле Злом: он заключил сделку не с дьяволом, а с Шамой. Чтобы потомки Тенгеля доставляли Шаме в его сад много красивых, юных цветов. Черных цветов — молодых людей, которых потомки убили в своей злобе. А взамен Тенгель Злой получил вечную жизнь.

Даниэль рассказал об этом Ировару. Тот кивнул.

— Я тоже так думаю, так думала и Тун-ши. Судьба Людей Льда неразрывно связана с судьбой Таран-гая.

Даниэль выпрямился:

— Я говорил, что у меня здесь два дела. Одно — найти ребенка Венделя и удостовериться, что с ним все в порядке. Эта задача выполнена. Другая задача — попытаться найти, если это возможно, то, что Тун-ши называла источниками жизни.

Даниэль услышал глубокий вздох Ировара. Он продолжал:

— Мы очень страдаем от проклятия Тенгеля Злого. И я приехал, чтобы попытаться освободить нас от него. Мы думаем, что ключ к разгадке находится в Таран-гае.

— Давай зайдем внутрь, — сказал Ировар. Они ополоснули руки, и Шира подала всем троим чаши с едой.

— А где твой сын Нгут? — спросил Даниэль.

— Он женился на женщине из другого племени, — ответил Ировар. — Он больше здесь не живет. Нгут теперь большой охотник. Шаман. Богатый.

Ничего удивительного не было в том, что Даниэль почувствовал некоторое облегчение. То, как Вендель описывал Нгута, не вдохновляло на более близкое знакомство.

Когда они поели, Ировар глубоко вздохнул и сказал:

— Друзья мои, час настал раньше, чем мы предполагали. Мы ждали именно этого! Мой дорогой Даниэль, твое задание и задание Ширы совпадают.

— Тогда мы сейчас же отправимся в Таран-гай? — спросил Даниэль взволнованно. Ировар вздохнул:

— Таран-гай не тот, что раньше. В последние годы судьба не была благосклонна к его народу. Там наверху, в горах, осталось не так много людей.

— Вот как?

— Из Воркуты прибыл вооруженный отряд, чтобы обезвредить народ, перекрывший дорогу между востоком и западом. И сейчас остатки тех, кто жил в Таран-гае, отступили высоко в скалы, и их защищают стражи гор.

— Кто они такие?

— Ну, разумеется, до меня доходили только слухи, потому что охотников отправиться в Таран-гай всегда было немного, а сейчас еще меньше, чем раньше. Это, по всей видимости, пятеро ужасных людей, которыми руководит один, его зовут Сармик. Никто не встает у них на пути по своей воле. Они… жаждут крови.

— Сармик, Волк? Тот, о ком говорил Вендель?

— Тот самый, — кивнул Ировар.

— Но Вендель отзывался о нем с большой симпатией.

— Да, тогда Сармик был хорошим малым. Но с тех пор, как Вендель был здесь, прошло много лет, а беда ожесточает многих. Я не знаю, как другие, но один из них, во всяком случае, тот проклятый ребенок, о котором ты упомянул вчера. Тот, о ком слышал Вендель.

— Он едва ли ребенок теперь!

— Да, разумеется. Он — самый ужасный, какого только можно представить. Его называют вассалом Шамы. «Лицо смерти». Или сама Смерть.

— Ну, это меня не пугает. Дома, в Норвегии, у нас есть Ульвхедин, еще один, на ком лежит проклятие. Он выглядит так, как будто бы только что восстал из ада, но он стал моим лучшим другом. Моя мать тоже проклята, но она красива, как ясный день.

Ировар улыбнулся немного печально: его забавляло усердие молодого человека и его робкие попытки объясняться на языке, которым он владел удивительно хорошо, но тонкостей которого не знал, и поэтому долго должен был объяснять, что хотел сказать.

— Да, эти пятеро дают жару всем, кто вторгся в Таран-гай. Но вопрос в том, как долго они смогут выстоять. И как скоро русские услышат об этой стране и пошлют подкрепление.

