Сальвадор Альенде

СТРАНА, РАСКАЛЕННАЯ ДОКРАСНА

Фрей рекламировал свою «революцию в условиях свободы» не только как «лучшее лекарство» против коммунизма, но и как панацею от всех социальных зол. Но совершил ли он революцию? Даже его политические друзья и единомышленники были вынуждены признать, что никакой революции Фрей не осуществил, никакого коммунитарного общества не построил.

К помещикам, капиталистам и иностранным монополистам Фрей относился с подчеркнутым уважением, ничем не стесняя их свободу эксплуатировать чилийский народ. Как и предвидел Альенде еще до выборов, лозунг «революция в условиях свободы» означал, что противникам революции будет предоставлена свобода бороться с нею, всемерно препятствовать ее развитию. Так в действительности и оказалось.

Куцая аграрная реформа, не затронувшая основных интересов латифундистов; политика «чилизации» меди, передававшая в руки государства 51 процент капитала иностранных корпораций и оставлявшая им возможность загребать, как и прежде, баснословные прибыли, — вот и все «революционные» преобразования, на которые оказался способен Фрей. Да и они были осуществлены под напором трудящихся масс, можно сказать, вырваны чуть ли не силой у демохристианского правительства.

Зато по отношению к трудящимся Фрей проявлял такой же «железный характер», как и его консервативные предшественники на президентском посту. Фрей создал специальные мобильные отряды карабинеров, которые, как писал Луис Корвалан, «были превращены в жестокий ударный батальон, используемый для подавления борьбы рабочих, крестьян, учащихся и жителей поселков нищеты. Его вооружили до зубов танкетками, автоматами, гранатами с газами слезоточивого, рвотного, раздражающего действия и другими видами оружия».

Фидель Кастро, комментируя политику репрессий правительства Фрея, отмечал: «Мне действительно грустно и жалко наблюдать, как буржуа Фрей стал жертвой своих собственных противоречий. Он сказал, что осуществит бескровную революцию, но то, что он принес Чили, — это не бескровная революция, а кровь без революции, с убийствами рабочих. Сторонники Фрея во время избирательной кампании осуждали наказание батистовских преступников на Кубе и законы, которые революционеры вынуждены применять к классовым врагам, сами же они расправляются с рабочими, стреляют, убивают, лишают их жизни без закона и суда».

Провал реформистской деятельности Фрея, по существу, означал банкротство широковещательной программы «Союз ради прогресса», под эгидой и в духе которой действовал демохристианский лидер.

Вначале с приходом Фрея к власти в Вашингтоне били в литавры, празднуя победу. Правящие круги США надеялись, что Фрей создаст в Чили «антикубинскую модель», и, не жалея средств, оказывали помощь его правительству. Американская печать превозносила Фрея чуть ли не как спасителя Латинской Америки от коммунизма. Отражая эти настроения, известный апологет империализма янки Джон Гантер в своей книге «Внутри Южной Америки» назвал Фрея «нужным человеком в Чили». Этот «нужный человек» оказался бессильным воспрепятствовать развитию революционного процесса.

Стараясь не растерять свой политический капитал и удержать влияние на избирателей, Фрей пытался компенсировать свою весьма робкую внутреннюю реформистскую политику отходом во внешней политике от традиционного антикоммунистического курса своих предшественников. Он восстановил дипломатические отношения с Советским Союзом и рядом европейских социалистических стран, выступал за укрепление регионального сотрудничества в Латинской Америке, отрицательно отозвался об интервенции США против Доминиканской Республики в 1965 году, к концу своего пребывания у власти в погоне за голосами для своей партии реализовал несколько торговых сделок с революционной Кубой, нарушив тем самым установленную Соединенными Штатами экономическую блокаду острова Свободы.

Попытки Фрея проявить внешнеполитическую самостоятельность вызвали раздражение в Вашингтоне и ярость в стане чилийских «мумий». Реакционеры оценивали реформистские потуги «христианского гуманиста» как проявление политической нерешительности, слабости н растерянности. Они требовали от Фрея усиления репрессий против рабочего движения, а не реформистских прожектов и болтовни о «коммунитарном братстве». «Мумии» кричали, что Фрей открывает дорогу социалистической революции, а не спасает страну от коммунизма, воплощением которого был для них ФРАП и его лидер Сальвадор Альенде.

В стране нарастали социальные конфликты, обострялись классовые противоречия. Крестьяне захватывали земли помещиков, жители «грибных» поселков — пустующие квартиры в новых домах, студенты требовали демократизации системы высшего образования, рабочие — повышения заработной платы и эффективных мер по борьбе с инфляцией. Бастовали банковские служащие и судейские чиновники, требуя увеличения жалованья.

Даже среди духовенства стало проявляться недовольство консервативной ориентацией правительства Фрея и церковной иерархии. Дело дошло до того, что оппозиционные, или, как их стали называть, «мятежные», священники в знак протеста против антинародной политики церковной верхушки захватили кафедральный собор в Сантьяго. «Мятежные» священники, левые католики, осуждавшие капиталистическую систему, действовали и в других странах Латинской Америки, вызывая резкие возражения со стороны реакционных кругов Ватикана. В 1968 году папа римский Павел VI прибыл с официальным визитом в Боготу (Колумбия), где в ряде выступлений осудил стремление левых католиков к революционным — «насильственным» — переменам. Он призывал верующих к смирению и отказу от активной борьбы за улучшение условий жизни, обещая им согласно традиционным церковным рецептам за земные страдания награду сторицею в потустороннем мире. Папские осуждения и призывы к благоразумию и долготерпению не затормозили дальнейшей радикализации католического лагеря. Мятежные выступления священников и верующих продолжались.

Это отразилось и на положении Фрея в собственной партии, где его противоречивый курс вызывал все большее брожение и недовольство. Многие члены партии требовали проведения более энергичной политики социальных преобразований, более решительных мер против иностранных монополистических компаний. В июле 1967 года левые получили большинство в высшем органе партии — Национальном совете. Однако Фрею и его сторонникам путем ряда маневров удалось восстановить контроль над партийным руководством. Это привело к расколу ХДП. Из нее вышли сенатор Рафаэль Гумусио, депутат Хулио Сильва Солар, Жак Чончоль, один из авторов закона об аграрной реформе, и другие деятели — сторонники некапиталистического пути развития. Они образовали оппозиционную группировку Движение единого народного действия (МАПУ), которое стало сотрудничать с партиями, входившими во ФРАП.

Только в рядах армии на первый взгляд не наблюдалось брожения, но никто не тешил себя иллюзией, что армия в условиях обостряющегося политического и социального кризиса будет долго пребывать «вне игры». Исторический опыт свидетельствовал, что армия — этот гарант конституции и демократической законности, как ее величали и правые и левые, — всякий раз «подавала голос», когда возникала настоящая угроза интересам правящих кругов, превращаясь из послушного исполнителя воли правительства в активного субъекта, диктующего свою волю хозяину «Ла-Монеды».

А что же делал Сальвадор Альенде в годы пребывания у власти Фрея? Находясь на влиятельном посту председателя сената, Альенде поддерживал те мероприятия демохристианского правительства, которые могли быть полезны трудящимся, и осуждал и критиковал те из них, которые шли вразрез с их интересами. По мере того как Фрей и его сторонники все больше скатывались вправо, позиция Альенде, как и всех левых, естественно, становилась все более непримиримой и резкой.

