Сахалинский инцидент

11. Советские подводные поиски (2)

К полудню 26 сентября, флотилия, сопровождающая «Михаила Мирчинко», передвинулась в глубоководную поисковую зону на другой стороне Монерона, к северо-западу от острова. Именно там военно-морской флот США поймал сигналы излучателя черных ящиков KAL 007. Перемещение «Мирчинко» указывало на конец поисковых операций на первом остове и заставило поторопиться с ротацией водолазной команды на борту. Мурманские водолазы, которые ждали в своих комнатах в Холмске, поднялись на борт судна 26 сентября:

Они забыли о нас. Они предоставили нас самим себе до конца сентября… Только в конце месяца тральщик доставил нас на «Михаила Мирчинко» и мы получили официальный приказ найти самолет.

Четыре водолаза вошли в компрессионную камеру 29 сентября. Они оставались под компрессией в течение месяца, до 26 октября, когда их сменила другая группа, остававшаяся под компрессией до 6 ноября. Другие пловцы из Севастополя, Сахалина и Советской Гавани должны были также участвовать в ротации команд на борту других судов.

13 сентября, во время поисков остова, советский военно-морской флот использовал прямой метод, по причинам, которые адмирал Сидоров описывал в предыдущей главе. Поиск, результатом которого явилась находка 18 октября, проводился совершенно по-иному. Офицер, который «участвовал в поисках Боинга», но потребовал анонимности, дал следующий комментарий: находка 18 октября на самом деле была Боингом, хотя в этом случае не «Боингом-747», как KAL 007, а Боингом-707, оснащенным как USAF RС-135.

«К поискам Боинга можно было относиться как в широкомасштабной операции. У нас были данные от сотрудников Министерства обороны, которые мы ввели в компьютер. Специалисты вычислили координаты места падения самолета. Затем мы запросили радарные станции, которые зафиксировали расстояние и азимут. Через нескольких часов у нас был математически вычисленный эллипс».

В этом случае координаты точки падения были получены только через «несколько часов» с использованием математической процедуры, рассчитанной на компьютере. Напротив, место падения первого самолета было немедленно определено по присутствию обломков и помечено буями, несколько судов прибыло через двадцать минут после падения. Офицер, описывая положение четвертого остова продолжает:

«Офицер флота, специалист по навигации, поработал над компьютерными данными. Мы немедленно отправились в район поиска. Мы использовали технологию магнитного обнаружения, похожую на ту, которой пользуются минные тральщики. Здесь повсюду были суда и это мешало нам работать. Наши поисковые суда работали в трех следовавших друг за другом волнах. Первыми шли минные тральщики с магнитометрами. Если я правильно помню, их было шесть. Затем там было гидрографическое судно, использующее свой поисковый сонар. Наконец там была еще одна группа тральщиков, которые использовали боковой сонар. Вот почему мы могли патрулировать одну и ту же территорию тремя различными типами судов. Когда все три типа судов получили подтвержденное эхо, мы послали водолазов… Мы были уверены, что „противник“ [американцы — М.Б.] обладал отличным оборудованием, и мы завидовали его судам… Но тем не менее мы первыми обнаружили остов, а не они».

Поиски тремя последовательными волнами отражены на ситуационной карте JMSA на 9 сентября 1983, где ясно показана первая волна поиска, с использование шести минных тральщиков. Один из очевидцев рассказывает в «Известиях» историю, интересную саму по себе, которая указывает на график:

«Адмирал Сидоров приказал нам обмануть американцев при помощи ложного черного ящика, который было очень трудно отличить от настоящего. Фальшивый черный ящик был сброшен за борт на глубине 620 метров. Для того, чтобы увеличить их трудности, адмирал приказал двум группам судов имитировать поисковые операции в районе, где мы сбросили фальшивый черный ящик, в то время как другие суда продолжали искать в настоящей зоне. Было также предложено, чтобы капитаны двух траулеров отправились в ложную поисковую зону и начали открытым текстом передавать фальшивую радиоинформацию, чтобы обмануть американцев. Рыбаки кричали по радио: „Мы нашли черные ящики!“. Вскоре после этого американцы пригласили представителей западных средств информации на свои суда, чтобы они могли присутствовать при обнаружении черных ящиков».

