Саманта

Глава 6

Было около двух часов ночи, когда Саманта отпустила Милли и укрылась теплым стеганым одеялом. Она надеялась, что утро принесет с собой ясность и разрешение проблем. Однако рассвет застал ее в смятении рассудка, но горящей желанием действовать.

Саманта выпрыгнула из теплой кровати и босиком подбежала к окну. Выглянув на улицу и убедившись в том, что еще очень рано, Саманта решила, что самое время выбраться из дома и отправиться в лондонские доки, где она намеревалась начать бурную деятельность.

Первый луч солнца застал Саманту примеряющей чужую одежду. Она стащила ее с веревок, на которых сушились чистые рубахи и штаны, в той части дома, где жили слуги. Одежда была еще немного влажной. Штаны и рубашка, очевидно, принадлежали подростку или мужчине небольшого роста и поджарому, во всяком случае это было единственным, что Саманта могла выбрать для себя. Итак, влажные они или нет, а придется их надевать.

Натянув на себя мужской наряд, Саманта перерыла свой сундук с обувью в поисках самой темной и потрепанной пары. Надевать мужские башмаки было безумием, потому что ей предстояло пройти через пол-Лондона и плохо подобранная обувь свела бы ее в могилу.

Заканчивая переодевание, Саманта закрутила волосы жгутом на затылке и водрузила на голову кепку садовника, перепачканную землей и глиной, с прилипшими к ней стебельками травы, и натянула ее до самых глаз. Взглянув на свое отражение в зеркале, девушка ухмыльнулась. Будь у нее в руках лопата и садовые ножницы, она бы с легкостью сошла за садовника из Аллоншира.

Саманта с легкостью выскользнула из дома: тетушка Герти была глуха, слуги еще спали, а Дрэйка с его всевидящим оком не было.

Дрэйк. Одна мысль о том, что с любимым братом может случиться несчастье, заставила Саманту опечалиться. Комок застрял у нее в горле. Ее святой долг помочь Дрэйку.

Сэмми осторожно отправилась вниз по Абингдон-стрит к Темзе. Ей удалось преодолеть две мили, не будучи замеченной ни случайными бродяжками, ни припозднившимися гуляками.

На улице было сумрачно, но дорогу к Темзе Саманта знала не хуже, чем окрестности Аллоншира. Еще ребенком Саманта сопровождала Дрэйка, когда он отправлялся на верфь, провожала его, когда он отбывал в плавание, и всегда страстно мечтала о том, чтобы он взял ее с собой.

Дрэйк всегда давал ей слово вернуться. И всегда возвращался, чтобы снова отправиться в море. Сэмми обижалась. Не только на то, что ей сразу становилось одиноко, но и из-за того, что Дрэйк, видимо, испытывал внутреннюю неустроенность, которая и гнала его на поиски неизвестно чего.

Но вот три года назад все изменилось. Из одного своего плавания Дрэйк вернулся с драгоценным подарком, с Александриной. Самым чудесным образом внутренняя пустота пропала, уступив место всепоглощающей радости и благоденствию. Дрэйк обрел счастье. И Сэмми надеялась, что Дрэйк и по сей день пребывает в этом блаженном состоянии.

В восточной части Лондона было тихо и спокойно: золотая молодежь и высшее общество отдыхали по крайней мере до полудня.

Над Ковент-Гарденом витали восхитительные, дразнящие ароматы, напоминая о том, что вот-вот настанет утро и жители Лондона захотят выпить чашечку ароматного кофе с булочкой.

Миновав это веселое место, Сэмми оказалась на темной, пустынной улице, ведущей к Лондонскому мосту. Саманта на минуту остановилась в нерешительности, прислонившись к деревянным перилам.

Но отступать уже слишком поздно. Лондонские доки располагались прямо под изгибом моста. Может, судьба и улыбнется ей.

Наконец она у цели. Саманта пробиралась между складскими помещениями, наблюдая, как оживают доки.

Рабочие громко перекрикивались друг с другом, лебедки по воздуху переправляли груз с берега на корабли, боцманы нанимали грузчиков, переругиваясь с ними по поводу цены. Обычное начало дня в лондонских доках.

Очевидно, чтобы добиться результата, нужно быть в гуще событий, подумала Саманта.

— А ну, парнишка, с дороги! — Огромных размеров моряк с обветренным лицом едва не сбил Саманту с ног, слегка остудив ее решительность. Бросив на нее гневный взгляд, верзила продолжал катить тяжелую бочку к краю пристани. — Не работаешь, так ступай прочь! Не мешайся под ногами!

— Извините, — басом выдавила из себя Саманта.

Натянув кепку едва ли не до самого носа, она огляделась в поисках удобного наблюдательного пункта. Не найдя такового, Саманта решила, что самое лучшее смешаться с толпой.