— Я думал, что туда пришли русские?

— Нет, только лишь беглые каторжники из Воркуты. Неотесанные люди, которые услышали о диком Таран-гае и его народе, колдунах и ведьмах, и которые нашли применение своей жажде приключений и жестокости.

— А их много?

— Было примерно пятьдесят, когда они только появились. Но сейчас число их сильно сократилось — благодаря стражам гор.

— То есть сейчас подниматься в Таран-гай стало еще опаснее? Следует опасаться и захватчиков, и стражей гор?

— Ходить в Таран-гай было опасно всегда. Вендель мог бы и рассказать тебе об этом. — Даниэль кивнул. — Сейчас же это чистое безумие. Но тем не менее, Шира должна идти именно этим путем. Сейчас, — сказал Ировар.

— Ну, одна она никуда не пойдет. Я иду вместе с ней.

Ировар благодарно улыбнулся.

— Я знал, что ты это скажешь. Ты такой же бесстрашный, как и Вендель. А я, конечно же, пойду туда вместе с вами обоими.

— Тебе незачем идти туда! Ты ведь ненец!

Старик поднялся, почти достав Даниэлю до плеча.

— Ведь это знаю я, — многозначительно сказал он. Даниэль уступил такому доводу.

Заговорила Шира, ее красивый голос звенел.

— Так или иначе, я чувствую какое-то облегчение. Я чувствую, что во мне есть какие-то неизведанные силы, и все эти годы я как бы тратила время попусту.

Даниэль наблюдал за ней при свете, проникающем сквозь отверстие в крыше. Она была столь же легка и воздушна, что и этот падающий свет. Такая маленькая и хрупкая, но в ней не было никакого страха. Лишь уверенность в том, что ей уготована странная судьба, и немного печали от того, что она ничего не может с этим поделать.

Даниэль попытался утешить ее:

— Говорят, что у нас, Людей Льда, могущественные защитники. И когда мы в опасности, за нас вступаются наши благороднейшие предки.

— Я верю этому, — улыбнулась она. — Но у нас разные предки. Общий у нас только Тангиль, а он едва ли на нашей стороне сейчас.

— Верно. Но у меня есть и другая защита. Я могу дать ее тебе.

Он расстегнул рубашку и снял с себя мандрагору. Ировар тихонько присвистнул, увидев ее, а Шира почтительно дотронулась до корня.

Даниэль поспешил рассказать его историю. Ировар несколько раз кивнул головой.

— Он очень могущественный, Даниэль, очень! Гордись им! Но как и говорила твоя мать, он связан с тобой. Храни его, в Таран-гае он может тебе пригодиться.

— Может быть, ты и прав, — сказал Даниэль и вновь повесил амулет на шею. — Но хорошо знать, что он с нами, правда?

— Это просто замечательно!

Даниэль осторожно поинтересовался:

— Ты знаешь, что мы будем делать в Таран-гае?

— Знаю кое-что, но не все. Я думаю, что это будет определяться теми новостями, с которыми пришел ты, задачей Ширы, а также тем, что мы узнаем в Таран-гае.

— Звучит весьма разумно.

— Предлагаю потратить сегодняшний день на то, чтобы рассказать друг другу, что мы знаем о Людях Льда и Таран-гае. А завтра отправимся в путь. У нас не так много времени.

— Меня это устраивает.

Шира ничего не сказала. Она сидела молча, обхватив себя руками, глубоко задумавшись. Удивительная, странная, переменчивая…

Они достигли таежного плато, когда солнце было в зените. Но на сей раз в саду Венделя, заколдованном и покрытом инеем, никто не играл на флейте.

В этот день все было сухим, как солома, и все обитатели Таран-гая были наверху, в диких горах, ужасающе нависших над лесом и морем.

— Как ты думаешь, где враг? — спросил тихо Даниэль.

