Салют, пионерия!: Рассказы, стихи

Анатолий Рыбаков Кортик (Из повести)

…Мальчики стояли у подъезда. Их вдруг охватила робость. Из ворот выглянул какой-то мальчишка, посмотрел на них и исчез, потом высунулась ещё одна белобрысая голова и тоже скрылась.

Мальчики стояли в нерешительности. Мише вдруг захотелось уйти домой. Кто его знает, ещё прогонят…

Но рядом были Генка и Слава. Не мог же он обнаружить перед ними такое малодушие! Миша решительно двинулся вверх по лестнице. Генка и Славка — за ним.

Они поднялись на третий этаж, открыли резную дубовую дверь и увидели большую квадратную комнату. У задней стены на подставке стояло свёрнутое знамя с золотыми кистями и бронзовым овальным остриём. Над знаменем, во всю длину стены, — красное полотнище: «Организация детей — лучший путь воспитания коммунаров. Ленин». Рядом со знаменем на тумбочке лежали барабан и горн. По углам стояли маленькие флажки с какими-то изображениями. На стенах висели рисунки и плакаты.

В комнате никого.

На лестнице тоже.

В верхнем этаже послышался какой-то топот, и опять всё стихло.

Мальчики вошли.

На каждом из четырёх флажков были изображены: сова, лисица, медведь, пантера. Рядом на стене — рисунки, вырезки из газет, большой лист с правилами сигнализации флажками, азбука Морзе.

На верёвочках — тетрадки, озаглавленные: «Звеньевой журнал».

Вдруг они услышали позади шорох. Они оглянулись, к ним подкрадывались мальчишки в красных галстуках.

Друзья мгновенно приняли положение «к обороне».

Пионеры, увидев, что их заметили, с криком бросились в атаку…

Заняв неприступную позицию в углу комнаты, тесно сомкнув строй с Мишей в центре, Генкой и Славкой на флангах, друзья отчаянно отбивались.

Пионеры бросились во вторую атаку. Ими командовал белобрысый мальчишка с нашивкой на рукаве. Он метался из стороны в сторону и кричал:

— Спокойно… так… спокойно… Не давай им уходить!.. Спокойно… растаскивай их… Спокойно!..

Вторая атака оказалась успешной. Противникам удалось оттащить Славу. Миша бросился его выручать. Строй разорвался, и друзьям пришлось сражаться в одиночку.

— Спокойно! — кричал белобрысый, вцепившись в Славу. — Спокойно… Применяй бокс! Спокойно… Серёжка, общую тревогу!

Яростно затрещал барабан.

Мише удалось, наконец, отбить Славу, и друзья снова заняли свою позицию в углу.

Обе стороны были основательно потрёпаны. Все тяжело дышали. У пионеров галстуки съехали в сторону. У Славы был разорван воротник. Генка одной рукой ощупывал свои рыжие волосы, чувствуя, что они уменьшились в количестве.

— Чего вы? — тяжело дыша, начал Миша.

— Пленные, молчать! — закричал белобрысый. — Сейчас мы вас двойным морским.

Барабан продолжал издавать отчаянную дробь.

В комнату вбежало несколько пионеров, за ними — ещё и ещё…

— Спокойно! — кричал белобрысый, продолжая метаться из стороны в сторону. — Не подходить! Это пленные нашего звена, больше никого… Медведи, лисицы… не ввязываться. Это не ваши пленные, это наши, мы их поймали…

В комнату вошёл широкоплечий парень в майке, длинных брюках, тоже с галстуком.

Белобрысый отдал ему салют и, волнуясь, заговорил:

— Наше звено поймало трёх скаутских разведчиков. Они хотели похитить отрядное знамя. Мы их заметили ещё на улице. Они совещались у подъезда и всё осматривались…

— Выпустите их, — приказал вожатый.

Толпа пионеров раздвинулась. Мальчики вышли из своего угла.

— Продолжай, Вася, — сказал вожатый, оглядывая ребят.

— Они всё осматривались, — опять заговорил белобрысый, — потом пошли по лестнице. Мы с чёрного хода, наверх. Они заглянули сюда, увидели, что никого нет, обрадовались и вошли, а мы их цап — всех в плен взяли.

— Вы кто? — обратился вожатый к мальчикам.

— Мы никто, — угрюмо ответил Миша, — зашли посмотреть, что за пионеры такие.

Все рассмеялись. Белобрысый закричал:

— Не сознаются! Это скауты. Я вот этого знаю. — Он ткнул в Славу. — Он у них патрульный.

Слава покраснел.

— Неправда! Я никогда скаутом не был!

— Не был!.. Рассказывай! Я тебя знаю. Мы тебя сколько раз видели… Правда, Серёжка?

