Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче

Основатель — священный ван Тонмён

Фамилия [его] была Ко[57], а звали Чумон <некоторые называют Чхумо[58] или Чунхэ>.

Раньше (в старину) пуёский ван Хэбуру до преклонных лет не имел сыновей, поэтому в молитвах [духам] гор и рек просил у них наследника. [И вот однажды] его верховая лошадь примчалась к Конёну, где, увидев огромный камень, стала проливать слезы. Удивленный этим, ван повелел людям перевернуть тот камень, и там был найден маленький ребенок [с телом] золотого цвета, похожий на лягушку <некоторые вместо лягушки называют улитку>. Обрадовавшийся ван сказал: «О! Само Небо мне дарует сына!» — и взял его на воспитание, дал имя Кымва (букв. «золотой лягушонок»)[59]. А когда он вырос, его объявили наследником.

Впоследствии министр [вана] Аранбуль сказал ему: «На днях (во сне) Небо спустилось ко мне и повелело: ”В будущем поселю здесь своих потомков, /404/ чтобы они возвели свое государство, [поэтому] вы [должны] уйти отсюда[60]. На побережье Восточного моря есть страна Касобвон (”равнина Касоп”)[61], где земли тучны и пригодны для [произрастания] пяти хлебов. Там можете [основать] свою столицу”». И тут же Аранбуль посоветовал вану перевести туда столицу. [С тех пор] государство стало называться Восточное Пуё[62]. А в прежней столице (в Северном Пуё) откуда-то появился неизвестный человек, называвший себя Хэмосу, сыном Небесного царя[63], и основал там свое царство.

Когда скончался Хэбуру, его [престол] унаследовал Кымва.

В это время у реки Убальсу, что к югу от горы Тхэбэксан[64], нашли девушку, которая на расспросы отвечала: «Я — дочь [речного владыки] Хабэка и зовусь Юхва (”Цветок ивы”). Когда вместе с младшими сестрами[65] [я] вышла на прогулку, встретился [мне] один молодой человек, назвавший себя Хэмосу, сыном Небесного царя. [Он] увел меня под гору Унсимсан и овладел мною в доме на берегу реки Амнок[кан], а затем ушел и не вернулся. Обвинив меня в том, что вступила в связь с мужчиной даже без сватовства, родители в наказание [прогнали меня] жить в [реке] Убальсу».

Кымва был поражен этим. [Он] заточил [ее] в отдельной комнате. Там на нее светило солнце, и, хотя она пряталась, лучи преследовали и освещали ее. Вследствие этого она забеременела и родила /405/ яйцо величиной в пять с лишним сын. Ван кинул яйцо [на съедение] собакам и свиньям, но они не ели его, тогда он выбросил его на дорогу, но коровы и лошади стали обходить его. Наконец выбросили [яйцо] в поле, и птицы стали укрывать его своими крыльями. Ван хотел расколоть яйцо, но не смог разбить и вернул его матери. А мать, завернув его в одежды, уложила в теплое место. [Через некоторое время] скорлупа треснула, и вышел оттуда мальчик, удивительно статный и красивый. Уже в семь лет своими способностями он превосходил обыкновенных людей. [Он] сам сделал лук и стрелы, стрелял без единого промаха (букв. «сто выстрелов — сто попаданий»). В пуёском просторечии лучший стрелок назывался чумон[66], поэтому его и нарекли этим именем.

У Кымва было семь сыновей, которые обычно играли вместе с Чумоном, но никто из них по своим способностям не мог сравниться с Чумоном. [Поэтому] старший из них, Тэсо, сказал вану: «Чумона не родил человек, но он — человек, и [очень] дерзкий. Если не предпримем что-нибудь заранее, то боюсь дурных последствий и прошу убрать его». Но ван не послушался и повелел ему (Чумону) смотреть за конями. Когда Чумон выявил среди них самых резвых (скакунов), он уменьшил им корм и довел их до истощения, а кляч кормил лучше, и они выглядели упитанными. Ван ездил сам на откормленных лошадях, а тощих отдавал /406/ Чумону[67].

Потом (они) охотились в долине. Поскольку Чумон был лучшим стрелком, то, имея меньше стрел, добыл гораздо больше дичи, [чем остальные]. [Тогда] сыновья вана и сановники снова замыслили убить его. Мать Чумона, проведав об этом, сообщила ему: «Люди [этой] страны собираются убить тебя! Разве ты со своим умом и талантом не можешь придумать выход? Чем сидеть спокойно и ждать обиды, не лучше ли уйти подальше и найти подходящее дело?»

Тогда Чумон с тремя товарищами — Ои[68], Мари и Хёппу — [бежал], достигнув реки Омхосу[69] <называют также Кэсасу, это к северо-востоку от современной реки Амноккан>, хотел переправиться, но не было моста. Опасаясь, что их настигнет погоня, [Чумон] обратился к реке: «Я — сын Небесного царя, а по матери — внук речного владыки Хабэка. Сейчас, когда я спасаюсь бегством, неужели настигнет погоня, преследователи [вот-вот] догонят [меня]! Как же быть?» [При этих словах] вдруг всплыли рыбы и черепахи и образовали мост, по которому смог переправиться Чумон. Преследовавшие его всадники не могли переправиться, так как тотчас же уплыли рыбы и черепахи. Дойдя до Модунгока[70] <в Вэй шу сказано: «дойдя до реки Посульсу»>, Чумон встретил трех человек, один из которых был в одеянии из пеньки, другой — в стеганой одежде [71], а третий — в одежде из водорослей.

Чумон спросил их: /407/ «Кто вы, почтенные? [Назовите] ваши фамилии и имена». Человек в пеньковой одежде сказал: «Зовут [меня] Чэса», человек в стеганой одежде сказал: «[Меня] зовут Муголь», а человек в одежде из водорослей ответил: «Мое имя — Мукко», но [никто из них] не назвал своей фамилии. Чумон дал Чэса фамилию Кык, Муголю — фамилию Чунсиль, Мукко — фамилию Сосиль. А затем, обращаясь к [своим] людям, сказал: «Именно [сейчас], когда по светлейшему повелению [Неба] собираюсь основать свое государство, я встретил этих трех мудрецов. Разве не Небо ниспослало их?» Поручив каждому из них дела по их способностям, [Чумон] вместе с ними прибыл в Чольбончхон[72]. <В Вэй шу говорится, что прибыл в город Хыльсынгольсон>. Увидев, что земли здесь плодородные и красивые, а горы и реки неприступные, решили [на этом месте] заложить столицу. Но пока не построили дворцов и палат, стали жить в [простых] шалашах, сооруженных на берегу реки Пирюсу.

Государство назвали Когурё[73], и поэтому Ко стало фамилией <некоторые говорят, что Чумон прибыл в Чольбон Пуё. [Там] у вана не было сыновей, [и он], увидев Чумона, понял, что [тот] необыкновенный человек, выдал за него замуж свою дочь. Когда умер ван, Чумон наследовал его место>. В то время Чумону было двадцать два года от роду. Тот год был вторым годом эры Цзянь-чжао (37 г. до н.э.) ханьского императора Сяо Юань-ди, двадцать /408/ первым годом [правления] силлаского основателя Хёккосе, годом капсин.

Повсюду прослышали об этом [государстве]. И народ стал собираться, чтобы присоединиться. Земли эти соприкасались с мальгальскими (мохэскими)[74] поселениями. Опасаясь грабительских набегов [со стороны мальгаль], напали и оттеснили их. [Люди] мальгаль присмирели и не осмеливались на набеги. [Однажды] ван увидел, как по реке Пирюсу вниз по течению плывут [срезанные] овощные листья> и догадался, что вверху по реке живут люди. Поэтому во время охоты он проследовал туда и достиг государства Пирю. Ван-правитель этой страны Сонъян вышел навстречу и сказал: «Я живу уединенно на краю морского побережья, поэтому ни разу не встретил благородного человека. Какая большая удача, что сегодня неожиданно встретил вас! Только не знаю, откуда вы, почтеннейший, прибыли». [Чумон] ответил: «Я сын Небесного императора, основал [свою] столицу в таком-то месте». Сонъян тогда сказал: «Здесь, где мы царствуем уже несколько поколений, земли мало, тесно для двух государей. Поскольку [вы] основали столицу недавно, могу ли [я] считать [вас] нашим вассалом?» Ван [Чумон], разгневанный этими словами, вступил с ним в спор. Затем они состязались в искусстве стрельбы из лука, и в этом Сонъян не смог превзойти [Чумона].

Летом, в шестом месяце, прибыл Сонъян, чтобы отдать свои владения [под власть Чумона], поэтому его землю переименовали в Тамульдо, а ее правителем назначили Сонъяна. На языке [Когу]рё возвращение исконных земель называлось тамуль, поэтому и было дано такое название[75].

Весной, в третьем месяце, в Кольлёне появился желтый дракон. Осенью, в седьмом месяце, удивительное облако появилось к югу от Кольлёна, оно было сине-красного цвета.

Летом, в четвертом месяце, все застлали облака и [густые] туманы. Семь дней люди пребывали в кромешной тьме. Осенью, в седьмом месяце, возвели внешние стены города и построили дворец.

Осенью, в восьмом месяце, диковинные священные птицы слетелись во двор [большого] дворца.

Зимой, в десятом месяце, ван повелел Ои и Пубунно захватить государство Хэнъин к юго-востоку от горы Тхэбэксан и основать в этих землях округ (сонып).

Осенью, в девятом месяце, на ванскую террасу слетелись [птицы] нан (кит. луань — «фениксы»). Зимой, в одиннадцатом месяце, ван повелел Пувиёму напасть и разгромить Северное Окчо (Пукокчо), а на завоеванных землях основать округ.

Осенью, в восьмом месяце, в Восточном Пуё скончалась Юхва — мать вана. Ван той [страны] Кымва похоронил ее с почестями, подобающими великой княгине (тхэху), и возвел священный алтарь (для поклонения). В благодарность за это великодушие зимой, в десятом месяце, [Чумон] отправил посла в Пуё с дарами из местных продуктов.

Летом, в четвертом месяце, бежали из Пуё и прибыли [в Когурё] сын вана Юри со своей матерью. Обрадованный ван возвел его в [сан] наследника.

Осенью, в девятом месяце, скончался ван. В том году ему было сорок лет. Похоронили [его] в Ёнсане и нарекли [посмертным] именем Тонмён-сонван («священный ван Тонмён»).

Восшествие светлейшего вана Юри (19 г. до н. э.)

Звали его Юри (Рюри)[76], иногда называют Юрю. Он был старшим сыном Чумона, [его] мать происходила из рода Йе (Е).

Раньше, когда Чумон еще жил в Пуё, он женился на госпоже Йе. Она забеременела и родила после бегства Чумона. Это и был Юри.

[Как-то] в детстве, играя на улице, Юри стрелял по воробьям, но промахнулся и разбил горшок женщины, которая несла воду. [Та] женщина стала ругаться: «Этот ребенок [растет] без отца, оттого он и безобразничает так». Пристыженный Юри, /411/ придя [домой], спросил у матери: «Кто мой отец? Где он сейчас?» Мать ответила: «Твой отец — необычный человек, и, когда его не приняли в [этой] стране, он бежал в южные земли, где основал государство и объявил себя ваном. В час ухода он сказал мне: ”Если ты родишь сына, то скажи ему, что я оставил [для него] вещь, которая хранится под сосной на семигранном камне. Если он сможет найти ее, то он — мой сын”». Услышав это, Юри тотчас же отправился в горы на поиски, но не смог найти [вещь]. Усталый, [он] вернулся назад. Однажды на террасе он услышал какой-то звук между колонной и подпиравшим ее камнем. [Юри] подошел и увидел, что камень семигранный. Тогда он пошарил под колонной и нашел сломанный меч. Взяв его, [Юри] вместе с тремя спутниками — Окчи, Кучху, Тоджо — отправился в Чольбон, где нашел своего отца, вана, и преподнес ему сломанный меч. Ван вынул находившийся у него обломок меча, приставил к нему, и при соединении получился целый меч. Ван обрадовался этому и возвел его наследником. Таким образом [Юри] унаследовал престол.

Осенью, в седьмом месяце, [ван] взял в жены дочь тамульского князя (ху) Сонъяна и возвел ее в сан королевы (ванби). В девятом месяце, охотясь в западной /412/ стороне, [ван] добыл белую козулю.

Зимой, в десятом месяце, диковинные птицы слетелись во двор большого дворца. В Пэкче взошел [на престол] основатель Онджо.

Осенью, в седьмом месяце, в Кольчхоне построили уединенный дворец. Зимой, в десятом месяце, скончалась супруга вана госпожа Сон, и тогда ван вступил в повторный брак, взяв сразу двух жен. Одна из них звалась Хвахи и была дочерью жителя Кольчхона, а вторая, по имени Чхихи, была дочерью ханьца. Обе жены сильно ревновали и не могли жить в согласии. Ван построил в Янгоке два дворца — восточный и западный — и поселил их врозь. Позже, когда ван охотился в Кисане и не возвращался [домой] семь дней, между обеими женщинами произошла сильная ссора. И Хвахи стала бранить [свою соперницу] Чхихи: «Ну и груба же ты, презренная наложница-рабыня из ханьского (китайского) дома!» Охваченная стыдом и гневом, Чхихи убежала прочь. Узнав об этом, ван оседлал коня и поспешил за ней вдогонку, но обиженная Чхихи не вернулась [к нему]. Как-то отдыхая под деревом, ван увидел, как слетаются иволги. [Он] опечалился и запел: «Птички-иволги порхают, самец с самкой рядом. Одинок лишь я и думаю, гадаю, придет ли кто».

Летом, в четвертом месяце, ван созвал своих сановников и сказал им: «Сяньбийцы, надеясь на неприступность [своих владений], не хотят с нами мира и дружбы. Когда [им] удобно, они нападают и грабят [нас], а когда невыгодно — уходят [к себе] и защищаются. [Вот почему они] вызывают беспокойство [нашего] государства. И если [среди вас] найдется человек, который сможет покорить их, я награжу [его] очень щедро». Выступил Пубунно и ответил: «Сяньби — это крепкая и неприступная страна, люди же ее смелы, но простоваты. Справиться силой трудно, легче согнуть их хитростью».

Ван спросил: «Как же тогда действовать?» Пубунно ответил: «Надо заслать к ним [нашего] человека шпионом. [Он] распространял бы ложные слухи о том, что государство наше маленькое, войско слабое, мы боимся выступить [куда-либо в поход]. Тогда наверняка сяньбийцы, пренебрегая нами, не станут делать [военных] приготовлений. Дождавшись подходящего момента, я возьму лучших солдат, поведу окольными путями, укрою [войска] среди гор и лесов, наблюдая за столицей [сяньбийцев]. Ван [тем временем] пошлет худых (слабых) на вид солдат, которые появятся к югу от этой крепости. Те же [сяньбийцы] непременно оставят свою крепость и бросятся преследовать [как можно] дальше [наше войско]. [Тогда] я направлю лучших солдат на штурм их крепости, а ведомые лично ваном смелые всадники ударят с другой стороны [по вражеским войскам]. И таким образом можно будет одолеть их».

Ван последовал /414/ этому [совету]. И действительно, когда сяньбийцы открыли ворота и устремились в погоню за солдатами [Когурё], Пубунно со своим войском [стремительно] ворвался в город. Сяньбийцы, обнаружив это, в большом страхе бросились назад, к крепости. Пубунно преградил путь к крепости и завязал [упорное] сражение, перебил великое множество [врагов]. [Тогда] с развевающимися знаменами и барабанным боем выступило вперед [войско] вана. Сяньбийцы со всех сторон получали [удары] неприятеля. Оказавшись в безвыходном положении и обессилев, [они] покорились и стали зависимой (вассальной) страной.

За заслуги ван наградил Пубунно кормовым округом (сигып), но он отказался, не принял награду, сказав: «Все это благодаря добродетели вана. Какие [могут быть] заслуги у [вашего] подданного!» Тогда ван пожаловал [ему] 30 кын чистого золота и десять добрых коней.

Весной, в первом месяце, Марс закрыл созвездие Сердца (Симсон)[77].

Весной, в первом месяце, пуёский ван Тэсо прислал с визитом посла и требовал отдать сына в заложники. Опасаясь могущества Пуё, ван решил отправить заложником [своего] наследника Тоджоля. Но Тоджоль испугался и не поехал, (и тогда) Тэсо пришел в ярость. Зимой, в одиннадцатом месяце, Тэсо с 50-тысячным войском вторгся [в Когурё]. /415/ Однако выпало много снегу, масса людей замерзла и погибла, поэтому [он] ушел.

Осенью, в восьмом месяце, сбежала свинья, [предназначенная] для жертвоприношения. Ван повелел Тханни и Саби поймать ее. [Они] обнаружили ее в болотах Чаноктхэк, перерезали ножом жилы на ногах. Узнав об этом, разгневанный ван сказал: «Как [они] посмели ранить животное, [предназначенное] для жертвоприношений Небу?» Затем бросил обоих в яму и убил.

В девятом месяце ван серьезно заболел, и прорицатель (шаман) сказал: «Это мстят духи Тханни и Саби». Когда ван повелел умилостивить их, наступило облегчение.

Весной, в первом месяце, скончался наследник Тоджоль.

Весной, в третьем месяце, убежала свинья, предназначенная для жертвоприношения. Ван повелел догнать ее чансэну Сольджи. Тот поймал ее у куннэской скалы Винаам[78] и загнал к одному из жителей Куннэ, чтобы кормили. Вернувшись, он сказал вану: «Преследуя свинью, я дошел до кукнэского Винаама и видел, что горы там неприступны, а реки глубоки, земля удобна для произрастания пяти злаков и много там водится разной дичи (оленей), рыб и черепах. Если бы ван перевел туда столицу, то не только дал бы /416/ народу счастливую и безбедную жизнь, но и смог бы избавиться от бедствий войны».

Летом, в четвертом месяце, ван охотился в бору Виджун. Осенью, в восьмом месяце, [произошло] землетрясение. В девятом месяце ван направился в Куннэ, чтобы осмотреть местность. На обратном пути у озера Самультхэк встретил сидевшего на камне юношу, который сказал ему: «Я хотел бы стать слугою вана». Обрадованный ван дал согласие и жаловал ему имя Самуль (по названию озера) и фамилию Ви.

Зимой, в десятом месяце, ван перевел столицу в Куннэ (Кукнэ) и построил крепость Винаам.

В двенадцатом месяце ван охотился у северного склона [горы] Чильсан, и пять дней [он] не возвращался в столицу. [После этого] тэбо Хёппу[79] увещевал вана: «Ван недавно переместил столицу, и народ еще не успел основательно устроиться. Вполне понятно, что нужно неусыпно радеть о сохранении его спокойствия и управлении [страной], но ван не думает об этом, разъезжает верхом и охотится, подолгу не возвращаясь [в столицу]. И если ван не осознает ошибки и не исправится, то я опасаюсь, что придут в запустение дела государства, а народ разбежится. И [тогда] превратятся в ничто деяния прежнего вана». Услышав такие упреки, ван разгневался и упразднил занимаемую Хёппу должность (тэбо), поручил ему ведать казенным имением (кванвон)[80]. Но оскорбленный Хёппу удалился в Южный Хан (Намхан)[81].

Весной, во втором месяце, сын вана Хэмён был возведен в [сан] наследника, и по стране была объявлена всеобщая амнистия.

Осенью, в девятом месяце, на охоте в Кисанской долине ван встретил странного человека, у которого под мышками росли крылья. Пригласив его ко двору, [ван] пожаловал ему фамилию У («Крыло») и женил на своей дочери.

Весной, в первом месяце, наследник вана Хэмён все еще оставался в старой столице. Он был очень сильным и исключительно храбрым. Прознав о нем, ван государства Хваннён отправил посла, чтобы преподнести Хэмёну в дар тугой лук. Во время встречи с послом Хэмён натянул лук и сломал его, сказав при этом: «Не я силен, а [просто] лук непрочен». Ван Хваннёна был пристыжен. Ван (Юри), услышав об этом, разгневался и обратился к [вану] Хваннёна со словами: «Хэмён — непочтительный сын, поэтому прошу ради меня казнить его».

В третьем месяце ван Хваннёна направил посла с просьбой к наследнику о встрече. Наследник [тотчас же] хотел ехать, но его отговаривали: «Сейчас [ван] соседнего государства без [видимой] причины зовет вас к себе. [Его истинные] намерения /418/ невозможно предугадать». Но наследник ответил: «Если Небо не захочет погубить меня, то что сможет сделать со мной ван Хваннёна?» — и отправился [в дорогу]. Поначалу ван Хваннёна замышлял убить его, но когда встретился, то не посмел причинить ему вреда, а проводил его с почестями[82].

Весной, в третьем месяце, ван послал человека, чтобы передать Хэмёну: «Перенося столицу, я желал обеспечить народу спокойствие мерами по укреплению своего государства. Ты не последовал за мной, но своею силою и упрямством вызвал враждебность соседнего государства. Разве таким должно быть исполнение сыновнего долга?» Одновременно [с этими словами] послал ему меч, чтобы [тот] сам решил [свою судьбу]. Наследник тут же хотел покончить с собой, но его [пытались] удержать, говоря: «Старший сын великого вана уже скончался, поэтому вы должны [править] после [вана]. Сегодня сразу по прибытии посла вы собираетесь покончить с собой, но откуда мы знаем, что он нас не обманывает?» Наследник ответил [на это]: «Раньше, когда ван Хваннёна прислал тугой лук, у меня возникло опасение, что он презирает наше государство. Поэтому, перетянув и сломав лук, я отомстил ему. Но не думал, что заслужу [этим] упреки царственного родителя. А теперь мой родитель-ван, считая меня непочтительным [сыном], /419/ прислал меч, чтобы я покончил с собой. Как я могу ослушаться родительского повеления?» И тут же он направился на Восточную равнину Ёджина (Ёджин Тонвон) и там, воткнув в землю копье, погнал коня и [на всем скаку] бросился на острие копья и погиб. Тогда он достиг возраста 21 года. Похоронили его на Восточной равнине (Тонвон) со всеми почестями, полагавшимися наследнику, и возвели алтарь (его духов), а местность была названа Чханвон («Равнина копья»).

Почтительный сын служит родителю и не должен покидать его, обязан выражать свою почтительность так, как это делал [в древности] Вэнь-ван[83], будучи наследником. А Хэмён, поселившийся в отдельном городе, любил только славу о своей доблести, поэтому нельзя не признать его виновным. К тому же известно, что в [Цзо] чжуани сказано: «Если любишь сына, учи его праведному пути и отврати от зла (ошибок)». [В данном же случае] ван никогда прежде не поучал его (сына) и, только когда зло разрослось, разгневался и погубил сына, а посему можно полагать, что и отец не был [достойным] отцом, и сын — [подобающим] сыном.

[В том же году], осенью, в восьмом месяце, прибыл от пуёского вана Тэсо посол, который, упрекая вана [Юри], сказал: «Несмотря на то что наш прежний ван и ваш бывший государь ван Тонмён находились в добрых отношениях, вы побуждали наших подданных[84] бежать в эти места и вознамерились, собрав весь народ, основать /420/ свое государство[85]. Государства делятся на большие и малые, а люди — на старших (взрослых) и младших (детей). Поэтому служение малого [государства] большому соответствует установлениям (ре), а служение младших старшим представляет [естественный] порядок (сун). Если отныне ван сможет служить нам согласно установлениям и [естественному] порядку, то Небо обязательно поможет вам сохранить навеки благополучие государства. В противном случае крайне трудно будет пытаться защитить алтарь государства (саджик)». Поскольку ван сам знал, что его государство основано недавно, население слабо, а войско немногочисленно, и при сложившихся обстоятельствах лучше стерпеть унижение и покориться ради будущих преуспеяний, то, посоветовавшись со своими подданными, он решил ответить так: «Я, маленький человек, живущий уединенно в приморском захолустье, не слышал о [законах] приличия и справедливости, но сейчас, получив указание великого вана, разве осмелюсь не последовать его повелению?»

В это время сын вана, еще юный годами, Мухюль услышал, что ван хочет подчиниться словам [посла вана] Пуё. [Он] сам явился к пуёскому послу и сказал: «Наш предок (основатель), внук священных духов, обладал мудростью и многочисленными дарованиями. Из-за ревности и злых козней [вашего] великого вана, оклеветавшего его перед ваном-родителем (т.е. Кымва), [тот] оскорбил его, заставив пасти лошадей. Поэтому он (Чумон) бежал от грозящей опасности. Ныне же, забыв о прошлых прегрешениях, великий ван уповает на многочисленность своего войска и презирает наше государство. Прошу посла по возвращении доложить великому вану: ”Сейчас /421/ здесь находится куча яиц[86], и если великий ван не станет разбивать эту кучу, то я ему буду служить, а в противном случае не стану [служить]”». Когда пуёский ван услышал это, он повсюду стал расспрашивать своих подданных [о смысле этих слов]. Нашлась одна старуха, которая объяснила: «”Куча яиц” означает опасность, поэтому будет спокойнее не трогать эту кучу». Смысл слов был таким: ван не ведает об опасности для себя и желает [покорности] от людей, лучше заменить опасность [для государства] на безопасность и довольствоваться своим.

Летом, в шестом месяце, на берегу реки Мочхон произошло побоище между черными и красными лягушками. Черные лягушки не смогли одолеть [своих врагов] и погибли. [Это событие] толковали так: «Черный — цвет северной стороны[87], следовательно, это предзнаменование падения и гибели [царства] Северное Пуё».

Осенью, в седьмом месяце, в Тугоке был построен уединенный дворец.

Ханьский [правитель] Ван Ман решил послать наши (когурёские) войска на покорение варваров (ху). Наши люди[88] не хотели идти, их отправили силой. [Тогда] все они бежали на окраины [страны][89] и, презрев законы, занялись грабежами. Наместник (правитель) Ляоси Тянь Тань ловил их, но был убит. [Власти ханьских] областей и округов возложили вину на нас[90]. Янь Ю доложил [Ван Ману]: «Мэкские (когурёские) люди /422/ нарушают законы[91], поэтому прикажите [властям ханьских] областей и округов успокоить и умиротворить их. Если же теперь поспешно возложить на них тяжелую вину, то боюсь, что они взбунтуются, и наверняка у них есть последователи в пуёских племенах. [Сейчас], когда еще не покорены сюнну, новое восстание [в] Пуё и Емэк обернется большой неприятностью [для нас]». Ван Ман не послушался [его] и своим указом повелел [Янь] Ю покарать их. [Янь] Ю хитростью заманил [в западню] нашего военачальника Ёнби[92] и казнил его, а отрубленную голову отправил в ханьскую столицу. <В обеих историях династии Хань[93], а также в историях Южных и Северных династий[94] сказано: «Увел и обезглавил [ко]гурёского князя (ху) Чху»>. Обрадованный этим, Ван Ман переименовал нашего вана в князя (ху) Хагурё[95] и широко объявил об этом в Поднебесной. С этого времени стало больше грабительских набегов на пограничные ханьские земли.

Зимой, в одиннадцатом месяце, вторглись люди Пуё. Ван повелел сыну Мухюлю возглавить войско и отразить их [нападение]. Но войско [у него] было малочисленным, поэтому Мухюль боялся, что не удастся противостоять врагу. Он прибегнул к хитрости — лично отвел [свое] войско в засаду в горной пади и там стал ждать [неприятеля]. Когда пуёские войска подошли вплотную к подножию перевала Хакпальлён, скрывавшиеся [в засаде] воины внезапно напали на них. Пуёские войска потерпели тяжелое поражение и, побросав коней, стали подниматься в горы, но Мухюль послал /423/ своих солдат в погоню и уничтожил всех.