Советы на самом деле, как они заявили, могли поместить поддельные черные ящики в воду 26 сентября, чтобы ввести в заблуждение американцев, которые мешали их поискам. Но американцы сказали, что они обнаружили сигналы черного ящика в той самой поисковой зоне (к северо-западу от Монерона) 14 сентября, прежде чем Советы бросили свои фальшивые черные ящики в воду. Поэтому первые сигналы, принятые военно-морским флотом США не принадлежали фальшивым ящикам. Вероятно их передавал излучатель самолета, который на самом деле упал в этом районе. Советский флот держал в этом районе ряд судов, где те оставались в течение месяца, работая на глубинах более 1000 метров. Это могло служить указанием на то, что здесь на самом деле находился остов самолета, в котором содержались настоящие черные ящики.

Тем не менее, движения советских судов, наблюдавшиеся JMSA, подтверждают слова адмирала Сидорова о том, что он поместил на дно фальшивый черный ящик, чтобы отвлечь американцев. Карта JMSA от 26 сентября показывает, что перед полуднем советские суда неожиданно переместились в район, находящийся в 16 морских милях северо-западнее Монерона, где концентрация американских судов была наибольшей. Эти советские суда были совершенно очевидно те, которые сбросили на дно фальшивые черные ящики и имитировали их находку. В то же самое время основные силы советского флота были собраны вокруг «Михаила Мирчинко», к северу от Монерона, где, без сомнения, продолжались поиски «в настоящей поисковой зоне», по словам офицера, процитированным выше. Именно там 18 октября мог быть найден «самолет», который, как настаивает Иллеш, был единственный найденным обломком. Капитан Иван Варфоломеевич Шайдуров принимал участие в этой операции. Он говорит:

«Они послали меня в зону поисков принять участие в операции и дали мне под командование группу траулеров… Когда я принял на себя эти обязанности, меньшие по размерам траулеры и вспомогательные суда уже покинули это место [где был найден первый остов — М.Б.]. Они не появились в новой поисковой зоне, которая имела площадь около трех морских миль… Я оставался здесь в течение месяца, с 10 октября по 10 ноября… „Михаил Мирчинко“ стоял на якоре прямо над фюзеляжем Боинга».

Заявление капитана Шайдурова подтверждается документами JMSA. Он говорит, что меньшие по размерам траулеры и вспомогательные суда уже ушли, когда 10 октября он приступил к своим обязанностям. Японские документы показывают, что они ушли 26 сентября. Журнал JMSA также показывает, что 30 сентября большая часть советского флота из группы «Михаила Мирчинко» находилась к северу от острова Монерон, где должна была оставаться в течение нескольких недель в небольшом районе площадью не больше трех морских миль, как сказал капитан Шайдуров.

Почему Советы отослали назад первую группу траулеров? Маленькие траулеры были хорошо приспособлены для поисков в мелких водах неподалеку от Сахалина. Но на этот раз работа шла в более глубоких водах к северу от Монерона. Усилия по поиску на этом новом месте были гораздо более трудными. Советы направили меньшие суда, которые они использовали в мелких водах у Сахалина назад в порт, заменив их глубоководными траулерами под командованием капитана Шайдурова. Остов наконец был обнаружен:

«Больше месяца прошло с момента его гибели, когда мы, наконец, вышли на место. На самом деле, прошло почти два месяца. Мы нашли самолет 16 или 17 октября. Мы потратили все следующие дни работая на дне, которое кишело крабами, всевозможными разновидностями креветок и рыб. Там было даже несколько осьминогов».

Подводный мир, в котором 18 октября был найден остов, совершенно отличался от морского дна, на котором был найден первый обломок. Дно там было покрыто толстым слоем грязи, которая рвала траловые сети, видимость была крайне плохой и подводная жизнь полностью отсутствовала. Иллеш пишет:

«Проводя свои исследования я интервьюировал не только Захарченко, главу водолазной команды, но и некоторых из его пловцов, которые проводили от 6 до 8 часов в день под водой. Я говорил с Григорием Матвеенко, Владимиром Кондрабаевым и Владимиром Ковом, и я думаю, было бы хорошо, если бы читатели имели возможность слышать запись нашего интервью. Эта информация становится доступной публике в первый раз, и я не вносил никаких изменений в текст. Давайте послушаем что они сами говорят».