— Правда, — не моргнув глазом подтвердил мальчик, бивший на барабане тревогу.

— А ещё отпирается! — закричал белобрысый. — Я их хорошо знаю. Они на Бронной живут.

— Вот и неправда, — сказал Миша, — мы живём на Арбате.

— На Арбате? — удивился вожатый. — Как же вы сюда попали?

— Пришли… Ведь только здесь есть отряд.

— Нет, — сказал вожатый, — не только здесь. У вас в Хамовниках тоже есть отряд, на Гознаке. И Дом пионеров организован на Девичьем поле. Почему вы туда не пошли?

— Да? — смутился Миша. — Мы не знали. Нам сказали, что в Москве только один отряд — ваш.

— Кто сказал?

— Товарищ Журбин.

— Откуда вы его знаете?

— Он у нас в доме живёт.

— А-а… — Вожатый дружески улыбнулся. — Я знаю товарища Журбина. Так это он вам сказал. Только наш отряд не единственный. Есть в Сокольниках в железнодорожных мастерских и у вас на Гознаке. Ваши родители где работают?

— На фабрике Свердлова, — вмешался Генка. — У нас в доме клуб и драмкружок.

— Теперь всё понятно, — засмеялся вожатый. — Вышла маленькая ошибка. Наши ребята, по старой памяти, всё со скаутами воюют, вот вам и попало. Ничего, сейчас мы это дело уладим.

Он засвистел в плоский физкультурный свисток. Отряд построился, образовав квадрат, в центре которого стоял вожатый и рядом с ним — Миша, Генка и Слава.

— Горнист, приветствие! — скомандовал вожатый.

Горн протрубил приветствие.

— Ребята! — сказал вожатый. — К нам пришли гости из Хамовнического района. Они тоже хотят стать пионерами. Попросим их передать ребятам Хамовников пламенный пионерский привет!

И пионеры Красной Пресни приветствовали будущих пионеров Хамовников троекратным «ура».

Только к концу дня покинули мальчики гостеприимный пионерский клуб. Восхищённые всем виденным, возвращались они по бульварам Садовой к себе домой.

— «Пионер здоров и вынослив» — вот самый правильный закон, — разглагольствовал Генка, размахивая руками, — самый правильный! Надо больше заниматься физкультурой и развивать мускулы.

— Есть законы поважней, — заметил Слава.

— Какие?

— Например, «Пионер стремится к знанию. Знание и умение — сила в борьбе за рабочее дело».

— Это поважней? Ничего ты не понимаешь! Если будешь слабым, тебя буржуи в момент расколошматят, никакие знания не помогут. Верно, Мишка?

— Самых важных закона два, — наставительно произнёс Миша. — Во-первых: «Пионер смел, настойчив и никогда не падает духом». Но самое главное — это то, что сказал Ленин. Слыхали, их вожатый читал: «Дети, подрастающие пролетарии, должны помогать революции». Вот это самое главное… Мы как отряд организуем, так звенья будем по-другому называть. Зачем все эти звери? Лучше какое-нибудь революционное название. Например, имени Карла Либкнехта или Спартака. А слышали, вожатый сказал: «К Международному юношескому дню передадим лучших пионеров в комсомол». Видали? Этот белобрысый будет комсомольцем, а мы ещё даже не пионеры.

— Этому белобрысому нужно наложить как следует, — проворчал Генка.

— За что? — возразил Миша. Они защищали своё знамя. Ведь они не знали, кто мы такие.

— Надо пойти на Гознак, — сказал Слава, — может быть, нас примут в пионеры.

— Зачем нам куда-то ходить, — возразил Миша, — ведь у нас есть свои фабрики. Их вожатый сказал: отряды будут созданы при всех фабриках и заводах.

Мальчики подошли к своему дому. В воротах они услышали шум и крики, доносившиеся с заднего двора.

Они побежали туда и увидели толпу ребят, окруживших беспризорника Коровина. Он стоял, прижавшись спиной к стене, как затравленный волчонок.

— Воровать сюда пришёл?! — наскакивал на него Борька Филин. — А? Воровать?! Бей его, ребята!

Миша растолкал ребят и стал рядом с беспризорником.

— Вы чего к нему пристали?

— Брось, Мишка, — крикнул Генка, — ведь это он у тебя деньги украл! Нечего его защищать. Знаю я этих беспризорников… Малолетние преступники!

Коровин засопел и пробормотал:

— Сам ты рыжий преступник. Все рассмеялись.

— Айда в клуб, — сказал Миша. — Пойдём с нами. — Он потянул беспризорника за рукав, но тут же отпустил, вспомнив, что рукава у Коровина плохо держатся.