В середине 60-х годов национально-освободительное движение в Латинской Америке находилось на перепутье. С одной стороны, революционная Куба, охваченная кольцом американской экономической блокады, предпринимала героические усилия для преодоления экономической отсталости и отражения подрывных действий, организуемых на ее территории агентами ЦРУ. С другой стороны, почти вся Латинская Америка, за исключением Чили, Уругвая и Мексики, находилась тогда под пятой диктаторских режимов, тесно связанных с госдепартаментом, Пентагоном, ЦРУ, «Союзом ради прогресса» и Организацией американских государств (ОАГ). Временное поражение антиимпериалистических сил в Бразилии, Венесуэле, не сумевших предотвратить приход к власти ультраправых режимов, толкнуло некоторых революционно настроенных деятелей на путь вооруженной борьбы «любой ценой», что породило в ряде стран партизанское движение и привело к созданию различного вида экстремистских группировок. Свою долю сумятицы в национально-освободительное движение пытались внести китайские раскольники. Действуя подкупом и интригами, они создавали группки авантюристических элементов, которые, располагая неограниченными средствами, с благосклонного согласия полицейских властей вели бешеную кампанию лжи и клеветы против компартий и Советского Союза.

В Чили также действовали такого рода элементы. Они стремились ослабить не только коммунистическую, но и социалистическую партию. В самой СПЧ большинство склонялось к созданию «фронта трудящихся» (коммунисты, социалисты и профсоюзы), отрицая эволюцию влево радикальной партии и отвергая расширение ФРАП за счет радикалов. Это значительно снижало шансы на победу левых сил на предстоявших в 1970 году президентских выборах.

Альенде вместе с коммунистами отстаивал идею самого широкого объединения всех левых политических групп и деятелей без каких-либо исключений на основе конкретной антиимпериалистической и антиолигархической программы. Альенде продолжал считать, что в Чили все еще возможно одержать победу левому блоку путем выборов, при условии, разумеется, сохранения демократических свобод. Одновременно с этим дон Чичо самым решительным образом поддерживал революционную Кубу и с большой симпатией отзывался о тех революционерах, которые с оружием в руках сражались против реакционных режимов в разных странах Латинской Америки.

В июле 1967 года Альенде во главе чилийской делегации, в которую входили представители социалистической, коммунистической и других левых партий и группировок, направился в Гавану, где принял участие в Трехконтинентальной конференции солидарности, резко осудившей агрессивные действия американского империализма. На этой конференции Альенде выступил с предложением создать Латиноамериканскую организацию солидарности (ОЛАС), которая и была учреждена в Гаване в июле — августе того же года. ОЛАС провозгласила вооруженную борьбу основным путем, ведущим трудящихся к власти, и призвала вместе с тем использовать и другие формы борьбы.

Деятельность Альенде на Трехконтинентальной конференции, его страстные выступления, разоблачавшие преступные действия империалистов США, его солидарность с освободительной войной народов Вьетнама, с борьбой партизан в Боливии, которых, как предполагалось, возглавлял Эрнесто Че Гевара, вызвали против него в Чили волну новых нападок со стороны правых и обвинения в приверженности к «кастрокоммунизму». Под этим термином, пущенным в ход агентами ЦРУ, подразумевалось руководство Коммунистической партии Кубы. Но нападки не смущали Альенде. Он к ним привык.

— Меня, — говорил он, — обвиняли во всем, чем угодно, за исключением разве кровосмесительства и воровства.

Трехконтиноптальная конференция в Гаване привела в бешенство империалистов США. Они потребовали от правительств Латинской Америки подвергнуть преследованиям ее участников. Делегатам конференции чинились различные препятствия для возвращения на родину. Самолету, на котором возвращалась в Сантьяго чилийская делегация, было отказано в посадке в ряде стран. С большим трудом удалось добиться разрешения устроить остановку в Сан-Паулу. Оттуда самолет был вынужден лететь по незнакомому маршруту через Анды, а затем вдоль тихоокеанского побережья. Полет совершался ночью, вслепую, у летчиков не было навигационных карт этого района. Опасаясь столкнуться с горными вершинами, пилоты подняли самолет па большую высоту. Пассажиры стали испытывать кислородный голод. Полет совершался в кромешной тьме, к тому же сквозь зону циклопа. Самолет бросало, точно щепку, во все стороны. Он зловеще трещал, казалось, вот-вот развалится па куски. Лопнуло стекло одного из окоп, в самолет ворвалась струя ледяного воздуха. Летчики с трудом заделали пробоину.

— Во время полетов, в особенности па дальние расстояния, — вспоминает Володя Тейтельбойм, участник этого драматического рейса, — случаются тяжелые моменты, но именно моменты, они длятся минуты, но в данном случае кошмар длился несколько часов. Все это время Альенде сохранял свойственное ему присутствие духа, шутил, подбадривал товарищей, рассказывал всякого рода смешные истории. Это было тем более необходимо, что не все пассажиры справлялись с нервным напряжением. Одни, потеряв веру в спасение, громко молились, другие плакали.

И вот, когда самолет особенно сильно тряхнуло и он, казалось, камнем полетел вниз, Альенде подошел к Володе и спокойно сказал:

— Кажется, это конец. Ну что ж, одно только могу сказать, что с нашей гибелью борьба за освобождение Чили не прекратится. Гибель отдельных борцов достойна сожаления, по она не может приостановить неотвратимый ход истории.

К счастью, самолет не потерпел катастрофы и некоторое время спустя благополучно приземлился в Сантьяго.

В том же году Альенде с дочерью Беатрис совершил свое второе путешествие в Европу. Он посетил Москву, где присутствовал на торжествах по случаю 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции. Сальвадор Альенде снова побывал в полюбившемся ему Ленинграде. Он пожелал отдать дань уважения Сталинграду, посетив места легендарной борьбы, воспетой его другом Пабло Нерудой.

В конце ноября в Чильяне, па родине Берпардо О'Хиггинса, открылся XXII съезд социалистической партии.

Большинство делегатов съезда высказалось против привлечения радикалов к блоку левых сил. Это вовсе пе обескуражило Альенде. Он привык встречать па своем пути, в том числе в своей собственной партии, всякого рода препятствияи преодолевать их. Съезд закончился большим митингом, на котором в качестве главного оратора выступил Альенде.

Присутствовал на этом митинге и слушал Альенде известный советский публицист Юрий Жуков, возглавлявший делегацию КПСС па съезде социалистической партии. В своей книге «Чилийский дневник» он так описывает выступление дона Чичо:

«…Слово предоставляется председателю сената Сальвадору Альенде. Превосходный оратор, отлично знающий психологию и настроения своих соотечественников, он сразу же овладевает аудиторией. Его слушают буквально затаив дыхание. Альенде подчеркивает особое значение единства революционных сил.

— В стране, — говорит он, — ширится народное движение, требующее коренных социальных перемен. Его авангард — Фронт народного действия, опорой которого является союз коммунистов и социалистов. Нам нужна зрелая партия, — продолжает Альенде, — которая укрепила бы это единство. У нас имеются тактические разногласия с коммунистами. Но существует гораздо больше таких вещей, которые нас объединяют, чем тех, которые нас разъединяют. Нам необходимо укрепить паше единство, чтобы лучше защищать жизненные интересы трудового народа.