Иллеш, тем не менее, дал только отрывки из своего интервью с водолазами. Я получил полный текст и включил в него куски, которые Иллеш выкинул. Ниже, ссылки на «Известия» указывают на опубликованную версию интервью, выражение «первоначальный текст» относится к неопубликованным части интервью.

Захарченко: Глубина была 174 метра. Дно было твердое и плоское, это был песок со слоем ракушек на нем. Оно простиралось горизонтально. [ «Известия»]

Вадим Кондрабаев: Я никогда не видел такой чистой воды. Нигде такой чистой воды больше не было.

Владимир Ков: Вода была настолько чистой, что вы могли видеть все очень отчетливо. Вы могли видеть на 50 метров перед собой. Можно было даже рассмотреть мелкие частицы песка. Было красиво так, что захватывало дух, но холодно.

Репортер: Какая это глубина?

Вадим: Между 165 и 174 метрами.

Пловцы: Мы наблюдали огромное, плоское поле, и вдруг увидели самолетное шасси. [ «Известия»].

Слова пловцов подтверждаются ситуационными картами JMSA. «Михаил Мирчинко» находился в точке с координатами 46°32′ N, 141°20′E. Карты показывают, что глубина в этом месте составляет 174 метра. Дно здесь плоское и горизонтальное, и покрыто слоем ракушек. Это на самом деле единственное место во всем Татарском проливе, где карты японского адмиралтейства показывают песчаное дно, покрытое ракушками. Оно, конечно, отличалось от грязного дна на месте первого остова. Другим отличием была интенсивная подводная жизнь. Именно здесь «Чидори Мару» наблюдала взрыв самолета, занимаясь рыбным промыслом.

Самолет какого типа был найден на этот раз? Неопубликованные заявления пловцов многое открывают. Кажется, что большая часть фюзеляжа этого самолета осталась целой. Ныряльщики комментируют:

«Мы потратили два или три дня, чтобы пробраться вокруг остова… самолет был заполнен всякими вещами. Но тел никаких не было…В некоторых местах слой обломков был полтора метра толщиной».

Несомненно это был большой самолет, больше чем тот, который был найден 13 сентября. Но это не был Боинг-747, по крайней мере не тот Боинг-747, который выполнял рейс 007, по очень простой причине — потому что здесь не было ни следа от пассажиров. Не было и рядов с сиденьями, друг на друге, которые характеризуют остов гражданского авиалайнера. Пловцы отмечают:

«Мы не видели никаких тел ни на первый, ни на второй день…Нам удалось обойти самолет. Позднее я видел руку в черной перчатке. Я участвовал во всех погружениях. Я помню это очень ясно: самолет был заполнен разными предметами, но не было абсолютно никаких следов тел. Почему? Я не видел никаких человеческих останков. Там не было багажа, даже ручной клади. С другой стороны там было множество вещей, которые вы не ожидали бы увидеть на пассажирском самолете… бобины, например».

Первоначальный текст дает нам дополнительную информацию об этих «бобинах»:

Репортер: Я понимаю, что Владимир Васильевич обнаружил несколько компьютеров. Были ли там какие-нибудь записывающие устройства? Сколько их было?

Владимир: Да, я поднял на поверхность километры пленки. Я продолжал ее собирать. Таковы были мои приказы.

Вадим: Это были те же пленки, которые можно найти на больших пишущих машинках, но гораздо больших размеров. Советская армия также использует такие вещи.

Захарченко и пловцы предоставили еще больше информации, указывающей на военное происхождение самолета:

«Мы должны были сделать несколько вещей. Во-первых, собрать все документы до единого. Затем мы должны были поднять наверх все радиооборудование, консоли и пр. Мы также подняли бобины с пленкой для компьютеров и записывающие устройства. Они просили нас поднять электронные компоненты, магнитную пленку, документы, черные ящики… магнитофоны и похожие устройства, фотоаппараты, датчики… они попросили нас поднять все электрические кабели, которые были присоединены к консолям и другому оборудованию, которое мы вытащили».

Пловцы продолжали: «Мы подняли куски Боинга, они были от внешнего покрытия. Там был кусок покрытия фюзеляжа, на котором была эмблема, состоящую из круга и двух запятых». Андрей Иллеш комментирует: «Это был, несомненно, символ Кориан Эйр Лайнз».