Наклонившись, девушка подобрала с земли пустую бутылку из-под пива и корку черствого хлеба. Она двинулась вперед, время от времени приближая грязную бутылку к губам и делая вид, что прихлебывает пиво.

Вдруг какая-то тощая косматая собачонка подскочила к девушке и ухватила ее за штанину.

— Нет! — бледнея от страха, выдавила из себя Сэмми. Собачонка принюхалась и залаяла. Саманта была уверена, что все глаза устремлены на нее.

— Пожалуйста, — с ненавистью прошипела девушка, — уйди отсюда.

Собачонка хватила ее за ботинки и зарычала. Саманта не сомневалась, что все портовые матросы и рабочие смотрят на нее с отвращением, как и эта дворняжка. Она медленно подняла глаза: ни один человек даже не взглянул в ее сторону. Саманта облегченно вздохнула и сквозь стиснутые зубы потребовала у собачонки ответа:

— Чего тебе надо?

Дворняжка села у ног девушки и мелко-мелко завиляла хвостом, умильно глядя на корку хлеба. Леди Саманта нагнулась и великодушно пожаловала дворняжке засохший хлеб.

— На, возьми.

Радостно сверкнув глазами, несчастное животное схватило милостыню и бросилось наутек.

Саманта закатила глаза. Разве по силам ей распутать таинственную историю, если она не смогла сообразить, что подколодная собачонка выпрашивала у нее хлеб.

— Ну, Грэди, как много ты вчера выпил? Саманта обернулась и увидела двух потрепанных работяг, которые, чуть пошатываясь, брели на верфь.

— Не так много, как ты! — сердечно рассмеялся в ответ второй. — Нам бы лучше протрезветь, чтобы быть уверенными, что мы погрузим все это на тот корабль, на который нужно. Нужно, чтобы с отплытием не было ни сучка, ни задоринки.

— Что ты имеешь в виду?

— Это судно из Аллоншира, и тот, что нас нанимал, сказал, что, если что случится, работы нам больше не видать. Перед отплытием капитан велел плотнику осмотреть судно еще раз, чтобы убедиться, что никаких протечек быть не может.

Полупьяный собеседник говорящего остолбенел:

— Что все это значит?

— Судовладельцы нервничают из-за того, что корабли пропадают один за другим. Скажу тебе прямо, не хотел бы я отправиться сейчас в море. На суше безопаснее.

— Ты прав. А ты слышал насчет Годфри? Он исчез вместе с кораблем, на котором вышел в море.

— Исчез?

— М-да… вместе со всей командой. И с самым лучшим капитаном.

— Итак, он снялся с якоря…

— Все правильно, — забулдыжка нагнулся к самому уху своего собутыльника, — только между нами…

Сэмми вывинтила голову и как можно ближе подошла к разговаривающим.

— … слухи, что пока он застраховался на кругленькую сумму. Я видел его жену. Она из тех, кто любит, чтобы у муженька был пухлый бумажник.

— Может, и правда, она послала его в море, чтобы избавиться от него.

Работяги, смеясь, продолжали свой путь.

А Сэмми принялась обдумывать только что подслушанный разговор. Может быть, действительно все исчезновения судов не случайность, а хорошо спланированная акция? Смерть людей слишком высокая цена за прибыль, но, может быть, целью заговорщиков была не только прибыль? Может быть, в основе злодейства — месть? Или ревность? Или власть?

Саманта сверкнула глазами. Да. В этом есть смысл. Она разыщет этого Годфри и хорошенько его обо всем расспросит. Имя этого человека было знакомо Саманте, а это могло означать только одно: его упоминал Дрэйк. Но так как Дрэйк находился в Аллоншире, она должна обратиться к его верному другу, правой руке, — словом, к его камердинеру.

Итак, ей следует приложить все усилия, чтобы как можно скорее оказаться в доме тетушки Герти. И Сэмми со всех ног пустилась в обратный путь.

Когда она спешным шагом проходила мимо складов, до ее слуха донесся разговор двух джентльменов. Случись это днем раньше, она бы не обратила на них никакого внимания, но это произошло сегодня, и Саманта зацепилась взглядом за лицо седоволосого мужчины, который стоял к ней вполоборота.

— Лорд Хартли, — прошептала девушка. Что же ей делать? Нечего и сомневаться в том, что взгляни маркиз ей в лицо — и она раскрыта. Старинный друг ее покойного отца, маркиз знал ее с самого рождения.

Сэмми прокляла все на свете. Да, конечно, лорд Хартли известный судовладелец, но почему он выбрал именно сегодняшнее утро, чтобы осмотреть верфи? И как, черт возьми, сможет она объяснить свой маскарад?

В отчаянии девушка натянула козырек кепки как можно ниже на глаза и решилась проскользнуть мимо двух джентльменов как можно незаметнее. Тем не менее она поймала на себе изумленный взгляд собеседника мистера Хартли и замерла, уверенная, что мистер Хартли тоже прервал свою речь.