Оратор взволнованно говорит о том, что Чили, как и другие страны Латинской Америки — а они все связаны общностью судеб, — переживает трудные времена. Североамериканские монополии продолжают беззастенчиво грабить страну. Альенде приводит множество фактов и цифр. Правительство Фрея обещало покончить с нищетой, обеспечить «революцию в условиях свободы». Но эти обещания остались пустыми словами…

На стадионе гремят аплодисменты. Альенде поднимает руку и продолжает:

— Когда-то сенатор Фрей говорил, что это преступление — стрелять в людей, которые просят хлеба, потому что они голодны. Я хочу сейчас переадресовать эти слова президенту Фрею. Пусть он вспомнит их и возьмет на себя ответственность за людей, убитых в Сантьяго[10]. Мы должны смотреть фактам в лицо. Экономическое положение страны ухудшается. Реакция усиливается. Права народа урезываются. Конечно, в Чили в отличие от многих других стран Латинской Америки, где властвуют диктаторы, ставленники империализма янки, действуют демократические свободы. Трудящиеся нашей страны добились в упорной борьбе таких завоеваний, каких нет в странах, соседних с нами. Но мы должны отдать себе отчет в том, что эти завоевания сейчас под угрозой. Тем важнее ответить на эту угрозу сплочением революционных сил Чили.

И снова жители Чильяна поддерживают Альенде аплодисментами. Теперь он переходит к проблеме международного сотрудничества революционных сил. Альенде только что вернулся из поездки по социалистическим странам и сейчас делится впечатлениями с соотечественниками. И конечно же, подробнее всего он говорит о своем пребывании в СССР…

— В Советском Союзе, — восклицает Альенде, — я увидел народ, охваченный революционным энтузиазмом! Я был на крейсере «Аврора». Разговаривал с героями, пережившими блокаду Ленинграда, когда люди получали всего сто двадцать граммов хлеба в день, но героически работали, сражались и умирали, полные решимости победить. Я ходил по улицам города-героя Сталинграда. Я слышал сигналы, которые передавала советская автоматическая научная станция с Венеры. Я был на Красной площади и видел парад великолепных Вооруженных Сил СССР, которые преграждают путь империалистам и стоят на страже мира. Работники посольства Демократической Республики Вьетнам в Москве с признательностью говорили мне о том, какую огромную помощь Советский Союз оказывает героическому вьетнамскому народу, который сейчас дает отпор империалистам-янки…

Я прошу вас, — обращается он к делегатам из социалистических стран, — увезите с собой на родину теплое воспоминание о наших людях, расскажите дома о том, как трудно они живут и как самоотверженно борются. И скажите всем: чилийцы хотят быть свободными! Спасибо за ту надежду, которой вы окрылили нас, — ваш опыт для нас неоценим».

Политическая обстановка в стране продолжала осложняться. В октябре 1967 года в горах Боливии рейнджеры при содействии американских инструкторов окружили партизанский отряд Эрнесто Че Гевары. Че был ранен в бою, захвачен в плен и предательски убит» Гибель славного революционера вызвала в Латинской Америке взрыв возмущения против империалистов-янки и их местных пособников. Большую речь в память об убитом партизанском вожде произнес в сенате Сальвадор Альенде. В феврале 1968 года, когда трое бойцов-кубинцев из отряда Че в сопровождении двух боливийских партизан перешли в Чили из Боливии и были интернированы полицейскими властями, Альенде сделал все возможное, чтобы добиться их скорейшего освобождения. Удалось получить разрешение французского правительства на проезд партизан до Парижа.

Альенде лично сопровождал пятерых бойцов в самолете до острова Пасхи, а оттуда до Таити, где они пересели на самолет, который доставил их в Париж, а затем в Гавану.

Солидарность, проявленная Сальвадором Альенде по отношению к Че и его бойцам, вызвала в его адрес новую волну клеветнических наветов со стороны реакционеров. «Мумии» требовали удаления его с поста председателя сената, а представитель демохристианской партии сенатор Томас Пабло даже «упрекал» его в том, что он не сражался вместе с партизанами.

Альенде выступил по телевидению и в сенате, защищая свое право на солидарность с антиимпериалистическими борцами Латинской Америки. В письме редактору «Меркурио» он напомнил, что реакционеры не стесняются проявлять солидарность с агрессивными действиями правительства США, которое посылает карательную экспедицию в Доминиканскую Республику, вмешивается во внутренние дела Бразилии и старается сколотить «межамериканскую армию» для подавления освободительного движения на континенте. «Мумии» считают подобные действия законными, нормальными. Антинародному фронту местных и иностранных реакционеров Альенде противопоставил солидарность всех прогрессивных сил Латинской Америки, выступающих за свободу и независимость.

Поражение партизанского отряда Эрнесто Че Гевары в Боливии придало бодрости «мумиям». Они пошли в атаку. Серхио Онофре Харпа, главарь правой национальной партии, образовавшейся в результате слияния консерваторов и либералов, потребовал объявления компартии вне закона. Харпа обвинял Фрея в отсутствии «твердости», утверждал, что он открывает путь «коммунистической диктатуре». Лидер консерваторов призывал армию вмешаться и «навести порядок» в стране, то есть установить антинародную диктатуру.

В воздухе «запахло» заговором. В казармах зашевелились реакционные офицеры. Идя в «ногу со временем», они проводили собрания, выдвигая «невинные» требования о повышении жалованья. Правительство поспешило заверить, что постарается удовлетворить их. Печать сообщала, что в страну прибыл «инкогнито» американский генерал Уокерс, один из асов ЦРУ, участвовавший в 1964 году в свержении конституционного президента Бразилии Гуларта. Уокерс сколотил заговорщическую группировку НУЧ (от заглавных букв «Нуэстро Чиле» — «Наша Чили»), в которую вошли лидеры национальной партии, Рауль Саэс, бывший министр финансов в правительстве Фрея, рассорившийся с ним, и ряд военных в отставке. Планы заговорщиков были расстроены благодаря широкой мобилизации масс, осуществленной совместными усилиями коммунистов, социалистов и профсоюзов, объединенных в КУТ. Правительство, к свержению которого призывал Онофре Харпа, было вынуждено предать его суду, обвинив в подрывной деятельности. Судьи, однако, не спешили с процессом Харпы, он отделался легким испугом.

К тому времени освободительное движение в Латинской Америке пошло в гору. В начале октября 1968 года в Перу к власти пришли военные во главе с генералом Хуаном Веласко Альварадо. Новый режим весьма решительно взял курс на осуществление радикальной аграрной реформы и на ограничение деятельности американских монополий. Знаменательные перемены произошли и в другой соседней с Чили стране — Боливии, где в 1969 году после гибели в авиационной катастрофе президента Баррьентоса его место занял генерал Овандо, также ставший теснить американские компании и поговаривать о социальных реформах. В свою очередь, в Аргентине среди военных, находившихся у власти, начали брать верх националистические элементы, опасавшиеся чрезмерного усиления Бразилии, поддерживаемой США.

Все эти события не могли не повлиять на положение в Чили, где политические группировки активно готовились к президентским выборам 1970 года.