Весной, в первом месяце, сын вана Мухюль был возведен в сан наследника. Ему поручили ведение военных и государственных дел. Осенью, в восьмом месяце, ван велел Ои и Мари[96] повести 20-тысячное войско на запад против Янмэк[97] и уничтожить это государство. Войско, продвинувшись дальше, внезапно напало на ханьский уезд (сянь) Гаоцзюйли (Когурё)[98] и захватило его <уезд входил в состав округа (цзюнь) Сюаньту>.

Летом, в четвертом месяце, сын вана утонул, переправляясь через реку. Подавленный горем, ван направил людей на поиски тела, но [они] не смогли [найти его]. Впоследствии получили известие, что нашел его человек из Пирю по имени Чесу, [и тогда] похоронили его по этикету на [перевале] Вангольлён. Чесу выдали 10 кин золота и 10 кён[99] земли.

Осенью, в седьмом месяце, ван отправился в Тугок. Зимой, в десятом месяце, [он] скончался в уединенном дворце в Тугоке. Похоронили его на Восточной равнине Тугока. Прозвали его /424/ светлейшим ваном Юри (Юри-мёнван).

Восшествие вана Тэмусина <иногда называют также ван Тэхэ Чурю[100]>

Звали его Мухюль[101], [он] был третьим сыном вана Юри. От рождения был умным и сообразительным, а с годами стал мужественным и храбрым, много знал. В тридцать третьем году правления вана Юри, в год капсуль, был возведен в сан наследника, тогда ему было одиннадцать лет от роду. А теперь (в восемнадцатом году) он взошел [на престол]. Матерью была госпожа Сон, дочь Сонъяна, вана владения Тамуль.

Весной, в первом месяце, в столице произошло землетрясение, [поэтому] объявили общую амнистию. Прибыло около тысячи дворов (семей) из Пэкче[102] и покорилось власти [Когурё].

Весной, в третьем месяце, возвели храм (мё) вана Тонмёна[103]. Осенью, в девятом месяце, ван поймал на охоте у [речки] Кольгучхон необычного коня, которого назвал Кору («Мул»). Зимой, в десятом месяце, пуёский ван Тэсо направил гонца, чтобы вручить красную ворону с одной головой и двумя туловищами. Когда люди Пуё нашли ворону и поднесли ее вану, кто-то сказал ему: «Ворона вообще бывает черной. А тут она изменила цвет на красный, и при одной голове у нее два туловища. Разве это не предзнаменование объединения двух государств, того, что ван присоединит Когурё?» Обрадованный этим, Тэсо послал красную ворону, чтобы одновременно передать и слова, сказанные неким человеком. Посоветовавшись со своими слугами (сановниками), [когурёский] ван ответил: «Черный цвет, который является цветом северной стороны, теперь переменился и стал цветом южной страны, к тому же красная ворона — предвестница счастья. Вы нашли [ее], но не стали обладателем, а прислали к нам, так что невозможно предвидеть, какой будет судьба двух государств». Когда услышал эти слова Тэсо, он испугался и раскаялся в [содеянном].

Зимой, в двенадцатом месяце, ван повел армию, чтобы захватить Пуё. В верховьях реки Пирюсу он заметил издали, что на берегу как будто разгуливает какая-то женщина с котлом на плече. Но, приблизившись к [этому месту], обнаружили только котел (треножник). Когда [ван] повелел /427/ приготовить в нем [пищу], он сам нагрелся без огня, так что [они] смогли приготовить еду для всего войска. [Но тут] неожиданно появился здоровенный мужчина и сказал: «Этот котел принадлежит нашему дому. Моя сестра потеряла его, а ван сейчас нашел его. Разрешите же мне понести его [на себе] и следовать за вами». Потом ему дали фамилию Пуджон («Несущий котел»).

Когда прибыли в Имульлим (Римульлим), [там] остановились на ночлег. Посреди ночи услышали металлический звон. На рассвете [ван] послал людей для обследования, и они обнаружили золотую печать и боевые доспехи. Ван воскликнул: «Это Небо мне дарует!» — и принял их с почтением. Когда собирались в путь, появился [неизвестный] человек ростом девять с лишним чхок, со светлым лицом и блестящими глазами. Поклонившись вану, он сказал: «Я — Квею из местности Пунмён. Я слышал, что великий ван собирается покорить на севере Пуё, поэтому я прошу разрешить [мне] следовать [с вами], чтобы приобрести голову вана Пуё». Ван с радостью разрешил ему. И еще обратился один человек [к вану]: «[Я ваш] слуга, Маро из местности Чоккок. Позвольте мне длинным копьем указывать дорогу». И ему также разрешил ван.

Весной, во втором месяце, ван достиг с войском южных пределов государства Пуё. Вся местность — грязь и [непролазные] топи. Поэтому ван повелел выбрать удобное (ровное) место для лагеря, расседлать коней и дать отдых воинам и [этим] создать видимость, что [они] не испытывают никакого страха. Пуёский /428/ ван бросил в бой [людей] всей страны. Стремясь воспользоваться их (воинов Когурё) неподготовленностью, [он] погнал коней впереди [своих солдат], но [они] попали в грязь и не смогли двинуться ни вперед, ни назад. Тогда ван [Когурё] подал знак Квею, который, обнажив меч, с громогласным криком бросился в бой. Когда многотысячное войско [Пуё] дрогнуло и не в состоянии было двинуться вперед, он схватил пуёского вана и отрубил ему голову. Пуёсцы, уже потеряв своего вана, сильно упали духом, но, несмотря на это, не только не сдались, но и окружили плотным кольцом [когурёские войска]. Так как запасы продовольствия истощились и воины стали голодать, ван [Когурё], охваченный тревогой и не знавший, что делать, обратился к Небу с мольбой [о спасении]. Внезапно спустился густой туман, и в течение семи дней на расстоянии чи-чхок[104] невозможно было различить ни людей, ни предметы. Ван приказал сделать травяные кусты, прикрепить к ним вооружение и расставить их как мнимых воинов внутри и вне лагеря. [А затем] тайными путями скрытно вывел свое войско [из окружения]. При этом потеряли пойманного в Кольгучхоне необычного коня, а также большой котел, найденный в верхнем течении реки Пирюсу. Когда дошли до леса Имуллим, солдаты от голода (истощения) не могли встать, поэтому добывали дичь, чтобы накормить их.

По возвращении в свое государство ван созвал своих сановников на ымджи[105] и сказал там: «[Я], ничтожный человек, будучи недобродетельным, необдуманно предпринял поход на Пуё. Хотя и убили их вана, но не разбили еще это государство. К тому же мы понесли большие потери в войске и снаряжении. Все это произошло по моей /429/ вине». Затем [ван отправился] самолично почтить память погибших и навестить больных, выразить соболезнование [своему] народу. Благодаря этому все люди страны [Когурё], тронутые добродетелями и справедливостью вана, изъявили готовность отдать свою жизнь служению государству.

В третьем месяце необычный конь Кору привел [табун] из сотни пуёских лошадей в долину Чхахвегок, что за перевалом Хакпальлён.

Летом, в четвертом месяце, младший брат пуёского вана Тэсо, прибыв на побережье реки Кальсасу, основал государство и объявил себя ваном. Это был младший сын пуёского вана Кымва, но в истории не сохранилось его имя. Незадолго до того, как был убит [ван] Тэсо, [он] предугадал гибель его государства. [Он] и более ста его последователей бежали в Амноккок. Там им встретился выехавший на охоту ван Хэду. Тогда они убили его и подчинили себе его народ. Прибыв сюда, [в Кальсасу], заложили столицу. И он стал ваном Кальса.

Осенью, в седьмом месяце, двоюродный младший брат пуёского вана обратился к народу Пуё: «Бывший наш ван умер, а государство исчезло, народу не на кого опереться. Младший брат вана уже бежал без оглядки в Кальса. Я также не способен, и [потому] невозможно (некому) восстановить государство». Затем с десятью тысячами людей он прибыл и покорился [вану Когурё]. Ван [Когурё] возвел его в звание вана, но поселил в Ённабу (в общине Ённа). Из-за того что /430/ на его спине была сетка выпуклых сосудов — они обозначаются иероглифом [с чтением] нак, — ему высочайше жаловали фамилию Нак («Сетка»).

Зимой, в десятом месяце, умер Квею. Вначале, когда [у него] обострилась болезнь, ван самолично навестил его и осведомился о здоровье, и тогда Квею сказал: «Ваш слуга, человек низшего происхождения, из Пунмёна, многократно был щедро облагодетельствован [ваном], поэтому даже после смерти, как и при жизни, не осмелюсь забыть о воздаянии [за великие милости]». Ван обрадовался этим словам. Затем, учитывая его великие заслуги, похоронил на южной стороне горы Пунмёнсан и повелел чиновникам (юса) в должное время [года] устраивать жертвоприношения [на его могиле].

Весной, во втором месяце, Ыль Туджи (Ыль Тучжи) был назначен убо (министром правой руки), и ему поручено ведение военных и государственных дел.

Зимой, в десятом месяце, ван самолично повел [войско] в поход на государство Кэма[106], убил вана и усмирил его народ, а [солдатам] запретил брать пленных и грабить, ограничился тем лишь, что превратил эту землю в [свои] округа и уезды (кун и хён)[107].

В двенадцатом месяце ван государства Куда, услышав о падении [государства] Кэма, испугался, что беда может дойти до него, поэтому свое государство отдал под власть [Когурё].

Вследствие этого еще более расширились земли, освоенные [Когурё].

Весной, в первом месяце, Ыль Тучжи был произведен в чвабо (министра левой руки), а Сон Окку был назначен убо (министром правой руки).

Осенью, в седьмом месяце, напал с войском на [Когурё] ханьский наместник (тайшоу) Ляодуна. Тогда ван собрал своих /431/ министров и спросил, каковы планы отражения [противника]. Убо Сон Окку ответил: «Я слышал, что тот, кто полагается на добродетели, процветает, а погибает тот, кто опирается на силу. Ныне, когда Срединное государство настиг неурожай, царит нужда, появилось множество воров и разбойников, вдруг, ни с того ни с сего, оказалось здесь [ханьское] войско. Не может быть, чтобы на то был указ императора или его сановников, в этом лишь корыстолюбие окраинного военачальника, самовольно напавшего на нашу страну. Так как они преступили [волю] Неба и нарушили [приказания] людей, войско его не может иметь успеха. Если мы используем неприступность [мест] и совершим маневры, то непременно разобьем их». На это чвабо Ыль Туджи заметил: «Малочисленный враг [становится] добычей (более сильного) противника, и я подумал, что лучше, если войско великого вана одолеет многочисленное ханьское войско хитростью, но не с помощью силы».

Ван спросил: «А что нужно сделать, чтобы одолеть хитростью?» [Ыль Туджи] ответил: «Ханьские воины прибыли сейчас издалека, чтобы сражаться [против нас], и невозможно сбить их боевой пыл. Поэтому великий ван должен, закрыв ворота крепости, терпеливо ждать, когда остынет пыл вражеских солдат, и затем уже можно будет выйти и напасть». Ван принял [этот совет], въехал в крепость Винаам и упорно оборонялся десятки дней, но ханьское войско не снимало осады.

Когда силы иссякли, а солдаты были измождены, ван обратился к Туджи: «Положение таково, что обороняться [далее] невозможно. Что же делать?» Туджи ответил: «Ханьцы полагают, что в нашей /432/ каменистой земле нет источников воды, и длительной осадой надеются довести наших людей до крайнего изнеможения. Поэтому нужно выловить из бассейна карпов, обернуть их водорослями и с небольшим количеством отличного вина послать как угощение ханьским военачальникам». Ван последовал совету и одновременно отправил [такое] письмо: «По крайнему невежеству (я), недостойный человек, совершил проступок перед Высоким государством и тем побудил [ханьского] полководца привести миллионную армию и испытывать лишения в этом неблагодатном краю. Не имея [иной] возможности выразить добрые чувства [к полководцу], посылаю только эти скудные дары для ваших приближенных». В результате ханьский полководец узнал, что в крепости есть вода и взять ее быстро не удастся. И тогда ответил так: «Наш император повелел (мне), недостойному слуге, повести в поход войска, чтобы узнать вину великого вана. Но, прибыв сюда [уже] более десяти дней назад, [я] не выяснил сути дела. Полученное сейчас письмо свидетельствует о [вашем] смирении и почтительности, а посему не осмелюсь не передать в точности эти слова императору». Затем он увел войско.

Осенью, в седьмом месяце, перебежали на нашу сторону из Мэгугока человек по имени Сансу вместе с младшим братом Вису и племянником Удо.

Зимой, в одиннадцатом месяце, был слышен гром, но не было снега.

Весной, в третьем месяце, [ван] изгнал трех министров — Кудо, Ильгу и Пунгу, низвел их в простолюдины. Будучи правителями округа (пуджан) Пирю, эти три человека по жадности и низости своей забирали у людей жен и наложниц, отнимали скот и имущество, позволяли себе все, что заблагорассудится. А если кто-либо не уступал им, то избивали кнутами. Люди были крайне возмущены. Узнав об этом, ван хотел убить их, но, поскольку [они] были [прежде] подданными [вана] Тонмёна, [он] не решился применить крайнюю меру, а ограничился тем, что прогнал с должности. Вслед за этим правителем [округа Пирю] он назначил саджа Южного округа[108] Чху Бальсо. Вступив в эту должность, Бальсо построил отдельно большой дом и, находясь там, приказал не допускать к себе Кудо и других преступников. Но Кудо и другие явились к нему и стали умолять: «Мы — маленькие (ничтожные) люди, поэтому преступили законы государя и [теперь] не можем преодолеть стыд и угрызения совести. [Мы] просим князя (Бальсо) простить наши ошибки и предоставить нам возможность исправиться, чтобы могли умереть со спокойной совестью». Позволив им подняться, Бальсо сел рядом с ними и сказал: «Человек не может не ошибаться, но, совершив ошибку, уметь исправить ее — вот в чем состоит великая /434/ добродетель». А затем он обращался с ними по-дружески. Потрясенные и пристыженные, Кудо и прочие (Ильгу и Пунгу) уже не делали зла. Услышав об этом, ван сказал: «Бальсо предотвращает преступления не строгостью, а своей мудростью, вот это можно назвать истинным искусством» — и дал ему фамилию Тэсиль («Большой дом»).

Летом, в четвертом месяце, сын вана (принц) Ходон путешествовал по Окчо[109]. [Ему] повстречался ван Аннана (Лолана) Чхве Ри[110], который спросил у него: «[Судя] по вашему благородному облику, вы — не простой человек. Не сын ли священного вана Северного государства (Пуккук-синван)?» Затем [Чхве] вместе с [Ходоном] вернулся [к себе] и женил (Ходона) на своей дочери. Впоследствии Ходон, возвратившись в свое государство, тайно отправил человека к дочери дома Чхве с посланием: «Если ты сможешь проникнуть в оружейный склад [своего] государства и [там] разрежешь барабан и сломаешь рог (горн), тогда я приму тебя со всем почетом, а если не сможешь, то не встречу». Ранее в Аннане были барабан и рог, которые сами издавали звуки при приближении вражеских войск, поэтому он велел ей уничтожить их.

И вот дочь дома Чхве с острым ножом тайно проникла в оружейный склад и разрезала поверхность барабана и раструб рога, а затем оповестила об этом Ходона. Тогда Ходон уговорил вана напасть на Аннан. Из-за того что барабан и рог не подавали сигналов, Чхве Ри не смог подготовиться [к отпору], и наше войско внезапно оказалось под стенами крепости.

/435/ Узнав о том, что барабан и рог повреждены, [Чхве Ри] убил свою дочь, а затем сдался.

<Некоторые говорят, что, желая уничтожить Аннан, [ван Когурё] женил своего сына на дочери аннанского вана, которую затем отправил на родину, чтобы испортить боевые доспехи>.

Зимой, в одиннадцатом месяце, покончил самоубийством сын вана — Ходон. Ходон был сыном второй жены вана, внучки вана Кальса. У Ходона было красивое лицо и изящная осанка, и поэтому ван сильно любил его и назвал его Ходон («Прекрасное дитя»). Первая жена вана, боявшаяся, как бы он не стал наследником в обход законных детей, оговорила его перед ваном: «Ходон обращается к [твоей] супруге без должного почтения. Опасаюсь, что он хочет сделать меня своей сожительницей». Ван [на это] сказал: «Ты ведь ненавидишь его за то, что [он] родился от другой [жены]?» Зная, что ван не верит ей, и боясь дурных последствий для себя, она заливалась слезами и приговаривала: «Прошу великого вана самому тайком понаблюдать, и, если это неправда, его супруга сама примет на себя [всю] вину». После этих слов великий ван не стал сомневаться в вине Ходона и, собираясь наказать, спросил у Ходона: «Почему ты сам не можешь объяснить все?» Ходон ответил: «Как я могу объяснить? Тогда выяснится вина матери (т.е. первой жены вана), что причинит огорчение вану. Можно ли будет такой поступок назвать сыновней почтительностью?» [И этими словами] он упал на [острие] меча и погиб.

Здесь нет надобности говорить более подробно об отсутствии гуманности у вана, который, поверив клевете, убил совершенно безвинного любимого сына, Но нельзя не видеть и вину Ходона. Будучи сыном, получившим порицание от своего отца, он должен был поступить так же, как Шунь, [наказанный своим отцом] Гусоу, т.е. принять [безропотно] удары маленькой палкой, а от больших палок бежать, чтобы тем самым помешать отцу совершить несправедливость. Ходон же, вместо того чтобы поступить таким образом, обрек себя на ненужную смерть. Иными словами, соблюдая малые приличия, он оказался неспособным увидеть, что такое великая справедливость, поэтому его можно сравнить разве только с принцем Синьшэнем[111].

В двенадцатом месяце сын вана Хэу был возведен наследником. Отправлен посол ко двору [императора] Хань для подношения дани. Император Гуанъу-ди восстановил вану звание[112]. Это был восьмой год эры Ли-у (Цзянь-у)[113].

Ван напал на Аннан и уничтожил его[114].

Весной, в третьем месяце, в столице выпал град. Осенью, в седьмом месяце, выпал иней и повредил хлеба. В восьмом месяце зацвели сливы.

Осенью, в девятом месяце, ханьский император Гуанъу переправил морем войско против Аннана и после захвата этой земли учредил свои округа и уезды[115], и таким образом под власть [империи] Хань перешли земли к югу от реки Сальсу[116].

Зимой, в десятом месяце, скончался ван. Похоронили [его] на возвышенном месте у [деревни] Тэсучхон[117] и нарекли [посмертным храмовым] именем ван Тэмусин.

Ван Минджун

Звали его Хэсэкчу. Он был младшим братом[118] вана Тэмусина. Когда умер ван Тэмусин, наследник его был еще очень мал и не мог управлять государством, поэтому люди государства выдвинули [Хэсэкчу на престол].

Зимой, в одиннадцатом месяце, была [объявлена] общая амнистия.

Весной, в третьем месяце, был устроен пир для [чиновных] слуг.

Летом, в пятом месяце, произошло сильное наводнение в восточной части страны. Народ голодал, поэтому открыли [казенные] склады для оказания помощи.

Осенью, в седьмом месяце, охотясь в восточной части страны, ван добыл белую сайгу.

Зимой, в одиннадцатом месяце, появилась комета в южной части неба, но через двадцать дней она исчезла. В двенадцатом месяце не было снега в столице.

Летом, в четвертом месяце, ван охотился в долине Минджунвон. Осенью, в седьмом месяце, снова был на охоте. Увидев каменную пещеру, он подозвал приближенных и сказал: «Когда я умру, похороните меня здесь и не делайте особой гробницы с курганом».

В девятом месяце житель Восточного Приморья Ко Чури преподнес [вану] китовый глаз, который светился ночью.

Зимой, в десятом месяце, тэга округа Чамурак [по имени] Тэсын и десять с лишним тысяч семей переселились в Аннан и покорились [династии] Хань. <В Хоу Хань шу сказано: «Тэга[119] Тэсын и с ним десять с лишним тысяч человек»>.

Умер ван. Княгиня (ванху) и все слуги не осмелились нарушить его завещание[120], поэтому похоронили в каменной пещере и нарекли его [посмертным] именем ван Минджун.

Ван Мобон

Звали его Хэу <называют также Хээру[121]>. Он был старшим сыном вана Тэмусина. После кончины вана Минджуна он унаследовал трон. Как человек, он был жесток и немилосерден, не заботился о государственных делах, поэтому народ ненавидел его.

Осенью, в восьмом месяце, было сильное наводнение, и более чем в двадцати местах произошли горные обвалы.

Зимой, в десятом месяце, сын вана Ик был возведен наследником.

Весной были посланы военачальники для нападения на ханьские Юбэйпин, Юйян, Шангу и Тайюань[122], но благодаря тому, что ляодунский тайшоу Цай Тун осыпал их милостями и оказал доверие, были восстановлены мир и дружба.

В третьем месяце буря вырвала деревья.

Летом, в четвертом месяце, выпали иней и град. Осенью, в восьмом месяце, выехали посланцы [вана], чтобы оказывать помощь голодающему населению страны.

С каждым днем ван становился все более жестоким — когда садился, люди служили сидением, когда ложился, подкладывал людей [под себя], и, если кто ерзал, того убивал без всякой пощады. Если кто из сановников пытался вразумить вана, он стрелял в него из лука.

Зимой, в одиннадцатом месяце, Туро убил своего государя. Туро, человек из Мобона, был среди приближенных вана. Представив возможную свою гибель, он зарыдал. Некто сказал ему: «Разве пристало плакать великому мужу? Древние[123] /440/ говорили: ”Кто любит меня, тот государь, а кто притесняет меня, тот — враг”. Сейчас ван жестоко убивает людей, поэтому он — враг [своим] людям, и вы поступайте с ним [должным образом]». Со спрятанным кинжалом Туро пришел к вану, и, когда тот предложил ему сесть, он выхватил кинжал и убил вана. Похоронили вана на возвышенном месте Мобон и нарекли [посмертным] именем — ван Мобон.

Великий ван Тхэджо[124]

<Иногда его называют ваном — основателем государства (кукчован)>. Звали его Гун, а детское имя было Осу. Он — сын кочхуга[125] Чэса, который был сыном вана Юри. Его мать, великая княгиня, была родом из Пуё (Чольбон Пуё).

Когда умер ван Мобон, наследник был не в состоянии править государством (ведать саджиком), поэтому люди страны выдвинули Гуна, чтобы он унаследовал место [вана][126].

Ван родился с открытыми глазами и сразу мог видеть [все][127]. Еще ребенком он был на редкость сообразительным, но, так как ему было только семь лет, государственными делами управляла великая княгиня, сидевшая в правительстве за опущенной занавеской[128].

Весной, во втором месяце, построили десять крепостей в Ляоси[129], чтобы быть готовыми [отразить] ханьские войска.

Осенью, в восьмом месяце, /442/ саранча повредила хлеба на юге страны.

Осенью, в седьмом месяце, пошли войной на Восточное Окчо[130] и, захватив там землю, основали крепости и округа. [Таким образом], граница на востоке простиралась до самого моря, а на юге доходила до реки Сальсу.

Летом, в четвертом месяце, ван отправился на водоем в Коан. Там [любовался] рыбами и поймал на удочку белую рыбу с красными плавниками.

Осенью, в седьмом месяце, в столице произошло сильное наводнение, которое затопило и унесло дома жителей.

Осенью, в восьмом месяце, охотясь на востоке, [ван] добыл белого оленя. На юге страны летающая саранча повредила хлеба.

Осенью, в восьмом месяце, внук вана Кальса[131] [по имени] Тоду прибыл с казной и отдался [под власть Когурё]. Тоду произвели в [звание] утхэ. Зимой, в десятом месяце, был гром.

Весной, во втором месяце, пхэджа округа Кванна (Кваннабу)[132] Тальга подчинил [владение] Чона и взял в плен его правителя.

Летом, в четвертом месяце, была засуха в столице.

Зимой, в десятом месяце, ван отправил пхэджа округа Хваннабу[133] Соль Ю (Сорю), чтобы завоевать [земли] Чуна. Пленный сын чунаского вана Ырым произведен в [звание] кочхуга.

Зимой, в десятом месяце, прибыл посол из Пуё и преподнес трехрогого оленя и длиннохвостого зайца. [Ван] воспринял [это] как счастливое предзнаменование и объявил всеобщую амнистию.

В одиннадцатом месяце в столичном городе выпал снег глубиной в три чхока.

Весной, в третьем месяце, ван двинулся в путь на восток [страны] к крепости Чхэксон[134]. Достигнув горы Кесан, что западнее Чхэксона, [ван] подстрелил белого оленя. Когда прибыли в крепость Чхэксон, [ван] пировал и пил вместе со своей многочисленной свитой, раздал по заслугам подарки чинам крепости, описал [в памятной надписи] на скале их доблести и вернулся. Зимой, в десятом месяце, ван возвратился [в столицу] из Чхэксона.

Осенью, в восьмом месяце, [ван] отправил посланца в Чхэксон, чтобы оказать милости [его населению].

Весной, в первом месяце, прибыл пуёский посол и преподнес вану тигра длиной в два чана, с шерстью очень яркой окраски и без хвоста.

Ван послал военачальников, чтобы напали на ханьский Ляодун и захватили шесть уездов, но тайшоу /444/ Гэн Куй двинул солдат и отразил их. Армия вана потерпела тяжелое поражение[135].

Осенью, в девятом месяце, Гэн Куй разбил мэкцев[136].

Осенью, в девятом месяце, охотясь на южной стороне горы Чильсан, ван поймал иссиня-черную козулю.

Зимой, в десятом месяце, правитель [владения] Тонхэгок («Ущелье Восточного моря») преподнес [вану] красного леопарда с хвостом длиной в девять чхок.

С весны стояла засуха, а к лету земля (поля) стала красной. Население голодало, поэтому ван отправил [на места] посланцев, чтобы оказывать [людям] помощь.

Весной, в первом месяце, отправился посол ко двору Хань, чтобы поздравить императора Ань-ди с церемонией облачения (юаньфу)[137].

Отправлен посол ко двору Хань, чтобы преподнести дары из местных продуктов и добиться присоединения к ханьскому округу Сюаньту (Хёнтхо)[138]. <В [Цзычжи] тунцзянь говорится: «В этом году, в третьем месяце, [когу]рёский ван Гун вместе с емэкцами напал (с целью грабежа) на Сюаньту», поэтому неясно, добивались ли присоединения или совершили разбойный набег. Не допущена ли где-то ошибка?>.

Весной, в третьем месяце, произошло солнечное затмение. Осенью, в восьмом месяце, ван совершил поездку к Южному морю и зимой, в десятом месяце, вернулся с Южного моря.

Весной, в третьем месяце, произошло солнечное затмение, а зимой, в двенадцатом месяце, выпал снег глубиной в пять чхок.

Весной, во втором месяце, произошло землетрясение. Летом, в шестом месяце, ван вместе с емэкцами[139] вторгся в ханьский [округ] Сюаньту и ударил по крепости Хуаличэн (Хварёсон)[140].

Осенью, в седьмом месяце, [напала] саранча, а [затем] град побил хлеба. В восьмом месяце [ван] повелел соответствующим управлениям (чинам) послать мудрых и добропорядочных людей, отличающихся сыновней почтительностью, чтобы выявили одиноких и вдов, сирот и [бездетных] стариков, не имеющих своих средств на жизнь, и раздали им одежду и питание.

Весной цыши (правитель) ханьского [округа] Юйчжоу[141] Фэн Хуань, тайшоу (правитель) Яо Гуан [округа] Сюаньту, ляодунский тайшоу Цай Фэн со своими войсками напали на [Когурё], убили емэкского вождя, захватили все [его] военное снаряжение. Тогда ван направил своего младшего брата[142] Сусона во главе более чем двухтысячного войска, чтобы дать отпор [Фэн] Хуаню, [Яо] Гуану и другим. Сусон направил гонца с ложным известием о своей сдаче, а [Фэн] Хуань и остальные поверили этому. Когда Сусон занял удобную позицию против основных сил [китайского войска], [ван] скрытно направил три тысячи солдат, [внезапно] напал на два [ханьских] округа — Сюаньту и Ляодун, сжег их /446/ города и укрепления; было убито и взято в плен более двух тысяч человек[143].