— Я полагаю, что под врагом ты подразумеваешь тех разбойников, что пытаются уничтожить таран-гайцев?

— Да, разумеется.

— Давайте для простоты называть их каторжниками, — предложил Ировар. — Потому что они либо отпущенные на свободу, либо беглые каторжники различных национальностей, поэтому мы не можем называть их просто «русские». Других мы, конечно же, будем звать «Стражи гор». Но что касается ответа на твой вопрос, то, разумеется, и те, и другие уже заметили нас. И поэтому нам остается рассчитывать только на твоих предков, твой колдовской корень и защитников Ширы, о которых я еще не говорил. Могу лишь сказать, что они очень могущественны.

Даниэля это не утешало. Его действительно страшила дикость Таран-гая. Молчаливый лес, где не пела ни одна птица, горы, где, казалось, прятались внимательные глаза… Он положил руку на свой пистолет, но подозревал, что холодная соленая вода Северного Ледовитого океана едва ли пошла ему на пользу и что порох превратился в большой влажный комок — ведь ему пришлось переправиться через столько рек и ручьев на долгом пути в Архангельск!

Он подумал то же, что и Вендель однажды: тайга Таран-гая, должно быть, превосходная защита от непогоды и ветра. Но сейчас здесь было тихо. Они быстро, не говоря ни слова, шли вперед, к горам у моря. Вблизи гор они миновали разоренную деревню. Даниэль хотел бы знать, не та ли это деревня, в которой Вендель видел отвратительного старого монстра, который ползал у его ног и изрыгал проклятия. Это наверняка была она. Сейчас здесь не было никаких признаков жизни, деревню сожгли и сравняли с землей. Ее жители, должно быть, бежали наверх, в горы — если они вообще уцелели…

Они продолжали путь и уже начали восхождение, когда Даниэль внезапно остановился.

— Стойте, — прошептал он.

— Что случилось? — спросил Ировар.

— Здесь поблизости кто-то есть, это что-то враждебное.

— Откуда ты знаешь?

— Талисман шевелится. Он изгибается, ему неудобно.

Никого из двоих других не удивили его странные слова. Они лишь кивнули и остановились, прислушиваясь. Сейчас, поднявшись на плато, они услышали легкий ветер в сосновом бору. Они ощущали также леденящий холод, идущий с гор. Местность здесь была более пересеченной. Маленькие отвесные сланцевые вершины, чередующиеся с зарослями густого леса то тут, то там, и они опасались именно этих перелесков. Пока они стояли, послышался слабый звук крадущихся шагов.

— Падайте, — прошептал Ировар, и они затаились на земле. Даниэль притянул Ширу к себе, чтобы защитить. Она была легкой, как перышко, и такая худенькая, что он боялся сломать ее. Он слышал частые удары ее сердца.

Наконец он услышал, как кто-то приглушенно говорит по-русски за ближайшим краем обрыва.

— Они были здесь, я видел их. Трое чужих.

— Мы схватим их, — отвечал ему такой же грубый голос.

Стало тихо. Они лежали в зарослях высоких смолистых деревьев, их не было видно, но они не могли чувствовать себя здесь в безопасности долго. Они услышали звук за выступом скалы, непонятный звук, как будто кто-то застонал. И потом наступила полная тишина.

Почему они не идут? И Ировар, и Даниэль держали свое жалкое оружие наготове — но никого не было. Время шло, им надо было двигаться дальше туда, за скалу. Неужели бандиты просто лежали и ждали их?

В конце концов Ировар поднялся на ноги, двое других последовали его примеру, они переглянулись и стали пробираться вперед. Даниэль подал знак, что пойдет первым.

Он осторожно пробрался за выступ скалы. Внезапно во рту у него пересохло. Он вздохнул и подал знак остальным, чтобы они подошли. Все трое стояли и, не мигая, смотрели на то, что было перед ними. Там, в болоте, поросшем морошкой, лежали двое грязных оборванных мужчин. Белый пух пушицы, испачканный кровью, покачивался над разодранными телами. Было ясно, что это беглые каторжники. Прошло несколько минут, прежде чем Ировар смог что-то сказать.