Демохристианская партия, которую из-за свойственной ей политической разношерстности называли «Ноевым ковчегом», была расколота в основном на три течения. Правые во главе с Фреем, который по конституции не мог баллотироваться на второй срок, пытались договориться с реакционной национальной партией о выдвижении единого кандидата. Левые тяготели к ФРАП. Центристы во главе с Радомиро Томичем выдвигали весьма прогрессивную программу в надежде заручиться поддержкой левых партий. После острой внутрипартийной борьбы победили сторонники Томича, и он стал кандидатом ХДП. Национальная партия отказалась его поддержать, выдвинув своим кандидатом бывшего президента Хорхе Алессандри, которому стукнуло 73 года. Он еле передвигался, нуждался в грелках, выступая на митингах. Старый холостяк, ипохондрик и мизантроп, Алессандри олицетворял собой «мумию» в подлинном смысле этого слова. Его излюбленным времяпрепровождением было посещение кладбища. Он это объяснял следующим образом: «В детстве я очень цеплялся за мою мать Росу-Эстер. Отец даже прозвал меня «муж Росы-Эстер»… С того дня как она умерла, я каждое воскресенье хожу на кладбище. Говорят, что мне нравится ходить туда, что я обожаю кладбище. Действительно, его не знает никто лучше, чем я».

Итак, среди центристов и правых на этот раз в отличие от 1964 года не было согласия. Повышало ли это шансы левого кандидата в президенты на победу? Несомненно. В коалицию Народного единства вошли коммунистическая, социалистическая, радикальная, социал-демократическая партии, Движение единого народного действия (МАПУ) и Независимое народное действие (АПИ). Однако левые силы не сразу договорились о едином кандидате в президенты. Если на предыдущих выборах кандидатура Альенде с самого начала считалась бесспорной, то теперь дело обстояло значительно сложнее. На старте фигурировало пять кандидатов, или, как их называли, предкандидатов, представлявших партии, входившие во ФРАП. Предстояло среди них избрать единого кандидата левых сил. На кого падет выбор, было трудно предсказать.

Первым предкандидатом стал сенатор Рафаэль Таруд, глава небольшой группировки Независимое народное действие, объединявшей в основном последователей бывшего президента Ибаньеса, отошедшего к тому времени в лучший из миров. Таруд занимал в правительстве Ибаньеса пост министра экономики. Он довольно последовательно придерживался антиимпериалистических позиций и рассчитывая, главным образом на поддержку средних слоев. За его кандидатуру высказалась небольшая социал-демократическая партия, пользовавшаяся влиянием среди ремесленников.

Вторым претендентом на президентское кресло стал Альберто Бальтра Кортес, профессор экономики. Его выдвинула радикальная партия, из которой ушли ярые антикоммунисты во главе с Дураном. Исключенные образовали радикал-демократическую партию, примкнувшую к кандидатуре Алессандри. Бальтра выступал в целом с антиимпериалистических позиций, был председателем Общества чилийско-советской дружбы, посетил СССР, где была издана на русском языке его книга об экономике Латинской Америки.

Третьим предкандидатом стал Жак Чончоль, генеральный секретарь МАПУ, группировки, отколовшейся от демохристианской партии. Он мог рассчитывать на поддержку части избирателей, сочувствовавших ранее ХДП и разочарованных ее весьма умеренной деятельностью.

Появление этих кандидатур заставило компартию выдвинуть своего кандидата. Им стал знаменитый поэт Пабло Неруда, член ЦК КПЧ, человек, обладавший несомненным моральным и политическим весом и пользовавшийся заслуженной популярностью в народе. В отличие от других группировок компартия сразу заявила, что она будет отстаивать кандидатуру Неруды только в том случае, если другие участники ФРАП не проявят благоразумия и не договорятся о едином кандидате.

А как же обстояло дело с Альенде? На старте ему не везло. В его собственной партии имелись другие претенденты на президентское кресло. Они отвергали альянс с левыми радикалами. Такой позиции, в частности, придерживался тогдашний генеральный секретарь партии сенатор Анисето Родригес.

Учитывая острую внутрипартийную обстановку, Альенде счел благоразумным па некоторое время покинуть Чили, чтобы дать перекипеть страстям. Летом 1969 года он направился в поездку на Кубу, КНДР и ДРВ.

Из Гаваны Альенде послал группе своих последователей письмо, настаивая на расширении ФРАП за счет включения в него всех левых и демократических групп и образования на его основе Отечественного фронта.

В интервью с корреспондентами он пояснил: «Представляю себе Отечественный фронт как самое широкое национальное и антиимпериалистическое движение. В этом случае он будет реальной альтернативой власти… Отечественный фронт, начав с единства социалистов и коммунистов, которое нашло свое выражение в десятилетнем существовании ФРАП, должен стать мобилизующим центром всех тех, кто не колеблясь выступает за революционные изменения, за построение социализма. Повторяю, Отечественный фронт будет самым могучим революционным движением в нашей истории. Нужно объединить для завоевания власти и осуществления национальной революции народные партии, студенческие федерации, Единый профсоюзный центр трудящихся, крестьянские конфедерации, а также тысячи и тысячи людей, находящихся вне партийных рядов, но придерживающихся левых взглядов. Никогда еще международные и национальные условия не были столь благоприятны для победы народа. Перед нами одна цель: завоевание власти. И один только лозунг: «Убеждением или силой!

Такую постановку вопроса полностью разделяла компартия. Однако в рядах собственной партии позиция Альенде была встречена без особого энтузиазма. В руководстве партии еще преобладали настроения против союзов с непролетарскими группировками. В основе таких настроений лежало неверие в возможность рабочего класса повести аа собой и под своим руководством непролетарские слои, чтобы добиться победы, в том числе на выборах.

В августе 1969 года, после возвращения Альенде в Чили, вопрос о выдвижении кандидата в президенты обсуждался на провинциальных конференциях соцпартии. Большинство провинциальных организаций высказалось за Альенде. Другие поддержали кандидатуру генсека партии Анисето Родригеса. Часть делегатов одобрила позицию сенатора Альтамирано, предлагавшего отложить выдвижение кандидатур на более поздний период.

29 августа собрался Центральный Комитет социалистической партии. В опубликованном коммюнике сообщалось, что он единодушно одобрил выдвижение Сальвадора Альенде кандидатом в президенты от соцпартии. В действительности же за Альенде проголосовало лишь 12 членов Центрального Комитета, а 13 членов (большинство) — сторонники Анисето Родригеса и Альтамирано — воздержались. Альенде, конечно, одержал победу, но далеко не бесспорную и решительную, в руководстве своей собственной партии. Это в известной степени ослабляло его позиции по отношению к его конкурентам — пред-кандидатам других группировок.

Компартия высоко ценила политические качества Альенде. Луис Корвалан отмечал, что Сальвадор Альенде на протяжении двадцати лет стойко и последовательно сражался за создание фронта левых сил и внес большой вклад в политическое воспитание трудящихся масс, доказывая необходимость революционных перемен. Он предложил создать Отечественный фронт — прообраз блока Народного единства.

— Вклад Сальвадора Альенде, — говорил Луис Корвалан в беседе с чилийским журналистом Лабаркой Годдардом, — в развитие народного движения очень ценен. Сальвадор Альенде проделал огромную работу по политическому воспитанию народных масс. В значительной мере политическая культура нашего народа приобреталась на слух, во время выступлений его лидеров. И в этом отношении Сальвадор Альенде особенно выделялся. В ходе всех избирательных кампаний, в которых он участвовал, особенно во время президентских выборов, да и все остальное время, по меньшей мере в течение двух десятилетий, он стремился разъяснить народным массам значение революционных перемен, необходимость революционных изменений, способных реально разрешить проблемы народа и всей страны.