Летом, в четвертом месяце, когда ван с восемью тысячами сяньбийцев напал на уезд Ляодайсянь, ляодунский тайшоу Цай Фэн во главе войска вступил в бой в Синьчане, но погиб [в завязавшейся схватке]. Гунцаоюань[144] Лун Дуань и бинмаюань Гунсунь Пу [хотели] прикрыть своими телами [Цай] Фэна, но вместе с ним погибли в бою. Всего было убито более ста человек.

Зимой, в десятом месяце, ван отправился в Пуё[145], чтобы совершить жертвоприношения на алтаре великой княгини[146], а затем навестил нуждающихся людей и в зависимости от положения одарил их вещами. [Туда же] прибыл суксинский[147] посол и преподнес [вану] шубу из лисы красноватого оттенка, а также белого сокола и белую лошадь. Ван устроил в его честь пир и затем проводил его. В одиннадцатом месяце ван вернулся из Пуё. Ван поручил Сусону вести все военные и государственные дела.

В двенадцатом месяце ван выступил во главе десяти тысяч[148] всадников из Махана[149] и Емэка[150] и осадил крепость Сюаньтучэн (Хёнтхосон). Но пуёский ван послал своего сына Вигутхэ с двадцатитысячной армией. Соединив свои силы с ханьским войском, начали сражение, и наше (когурёское) войско потерпело тяжелое поражение[151].

Ван вместе с маханцами и емэкцами напал на Ляодун, но присланные пуёским ваном на помощь [китайцам] войска /447/ отогнали их. <Махан пал в 27-м году [правления] пэкческого вана Онджо. А теперь он посылает войска, действующие вместе с [когу]рёским ваном, поэтому, может быть, [он] пал, а затем вновь возродился?[152]>.

Зимой, в десятом месяце, пхэджа Моктору (Мок Тору) назначен чвабо, а Кобокчан (Ко Бокчан) — убо, чтобы вместе с Сусоном участвовать в ведении государственных дел.

Осенью, в девятом месяце, в последний день кёнсин произошло солнечное затмение.

Зимой, в десятом месяце, отправлен посол ко двору Хань, чтобы преподнести дары (дань).

В одиннадцатом месяце в столице произошло землетрясение.

Осенью, в седьмом месяце, Сусон охотился на горе Вэсан и пировал вместе с приближенными. Тогда же кваннаский утхэ Мию, хваннаский утхэ Оджирю и пирюнаский чоый Янсин тайком подговаривали Сусона: «Прежде, когда скончался ван Мобон, а наследник не был достоин [трона], сановники решили возвести принца Чэса. Но Чэса был стар и потому уступил место своему сыну. Это свидетельствует о том, что из-за преклонного возраста старшего брата они хотели возвести младшего брата. А сейчас, когда ван уже [очень] стар и не собирается даже уступать трон, не стоит ли и нам что-нибудь предпринять?» На это Су/448/сон сказал: «Наследование старшим сыном — естественный закон в Поднебесной. Ван старый, но у него есть старший сын, поэтому можно ли зариться на неположенное (т.е. обходить старшего)?» Мию заметил: «И в старину делали так, что, если младший брат был мудрее, он занимал место старшего, поэтому вам не следует сомневаться».

В то же время министр левой руки пхэджа Моктору, узнав, что у Сусона появились какие-то свои [тайные] намерения, притворился больным и не исполнял службу.

Весной, в третьем месяце, Сусон охотился на южном склоне [горы] Чильсан и в течение семи дней не возвращался [в столицу], безудержно предаваясь развлечениям.

Осенью, в седьмом месяце, [он] снова охотился на холмах Кигу и возвратился [только] через пять дней. Увещевая его, младший брат Пэкко сказал: «Беда и счастье [приходят] не через [особые] ворота, их вызывает только сам человек. Теперь вы, как младший брат и ближайший родственник вана, поставлены во главе всех чиновников, не только занимаете самую высокую должность, но и имеете уже немалые заслуги и почести. [Поэтому вам] нужно направить свои помыслы к преданному служению долгу и приличием и скромностью одолеть своекорыстные [чувства], чтобы наверху умножить добродетели вана, а внизу завоевать расположение народа. Только так можно удержать за собой богатства и знатность, предотвратить несчастья и смуты. А вы сейчас не следуете этому [пути], предаетесь одним утехам и забыли о своем долге. /449/ Разве это не грозит опасностью для тех, кто под вами?» [Сусон] ответил: «Если посмотреть на желания людей, то кто из них не хочет стать богатым и знатным, предаваться радостям и наслаждениям, но добивается этого едва ли один из десяти тысяч. Ныне я в таком положении, когда могу наслаждаться, почему же я не могу и дальше давать волю своим страстям?» И потом [Сусон] не унимался.

Осенью, в девятом месяце, произошло землетрясение в Хвандо[153]. Ночью ван увидел сон, как леопард отгрызал хвост у тигра. Проснувшись, он спросил, что означает сон. И некто ответил: «Тигр — царь всех зверей, а леопард — меньший [зверь] этой же породы. Смысл сна может быть таков, что кто-то из близких родственников вана замышляет заговор, чтобы прервать правление великого вана». Это не понравилось вану, и он, позвав убо Кобокчана, спросил: «Как мне поступить, если так истолкован сон, увиденный мною вчера?» [Кобокчан] ответил: «Когда поступают нехорошо, то и доброе предзнаменование может обернуться несчастьем, а когда поступают хорошо, то беды превращаются в счастье. Наш великий ван заботится о государстве как о [собственной] семье и любит народ как своих сыновей. Даже если и бывают мелкие неприятности, разве они могут причинить [вам] беспокойство?»

Осенью, в седьмом месяце, во время охоты у подножия горы Вэсан Сусон сказал своим приближенным: «Великий ван очень стар, но не умирает, и моя жизнь тоже клонится к закату, поэтому не могу [больше] ждать. Хочу, чтобы вы придумали что-нибудь для меня». Приближенные ответили: «Покорно внимаем [вашему] повелению». И тогда один человек вышел вперед и сказал: «Князь (сын вана[154]) произнес недостойные слова, но никто из приближенных не осмеливается поправить его, лишь говорят: ”Покорно внимаем повелению”. Это ли не коварство и лесть? Я же хочу сказать открыто, но не знаю, как вы отнесетесь к этому». Сусон ответил: «То, что вы сможете сказать откровенно, для меня будет лекарством. Какие могут быть сомнения?» Тогда этот человек продолжил: «Ныне о мудрости великого вана нет двух разных мнений ни внутри страны, ни за ее пределами. Хотя вы имеете заслуги [перед государством], но, окружив себя коварными и льстивыми людьми, замышляете свергнуть светлейшего государя. Но это все равно что, перевязав одной ниткой тяжесть в десять тысяч кюн[155], пытаться тянуть ее назад. Даже дважды глупец поймет, что это невозможно. Если [теперь] князь, изменив свои планы и помыслы, станет с почтением и смирением служить государю, то великий ван вполне оценит /451/ доброту князя и обязательно придет к мысли о необходимости уступить вам [место]. Если не поступите так, то неминуема беда». Сусону не понравились [эти слова]. А приближенные, позавидовав его прямоте, стали наговаривать Сусону: «Ввиду преклонного возраста великого вана вы, князь, с одной лишь заботой о благе государства стремитесь предпринять шаги для будущего, а этот человек говорит вздор. Мы только боимся, как бы [слова его] не стали известны и не довели до беды, поэтому надо убить [его] и закрыть ему рот». Сусон последовал совету.

Осенью, в восьмом месяце, ван направил войска для нападения на уезд Аньпин на западе Ляодуна. Там был убит правитель (лин) [уезда] Дайфан и взято в плен семейство лоланского тайшоу[156].

Зимой, в десятом месяце, министр правой руки Кобокчан сказал, обращаясь к вану: «Сусон замышляет измену, поэтому прошу [вашего повеления] казнить его, пока не поздно». Но ван ответил: «Я уже очень стар, а Сусон имеет заслуги перед государством, и я должен уступить ему место. Не утруждайте себя хлопотами». [Тогда] Кобокчан сказал: «Как человек, Сусон жесток и немилосерден, и если сейчас он примет отречение великого вана, то завтра он причинит немало зла детям и внукам великого вана. Сейчас великий ван озабочен только тем, чтобы оказать благодеяние своему недобродетельному брату, но не думает /452/ о том, какое зло он причиняет своему безвинному потомству, и посему [я] прошу великого вана тщательно взвесить [все] это».

В двенадцатом месяце ван пригласил Сусона и сказал ему: «Я уже стар и не могу справиться с многочисленными государственными делами. Небесный выбор пал [теперь] на вас в том, чтобы возглавить внутреннее управление страной, а также внешние военные дела. За долгое время [службы] вы обрели много почестей за заслуги перед алтарями государства, оправдали надежды [чиновных] слуг и народа, поэтому только вас можно назвать человеком, достойным нашего выбора. Да будет ваше царствование долгим и безоблачным!»

С этими словами он отрекся от престола и удалился на покой в свой уединенный дворец. Его нарекли именем Великий ван — основатель (Тхэджо-тэван).

<В Хоу Хань шу[157] говорится: «В начальном году эры Цзянь-гуан императора Ань-ди умер когурёский ван Гун и взошел его сын Сусон. [В это время] сюаньтуский (хёнтхоский) тайшоу Яо Гуан сказал императору, что хочет воспользоваться трауром и послать войска для нападения на Когурё, так как все] обстоятельства весьма благоприятствуют этому. Но шаншу Чэнь Чжун сказал:] ”Гун прежде был очень коварным, поэтому [Яо] Гуан и не смог его покорить. Однако было бы несправедливо нападать [сразу] после его смерти. Лучше отправить [в Когурё] посла с соболезнованием, чтобы упрекнуть за прошлую вину. Надо простить [их] и не казнить во имя лучших отношений в будущем”. Ань-ди согласился с этим. И в следующем году Сусон вернул ханьских пленных».

Если обратиться к Хэдон коги («Древние записи страны, что к востоку от моря (Хэдон)»), то там сообщается: «Основатель когурёского государства ван Ко Гун взошел в год кеса[158], 29-м году эры Цзянь-у Поздней Ханьской империи, в возрасте семи лет, поэтому делами правления ведала государыня-мать. В год пёнсуль, или в начальный год эры Бэнь-чу [правления] императора Сяо-хуан-ди, Гун уступил место своему единоутробному брату Сусону. Тогда Гуну было 100 лет от роду, и правил [он] 94-й год. Следовательно, начальный год Цзянь-гуан соответствует 69-му году правления Гуна». Таким образом, записи в Хань шу (т.е. Хоу Хань шу. — М.П.) не согласуются с сообщениями «Древних записей». И вероятно, /453/ ошибка допущена в Хань шу>.

Ван Чхадэ

Звали его Сусон, он был единоутробным братом великого вана Тхэджо. Он был смел и физически силен, имел внушительный вид, но мало было в нем милосердия и доброты. Приняв отречение великого вана Тхэджо, он взошел на престол в возрасте 76 лет.

Весной, во втором месяце, хваннаский пхэджа Мию назначен чвабо. В третьем месяце казнен убо Кобокчан. Перед смертью Бокчан [тяжко] горевал: «О, как горько! Будучи ближайшим слугой прежнего государя, разве мог я промолчать, если видел человека, замышляющего коварную измену? Досадно только, что прежний государь не внял моим словам и дело дошло до этого. Нынешнему вану, взошедшему на престол, следовало бы по-новому управлять и наставлять, чтобы быть примером для народа, а не казнить несправедливо верного слугу. Чем жить в такое позорное время, уж лучше мне поскорее умереть!» И, не дрогнув, он принял казнь. Повсюду это стало известно, и все были возмущены и жалели его.

Осенью, в седьмом месяце, чвабо Моктору, сославшись на болезнь, ушел в отставку по старости. [Хван]наский /454/ утхэ Оджирю был назначен чвабо и дополнительно получил титул тэчубу (великий чубу).

Зимой, в десятом месяце, пирюнаский Янсин назначен чунви тэбу, а званием повышен до утхэ. Все [названные люди] — это бывшие друзья вана.

В одиннадцатом месяце произошло землетрясение.

Летом, в четвертом месяце, ван подослал [своего] человека и убил Манныка, старшего сына великого вана Тхэджо. Его младший брат Макток тогда испугался, что беда придет и к нему, и повесился.

В старину сунский Сюань-гун не возвел [наследником] своего сына Юйи, а возвел своего младшего брата Му-гуна. Так, избегая маленькой несправедливости, [он] вызвал великую смуту[159], продолжавшуюся в течение нескольких поколений, поэтому в Чунь-цю [говорится] о величайшем [внимании] к пребыванию на истинном [пути][160]. Ныне и ван Тхэджо не знал, что зря уступил престол недостойному своему брату, и беда постигла верного подданного и двух любимых сыновей! Может ли это не вызвать скорбь?

Осенью, в седьмом месяце, когда ван охотился [в долине] Пхёнъювон, за ним следовала белая лиса и выла. Ван стрелял в нее, но не /455/ попал. Когда [он] спросил об этом [случае] прорицателя[161], тот ответил: «Лиса, как коварное животное, служит недобрым предзнаменованием, и тем более белая. Небо, разумеется, не может все передавать словами, поэтому, ниспосылая странные знамения, оно хочет напомнить государю о страхе, осторожности и самосовершенствовании. Если государь усовершенствуется в добродетелях, то и зло может обратиться во благо». Ван сказал: «[Скажи прямо], если беда — так беда, если добро — то добро, но [вижу, что] ты так лукавишь. Зачем врешь, что [зло] можно обратить во благо?» — и убил его.

Летом, в четвертом месяце, в последний день чонмё, произошло солнечное затмение. В пятом месяце на восточной стороне [неба] появилось пять светил[162]. Наблюдающий за небом [чиновник], боясь, что ван может разгневаться, сказал вану неправду: «Они (светила) показывают добродетели государя, знаменуют благополучие государства». Ван был доволен.

Зимой, в двенадцатом месяце, не было ледостава.

Летом, в шестом месяце, выпал иней. Зимой, в двенадцатом месяце, гремел гром, произошло землетрясение. В последний день [этого месяца] Кэксон (звезда Странника) угрожала Луне.

Весной, во втором месяце, комета появилась у созвездия Большой Медведицы. Летом, в пятом месяце, в последний день капсуль произошло солнечное затмение.

Весной, в первом месяце, в последний день, произошло солнечное затмение. В третьем месяце в своем уединенном дворце скончался великий ван Тхэджо в возрасте ста девятнадцати лет.

Зимой, в десятом месяце, ённаский чоый Мёним Даппу убил ненавистного народу вана[163]. Нарекли его [посмертно] ваном Чхадэ («Следующий после Великого»).

Ван Синдэ (со 165 г.)

Звали его Пэкко <вместо ко некоторые пишут ку>, он был самым младшим братом[164] великого вана Тхэджо. Он был красив и дороден, добр и снисходителен. Прежде Чхадэ, не следуя дао, [управлял страной], и не было понимания между чиновниками и народом. Он боялся, что вспыхнет смута и с ним произойдет несчастье. Поэтому он укрывался в горах. После убийства вана Чхадэ чвабо Оджирю посоветовался с князьями (министрами) и отправил людей, чтобы нашли и привезли его [в столицу].

Когда он прибыл, Оджирю, преклонив колени, преподнес ему яшмовую государственную печать и сказал: «Прежний ван, к несчастью, покинул свет. Остался [его] сын, но он недостоин управлять государством. Мысли всех людей устремились к самому гуманному. Почтительно кланяемся, бьем челом и просим вас занять почитаемое место (престол)». Однако с почтением и скромностью /458/ он трижды отказывался, но затем взошел-таки на престол. В то время ему было 77 лет.

Весной, в первом месяце, [ван] издал указ, который гласил: «Я, недостойный человек, по рождению принадлежу к семье вана, но никогда не обладал добродетелями, [достойными] государя. А в недавнем прошлом, когда братской любовью[165] [вана Тхэджо] была передана власть [вану Чхадэ] вопреки установлениям о передаче ее в наследство[166], испытывая беспокойство и опасаясь беды, мы удалились от людей и скрывались вдалеке. Там мы получили недобрую весть [о смерти вана] и глубоко скорбели. Как оценить, что народ радостно принимал [нас], а князья уговаривали взойти [на престол]? [Осмелившись] в своем заблуждении взойти на высокое почитаемое место, недостойный и сирый человек не может не беспокоиться, как при переправе через бездонное море. Должно, чтобы [наше] благоволение дошло до самых дальних пределов. Поэтому предоставляем людям возможность самоусовершенствоваться — [провозглашаем] всеобщую амнистию в стране».

Народ страны, узнав об указе о снисхождении (амнистии), не удержался от приветственных восклицаний и радостных рукоплесканий со словами: «О, это великолепно! Все это благодеяния нового великого вана!»

Ранее, во время мятежа Мённим Даппу, наследник вана Чхадэ — Чхуан бежал и скрылся, но, прослышав об указе нового вана об амнистии, [он] явился к воротам ванского [дворца] и сказал: «Прежде, когда беда обрушилась на государство, я, [ваш] слуга, не смог умереть и скрывался в горных долинах. Теперь, услышав о новом правлении, [я] осмелился явиться с повинной. Если великий /459/ ван определит [мою] вину согласно закону, то [я, ваш слуга], тотчас же подчинюсь приговору, даже если меня поведут казнить на рыночную площадь. Но если [ван] пощадит меня и сошлет в дальние края, то это будет благодеяние, дарующее жизнь умершему, плоть — скелету. Таково мое желание, на исполнение которого я и не осмеливаюсь надеяться». Ван тотчас же определил ему [во владение] две местности, Кусаннве и Рудуо, и возвел его [в звание] янгуккуна (государя уступленных земель).

[В том же году] Даппу был назначен министром государства (куксан) и еще получил звание пхэджа, чтобы управлять военными делами в столице и на местах, а также владеть поселениями Янмэка. Начиная с этого времени должности чвабо и убо называются называются куксан (министр государства).

Осенью, в девятом месяце, ван отправился в Чольбон и совершил жертвоприношения на алтаре храма Основателя. Зимой, в десятом месяце, ван приехал из Чольбона.

Тайшоу ханьского округа Сюаньту Гэн Линь напал [с войском на Когурё] и убил несколько сот наших воинов. Ван лично изъявил покорность, просил присоединить [Когурё] к Сюаньту[167].

Ван отправил тэга Уго и чубу Ёнина с войсками, чтобы помочь сюаньтускому /460/ тайшоу Гунсунь Ду[168] подавить мятежников в Фушани[169].

Зимой, в одиннадцатом месяце, когда Хань выставила большую армию и она приблизилась к нам, ван спросил своих приближенных, как [лучше] поступить — выступить ли в поход [против Хань] или защищаться? Общее мнение было таково: «Ханьская армия слишком многочисленна, но [они] недооценивают наши силы. Если мы не выступим в поход, то они еще не раз будут приходить (нападать на нас), думая, что мы их боимся. В нашей стране горы неприступны, а дороги узки. Говорится же, что один человек на защите горного прохода стоит десяти тысяч. Хотя ханьская армия большая, но [они] ничего не смогут сделать с нами, поэтому нужно отправить войско и напасть на них».

Но [Мённим] Даппу сказал: «Не следует [делать этого]. Государство Хань большое, многолюдное. Нынче сильное [ханьское] войско далеко зашло с боями, их боевой пыл не сбить [сразу]. К тому же всегда было твердым правилом полководцев: когда армия большая, то наступать, а когда малочисленная — обороняться. Сейчас ханьцы переправляют свой провиант за тысячи ли, поэтому они не смогут продержаться долго. Если мы выроем глубокие рвы и возведем высокие валы и будем ждать их, опустошив все окружающие поля[170], то не пройдет декады или месяца, как, гонимые голодом, уйдут обратно [ханьские солдаты]. Тогда мы ударим им вслед сильным войском и достигнем своей цели». Ван последовал этому совету. Крепость Ёнсон упорно оборонялась. /461/ Ханьцы штурмовали ее, но не смогли одолеть [оборону]. Измученные голодом, офицеры и солдаты поплелись назад. Даппу пустил несколько тысяч всадников в погоню и в Чвавоне вступил в бой. Ханьская армия потерпела жестокое поражение, и вернулись [они домой] без единого коня. Ван возрадовался и передал Даппу в качестве кормовых округов (сигып) Чвавон и Чильсан.

Весной, в первом месяце, приближенные просили о назначении наследника. В третьем месяце сын государя — Намму — возведен наследником вана.

Зимой, в десятом месяце, в последний день пёнджа произошло солнечное затмение.

Осенью, в девятом месяце, умер министр государства Даппу в возрасте 113 лет. Ван лично оплакивал его, отменил на семь дней все приемы [по делам], и со [всеми] церемониями похоронил его в Чильсане, а для охраны могилы выделил 20 семей.

Зимой, в двенадцатом месяце, скончался ван. Его похоронили в Когуккоке («Холм древнего государства»). Нарекли его посмертным именем — ван Синдэ.

Ван Когукчхон <иногда называют ван Кугян[171]>

Звали его Намму <иногда называют Иимо[172]>. Он был вторым сыном[173] Пэкко, /462/ вана Синдэ. <Когда скончался Пэкко[174], люди государства решили, что старший сын Пальги не обладает [соответствующими] достоинствами, и потому единодушно возвели ваном Иимо. В начале годов Цзянь-ань[175] ханьского [императора] Сянь-ди Пальги, который был недоволен тем, что как старший он не стал ваном, вместе с соноским[176] га, каждый во главе более 30 тысяч человек из «низших дворов» (хахо), ушли к Гунсунь Кану[177] и покорились ему. По возвращении [Пальги] поселился на жительство у реки Пирюсу>.

Ван был ростом в девять чхок, имел величественный вид, а физически был так силен, что мог поднимать [большие] котлы. Когда брался за дела и принимал решения, он [всегда] соблюдал в меру великодушие и строгость.

Весной, во втором месяце, супругу [вана] госпожу У возвели в сан великой княгини (ванху). Она была дочерью У Со из Ченабу.

Осенью, в девятом месяце, ван направился в Чольбон, чтобы совершить жертвоприношения на алтаре храма Основателя.

Весной, в третьем месяце, в ночь кабин, красное облако подобно змее обвилось вокруг созвездия Тхэми (Тайвэй). Осенью, в седьмом месяце, у этого созвездия появилась комета.

Ханьский тайшоу Ляодуна, подняв войско, напал на нас. Ван послал своего сына Кэсу отразить нападение. /463/ Но тот не смог одолеть, поэтому ван лично отправился во главе отборной конницы и, вступив в сражение с ханьским войском в Чвавоне, разгромил его. Высились горы из голов убитых [врагов].

Летом, в четвертом месяце, в день ыльмё, [светило] Хёнхок (Марс) ограждало центральное созвездие (созвездие Сердца). В пятом месяце, в последний день имджин, произошло солнечное затмение.

Осенью, в девятом месяце, в столичном городе выпал снег глубиной в шесть чхок. Чунви тэбу, пхэджа Обирю и пхёнджа Чвагарё, будучи близкими родственниками великой княгини, захватили всю власть в стране. Пользуясь их влиятельностью, сыновья стали своевольничать: отбирали детей, землю и дома, поэтому люди возмутились. Ван, прознав об этом, хотел их казнить, но Чвагарё и другие вместе с [людьми общины] Ённа[178][179] замыслили заговор.

Летом, в четвертом месяце, собрав своих людей, [Чвагарё и другие] напали на столицу, но ван мобилизовал войско столичного района и подавил [мятежников]. Затем издал следующий указ: «В последнее время чины раздавали по лицеприятию (фаворитам), а на должности выдвигались [люди] без добродетелей, пагубное зло распространилось на народ, /464/ потрясает наш царский (ванский) дом. И все это проистекает от нашего невежества. Пусть в каждом из четырех ваших округов (бу)[180] выдвинут снизу мудрого и милосердного человека». Когда все четыре округа сообща выдвинули Анню из Восточного округа[181], ван пригласил его [к себе] и передавал ему управление страной. Но Анрю обратился к вану с такой речью: «Я, ваш низкоподданный слуга, по своей заурядности никак не подхожу для участия в великом деле государственного управления. В западной части [страны], в деревне Чвамульчхон долины Амноккок [проживает] Ыль Пхасо, внук Ыль Со, который был министром при ване Юри. У него твердый характер, [он] мудр и умен, не привлекался на [государственную] службу, а живет тем, что усердно обрабатывает землю. И если вану угодно [хорошо] управлять страной, то не обойтись без такого человека, как он».

Ван отправил гонца и пригласил [Ыль Пхасо к себе] в скромных выражениях и с достойным этикетом, назначил [его на должность] чунви тэбу со званием утхэ и сказал ему: «По чрезмерной щедрости я обязан продолжить [великие] дела прежнего [правления], поставлен над всеми чиновниками и народом. Из-за малых добродетелей и недостатка способностей не соответствую такому предназначению. Вы, учитель, скрывая свое дарование и просвещенность, так долго оставались в отдаленной деревенской глуши. Ныне вы не оставили нас и благосклонно прибыли сюда и доставили этим не только радость мне одному, но и счастье всему государству (саджик) и народу. /465/ С глубокой признательностью примем ваши советы, до конца будем следовать [вашим наставлениям]». Подумав, что, хотя [он] согласен послужить государству, но предложенная должность недостаточно [высока] для управления [государственными] делами, Пхасо сказал в ответ: «Я слаб [умом] и немощен [телом] и не осмеливаюсь следовать высочайшему повелению, но смею пожелать великому вану избрать мудрого достойнейшего, облечь его высоким званием, дабы мог [он] свершать великие дела». Ван понял его намек, возвел его в звание министра государства и вверил управление государством. В связи с этим сановники правительства и родственники государя (по женской линии) стали поговаривать о том, что новичок [Пха]со приближен [к государю] и притесняет старых подданных. [Тогда] ван издал указ, гласивший: «Всякий, независимо от знатности, не подчинившийся министру государства, будет [наказан] вместе с родственниками». А [Пха]со,| выйдя к людям, сказал: «Обычная [судьба] ученых — оставаться в тени, если не созрело время, служить, если настала пора. Ныне, когда государь оказал мне великие почести, могу ли я помышлять о возвращении к прежней безвестности?» После этого он честно служил государству, устанавливал ясные законы, справедливо награждал и наказывал, поэтому народ пребывал в благополучии, всей стране царило спокойствие.

Зимой, в десятом месяце, ван, позвав Анню, сказал ему: «Если бы не ваше одно слово, я не смог бы найти Пхасо для общего управления. Ваша заслуга в том, что теперь наладились все дела» — и возвел его в звание /466/ тэсаджа.

Мудрые правители древности беспрепятственно ставили [на должность] выдающихся людей и без колебаний прибегали к их услугам, как это было у иньского Гао-цзуна с Фу Шо (Юэ), у прежнего государя Шу (Лю Бэя) с Кун Ми-ном (Чжугэ), циньского (цзиньского) Фу Цзиня с Ван Мэном[182]. Только так мудрые и просвещенные люди могли оказаться на достойном месте и управлять, могли быть совершенными и ясными принципы правления, могла быть поддержана [безопасность] государства.

Если здесь ван (Когукчхон) решил единолично взять из приморского захолустья Пхасо и, не посчитавшись с мнением окружающих, поставить [его] выше всех чиновников, а затем наградил и человека (Анню), предложившего его, то можно полагать, что он следовал установлениям прежних правителей [древности].

