Сахалинский инцидент

Введение

Ранним утром 1 сентября 1983 года самолет Корейских авиалиний, выполнявший рейс KAL 007, исчез где-то над Японским морем. В самолете, летевшим из Нью-Йорка в Сеул через Анкоридж, находилось 269 человек пассажиров и членов экипажа. Никто из них так никогда и не был найден ни живым, ни мертвым. Не было обнаружено никаких затонувших обломков гигантского лайнера. Другие пассажирские самолеты удавалось отыскать на гораздо большей глубине. Но почему никто так и не нашел KAL 007 под водой, на глубине всего в два раза превышающей длину Боинга 747? Это первая из загадок, окружающих это таинственное происшествие. Первая, но не единственная.

Другая загадка — истинная цель рейса KAL 007. Канадский генерал Ричард Ромер, пилот в прошлом и бывший командир резерва ВВС, пишет в своей книге «Massacre 747», что пролет над российской территорией, совершенный корейским авиалайнером, был преднамеренным актом. Как предполагает генерал Ромер, это было сделано для того, чтобы сэкономить топливо. Но его предположение кажется невероятным, учитывая те опасности, которые подстерегали самолет, решившийся пролететь над стратегически важной и усиленно защищаемой советской территорией во время холодной войны. В догадках не было недостатка: KAL 007 совершал шпионскую миссию; он служил приманкой для того, чтобы активизировать советскую систему противовоздушной обороны так, чтобы американские подслушивающие устройства смогли получать нужную информацию; это еще одна «Луизитания», способная придать дополнительный импульс военным усилиям США. Какова цель любого коммерческого авиалайнера? Cколько людей — столько и ответов на этот вопрос. Публика, естественно, считает, что первым делом самолет должен доставить пассажиров до места назначения. Для финансовых управляющих авиакомпании цель заключается в том, чтобы получить прибыль. Главное для экипажа — доставить всех в место назначения в целости и сохранности. Для военных — обеспечить перевозки в военное время, как это было в Персидском заливе. Эти цели не обязательно совместимы и время от времени конфликтуют друг с другом. Решения, которые грозят риском для пассажиров, могут быть приняты и без их ведома. Членов экипажа также могут заставить сделать выбор против их воли. Пример тому — катастрофа рейса Пан Америкэн 707 сразу же после взлета с аэродрома Папаэте на Таити в октябре 1973 года. Пилот посчитал, что трещина в окне кабины слишком опасна и предложил отменить вылет. Из штаб-квартиры авиакомпании ему было приказано взлетать немедленно или приготовиться к увольнению. В итоге, в живых остались всего два пассажира.

Гражданский суд в Вашингтоне, округ Колумбия, посчитал Корейские авиалинии виновными в преднамеренном неверном поведении во время полета KAL 007, поскольку пилоты должны были знать, что самолет опасно отклонился от заданного курса. Решение суда подразумевает, что у пилотов были иные цели кроме их обычных служебных обязанностей, заключавшихся в том, чтобы доставить пассажиров до места назначения так быстро и безопасно, как этот только возможно. Каковы были их истинные мотивы? Мы можем так никогда и не узнать этого. Но с уверенностью можно сказать, что гибель KAL 007 дала старт одной из самых громких пропагандистских компаний, которые были когда-либо известны по обе стороны железного занавеса. Правда о событиях, произошедших в небе над Сахалином в ночь с 31 августа на 1 сентября, была тщательно спрятана под заградительным огнем противоречивых отчетов. Мне понадобилось десять лет для того, чтобы все расставить по своим местам.

Эта книга, — итог долгого и трудного расследования, выводы которого ставят под вопрос не только обстоятельства гибели корейского самолета, но также место и время катастрофы. Как узнает читатель, KAL 007 вовсе не был сбит над Сахалином. Он продолжал лететь беспрепятственно в течение почти часа после того, как другой самолет-нарушитель был уничтожен советскими истребителями. С его борта было передано несколько сообщений на корейском языке другим самолетам KAL. Последнее сообщение было послано, когда лайнер находился уже в зоне видимости токийского центра управления полетами, где-то над Японским морем и приблизительно в 435 милях от того места, где, как предполагалось, он разбился.