— Саммерсон, — услышала она голос отцовского друга, — что привлекло ваше внимание?

— Ничего. Просто… странный парнишка. Наверное, шныряет в поисках пищи. Итак, на чем мы остановились?

Больше Саманта не услышала ни слова. Она по стеночке пробралась мимо господ судовладельцев, дрожа от страха быть разоблаченной и радуясь тому, что мистер Хартли не заинтересовался личностью мальчишки-попрошайки. Маркиз ее не заметил, что касается человека по имени Саммерсон, то его Саманта не видела никогда в жизни, и его интерес к странному парнишке не имел для нее никакого значения.

Час спустя она стояла возле дома тетушки Герти на Абингдон-стрит. Улица была пуста: высшее общество еще не вставало с постели. Честно говоря, Саманта завидовала всем, кто еще нежится в кровати. Ноги у нее болели, в голове стучало, штаны волочились едва ли не по земле, и девушке все время приходилось их подтягивать. Даже мысль о сне была блаженно-приятной.

Разговор со Смитти придется отложить на другое время, теперь самое главное — добраться до своей комнаты, не вызывая ни в ком подозрения.

Все, однако, прошло как по маслу, даже Милли не заглянула в комнату хозяйки, полагая, что та проспит дольше обычного, утомленная впечатлениями первого в жизни бала.

Саманта уснула, едва коснувшись головой подушки. Подвиги подождут…

Рем сложил газету и вздохнул. Ничего нового он не узнал. Свежие идеи его тоже не посетили.

Он вскочил на ноги. Кого он пытается обмануть? Всю ночь он провел в тревожном бдении, но мысли его были заняты отнюдь не исчезнувшими судами. Мысли его были заняты Самантой.

Почему она, черт возьми, так действует на него? Ему вдруг захотелось оберегать и защищать ее. Но самое непозволительное заключалось в том, что она вызвала в нем дрожь желания, ему хотелось быть рядом с ней, слиться с этой юной леди. Проклятие!

Если он в чем-то сомневался после их первого поцелуя, то второе свидание в темной комнате начисто отмело все сомнения. А кроме того, ему вдруг захотелось побить Андерса, когда виконт решил испробовать силы своих чар на Саманте. Этот чертов выродок способен только на то, чтобы воспользоваться чистотой и невинностью девушки, а потом бросить и забыть о ней.

Рем сделал глубокий вдох. А он сам? Не собирался ли он использовать Саманту в своих целях и отвернуться от нее, когда она расскажет ему все, что знает?

Проклятие! Проклятие! Проклятие!

Никогда раньше он не испытывал чувства вины и не задумывался о том, нравственны ли способы, которыми он добывает информацию. Он до сих пор испытывал стыд при воспоминании о взгляде, полном обиды и осуждения, которым Саманта наградила его, когда он, как бесстыжий выродок, кокетничал с Клариссой. Ситуация было комичной. Он был страшно рад возможности побеседовать с очаровательной маркизой, но совсем по другим причинам, чем те, которые мысленно инкриминировала ему Саманта.

Кого лучше всего расспросить о свежих сплетнях и происшествиях, чем очаровательную красотку, переходящую из постели одного влиятельного джентльмена в постель другого не менее влиятельного джентльмена? В постели мужчина уязвим и незащищен, именно в постели он делится с любимой самым сокровенным. В постельной свите маркизы состояло по крайней мере четыре корабельных магната, а кому лучше, чем им, известна ситуация с пропажами судов?!

Но с точки зрения Саманты, он заигрывал с замужней женщиной.

Ну и что из этого? Господь свидетель, он делает это не в первый раз. И почему, черт возьми, его вообще должно беспокоить, что думает по этому поводу Саманта, невинное, романтическое дитя?! Дитя, которое лишило его самоконтроля настолько, что он занимался с ней любовью в комнате, куда мог зайти любой, приглашенный на первый бал сезона.

Это был первый поцелуй в ее жизни. А ему хотелось большего: первого прикосновения, первого взгляда… первой ночи.

Рем нервно пригладил волосы.

Не сошел ли он с ума?

Чувства никогда не имели власти над ним. Род его занятий был несовместим с чувствами. Любая неконтролируемая эмоция была пагубна для него.

Тем не менее он провел полночи на балу, не продвинувшись ни на дюйм к осуществлению своей цели, и вернулся домой, потрясенный поцелуями Саманты. Нет, недели близости с ней ему не выдержать. Придется ограничиться четырьмя днями. Он позволит себе четыре дня, а потом уберется восвояси… ради ее и своего блага.

— Извините, сэр.

Рем встревоженно взглянул на камердинера:

— Что случилось, Гордон?

— К вам с визитом мистер Хайворд.

— Пусть войдет. Да, Гордон, подайте нам в кабинет кофе. Надо немного встряхнуться.

— Слушаюсь, сэр.