Осенью, в седьмом месяце, выпал иней и погибли хлеба. Народ голодал, поэтому были открыты [казенные] склады для оказания помощи.

Зимой, в десятом месяце, ван охотился к югу от [горы] Чильсан. На дороге [он] встретил человека, который сидел и плакал, и спросил [у него]: «Почему [ты] плачешь?» И тот ответил: «Я очень беден, поэтому обычно нанимался в работники, чтобы прокормить свою мать. Но нынче год выдался неурожайный, не к кому пойти внаем. Вот, /467/ не могу раздобыть ни единой мерки (сын, ду) [зерна на] пропитание, оттого и плачу!» Ван [с горечью] воскликнул: «Увы! Это моя вина, что, будучи отцом народа, я довел его до такой крайности». [Он] выдал [тому человеку] одежду и пищу в утешение ему. Затем [ван] повелел соответствующим учреждениям (со) подробно разузнать и оказать помощь одиноким, вдовым, сиротам, бездетным старикам, больным, бедным и нищим, которые не могут [сами] поддержать свое существование; еще приказал чиновникам [учреждений] каждый год с третьего весеннего месяца и до седьмого осеннего месяца выдавать казенное зерно взаймы (чиндэ)[183] народу по числу едоков в семье, а зимой, в десятом месяце, возвращать [выданное весной и летом]. Это должно было стать постоянным правилом, поэтому повсюду [люди] ликовали.

Произошла большая смута в Срединном государстве. Очень много ханьцев бежали от смуты, явились и вступили [под покровительство Когурё]. Это был второй год Цзянь-ань ханьского императора Сянь-ди.

Летом, в пятом месяце, скончался ван. Его похоронили в долине [реки] Когукчхон. Нарекли его [храмовым] именем ван Когукчхон.

Ван Сансан

Звали его Ёнъу <некоторые называют Вигун[184]>. Он был младшим братом вана Когукчхона. В Вэй шу[185] рассказывается: /468/ «Один из потомков Чумона, Гун, родился с открытыми глазами и [сразу] мог видеть. Это был Тхэджо. Теперешний ван, который приходится правнуком Тхэджо, тоже сразу после рождения видел людей и был похож на своего прадеда Гуна. Из-за этого сходства (ей)[186] в Когурё нарекли его именем Вигун (”Похожий на Гуна”)». У вана Когукчхона не было сына, поэтому на его место взошел Ёнъ[у].

Как только скончался ван Когукчхон, великая княгиня госпожа У скрыла [это], не объявила о трауре, а направилась ночью в дом его младшего брата Палый[187] и сказала: «У вана нет потомков, и вы должны наследовать ему». Пальги не знал о кончине вана и ответил: «Судьбе, предначертанной Небом, надо подчиняться, и этим нельзя пренебрегать. И можно ли считать благопристойным, когда [замужняя] дама бродит посреди ночи?» Пристыженная княгиня тотчас направилась в дом [его меньшего брата] Ёнъу. Ёнъу поднялся, одел встретил ее у ворот, а затем ввел в дом и угощал едой и напитками. Вели; княгиня говорила: «Великий ван скончался, а сына у него нет, поэтому место должен унаследовать, как старший, Пальги, но, когда я обратилась к нему], он подумал, что у супруги [вана] какие-то другие намерения, глубоко оскорбил [меня] надменностью, поэтому обращаюсь к вам, другому брату». Ёнъу оказал ей почести со всеми приличиями. [Он] взял в свои руки нож и сам нарезал мясо [для угощения], но случайно поранил свой палец. Княгиня /469/ оторвала [материю от] пояса своей юбки и перевязала пораненный палец. Прежде чем вернуться [к себе], она сказала Ёнъу: «Ночь очень темная, я боюсь, как чего-нибудь не произошло. Вы бы проводили меня до дворца». Ёнъу последовал за ней, и княгиня вошла во дворец под руку с ним. На следующий день на рассвете, изменив завещание прежнего вана, [княгиня] повелела сановникам возвести Ёнъу на престол. Узнав об этом, сильно разгневался Пальги. С помощью своего войска он окружил дворец вана и стал угрожать: «Когда умирает старший брат, по обычаю, должен взойти следующий, а ты, нарушив порядок, захватил [власть], это большое преступление. Выйди поскорее, иначе [я] убью твою жену и детей». Запершись во дворце, Ёнъу [не выходил] три дня, и никто в стране не поддержал сторонников Пальги. Убедившись в трудности [осуществления своего замысла], Пальги со своим семейством бежал в Ляодун. Встретившись с тайшоу Гунсунь Ду[188], он сказал: «Я — единоутробный брат когурёского вана Намму. Намму умер, не оставив сына, а мой меньший брат Ёнъу, сговорившись с вдовой старшего брата госпожой У, сам взошел [на престол], нарушая великие предначертания принципов Неба. Я крайне возмущен этим и, прибыв в Высочайшее государство, нижайше хочу просить 30-тысячное войско, чтобы разбить его, усмирить бунт». Гунсунь Ду дал согласие.

Ёнъу[189] /470/ послал своего [младшего] брата Кэсу во главе войска отражать их [нападение]. Ханьское войско было разбито. Лично возглавляя авангард, Кэсу преследовал отступающих. [Настигнутый] Пальги стал умолять Кэсу: «Неужели ты посмеешь сейчас убить своего престарелого брата?» Кэсу не смог преодолеть родственные чувства и не осмелился тронуть своего брата, но сказал: «Хотя и несправедливо, что Ёнъу не уступил [тебе] престол, но как уразуметь то, что из-за минутной обиды ты хочешь погубить государство своих предков? С какими глазами ты встретишься с ними после своей смерти?»

Услыхавший такие слова Пальги был подавлен стыдом и раскаянием. Он направился к [реке] Пэчхон и перерезал себе горло. Горько оплакивал его Кэсу, а затем подобрал прах и совершил первичное погребение. Закончив это, [он] вернулся [домой].

Опечаленный и [то же время] довольный, ван пригласил Кэсу во дворец на пир, устроив все согласно ритуалу почестей, воздаваемых людям [царствующего] дома. Ван сказал: «Не может быть большего преступления, чем то, которое совершил Пальги, — привел чужеземные войска и напал на свое государство! Вы ныне одержали над ним победу, а затем отпустили и не убили! Но когда он покончил с собой, [вы] очень горько оплакивали его. И не означает ли это, что вы считаете меня недобродетельным?» Опечаленный, с трудом глотая слезы, Кэсу ответил: «Я сейчас прошу только [позволить произнести] одно слово, /471/ а затем могу умереть». — «Какое же?» — спросил ван. Кэсу ответил: «Хотя великая княгиня возвела великого вана согласно завещанию предшествующего вана, но великий ван не отказывался [от трона] со всеми [полагающимися] церемониями. Потому уже нарушен связывающий братьев [священный] долг покровительства [старшего] и почтительности младшего. Я лишь хотел увеличить добродетели великого вана, поэтому подобрал прах [Пальги] и похоронил его. И мог ли я подумать, что таким действием навлеку на себя гнев великого вана? Если бы на причиненное [Пальги] зло великий ван ответил милосердием и похоронил своего старшего брата со всеми приличествующими церемониями, кто бы мог назвать великого вана несправедливым? Вот и все, что хотел сказать [я]. [Теперь] даже смерть для меня равносильна жизни, поэтому велите казнить».

Услышав такую речь, ван сел перед ним и с благожелательным выражением лица стал утешать его: «Из-за недостатка добродетелей я не смог не совершить ошибку, но теперь, услышав ваши слова, я осознал свои заблуждения и [покорно] прошу вас не упрекать [меня]». Сын вана[190] поклонился ему, а также и сам ван поклонился. Затем [все] долго веселились и разошлись.

Осенью, в девятом месяце, [ван] повелел чиновникам (юса) [временно погребенный] прах Пальги похоронить с царскими почестями в Пэрёне (на перевале Пэ). Ван, взошедший [на престол] благодаря госпоже У, не мог повторно жениться и сделал госпожу У своей супругой.

Весной, во втором месяце, построили крепость Хвандо[191].

Летом, в четвертом месяце, по всей стране помилованы все [преступники], за исключением [тех, кто заслуживал] двух видов [смертной казни, т.е. через повешение и отсечение головы].

Осенью, в девятом месяце, ван охотился на южной стороне [горы] Чильсан.

Весной, в третьем месяце, ван совершил жертвоприношения (духам) гор и рек, так как у него не было сына. И в том же месяце, ночью 15-го числа, ван во сне услышал голос Неба: «Я повелел твоей младшей жене родить сына, не тревожься». Пробудившись, ван рассказал своим приближенным: «Во сне Небо разговаривало со мной и настойчиво повторяло такие слова, но как быть, если у меня нет младшей жены?» Пхасо ответил: «[Мы] не можем угадать волю Неба, поэтому вану следует подождать».

Осенью, в восьмом месяце, умер министр государства Ыль Пхасо[192], и люди страны горько оплакивали его. Министром государства ван назначил Ко Уру.

Зимой, в одиннадцатом месяце, сбежала свинья, предназначенная для жертвоприношения. Сторож гнался за ней до деревни Чутхон, но там замешкался и не мог схватить ее. [В это время откуда-то] появилась женщина лет двадцати, восхитительно красивая. /473/ Со смехом она опередила его и схватила [свинью]. Тогда преследователь и взял [свинью]. Прослышав об этом, ван крайне удивился и захотел увидеть эту женщину. Ночью в простой одежде [он] направился в дом женщины и велел [своему] слуге доложить о себе. Узнав о прибытии вана, в этом доме не посмели отказать [в приеме]. Ван вошел в покои, позвал эту женщину. Когда он хотел ею обладать, женщина сказала [ему]: «Не осмелюсь перечить повелению великого вана, но, если случится так, что родится сын, прошу вас не оставлять его без внимания». Ван пообещал ей. К третьей страже ван поднялся и вернулся во дворец.

Весной, в третьем месяце, великая княгиня прослышала о том, что ван любил женщину из деревни Чутхон(чхон), и стала ревновать к ней. [Она] тайно отправила солдат, чтобы убить ее. Та женщина узнала это, переоделась в мужское платье и сбежала. Когда преследователи настигли и хотели ее убить, эта женщина спросила: «По чьему повелению вы пришли сейчас убивать меня? Приказал ли это ван или велела княгиня? Сейчас в моем чреве находится ребенок — плоть вана. Вы можете убить меня, [наложницу], но осмелитесь ли также убить и дитя вана?» Солдаты не осмелились и по возвращении доложили то, что сказала эта женщина. Княгиня пришла в ярость /474/ и хотела во что бы то ни стало убить [женщину], но ничего не могла поделать. Ван услышал это [известие] и снова направился в дом той женщины, спросил: «Ты сейчас беременна. Чей это ребенок?» Она ответила: «Я, [ваша наложница], обычно не бываю рядом даже со своими братьями. Как смогла бы я приблизить к себе мужчину другой фамилии? Ребенок, которого я ношу в [своем] чреве, — плоть самого великого вана». Ван обласкал и щедро одарил ее. По возвращении ван рассказал все княгине, и она уже не посмела убить [ту женщину].

Осенью, в девятом месяце, женщина из Чутхона родила сына. Счастливый ван сказал: «Это Небо ниспослало мне наследника!» Ранее случай с жертвенной свиньей помог найти его мать, и поэтому ван решил назвать сына Кёчхе («Жертвенный поросенок»), а его мать возвел в [сан] младшей супруги (соху) вана. Прежде, когда еще мать младшей супруги была на сносях и не могла разродиться, шаман сказал: «Истинно вы родите княгиню (ванху)!» Мать обрадовалась и разрешилась от бремени. Девочку назвали Хунё («Княгиня»).

Зимой, в десятом месяце, ван перевел столицу в Хвандо[193].

Весной, в первом месяце, Кёчхе возведен наследником.

Осенью, в восьмом месяце, из ханьского Пинчжоу[194] явился человек [по имени] Ся Яо с тысячей семей и вступил под власть [Когурё]. Ван принял их и с удобствами поселил в крепости Чхэксон.

Зимой, в десятом месяце, гремел гром, произошло землетрясение. На северо-восточной стороне [неба показалась] комета.

Весной, во втором месяце, в последний день имджа, было солнечное затмение.

Летом, в четвертом месяце, странные птицы собирались во дворе ванского дворца.

Родился внук вана Ёнбуль.

Летом, в пятом месяце, скончался ван. Его похоронили на [холме] Сансаннын[195]. Нарекли его [храмовым] именем Сансан.

Ван Тончхон <иногда называют Тонян>

Звали его Увиго[196], а детское имя было Кёчхе. Он — сын вана Сансана. Матерью его была жительница деревни Чутхон, ставшая младшей супругой Сансана, но в истории не сохранилось сведений ни о ее фамилии, ни о роде. В семнадцатом году [правления] прежнего вана он возведен наследником, а теперь унаследовал престол.

По характеру он был великодушный и милосердный. [Однажды], когда ван удалился на прогулку, желая испытать сердце вана, его супруга велела людям срезать гриву ездовой лошади вана, но по возвращении он [только и] сказал: «Какая жалость, что лошадь без гривы». В другой раз [она] велела слуге, который подавал еду, пролить суп на одежду вана, но и тогда он не рассердился.

Весной, во втором месяце, [ван] поехал в Чольбон, чтобы совершить жертвоприношение на алтаре храма Основателя. Объявлена общая амнистия. В третьем месяце госпожа У возведена в сан вдовствующей великой княгини (вантхэху).

Осенью, в седьмом месяце, умер куксан Ко Уру, поэтому министром государства назначен утхэ Мённим Осу.

Царство Вэй прислало посла, чтобы установить дружественные отношения.

Осенью, в девятом месяце, скончалась вдовствующая княгиня госпожа У. Перед кончиной тхэху завещала: «Я, ничтожная, вела себя непристойно. С каким лицом предстану на том свете (букв. ”под землей”) перед [ваном] Кугяном? Если [вы], придворные слуги, не решите бросить [мой труп] в придорожный ров или овраг, то прошу похоронить меня возле могилы вана Сансана». Похоронили ее согласно этому завещанию. (И после) прорицатель вещал: «Ко мне спустился дух вана Кугяна и сказал: ”Вчера, когда госпожа У направлялась к Чхонсану (Сансану), я не смог сдержать возмущения, поэтому вступил с ней в драку. Когда впоследствии поразмыслил об этом, то стало так стыдно, что не осмелюсь [теперь] глядеть в лицо людям страны. И ты передай двору, чтобы каким-нибудь предметом закрыли меня [от людских взоров]”». Тогда посадили /479/ перед могильным холмом [Кугяна] семь рядов сосен[197].

Весной, во втором месяце, Сун Цюань, правитель царства У, прислал посла Ху Вэя, чтобы установить мирные отношения, но [наш] ван задержал этого посла. Осенью, в седьмом месяце, отрубил ему голову и послал ее в [царство] Вэй[198].

Отправлен посол в [царство] Вэй, чтобы поздравить с изменением названия годов [правления]. Это был начальный год Цзин-чу.

Вэйский тайфу Сыма Сюань-ван повел войско, чтобы усмирить Гунсунь Юаня. [Тогда] ван направил чубу тэга во главе войска из тысячи человек, чтобы поддержать его (Сюань-вана)[199].

Ван отправил военачальника [с войском] внезапно напасть и разрушить ляодунский город Сианьпин[200].

Весной, в первом месяце, сын вана Ёнбуль провозглашен наследником. Освобождены заключенные из тюрем страны.

Весной, в третьем месяце, человек с [побережья] Восточного моря привел и подарил [вану] красивую девушку, которую ван принял и оставил в заднем дворце (в качестве заложницы).

Зимой, в десятом месяце, отправлены войска для нападения на северную границу Силла[201].

Осенью, в восьмом месяце, [царство] Вэй отправило 10-тысячное войско, возглавляемое юйчжоуским Гуаньцю Цзянем. Оно вторглось [в Когурё] со [стороны] Сюаньту. Во главе 20-тысячной армии из пеших и конных [воинов] ван вступил в сражение у реки Пирюсу и разгромил их, отрубив более трех тысяч голов. Затем он повел войско дальше и завязал сражение в ущелье [земли] Янмэк[203], где также нанес им поражение, убив и взяв в плен более трех тысяч человек. [Затем] ван сказал своим военачальникам: «Многочисленные вэйские войска не смогут противостоять малочисленным нашим, а жизнь прославленного вэйского полководца Гуаньцю Цзяня сегодня находится в моих руках». После этого во главе пяти тысяч железных всадников выступил вперед, чтобы ударить по [армии Гуаньцю Цзяня]. Выстроив [войска] в боевом порядке, [Гуаньцю] Цзянь завязал отчаянную схватку, и наша армия потерпела крупное поражение. Было убито более 18 тысяч человек, и едва лишь с тысячей всадников ван бежал на Амнокскую равнину.

Зимой, в десятом месяце, [Гуаньцю] Цзянь напал и захватил город Хвандо где устроил [жестокую] резню. Затем он направил военачальника (цзянцзюня) Ван Ци преследовать [когурёского] вана[204]. Когда, отступая в Южное Окчо[205], ван добрался до [перевала] Чукрён[206], армия его почти вся разбежалась. Вместе с ним оставался только Миру из Восточного округа (Тонбу). /481/ [Он] обратился к вану со словами: «Преследование [вражеских] войск сейчас настолько стремительно, что положение [наше] кажется безвыходным. Поэтому я прошу вас разрешить вступить с ними в смертельную схватку и остановить их, а ван [тем временем] может скрыться».

Затем он собрал [отряд] из смертников и вместе с ними ринулся на врага, завязал отчаянное сражение. Тем временем вану [удалось] скрыться. В горной долине [он] смог собрать разбежавшихся воинов и составить свою охрану. К ним [он] обратился со словами: «Если кто [из вас] сможет найти Миру, того награжу очень щедро». [Тогда] выступил вперед Лю Окку из Заднего округа (Хабу)[207]: «Я попробую найти». Вернувшись на поле боя, он увидел Миру лежащим на земле и принес его на своей спине. Ван уложил его (Миру) к себе на колени. Спустя много времени Миру пришел в сознание.

Тайными дорогами, петляя в разные стороны, ван прибыл в Южное Окчо, но вэйские войска не прекращали преследование[208]. Рухнули все планы вана, силы [его] были сломлены, и он не знал, что предпринять, и тогда вперед выступил человек из Восточного округа (Тонбу) Нюю и сказал: «Положение чересчур угрожающее, но не следует понапрасну погибать. У меня есть один план: прошу разрешить мне, [захватив] еду и питье, отправиться угощать вэйских воинов, чтобы воспользоваться удобным моментом и убить их военачальника. Если удастся мой замысел, ван может внезапно ударить [по ним] и одержит полную победу». Ван ответил: «Хорошо». Войдя в [лагерь] вэйского войска, Нюю притворился, что сдается, сказав: «Мой государь, совершив преступление перед Великим /482/ государством, бежал к морскому побережью, но и там ему негде приютить свое [бренное] тело. Поэтому [он] решил явиться в лагерь [вэйского войска] и сдаться, чтобы вверить свою судьбу великому военачальнику (сыкоу). Но прежде он послал меня, низкого слугу, со скромными дарами угостить людей [великого полководца]».

После таких слов вэйский военачальник[209] решил принять капитуляцию [вана]. Нюю, прятавший кинжал в посуде с едой, вышел вперед, вынул кинжал и вонзил его в грудь вэйского военачальника, а затем и сам погиб вместе с ним.

Сразу же в вэйской армии началась страшная паника. Ван распределил свои силы по трем направлениям и внезапно напал. Растерявшиеся вэйские солдаты не смогли построиться в боевой порядок, поэтому они отступили через Аннан (Лолан) [к себе][210].

Ван восстановил свое государство. При обсуждении заслуг самыми первыми были признаны Миру и Нюю. В качестве кормового округа Миру были выданы Когок и Чхонмоккок, а Окку выданы Амнок и Тунульхавон. Нюю было пожаловано звание кусаджа, а его сыну Тау — звание тэсаджа.

Во время этой войны вэйский военачальник дошел до южных пределов Суксина и вырезал на камне надпись о [своих] заслугах, а по прибытии на гору Хвандо [также] оставил надпись «Крепость Пульла» и вернулся назад[211].

Прежде, [до войны], подданный вана Тыннэ (Тыкнэ), видя, что ван совершает набеги на Срединное государство, многократно предостерегал его, но, так как ван не слушался, Тыкнэ /483/ горестно воскликнул: «Наверняка увижу [в будущем], как эта земля зарастет высоким бурьяном», он отказался от пищи и умер [от голода]. [Поэтому вэйский военачальник] Гуаньцю Цзянь приказал своим войскам не разрушать его могилу, не рубить [посаженных возле нее] деревьев. [Затем] нашел его жену и детей, отпустил их на свободу[212].

<В «Географическом описании» (Гуади чжи)[213] сказано: «Крепость Пульла — это крепость Куннэ, построенная из сложенных каменных глыб. Она как раз соединяла гору Хвандо с крепостью Кукнэ». Согласно Лян шу, «когда Сыма И покорял Гунсунь Юаня, ван отправил военачальника и напал на Сианьпин, и [после этого] произошло нападение Гуаньцю Цзяня». В Тунцзянь (Цзычжи тунцзянь) предостережение, сделанное Тыкнэ вану, описывается как факт, имевший место при ване Вигуне, но это ошибка.>

Весной, во втором месяце, ввиду того что после перенесенных бедствий [войны] невозможно было восстановить в качестве столицы город Хвандо, ван построил крепость Пхёнъян[214], переселил туда народ и перенес алтари государства. Пхёнъян прежде был уделом (домом) святого человека (сонин) Вангома[215]. Иногда Вангомом называют столицу вана[216].

Весной, во втором месяце, из Силла прибыл посол, чтобы установить мирные отношения.

Осенью, в девятом месяце, скончался ван. [Его] похоронили в Сивоне. Нарекли его [храмовым] именем — ван Тончхон. Вспоминая о его благодеяниях, люди не могли не скорбеть, а из ближайших подданных вана многие хотели покончить с собой, чтобы их похоронили [вместе с ваном], однако новый ван счел это не соответствующим правилам и запретил [самоубийства]. /484/ Но в день похорон очень много людей, придя на могилу [вана], покончили с собой. Люди собирали хворост, чтобы укрыть их тела, поэтому местность получила назвали Сивон («Долина хвороста»).

Ван Чунчхон <иногда называют Чунян>

Звали его Ёнбуль. Он был сыном вана Тончхона. Он имел незаурядную внешность и приятные манеры, обладал знаниями и умом. В семнадцатом году [правления] вана Тончхона [Ёнбуль] стал наследником вана, а когда в двадцать втором году [правления] осенью, в девятом месяце, скончался ван, на его место взошел наследник.

Зимой, в десятом месяце, госпожа Ён (из рода Ён) была возведена княгиней (ванху). В одиннадцатом месяце меньший брат вана Емуль, [а также] Сагу и другие замыслили мятеж, но были казнены.

Весной, во втором месяце, ван повелел министру (сан) Мённим Осу ведать по совместительству военными делами в центре (столице) и на местах.

Летом, в четвертом месяце, ван [приказал] связать в кожаном мешке и бросить в Западное море женщину из [рода] Кванна. У кваннаской женщины было удивительно красивое лицо, а волосы — длиною в девять чхок. Ван очень любил ее и хотел сделать ее /485/ младшей супругой (хаху), но княгиня из рода Ён, боясь, как бы та не завладела целиком благосклонностью вана, стала говорить ему: «(Я), недостойная, слышала, что в Западном [царстве] Вэй ищут длинные волосы и готовы приобрести их [даже] за тысячу золотых. Ранее наш прежний ван не отправлял по обычаю [подношения] Срединному государству, поэтому подвергался [нашествиям] войск, спасался бегством, едва не погубил алтари государства. Если сейчас, уступая желаниям [Вэй], ван снарядит посла и отправит [туда] красавицу с длинными волосами, оно (царство Вэй) наверняка будет удовлетворено таким [подношением] и больше не будет нападать [на нас]».

Ван понял смысл этих слов, но смолчал, не ответил. Когда узнала об этом [кваннаская] женщина, она испугалась, что та (княгиня) погубит ее, и, в свою очередь, решила оговорить княгиню перед ваном, сказав ему: «Княгиня всегда ругает меня, говорит, что деревенская девка водворилась тут как барыня, и если [сейчас] сама не уберусь, то потом буду раскаиваться. Наверное, княгиня захочет в отсутствие великого вана погубить меня. Что же [мне] делать?»

Спустя некоторое время, когда ван возвращался с охоты в Кигу (на холме Киджа?), навстречу вышла с плачем эта женщина с кожаным мешком в руках и запричитала: «Княгиня хочет посадить меня сюда и бросить в море. Осмеливаюсь просить великого вана даровать мне жизнь и позволить вернуться домой. Разве я могу надеяться быть служанкой возле [вас]?» Выяснив, что это /486/ была ложь, ван разгневался и, позвав женщину, сказал: «Ты что, хочешь в море?» — и повелел людям утопить ее.

Летом, в четвертом месяце, скончался министр государства Мённим Осу. Министром государства назначили пирюского пхэджа Ыму. Осенью, в седьмом месяце, произошло землетрясение.

Сын вана Янно (Якно) возведен наследником. В стране объявлена амнистия.

Зимой, в одиннадцатом месяце, ённаский Мённим Хольто, женившийся на княжне (конджу), был произведен в сан пума дови (губернатора-зятя). В двенадцатом месяце была сильная эпидемия.

Зимой, в двенадцатом месяце, ван охотился в ущелье Тунуль[кок]. Когда вторгся с войсками вэйский военачальник Юй Чи <это имя совпадает с названием Чжанлин[217]>, ван во главе пяти тысяч отборных всадников вступил с ними в бой в ущелье Янмэк[кок] и разбил их, зарубил более восьми тысяч [вражеских] солдат.

Осенью, в девятом месяце, ван отправился в Чольбон, чтобы совершить жертвоприношения в храме Основателя.

Осенью, в седьмом месяце, во время охоты в Кигу ван застрелил белую козулю. Зимой, в одиннадцатом месяце, был гром, произошло землетрясение.

Зимой, в десятом месяце, скончался ван и похоронен в Чунчхонской долине. Нарекли [посмертным] именем — ван Чунчхон.

Ван Сочхон <иногда называют Соян>

Звали его Янно <некоторые называют Ягу>. Он был вторым сыном вана Чунчхона. Он отличался умом и добротой, поэтому люди любили и уважали его. В восьмом году [правления] вана Чунчхона был возведен наследником. В двадцать третьем году, зимой, в десятом месяце, когда скончался ван, на его место взошел наследник.

Весной, в начальном месяце, дочь тэсаджа Западного округа Усу была возведена в сан княгини (ванху).

Осенью, в седьмом месяце, умер министр государства Ымъу, а в девятом месяце министром государства назначен Санну, который был сыном Ымъу. Зимой, в двенадцатом месяце, произошло землетрясение.

Летом, в четвертом месяце, выпал иней и погубил [посевы] ячменя. В шестом месяце была сильная засуха.

Осенью, в седьмом месяце, в первый день чоню, произошло солнечное затмение. Народ голодал, поэтому открыли склады для оказания помощи.

Летом, в четвертом месяце, ван направился на охоту в Синсон[218] <некоторые говорят, что Синсон — большая крепость в северо-восточной[219] части страны> и добыл белого оленя. Осенью, в восьмом месяце, ван вернулся из Синсона. В девятом месяце странные птицы слетелись в дворцовый парк.