И все же руководство компартии не могло не учитывать определенные негативные моменты, связанные с выдвижением кандидатуры Альенде в четвертый раз на пост президента. Некоторые считали, что Альенде уже «приелся» избирателям, что он уже «выговорился», повторяется, потерял в известной степени свою былую привлекательность, мог показаться «неудачником».

Руководители компартии откровенно высказали Сальвадору Альенде эти сомнения. Он ответил:

— Если вы считаете, что я не должен быть кандидатом, если я не пользуюсь вашим доверием и доверием моей партии и других группировок, то назначьте другого кандидата, и дело с концом!

— Нет, товарищ Альенде, — ответил ему Луис Корвалан, — наше мнение о вас, наши замечания вовсе не направлены на то, чтобы отклонить вашу кандидатуру. Мы с вами уже давно поддерживаем дружеские политические отношения. Мы вас искренне уважаем. И если вы будете назначены кандидатом, то Коммунистическая партия Чили будет бороться за вашу победу, как и в прошлом, со всей решительностью, всеми силами.

Следует отметить, подчеркивал Корвалан, что Альенде учел сделанные ему критические замечания и во время президентской кампании проявил большую волю к победе.

Но стать кандидатом всех левых сил Альенде на этот раз было действительно трудно. На согласование единой кандидатуры ушло почти полгода. Причем, пока левые группировки тратили энергию и силы на отстаивание своих кандидатов, политическая обстановка в стране обострялась не по дням, а по часам.

С одной стороны, различные левацкие группки развязали серию экспроприаций, банковских ограблений, угонов самолетов. Эти авантюристические действия раздувались реакционной печатью, преподносившей их как прообраз хаоса и беззакония, которые якобы ожидают страну в случае победы левых.

С другой стороны, в армии вновь зашевелились реакционные офицеры, недовольные «слабоволием» президента Фрея. В сентябре 1969 года во время парада войск в честь праздника независимости несколько офицеров — капитаны Артуро Маршал, Фернандо Ниераад и другие демонстративно отказались приветствовать президента. Они были понижены в чине. Это происшествие подтверждало, что в казармах не все обстоит благополучно. Некоторое время спустя командующий первой дивизией генерал Роберто Вио направил Фрею письмо, требуя повышения жалованья офицерскому составу. Письмо было составлено в резких и неуважительных выражениях. Копии его распространялась в казармах. Автор письма был сыном генерала, известного своим участием в военных переворотах 20-х годов. Опасаясь, что сын пойдет по стопам отца, Фрей уволил его в отставку.

Генерал, как потом оказалось, возглавлял ультраправую заговорщическую группировку в армии. Считая себя разоблаченным, он решил действовать. На рассвете 21 октября он прибыл в расположение артиллерийского полка «Такна» в Сантьяго, того самого, который восстал в свое время против президента Агирре Серды, и, получив поддержку командования полка, предъявил правительству ряд «экономических требований». Это был мятеж, хотя и весьма своеобразный. Восставшие не делали попыток покинуть казармы и низложить Фрея. Более того, Вио заявил корреспондентам, которые бросились брать у него интервью, что он «абсолютно предан его превосходительству президенту республики» и что он «никакой не горилла и не мятежник», а всего лишь печется о материальном благосостоянии офицерского состава.

Почему играл в ягненка мятежный генерал? Да потому, что его выступление не нашло отклика в армии. Попытка его единомышленников взбунтовать полк «Юнгай» в городе Сан-Фелипе провалилась. Вио получил только поддержку «Такны», отсюда название его мятежа «Такнасо».

Общественное мнение встретило «Такнасо» с осуждением. Профсоюзы объявили всеобщую забастовку, которая парализовала всю страну. Компартия призвала строго наказать мятежников. Верные правительству войска окружили казармы «Такны».

Фрей повел с мятежниками переговоры, которые привели к подписанию так называемого «акта Такны»: Вио слагал оружие, он и другие участники мятежа предавались суду, а правительство обязывалось повысить жалованье офицерскому составу. Был уволен в отставку главнокомандующий сухопутных войск Хулпо Морамбио и на его место назначен генерал Рене Шнейдер, стоявший на позиции невмешательства армии в политическую жизнь.

Обещание предать суду Вио было сделано Фреем, только чтобы «спасти свое лицо». Иезуит Фрей втайне рассчитывал, что бравый генерал еще может оказаться ему полезным. Вио был помещен под арест в военный госпиталь и вскоре обрел полную свободу, 16 декабря он был приговорен судом к изгнанию, но остался в стране и продолжал подрывную деятельность.

У мятежного генерала были могущественные покровители. ЦРУ было в Курсе его подрывной деятельности. Газета «Вашингтон пост» писала на следующий день после «Такнасо»: «Представитель ЦРУ заявил, что управление знало о вчерашних событиях в Чили за шесть недель (!) до них». При этом газета значительно присовокупляла, что «не может дать более подробной информации об этом».

Вио не скрывал своих намерений. 6 февраля 1970 года, за несколько дней до провозглашения Сальвадора Альенде кандидатом в президенты от блока Народного единства, Вио угрожающе заявил, выступая на банкете своих единомышленников, что политическое «присутствие вооруженных сил необходимо», так как «перспективы предстоящего конституционного обновления исполнительной власти далеки от того, чтобы назвать их обнадеживающими, кем бы ни был тот гражданин, который в результате выборов займет пост президента республики».

О том, что Вио не думал ограничиваться словесными угрозами, свидетельствовал раскрытый 25 марта 1970 года новый заговор, видимой главой которого на этот раз являлся генерал Орасио Гамбоа, в прошлом кандидат в президенты от нацистской партии. Гамбоа был тесно связан с участниками «Такнасо», в частности, с зятем Вио полковником Игуальтом. Но и на этот раз правительство Фрея только пожурило заговорщиков. Следственные органы, не пролив полного света на заговор Гамбоа, прекратили начатое было против него дело. Почему? Гамбоа, как и его друг и единомышленник Вио, могли еще пригодиться Фрею…

Генералы Вио, Гамбоа и другие претенденты на роль «горилл» действовали не в вакууме, не на свой страх и риск, а при поддержке и с согласия местной и зарубежной реакции, в частности правящих кругов США, которые неоднократно заявляли, что не допустят появления в Латинской Америке «второй Кубы». Собственно говоря, на таких же позициях стояли Фрей и его единомышленники, с той только разницей, что, пока они надеялись не допустить «второй Кубы» другими — «мирными» — средствами, они еще рассчитывали одержать победу на предстоявших президентских выборах.

Что касается Вио, то по мере их приближения он все более решительно заявлял о своем намерении стать «спасителем родины», а точнее, захватить власть и установить военную диктатуру. 30 мая Вио угрожал на сборище своих последователей: «Если в будущем возникнет крайняя опасность для республики или невыносимое положение безвластия, хаос или грубые нарушения основных прав, это оправдает восстание, которое, несмотря на все законы международного и государственного права, признает народ, и я без колебаний сразу же буду готов первым в нем участвовать».

