Самая с(т)ильная няня

Глава 4

Кейн кивнул с серьезным видом и снял пиджак.

— Дядя, я тебя не посрамлю! — заявил он гордо. — Но и бить больно не буду, она же женщина!

Я только хмыкнула.

Пусть попробует попасть по мне сначала!

Единоборствами я занималась сколько себя помню. Это было единственное время, кроме школы, когда на меня не сваливали младших братьев и сестер. На тренировках я была предоставлена сама себе, ни за кого не отвечала и имела полное право дать сдачи. Никаких «он еще маленький, не понимает». Полез — в лоб!

Если бы не спорт, я бы, наверное, свихнулась.

Начинала я по мелочи. Дзюдо, капоэйра — чтобы падать научиться правильно.

Потом попробовала вольную борьбу и поняла, что это мое. Подножки, подсечки, броски, противостояние разума. Не шахматы, конечно, но чем тоньше ты чувствуешь психологию и настроение противника, тем больше у тебя шансов на успех.

Подростка я чувствовала прекрасно.

Смятение, боль от потери родителей, стресс, неуверенность в старшем родственнике — разве что слепой не заметил бы, что дети дядюшке в тягость. Дознаватель не относится к свалившимся на его голову племянникам с любовью и заботой. Для мужчины они в первую очередь свидетели и косвенные жертвы преступления.

Но неприятия эта ситуация не вызывала.

Отношения — дело наживное.

Раз не бросил и принял в доме, значит, по крайней мере совесть у мистера Эрскина не атрофирована. Ответственный, одел-обул, о няне вот позаботился, охрану приставил.

Не безнадежен.

Кейн принял стойку, напоминавшую боксерскую. Ссутулился, выставил перед собой согнутые в локтях руки и пружинистой походкой двинулся в мою сторону.

— Жаль, как пчела, да? — хмыкнула я, уворачиваясь от первого удара.

Реакция у парня неплохая, но не профессиональная. Видно, что дальше тренировок и теории дело не пошло. Практики не хватает.

— Ты на кого учишься, малыш? — поинтересовалась я, пригибаясь и уходя от бокового. Видя, что с наскоку меня не вырубить, Кейн стал осторожнее. — Юрист? Бухгалтер? Не переживай, там физическая подготовка не главное!

— Я стану дознавателем! Ловцом преступников, как папа и дядя! — гаркнул подросток.

Попала в больное, вышел из себя и отвлекся.

Уворот, подножка — и юный будущий герой бесславно растягивается на полу.

Не теряя времени, села сверху и свернула его руку рогаликом, беря на болевой.

В вольной борьбе прием запрещен, а вот в дзюдо очень даже. Мы техники и приемы не оговаривали, так что все можно.

Есть ли здесь вообще школы единоборств? Надо бы узнать. Запасной вариант на случай, если мы с нанимателем не сойдемся характерами и он меня все-таки уволит. Открою зал, буду таких вот малолеток учить самообороне.

К чести подростка, он скрипел зубами, но сдаваться не спешил.

— Стоп! — вмешался мистер Эрскин, видя, как стремительно краснеет лицо племянника. — Он признает поражение.

— Ни за что! — пропыхтел Кейн упрямо.

Я похлопала его по напряженному плечу, отчего парень болезненно вскрикнул, и поднялась.

— Мы оба знаем, что ты продул. Но не переживай — в конце концов, опыта у меня куда больше. Если захочешь, научу паре захватов, — добродушно предложила я.

И повернулась к дознавателю.

Тот напрягся.

С чего бы? Поединок закончился, или он решил, что я на всех подряд бросаться начну, как берсерк?

— А теперь давайте быстренько договор обсудим? Детям когда в колледж? Мы не опаздываем?

— Час еще есть.

Мистер Эрскин мотнул головой, будто муху отгонял, и галантно предложил мне локоть. Я его приняла, кокетливо поправила выбившуюся прядь и последовала за хозяином дома.

Слуги же осторожно подняли Кейна на ноги. Зачем так над ним трястись, я же ничего не сломала! Небольшое растяжение возможно, скоро пройдет.