Зимой, в десятом месяце, напали [люди] Суксина и вырезали население [пограничной] области. [Тогда] ван сказал своим сановникам: «Я, обладая ничтожно малыми достоинствами, по ошибке унаследовал престол. Добродетельными заслугами не смог [сохранить] мир, а могущество [свое] не смог распространить за пределы страны и удержать соседних варваров от набегов на наши владения. Хочу найти себе умного советника и храброго военачальника, чтобы впредь предотвратить опасность [набегов]. Пусть каждый из вас, князей, выдвинет человека выдающегося ума с исключительными стратегическими способностями, который мог бы стать полководцем». Все сановники ответили: «[Младший] брат вана Тальга смел и мудр, поэтому он может стать великим военачальником».

Когда ван послал Тальга атаковать их (суксинцев) войска, Тальга внезапным и быстрым ударом захватил город (крепость) Тальло, убил /489/ его старейшину, более шестисот семей переселил в Очхон, находящийся к югу от Пуё (Фуюй), а шесть-семь деревень, которые сдались, превратил в зависимые общины (пуён). Ван был весьма доволен и возвел Тальга в сан ангуккуна (князя-умиротворителя страны) и поручил командование войсками в центре и на местах, а также управление янмэкскими и суксинскими поселениями.

Весной, во втором месяце, два человека, младший брат вана — Иру и Собаль, замыслили мятеж. Сказавшись больными, они направились в Онтхан («Горячие ключи»), где вместе с соучастниками заговора впали в безудержное веселье и произносили речи, зовущие к измене и бунту. Ван позвал их [в столицу] под предлогом, что хочет предложить им посты министров государства, но, когда они прибыли, приказал слугам схватить их и казнить.

Летом, в четвертом месяце, ван отправился в Синсон. Хэгокский тхэсу преподнес [ему] китовый глаз, который светился ночью.

Осенью, в восьмом месяце, охотясь в восточной части [страны], ван застрелил белого оленя. В девятом месяце произошло землетрясение. Зимой, в одиннадцатом месяце, ван вернулся из Синсона.

Скончался ван. Его похоронили в Сончхонской долине и нарекли [посмертным] именем ван Сочхон.

Ван Понсан <некоторые также называют Чхигаль>

Звали его Санбу <иногда называют Сапсиру>. Он был наследником вана Сочхона. С детства отличался упрямством и вспыльчивостью, был очень подозрителен и недоброжелателен. Когда в двадцать третьем году [правления] скончался ван Сочхон, взошел наследник.

Весной, в третьем месяце, был убит ангуккун Тальга. Ван стал относиться к нему с подозрением и замыслил [это] убийство ввиду того, что (Таль)га, будучи одного поколения с его отцом, имел огромные заслуги и народ на него смотрел с надеждой. В народе говорили: «Если бы не ангуккун, людей не миновали бы бедствия от янмэкских и суксинских [войск]. Теперь, когда он умер, на кого нам уповать?» И не было человека, кто не лил бы слез и не скорбел.

Осенью, в девятом месяце, произошло землетрясение.

Осенью, в восьмом месяце, вторгся и напал [со своим войском на нашу столицу] Мужун Вэй[220]. Ван решил уйти в Синсон и скрыться от врагов и уже добрался до Коннима, но Мужун Вэй, узнав о том, что ван ушел, ринулся в погоню с войском. [Он] почти настиг вана, и того обуял страх. В это время управлявший Синсоном сохён Северного округа Коноджа (Ко Ноджа) с 500 всадниками встретил вана и вступил с врагами в решительную схватку. Войско [Мужун] Вэя потерпело поражение и отступило. Ван был очень рад и повысил Коноджа в чине и пожаловал [ему] тэхёна, /491/ даровав одновременно Кокним в качестве кормового владения.

В девятом месяце ван обвинил своего [младшего] брата Тольго в двуличии и заставил покончить с собой. Так как Тольго был не виновен, люди страны горько оплакивали его. Сын Тольго — Ыльбуль — бежал в [глухую] деревню, чтобы скрыться.

Осенью, в девятом месяце, умер министр государства Санну. Министром государства стал тэсаджа Южного округа Чхан Джори (Чханджори), которому был пожалован чин тэджубу.

Осенью, в восьмом месяце, вторгся Мужун Вэй и дошел до Когуквона. Там, увидев могилу вана Сочхона, приказал людям разрыть ее. Нескольких человек, занятых этим [кощунством], постигла внезапная смерть, а из глубины могилы послышались звуки музыки. Испугавшись, что здесь [есть] духи, они отступили. Ван сказал своим многочисленным сановникам: «Военная мощь Мужунов сильно возросла, и они уже много раз нападали на наши земли. Что же делать?» Министр государства Чхан Джори ответил: «Тэхён Северного округа Коноджа мудрый и смелый. Если великий ван хочет отразить [набеги] разбойников и успокоить народ, то не сможет обойтись без Ко/492/ноджа». Тогда ван назначил Коноджа наместником (тхэсу) в Синсоне. Хорошим управлением [тот] приобрел могущество и славу. И Мужун Вэй больше не повторял грабительские набеги.

Осенью, в девятом месяце, иней и град повредили хлеб, и народ голодал.

Зимой, в десятом месяце, ван стал строить еще (новые) дворцы, увлекся излишествами и роскошью, а народ голодал и испытывал лишения. Сановники хором увещевали [вана], но [ван] не внял [их словам].

В одиннадцатом месяце ван повелел человеку разыскать и убить Ыльбуля, но его не нашли.

Осенью, в девятом месяце, дьявол рыдал на горе Понсан. Блуждающая звезда угрожала Луне. Зимой, в двенадцатом месяце, был [слышен] гром, произошло землетрясение.

Весной, в начальном месяце, произошло землетрясение. Со второго месяца до осени, седьмого месяца, не было дождей. Год был голодный, люди ели друг друга.

В восьмом месяце ван согнал на перестройку дворца мужчин и женщин старше 15 лет со всей страны. Люди, страдавшие от недостатка пищи и [непосильных] работ, стали разбегаться. Чхан Джори увещевал [вана]: /493/ «Из-за непрерывных стихийных бедствий и неурожая простолюдины покидают дома, взрослые разбегаются кто куда, а старики и дети оказались в [придорожных] канавах и насыпях. Поистине настала пора одуматься и исправиться, побояться Неба (небесной кары) и позаботиться о народе. Но великий ван все еще не думает об этом, сгоняет голодных людей на тяжелые строительные работы вопреки заповеди о том, что [ван] является и отцом и матерью [своего] народа. К тому же по соседству могущественный враг, который может воспользоваться нашим тяжелым положением для нашествия. Что произойдет тогда с алтарями государства (саджик) и с народом? Хотелось бы, чтобы великий ван принял все это во внимание». Рассерженный ван ответил: «Государь поставлен высоко, чтобы народ смотрел на него снизу, и если не будет величественным и красивым дворец, то нечем будет показать могущество и величие. А министр государства, желая сейчас осудить меня, [наверное], хочет обрести в народе славу». [Чхан] Джори [тогда] сказал: «Если государь не печалится о народе, то это не гуманность. Если сановник не увещевает государя, то это не преданность. Раз уж я занял должность министра государства, то не могу не говорить [правду]. Но разве этим можно заслужить славу?» Ван, улыбнувшись, заметил: «Неужели министр государства хочет умереть ради народа? Надеюсь, что в будущем не повторится [такой] разговор». Чхан Джори убедился в том, что ван /494/ неисправим, стал опасаться, как бы [он] не причинил вреда. Покинув [вана, он] вступил в сговор с остальными сановниками и сместил вана. Ваном возвели Ыльбуля. [Свергнутый] ван, узрев неотвратимость [конца], повесился, за ним последовали и два его сына, покончившие с собой. Похоронили (вана) в Понсанской долине и нарекли его [посмертным] именем ван Понсан.

Ван Мичхон <некоторые называют ван Хоян>

Звали его Ыльбуль[221] <иногда называют Убуль[222]>. Он был сыном кочхуга Тольго, сына вана Сочхона.

Прежде, когда ван Понсан заподозрил своего младшего брата Тольго в измене и убил его, сын его Ыльбуль, испугавшись, бежал и скрылся. Сначала он направился в дом Ыммо, жителя деревни Сусильчхон, и нанялся батрачить. Ыммо, не знавший, что он за человек, заставлял его выполнять самую тяжелую работу. Так как возле дома Ыммо в болоте кричали лягушки, он заставлял Ыльбуля бросать по ночам черепки и камни, чтобы те не квакали. А днем он заставлял его заготавливать дрова и не давал ни минуты покоя. Ыльбуль не вынес тяжких страданий и через год ушел [от него]. [Он] стал вместе с Чэмо, жителем Тончхона, торговать солью.

[Однажды] на лодке он добрался до Амнока[223] и с [грузом] соли поплыл вниз. Остановился [он] в доме жителя деревни Сасучхон, расположенной на восточном берегу реки. /495/ Старуха из этого дома попросила [у него] соли, и он дал ей меру (ду) с лишним, но, когда попросила второй раз, не дал. Весьма раздосадованная, женщина тайком спрятала свои туфли в [его поклажу] с солью, а ничего не знавший Ыльбуль взял ее и тронулся в путь. Пустившаяся вдогонку женщина задержала его, умышленно обвинила в краже туфель и пожаловалась амнокскому управителю (чэ). Управитель же в качестве возмещения [украденных] туфель отобрал соль и отдал старухе, наказал [Ыльбуля] палками и прогнал. В то время он настолько отощал и был одет в такие лохмотья, что видевшие его люди никак не могли признать в нем внука вана.

Как раз в это время министр государства Чхан Джори решил свергнуть вана. Поэтому прежде всего отправил Чобуля из Северного округа и Соу из Восточного округа, чтобы обыскали всё среди гор и равнин и нашли Ыльбуля. Добравшись до берега реки Пирю, они увидели на лодке мужчину, который, несмотря на поникший вид, был необычайно стройным и изящным. Заподозрив в нем Ыльбуля, они поклонились ему и сказали: «Ныне наш ван [осуществляет] неправедное [правление], поэтому министр государства вместе с сановниками вошли в заговор, чтобы низложить его. Внук вана отличался скромным поведением и милосердием, любит людей и сможет унаследовать дела предков (престол), поэтому нас послали встретиться [с вами]». Ыльбуль не поверил им и сказал: «Я /496/ [простой] деревенский житель, а не внук вана. Продолжайте поиски». Соу и другие [гонцы] ответили: «Наш государь давно утратил сердца людей и совсем недостоин быть главою государства, поэтому все сановники с глубоким почтением ожидают внука вана и просят не сомневаться». Тогда [Ыльбуль] вернулся [в столицу] с почетным сопровождением. Обрадованный [Чхан] Джори поселил его в доме, находящемся в южной части Чомэка, и [позаботился], чтобы никто из людей не узнал [об этом].

Осенью, в девятом месяце, когда ван охотился на северном склоне горы Хусан, министр государства Джори последовал за ним. Он позвал людей и сказал: «Кто согласен со мной, пусть сделает то же, что и я». Он воткнул в свою шапку тростниковый лист. Присутствующие также воткнули по листу тростника. [Так Чхан] Джори узнал, что намерения у всех одинаковы. [Они] вместе свергли вана, заточили его в особое помещение, окружили воинами. Затем они встретили внука вана, вручили ему государственную печать со шнуром и возвели ваном.

Зимой, в десятом месяце, повсюду стоял желтый туман. В одиннадцатом месяце подул ветер с северо-запада и в течение шести дней поднимал [тучи] песка, катил камни. В двенадцатом месяце на востоке появилась комета.

Осенью, в девятом месяце, ван во главе 30-тысячного войска напал на округ Хёнтхо (Сюаньту), захватил восемь тысяч /497/ человек и поселил [их] в Пхёнъяне[224].

Осенью, в восьмом месяце, был послан военачальник, который напал и захватил ляодунский Сианьпин[225].

Зимой, в десятом месяце, совершено нападение на округ Лолан (Аннан)[226] и взято в плен более двух тысяч мужчин и женщин.

Весной, в начальном месяце, возвели сына вана Саю наследником. Осенью, в девятом месяце, на юге [наши войска] напали на [китайский] округ Дайфан.

Весной, во втором месяце, атаковали и разрушили крепость Хёнтхо (Сюаньту), очень много было убитых и взятых в плен.

Осенью, в восьмом месяце, на северо-востоке видели комету.

Зимой, в двенадцатом месяце, из государства Цзинь бежал к нам пинчжоуский[227] цыши Цуй Би. Раньше Цуй Би тайно подстрекал нас, род Дуань и род Юйвэнь[228] вместе напасть на Мужун Вэя. Когда же [эти] три государства напали на Цзичэн, [Мужун] Вэй закрыл [крепостные] ворота и стал обороняться, но войску рода Юйвэнь послал угощение: вино и мясо. Два других /498/ рода, заподозрив, что род Юйвэнь находится в сговоре с [Мужун] Вэем, увели свои войска обратно. Военачальник Юйвэней Си Дугуань сказал: «Если оба государства ушли, то я один возьму его (Цзичэн)». [Мужун] Вэй велел своему сыну Хуану и чжанши Пэй И взять отборных солдат и составить авангард, а сам последовал за ними во главе основных сил [большой армии] и нанес Си Дугуаню такое жестокое поражение, что тому едва удалось спастись самому. Узнав об этом, Цуй Би повелел своему племяннику (сыну старшего брата) Тао отправиться в Цзичэн, чтобы притворно изъявить покорность. Когда [Мужун] Вэй встретил его с солдатами, Тао испугался и сдался. [Мужун] Вэй затем послал Тао назад, чтобы передать [Цуй] Би: «Лучшая политика — изъявление покорности, а худшая — бегство», и со своими воинами выступил в погоню за ним (Цуй Би). [Цуй] Би всего с несколькими десятками всадников покинул дом и бежал [к нам], а все оставшиеся его люди сдались [Мужун] Вэю. Вэй повелел своему сыну Жэню усмирить Ляодунский округ, поэтому города и селения [теперь] были в такой же безопасности, как прежде. Наш (когурёский) военачальник Ёно удерживал крепость Хасон, но [Мужун] Вэй послал своего полководца Туна, который неожиданно напал и захватил его, взял в плен более тысячи семей и вернулся в Цзичэн. Ван многократно посылал войска грабить Ляодун, [поэтому] Мужун Вэй приказал усмирить его Мужун Ханю и Мужун /499/ Жэню. Когда ван запросил союза, Хань и Жэнь вернулись назад.

Зимой, в двенадцатом месяце, выступила армия грабить Ляодун. Мужун Жэнь отразил [нападение] и разгромил [нашу армию].

Отправили посла к хоучжаоскому[229] [правителю] Ши Лэ и преподнесли стрелы из дерева ку[230].

Весной, во втором месяце, скончался ван. Его похоронили на возвышенности у реки Мичхон и нарекли [посмертным] именем ван Мичхон.

Ван Когуквон <некоторые называют ван Куккансан>

Звали его Саю <иногда называют Со[231]>. В пятнадцатом году [правления] вана Мичхона был возведен наследником, а в тридцать втором году, весной, когда скончался ван, он взошел [на его место].

Весной, во втором месяце, ван направился в Чольбон, чтобы совершить жертвоприношения в храме Основателя, а затем, разъезжая, встречался с народом, оказывал милость престарелым и больным. В третьем месяце вернулся в столицу[232] из Чольбона.

Осенью, в восьмом месяце, надстроены стены крепости Пхёнъян[233]. Зимой, в двенадцатом месяце, не было снега.

Весной, в начальном месяце, построили крепость Синсон на севере страны. Осенью, в седьмом месяце, выпал иней и погибли хлеба.

Весной, в третьем месяце, большая звезда устремилась (упала) на северо-запад. Отправлен посол в [государство] Цзинь[234], чтобы поднести местные предметы.

Напал яньский ван Хуан, и войска его дошли до Синсона. Ван [Когурё] стал просить о союзе (сянь), и тогда они ушли назад.

Ван отправил наследника с визитом ко [двору] яньского вана Хуана.

Весной, во втором месяце, восстановили крепость (стены) Хвандо и [в то же время] построили [внутри ее цитадель] Кукнэсон. Осенью, в восьмом месяце, [ван] переехал в город Хвандо[235]. Зимой, в десятом месяце, яньский ван Хуан перевел свою столицу в Луньчэн. Ливэй цзянцзюнь[236] [Мужун] Хань предлагал [Хуану] сначала захватить Когурё, потом уничтожить [род] Юйвэнь, а затем уже пытаться [истребить] Чжунъюань. В Когурё было две дороги[237], из коих одна, северная, была ровной и широкой, а другая — опасной и узкой, и все [всегда] стремились пройти по северной дороге, [поэтому] Хань сказал: «По обычным представлениям [в Когурё] непременно решат, что большая армия последует северной дорогой, сосредоточат все свое внимание на северной дороге, а не на южной. Поэтому ван должен взять отборных воинов и, проследовав по южной дороге, ударить по противнику там, /503/ где он этого не ожидает, и тогда не будет надобности даже брать северную крепость[238]. А по северной дороге пусть отдельно выступят второстепенные силы. Если [они] и потерпят неудачу, то все равно [противник] не сможет двинуть ни руками, ни ногами, если он будет поражен в самое сердце».

Хуан последовал этому совету. В одиннадцатом месяце Хуан лично возглавил 40 тысяч сильных воинов и пошел южной дорогой, причем в авангарде этих войск находились Мужун Хань и Мужун Ба. Отдельно по северной дороге был послан чжанши Ван Юй с 15-тысячным войском, чтобы напасть на [Когурё]. Ван [Когурё] послал своего младшего брата Му во главе 50-тысячного отборного войска преградить северную дорогу, а сам повел оставшееся (более слабое) войско для отпора на южной дороге. Первыми пришли и вступили в бой войска Мужун Ханя и прочих, за ними последовал Хуан с главными силами, и наши войска потерпели большое поражение. Цзочжанши Хань Шоу отрубил голову нашему военачальнику Абуль Хвадога[239]. Одержав победу, [вражеские] войска вошли в Хвандо. Ван один на коне скрылся в Танунгоке, а [яньский] полководец Му Юйни, преследовавший его, вернулся, захватив в плен мать вана госпожу Чу и жену вана.

В это время были разбиты войска Ван Юя, сражавшиеся на северной дороге. Поэтому Хуан не мог продолжать дальше преследование [когурёского вана], а отправил гонца к вану с требованием прибыть, /504/ но он не являлся. Хуан уже собирался вернуться назад, но Хань Шоу сказал: «Землю Когурё нельзя охранять [небольшими ханьскими] гарнизонами. Сейчас правитель ее скрылся, люди бежали, прячутся в горах и ущельях. Но как только уйдет [наша] большая армия, они непременно восстановят [свои дома] на месте пепелищ и причинят [нам новое] беспокойство. Поэтому прошу при возвращении увезти [в Янь] прах отца (когурёского вана), взять в плен его покуда здравствующую мать. Лучшей политикой будет подождать, когда он сам одумается и явится лично с покаянием ко двору, и тогда вернуть ему их, обласкать его милостями и доверием».

Хуан последовал этим словам: разрыв могилу вана Мичхона, увез его прах, завладел сокровищами многих поколений, хранившимися в казенных кладовых, захватил [в плен] более 50 тысяч душ обоего пола, сжег дворцы и, разрушив крепость Хвандо, тронулся в обратный путь.

Весной, во втором месяце, ван отправил своего младшего брата с поклоном ко двору Янь, чтобы объявить себя вассалом [государя Янь], и преподнес более тысячи драгоценных и редких подарков. Тогда яньский ван Хуан вернул прах его отца, но оставил заложницей его мать.

Осенью, в седьмом месяце, [ван] переехал в крепость Тонхвансон в Пхёнъяне. Эта крепость находилась посреди гор Тонмёксан в нынешнем Согёне[240]. [Тогда же] отправили посла ко [двору] Цзинь с поклоном и подношениями.

Зимой, в одиннадцатом месяце, выпал снег глубиной в пять чхок.

Зимой, в десятом месяце, по повелению яньского вана Хуана [на Когурё] напал Мужун Кэ[241], захватил Намсо, где оставил гарнизон, и ушел.

Ван отправил в Янь бывшего дунъи хуцзюня Сун Хуана[242]. Яньский ван Цзюань[243] простил его вину, переменил имя на Хо и жаловал ему звание чжунвэя.

Весной, в начальном месяце, сын вана Кубу возведен наследником вана.

Зимой, в двенадцатом месяце, ван отправил с поклоном [ко двору] Янь посла, который вернул [яньских] заложников и преподнес дары. [При этом] ван просил отпустить его мать. Яньский ван Цзюань дал разрешение на это и послал придворного генерала (дяньчжун цзянцзюнь) Дао Каня сопровождать при возвращении на родину госпожу Чу, мать вана, а [самому] вану пожаловал титулы великого военачальника по завоеванию восточных земель (чжэндун дацзянцзюнь), инчжоуского цыши, лоланского князя и прежний [титул] вана [Когурё].

Осенью, в девятом месяце, 20 тысяч [когурёских] воинов на юге напали на Пэкче, но в сражении в Чхияне [они] были разбиты[244].

Циньский (цзиньский) Ван Мэн[245] напал на государство Янь и разгромил его. Яньский тайфу Мужун Пин бежал [в Когурё], но [когурёский] ван поймал его и отправил в Цинь.

Зимой, в десятом месяце, пэкческий ван с 30-тысячной армией напал на Пхёнъян. Ван повел войска, чтобы отразить нападение, но был сражен случайной стрелой. Двадцать третьего дня этого же месяца [он] скончался и был похоронен на равнине Когуквон. <В послании пэкческого вана Кэро[246] [правителю царства] Вэй говорится: «Повесили [на шест] отрубленную голову Со (т.е. вана Когуквона)», но это ошибка>.

Ван Сосурим <некоторые называют ван Сохэчурю>

Звали его Кубу, он был сыном вана Когуквона. Он был рослый. В помыслах был честолюбив. В двадцать пятом году [правления] вана Когуквона его возвели в наследники. В сорок первом году, когда скончался ван, [на престол] взошел наследник.

Летом, в шестом месяце, от циньского вана Фу Цзяня прибыли посол и буддийский монах Сундо, были присланы изображение Будды и Священное писание[247]. Ван направил в ответ посла с благодарностью и дарами из местных предметов. Был основан Тхэхак (Высшая школа) для обучения и воспитания /507/ молодежи[248].

Впервые обнародованы законы и установления (юльлён).

Прибыл монах Адо[249].

Весной, во втором месяце, был основан первый храм (монастырь) Сомун[са][250] для службы [монаха] Сундо. Основан также храм Ибульлан[са] для службы Адо. Это было начало [распространения] Учения Будды в Хэдоне (Восточном Приморье).

Осенью, в седьмом месяце, совершено нападение на пэкческую крепость Сугок[сон][251].

Зимой, в одиннадцатом месяце, на север Пэкче вторглись [наши войска].

Зимой, в десятом месяце, не было снега, гремел гром. Люди болели. 30-тысячное пэкческое войско напало на крепость Пхёнъян. В одиннадцатом месяце на юге было столкновение с Пэкче. Отправлен посол [ко двору] Фуцинь с поклоном и дарами.

Была засуха. Люди голодали и ели друг друга. Осенью, в девятом месяце, на северную границу [страны] напали кидани[252] и захватили восемь поселений.

Осенью, в девятом месяце, появилась комета в северо-западной части неба.

Зимой, в одиннадцатом месяце, скончался ван. Его похоронили в бору Сосурим и нарекли [посмертным] именем ван Сосурим.

Ван Когугян

Звали его Ирён <иногда называют Оджиджи>, он был младшим братом вана Сосурима. Ван Сосурим скончался в четырнадцатом году по восшествии на престол, не оставив наследника, поэтому взошел его младший брат Ирён.

Летом, в шестом месяце, ван двинул 40-тысячное войско и напал на Ляодун. Перед этим [нападением] яньский ван Чуй[253] повелел дайфанскому[254] Ван Цзо охранять крепость Луньчэн. Когда Цзо узнал о нападении нашей армии на Ляодун, он отправил Сыма Хаоцзина с войсками на помощь Ляодуну. Наши войска разбили их, захватили Ляодун и Сюаньту, взяли в плен 10 тысяч мужчин и женщин и вернулись.

Зимой, в одиннадцатом месяце, яньский Мужун Нун напал и отбил оба округа — Ляодун и Сюаньту. Вначале много беженцев из Юй[чжоу] и Цзи[чжоу] перешло на сторону Когурё, но Нун, /509/ назначив фаньянского Пан Юаня ляодунским тайшоу, перетянул их к себе. В двенадцатом месяце произошло землетрясение.

Весной, в начальном месяце, сын вана, Тамдок, возведен наследником.

Осенью, в восьмом месяце, ван отправил войска на юг, чтобы покорить Пэкче.

Зимой, в десятом месяце, зацвели персики и сливы. Корова отелилась жеребенком с восемью ногами и двумя хвостами.

Летом, в четвертом месяце, стояла засуха. Осенью, в восьмом месяце, [напала] саранча.

Весной был голод, люди ели друг друга. Ван открыл кладовые для оказания помощи.

Осенью, в девятом месяце, [на нас] напала армия Пэкче, разграбила селения на южной окраине и ушла.

Осенью, в девятом месяце, посланный Пэкче тальсоль Чин Гамо напал и разбил крепость Тоап[сон], взял в плен 200 человек и ушел.

Весной отправлен посол в Силла для налаживания дружественных отношений. Силлаский ван прислал своего племянника Сильсона в качестве заложника[255].

В третьем месяце издан указ [вана, которым повелевалось] почитать Учение Будды и молиться о счастье. [Ван] приказал чиновникам (юса) воздвигнуть алтарь государства (кукса) и привести в порядок /510/ храм предков (чонмё).

Летом, в пятом месяце, скончался ван[256]. Его похоронили в [долине] Когугян и дали [храмовое] имя ван Когугян.

Ван Квангэтхо[257]

Звали его Тамдок, [он был] сыном вана Когугяна. С самого рождения он отличался смелостью и незаурядностью, имел неудержимые стремления. В третьем году [правления] вана Когугяна [он] возведен наследником. В девятом году, когда скончался ван, [на престол] взошел наследник.

Осенью, в седьмом месяце, на юге [наша армия] напала на Пэкче и взяла десять городов (крепостей)[258]. В девятом месяце совершили поход на север на киданей, взяли в плен 500 мужчин и женщин, собрали 10 тысяч угнанных в плен когурёсцев и вернулись.

Зимой, в десятом месяце, взята штурмом пэкческая крепость Кванмисон[259]. Эта крепость со всех сторон [защищена] отвесными скалами и окружена морем. Ван направил армию по семи направлениям (дорогам) и штурмовал в течение двадцати дней, пока наконец не взял эту [крепость].

Осенью, в восьмом месяце, [войска] Пэкче напали на южную окраину. [Ван] повелел военачальникам отразить их. В Пхёнъяне заложено девять храмов.

Осенью, в седьмом месяце, вторглись [войска] Пэкче. Ван повел [отряд из] пяти тысяч лучших всадников, напал на них и разгромил /511/ их, остатки разбитого противника бежали под покровом ночи. В восьмом месяце на юге страны построено семь крепостей, чтобы предотвратить разбойные набеги Пэкче.

Осенью, в восьмом месяце, ван сражался с [войском] Пэкче на берегу реки Пхэсу и нанес [ему] сильное поражение — в плен было захвачено более восьми тысяч человек[260].

Весной, в начальном месяце, ван отправил посла ко [двору] Янь с поклоном и подношениями. Во втором месяце яньский ван Шэн под тем предлогом, что наш ван небрежен в исполнении этикета (в поставке дани), лично повел 30-тысячное войско и напал на нас. В авангарде войска был великий военачальник боевой кавалерии (бяоци дацзянцзюнь) Мужун Си. Они захватили две крепости — Синсон и Намсо, расширили свои владения на 700 с лишним ли, угнали более пяти тысяч семей и вернулись [к себе][261].