В свою очередь, Хорхе Алессандри с циничной откровенностью заявлял, что в случае победы Альенде армия и карабинеры не допустят его к власти. Выступая 24 мая по телевидению, этот супермумия сказал: «Не достигнут своих целей те, кто намерен поработить нас так, как это произошло в странах, которые я не хочу называть. Они не сделают это потому, что в Чили достаточно сил, в стране есть вооруженные силы и хорошо организованные отряды карабинеров, которые не допустят, чтобы чуждые нам доктрины пустили свои корни. А в этом случае, основываясь на чувстве патриотизма, военные должны спасти нас, спасая свободу, к которой мы так стремимся».

Итак, стражи буржуазного порядка, обвинявшие до сих пор коммунистов и социалистов в стремлении насильственным образом захватить власть, теперь, когда появилась возможность прихода левых к власти мирным, парламентским путем, сами превратились в «революционеров», отстаивая право на «восстание», которое, по словам Вио, будет признано народом.

Пока враг готовил переворот, в левых партиях продолжались дебаты вокруг общей программы и избрания единого кандидата. Дебаты острые, порой резкие, прояснили многие вопросы и позволили в конечном итоге сплотить разнородный политический конгломерат в блок Народного единства. Теперь предстояло выработать стройную программу действий для будущего правительства, договориться об участии в нем соответствующих партий, уточнить нормы поведения президента. Все это следовало оговорить и согласовать предварительно, с тем чтобы исключить какую-либо возможность повторения казуса Гонсалеса Виделы, предавшего после своего вселения в «Ла-Монеду» левые силы, которые открыли ему путь к власти.

Основная программа Народного единства была согласована 17 декабря 1969 года. Она провозглашала главной задачей будущего правительства — «покончить с господством империалистов, монополий, землевладельческой олигархии и начать строительство социализма в Чили».

26 декабря был одобрен всеми левыми партиями Пакт правительства и Народного единства. В нем уточнялись отношения будущего президента с левыми партиями. В пакте указывалось, что будущее правительство должно опираться на избравшие его партии, а не на личную власть. Оно не будет правительством только одной партии и тем более правительством одного человека. «Мы, — заявляли группировки, входящие в Народное единство, — изберем не монарха, а представителя народа. В руководящих правительственных органах будут представлены все партии и движения, которые образуют это правительство».

Но кто же станет кандидатом Народного единства? Как уже отмечалось, из пяти группировок только коммунисты изъявляли с самого начала готовность отказаться от своего кандидата Пабло Неруды в пользу приемлемого для всех кандидата. Руководство социалистической партии отстаивало Альенде, хотя готово было заменить его Анисето Родригесом, если последний оказался бы более приемлемым для других группировок. Бальтра, Таруд и Чончоль категорически отказывались кому-либо уступить первое место.

В январе 1970 года наступил перелом. Рядовые члены левых партий потребовали от своих руководителей положить конец затянувшейся сверх меры дискуссии вокруг кандидата и избрать такового. Первым уступил Бальтра, за ним — Чончоль, а потом — Таруд. ЦК КПЧ тоже снял кандидатуру Неруды. 22 января руководящий комитет Народного единства единогласно постановил выдвинуть Сальвадора Альенде своим кандидатом в президенты на предстоявших выборах.

Выступая вечером того же дня на большом митинге на площади Бульнеса в Сантьяго, Лупе Корвалан сообщил трудящимся столицы:

— Итак, решение принято! У нас уже есть единый кандидат на пост президента — Сальвадор Альенде. Ваши усилия в пользу блока Народного единства не прошли даром. Приспешники правых, каркавшие, как вороны, провалились со своими предсказаниями. Народ уже сказал свое слово и подтверждает его на сегодняшнем митинге. Конечно, у нас были трудности, но победила воля к единству. Сотни тысяч трудящихся — рабочих, крестьян, служащих, женщин, представителей молодежи, писателей, артистов, специалистов — требовали объединения усилий в борьбе против правых сил, против дальнейшего пребывания христианских демократов у власти. Это стремление к единству доминировало в народных партиях.

Таким образом, дон Чичо в четвертый раз стад единым кандидатом левых сил. Это был его последний шанс добиться победы, шанс, который дался ему в этот раз с таким трудом. Никогда в прошлом его кандидатура не вызывала столько споров, сопротивления в рядах левых сил. Но в конце концов все согласились, что лучше кандидата нет среди них. И в том, что все группировки пришли к такому выводу, была и его заслуга. Своим безупречным поведением, тактом, выдержкой, принципиальностью, наконец, верой в победу он преодолел все трудности и не только добился чести стать знаменосцем левых сил, но и сохранил в качестве друзей и соратников своих вчерашних соперников. Таруд стал генералиссимусом его избирательной кампании. Пабло Неруда, Жак Чончоль, Альтамирано, Анисето Родригес — все они и многие другие включились в борьбу за его победу, готовые преданно служить общему делу.

Ведь его победа на выборах означала бы значительно большее, чем его личный триумф. Это была бы победа чилийских трудящихся, чилийского народа, открывающая новую страницу в истории страны, более того, всей Латинской Америки. Но эту победу еще нужно было завоевать. Нужно было ее «вырвать» в борьбе с коварным, хитрым и готовым пойти на любое преступление врагом. Дон Чичо, как всегда, был готов к бою, к сражениям. Он был уверен, что на этот раз счастье ему улыбнется, избиратели окажут ему доверие и он войдет победителем в «Ла-Монеду».

Теперь, когда Альенде стал официальным кандидатом блока Народного единства, черные силы реакции начали вновь разворачивать кампанию психологического террора, целью которого было отравить ядом антикоммунизма рядового избирателя. На нее расходовались огромные средства. Она велась через печать, радио, телевидение. Особое внимание уделялось обработке женщин.

Эту кампанию официально проводили две организации — «Чиле ховен» («Молодая Чили») и «Аксион мухерес де Чиле» («Женское действие Чили»), В действительности же таких организаций не существовало. Все счета оплачивало рекламное агентство «Андальен», возглавляемое неким Сальвадором Фернандесом. О том, к каким методам он прибегал, можно судить по следующим образчикам его рекламы:

Газета «Меркурио» поместила фотомонтаж с изображением дворца «Ла-Монеда», перед входом в который стоял советский танк с нарисованным на нем серпом и молотом и буквами «СССР». Фотомонтаж сопровождался следующим пояснением: «Правительство ставленников коммунизма откроет ворота Чили этим танкам, которые решительно подавят самое святое, что мы имеем: свободу». Клеветническая стряпня была подписана организацией «Чиле ховен». Эта организация передавала по радио такого рода комментарии:

— Глагол «экспроприировать» означает «лишать»…

— Вначале будут экспроприированы результаты твоего труда. Затем твои мысли… а еще позже твои дети…

— Все будет принадлежать государству…

— Отвергаем коммунизм и не способных бороться с ним!

На одной из афиш, обращенных к «слабому полу», можно было прочесть:

«Чилийская женщина! Освободись наконец и отдай детей государству. Голосуй за Альенде».

На другой афише был изображен мальчик в ученической форме, а рядом он же, но уже в берете и с автоматом. Текст гласил: «Твой сын… или твой враг? В странах, где господствует коммунизм, детей заставляют выступать против родителей, чтобы подавить любую попытку освободиться от тех, кто поработил их с помощью террора. Мы не позволим, чтобы такое случилось в Чили».

Один реакционный журнал опубликовал рисунок, изображавший заседание «первого марксистского кабинета»: Альенде сидит в углу, главные места занимают руководители-коммунисты и одетый в военную форму «советник, присланный из Кремля».