Эмблема «Кориан Эйр», новое имя, которое Корейские авиалинии взяли после катастрофы с рейсом 007, это символ йинь-янь, который можно приблизительно описать как две перевернутые запятые внутри круга. Тем не менее, в 1983 году эмблема KAL была утилизированным изображением журавля, таким образом, кусок обшивки фюзеляжа не принадлежал KAL 007.

31 января 1991 года в номере «Известий» очевидец говорит: «Они подняли спасательный плот». На борту пассажирских Боингов-747 нет спасательных плотов. Эти авиалайнеры используют большие аварийные желоба, которые служат плавучими платформами если самолет затонет. Тот факт, что был найден спасательный плот, еще раз указывает на то, что этот остов не принадлежал корейскому авиалайнеру. Дальнейшие комментария Владимира, которые Иллеш решил не печатать, согласуются с этим. «Я видел парашюты, колеблющиеся в воде как привидения». Гражданские Боинги 747 не снабжены парашютами. А военные самолеты — снабжены.

Пловцы сказали: «Мы клали все в нечто вроде больших корзин размерами полтора на два метра». Иллеш не упомянул, сколько корзин было поднято со дна. Это число есть в первоначальном тексте:

«— Сколько корзин вы наполняли каждый день?

— Десять, может быть больше… Мы проработали на дне по крайней мере двадцать дней. Это составит примерно 200 корзин».

С этого остова водолазы подняли двести корзин размерами полторам метра на два, заполненных документами и электронным оборудованием. Находка такого большого количества документов и электронного оборудования указывает на разведывательный самолет, такой как RC-135, который набит секретными документами (особенно кодами для кодирования и расшифровки сообщений) и электронной аппаратурой.

Владимир К., пловец, который работал на четвертом остове, сказал: «Я боялся, что один из этих ящиков может взорваться прямо мне в лицо» предположительно ссылка на оружие. Там были и другие опасности. Б. Курков, офицер советского военно-морского флота сказал:

«Когда началась гонка за черными ящиками, американцы крайне обнаглели, особенно вокруг Монерона. Они мешали нашим траулерам, проходили прямо перед их носом. Они шли в наши территориальные воды и даже угрожали жизням водолазов с „Михаила Мирчинко“, используя высокоэнергетические звуковые волны».

Вадим Кондрабаев, один из пловцов, который был ранен во время инцидента, потерял голос и мог говорить только еле слышным шепотом. Он рассказывает эту историю так:

«Однажды американское судно использовало мощное акустическое устройство, чтобы помешать нашей работе… Это было похоже на то, как будто кто-то забивал вам гвоздь в барабанные перепонки… Мы быстро вернулись на судно и были отправлены в компрессионную камеру… Противолодочный корабль „Севастополь“ смог оттеснить американцев, и мы пометили поисковую зону буями и патрулировали территорию траулерами. Только так мы могли защитить себя от этой непереносимой боли».

Слова Сергея Годорожи, другого пловца, были процитированы в том же выпуске «Известий»:

«Когда наших товарищей подняли наверх, на них страшно было смотреть: их глаза покраснели, кровяные сосуды полопались, они были белыми как смерть».

Единственным объяснением, которое могло бы оправдать американский флот заключается в том, что они просто использовали свои сонары для обнаружения. Может быть это так. Но может быть и нет. Сонары, как и радары, могут работать на различных частотах. Некоторые не оказывают никакого воздействия на подводную жизнь, рыб или морских млекопитающих, например китов или дельфинов. Другие могут оказаться для морских млекопитающих и людей под водой смертельными. Современные флоты мира используют специальные сонарные частоты под водой для защиты гаваней и других жизненно важных сооружений от атак боевых пловцов.

Советские поиски указали на положение четвертого обломка в начале сентября, вместе с тремя последовательными волнами судов с различными средствами обнаружения. Сам поисковые операции начались только после того, как «Михаил Мирчинко» закончил свою работу по первому остову и готовился к перемещению вместе со свежей командой ныряльщиков, которые вошли в компрессионную камеру. Хотя положение второго остова близко к четвертому, есть основание полагать, что эти два места были местами гибели разных самолетов. Рис. 12 показывает их положение, вместе с положением других затонувших самолетов. Спасательные операции на четвертом остове, найденном 18 октября, продолжались сорок шесть дней.