Ван послал войско и ударил по боевому гарнизону яньцев[262]. Мужун Гуй, пинчжоуский цыши [государства] Янь, бежал из крепости.

Зимой, в одиннадцатом месяце, послана армия для нападения на [государство] Янь.

Весной, в начальном месяце, яньский ван Си напал на [нашу] крепость Ляодун. И она готова была сдаться. Тогда [ван] Си приказал своим военачальникам и солдатам: «Не стоит сразу брать приступом (взбираться на стены), а надо подождать, когда сами капитулируют, чтобы меня вместе с императрицей (хуанхоу) могли внести туда на паланкине». Тем временем внутри крепости удалось подготовить солдат [к отпору], поэтому [яньское] войско не смогло одолеть [обороняющихся] и вернулось назад.

Осенью, в седьмом месяце, появилась саранча, была засуха.

Зимой, в двенадцатом месяце[263], яньский ван Си внезапно напал на киданей. Дошел до Кёнбука (Синбэй), но испугался многочисленности киданей и решил вернуться обратно. Его воины, оставив обозы, налегке напали на нас. Яньское войско прошло в походе более трех тысяч ли. Солдаты и лошади [валились с ног] от усталости и холода, трупы устилали путь. Поэтому, напав на нашу крепость Мокчосон, не смогли ее одолеть и ушли[264].

Весной, во втором месяце, расширили и перестроили дворец.

Весной, в третьем месяце, отправлен посол в северное [царство] Янь, чтобы приветствовать [его правителя] как кровного родственника.

Северояньский ван [Гао] Юнь прислал шиюйши Ли Ба с ответными приветствиями. [Он] сообщил, что дед Юня Гао Хэ (Ко Хва)[265] принадлежал к боковой ветви [Ко]гурё и сам /513/ назвал себя потомком рода Коян, поэтому носил фамилию Гао (Ко). Когда Мужун Бао[266] стал наследником, Юнь как полководец служил Восточному дворцу (дворцу наследника), а Бао, усыновив его, дал ему фамилию Мужун[267].

Летом, в четвертом месяце, сын вана Корён возведен наследником.

Осенью, в седьмом месяце, в восточной части страны построили шесть крепостей — Токсан и прочие, куда переселили из Пхёнъяна простой люд с семьями.

В восьмом месяце ван совершил [инспекционную] поездку по южным землям.

Зимой, в десятом месяце, скончался ван. Ему дано [храмовое] имя ван Квангэтхо («Расширитель земель»)[268].

Ван Чансу

Звали его Корён <***(рён) некоторые пишут ***>. Он, старший сын вана Квангэтхо, отличался своей внешностью и дерзновенным духом. В восемнадцатом году сын вана [Кван]гэтхо был возведен наследником, а в двадцать втором году, когда скончался ван, взошел [на его место].

[Ван] направил чанса Ко Ика ко [двору] Цзинь, чтобы вручить послание и преподнести гнедую и белую лошадь. [Цзиньский правитель] Ань-ди присвоил вану титул вана Когурё и князя Лоланского округа[269].

Осенью, в восьмом месяце, диковинные птицы собирались у ванского дворца. Зимой, в десятом месяце, ван охотился в Сочхонской долине и поймал белую козулю. В двенадцатом месяце в столице выпал снег [глубиной] в пять чхок.

Летом, в пятом месяце, произошло большое наводнение на востоке страны. Ван отправил гонцов, чтобы выяснить положение [на месте].

Весной, во втором месяце, из Силла прибыл посол с миссией установления [дружеских] отношений, и ван оказал ему особенно щедрый прием.

Осенью, в девятом месяце, выдался обильный урожай, ван созвал на пир во дворце своих приближенных.

Отправлен посол в [царство] Вэй (Хоу Вэй)[270] для подношения даров (дани).

Столица переведена в Пхёнъян[271].

Летом, в шестом месяце, ван отправил посла в [государство] Вэй с поклоном и данью, а также с просьбой сообщить [ему] имена и титулы государя. [Вэйский] Ши-цзу, радуясь его искренним чувствам, повелел написать родословную и имена [членов] императорского дома, чтобы пожаловать ему. [Одновременно] отправил внештатного командующего кавалерии (юаньвэй саньцишилан) Ли Ао, чтобы возвести вана в звания наместника (дуду), командующего Ляохайским войском (ляохай чжуцзюньши), военачальника по завоеванию восточных земель (чжэндун цзянцзюнь), /515/ офицера-покровителя восточных варваров (линху дунъи чжунланцзян), князя-основателя Ляодунского округа (ляодун-цзюнь кайго-гун), вана Когурё.

Осенью ван отправил посла в [государство] Вэй, чтобы передать свою благодарность. Вэйцы много раз нападали на [государство] Янь. Положение Янь с каждым днем становилось все более опасным и тревожным, поэтому яньский ван Фэн Хун сказал: «Раз положение становится столь серьезным, то придется искать поддержки, только опираясь на Когурё на востоке» — и тайно направил депешу шаншу Ян И с просьбой принять его у нас.

Яньский ван отправил посла с дарами в [государство] Вэй и просил вернуть находящегося на услужении (в качестве заложника) своего сына. Вэйский правитель не дал согласия и, далее намереваясь посылать войска для усмирения его (яньского вана), прислал [к нам] посла с предостережением[272].

Летом, в четвертом месяце, вэй[ские войска] напали на яньскую крепость Байланчэн и взяли ее. [Тогда] ван направил военачальников Калло[273] и Мэнгвана во главе [войска] из нескольких десятков тысяч солдат, чтобы следовать за Ян И в Хэлун и встретить [там] яньского вана. Войдя в город, Калло и Мэнгван приказали своим воинам сбросить поношенную одежду, раздали им лучшее вооружение [и снаряжение] из захваченного яньского военного склада, а затем учинили большие грабежи в городе.

В пятом месяце яньский ван вместе с оставшимися жителями Лунчэна бежал на восток, а подожженные [при уходе] дворцы горели в течение десяти дней. Женщинам [он] приказал надеть /516/ халаты и находиться в середине, а Ян И и другим вместе с воинами окружить их кольцом. Сзади следовала конница под командованием Кальло и Мэнгвана. Так движущаяся колонна растянулась на 80 с лишним ли. Вэйский правитель узнал об этом и направил командира конницы (саньци чанши) Фэн Ба с приказом вернуть яньского вана. [Наш] ван отправил посла в [государство] Вэй с письмом, в котором сообщал о том, что вместе с Фэн Хуном он собирается следовать указу [вэйского] вана. Поскольку ван [Когурё] уклонился от выполнения его указа, вэйский правитель посовещался [с сановниками] о том, как наказать его, и хотел отправить конную армию [в район] Лунъю, но Лю Се, лэпинский ван Пи и другие отговорили его, поэтом [он] оставил [свои намерения][274].

Весной, во втором месяце, отправили посла ко [двору] Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, в начале третьего месяца, в Ляодун прибыл яньский ван [Фэн] Хун Ван отправил посла выразить ему сочувствие со словами: «Лунчэнский ван Фэн-цзюнь находит обитель в этом диком захолустье, и, наверное, устали его люди и лошади!» [Фэн] Хун, охваченный [одновременно] и стыдом и гневом, стал напоминать о своей [императорской] власти и упрекать его (вана Когурё). Но ван поселил его в Пхёнгваке[275], а затем перевел в Пукпхун (местность на Ляодуне). [Фэн] Хун, обычно презиравший нас, [на новом месте] стал вести себя властно: и миловать и наказывать, как будто в собственной стране. Тогда ван лишил его свиты, а его наследника Ван/517/жэня взял в качестве заложника. Возмущенный [Фэн] Хун отправил гонца в [государство] Сун с посланием, в котором просил убежища. Сунский Тай-цзу выслал Ван Байцзюя и прочих навстречу ему, а также повелел нам проводить [Фэн Хуна], снабдив его всем необходимым. Ван же не хотел позволить [Фэн] Хуну уехать на юг (Китая). Поэтому он отправил военачальников Сон Су и Ко Гу, которые в Пукпхуне убили [Фэн] Хуна и более десяти его детей и внуков. Однако Байцзюй и другие, возглавив свыше семи тысяч подданных [Фэн Хуна], напали на [Сон Су и [Ко] Гу, убили [Сон] Су и захватили живым [Ко] Гу. На том основании, что Байцзюй и другие самовольно убили [Сон Су], ван [велел] схватить и выслать их в сопровождении [когурёского] посла. А [сунский] Тай-цзу, не желая перечить стремлениям отдаленного государства (т.е. Когурё), заточил Байцзюя и других [соучастников] в тюрьму, но через некоторое время простил [и освободил] их.

Зимой, в одиннадцатом месяце, отправили посла [ко двору] Вэй с поклоном и подношениями. В двенадцатом месяце [также] отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Силлаские люди напали и убили пограничного военачальника. Разгневанный ван хотел поднять войска и наказать их, но [сил]лаский ван прислал посла с извинениями, поэтому приостановили [поход][276].

Осенью, в седьмом месяце, посланы войска для нападения на северную границу Силла.

Отправлен посол в [государство] Сун с поклоном и подношениями.

Весной, в третьем месяце, отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Сунский император Ши-цзу Сяо-у хуан-ди возвел вана в звание великого военачальника колесничной кавалерии (чэци дацзянцзюнь) и высший гражданский чин кайфу итун саньсы (кэбу ыдон самса).

Весной, во втором месяце, отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, в третьем месяце, отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Вэйская императрица (тайхоу) Вэньмин, сетуя на то, что не заполнены все шесть дворцов[277] [императора] Сянь-цзу, особым указом повелела вану представить свою дочь. Ван в своем послании ответил: «[Моя] дочь уже выдана замуж» — и просил разрешить вместо нее прислать дочь своего младшего брата, на что и получил дозволение. Затем направленные [императором] аньлэский ван Чжэнь, шаншу Ли Фу и другие прибыли к границе с шелками (в подарок). Некоторые [люди] советовали вану: «Прежде [царство] Вэй заключало браки с [государством] Янь /519/ и спустя [немного времени] завоевало его, потому что путешественники (послы) подробно выведали расположение ровных и неприступных мест в стране. За поучительным примером не надо далеко ходить. Поэтому следует отказать им под [каким-нибудь] благовидным предлогом».

Тогда ван направил письмо, в котором сообщил, что дочь [брата] умерла. Вэй[ский император] усомнился и, чтобы проверить, нет ли обмана, снова направил занимающего должность саньци чанши Чэн Цзюня со строгим приказом вану: «Если дочь [брата] действительно умерла, то следует избрать [другую] особу из царского рода». Ван ответил: «Если Сын Неба прощает нам прежнюю ошибку, то со всем старанием исполним [императорский] указ». Но как раз в это время умер Сянь-цзу, поэтому прекращено [дело][278].

Весной, во втором месяце, отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, во втором месяце, с помощью 10-тысячного мальгальского (мохэского) войска ван атаковал и взял силласкую крепость, [центр] области Сильчик.

Летом, в четвертом месяце, отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, во втором месяце, отправили посла ко [двору] Вэй с поклоном подношениями.

Осенью, в восьмом месяце, войска Пэкче напали на южную окраину.

Весной, во втором месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Осенью, в девятом месяце, Минногак и другие бежали и сдались [государству] Вэй, где каждому из них даровали по усадьбе. Это был начальный год Янь-син вэйского Гао-цзу.

Весной, во втором месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Осенью, в седьмом месяце, [также] отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. С этого времени была увеличена вдвое против прежней поставляемая дань и несколько увеличились присылаемы в ответ дары.

Весной, во втором месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями (данью). Осенью, в восьмом месяце, отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, в третьем месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Осенью, в седьмом месяце, отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Отправили [также] посла в [государство] Сун с поклоном и подношениями.

Весной, во втором месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

И еще осенью, в восьмом месяце, отправлен посол /521/ в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

В девятом месяце ван во главе 30-тысячного войска напал на Пэкче, занял столицу пэкческого вана Хансон[279], убил самого вана Пуё Кёна (Кэро), захватил в плен восемь тысяч мужчин и женщин, а [затем] вернулся[280].

Весной, во втором месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Осенью, в седьмом месяце, отправили посла ко [двору] Вэй с поклоном и подношениями. В девятом месяце [также] отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, во втором месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Осенью, в девятом месяце, отправлен посол ко [двору] Вэй с поклоном и подношениями.

Отправили посла в [государство] Сун с поклоном и подношениями. Прибыл пэкческий [подданный] Ёнсин и сдался [Когурё][281].

Весной, в третьем месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Осенью, в девятом месяце, [также] отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Летом, в четвертом месяце, основатель Южной Ци[282] Сяо Даочэн своим указом возвел вана в [ранг] великого военачальника боевой /522/ кавалерии (бяоци дацзянцзюнь). Ван направил посла Ёно и других для установления [добрых] отношений с Южной Ци, но гуанчжоуские люди из [государства] Вэй в море схватили Ёно и его спутников и отправили ко двору [Вэй].

Вэйский Гао-цзу выдвинул вану обвинения: «[Сяо] Даочэн собственноручно убил государя и стремится узурпировать власть в Цзянцзо[283]. Мы хотим возродить на старом месте уничтоженное государство и соединить прервавшуюся линию [правителей] рода Лю. Вы же переходите границу и, сообщаясь с внешним миром, завязываете связи с узурпатором и разбойником. Разве так должно хранить верность и исполнять долг окраинного слуги? Однако из-за одного проступка [мы] не зачеркиваем ваше преданное служение в прошлом. Возвращаем [вам] слуг, чтобы вы почувствовали наше великодушие, подумали о [своем] проступке и, следуя светлым [нашим] указам, обеспечивали спокойствие во вверенной вам области и давали знать о положении дел».

Отправлен посол в Южную Ци с поклоном и подношениями.

Зимой, в десятом месяце, отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. В то время вэйцы, считая нашу страну сильной [державой], принимали послов всех [других] государств вслед за [нашим послом], и на первом месте находился посол из [государства] Ци, а за ним следующее место занимал наш посол.

Летом, в пятом месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Зимой, в десятом месяце, [также] отправлен посол /523/ в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Летом, в четвертом месяце, отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Летом, в пятом месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, во втором месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Летом, в четвертом месяце, [также] отправили посла ко [двору] Вэй с поклоном и подношениями. И осенью, в повторном восьмом месяце, [опять] отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, во втором месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Летом, в шестом месяце, [также] отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Осенью, в девятом месяце, были посланы войска, которые напали на северную границу Силла. Взяли крепость Хосан.

Зимой, в десятом месяце, отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Осенью, в седьмом месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. В девятом месяце [также] отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Летом, в пятом месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Осенью, в девятом месяце, [также] отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Зимой, в двенадцатом месяце, скончался ван в возрасте 98 лет[284], и его нарекли [посмертным] именем ван Чансу («Долголетие»)[285]. Вэйский [император] Сяо-вэнь, узнав, объявил траур. Облачившись в вэймяо (траурный колпак)[286] и в простую одежду из холста, устроил оплакивание его в восточном предместье. Затем отправил посланца пушэ Ли Аньшана с указом, согласно которому [покойному вану] даровался титул великого военачальника колесничной кавалерии (чэци дацзянцзюнь), великого учителя (тайфу), князя-основателя Ляодунского округа (ляодун-цзюнь кайго-гун), вана Когурё и посмертный титул (си) кан («величественный»).

Светлейший ван Мунджа <некоторые называют Мёнчхихо>

Звали его Наун[287], он был внуком вана Чансу. Так как отец его, сын вана, кочху тэга Чода, умер рано, ван Чансу воспитывал его во дворце и сделал наследником. Когда скончался ван Чансу в семьдесят девятом году [правления], [ему] наследовал [Наун].

Весной, в третьем месяце[289], вэйский император Сяо-вэнь направил посла, чтобы присвоить вану титулы полномочного посла (шичицзе), наместника (дуду), командующего Ляохайским войском (ляохай чжуцзюньши), военачальника по завоеванию восточных земель (чжэндун цзянцзюнь), офицера-покровителя восточных варваров (линху дунъи чжунланцзян), князя-основателя Ляодунского округа (ляодун-цзюнь кайго-гун), вана Когурё, а также передать ему украшения для головных уборов, одеяний, колесниц и знамен. /526/ [Он также] повелел вану прислать своего наследника для поклона [вэйскому] двору, но ван отказал под предлогом болезни [сына] и отправил своего троюродного дядю Сынгана, чтобы [тот] вслед за послом явился ко двору [императора].

Летом, в шестом месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Осенью, в восьмом месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Зимой, в десятом месяце, [опять] отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Зимой, в десятом месяце, произошло землетрясение.

Весной, в начальном месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Во втором месяце прибыл с семейством ван Пуё и сдался [Когурё][290].

Осенью, в седьмом месяце, наше войско сражалось с силласцами в долине реки Сальсу[вон][291]. И когда, потерпев поражение, [сил]лаские люди отступили в крепость Кёнасон, наше войско начало осаду ее. Но Пэкче отправило на помощь Силла трехтысячное войско, поэтому наше войско вынуждено было отступить.

[В том же месяце] император [государства] Ци своим указом возвел вана в [ранг] полномочного посла, регулярного командующего разрозненной кавалерией (саньци чанши), военного наместника (дуду), великого военачальника по завоеванию восточных земель и умиротворителя двух областей (пинъэрчжоу чжэндун дацзянцзюнь) и лэланского князя (лэлан гун). [Тогда же] отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Зимой, в десятом месяце, зацвели персики и сливы.

Весной, во втором месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Была сильная засуха.

Летом, в пятом месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Осенью, в седьмом месяце, [ван], инспектируя южные земли, любовался морем. [Затем] вернулся. В восьмом месяце были посланы войска, чтобы окружить пэкческую крепость Чхиян. Пэкче обратилось за помощью к Силла. [Сил]лаский ван приказал военачальнику (чангун) Токчи взять войско и отправиться на помощь [Пэкче]. Наше войско повернуло назад.

Император [государства] Ци пожаловал вану [звание] военачальника колесничной кавалерии (чэци цзянцзюнь). [После этого] отправили посла в [государство] Ци с поклоном и подношениями.

Осенью, в седьмом месяце, послано войско на штурм силлаской крепости Усан[сон], но в результате [внезапного] нападения силласких солдат у берега реки Ниха наше войско потерпело поражение.

Осенью, в восьмом месяце, отправили войска на штурм силлаской крепости Усан и взяли ее.

Весной, в начальном месяце, сын вана Хынан возведен наследником. Осенью, в седьмом месяце, основан храм (монастырь) Кымганса. В восьмом месяце отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Народ Пэкче голодал, и две тысячи человек перебежали в [Когурё].

Осенью, в восьмом месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, в начальном месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Зимой, в двенадцатом месяце, [также] отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Осенью, в восьмом месяце, [напала] саранча. Зимой, в десятом месяце, произошло землетрясение, были разрушения и жертвы. [Тогда же] взошел лянский Гао-цзу.

Летом, в четвертом месяце, был пожалован вану [титул] великого военачальника колесничной кавалерии.

Зимой, в одиннадцатом месяце, [люди] Пэкче нарушили границу. В двенадцатом месяце отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Зимой, в одиннадцатом месяце, Пэкче направило тальсоля Уёна с пятью тысячами солдат на штурм крепости Сугок.

Летом, в четвертом месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. [Император] Ши-цзун принял этого посла /529/ Ё Сильбуля в Восточном зале. Обращаясь [к императору], Сильбуль сказал: «[Наше] маленькое государство служит Небесным пределам и на протяжении многих поколений выказывало подлинное усердие. То, что вырастало или производилось в наших местах, ван немедленно поставлял как дань, и только чистое золото поставлялось из Пуё, а белый нефрит добывался в Сомна (Сопна). Но из Пуё [нас] оттеснили [люди] Уцзи, а Сомна была присоединена [к владениям] Пэкче[292]. Из-за двух этих врагов [те] товары (золото и нефрит) не поступают в кладовые вана». Ши-цзун ответил: «Из поколения в поколение Когурё при высочайшем [нашем] благоволении единовластно управляло заморскими землями и могло покорить всех презренных варваров из девяти иноземных племен (цзю-и)[293]. Поэтому кого же винить, ведь когда пусто в кружке, то позор бочке[294]. Издавна за промедление в поставке дани из местных продуктов ответственность возлагалась на лянь-шуая[295]. Вы должны передать своему государю нашу волю о том, чтобы [он] использовал все меры насилия или умиротворения для подавления зловредных банд и водворения спокойствия среди населения восточной окраины, восстановления двух уделов — Пуё и Сомна — в прежних владениях так, чтобы не прерывалось поступление постоянной дани из [ваших] местных продуктов».

Осенью, в восьмом месяце, ван охотился на южном склоне горы Ёнсан, а затем через пять дней вернулся. В девятом месяце отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Зимой, в одиннадцатом месяце, направили военачальника [с войском] атаковать Пэкче. Но выпал большой снег, /530/ воины так замерзли, что у них трескалась [от мороза] кожа, поэтому пришлось вернуться назад.

Зимой, в десятом месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. [Тогда же] ван направил военачальника Коно, чтобы в сговоре с мальгаль[цами] напасть вместе на пэкческую крепость Хансон. Однако, когда он выступил и расположился лагерем под горой Хвенак, высланное Пэкче войско со своей стороны вступило в бой, и [когурёское войско] отступило.

Лянский [император] Гао-цзу издал указ, который гласил: «Когурёский ван и князь Лоланского округа такой-то, известный своей искренней преданностью и беспрерывной поставкой дани, должен быть возведен в достойное звание, чтобы пользоваться государственными законами более высокого ранга. [Он] возводится [в звание] уцзюнь <вместо цзюнь некоторые пишут дун> дацзянцзюнь (великого военачальника армии <Востока>), кайфу итун саньсы (чин шестого ранга)».

Летом, в пятом месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Зимой, в двенадцатом месяце, [также] отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Летом, в пятом месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Летом, в повторном шестом месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Зимой, в двенадцатом (одиннадцатом) месяце, [также] отправили /531/ посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, в третьем месяце, отправили посла в [государство] Лян с поклоном и подношениями. Летом, в пятом месяце, отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Осенью, в девятом месяце, напали на Пэкче, взяли два города — Кабуль и Вонсан, захватили в плен более тысячи мужчин и женщин.

Весной, в начальном месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Летом, в пятом месяце, [также] отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Зимой, в двенадцатом месяце, [опять] отправлен посол в Вэй с поклоном и подношениями.

Зимой, в одиннадцатом месяце, отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Зимой, в десятом месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Летом, в четвертом месяце, отправлен посол в [государство] Лян с поклоном и подношениями.

Летом, в четвертом месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, во втором месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. В третьем месяце бурей вырвало с корнями деревья и сами разрушились южные ворота ванского дворца.

Летом, в четвертом месяце, отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. В пятом месяце [также] отправили посла в Вэй с поклоном и подношениями.

Скончался ван, и нарекли его светлейшим ваном (мёнван) Мунджа. Вэйская императрица (тайху) Лин в Восточном зале [дворца] устроила оплакивание, а затем отправила посла с указом, даровавшим [покойному вану титул] чэци дацзянцзюнь (великий военачальник колесничной кавалерии)[296]. В это время вэйскому [императору] Су-цзуну было 10 лет, поэтому императрица сама ведала в правительстве всеми делами.

Ван Анджан

Звали его Хынан, он был старшим сыном светлейшего вана Мунджа. В седьмом году [правления] Мунджа он был возведен наследником. В двадцать восьмом году, когда скончался ван, [на престол] взошел наследник.

Весной, в начальном месяце, отправили посла в [государство] Лян с поклоном и подношениями. Во втором месяце лянский Гао-цзу возвел вана в [звания] военачальника по умиротворению Востока (линдун цзянцзюнь), военного наместника (дуду), командующего войсками по умиротворению двух округов (инпин эрчжоу чжуцзюньши), вана Когурё /533/ и отправил посла Цзян Чжушэна, чтобы вручить вану [парадное] одеяние и головной убор, а также меч для ношения, но вэйские солдаты схватили его в море и направили в [вэйскую столицу] Лоян. [После этого] вэй[ский император] возвел вана в [звание] военачальника по успокоению Востока (аньдун цзянцзюнь), офицера-покровителя восточных варваров, князя-основателя Ляодунского округа, вана Когурё.

Осенью, в девятом месяце, отправили [посла] в [государство] Лян с поклоном и подношениями.

Летом, в четвертом месяце, ван направился в Чольбон, чтобы совершить жертвоприношения в храме Основателя. В пятом месяце ван вернулся из Чольбона. В тех областях и городах, через которые проезжал, раздавал бедным и нуждающимся по одному мешку зерна.

Весной стояла засуха. Осенью, в восьмом месяце, [ван] послал войско для вторжения в Пэкче. Зимой, в десятом месяце, был голод, поэтому открыли [казенные] кладовые для оказания помощи [народу]. В одиннадцатом месяце отправлен посол ко [двору] Вэй и преподнес десять добрых коней.

Весной, в третьем месяце, отправили посла в [государство] Лян с поклоном и подношениями.

Зимой, в одиннадцатом месяце, отправили посла в [государство] Лян с поклоном и подношениями.

Весной, в третьем месяце, ван охотился к востоку от крепости Хвансон[297]. Зимой, в десятом месяце, ван /534/ сражался с [войском] Пэкче в Огоке и победил, убил и взял [в плен] более двух тысяч человек.

Летом, в пятом месяце, скончался ван и нарекли его [посмертным] именем ван Анджан. <Это был третий год Чжун-да-тун [в государстве] Лян и начальный год Пу-тай [в государстве] Вэй. Сообщение Лян шу о том, что «ван Анджан умер в восьмом году по восшествии, или в седьмом году Пу-тун», ошибочно>.

Ван Анвон

Звали его Поён, он был младшим братом[298] вана Анджана. Он был ростом в семь чхок и пять чхон. Был очень способен. Анджан любил его и дружил с ним. В тринадцатом году по восшествии скончался Анджан, не оставив наследника, поэтому взошел [он]. Лянский Гао-цзу издал указ, по которому он (Поён) наследовал все титулы [прежнего вана].

Весной, в третьем месяце, вэйский император своим указом возвел [ванна в звание] полномочного посла, командира конницы, офицера-покровителя восточных варваров, князя-основателя Ляодунского округа, вана Когурё и даровал ему украшения для [парадной] одежды и головного убора, для колесниц и знамен.

Летом, в четвертом месяце, отправили посла в [государство] Лян с поклоном и подношениями. В шестом месяце отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями. Зимой, в одиннадцатом месяце, отправили посла в [государство] Лян с поклоном и подношениями.

Весной, в начальном месяце, сын вана Пхёнсон возведен наследником. Во втором месяце отправили посла в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Восточновэйский[299] [император] своим указом возвел вана в [звание] великого военачальника боевой кавалерии (бяоци дацзянцзюнь), а также признал все дарованные прежде [титулы]. Был отправлен посол в [государство] Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, во втором месяце, отправили посла в [государство] Лян с поклоном и подношениями.

Летом, в пятом месяце, на юге страны произошло большое наводнение, были затоплены и снесены водой дома жителей, погибло более двухсот человек. Зимой, в десятом месяце, произошло землетрясение. В двенадцатом месяце гремел гром и была сильная эпидемия.

Весной и летом была сильная засуха. [Ван] отправил гонцов для выражения сочувствия и оказания помощи голодающему населению. Осенью, в восьмом месяце, [напала] саранча. Отправили посла в [царство] Восточная Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, в третьем месяце, народ голодал. Ван лично разъезжал, выражая сочувствие и оказывая помощь. Зимой, в двенадцатом месяце, отправили посла /536/ в Восточную Вэй с поклоном и подношениями.

Летом, в пятом месяце, отправили посла ко [двору] Восточной Вэй с поклоном и подношениями.