— Стражи гор, — пробормотал он. — Стражи гор где-то рядом. Именно так они расправляются со своими жертвами.

Шира прижалась к скале, как бы боясь, что ноги не удержат ее. Даниэль бережно взял ее за руку.

— Пошли, нам надо торопиться!

Они шли быстро, но старались двигаться незаметно. Каждую секунду они ожидали нападения — тех или других.

В конце концов они, взобравшись наверх, выдохлись. Ировар подал знак, что им нужно отдохнуть. Сейчас они видели перед собой тайгу, вплоть до Урала, сами же они находились на открытой горной пустоши. Недалеко от них были развалины еще одной небольшой деревни: они нашли небольшую, защищенную двумя каменными плитами площадку, снизу их видно не было. Но сверху их мог видеть кто угодно. С этим ничего нельзя было поделать.

— Как ты, Шира? — заботливо спросил Даниэль. Он спросил об этом не случайно, потому что теперь было совершенно очевидно, что с девушкой что-то вот-вот произойдет. Цвет глаз менялся, как рябь на воде, цвет волос менялся, отражая все оттенки огня, она как бы слилась воедино с землей, на которой сидела, и с небом у себя за спиной. Все это выглядело пугающе и вместе с тем невероятно завораживающе.

— Не знаю, — сказала она, голос звучал устало. — Я боюсь. Я всегда знала, что я — не совсем такая, как другие, что у меня есть какие-то качества, которые я и сама не вполне понимаю. Я никогда не ощущала это сильнее, чем сегодня, когда мы пришли в Таран-гай. Это моя страна, теперь я чувствую это. Я не знаю, что меня ожидает, но ты, дедушка, все время внушал мне, что мои помыслы должны быть чисты. В них не должно быть зависти, вожделения или высокомерия. Чистота, чистота — ты все время говорил об этом. Ты говорил, что для меня это чрезвычайно важно. Но иногда мне было трудно. Не обижаться на злые слова… Всегда иметь мужество, даже делать то, чего боишься. Если бы я знала, в чем тут дело!

Даниэль беспомощно погладил ее по голове, она не могла найти ответ, потому что ее загадка была слишком сложной. А Ировар ничего не хотел объяснять. О, этот странный Таран-гай, которого Даниэль не понимал! Уединенная страна, развивавшаяся совершенно независимо от остального мира. Неужели и вправду могло быть так, что их древние, как мир, суеверия, их предания и легенды стали реальностью — благодаря близости народа к природе, лесам и горам? Все это говорило о богах и духах, стражах гор и прежде всего о самой Шире… Где было ее место? В реальном или сказочном мире?

Если бы он сам не был из рода Людей Льда, которые находились в похожем пограничном состоянии, он отверг бы все это как чепуху. Но в данной ситуации он верил Шире и в духов ее предков. Хотя он еще никогда внутренне так не противился этому.

Когда они уже достаточно отдохнули, Ировар поднялся.

— Ты знаешь дорогу? — поинтересовался Даниэль. Он помог Шире встать на ноги.

— Сюда никто еще не доходил, — ответил Ировар. — Как же я могу знать, где мы находимся?

Они продолжали свой путь по бесплодной пустоши, покрытой короткой красно-коричневой травой, среди бело-серых валунов, упавших с каменной россыпи на вершине горы. Здесь наверху день был холодный, траву на горе обдувал слабый ветер. Если кто-то и удивлялся отсутствию каторжников или стражей гор, то во всяком случае вслух этого удивления не высказывал.