Кофе и Бойд появились в кабинете почти одновременно. Дождавшись, когда слуга выйдет, Бойд многозначительно взглянул на друга, присвистнул и сказал:

— Ты выглядишь не румянее покойника.

— Спасибо тебе. Правда и чувствую я себя не лучше. Присаживайся.

Рем отпил глоток кофе и принялся расхаживать по кабинету.

— Кого ты подозреваешь? Всегда, когда ты на грани неприятного открытия, ты начинаешь так расхаживать по комнате. Итак? Рем грустно усмехнулся:

— Ты не мог сказать ничего более правильного и… более неверного. — Поймав вопросительный взгляд Бойда, Рем продолжал: — Ты прав, я сделал неприятное открытие, но никакого отношения к нашему делу оно не имеет. Я ни на дюйм не приблизился к разгадке. На балу я встретил Клариссу и принялся расспрашивать ее о яхте, которую заказал для нее муж, чтобы как-то подтолкнуть ее к откровениям на тему исчезновения судов, но нам помешали, и я ничего не добился.

— Это имеет отношение к неприятному открытию?

Рем кивнул.

— А не имеет ли это отношения к Саманте Баретт?

Рем выстрелил в приятеля взглядом:

— Я не собираюсь обсуждать это.

— Тебя тянет к ней.

— Она еще ребенок.

— Но ты разговаривал с ней.

— Совсем не о том, о чем собирался.

— Она свежа и привлекательна.

— Она сестра Дрэйка Баретта.

— А ты желаешь ее…

— Господи, да она наверняка девственница…

— Но ведь ты все равно желаешь ее…

— Да… желаю.

— В этом-то все и дело, — уколол его Бойд.

— Нет, черт возьми! — взорвался Рем. — Когда я вижу ее, у меня все встает! Я так сильно хотел ее, что забыл, зачем явился на бал. Я трепетал, как школьник, и хотел ее больше, чем хотел дышать! Ну, удовлетворен теперь?

— Я — да, — продолжал ухмыляться Бойд, — а ты, похоже, нет.

— Это даже не смешно.

— Рем, тебе не кажется, что ты перевозбудился? Разве так УЖ плохо, когда тебе дают понять, что ты человек, а не механизм? Что у тебя есть способность чувствовать?

— С каких это пор страсть называется возвышенным словом «чувство»?

— Ты говоришь не о простом вожделении и сам знаешь об этом. Годами под тебя была готова лечь целая армия женщин. И ни одна из них не потрясла тебя так, как Саманта.

— Лучше уж я буду продолжать по-старому.

Бойд сделал выразительный, но очень неприличный жест.

— Ну что ж… вперед! У тебя будет любая женщина, которую ты захочешь. Что же тебя останавливает?

— Бойд, заткнись!

— Нет, я думаю, что никакая другая женщина тебя больше не прельстит, — нимало не смущаясь, продолжал Бойд. — Я думаю, что ты хочешь именно эту женщину, и… не только в постели.

— Это бесполезный разговор, — раздраженно ответил Рем — Хочу я Саманту Баретт или не хочу, хочу я ее в постели или как-то по-другому — не имеет значения. Этого не будет никогда! Она витает в своих мечтах, а я выполняю свою работу.

— А что если…

— Довольно, Бойд. — Рем потер висок. — Как дела с предписанием из магистрата?

— Я только что от Хэрриса. Документы будут готовы к завтрашнему утру. И с завтрашнего дня Хэррис и Тэмплар начнут «проверять» судоходные компании.

— Отлично. Если не случится ничего непредвиденного, давай встретимся с ними в ночь на понедельник у Энни. Бойд кивнул:

— Из доков никаких новостей. Но еще рано.

Рано. Кровь бросилась в голову Рему. Он только что вспомнил, что сегодня на рассвете должен был встретиться с одним из своих информаторов, но мысли о Саманте совсем затуманили его мозг.

— Который сейчас час?

— Десять с небольшим. А что, собственно, случилось?

— Мне надо переодеться. Я убегаю увидеться с Годфри. Надеюсь к полудню удивить его.

— Годфри… я думал, что он исчез после того, как последний из его кораблей как сквозь землю провалился.

— Я выследил его в Бедфордшире. Я хотел задать ему несколько вопросов, пока его фирма окончательно не развалилась.

— Так серьезно?

— Очевидно, дело Годфри серьезно пострадало. Дела его пошли под гору некоторое время назад. И по случайности — среди пропавших кораблей оказалось достаточно много принадлежавших Годфри. Он мог бы получить солидный страховой куш.

— Возможно, — прокомментировал Бойд.

— И мне захотелось поговорить с ним, прежде чем он растает в воздухе.

— Понятно. Но почему сегодня — до полудня?

— Потому что днем мне надо вернуться в город. В пять я обещал сопровождать Саманту на прогулку в Гайд-парк.

— Понимаю…

— Перестань корчить рожи, Бойд. Я пригласил Саманту только для того, чтобы узнать, что ей известно насчет верфи брата.