Осенью, в девятом месяце, [люди] Пэкче осадили крепость Усан. Тогда ван направил пять тысяч лучших всадников, которые прогнали их.

Зимой, в десятом месяце, зацвели персики и слива. В двенадцатом месяце отправили посла ко [двору] Восточной Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, в третьем месяце, отправили посла в [государство] Лян с поклоном и подношениями.

Весной, в третьем месяце, сильный ветер вырвал с корнем деревья, сорвал [с крыш] черепицу. Летом, в четвертом месяце, выпал град.

Зимой, в двенадцатом месяце, отправили посла ко [двору] Восточной Вэй с поклоном и подношениями.

Зимой, в одиннадцатом месяце, отправили посла ко [двору] Восточной Вэй с поклоном и подношениями.

Зимой, в одиннадцатом месяце, отправили посла ко [двору] Восточной Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, в третьем месяце, скончался ван, и нарекли его [посмертным] именем Анвон. <Это было в одиннадцатом году Да-тун [государства] Лян и в третьем году У-дин в [государстве] Восточная Вэй. /537/ Сообщение Лян шу о том, что «Анвон умер во втором году Да-цин и его сын произведен в [звание] военачальника по умиротворению Востока (линдун цзянцзюнь), вана Когурё и князя Лолана», является ошибочным>.

Ван Янвон <иногда называют ван Янган Санхо>

Звали его Пхёнсон, он был старшим сыном вана Анвона. Родился сообразительным, умным. И, когда вырос, мужеством и талантом превзошел [других] людей. В третьем году по восшествии Анвона [он] был возведен наследником. В пятнадцатом году, когда скончался ван, взошел наследник[300].

Зимой, в двенадцатом месяце, отправили посла в [государство] Восточная Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, во втором месяце, в ванской столице грушевые деревья сплелись [ветвями]. Летом, в четвертом месяце, выпал град.

Зимой, в одиннадцатом месяце, отправили посла в [государство] Восточная Вэй с поклоном и подношениями.

Осенью, в седьмом месяце, перестроили крепость Пэгам[сон] и укрепили крепость Синсон. Отправили посла в [государство] Восточная Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, в начальном месяце, шеститысячное войско [Когурё] напало на пэкческую крепость Токсан. /538/ На помощь ей пришел силлаский военачальник Чуджин, поэтому не смогли взять ее и отступили.

Осенью, в девятом месяце, из Хвандо прислали [вану] отборные колосья риса. Отправили посла в [государство] Восточная Вэй с поклоном и подношениями.

Отправили посла ко [двору] Восточной Вэй с поклоном и подношениями.

Весной, в начальном месяце, напали [войска] Пэкче и захватили крепость Тосаль. В третьем месяце [войска Когурё] штурмовали пэкческую крепость Кымхён. Тем временем вмешались силласцы и захватили обе крепости[301].

Летом, в шестом месяце, отправили посла в [государство] Северная Ци[302] с поклоном и подношениями.

Осенью, в девятом месяце, Северная Ци возвела вана в [ранг] полномочного посла, министра (шичжун), великого военачальника боевой кавалерии, офицера-покровителя восточных варваров, князя-основателя Ляодунского округа, вана Когурё.

Летом, в пятом месяце, отправили посла ко [двору] Северной Ци с поклоном и подношениями.

Осенью, в девятом месяце, пришли торки (тольгволь)[303] и осадили крепость Синсон, не смогли взять [ее] и перенесли удар на крепость Пэгам. Ван отправил во главе 10-тысячного войска военачальника Ко Хыля, /539/ он отразил [удар] и разбил их, убил или захватил более тысячи человек. [В это время] напали [войска] Силла, захватили 10 крепостей[304].

Построили крепость Чанан[305].

Зимой напали на пэкческую крепость Унчхон[306], но не одолели. В двенадцатом месяце, в последний день, произошло солнечное затмение. Не было льда [на реках].

Зимой, в десятом месяце, в ванский город забрался тигр, которого [удалось] схватить живым. В одиннадцатом месяце днем была видна Венера. Отправили посла в [государство] Северная Ци с поклоном и подношениями.

Летом, в четвертом месяце, сын вана Янсон возведен наследником, и в связи с этим устроен пир для всех сановников во внутреннем дворце (Нэджон).

Зимой, в десятом месяце, начальник (кан) крепости Хвандо Чури, замышлявший мятеж, был казнен.

Весной, в третьем месяце, скончался ван, и его нарекли [посмертным] именем ван Янвон.

Ван Пхёнвон <иногда называют ван Пхёнган Санхо>

Звали [его] Янсон <по Суй шу и Тан шу — Тхан>, [он] был старшим сыном вана Янвона. /540/ Отличался храбростью, был ловким наездником и метким стрелком. В тринадцатом году правления вана Янвона был возведен наследником. В пятнадцатом году, когда скончался ван, [на престол] взошел наследник.

Весной, во втором месяце, император Фэй-ди [государства] Северная Ци произвел вана в ранг полномочного посла, а также офицера-покровителя восточных варваров, князя Ляодунского округа, вана Когурё. [Тогда же] ван отправился в Чольбон и совершил жертвоприношения в храме Основателя. В третьем месяце ван вернулся из Чольбона, а в тех областях (чу) и округах (кун), через которые проезжал, он освободил [из-под стражи] всех заключенных, кроме [приговоренных] к двум видам казни.

Летом, в четвертом месяце, диковинные птицы собирались в парке дворца. В шестом месяце произошло большое наводнение. Зимой, в одиннадцатом месяце, отправили посла в [государство] Чэнь с поклоном и подношениями.

Весной, во втором месяце, чэньский[307] [император] Вэнь-ди издал указ, которым присвоил вану [звание] военачальника по умиротворению Востока.

Летом стояла сильная засуха. Ван сократил обычное свое питание[308] и возносил молитвы [духам] гор и рек.

Отправили посла в Северную Ци с поклоном и подношениями.

Весной, в начальном месяце, сын вана Вон возведен наследником. Отправлен посол в [государство] Северная Ци с поклоном и подношениями.

Зимой, в двенадцатом месяце, отправили посла в [государство] Чэнь с поклоном и подношениями.

Зимой, в одиннадцатом месяце, отправили посла в [государство] Чэнь с поклоном и подношениями.

Весной, во втором месяце, отправили посла в [государство] Чэнь с поклоном и подношениями.

Осенью, в седьмом месяце, ван охотился в долине [реки] Пхэха[309] и через пять декад вернулся. В восьмом месяце начали перестраивать дворцы, но появилась саранча и наступила засуха, поэтому были прекращены работы.

Отправлен посол в Северную Ци с поклоном и подношениями.

Весной, в начальном месяце, отправили посла в [государство] Чэнь с поклоном и подношениями.

Ван отправил посла в [государство] Чжоу[310] с поклоном и подношениями. Чжоуский [император] Гао-цзу возвел вана в [ранг] кайфу /542/ итун саньсы[311], великого военачальника, князя-основателя Ляодунского округа и вана Когурё.

Весной, во втором месяце, в последний день звезды падали дождем. Осенью, в седьмом месяце, иней и град погубили хлеба. Зимой, в десятом месяце, народ голодал, поэтому ван разъезжал [по стране], выражая сочувствие и оказывая помощь. В двенадцатом месяце отправили посла в [государство] Суй[312] с поклоном и подношениями. [Император] Гао-цзу даровал вану [звания] великого военачальника и князя Ляодунского округа.

Весной, в начальном месяце, отправили посла в [государство] Суй с поклоном и подношениями. Зимой, в одиннадцатом месяце, [также] отправлен посол в [государство] Суй с поклоном и подношениями.

Весной, в начальном месяце, отправили посла в [государство] Суй с поклоном и подношениями. Во втором месяце был издан указ [вана] о том, чтобы сократить работы, которые не являются неотложными, а в окружные центры (кунып) были отправлены гонцы, призывавшие [людей] к занятиям земледелием и разведению тутовых деревьев.

Летом, в четвертом месяце, отправили посла в [государство] Суй с поклоном и подношениями. Зимой [также] отправили посла в Суй с поклоном и подношениями.

Весной отправили посла в [государство] Суй с поклоном и подношениями. Летом, в четвертом месяце, суйский [император] Вэнь-ди принимал /543/ нашего посла в зале Дасиндянь.

Зимой, в двенадцатом месяце, отправили посла в [государство] Чэнь с поклоном и подношениями.

Перевели столицу в город Чанан (Пхёнъян)[313].

Узнав о падении [государства] Чэнь[314], ван сильно встревожился, принял оборонительные меры, готовя войска и запасая зерно. Суйский [император] Гао-цзу послал вану указ[315], в котором укорял: «Называясь окраинным слугой, не проявляете искренности и преданности» — и добавлял: «По сравнению с другими областями [ваша] земля тесна, а людей мало, однако если сейчас сместить вана, то как оставить пустующим [его] место? В конце концов придется опять назначать чиновников, чтобы успокоить [край] и умиротворить [народ]. Если бы ван очистил свое сердце и изменил свое поведение, следуя [нашим] законам, как и подобает нашим верным подданным, разве мы были бы озабочены назначением [на его место] иных талантов? Ван знает, как широка река Ляо, но что [представляет она] по сравнению с Чжанцзяном (Янцзы)? Сколько людей в Когурё по сравнению с государством Чэнь? И если бы я стремился не увещевать, а, лишь обвинив вана в прежнем нерадении, решил бы отправить военачальника [для наказания], то много ли понадобилось бы мне сил? /544/ Светлейшим указом хочу побудить вана к тому, чтобы сам он изменил [свою линию]». Получив это послание, ван сильно встревожился и уже собирался направить послание с выражением благодарности, но не успел. В тридцать втором году правления, зимой, в десятом месяце, [он] скончался[316], и нарекли его [посмертным] именем ван Пхёнвон. <Это был десятый год Кай-хуан. Но имеющееся в Суй шу и в истории Тунцзянь сообщение о том, что «Гао-цзу направил высочайший указ в семнадцатом[317] году Кай-хуан», является ошибочным>.

Ван Ёнъян <некоторые называют Пхёнян>

Звали его Вон <некоторые называют Тэвон>, он был старшим сыном вана Пхёнвона. Имел приятную внешность и добрый нрав. Все силы он отдал служению людям и умиротворению народа. В седьмом году правления вана Пхёнвона был возведен наследником. В тридцать втором году, когда скончался ван, [на престол] взошел наследник. Суйский [император] Взнь-ди прислал с визитом посла, возвел вана в чин пятого ранга (шанкайфу итун саньсы), передал по наследству [от прежнего вана] титул князя Ляодунского округа, а также даровал [парадное] одеяние.

Весной, в начальном месяце, отправили посла в [государство] Суй, чтобы преподнести благодарственное письмо и сделать подношения. [Затем], когда ван попросил об инвеституре, император дал согласие. В третьем месяце [император] издал указ об утверждении [его] ваном Когурё и одновременно даровал колесницу и [парадное] одеяние. Летом, /546/ в пятом месяце, отправлен посол, чтобы отблагодарить [императора].

Весной, в начальном месяце, отправили посла в [государство] Суй с поклоном и подношениями.

Летом, в пятом месяце, отправили посла в [государство] Суй с поклоном и подношениями.

Ван повел более 10 тысяч мальгальских (мохэских)[318] солдат и напал на Ляоси, но инчжоуский управитель (цунгуань) Вэй Чун отразил [нападение] и отогнал их. Суйский [император] Вэнь-ди, узнав об этом, пришел в ярость и повелел Хань Ванляну и Ван Шицзи в звании главнокомандующих (юаньшуай) вести в поход [на Когурё] более трехсот тысяч солдат сухопутных и морских армий.

Летом, в шестом месяце, император издал указ о лишении вана всех должностей и титулов. Когда войска Хань Ванляна прибыли в Юйгуань, начались проливные дожди, прекратился подвоз провианта, и солдатам не стало хватать пищи, [а затем] вспыхнула эпидемия. [Тем временем] Чжоу Лохоу, который поплыл морем из Дунлая к крепости Пхёнъян, тоже был застигнут [сильной] бурей, в результате много кораблей затонули или были унесены [в океан].

Осенью, в девятом месяце, [суйские] войска ушли назад[319], [потеряли] погибшими восемь-девять человек из [каждых] десяти.

Ван также был напуган [происшедшим], поэтому отправил посла с извинениями и в отправленном [императору] послании назвался таким-то слугой из дрянных земель Ляодуна. /547/ Император тогда отвел войска и стал относиться к нему (вану) как прежде. [Когда] пэкческий ван Чхон направил посла с письмом [к имлератору], в котором просил [позволения] сопровождать армию [императора в походе на Когурё], император дал свои высокие наставления: «Когурё уже повинилось, и я простил их, поэтому запрещаю поход». Щедро наградил этого посла и отправил его [домой]. Узнав о том, что было, ван [Когурё] напал на пэкческие (пограничные) земли.

Весной, в начальном месяце, отправили посла в [государство] Суй с поклоном и подношениями. Было повеление профессору (пакса) Высшей школы (Тхэхак)[320] Ли Мунджину[321] сократить старинные истории и составить «Новый свод» (Синджип) в пяти книгах. В те времена, когда в государстве [Когурё] впервые начинали пользоваться [китайской] грамотой, некто записал деяния [страны] в ста книгах и назвал Юги («Записи о прошлом»). Ныне сократили и исправили их.

Ван послал военачальника (чангун) Ко Сына атаковать силласкую крепость Пукхансан, но [сил]лаский ван во главе войска перешел реку Хан, а из крепости откликнулись барабанным боем и [боевыми] криками. [Ко] Сын решил, что силы противника превосходят наши силы, и, испугавшись, что не удастся одолеть [противника], отступил.

Вначале, когда [суйский император] Ян-ди направился в шатер Циминя[322], у Циминя находился наш посол. Циминь не посмел спрятать его и вместе с ним встретил императора. [Тогда] хуанмэнь шилан Пэй Цзюй сказал императору: «Исконно Когурё было владением, управляемым Киджа (Ци-цзы), [затем] во времена Хань и Цзинь там были [учреждены] округа и уезды[323] [империи]. Теперь же [Когурё] перестало служить [нам] и превратилось в обособленную землю, поэтому прежний император уже давно хотел завоевать его. Однако Ян Лян не был умным [полководцем], поэтому боевые действия обернулись неудачей. Теперь, во время [правления] вашего величества, разве можно допускать, чтобы пределы верноподданных (получающих инвеституру вместе с головным убором и поясом[324]) превратились в дикое захолустье? Сейчас, когда его (вана Когурё) посол лично видит, как Циминь со всем государством отдается на милость [императора], можно воспользоваться страхом и смятением [Когурё] и заставить его (вана Когурё) прибыть [ко двору] с поклоном».

Император последовал этому [совету] и повелел Ню Хуну передать [послу] следующие слова: «Ввиду того что Циминь с искренним сердцем служит империи, я лично явился к его шатру, а в следующем году собираюсь поехать в Чжоцзюнь. По возвращении [домой] в тот же день, скажи своему вану, пусть он срочно, без колебаний и страха приедет с поклоном ко двору, и [я смогу оказать] ему те же почести, что и Циминю. Но если [он] не явится на поклон, то поручу Циминю со своей армией направиться [с инспекцией] в его /549/ земли».

Ван испугался, что он весьма непочтительно проявил себя, [будучи] окраинным [вассалом], и император собирается покарать его руками Циминя, кагана торков. Летом, в пятом месяце, были посланы войска, чтобы напасть на пэкческую крепость Сонсан, но взять ее не удалось. Перенесли удар на крепость Сокту, где захватили в плен более трех тысяч мужчин и женщин, и [благополучно] вернулись [назад].

Весной, во втором месяце, по повелению [вана] когурёский военачальник напал на северную границу Силла и захватил в плен восемь тысяч человек. Летом, в четвертом месяце, отняли у Силла крепость Умёнсан.

Весной, во втором месяце, [суйский император] Ян-ди издал указ о походе на Когурё. Летом, в четвертом месяце, походная коляска [императора] прибыла во дворец Линьшо в Чжоцзюне, и отовсюду собирались войска в Чжоцзюнь.

Весной, в начальном месяце, в день имо, Ян-ди издал указ[325], который гласил: «[Эти] когурёские ничтожества впали в такое заблуждение, стали так непочтительны, что, собравшись [в районе] между Бо[хаем][326] и Цзе[ши][327], постепенно вгрызлись в пределы между Ляо[си?] и [землями] Е[мэк][328]. Хотя Хань и Вэй неоднократно громили [их] и на время разрушили [это дикое] логово, но прошло несколько лет после [этих] событий, и снова собрались вместе племена и общины (нак). Те, что прежде были подобны стаям /550/ [обитателей] рек (рыб) и лесов (пернатых), теперь так сильно разрослись и размножились, что зарятся на цветущие (т.е. китайские) земли, чтобы отделить их и сделать варварскими. Чем дальше бежит время, тем полнее чаша [ваших] преступлений. Небесный закон [неизменно] карает разврат, поэтому уже видны знамения, предрекающие [вашу] гибель. Нарушая порядок и преступая [законы] нравственности, невозможно достичь цели, и не отпущены дни, чтобы утаить злые намерения и замышляемую измену. Когда передавались высочайшие повеления, никогда [вы] лично их не принимали, и никак [вы] не утруждали себя тем, чтобы лично исполнить свой долг поклонения [своему государю]. Не знали меры и предела, принимая [наших] беглых мятежников; угрожая пограничным землям, [вы] без конца беспокоили [наших приграничных] сигнальщиков. Из-за этого не стало покоя на пограничных землях, а их жители бросили свои занятия. Прежде слабо вас наказывали, и потому [вы] уже выпали из сетей Неб[есного закон]а. Когда [мы] захватили [вас в плен], то простили [вам] смертельную вину, а затем, когда [вы] сдались, [мы] не казнили [вас]. Но вместо того чтобы проникнуться чувством благодарности, [вы] вновь продолжаете злодеяния: вместе с ордами киданей убиваете [наших] морских [пограничных] стражников, следуя примеру мохэсцев, совершаете [грабительские] набеги на Ляоси.

В пределах Чхонгу[329] все исполняют обязанности данников, и со всех берегов Лазоревого моря испрашивают [у нас] Истинное число[330]. Однако [Когурё] неоднократно захватывало эти сокровища и предметы (дани), перекрывало [пути] сообщения, поэтому от жестокостей страдают совершенно безвинные, а преданным [нам людям постоянно] угрожают несчастья. Разве в том состоит исполнение долга слуги, чтобы, когда коляска [императорского] посла /551/ вступает в пределы Хэдона[331] или когда дорога гонца с императорскими указами проходит через окраинные пределы, им преграждали путь и отказывали [в проезде] люди вана, забывая о долге служения своему государю? Если бы это можно было назвать исполнением долга слуги (вассала), то что может быть более нестерпимым?

К тому же [в Когурё] жестоки законы, многочисленны подати и поборы, а всю власть в государстве захватили могущественные сановники и влиятельные роды (ходжок), которые узаконили свои пристрастия (пиджу)[332] и создали свои клики (пондан). Взятки [имеют хождение] как на рынке, поэтому некуда жаловаться на несправедливые обвинения. Ежегодно [на страну] обрушиваются стихийные бедствия и неурожаи, поэтому голодают в каждом доме. Нет перерыва в войнах, как нет конца тяжким повинностям (ёёк), а при переноске [военных] грузов так истощаются силы [людей], что [изможденные] люди валятся в [придорожные] рвы и ямы. Народ страдает и бедствует, но на кого он может опереться? Страна [угнетена] скорбью и страхом и не в состоянии перенести всех бед. Оглянитесь, посмотрите вокруг: каждый исполнен лишь заботой о сохранении [своей] жизни и повсюду тяжко стонут даже малолетние[333].

[И теперь я хочу] обследовать нравы и рассмотреть положение в [ваших] отдаленных пределах, пожалеть людей, спросить с виновных, чтобы [впредь] не пришлось повторить поездки [сюда]. Посему [я] лично привел шесть армий[334] и воспользуюсь девятью установлениями о карательных действиях[335], чтобы спасти тех, кто на краю пропасти, чтобы, следуя небесным повелениям, сейчас же уничтожить нечестивых мятежников и тем продолжить исполнение намерений прежнего [государя].

Сейчас [я] должен отдать [военный] приказ /552/ начать поход — распределить колонны и двинуть их по определенным дорогам, а затем внезапно грянуть в Бохае (Пальхэ) грозовым раскатом грома и пронестись через Пуё [подобно] испепеляющей молнии. И как только [воины] возьмут щиты, наденут латы и трехкратно и пятикратно произнесут боевую присягу грядущей победе, двинемся в путь и начнем бои. Двенадцать армий левой [колонны] выйдут дорогами [через] Лоуфан, Чжанчэнь, Минхай, Гайма (Кэма), Цзяньань (Конан), Наньсу (Намсо), Ляодун, Сюаньту, Фуюй (Пуё), Чаосянь (Чосон), Воцзюй (Окчо), Лолан[336], а двенадцать армий правой [колонны] выступят по дорогам из Няньчаня, Ханьцзы, Хуньми, Линьтуня, Хоучэна, Тиси, Тадуня, Сушэня, Цзеши, Дунши, Дайфана, Сянпина и непрерывными потоками двинутся и соберутся в Пхёнъяне».

Всего [в армии насчитывалось] 1 333 800 человек, а объявлено было о двух миллионах, и еще вдвое было больше [людей], занятых переноской [провианта и грузов].

Совершив жертвоприношения духу земли на берегу южной реки Сангань, Небесному императору Шан-ди к югу от дворца Линьшо, а также Мацзу[337] к северу от города Цичэн, император (Ян-ди) лично назначил по одному командующему (шанцзян) и заместителю командующего (ацзян) в каждую армию. В кавалерии [было] сорок отрядов (дай), в каждом из них по сто человек, а десять отрядов [составляли] один полк (туань). Пешие солдаты [составляли] восемьдесят /553/ отрядов, которые были распределены по четырем полкам, а во главе каждого из полков стоял один пяньцзян. У каждого полка был свой цвет завязок на доспехах и шлемах, а также свой цвет вымпелов и знамен.

В день отправляли одну армию с интервалом через 40 ли, и так непрерывно двигались лагерь за лагерем, и только на исходе сорока дней[338] завершилась их отправка. Авангард [одной армии] и арьергард [другой] имели связь друг с другом, перекликались посредством барабанов и рожков. Знамена и стяги реяли на [расстоянии] 960 ли. [Кроме того], в императорский лагерь входили двенадцать отрядов гвардии (вэй), три главных управления (тай)[339], пять министерств (шэн)[340], девять канцелярий (сы)[341], прикрепленных к разным частям в составе шести армий. [Они] двинулись вслед [за главными силами] и также растянулись на протяжении 80 ли. Ни в прошлые, ни в более близкие времена еще не выступало в поход столько армий.

Во втором месяце император [Ян-ди] с войсками подошел к реке Ляо, где уже собрались многочисленные армии и расположились огромным лагерем у самой реки. Наши (когурёские) войска оборонялись у водной преграды, поэтому суйские армии не смогли переправиться [через реку].

[Тогда] император повелел управляющему министерства общественных работ (гунбу шаншу) Юйвэнь Каю соорудить на западном берегу реки Ляо плавучий мост шириной в три дорожки. Когда работа была завершена, поволокли мост, чтобы достичь восточного берега, но мост [оказался] короче на один чжан с лишним и не доставал до берега. В этот момент [туда] устремилось много наших солдат. Быстрые и смелые из суйских солдат бросились в реку и начали сражение. Наши воины стали бить их с высокого /554/ места, суйские солдаты не смогли взобраться на берег, и очень много их погибло.

Май Течжан, который прыжком достиг берега, погиб в бою вместе с Цянь Шисюном, Мэн Ча и другими, поэтому [пришлось] привести в порядок войска и тянуть мост назад, чтобы достичь опять западного берега. [Император] снова повелел надзирателю малой канцелярии (шаофуцзянь) Хэ Чоу [удлинить и] навести мост. Через два дня [работа] была завершена, и армии одна за другой устремились вперед, и на восточном берегу завязалось огромное сражение. Наши войска потерпели тяжелое поражение; убитых насчитывалось до десяти тысяч.

Воспользовавшись победой [на переправе], [суйские] армии ринулись вперед и осадили крепость Ляодун, которая во времена Хань [называлась] крепостью Сянпин. По прибытии императорской коляски к Ляо[дуну] последовал указ, которым объявлялась амнистия во [всей] Поднебесной, а управляющему уголовной палатой (синбу шаншу) Вэй Вэньшэну и другим было приказано умиротворить население по левому берегу реки Ляо, освободить Ляодун на десять лет от податей, учредить округа и уезды и взять в свои руки бразды правления.

Летом, в пятом месяце, в начале продвижения [суйских] полководцев на восток, император [Ян-ди] предупредил их: «Обо всех продвижениях и остановках армий следует доводить до нашего сведения и ждать указаний, не предпринимая самовольных действий». Осажденным [крепости] Ляодун опасно было устраивать многократные вылазки, поэтому, укрепившись за стенами, [они] перешли к упорной обороне. Император приказал армиям атаковать ее, а военачальникам указал, что если [люди] Когурё будут сдаваться, то следует принять их милостиво и не /555/ позволять солдатам своевольничать. Когда крепость Ляодун была почти повержена и находившиеся в ней люди обратились с просьбой [об условиях] сдачи, военачальники, имевшие указание императора, не осмелились на прямые действия, а прежде всего послали донесение [на высочайшее имя]. К тому времени, когда прибыл ответ, в крепости успели приготовиться к обороне[342] и продолжали сопротивление, устраивая даже боевые вылазки. Так повторялось раза три, но император никак не понимал это, и крепость все не сдавалась в течение долгого времени.

В шестом месяце, в день кими, император прибыл в южные предместья крепости Ляодун и, ознакомившись с положением этой крепости, немедленно собрал военачальников и выказал им свое неудовольствие: «Хотя вы и опираетесь на высокое положение и влиятельность своих домов, вы хотите при встрече со мной утаить свою трусость. Еще в те дни, когда [я] находился в столице, вы не хотели, чтобы [я] приезжал [сюда], боясь, как бы не увидел [вашу] беспомощность и испорченность. Ныне я прибыл сюда, чтобы лично увидеть то, что вы делаете, и отрубить вам головы. Боитесь смерти, а ведь никто из вас не хотел стараться изо всех сил. Вы думаете, что я не смогу казнить вас?» Военачальники затрепетали от страха и изменились в лице. Вскоре император сделал остановку в нескольких ли к западу от крепости и пребывал в крепости Люхэчэн (Юкхапсон)[343]. Тем временем все наши крепости упорно защищались и не сдавались.

Старший полководец левой вспомогательной гвардии (цзоивэй дацзянцзюнь) Лай Хуэр во главе Цзян-Хуайского (Янцзы и Хуанхэ) флота, /556/ корабли которого вытянулись (в линию) на сотни ли, первым прибыл по морю и по реке Пхэсу (Пхэйшуй)[344] приблизился к Пхёнъяну (и остановился) в 60 ли. Столкнувшись с нашими войсками, [противник] атаковал и нанес [нам] тяжелое поражение. [Лай] Хуэр решил, воспользовавшись победой, напасть сразу на крепость (Пхёнъян), однако заместитель командующего Чжоу Фашан стал уговаривать его дождаться прибытия всех армий и выступить [тогда] совместно. Хуэр не послушался и, возглавив несколько десятков тысяч лучших воинов, направился сразу под крепостные стены. Наш военачальник спрятал своих солдат внутри пустого храма, расположенного в пределах внешней крепостной стены[345], а [против Хуэра] выставил лишь часть солдат, которые создали видимость отступления. Хуэр, преследуя их, вошел в крепость и разрешил своим солдатам брать в плен и грабить. Когда воцарился хаос, выступили скрытые в засаде [наши] солдаты и нанесли Хуэру тяжкое поражение. Сам он едва избежал плена, а вернувшихся его солдат и офицеров насчитывалось едва несколько тысяч человек. Наши войска преследовали их до самого места, где стояли корабли, но, так как Чжоу Фашан ожидал их, подготовив позиции, нашим войскам пришлось отступить. [Лай] Хуэр увел свое войско обратно, укрепился на морском побережье, но не решился оставаться там долго до встречи с остальными армиями.