Даниэль задумчиво смотрел на шедшую перед ним Ширу. На ней была ее лучшая одежда, ведь она шла в Таран-гай, чтобы попытаться внести ясность в свою жизнь. На ней была праздничная одежда юракских самоедов, куртка из маленьких треугольных меховых клинышков разных цветов, легкие и мягкие летние сапожки. Красивые волосы были заплетены в две толстые косы. Сейчас, когда волосы были стянуты, в них преобладал медно-рыжий цвет. Когда они отдыхали, она сидела и заплетала свои блестящие волосы, как будто боялась, что другие обратят внимание на то, как часто они меняли цвет. В ее красивой одежде было что-то трогательно взволнованное, и Даниэль почувствовал, как к горлу его подступает комок. Как будто она наряжалась совершенно напрасно…

Ировар остановился и наклонился к земле. Он вытянул маленькое, незаметное растение и осторожно вытер досуха корень. Потом разрезал его на мелкие куски, положил один в рот, а два других протянул своим спутникам. Шира сразу же принялась жевать свой кусочек корня. Даниэль нерешительно последовал ее примеру.

— У таран-гайцев это что-то вроде табака, — объяснил Ировар. — Меня научила его жевать жена. Он вкусный и навевает приятные сны.

«Даже более того, — подумал Даниэль. — Моя голова стала от него кружиться средь бела дня. Но… он действительно приятный».

— А зубы от него не темнеют, ничего такого? — спросил он немного боязливо.

— Нет, ничего подобного. Он растет только здесь, в Таран-гае, ненцы многое бы отдали, чтобы его заполучить.

— Я хотел бы взять его с собой, для Ульвхедина, — сказал Даниэль. — Он ведь искусный врачеватель, и корень мог бы ему здорово пригодиться.

— Пожалуйста, — сказал Ировар и протянул ему несколько растений.

Даниэль с благодарностью взял их и спрятал.

Был уже полдень, они достигли серо-зеленых гор с пятнами снега в расселинах и вдруг вновь услышали преследователей. Все трое быстро упали на землю за скалами и выглянули, осматривая дикую, пустынную местность.

День уже не был таким ясным. С запада пришли тяжелые тучи, они укрыли вершины серым туманом. Теперь все трое чувствовали, что и их окутала серая мгла, и они уже не могли определить, где находятся, не видя, где Нор, где тайга.

Но они могли разглядеть небольшой участок внизу около непроходимого горного склона. И оттуда ползли наверх каторжники, которых они называли своими врагами. Прямо на них. Они еще не увидели их, но часто наклонялись к земле, рассматривая их следы. Разбойники явно обнаружили следы, потому что никто из них троих не догадался уничтожить их, считая, что они находятся достаточно высоко. Преследователей оказалось восемь.

Ировар огляделся. Путь вниз был закрыт. Горный перевал, куда они и направлялись, был слева, но совершенно очевидно, что и преследователи полезут туда. Прямо наверху — горная стена, перебраться через которую невозможно.

У них оставался один-единственный выход. Уродливо-громадный каменный барьер, лежащий наклонно справа от них, скрывал то, что находилось за ним. Если бы им удалось перебраться за него не обнаруженными, у них была бы небольшая отсрочка. На камне они не оставили бы следы.

Они попытались все взвесить. У Ировара был огненно-красный шейный платок, он вынужден был снять и спрятать его, но в остальном их цвета прекрасно сливались с окружающим их пейзажем. И они поползли на четвереньках наискось по непролазной местности. Нужно было быть очень осторожными, чтобы не вызвать камнепада, посматривая вниз, чтобы выяснить, не обнаружили ли их преследователи. Однако было похоже, что внимание каторжников приковано к перевалу слева, и быстрые, короткие перебежки беглецов не привлекли их внимания.

Последний отчаянный рывок, и они укрылись за каменным барьером, заползли туда и с облегчением перевели дух.

— Мы не сможем водить их за нос долго, — тихо сказал Даниэль. — И назад мы тоже вернуться не сможем. Где же мы оказались?