Во многих тысячах экземпляров распространялись изображения святой девы Кармен, почитаемой чилийскими верующими, с такого рода надписью: «Святая дева Кармен, царица и покровительница Чили, избавь нас от безбожного коммунизма».

В брошюре, изданной массовым тиражом и озаглавленной «Роковые последствия», доказывалось, что приход к власти Альенде неминуемо вызовет вмешательство в дела Чили ее соседей, которые-де «не допустят, чтобы к власти пришли правительство и президент, открыто прославляющие кубинские доктрины и методы». А это, в свою очередь, заставит Альенде «просить помощи у иностранной коммунистической державы». Таким образом, победа Альенде превратит Чили в арену кровопролитной схватки великих держав со всеми ужасными последствиями для ее населения.

Организаторы «кампании террора» разослали по домам анкету под заголовком: «Городская реформа. Анкета переписи имущества и жилищ (должна быть заполнена главой семьи)». В ней были такие вопросы:

— Имеется ли в вашей собственности следующее: холодильник, радио, телевизор, телефон, автомобиль или другой вид транспорта?

— В состоянии ли вы принять в свой дом в качестве постоянных жителей других лиц, кроме тех, кто в настоящее время проживает с вами? Если нет, то перечислите причины, которые не позволяют вам принять в свой дом других лиц, которые в настоящее время лишены подходящего жилья.

В документе указывалось:

— Не забывайте, что эти анкеты будут собраны официальным представителем Городской реформы Народного правительства, которое благодарит вас за поддержку программы, направленной на благо чилийской революции.

Эта липовая анкета должна была создать впечатление, что с победой Альенде подвергнутся конфискации бытовые предметы, являющиеся частной собственностью граждан, а в квартиры будут вселены бедняки из «грибных» поселков.

«Мумии» не брезговали ничем в борьбе против кандидата Народного единства. Для кампании против Альенде его противники выписали в Чили чехословацких эмигрантов-антисоветчиков и кубинских контрреволюционеров, покинувших Кубу и специализировавшихся с тех пор на клеветнических измышлениях против острова Свободы.

Как свидетельствовали случайно обнаруженные у директора агентства «Андальен» Фернандеса документы, он был теснейшим образом связан с лидером национальной партии Серхио Онофре Харпой, с лидером правых радикалов Хулио Дураном и им подобными «мумиями», поддерживавшими кандидатуру Хорхе Алессандри. Это они и их сторонники — помещики, фабриканты, банкиры — снабжали Фернандеса деньгами на его «рекламу». Но не только они. Документы свидетельствовали, что кампания психологического террора финансировалась и американскими фирмами. Среди работодателей Фернандеса фигурировали «Бэнк оф Америка», «Ферст нейшнл сити бэнк», «Анаконда коппер компани» и другие монополии Уолл-стрита, действовавшие на территории Чили. В числе клиентов Фернандеса состоял и некий «Чарли» — агент ЦРУ, вручивший ему на подрывную деятельность 20 июля 1970 года 600 тысяч эскудо. Таковы были мутные источники, которые питали пропагандистскую стряпню Фернандеса.

Но и Томич был в этом отношении не лучше сторонников Алессандри. Он клялся, что готов не в пример Фрею осуществить социальную революцию. Он говорил: «Чилийцы делятся на две части: на тех, кто не ест, и на тех, кто не спит, опасаясь тех, кто не ест». Томич заверял избирателей, что он на стороне тех, «кто не ест». Но это не мешало ему утверждать, что победа Альенде приведет-де к хаосу, беспорядкам и всякого рода политическим пертурбациям.

«Чилийка и чилиец, хотите ли вы проснуться спокойно 5 сентября?[11].. Голосуйте за Томича!» — таков был лейтмотив избирательной кампании демохристианского кандидата, за спиной которого вырисовывалась все та же зловещая фигура Фернандеса, главного стратега кампании психологического террора.

И все же «мумии» не очень верили в свою победу над Альенде. Пытаясь заранее заручиться голосами демохристиан в конгрессе, Алессандри был вынужден 24 июля сделать следующее заявление:

— Чтобы способствовать миру и согласию, которые должны установиться между чилийцами, я повторяю и публично признаю, что президентом станет тот, кто получит хотя бы относительное большинство голосов на выборах.

Потоки лжи и клеветы, которые ежедневно выливались на Альенде и его сторонников через каналы массовой информации, сопровождались вооруженными нападениями фашиствующих молодчиков на помещения левых партий и организаций, на активистов Народного единства, на левых студентов и участников аграрного движения. Бели к этому добавить уже упомянутые нами выступления мятежников в военных мундирах вроде генерала Вио и всякие эксы «левых революционеров», усиленно твердивших, что надежда на легальную победу Альенде — это обман трудящихся, то можно будет представить, насколько накаленной, взрывчатой, острой и опасной для судеб чилийской демократии складывалась предвыборная обстановка.

Попытки леваков спекулировать на опыте кубинской революции, прикрываясь авторитетом ее руководителей, встретили отпор со стороны Фиделя Кастро, который в начале августа заявил в интервью чилийскому телевидению:

— Я считаю, что в настоящий момент в Чили возможно прийти к социализму путем победы на выборах. Чили — одна из немногих латиноамериканских стран, где политическая борьба развивается в установленных конституционных рамках и где единственное преимущество правых состоит в том, что они располагают большими экономическими средствами. Борьба развивается в конституционных рамках, поэтому повторяю: в этом конкретном случае, в Чили 1970 года, социализм может выиграть на выборах…

Пожалуй, никогда в прошлом бойцовские качества Альенде, его энергия, целеустремленность, вера в народ не проявлялись столь ярко, как в эти предвыборные дни. Не было такого уголка Чили, где бы он вновь не побывал, не выступил перед населением. Скрывал ли он свои идеи, пытался хитрить с избирателями? Нет, он был предельно откровенен с ними. Как всегда, он выступал с позиций антиимпериализма, требуя освободить страну от ига американского капитала, изъять землю у помещиков и латифундистов, национализировать банки. Он защищал революционную Кубу, Советский Союз и другие социалистические страны от клеветнических нападок реакционеров, он осуждал преступную войну американских агрессоров против героического народа Вьетнама: Он выступал в защиту демократических свобод, обещал не только сам, став президентом, соблюдать законность и конституцию, но и заставить реакционеров делать то же самое. Такова была программа Народного единства, и Альенде был готов ее осуществить.

Посещения Альенде каждой провинции, пишет чилийский журналист Эдуардо Лабарка Годдард, были связаны с будущим решением проблем и проведением преобразований, обещанных Народным единством. На крайней севере страны остро стояла проблема национализации компаний по добыче меди и селитры. В сельских провинциях центральной и южной части страны необходимо было довести до конца аграрную реформу. На крайнем юге, в провинциях Чилоэ, Айсен и Магальянес, вопрос стоял об экономическом развитии этого района, откуда более 300 тысяч чилийцев, не имея работы, эмигрировали в соседнюю Аргентину.

Народная коалиция не покладая рук трудилась для победы своего кандидата. В стране было создано 14800 комитетов в поддержку Народного единства, которые вели агитацию за Альенде, решительно пресекая всякого рода провокации как правых, так и ультралевацких элементов. Важную роль играли в этой борьбе профсоюзы, объединенные в КУТ. Они мобилизовывали рабочих на борьбу против растущей инфляции, дороговизны, за улучшение условий труда. Энергично действовали пропагандистские бригады комсомола имени молодой коммунистки Рамоны Парра, убитой полицейскими.