— Не пойду я, — угрюмо ответил Коровин, исподлобья поглядывая на Генку…

— Пойдём, — Миша обнял Коровина за плечи, — не бузи, пойдём.

…В клубе драмкружковцы рисовали декорации. На стене лежали длинные полосы белой бумаги. Маленький Вовка Баранов, по прозвищу «Бяшка», тщетно пытался нарисовать богатую крестьянскую избу, жилище кулака Пахома.

— Эх ты, Бяшка несчастная! — ругался Шура-большой. — Не можешь простую избу нарисовать, а ещё сын художника.

— При чём здесь «сын художника»? — оправдывался маленький Бяшка. — Наследственность передаётся только в третьем поколении.

Коровин поглядел и неожиданно для всех взял уголь и начал рисовать. На белых листах появились очертания печи, окошек, длинных лавок.

— Видал? — Миша подтолкнул Генку локтем.

— Что с того, что он умеет рисовать?.. — Генка презрительно тряхнул волосами. — Охота тебе с ним возиться!

— Если каждый из нас сагитирует хоть одного беспризорника, то и беспризорных не останется, — изрёк Миша.

Коровин кончил эскиз и сказал:

— Кисть не годится.

Шура принёс ему несколько кистей, но Коровин все забраковал.

— Другие нужно, — твердил он. Миша вынул остатки лотерейных денег и протянул их Коровину.

— Сходи купи какие надо.

Коровин молча смотрел на Мишу.

— Иди, — сказал Миша. — Чего ты на меня глаза таращишь?

Коровин нерешительно взял деньги, молча оглядел ребят и вышел из клуба.

— Фью! — свистнул Генка. — Ухнули наши денежки.

— Если так ты будешь распоряжаться финансами, — объявил Шура, — то я с себя снимаю ответственность за спектакль.

— Нечего прежде времени волноваться, — ответил Миша, — подождём.

Наступило томительное ожидание. Уже собрались взрослые.

«Неужели обманет? — думал Миша. Он вспомнил, как Коровин поглядел на него, когда брал деньги. — Нет. Придёт».

Но Коровина всё не было.

— Нечего больше ждать, — сказал Шура. — Давай, Бяшка, рисуй.

Вовка начал разводить краски, как вдруг дверь распахнулась и появился Коровин. Он был не один. Его крепко держала за плечо высокая смуглая девушка с чёрными, коротко остриженными волосами, одетая в синюю юбку и защитного цвета гимнастёрку, перехваченную в талии широким командирским ремнём. И самое интересное: на ней был красный галстук. Одной рукой девушка крепко держала Коровина, в другой у неё была пачка кистей. Вид у девушки был решительный. Она строго спросила:

— Кто посылал его за кистями?

— Я, — ответил Миша.

— Зачем вам кисти?

— Декорации рисуем.

Девушка отпустила Коровина, подошла к сцене и, разглядывая декорации, спросила:

— Какую пьесу вы ставите?

Вперёд выступил Шурка-большой.

— «Кулак и батрак». Разрешите представиться: Александр Огуреев. Художественный руководитель и режиссёр.

Девушка пожала Шуре руку и сказала:

— Валя Иванова. Из районного Дома юных пионеров. — Она показала на Коровина: — Мы этих ребят отучаем воровать, а вы их приучаете. Он стащил у нас кисти.

— Я не стащил, — пробормотал Коровин, — я взял с возвратом.

Миша с удивлением смотрел на девушку. Ей было на вид лет семнадцать, не больше, а она уже вожатая и работает в Доме юных пионеров.

— Где же ваш дом? — неуверенно спросил он.

— На Девичьем поле… А что у вас за дикий кружок? Кто вами руководит? При какой организации вы состоите?

— Мы при домкоме! — крикнул Генка.

— А знаете вы, кто такие юные пионеры? — спросила девушка.

Миша, Генка и Слава закричали: «Знаем!» — но их голоса потонули в крике остальных ребят: «Нет, не знаем!»

— Тише! — Девушка подняла руку.

Когда все замолчали, она сказала:

— Пионеры — это смена комсомолу…

— Мы тоже скоро будем пионерами! — крикнул Генка.

— Конечно, будете, — сказала девушка. — А пока приходите в Дом пионеров. Приходите. Тогда и кисти принесёте…

— Ладно, — сказал Мишка, — а вы приходите в воскресенье на наш спектакль…

Девушка ушла. Коровин вернул Мише деньги и снова принялся рисовать.

— Почему в магазине не купил? — спросил Миша.

— А чего зря платить! Я ведь не для себя.

— Ему платить непривычно, — ехидно заметил Генка и примирительно добавил: — Ладно, рисуй…