Рис. 12. Девять различных мест падения самолетов у берегов Сахалина, стрелка показывает на возможное десятое место за краем карты. Свидетельства позволяют предположить, что существует еще одно или два других места крушения, точные координаты которых невозможно установить, так же как, по крайней мере, три таких места на самом острове Сахалин.

В статье «Известий» от 26 января 1991 года Андрей Иллеш дает достаточно точные географические координаты еще одного места падения самолета:

«Вся эта деятельность разворачивалась на сравнительно небольшой площади, как раз на границе 12-мильной зоны территориальных вод. Самолет упал рядом с этой невидимой линией, которая отделяет территориальные воды от международных. Источники говорят что это было примерно в 11 морских милях от берега».

Как мы видели, первый остов находился в пределах советских территориальных водах вокруг острова Сахалин (а не Монерон), примерно в 6 морских милях от берега. Второй был найден в международных водах, примерно в 18 милях от Монерона, третий на расстоянии 45 морских миль к северу от этого острова и четвертый примерно в 20 морских милях от него. Ни одно из этих мест не соотносится с 11 морскими милями, упомянутыми Иллешем. Карты JMSA показывают, что Советы искали остов самолета в 11 морских милях от берега в пределах территориальных вод Монерона (а не Сахалина).

Рис. 13. «Чидори Мару» и «Капитан Аисимов» видели два разных события в первый час воздушной битвы над Сахалином.

Поисково-спасательные операции на пятом остове продолжались дольше чем любые другие — с 1 сентября до 10 ноября, всего 72 дня. В поисковой операции участвовало много советских судов: «Георгий Козмин», «Михаил Мирчинко», вместе с «Персеем», «Пегасом» и подводным научным судном «Океанолог». По-видимому, использовались только военные водолазы. Это мог быть остов, хвост которого военные ныряльщики описали как «стоящий между рифами». Капитан Гирш с «Тинро-2», говоря о военно-морских пловцах, сказал:

«Они обнаружили фюзеляж, хвостовую часть с множеством обломков. Хвост стоял прямо в вертикальном положении среди скал. Первым делом они опустили его, и затем вошли внутрь».

Тот факт, что пловцы, которые работали под водой на глубине 150 метров были способны привести фюзеляж в горизонтальное положение, указывает, что самолет был сравнительно небольшой, но вместе с тем, достаточно крупный, чтобы они могли «войти внутрь». Это мог быть военный самолет с серийным номером 65802124-903, нарисованным желтой краской на сером камуфляжном фоне, который я видел на видео, привезенном из Москвы японской телевизионной командной. Это мог бы быть самолет, сбитый истребителем, обозначенным С на карте JDA, в 04:10, который, как первоначально считали японцы, приземлился на Сахалине.

Хотя пять различных обломков были идентифицированы, есть указания на то, что Советы искали и нашли несколько других. Некоторая информация, касающаяся этих обломков, найдена в полной версии интервью «Известий» с пловцами.

Репортер: В вашем секторе работали минные тральщики?

Гражданские пловцы: Нет, они работали в совершенно другом районе. Они нашли фюзеляж. Они подняли его и доставили обломки в Невельск. Я видел как они разгружались. Один был кусок металла, который весил больше тонны, с множеством металлических аксессуаров. Когда мы прибыли на место 1 октября, обломков уже не было.

Шестой остов, обломки из которого были разгружены в Невельске до 1 октября, оказался самолетом среднего размера (рис. 12). Отчет о движении и наблюдениях «Уваровска», данный капитаном Билюком а также расписание движения его судна 1 сентября указывают на район плавающих обломков в международных водах между четвертым и пятым остовами. Ситуационная карта JMSA на 1 сентября показывает, что грузовое судно спустило здесь две лодки на воду и вытащило какой-то тяжелый объект. То, что здесь относительно мелко, делает использование минных тральщиков вполне оправданным.

Капитан Гирш упомянул еще об одной поисковой операции:

«Мы работали на глубине между 250 и 270 метров. Однажды „Бриз“ и „Пегас“ [оба оснащены автономными подводными средствами передвижения М.Б.] были внезапно выведены из района поиска. Они вышли за пределы материкового склона и работали там на глубине более 1000 метров. Они работали там долгое время. Я не знаю почему, и что они там нашли».