В час мы еле уложились.

Контракт оказался подробным и довольно путаным. Некоторые пункты выглядели подозрительно — как например обязательство с моей стороны беречь детей любой ценой. Какой именно? И от чего? Считается ли воспитательный подзатыльник за ущерб и будет ли с меня взыскано за разбитую случайно коленку?

Таких моментов набралось довольно много, но мистер Эрскин не упирался и послушно вносил корректировки. Удобно, магией раз — стер и написал заново. Правда, потом, когда мы поставим подписи, контракт автоматически зафиксируется и изменить в нем уже ничего нельзя будет.

Отличная штука.

Особенно меня порадовал нюанс, касающийся защиты. В мои обязанности не входила охрана, этим занимались специально обученные люди, приставленные как к детям, так теперь и ко мне. Они не афишируют свое присутствие, наблюдают из засады, но как только возникнет малейшая угроза здоровью и благополучию подопечных, тотчас активизируются.

Впрочем, в разборки между учениками боевики не полезут. Тут уж сами пусть разбираются.

Ну, или мне придется вмешиваться.

Ничего, разберусь. Моих деточек никто не посмеет обидеть!

По поводу возвращения меня домой — тут тоже не обошлось без корректив. Изначально дознаватель обтекаемо указал «после успешного завершения расследования». На что я резонно возразила, что он может вовсе не найти виновников. Никогда. Желаю ему всяческих успехов, разумеется, и надеюсь на лучшее, но застрять здесь на всю жизнь не хотелось бы. Потому к фразе выше добавилось «максимально — месяц с момента попадания». Если раньше успеет — отлично, нет — извините, у меня свои дела есть.

Наконец мы сторговались по всем сомнительным пунктам, и мистер Эрскин уверенно поставил размашистую подпись в конце двухметрового рулона бумаги.

Да, во избежание подмены содержимого контракт заключался на одном-единственном, длиннющем листе. Выглядит старомодно и солидно одновременно. Эдакий средневековый свиток. А когда дознаватель его свернул и капнул сургучом сверху, чтобы зафиксировать, я вовсе пискнула от восторга.

Ну прелесть же!

— Кучер отвезет вас в колледж, — не обращая внимания на мою неадекватную реакцию, проинформировал новый официальный шеф. — В дальнейшем вашей обязанностью будет проследить за выполнением домашних заданий, сбором материала и учебников и прочей подготовкой к занятиям.

— Будет сделано! — шутливо отсалютовала я.

Мистер Эрскин с облегчением выдохнул.

— Вы себе не представляете, насколько меня выручили, — неожиданно поделился он наболевшим. — Ни одна няня у нас не задерживалась дольше двух дней. Мне не до воспитания, а горничные уже грозились уволиться. В их обязанности не входит убирать и следить за тремя обормотами.

— Я за ними убирать тоже не подписывалась! — тут же вскинулась я.

— Но вы подписались их воспитывать. Чтобы не хулиганили и не разбрасывали вещи, в том числе, — ехидно отрезал дознаватель.

Я сникла. Было такое, да.

— Ничего, совместный труд сближает, — нарочито бодро сообщила, поднимаясь. — Не будем опаздывать, пора в колледж!

— А мне на работу. К ужину не ждите, укладывайте их сами, — проинструктировал напоследок мистер Эрскин и с облегчением выпроводил меня из кабинета.

Завистливо вздохнув, я побрела вниз. Холл нашла без проблем, а там и выход. У крыльца дожидался экипаж. Дети давно заняли места и с нетерпением выглядывали в окно.

— Мы опоздаем! — возмущенно заявил средний брат, стоило мне подняться по ступенькам и устроиться на одном из диванчиков рядом с Кайли.

Он вообще редко подавал голос. Стесняется или характер такой, угрюмый молчун?

— Ничего страшного, — флегматично отозвалась я. — Если у ваших преподавателей возникнут вопросы, присылайте их ко мне. Я разберусь.

— Бить учителей нельзя! — тут же влез Кейн.

Я хмыкнула.