Вместе с сомнениями о времени и месте крушения лайнера, возникают вопросы относительно имени советского пилота, сбившего над Сахалином самолет, который, как нам сказали, являлся KAL 007. Японцы и американцы, станции слежения которых перехватили радиообмен советских перехватчиков, определили, что его сбил истребитель 805. В 1990 в Советском Союзе назвали имя пилота, который, как считалось, атаковал «самолет-нарушитель». Это полковник Геннадий Осипович. Если мы просто свяжем эти два заявления, не задавая новых вопросов, мы приходим к заключению, что именно полковник Осипович, пилот истребителя 805, сбил KAL 007. Но этот факт не подтверждается анализом голосовых отпечатков и характеристик передатчика, который показывает, что Осипович и пилот истребителя 805 были разными людьми, пилотировавшими разные самолеты. Каждый из них сбил, по крайней мере, один самолет. Однако оба этих самолета не были корейским Боингом 747. Что на самом деле случилось с рейсом 007 и что произошло той ночью в небе над Сахалином? Этот вопрос заинтриговал меня. Я подумал, что можно написать об этом целую книгу.

Рис. 1. Автор держит обломок обтекателя корейского авиалайнера, найденный им в 1990 году на южном побережье Хоккайдо, омываемом проливом Цугару [Сонгарским — Е.К.].

Ранее я написал две книги, одну, посвященную плаванью на плоту от Таити до Чили и другую — о навигации в Японском море. Материала для интересной книги было более чем достаточно. Но прежде чем посвятить себя этому проекту — я не догадывался в то время, что он чуть не приведет меня к банкротству, — я подумал, что неплохо было бы связаться с несколькими издателями и определить, каковы мои шансы на успех.

Я получил благоприятный отклик от Неда Чейза, старшего редактора издательства Скрибнер/Макмиллан в Нью-Йорке. Чейз сказал мне, что хотел бы ознакомиться с рукописью, как только она будет закончена. Он не обещал мне опубликовать эту книгу. Но я знал, как трудно добиться внимания издателя, и это означало, что, по крайней мере, кто-то прочтет мою рукопись. Это определенно был шаг в правильном направлении.

Я написал свой первый вариант рукописи по-английски и озаглавил его «Миссия 007». Скелет истории был реальным и следовал публикациям японских газет. Но события, которые я использовал для того, чтобы нарастить этот скелет плотью, — происходившие в ЦРУ, в кабинах Боинга-747 и советских перехватчиков — были вымышленными. История отражала то, что просочилось в прессу, и воссозданные мною события были вполне правдоподобными, хотя все еще воображаемыми. Я описывал миссию, организованную ЦРУ с целью спровоцировать советские оборонные меры, позволившие американским службам радиоперехвата собрать максимум информации.

Но идея о том, что американское разведывательное агентство, даже ЦРУ, могло бы поставить под угрозу жизни 269 человек, было вызовом моральным ценностям американского общества и выглядело бы неприемлемым и антиамериканским для нью-йоркского издателя. Он написал мне краткое письмо, в котором сказал, что я потратил зря свое и его время, что я провокатор, может быть, даже, агент КГБ.

Я написал длинный ответ, в котором предложил переделать рукопись в двух направлениях. Я прилетел в Нью-Йорк, где мы встретились с издателем лично. Чейз увидел, что я имею самые серьезные и искренние намерения. Он пригласил меня пообедать в штаб-квартире Макмиллан на Третьей Авеню. Для того, чтобы помочь ему оценить гипотезу о том, что рейс 007 сопровождало несколько других самолетов, он пригласил присоединиться к нам Дэвида Пирсона, автора книги «KAL 007 — The Cover-Up» и Дика Уиткина, редактора отдела авиации газеты «Нью-Йорк Таймс». Они внимательно выслушали мои аргументы и согласились, что мои открытия были волнующими и могли бы бросить свет на многие вопросы, окружающие исчезновение рейса 007.