Районы с глубинами тысяча метров находятся более чем в тридцати милях от того места, где капитан Гирш и «Тинро-2» работали к северу от Монерона. Район, куда были посланы «Бриз» и «Пегас» могли быть местом падения самолета в 16 морских милях к северо-западу от Монерона, на котором интенсивно работал американский флот. Советы с самого начала вели за ними наблюдение. Именно там адмирал Сидоров срежессировал эпизод с фальшивым черным ящиком. Действия американского отряда, которые я детально опишу позднее, делают весьма вероятным, что они обнаружили остов самолета, который интересовал их больше всего и сняли с него оборудование, перед тем как расширить зону операций в середине октября.

Район в 16 милях к северо-западу от Монерона была на самом деле зоной, куда были посланы «Бриз» и «Пегас», которые могли быть направлены туда, чтобы осмотреть остов, с которым работали США. Однако, глубоководная зона есть также и к юго-западу от Монерона, куда были посланы советские суда. В любом случае, совершенно очевидно, что какой-то остов находился в 16 морских милях к северо-западу от Монерона (рис. 12, седьмой остов).

Дополнительная информация делает вероятным, что, в дополнение к семи остовам, идентифицированным выше, три или более самолета разбились той ночью о воду рядом с островом Сахалин. (Как я уже упоминал, есть свидетельства, что три самолета разбились на самом Сахалине — их нет в моем списке). Адмирал Кессоку Коному, который наблюдал за поисковыми операциями JMSA из своей штаб-квартиры в Отару, полагал, что обломки, попавшие на берега восточной части побережья Хоккайдо, вероятно, приплыли с места крушения в Охотском море к северу от полуострова на восточной стороне Сахалина (полуостров Терпения). В самом деле, сообщения советского истребителя 163 показывают, что он открывал здесь огонь по нарушителю (Восьмой остов в Охотском море).

Секция титанового крыла, случайно попавшая в сети японского рыболовного катера, занимавшегося промыслом камбалы и поднявшего его со дна Охотского моря 17 ноября 1989 года, вероятно принадлежит SR-71 «Блекберд», американскому высотному скоростному разведчику, который в то время находился на вооружении. Это отрицалось главой концерна «Локхид», который их производил. Тем не менее, обломок принадлежал не SR-71, а схожему американскому военному или разведывательному самолету с похожими характеристиками. Поскольку секция титанового крыла погрузилась на дно, у нас нет прямых свидетелств того, когда это произошло. Тем не менее, тот факт, что эта секция крыла была найдена у Сахалина, в районе, который буквально испещрен местами падения военных самолетов, сбитых во время воздушной битвы над Сахалином, делает вероятным, что он принадлежит еще одной жертве этой битвы (рис. 12, девятый остов, в Охотском море).

Плавающие обломки военных самолетов, которые вошли в пролив Лаперуза и в Охотское море и достигли северо-западных берегов Хоккайдо, скорее всего появились в устье пролива или в Японском море к югу от Монерона. Другие свидетельства предполагают, что здесь произошло одна или несколько катастроф: маленький спасательный плот найденный к югу от Монерона 2 сентября, на следующий день после катастрофы, тот факт, что корабли американского военно-морского флота «Баджер» и «Эллиот» патрулировали этот район, столкновение «Уваровска» капитана Билюка с американским военным судном в то время, когда битва над Сахалином еще шла, и свидетельство капитана Гирша что «Тинро-2» совершил несколько погружений к югу от Монерона и нашел там остов (рис. 12, десятый и, возможно, другие обломки, к югу от Монерона).

Конечно, остается возможным, что в одном или в нескольких местах, которые я упомянул, разбился советский военный самолет. Я уже цитировал свидетельства, позволяющие идентифицировать один обломок почти наверняка как RC-135, обломки, принадлежащие двум различным EF-111(или, менее вероятно, F-111), обломки E2 и затонувшие обломки SR-71 или похожего американского самолета, который был, вероятно, сбит во время воздушной битвы над Сахалином. Более того, кажется маловероятным, что остовы, на которых были сосредоточены основные поисковые усилия, принадлежали советским самолетам. Этот критерий предполагает, что третий остов мог принадлежать советскому самолету. Спасательные операции на нем продолжались всего шесть дней.