— Я и не думал сомневаться в этом, — сказал Бойд, поднимаясь с кресла. — Уверен, что ты узнаешь много нового от Саманты Баретт. Правда, я предлагаю тебе велеть запрячь не фаэтон, а обычный экипаж. Он теплее… и дает возможность побеседовать интимно.

— Бойд, ты рискуешь. Ей-богу, рискуешь!

Бойд прищелкнул языком:

— Ну ладно, расскажешь обо всем позже… когда побеседуешь с Годфри… и выудишь секреты у Саманты.

— Ах, простите! — Виконт Годфри оступился и задел случайного посетителя гостиницы, тоже поднимавшегося по лестнице. — Это вы, Гришэм? — Он побледнел.

— Годфри, дружище, а вы что делаете здесь? — Рем поднял брови в притворном удивлении.

— Я… тут… — Годфри вздохнул — У меня тут встреча.

— Какое совпадение! У меня тоже! — Рем огляделся. — К несчастью, мой знакомый запаздывает. А ваш?

— Мой тоже.

Ремингтон нахмурил лоб, якобы раздумывая над сложившейся ситуацией.

Что ж… если оба наших знакомых опаздывают, не позволите ли мне предложить вам стаканчик кларета?

— С удовольствием.

Они устроились в маленьком уютном кафе, тут же в гостинице. Рем положил ногу на ногу и чуть пригубил вино.

— Годфри, я рад, что вы так хорошо выглядите. Мне было очень неприятно узнать о вашей очередной неудаче.

Годфри с удивлением воззрился на собеседника:

— Простите? Что вы имеете в виду?

— Ваш корабль. Страшная потеря.

— Ах вот вы о чем… — Годфри расслабился. — Ну, это уже не первый.

— Это правда, но я думал, это тяжело ударило по вашему карману. Последний был четвертым по счету, не правда ли?

— Да, это так.

— Слава Богу! На этот случай существует страховка. Вы уже получили деньги?

— Нет, Гришэм, не получил. — Годфри залпом опрокинул в глотку содержимое стакана и заказал себе вторую порцию, которая тут же последовала вслед за первой. Подозвав знаком официанта и заказав ему третью, Годфри спросил:

— Так с кем вы здесь встречаетесь?

— С одним старым приятелем по морской службе. Мы много лет не видели друг друга. Но меня вовсе не удивляет, что он опаздывает: о непунктуальности Бродерика ходили легенды. — Рем неожиданно подался к собеседнику и произнес громким шепотом: — Простите мою наглость, Годфри, но если я могу выручить вас скромной суммой, пока вы не получили страховку, я буду счастлив…

— Нет! — Годфри вскочил на ноги. — Я не приму ни цента! — На лбу у него выступил пот. — Кто вас послал, Гришэм? Почему вы предлагаете мне деньги?

Ремингтон сощурился:

— Что вы имеете в виду? Я только предлагаю…

— Вы что… работаете с Ноллвудом? Это он заплатил вам за то, чтобы вы выследили меня? Сознайтесь, ведь именно поэтому и произошла эта якобы случайная встреча?

— Сядьте, Годфри, — спокойно сказал Рем. — Меня никто не посылал. Но, полагаю, это большая удача, что мы встретили друг друга. Допивайте свой кларет и скажите мне, кто такой Ноллвуд и почему он разыскивает вас.

Годфри затрясло, как в лихорадке, и он в изнеможении опустился на стул.

— Где гарантии, что я могу доверять вам?

— Не припомню, чтобы когда-либо надувал вас, — усмехнулся Рем. — Я даже не надувал вас за карточным столом, хотя вы самый никудышный игрок из всех, с кем мне приходилось когда-либо перекидываться в карты. Кроме того, вы прекрасно знаете, что я осторожный человек. Да и… надо же вам хоть кому-то доверять.

Даже не улыбнувшись, виконт опрокинул в глотку третий стакан вина.

— Ноллвуд паразит и кровопийца, Гришэм. Хитроумный ублюдок, который жиреет за счет надувательства таких доверчивых и романтических душ, как я. Я должен ему бездну денег и… не могу заплатить их.

— Как много вы ему должны?

— Двести тысяч фунтов… Я молюсь о том, чтобы случилось чудо, но… ничего просто так не случается.

Рем молча изучал печально склоненную голову собеседника.

— Но ваша страховая компания, несомненно, выплатила вам сполна…

— Выплатит, а Ноллвуд хочет получить деньги сейчас же. — Годфри горько рассмеялся: — Самое нелепое заключается в том, что последний корабль я снаряжал в спешке, потому что купец, чьим грузом были набиты трюмы моего корабля, пообещал заплатить мне космическую сумму денег за срочную перевозку товара. На борту судна находились три великолепные кареты, сработанные английскими мастерами, и, очевидно, у получателя груза был на примете богатый покупатель, который согласился платить за срочность. — Годфри схватился за голову: — Мне следовало самому проверить корабль самым тщательным образом, надо было предварительно нанять плотника, чтобы он осмотрел корабль сверху донизу. Это было необходимо сделать… особенно в свете последних событий. Но я не сделал ничего. Мне так нужны были деньги, что я не прислушался к голосу разума. Из-за моей жадности погибли десятки людей, я потерял искуснейшего капитана.