Нед Чейз познакомил меня с Джоном Кеппелом, который помогал Дэвиду Пирсону в подготовке его книги о случае с KAL 007. Кеппел, в прошлом дипломат, работал в американском посольстве в Москве и хорошо читает и говорит по-русски. Он сотрудничал с Фондом за Конституционное правительство, общественной группой в Вашингтоне, пытающейся выяснить причины катастрофы с KAL 007. Джон был убежден, что американское правительство вовсе не было невинным наблюдателем в этом деле, но он знал и то, что пока не будет предъявлено неопровержимых доказательств, доказывающих причастность американского правительства, оно никогда не признается в том, что организовало разведывательную операцию над советской территорией. Все что я рассказал, сильно его заинтересовало.

Нед Чейз и его коллег проявили особенный интерес к одному из аспектов моего рассказа, а именно — к японским источникам моей информации. Они были удивлены и заинтригованы, узнав о том, что советские перехватчики открывали огонь не по одной цели, а по нескольким самолетам-нарушителям. Я сказал им, что в моих источниках не было ничего таинственного. Информацию о ведении огня и о других деталях того, что произошло над Сахалином, я почерпнул из японских архивов. Любой мог бы сделать то, что сделал я. Вы просто должны отправиться в Японию и быть способным читать по-японски.

Мы сошлись на том, чтобы я переписал свою рукопись, на этот раз приведя только те доказательства, которые приняли бы к рассмотрению в суде. Мы должны были подготовиться к судебным преследованиям и быть готовыми отреагировать на них. Джон Кеппел предложил мне свою помощь и я пообещал, — это было в марте 1987 года, — что закончу новую редакцию рукописи к декабрю. 15 декабря рукопись была готова и я послал ее Чейзу, озаглавив ее «Битва над Сахалином». В новой рукописи ничего не было выдумано. Все было основано на уже опубликованных материалах и других доступных источниках. Как подчеркивал Чейз в своем письме в редакционный совет: «Я считаю это письмо кульминацией трех лет работы над самым странным и сенсационным издательским проектом из тех, которые я только могу вспомнить, в перспективе это потенциальный бестселлер».

Факты, приводимые в книге, были столь экстраординарны, что Чейз попросил предоставить более весомые свидетельства. На то время, которое я должен был потратить на поиски дополнительных доказательств, публикация книги была приостановлена. С помощью Фонда за Конституционное правление, Джон Кеппел обеспечил контакты с конгрессменами Нанном, Э. Кеннеди и, в особенности, Левином. Появление дополнительных свидетельств и новый материал требовал ежедневных корректировок первоначальной рукописи.

Затем, однажды, ободренные наступлением гласности, советская ежедневная газета «Известия» начала публикацию большой серии статей об исчезновении рейса 007. На поверхности авторы, казалось, защищали тезис американцев о том, что корейский самолет непреднамеренно сбился с курса и был сбит советским перехватчиком над Сахалином. Но журналисты «Известий» опрашивали пилотов, водолазов и многих других людей, принимавших участие в этой операции. Из этих показаний, если их проанализировать в связи с документами, которые получили мы с Джоном Кеппелом, а также в связи с результатами моего расследования, вытекало нечто совершенно иное. Их показания подтверждали мои выводы. Для того, чтобы использовать эту новую информацию, я должен был начать все заново и вновь переписать рукопись, на этот раз, по-французски.

Мишель Брюн, Монреаль, 3 сентября 1995 года.

Множество людей по всему миру помогало мне или поддерживали меня в моих начинаниях. Здесь не хватит места, чтобы назвать всех поименно. Я хочу принести особую благодарность:

Мистеру Эдуарду Чейзу, бывшему старшему редактору издательства Скрибнер, хотя я еще не решил, благодарить или винить его за то, что он способствовал началу этой, по-видимому, бесконечной работы.

Профессору Шозо Такемото, члену Японской Ассоциации Жертв Катастрофы KAL 007 и одному из основателей Исследовательской группы, потерявшему в результате этой трагедии возлюбленную жену и старшего сына.

Мистеру Кавано, Миссис Хаба Юмико и всем членам Японской Ассоциации Жертв Катастрофы KAL 007.

Мистеру Шигеки Сугимото, инженеру авиакомпании JAL, члену Исследовательской группы.

Мистеру Мийяно, мистеру Кашима, мэру деревни Сай на полуострове Шимо Кита и всем ее жителям.

Мистеру Ивао Койяма, в прошлом работнику отделения телекомпании NHK в Вакканае.