Они посмотрели вокруг. Земля, покрытая голубоватым, плотным снегом, сияла под облаками. С другой стороны был новый ледник с каменистыми краями. Он лежал наверху, окутанный серо-белой массой облаков. Внизу были только камни. Шира вздрогнула.

— Очень мило, — сухо сказал Даниэль.

— Нам придется перебраться через ледник, — пробормотал Ировар. — Но осторожно! Здесь под снегом могут быть трещины.

Шира ступила на ледник, легко шагая между предательским льдом и впадинами. Мужчины отправились за нею, шагая след в след.

Но когда они прошли уже половину ледника, нога Ировара поскользнулась на коварной ледяной дорожке под снегом, он толкнул Ширу, и она потеряла равновесие. В следующую же секунду Шира провалилась по колено, одна нога ее оказалась безнадежно заклиненной в узкой трещине. Сидя на другом колене, Шира пыталась вытянуть ногу. Но напрасно.

От отчаяния ее спутники потеряли дар речи. Разумеется, они пытались ее освободить с помощью ножей, но один нож сломался сразу же от соприкосновения с твердым, как камень спрессованным льдом, а другой нож только царапал камень. Даниэль сел на корточки и положил руку на плечо девушки.

— Тебе больно?

Она кивнула, сжав зубы. Ировар был безутешен — ведь Шира из-за него попала в такое положение.

— Мы найдем способ вытащить тебя оттуда, — утешая, сказал Даниэль. — Может, острый камень…

Но камни вокруг ледника были большие и круглые, от многовекового воздействия льда и ветра.

Шира попробовала растопить ладонью снег и лед вокруг коленки. Губы ее дрожали. Их преследовали… они торопились, скоро наступит ночь, к тому же они ничего не знали об этих негостеприимных горах, даже не знали, куда им надо.

Что делать ей? Что может помочь? Она застряла безо всякой надежды выбраться. Внезапно она обратила внимание на то, что ее спутники замолчали. Она услышала вздох Даниэля. Шира подняла голову. Оба смотрели поверх ледника. Тучи немного рассеялись, и часть ледника была видна хорошо.

Шира ловила ртом воздух.

На льдине над ними стояли пятеро мужчин в одежде из шкур. Ближе всех к ним стоял пожилой, крупный, высокий мужчина с проседью в волосах и бороде. Он был в больших сапогах. Недалеко от него стояли двое мужчин помоложе, они молчали, взоры их были обращены к ней. У одного были длинные, темные волосы, доходившие ему почти до пояса. Другой был поразительно молод, на его в общем-то довольно мягком лице было упрямое выражение. Повыше на льдине стоял четвертый, разглядывавший беспомощную девушку с большим интересом. На его грубом лице блуждала безжалостная улыбка, она открывала большие клыки, между которыми других зубов не было. Черные волосы патлами спадали ему на глаза. Весь облик говорил, что это злой человек. Он с наслаждением трогал лезвие ножа.

Но внимание всех тем не менее было приковано к пятому незнакомцу. Шира заметила, что в глазах у нее потемнело, когда она впервые взглянула на него, а Даниэлю, который все-таки видел Ульвхедина, показалось, что у него на секунду земля ушла из-под ног. Этот человек стоял так высоко в тумане, что они не вполне ясно различали его черты, но этого было достаточно! Через плечо его был перекинут огромный лук, он стоял неподвижно, как выжидающая, вызывающая ужас угроза из неизвестного мира. Возможно, раньше в его лице было что-то, напоминающее человека, но никто из них не верил в это. Сейчас, во всяком случае, ничего человеческого не было в нем. Расстояние было велико, и они не могли рассмотреть его хорошенько. Они лишь видели, что на лице его как бы была маска. Самая ужасная маска, которую вообще можно было себе вообразить.

Ни у кого из них троих не было сомнений в том, кто был перед ними. Стражи гор.

Даниэль не мог отвести глаз от чудовищного существа там, наверху.