— Кто же тот купец, который посулил вам большую сумму денег?

— Хэйес.

Мертвое дело. Рем хорошо знал Хэйеса. Он был порядочным человеком. Неожиданно у Гришэма забрезжила догадка.

— Скажите, а этот ваш… Ноллвуд… он знал, что у вас не будет времени тщательно проверить прочность судна?

— Я допускаю это. Но… почему вы спрашиваете?

Потому что, подумал Рем, цинизм этого кровопийцы простирается намного дальше, чем вульгарное вымогательство денег.

— Я хотел спросить, как вы думаете, не рассчитывал ли он заранее на ваше бегство? Многие мужчины не смогли бы справиться с чувством вины и постоянного давления.

— Гришэм, я не могу вернуться, — слезы появились на глазах Годфри. — Я не могу ничего ему выплатить… ничего.

— А что ваша семья? Она, наверное, беспокоится, не зная, куда вы пропали.

— Моя жена понятия не имеет о нашем стесненном материальном положении. Если бы она узнала, она бы не задумываясь сказала Ноллвуду.

— Но ваше исчезновение не решает проблем.

— Еще меньше проблем можно решить, оставаясь в Лондоне.

Интуиция подсказывала Ремингтону, что вина Годфри заключалась в безответственности, жадности и слабости характера. Она также подсказала Рему, что виконт находится на грани самоубийства. Вопрос заключался в следующем: как помочь Годфри, не раскрывая при этом собственных карт.

— Гришэм, умоляю, никому не говорите, что видели меня. К ночи меня уже здесь не будет. Если Ноллвуд узнает, где я, он пойдет по следу.

— Хорошо, Годфри, — согласился Рем, — я никому не скажу о вас, но при одном условии.

— При каком?

— Расскажите мне все, что знаете об этом подлеце Ноллвуде.

— Зачем? — В глазах Годфри блеснул огонек подозрения.

— Я хотел бы, чтобы заинтересованные люди проверили его личность и деятельность. Я ни словом не обмолвлюсь о вас.

После недолгого раздумья Годфри проговорил:

— О нем я знаю очень мало. Не я его нашел — он вышел на меня. И всегда он назначает наши встречи.

— Где?

— В Тауэре. Всегда в час дня. Он предварительно оповещает меня запиской.

— А ему известно, когда вы нуждаетесь в деньгах?

Годфри пожал плечами:

— Каким-то образом это становится ему известно. И он всегда решает сам, когда потребовать деньги назад.

— Как он выглядит?

— Низенький. Пухлый. Бледно-голубые глаза. Всклокоченные седые волосы. Среднего возраста. Пожалуй, это все, что я могу сказать о нем.

— Этого вполне достаточно, — успокоил собеседника Рем и поднялся со стула.

— Гришэм! — воскликнул вслед ему Годфри. — Помните, вы обещали никому ничего не говорить!

— Обещал — и не скажу, — с жалостью посмотрел на Годфри Ремингтон. — Но мне нужно знать, где вас искать: мне небезразлична ваша судьба.

— Зачем вам знать, где я?

— Если Ноллвуда арестуют, я дам вам знать.

— Не думаю, чтобы арест Ноллвуда имел для меня существенное значение. Мне в любом случае крышка.

— В том, чтобы вы жили, крайне заинтересован я. Неужели вы запамятовали, что одолжили у меня пятьдесят фунтов во время нашей последней встречи? Так вот: я хочу получить свои деньги назад, поэтому очень хочу, чтобы вы сберегли себя.

Годфри слабо улыбнулся:

— Спасибо за поддержку Гришэм. — Он огляделся. — Я остановлюсь у своего дальнего родственника в Эдинбурге. Давайте я напишу вам адрес.

Ремингтон взял у него листок бумаги:

— Большое спасибо. А сейчас я вынужден попрощаться с вами: мне предстоит встреча с другом. Желаю вам всего доброго. Не падайте духом.

Саманта дожидалась своего героя у парадной двери.

— Здравствуйте, сэр!

Несмотря на мрачность, Ремингтон не смог сдержать улыбку:

— Чертенок, этикет требует, чтобы меня встречал у двери слуга.

— Я знаю, но я не могла дождаться вас.

— Вы прелестно выглядите.

— Вы тоже выглядите весьма элегантно. — С этими словами Саманта окинула дерзким взглядом Ремингтона, затянутого в узкие темные брюки со штрипками и сюртук в полоску. — Какой у меня великолепный кавалер!