Мэру и служащим муниципалитета города Вакканай.

Адмиралу Като, адмиралу Кессоку Коному и офицерам JMSA (Японское агенство морской безопасности) из штаб-квартир в Вакканае, Отару, Йокогаме и Токио.

Капитану М., JASDF (Японские воздушные силы самообороны).

Мистеру Такеда, главному редактору газеты «Too Ниппо», издающейся в Аомори.

Мистеру Макио Язаки, бывшему вице-президенту, Мистеру Мичио Накано, бывшему помощнику вице-президента по инженерным вопросам, и мистеру Такаши Кондо, помощнику вице-президента по вопросам инженерного развития, авиакомпания JAL.

Мистеру К. Савано, генеральному менеджеру, доктору К. Цубои, директору исследовательской лаборатории и коллегам в Электрической компании Иватсу, Кагуяма, Токио.

Мистеру Рюйи Осаки и работникам Ортиса, Япония.

Мистеру Хаджиме Ногучи, заводскому менеджеру, мистеру Кунихико Хиросаки, начальнику инженерного отдела и мистеру Тецуо Харада, менеджеру отдела качества, авиакомпания Шова Эйркрафт.

Мистеру Ишизаки и коллегам телекомпании «HBC Television» в Саппоро, а также мистеру Йошида из отделения HBC в Вакканае.

Мистеру Кенжи Мацумото, репортеру, «Асахи Симбун».

Мистеру Филиппу Роберу де Масси, из Монреаля, который потерял в этой трагедии младшего брата и который неоднократно ободрял меня и давал бесценные советы.

Мистеру Пьеру Спарако, бывшему главному редактору «Aviation Magazine International».

Капитану (в отставке) Анри Аврилю, коллеге, пилоту гражданской авиации и бывшему пилоту-истребителю Французских военно-воздушных сил, за его неоценимые советы по военным вопросам.

Мистеру Пьеру Мариону, бывшему главе Французской разведывательной службы.

Мистеру Иву Ламберу, бывшему генеральному секретарю ИКАО [ICAO International Civil Aviation Organization — Международная организация по делам гражданской авиации].

Профессору Гиису Вибусу, Амстердамский университет.

Мистеру Мише Лобко, директору «Датаханна Интернешнл», французскому телевизионному репортеру-расследователю русского происхождения, который интервьюировал адмирала Сидорова и полковника Осиповича, а также многих других участников событий, в частности, на Сахалине, и который еще раньше пришел ко многим заключениям, сходным с моими.

Миссис Катрин М. Буллит, мистеру Патрику Р. Мак-Гарднеру и мистеру Эрику Свенсону, организовавшим симпозиум по KAL 007 в университете штата Вашингтон в Сиэтле, который дал мне возможность оспаривать утверждения сторонников позиции американского правительства по этому вопросу.

Моему другу и коллеге Джону Кеппелу, главному расследователю проекта KAL 007 Фонда за Конституционное Правительство в Вашингтоне, округ Колумбия. Он посвятил больше времени и усилий этому случаю, чем кто-либо другой и заслуживает гораздо больше благодарности, чем он готов принять. Его редактирование, переписывание и шлифовка рукописи были столь усердными, тщательными и обширными, что, хотя он и будет протестовать против этой идеи, вполне заслуживает, чтобы его назвали соавтором.

Небольшой, но замечательной группе спонсоров расследования KAL 007 Фонда за Конституционное правление, которые финансировали мои прогулки по пляжам Японии в поисках обломков. Мне следовало бы, в особенности, упомянуть Фонд Эвенор Армингтон, который также финансировал перевод этой книги и без колебаний обеспечил ее идее моральную поддержку и одобрение.

Наконец, я хотел бы упомянуть мою дорогую Нарико. Больше чем кто-либо она страдала от моей упрямой решимости осуществить этот проект, несмотря на все трудности, лишения и опасности, которые это решение вызвало. Я желал бы только принять все эти страдания на себя и защитить ее от ран, что было, конечно, всего лишь пустой мечтой. Мне кажется, меня следовало бы удостоить еще одной полной жизнью в надежде помочь ей забыть все, от чего она молча страдала.