Поскольку существуют обломки, океанографические свидетельства и радиопередачи, указывающие на то, что KAL 007 разбился у берегов Хонсю, а не Сахалина, нет причины предполагать, что русские когда-либо имели в своем распоряжении черные ящики корейского авиалайнера — то ecть, магнитофона, записывающего переговоры в кабине (CVR) и самописца, фиксирующего цифровые характеристики полета (DFDR). Тем не менее, дважды, в ноябре 1992 года и в январе 1993, российское правительство предоставило ИКАО другие записи и данные, которые, как оно утверждало, имели отношение к KAL 007. Эти два набора отличаются друг от друга и оба несут следы неправильной интерпретации или подделки. В дополнение к этому, президент Ельцин поразил южнокорейцев, предоставив президенту Ро сильно поврежденные черные ящики из которых в DFDR не было никаких записей, а записи CVR были неразборчивыми — как сказали корейцы, «записаны задом наперед».

…В то же самое время, информация Иллеша о черных ящиках которые были найдены у берегов Сахалина и, согласно ему, имеют отношение к корейскому лайнеру, ясно поддерживает точку зрения, согласно которой они не являлись частью самолета, а были записывающими устройствами или другой чувствительной электронной аппаратурой с военного самолета.

Как и все большие гражданские самолеты, Боинг 747 оснащен двумя черными ящиками, одним, который записывает последние тридцать минут разговора в кабине и другим, который записывает последние двадцать четыре часа полетных данных. Прямоугольные ящики имеют размеры двадцать на пять на восемь дюймов. На рейсе 007 магнитофон в кабине был немного короче и имел размеры тринадцать на пять и на восемь дюймов. Ящики водонепроницаемые и противоударные. Они снабжены подводным сигнальным передатчиком или пинджером, который облегчает их поиск под водой. На Боинге 747 они обычно расположены в основании стабилизатора, в хвосте самолета, прямо под хвостовой секцией, в наиболее безопасном месте на самолете на случай аварии. Во время катастрофы хвостовая секция обычно остается целой. Фрагменты хвостового стабилизатора от Боинга, использованного для рейса 007 были, тем не менее, найдены. Это подразумевало бы что хвост был раздроблен взрывом, и поэтому, возможно, настоящие черные ящики KAL 007 были уничтожены.

Два черных ящика на борту Боинга-747 оранжевого цвета, прямоугольные, размером с видеокамеру, почти одинакового размера, но те, которые описывают свидетели Иллеша, имели номера, размеры, форму и цвет отличающиеся от черных ящиков самолета и друг от друга. Они были посланы в Москву различными способами, упакованными различным образом.

Адмирал Сидоров, ответственный за советские поиски, сказал: «Я помню их очень хорошо. Все [ящики — М.Б.] были помещены в резиновые мешки, наполненные дистиллированной водой, содержащей 50 процентов спирта в качестве предохраняющего средства. Мешки были посланы в Москву в специальном самолете. Всего их было девять». Курков, советский военно-морской офицер, который был процитирован выше, сказал в интервью «Известиям»:

«Ваша газета писала что на Боинге находилось только два черных ящика. Но согласно нашей информации [1983 — М.Б.] всего их было семь. Три черных ящика были посланы в Москву на „Ил-76“. Я поговорил с человеком в штабе, который сопровождал их. Он сказал мне, что как только они приземлились в Москве и открылась дверь, пять генералов военно-воздушных сил бросились в кабину и направились прямо к этим резиновым мешкам».

Адмирал Сидоров сказал, что черные ящики были упакованы в дистиллированную воду и алкоголь. Офицер советского военно-морского флота сказал, что видел черный ящик, поднятый «Мирчинко», который был упакован специалистами по аэронавигации в Невельске в контейнер с морской водой. Жан Алешенко, главный боцман «Мирчинко» описывал один из них как «яркий красный шар, размером с волейбольный». Неназванный источник сказал «Известиям»: «Они выглядели как большие круглые пончики». В телевизионном интервью один из водолазов сказал: «Они имели форму подковы». Некоторые «ящики» были вероятнее всего упаковками для приборов, которые отличались от магнитофонов черных ящиков.