По лестнице торопливо спустилась Милли:

— Я готова, госпожа. Добрый день, сэр.

— Экипаж к вашим услугам, мисс, — пропел Ремингтон, оборачиваясь к Саманте.

— Ах! Так вы не в кабриолете! — раздосадованно воскликнула девушка. По-видимому, она руководствовалась теми же соображениями, что и Бойд. По правде говоря, Ремингтон никогда бы не смог внятно объяснить, почему, отправляясь на прогулку, он остановил свой выбор на закрытой карете.

— Сегодня на удивление тепло, — дипломатично заметила Саманта, — так что Милли будет намного интереснее сидеть на скамеечке рядом с возницей.

— Но… — Милли была ошеломлена, но на сопротивление у нее не осталось времени: Саманта уже сидела внутри экипажа.

Ремингтон помог Милли устроиться на сиденье рядом с кучером, потом закрыл за собой дверцу экипажа и велел трогать. Едва опустившись на сиденье, он расхохотался:

— Чертенок, вы неисправимы, вы знаете об этом? Вам известно, что ваша репутация может существенно пострадать, если кто-нибудь узнает о том, что вы находились с молодым мужчиной наедине?

— Мне все равно, — отозвалась Саманта. — Мне очень хочется побыть с вами.

— А мне с вами, — непроизвольно вырвалось у графа Гришэма. — Так вам понравился ваш первый бал?

— Вы и сами прекрасно знаете, что понравился.

— Может быть, вы были утомлены танцами и бессонной ночью?

— Вовсе нет.

— А что… кому-нибудь из армии ваших поклонников… удалось произвести на вас впечатление?

Черт возьми, одернул себя Ремингтон, зачем он об этом спрашивает?

Саманта неопределенно пожала плечами:

— Кое-кто просил позволения нанести мне визит.

— Вы имеете в виду Андерса?

Девушка удивленно приподняла бровку:

— Да, виконт, действительно просил меня об этом.

— Он мастер соблазнять невинных девиц. Он известный негодяй с нравственностью пресмыкающегося и репутацией гада ползучего.

— Неужели у него такая же репутация, как у вас, сэр? — сверкнув глазами, спросила Саманта. Ремингтон едва не поперхнулся.

— Нет… впрочем, да. Черт возьми, Саманта, я бы не хотел, чтобы вас обидели.

— Меня никто не обидит, Ремингтон, — мягко объяснила ему девушка. — Вы же будете меня защищать.

Ремингтон взглянул в доверчивые зеленые глаза и прижал Саманту.

— Что же мне делать с вами, чертенок?

— Вы и сами знаете.

— Ну что ж… тогда поцелуйте меня, прекрасная героиня. — Он слегка погладил ее по щеке. — Ничего не могу представить себе лучше, чем ваш мягкий, нежный ротик.

Второго приглашения Сэмми не потребовалось.

— Тогда на балу… когда вы поцеловали меня… я почувствовала себя в раю. Всю ночь я мечтала снова оказаться на Небесах.

— Тогда позвольте я покажу вам, о чем еще можно мечтать, — пробормотал Ремингтон, накрывая ее рот губами.

Черт возьми! Что начинает твориться с ним, когда он дотрагивается до этой женщины?! Ему начинает казаться, что на свете не существует никого и ничего, кроме них двоих. И единственное, о чем он думает, так это о том, чтобы прижать ее к себе покрепче, слиться с ней и обладать ею. Проклятие!

Огненный вначале, поцелуй стал нежным и трепетным в своем завершении. И вот Гришэм уже ласкал губами нежную шею и плечи девушки. Саманта забылась в блаженстве, шепча имя возлюбленного, который дерзко скользил руками по ее плечам, освобождая ее от белого платья, которое мешало ему целовать ее груди. Ремингтон слышал частые удары ее отважного сердечка и стон блаженства.

— Вы так прекрасны, — прошептал граф, поглаживая ее юную грудь пока еще сквозь тонкую преграду платья, — так невозможно, невыносимо прекрасны.

Сэмми вздрагивала при каждом бесстыдном, но приятном прикосновении его рук. Ремингтон поглаживал большими пальцами ее соски, которые встревоженно, но соблазнительно набухали. Его охватило пламенное желание, но не мог же он обладать юной леди в карете, направляющейся в Гайд-парк?! Тогда он решил заменить одно удовольствие другим. Ремингтон наклонил голову и провел по соскам языком.

Реакция Саманты обескуражила даже его. Она воскликнула от удовольствия и с силой наклонила его голову ниже, а сама грудью подалась к нему.

— Господи, Саманта, перестаньте, — едва сдерживая рычание, пробормотал Ремингтон, — иначе я потеряю контроль над собой.

— И что тогда будет? — спросила Саманта, пытая его наивным взглядом широко раскрытых глаз.

— Я совершу то, о чем мы оба впоследствии будем жалеть.

— Будем ли?