Во время избирательной кампании Сальвадор Альенде и поддерживавшие его партии обнародовали «Первые 40 мероприятий Народного правительства», в которых предусматривались конституционные пути разрешения таких острых проблем, как безработица, нужды жителей «грибных» поселков, нужды крестьян, мелких и средних торговцев и собственников, задавленных налогами. Народное правительство, в частности, обязывалось бесплатно выделять ежедневно каждому чилийскому ребенку по пол-литра молока, организовать бесплатную медицинскую помощь в больницах, распустить ставшие одиозными мобильные отряды карабинеров.

Четвертая избирательная кампания потребовала от Альенде огромного напряжения физических и духовных сил. Когда в мае он заболел тяжелой формой гриппа, разнеслись слухи, что у него инфаркт миокарда. Чтобы опровергнуть их, дон Чичо, еще не оправившись от болезни, выступает в обширной программе по телевидению. Несколько дней спустя Альенде, находясь на одной из центральных улиц столицы, неожиданно почувствовал недомогание. Его отвезли под большим секретом в больницу.

Тщательная проверка не обнаружила следов инфаркта, сказывалось только сильное переутомление.

Когда Альенде находился в Сантьяго, рассказывает Эдуардо Лабарка Годдард, то лидеры Народного единства руководили избирательной кампанией из его дома, тесного и непригодного для такой работы, расположенного на улице с символическим названием Гуардпя виеха — Старая гвардия. Телефонные звонки и посещения начинались в 8 часов утра. Альенде внимательно прислушивался к советам, предложениям левых сил, одновременно сохраняя за собой право решать определенные вопросы самому. Он в свои 62 года удивлял друзей неизменным хладнокровием, с каким был готов выполнить задачу, возложенную на него историей, не стремясь быть выше, но ни в коем случае — ниже, чем движение, которое выдвинуло его кандидатуру.

30 августа провел в столице свой последний предвыборный митинг Алессандри. 1 сентября закончил предвыборную кампанию Альенде, а днем позже — Томич.

4 сентября чилийцы устремились к 14490 избирательным участкам. Впервые в голосовании принимали участие слепые, они голосовали, используя систему Брайля. В списки избирателей были занесены чилийцы старше 21 года, умеющие читать и писать, всего 3 539 747 человек, около половины населения страны, из них 1 392 830 голосовали в столице и провинции Сантьяго.

В Чили участие в голосовании обязательно. Альенде был приписан к избирательному округу Пунта-Аренас, на крайнем юге страны, однако по погодным условиям не смог выехать туда и принять участие в голосовании. Об этом он рано утром 4 сентября сообщил полицейским властям, после чего направился с женой к избирательному участку, расположенному в здании лицея № 7 для девочек. Там же голосовала его мать донья Лаура. Ее обступили журналисты.

— Как вы думаете, дон Чичо одержит на этот раз победу?

— Не знаю.

— Но если его изберут, будет ли он хорошим президентом?

— Думаю, что да. Ведь он такой хороший сын.

В 5 часов пополудни двери избирательных участков закрылись. Начался подсчет голосов.

Первые частичные итоги голосования показали небольшое преимущество Альенде над Алессандри. Третьим шел Томич. Руководитель избирательной кампании Народного единства объявил о победе Альенде. Часом позже такое же заявление сделало руководство КУТ.

В 22 часа в центре города появились танки. Они окружили «Лa-Монеду». Это могло означать или военный переворот, или попытку Фрея не признать победу Альенде.

Народное единство призвало народ немедленно выйти на улицу…

Первым признал победу Альенде кандидат демохристианской партии. Он прислал телеграмму:

«Сальвадор! Поздравляю с победой, которая тем более почетна, что она досталась с большим трудом. Она принадлежит народу, но также и тебе. С сердечным приветом — Радомиро Томич».

Ночью, без пяти минут двенадцать, когда улицы столицы заполнили ликующие сторонники Народного единства, военный комендант города генерал Камило Валенсуэла сообщил Сальвадору Альенде от имени министерства внутренних дел и вооруженных сил, что за него проголосовало относительное большинство избирателей и что правительство разрешает провести его сторонникам митинг в 0 часов 30 минут.

Это была победа!

Сотни тысяч сторонников Народного единства собрались перед зданием Федерации студентов Чили. С балкона к ним обратился Сальвадор Альенде, взволнованный, радостный, встреченный рукоплесканиями и победными кликами.

— Прошу вас, поймите, я всего лишь человек, как и все, с присущими мне слабостями и недостатками, мне приходилось в прошлом терпеть поражения, — сегодня я воспринимаю победу без заносчивости и желания мести, победу, которая не является моей личной победой, а победой народных партий и социалистических сил, оказавших нам поддержку. Она достигнута благодаря радикалам, социалистам, коммунистам, социал-демократам, членам АПИ и МАПУ и тысячам беспартийных, она одержана народом, который вместе со мной 4 ноября войдет в президентский дворец «Ла-Монеда».

Я торжественно обещаю уважать права всех чилийцев, но заявляю также, что мы выполним исторические обязательства, которые взяли на себя и которые содержатся в нашей программе.

Победа не далась легко, но еще труднее будет закрепить достигнутый успех и построить новое общество, новые социальные отношения, новую мораль, новую родину.

Намерен всегда быть для вас товарищем Президентом.

Мы желаем наилучших отношений со всеми странами мира. Мы хотим только, чтобы они уважали — они должны уважать — право чилийского народа, который сегодня выбрал правительство, которое хотел.

Если народ оказался способным добиться такой победы, то он сможет понять, что, только работая и создавая материальные блага, мы сможем добиться выполнения того, что мы обещали женщинам, детям, трудящимся чилийцам, которые сегодня поддержали нас. Революция ставит своей целью не разрушать, а строить. Она стремится не уничтожать, а создавать, и народ готов к выполнению этой задачи…

Тот факт, что мы победили, не означает, что мы должны потерять бдительность. Расходясь, будьте начеку и не поддавайтесь на провокации.

Трудящиеся страны! Вы, и только вы, являетесь победителями. Эта победа найдет признание и за рубежами нашей родины. Эту победу мы посвящаем тем, кто пал в борьбе и пролил свою кровь за дело нашей революции…

Спасибо, товарищи! Самым лучшим, что во мне есть, я обязан моей партии, единству трудящихся, Народному единству…

На вашу преданность я отвечу преданностью народного правителя, преданностью товарища Президента!

Альенде закончил свою речь в 1 час 55 минут ночи.

Еще долго тысячи и тысячи людей пели песни на улицах и площадях столицы, танцевали куэку, выкрикивали лозунги в честь победы Народного единства и его лидера — товарища Президента, как с этого дня стали называть Сальвадора Альенде.

В эту ночь город не спал.

«Мумии» притихли, притаились, их точно ветром сдуло с улиц и площадей столицы.

А танки все так же угрожающе стояли на площади Конституции у «Лa-Монеды» с орудиями, направленными в сторону шумящей, точно море, возбужденной и радостной толпы. Они служили напоминанием сторонникам Народного единства, что для их кандидата, хоть он и одержал победу, «Ла-Монеда» пока остается запретным местом и еще неизвестно, получит ли он в нее доступ или нет.