Как бы не выглядели все эти объекты, и чем бы они ни являлись, они явно не принадлежали одному самолету, и, конечно, не KAL 007.

Я еще не упоминал флот корейских рыболовных судов, которые почти шесть недель осуществляли странное патрулирование южного края поисковой зоны у Монерона. Они прибыли утром 5 сентября, когда они впервые появляются на ситуационных картах JMSA, вместе с фрегатами «Баджер» и «Эллиот». Между прочим, прибытие в район Монерона корейских рыболовных лодок произошло еще до того, как правительство Республики Корея решило официально участвовать в поисках авиалайнера KAL. Тайна таким образом заключается в том, кто нанял эти лодки и в чем заключалась их задача.

На этот последний вопрос может быть два ответа. Лодки могли первоначально искать затонувшие обломки самолета вплоть до западного края того района, который они патрулировали, поскольку провели там какое-то время (рис. 12, десятый остов). Тем не менее, большую часть времени они двигались взад-вперед на линии восток-запад, скорее всего, образуя пикет, чтобы предотвратить появление обломков из района севернее Цусима Шио в официальной зоне поисков.

Обсуждая плавающие обломки военного самолета я уже упоминал два катапультных пилотских кресла, по крайней мере одно из которых было использовано. Я сказал, что у нас нет свидетельств того, что какой-то американский пилот приводнился живым. Тем не менее, у нас есть свидетельства, того, что в то время советские власти считали: пилоты могли спастись. В своей книге «Загадка черных ящиков» Андрей Иллеш цитирует капитана КГБ Геннадия Иванова:

«Я хорошо помню ту ночь. Это был мой первый день в качестве командира подразделения, заступившего на охрану границы. Было раннее утро. Я получил по радио приказ искать сбитый самолет. В телеграмме содержался специальный параграф с инструкциями проявлять повышенную осторожность, поскольку пилоты были вооружены боевым оружием. Назначенная нам зона поисков была к югу от острова Монерон. Тем не менее, мы ничего там не нашли, и к концу дня мы получили приказ идти на север».

Миша Лобко, директор «Datahanna International», журналист-расследователь французского телевиденья, позднее интервьюировал Иванова и слышал непосредственно от него ту же самую историю.

Тайна, которая большего всего поразила советских участников поисков, заключалась в отсутствии множества тел, которые характеризовали бы место падения гражданского авиалайнера. Говоря о четвертом остове, один из водолазов сказал: «Обычно когда разбивается какой-то самолет, даже небольшой… там всегда есть ручная кладь, или по крайней мере сумочки…, я не видел там никаких человеческих останков. И мы работали внизу почти месяц».

В «Известиях» Иллеш сказал:

«Кажется, что пловцы пришли к тому же самому заключению как и все остальные, и которое было подхвачено прессой: когда самолет пролетал над Сахалином, в нем никого не было, вся история KAL 007 — кошмарная фальсификация».

В первоначальном тексте интервью «Известий», Владимир, один из водолазов, который работал над четвертым обломком, сказал:

«Мы говорили об этом между собой… на самолете не было пассажиров. Это была фабрикация, розыгрыш. Я чувствовал то же самое… Пассажиров не было и следа».

Вячеслав Попов, подводный исследователь и наблюдатель на «Тинро-2» идет на шаг дальше. Для него не только не было пассажиров на самолетах, которые упали в воду у Монерона. но настоящая катастрофа реального пассажирского самолета произошла где-то в другом месте:

«Я должен сказать, что вздохнул с облегчением, когда в остове не было найдено никаких человеческих останков. Не было не только тел, но и никаких следов багажа. Это заставило нас гадать, был ли это действительно пассажирский самолет. Или это была приманка? Между собой мы пытались объяснить как это все произошло. Где-то потерпел аварию настоящий Боинг, далеко отсюда, и они закамуфлировали все это дело с тем самолетом. Шпионским».

Есть что-то необычное в отчете наблюдателя. Он работал на остове в 1983 году, но его заключения совпадают с нашими собственными знаниями об этом деле, которые мы получили после многих лет расследования и поднимают один важный вопрос: почему кто-либо хотел закамуфлировать инцидент, в котором участвовал реальный Боинг?