— Чертенок, вы шутите с огнем. — Ремингтон прижался губами к жилке, трепещущей на ее нежной шее.

— Я вовсе не шучу.

— Дорогая, мы уже в центре Гайд-парка. Сейчас не время предаваться любовным утехам.

— Когда же будет время?

Взгляды их встретились.

— Саманта… вы прелестная, вызывающая страсть женщина.

— Но для вас я недостаточно опытная и умелая, не так ли? — Саманта печально отпрянула, оправила на себе платье и привела в порядок волосы.

— Опыт не имеет значения. Поспешное кувыркание в моей карете ниже вашего достоинства. Вы заслуживаете красивой любви: цветов, музыки, зажженных свеч, долгих часов ухаживаний.

— Звучит божественно, — прошептала Саманта, видимо представив себе, как красиво должно быть ухаживание. — Когда же это случится?

Господи, как ему хотелось отправиться с ней в постель!

— Во время вашей брачной ночи, дорогая. И с тем человеком, которого вам еще предстоит встретить, с тем мужчиной, который будет вашим мужем.

Чувствуя возбуждение, нарастающее в девушке, сдерживая свое собственное возбуждение, Ремингтон пожалел о том, что он не монах.

— Саманта, дорогая, вы заслуживаете всего самого лучшего: восхищения, ласк, мужа, семьи.

— А своего героя я не заслуживаю? — На него с пристрастием взглянули изумрудные глаза.

— Да… героя.

— Но я уже нашла его.

Черт возьми, почему ему хотелось быть таким, каким она его видела? Но желание ничего не значило. Героем он не был.

— Нет, дорогая, я вовсе не герой.

— Вас удерживает моя неопытность?

— В некотором смысле.

— Отлично. Это можно быстро исправить. Я быстро обучаюсь. Завтра меня навестит виконт Андерс. Я начну с него. За короткое время я смогу…

— Только через мой труп! — воскликнул Ремингтон. Он пришел в ярость при мысли о том, что его нынешняя возлюбленная может оказаться в объятиях другого мужчины, особенно этой змеи… Андерса.

Сэмми, казалось, недоумевала:

— Почему же нет? Вы только что сказали…

— Я сказал, что вам следует поберечь невинность для своего мужа, а не вручать ее негодяю, который увильнет в сторону, как только вы наскучите ему.

— Но ведь я и хочу, чтобы он увильнул, ведь у меня нет намерения выходить замуж за Стефена.

— Стефена? — едва не подавился от ревности Ремингтон. — Если он притронется к вам, я убью его.

— Вот видите, а вы отрицали свой героизм, — усмехнулась Саманта.

— Шутки в сторону. Лучше расскажите мне о судостроительной компании Бареттов.

— О судостроительной компании? — изумилась Саманта. — Полагаю, вы решили сменить тему разговора.

Сама о том не подозревая, девушка подсказала собеседнику, как он может объяснить свой интерес к делам ее брата.

— Чертенок, полагаю, что нам действительно требуется сменить тему.

— Тогда о чем бы вам хотелось поговорить?

— Скажите, вы беспокоитесь о Дрэйке?

— Конечно. Если с ним что-нибудь случится, я умру. Ремингтон взял ручку девушки в свою:

— Я не хотел расстроить вас, дорогая.

— Я печалюсь не только из-за Дрэйка. Из-за всей этой неразберихи. Так много ненужных жертв. Может, виконт Годфри что-нибудь объяснит… — Неожиданно Саманта осеклась.

— Что вы сказали?

— Только то, что слишком много народу погибло. — Девушка нервно сжала кулачки.

— Почему вы упомянули имя Годфри?

— Я слышала, он потерял много народу, когда затонул его последний корабль.

Черт возьми, что она говорит? Ремингтон должен как следует в этом разобраться.

— Саманта…

— Сэр, мне бы хотелось поехать домой как можно скорее. Она была бледной как полотно.

— Хорошо. — Граф спешно соображал, что бы такое сказать. — Вы позволите пригласить вас завтра в оперу? Сэмми в раздумье прикусила губку.

— Я обещала Стефену…

— Избавьтесь от него. — Ремингтон нежно провел большим пальцем по ее ладошке. — Пусть он навестит вас днем, а в оперу отвезу вас вечером я, хорошо?

— Хорошо.

— И запомните, Саманта, если Андерс только притронется к вам…

— Вот так? — С этим якобы невинным вопросом девушка пододвинулась к собеседнику и поцеловала его.

— Нет, — страстно ответил граф, — вот так, — и с силой утопил ее губы в своих.

Прошло немало времени, прежде чем он оторвался от возлюбленной.

— Пожалуй, милая леди, я, как и вы, направлюсь сейчас домой. Иначе я забуду о всех своих добрых намерениях.

— Мечтаю о том дне, когда это случится, — улыбнулась Саманта. — Правда, это ожидание мне очень дорого стоит.