— Мне лестно, что ты проникся уважением к моей физической форме, но поверь, я умею общаться с людьми не только кулаками, но и словами через рот. Чего и тебе желаю. Иногда стоит поговорить с незнакомым человеком прежде, чем составлять о нем нелестное мнение и бросаться оскорблениями.

Подросток обиженно притих и сделал вид, что увлеченно любуется пейзажем за окном.

Я же воспользовалась паузой, чтобы исподтишка изучить своих подопечных.

С Кайли мы еще вчера достаточно пообщались, чтобы я поняла, что у девочки конкретная психотравма. Она не разговаривала, хотя звуки издавать могла, но только в случае крайней необходимости. Как тот нечленораздельный вопль, когда ее уносили против воли. В остальных ситуациях малышка молча таращилась, не отвечая, или же обозначала свою позицию невербально. Кивала, например.

Ну, хоть какая-то реакция есть, не замкнулась в себе окончательно.

С Кейном тоже все относительно понятно. Подросток, со всеми свойственными возрасту проблемами, усугубленными потерей родителей. Озлоблен, агрессивен, склонен решать разногласия физически, при помощи кулаков. Тут я жду основных неприятностей, и хорошо бы его правда научить парочке приемов, пока молодцу нос не расквасили. Я ж и виновата останусь.

Зато прыщей у парня почти нет, будем искать положительные стороны!

Про среднего брата мы немного поговорили с мистером Эрскином, пока разбирались с договором. У Кевина проблемы с пробуждением магии. По идее к шести-семи годам она давала о себе знать либо спонтанными выплесками, либо легкой аурой, видимой специалистам — в зависимости от направленности дара. Но у него до сих пор ни малейшего признака активации.

Целитель недавно осматривал мальчика и высказал осторожное предположение, что сила могла заблокироваться из-за переживаний. И чем позже ее прорвет, тем сокрушительнее будут последствия. Так что мне вменялось в обязанности каким-то неведомым образом поспособствовать пробуждению магии в ребенке.

Интересно, как, если я вообще не представляю себе даже отдаленно, что такое эта самая магия, где она берется и что с ней делать?

Надо бы с тем самым целителем посоветоваться.

Пока я раздумывала и прикидывала план действий, мы приехали.

Колледж больше походил на академию, как ее показывают в фильмах. Замок, до середины стен оплетенный плющом, просторный внутренний двор, куда мы и заехали, следуя за вереницей других экипажей. Дети выпрыгивали из транспорта и деловито разбредались по группам, чтобы не мешать движению.

— Ну, учитесь хорошо, вечером я вас заберу и посмотрим, что там с уроками! — преувеличенно бодро напутствовала я троицу.

Они в ответ одарили меня скептическими взглядами, но воспитанно пожелали хорошего дня.

Как утверждал мистер Эрскин, колледж защищен всеми возможными способами, по периметру стоит охрана, а детей не выпускают за пределы территории. Так что там они в относительной безопасности.

Экипаж выбрался из пробки и неспешно покатился обратно к особняку.

Мне неожиданно стало одиноко и холодно.

Осознание того, что я в чужом мире и неизвестно когда попаду домой, нахлынуло с новой силой. Я обхватила себя руками и прислонилась лбом к ледяному стеклу, бездумно глядя на проползающие мимо палисадники и невысокие домики.

Добравшись до особняка, спросила дворецкого, где найти целителя, что осматривал Кевина. Наверное, надо было просто попросить кучера к нему отвезти, но я не была уверена, что меня с наскоку примут в кабинете врача. Посторонняя тетка задает странные вопросы — пошлет и не задумается.

Нет, лучше пусть сначала кто-то его предупредит, что я заявлюсь в гости.

Джонас понимающе кивнул и пообещал связаться с больницей и разузнать расписание доктора Мервина.

Больше дел у меня пока что не было.

Я поднялась к себе в комнату и включила телефон.

Сообщение от мамы: «Веди себя хорошо». Как всегда, будто мне шесть лет. Собственно, этим наказом ее забота обычно и ограничивалась. Она прекрасно знала, что я ответственная и разумная.

И замечательно этим пользовалась.

Я очень люблю своих родителей. Но жить отдельно все-таки лучше.