Старший полководец левой вспомогательной гвардии (цзоивэй дацзянцзюнь) Юйвэнь Шу отправился фуюй(пуё)ской дорогой[346], старший полководец правой вспомогательной гвардии (юивэй дацзянцзюнь) Юй Чжунвэнь вышел лоланской дорогой, старший полководец левой /557/ доблестной гвардии (цзосяовэй дацзянцзюнь) Цзин Юаньхэн выступил по ляодунской дороге, старший полководец правой вспомогательной гвардии (юивэй дацзянцзюнь) Сюэ Шисюн — по воцзюй(окчо)ской дороге, полководец правой охранной гвардии (ютуньвэй цзянцзюнь) Синь Шисюн — по сюаньту(хёнтхо)ской дороге, военачальник правой гвардии отражения (ююйвэй цзянцзюнь) Чжан Цзинь вышел сянпинской дорогой, военачальник — военный князь правой руки (юухоу цзянцзюнь) Чжао Сяоцай вышел цзешиской дорогой, чжоцзюньский управитель (тайшоу), ревизор (цзянь цзяо), полководец левой боевой охраны (цзоувэй цзянцзюнь) Цуй Хуншэн вышел суйчэнской дорогой, храбрый младший военачальник правой гвардии отражения (цзяньцзяо ююйвэй хубэнь ланчжан) Вэй Вэньшэн выступил по дороге на Цзэнди, — и все [они] собрались к западу от реки Амнок (Ялу). Войска [Юйвэнь] Шу и других[347] у крепостей Лохэ и Хуайюань[348] получили на сто дней продовольствия для людей и [фуража для] лошадей, и, [кроме того], всем выдали доспехи, длинные и короткие копья, обмундирование, различное вооружение, огниво и палатки, то есть всего более трех сок (дань) груза на каждого человека, что представляло непосильную для переноски тяжесть. Был объявлен по армии приказ [Юйвэнь] Шу: «Будет обезглавлен каждый, кто бросит [по дороге] зерно».

[Несмотря на приказ], все солдаты выкапывали под своими палатками ямы и зарывали зерно, поэтому едва они прошли половину пути, как уже истощились [запасы] продуктов.

Тогда ван [Когурё] направил министра Ыльчи Мундока[349] посетить /558/ лагерь [противников] с ложным заявлением о сдаче, а на самом деле — с желанием выведать истинное положение [дел]. Юй Чжунвэнь, который ранее получил секретное предписание [императора] схватить вана [Когурё] или [Ыльчи] Мундока, если они явятся, хотел взять его в плен. Но шаншу ючэн Лю Шилун, назначенный чиновником по умиротворению (вэйуши), решительно выступил против, и [Юй] Чжунвэнь позволил [Ыльчи] Мундоку вернуться. Спустя некоторое время [он] раскаялся в [своем] поступке и отправил [вдогонку] людей с обращением, чтобы обмануть Мундока: «Если [вы] хотите высказать какие-нибудь еще [условия], то можете вернуться». Однако Мундок не внял этим словам и, переправившись через реку Амнок, ушел [к себе][350]. Упустив [Ыльчи] Мундока, [Юй] Чжунвэнь с [Юйвэнь] Шу не находили себе покоя. Из-за того что иссякло продовольствие, [Юйвэнь] Шу хотел вернуться назад. [Юй] Чжунвэнь убеждал в возможности успеха, если преследовать Мундока отборными силами. [Юйвэнь] Шу настойчиво отговаривал его, на что Чжунвэнь с возмущением ответил: «Если [вы], полководец, с сотней тысяч воинов не сможете разбить мелкого разбойника (противника), то с каким лицом [вы] явитесь к императору? И я давно уже понял безуспешность этого похода, так как лучшие полководцы древности могли добиваться успеха только потому, что вершителем дел армии являлся лишь один человек. Как мы сможем одолеть врага сейчас, если у каждого имеется свое мнение?»

Император считал тогда, что [Юй] Чжунвэнь обладает тактическими способностями, /559/ и приказал всем командующим армиями совещаться с ним (Чжунвэнем) и подавать ему доклады по боевым делам, и [именно] поэтому были высказаны [Чжунвэнем] такие слова. После этого [Юйвэнь] Шу и другим ничего не оставалось, как следовать за ним: все полководцы [с войсками] переправились через реку и стали преследовать [армию] [Ыльчи] Мундока. Мундок обнаружил, что солдаты [Юйвэнь] Шу измучены голодом, поэтому решил измотать их непрерывными боями и погоней. В течение дня [Юйвэнь] Шу имел по семь сражений и побед, и, вдохновленный легкими победами и побуждаемый советами приближенных, он устремился на восток, переправился через [реку] Сальсу и в 30 ли от крепости Пхёнъян, у подножия горы, раскинул укрепленный лагерь. [Ыльчи] Мундок отправил посла, снова притворяясь готовым к капитуляции. Тот передал [Юйвэнь] Шу условие: «Если вы уведете свои войска, то вместе с ваном явимся с поклоном в резиденцию [императора]». Зная о том, что солдаты и офицеры настолько изнурены [голодом и боями], что не в состоянии больше сражаться, а также убедившись в неприступности и прочности крепости Пхёнъян, которую трудно взять внезапно, [Юйвэнь] Шу поддался обману и тронулся в обратный путь[351].

[Войска Юйвэнь] Шу двинулись, построившись каре[352], но со всех сторон подвергались нападению наших солдат. [Войскам Юйвэнь] Шу пришлось продвигаться с боями.

Осенью, в седьмом месяце[353], [армия Шу] дошла до реки Сальсу. Когда половина армии переправилась, на оставшуюся часть напали с тыла наши воины, и в [завязавшемся] бою погиб полководец правой охранной гвардии (ютуньвэй цзянцзюнь) Синь Шисюн. В результате /560/ [суйские] солдаты бросились врассыпную, и их невозможно было остановить. Побежали и солдаты и военачальники; за сутки они добрались до реки Амнок, пройдя 450 ли. [Войско] военачальника тяньшуй Ван Жэньгуна, находившееся в арьергарде, ударило по нашей армии и заставило ее отступить. Лай Хуэр, узнав о поражении [Юйвэнь] Шу и других, также повернул назад. Лишь армия Вэй Вэньшэна не понесла потери. Сначала, когда прибыли в Ляо девять армий, в их рядах было 305 тысяч [человек], а [после похода в Когурё] вернулись назад в крепость Ляодун лишь 2700 человек. Бесчисленные запасы [продовольствия] и военного снаряжения были потеряны или уничтожены. Император был в страшном гневе. Заковали в железные цепи [Юйвэнь] Шу[354] и других, и в день кемё (25-й день седьмого месяца) тронулись в обратный путь.

Вначале пэкческий ван Чан отправил посла [ко двору Суй) с просьбой [разрешить участвовать) в нападении на Когурё, и император повелел ему наблюдать за положением дел у нас. Но затем Чан тайно установил связь с нами. Когда суйские армии собирались выступить в поход, Чан отправил своего подданного Кук Чимо в Суй с просьбой сообщить дату [выступления] армии. Император [Ян-ди] был очень рад [этой поддержке] и, щедро наградив [посла] дарами, направил в Пэкче чиновника (шаншу цибулан) Си Люя, который сообщил сроки начала похода [суйской армии]. Когда суйская армия перешла реку Ляо, Пэкче также выставило на границу свои войска, заявив о помощи /561/ [империи] Суй, но в действительности [оно] поддерживало обе стороны. В результате этого [похода Суйской империи] удалось захватить лишь наше [владение] Мурёра[355] (Улило) к западу от реки Ляо, учредить округ (уезд) Ляодун и крепость Тхонджон (Тундин).

Весной, в первом месяце, [суйский] император издал указ, по которому войска Поднебесной были собраны в Чжоцзюни, а население было мобилизовано в качестве сяокэ[356] для восстановления старинной крепости Ляодун, предназначенной для хранения военного провианта.

Во втором месяце император сказал своим приближенным: «Ничтожный враг, Когурё, осмеливается презирать и оскорблять сюзеренное государство. Сейчас, когда [нам] под силу устранять моря и сдвигать горы, неужели [не одолеем] этого презренного врага?» — и предложил обсудить [новый] поход. Но цзогуанлу дафу Го Ин стал отговаривать: «Если варвары не соблюдают этикет, то это дело государевых слуг. Тысячефунтовый арбалет не оружие для стрельбы по крысам[357]. Достойно ли, чтобы десять тысяч колесниц (т.е. лично император) были отправлены против [какого-то] ничтожного разбойника?» Но император не внял уговорам.

Летом, в четвертом месяце, императорская колесница переправилась через реку Ляо. Юйвэнь Шу и Ян Ичэнь были посланы на Пхёнъян. Ван Жэньгун вышел пуёской дорогой и с войсками подошел к крепости Синсон. Десятки тысяч наших воинов оказали им сопротивление. После /562/ внезапной атаки тысячи легких всадников под предводительством Жэньгуна наши войска отошли под защиту крепостных стен и продолжали упорное сопротивление. Император приказал своим полководцам ударить по [крепости] Ёдон (Ляодун) и разрешил им действовать по обстоятельствам. День и ночь беспрерывно нападали со всех сторон [суйские войска]. [Они использовали] подвижные («летающие») башни, высокие лестницы с шестами, прорытые в земле ходы, но и наши [войска] давали им соответствующий отпор, поэтому по прошествии 20 дней [штурма] не удалось [им] взять город. Убитых было очень много и у нас, и у противника. Приставив лестницу с шестом длиной в 15 чжан, [суйский] солдат (сяокэ) Шэнь Гуан поднялся по ней до самого конца, взобрался на стену и стал биться с нашими солдатами врукопашную, убив более десяти человек. Наши воины все накинулись на него, и он упал [со стены], но не [достиг] земли. Он зацепился за канат, который был привязан к шесту, ухватился за него и снова взобрался наверх. Император, наблюдавший за этим мужественным [солдатом], сразу же произвел его в чин офицера (чаосань дафу).

Крепость Ёдон (Ляодун) долго не сдавалась. Тогда император велел сшить более миллиона полотняных мешков, заполнить их землей и складывать как рыболовную плотину шириной до тридцати шагов и высотой до уровня [крепостных] стен, чтобы солдаты могли взобраться по этим мешкам и атаковать. А также [он велел] сделать подвижные башни на восьми колесах, которые были бы выше городских стен и, будучи поставленными рядом с «рыболовной плотиной», позволяли бы вести стрельбу вовнутрь крепости. После этого [император] установил сроки предстоящего штурма. /563/ В крепости [люди] страшно забеспокоились. Но как раз в это время было получено известие о мятеже Ян Сюаньганя[358], и император сильно встревожился. Но он еще больше взволновался, когда узнал о том, что все сыновья высших сановников встали на сторону Сюаньганя. [Суйский] бинбу шилан Ху Сычжэн, издавна находившийся в хороших отношениях с Сюаньганем, почувствовал, что ему небезопасно оставаться, и перебежал [к нам].

Император [Ян-ди] ночью тайно собрал военачальников и повелел им выслать войска в обратный путь. Как горы возвышались сложенные боевые доспехи и осадные сооружения. Были оставлены неразобранными лагерные укрепления, защитные стены, шатры и палатки. В смятении и беспорядке [суйские солдаты] бросились врассыпную по всем дорогам. Наши воины сразу же узнали об этом, но не осмелились выходить [из крепости] и только били в барабаны и поднимали шум внутри крепости. Лишь к середине следующего дня стали постепенно выходить за пределы [крепости], однако все еще ожидали подвоха от [суйских войск]. И [только] спустя два дня двинули многотысячные войска в погоню. Поскольку боялись численного превосходства суйской армии, то не стали напирать на нее и не подходили к ней ближе чем на 80—90 ли. Приблизившись к реке Ляо, [наши воины] узнали, что закончила переправу императорская гвардия, и обрушили [удар] на арьергардные силы, в которых в это время насчитывалось несколько десятков тысяч человек. Наша армия, выступившая вслед за суйскими войсками, так яростно атаковала их, что было убито и захвачено в плен несколько тысяч человек[359].

Весной, во втором месяце, император своим указом [повелел] всем чиновникам обсудить [новую] войну против Когурё. Но так как в течение нескольких дней никто не осмелился высказаться, [он издал] указ снова собрать войска Поднебесной, чтобы выступить в поход, заполнив все дороги [большими силами].

Осенью, в седьмом месяце, императорская колесница прибыла в крепость (чжэнь) Хуайюань. В это время началась смута в Поднебесной, поэтому большинство созванных [в поход] войск задерживалось и не прибывало в срок. И наше государство [также] находилось в крайне затруднительном положении. Когда [суйский военачальник] Лай Хуэр [с войсками] подошел к крепости Писа, наши воины оказали им сопротивление. Хуэр одолел их и собирался двинуться на Пхёнъян. Ван испугался и отправил посла, умоляя о снисхождении, и одновременно возвратил [перебежчика] Ху Сычжэна. Император был очень доволен. [Он] направил полномочного посла и отозвал назад Хуэра. В восьмом месяце император отвел войска из крепости Хуайюань.

Зимой, в десятом месяце, император вернулся в Западную столицу и на Великом алтаре (в Храме предков) представил нашего посла и Ху Сычжэна[360]. Затем [он] велел вану явиться с поклоном ко двору. Однако ван не подчинился. Тогда [император] повелел главнокомандующему тщательно подготовить войска к новому походу, но он не состоялся.

Осенью, в девятом месяце, скончался ван, и нарекли его [храмовым именем] ван Енъян.

Ван Ённю

Звали его Конму, <некоторые называют [Кон]сон>, он был младшим братом вана Ёняна по другой матери. Он взошел в двадцать девятом году правления вана Ёняна, когда тот скончался.

Весной, во втором месяце, отправлен посол в [государство] Тан[361] с поклоном и подношениями.

Летом, в четвертом месяце, ван отправился в Чольбон и совершил жертвоприношения в храме Основателя. В пятом месяце ван вернулся из Чольбона.

Осенью, в седьмом месяце, отправили посла в [государство] Тан с поклоном и подношениями.

Отправили посла ко [двору] Тан с поклоном и подношениями. Танский [император] Гао-цзу, исполненный скорби о больших потерях здесь (в Когурё) в конце [периода] Суй, направил вану указ [следующего содержания]: «Почтительно приняв сокровенное повеление [Неба], мы стали государем на этой земле и, покорно повинуясь трем священным духам[362], стремимся умиротворить все государства, одинаково наделить всю Поднебесную [теплом] своей любви, чтобы повсюду, где светят солнце и луна, для всех был мир. Нам доставляет глубокую радость, что, управляя землями налево (т.е. к востоку) от Ляо и будучи из поколения в поколение окраинным вассалом, вы, [ван], пользуетесь Истинным числом (календарем) и издалека [регулярно] доставляете подношения (дань). Вот [и теперь] отправили посла через горы и реки, чтобы выразить свою искреннюю преданность. Разве не прекрасно, /566/ что теперь Вселенная (небо, земля, четыре части света[363]) благоденствуют, покой воцарился в четырех морях и [отовсюду] текут [дары —] яшмы и шелка, а на дорогах нет преград — повсюду [утвердились] надолго согласие и добрые отношения, каждый может владеть своими землями? Однако в годы [правления династии] Суй из-за непрерывных войн и бедствий в местах сражений каждая из сторон потеряла своих людей, и в результате оказались разлученными родные и близкие (родители и дети), мужья и жены. Хотя прошло много лет, не проходит скорбь по погибшим. Теперь, когда [наши] два государства заключили мир, нет препятствий к взаимопониманию. Что касается находящихся здесь когурёских людей, то уже дано повеление собрать и после соответствующих опросов сразу же отправить их [домой]. И если бы наших соотечественников, пребывающих в вашей стране, ван мог отпустить домой, то это было бы значительным [вкладом] в воспитание [народа] в мире и одновременно возвеличило бы принципы гуманности и сострадания».

В связи с этим [указом императора] выявили и собрали людей Цветущего государства (Китая) и отправили на родину всего более десяти тысяч человек, чему возрадовался [танский] Гао-цзу.

Зимой, в двенадцатом месяце, отправили посла в Тан с поклоном и подношениями.

Весной, во втором месяце, ван отправил посла ко [двору] Тан и просил сменить календарь. [Танский император] прислал управляющего палатой наказаний (синбу шаншу) /567/ Шэнь Шуаня, чтобы присвоить вану титул главы государства (шанчжуго), князя Ляодунского округа и вана Когурё. Император повелел также даосским проповедникам с изображением Тянь-цзуна (Небесноуважаемого)[364] и учением о дао направиться туда (в Когурё) и читать проповеди Лао-цзы. Ван и люди страны [Когурё] слушали их[365].

Зимой, в двенадцатом месяце, отправлен посол в Тан[ское государство] с поклоном и подношениями.

Ван направил людей в Танское государство и просил [императорского] соизволения на наставление их в Законах Будды и Лао, и император разрешил.

Силла и Пэкче отправили в Тан своих послов, которые заявили: «[Жители] Когурё чинят препятствия на дорогах, поэтому послы не могут являться с поклоном [к вашему двору], а также [они] часто совершают набеги и грабежи». От императора прибыл [в Когурё] полномочный посланник (саньци шилан) Чжу Цзышэ, призывавший к миру. В ответном письме [императору] ван признал свою вину и заявил, что будет поддерживать мирные отношения с двумя государствами[366].

Осенью, в девятом месяце, прибыл посол ко [двору] Тан. Он поздравил [императора] Тай-цзуна с поимкой торкского кахана (кагана) Сели и также преподнес карту [наших] пределов[367].

Осенью, в восьмом месяце, силлаский военачальник Ким Юсин напал на восточную окраину и разрушил /568/ крепость Нанби[368].

В девятом месяце отправлен посол в [государство] Тан с поклоном и подношениями.

Тан[ское правительство] направило гуанчжоуского сыма Чжан Суньши посетить места, где похоронены останки суйских воинов, и совершить поминальные жертвоприношения. [Одновременно] были разрушены возведенные в свое время кёнгваны[369].

Весной, во втором месяце, ван направил людей на строительство больших [оборонительных] стен[370] протяженностью в тысячу с лишним ли от крепости Пуё на северо-востоке до моря на юго-востоке. Вся работа была завершена через 16 лет.

Зимой, в десятом месяце, напали на крепость Чхильджун, расположенную на северной границе Силла. Однако навстречу выступило войско силлаского военачальника Альчхона. Сражение произошло у стен крепости Чхильджун, и наша армия потерпела поражение[371].

Весной, во втором месяце, наследник Хвангвон был отправлен в [государство] Тан с поклоном и подношениями. [Император] Тай-цзун выразил благодарность за труды и щедро одарил его. Дети вана были отправлены в Тан с просьбой принять их в Государственную школу (Госюэ)[372].

Осенью, в девятом месяце, днем было темно, и только через три дни снова стало светло.

После того как наш наследник был принят во дворе, император направил с ответным визитом чжифан[373] ланчжуна Чэнь Дадэ. Въехав в наши пределы, Дадэ во всех городах, через которые он проезжал, щедро одаривал [узорными] шелками должностных лиц, охранявших [эти] города, и говорил: «Издавна я люблю горы и реки, а здесь есть прекрасные места, которые мне хочется посмотреть». Охранники (стражники) охотно сопровождали его в путешествиях, и так как не было мест, которые бы он не посетил, то [он] подробно узнал нашу страну. [Он] встречался с китайцами, которые в конце [периода] Суй, последовав за армией, остались здесь, рассказывал им о судьбе их близких и родных, и каждый из них проливал слезы. Мужчины и женщины собирались вдоль дорог, чтобы увидеть его, когда он проезжал[374]. Ван принимал [танского] посла только в окружении военной охраны. Воспользовавшись [своим] пребыванием в качестве посла, Дадэ выявил истинное положение [нашего] государства, а нашим людям было невдомек. По возвращении Дадэ доложил [все] императору и очень его обрадовал. Обращаясь к императору, Дадэ сказал: «В этом государстве (Когурё) сильно напуганы вестью о гибели Гаочана[375], поэтому встречали [наше] посольство с усердием, намного превосходящим обычное». Император [тогда] сказал: «Когурё издавна составляло земли четырех округов. Если бы я отправил несколько десятков тысяч воинов и напал на Ляодун, они (когурёсцы) обязательно всей страной пошли бы спасать Ляодун. Если из Дунлая отдельно послать военную флотилию, /570/ чтобы с моря достичь Пхёнъяна, то объединенными морскими и сухопутными силами нетрудно будет взять его. Однако, ввиду того что [наши] области и уезды Шаньдуна еще не залечили ран, нанесенных войной, я не хочу [снова] беспокоить их».

Весной, в первом месяце, отправлен посол в [государство] Тан с поклоном и подношениями. Ван повелел тэину (большому человеку) Западного округа[376] Кэсомуну[377] ведать работами по сооружению Большой стены.

Зимой, в десятом месяце, Кэсомун убил вана[378]. В одиннадцатом месяце [император] Тай-цзун, узнав о смерти вана, совершил посреди парка обряд оплакивания, а затем повелел отправить триста предметов и снарядить поста с императорской грамотой, чтобы выразить соболезнование и совершить поминальные жертвоприношения.

Ван Онджо, основатель Пэкче[445]

Его отцом был Чхумо, или, как иногда называют, Чумон. Бежав [от преследований] в Северном Пуё, он прибыл в Чольбон Пуё. У пуёского вана не было сыновей, а только три дочери. Увидев Чумона, он признал [в нем] человека необыкновенного и женил его на своей второй дочери. Через некоторое время ван [Чольбон] Пуё скончался, и его место наследовал Чумон. У него родились два сына, старшего звали Пирю, а младшего — Онджо. <Некоторые говорят, что Чумон по прибытии в Чольбон женился на дочери Вольгуна и родились два сына.> Когда же появился сын Чумона, родившийся в Северном Пуё, и стал наследником, Пирю и Онджо, опасаясь неприязни со стороны наследника, отправились на юг вместе с десятью [верными] подданными — Оганом, Марё /622/ и другими. За ними последовали и многие простые люди. Добравшись до [горы] Хансан, [они] поднялись на вершину Пуаак, чтобы выбрать себе место для жительства. Пирю захотел поселиться на морском берегу, но десять его подданных стали отговаривать: «А вот земли к югу от этой реки — на севере их опоясывает река Хан (Хансу), на востоке они упираются в высокие горы, на юге простирается плодородная долина, на западе омывает Великое море, — [в сравнении с ними] трудно найти более прекрасное место, уготованное самой природой (букв. ”естественными препятствиями и удобным расположением на земле”). Поэтому лучше всего было бы основать здесь столицу»[446]. Но Пирю не послушался. Забрав часть людей, он вместе с ними направился на жительство в Мичхухоль. Онджо основал [свою] столицу в крепости Вире к югу от реки. Он назначил десятерых сановников своими помощниками в управлении, а государство назвал Сипче («Десять семей», или «Десять переправившихся»)[447]. Это произошло в третьем году эры Хун-цзя (18 г. до н.э.) императора Чэн-ди из Ранней Хань[ской династии].

Из-за влажности почвы и соленых вод Мичху[холь] была непригодной для поселения, и Пирю вернулся в Вире. Увидев, что Вире (столица) стоит прочно, а народ благоденствует, он умер от стыда и раскаяния. Его подданные и народ [также] возвратились в Вире[448]. И впоследствии, с тех пор как «сто семей» с радостью воссоединились, [государство] было переименовано в Пэкче («Сто переправившихся»)[449]. Поскольку их предки, как и предки [основателей] Когурё, также происходили из Пуё, /623/ их фамилия была Пуё. <Но некоторые говорят, что «основателем [был] ван Пирю[450], отцом которого был Утхэ, [поэтому Пирю] приходился побочным внуком Хэбуру, вану Северного Пуё. Матерью его была Сосоно, дочь чольбонского Ёнтхабаля (Ён Тхабаля). Сначала она вышла за Утхэ и родила двух сыновей, из коих старшего звали Пирю, а младшего — Онджо, После смерти Утхэ она жила одиноко в Чольбоне. Впоследствии, когда Чумон, притесняемый (не принятый) в Пуё, весной во втором месяце второго года эры Цзянь-чжао (37 г. до н.э.) древней Ханьской династии бежал на юг, в Чольбон, основал столицу и дал название [государству] Когурё, его женой стала Сосоно. Когда [Чумон] основал государство и начинал [великое] дело [управления], ему во многом помогала жена, поэтому Чумон очень сильно любил ее, а к Пирю и его брату относился как к своим [родным] детям. Но потом явился Юри, сын Чумона, родившийся от госпожи Йе в Пуё. Он был возведен наследником престола. Тогда Пирю позвал своего брата Онджо и сказал ему: ”Вначале, когда великий ван, спасаясь от грозящей ему беды в Пуё, прибыл сюда, наша матушка пожертвовала состоянием дома (имуществом), чтобы способствовать возвышению государства, поэтому велики ее содействие и старания. Но когда великий ван захочет покинуть этот мир (уйти в небеса)[451], царство перейдет Юри. Оставаться здесь нам будет так же, кажется, излишне, как бородавке [на теле]. Лучше уйдем с нашей матушкой на юг, где можно будет выбрать землю и основать новое царство (столицу государства)”. Затем он вместе с братом и своими людьми переправился через реки Пхэсу и Тэсу[452], прибыл в Мичхухоль и поселился там». [Но] в Бэй ши и [Суй] шу одинаково сказано: «Среди потомков Тонмёна был гуманный и добродетельный Кутхэ[453], который вначале основал государство на бывших землях Дайфана и которого ханьский тайшоу Ляодуна Гунсунь Ду женил на своей дочери[454]. Впоследствии государство стало могущественным [среди] восточных варваров». Так что трудно сказать, какое из сообщений истинно.>

Летом, в пятом месяце, возведен храм вана Тонмёна[455].

Весной, во втором месяце, ван, позвав сановников, сказал: «Мальгаль[456] примыкает к нашей северной границе, люди у них /624/ воинственны и коварны, поэтому, готовясь к отражению их [атак], надо укрепить (усилить) войска, а также сделать запасы зерна».

В третьем месяце, исходя из того что Ырым, дядя вана, обладал обширными познаниями и силой характера, ван назначил его министром правой руки (убо), и поручил ему [военные] дела.

Осенью, в девятом месяце, когда мальгаль[ские войска] напали на северную границу, ван повел лучших воинов и внезапной атакой нанес им сокрушительное поражение. Во вражеской армии остались в живых и вернулись назад лишь один-два человека из десяти.

Зимой, в десятом месяце, гремел гром, цвели персики и сливы.

Весной и летом [стояла] засуха, были неурожай и эпидемия. Осенью, в восьмом месяце, отправлен посол в Аннан (Лолан) и установлены дружественные отношения.

Зимой, в десятом месяце, [ван] выезжал на север [страны] утешать народ. На охоте он добыл диковинного оленя.

Осенью, в седьмом месяце, в последний день синми, было солнечное затмение.

Весной, во втором месяце, вторглось трехтысячное вражеское войско мальгаль и окружило крепость Вире. Ван закрыл городские ворота и не выступил [с войском]. Через 10 дней у противника иссякло продовольствие, [поэтому] он повернул назад. [Тогда] ван отобрал лучших воинов и преследовал его до [перевала] Тэбу/625/хён, где дал сражение и победил врагов — было убито и взято в плен более 500 человек.

Осенью, в седьмом месяце, построена крепость Масу и возведены укрепления (деревянные частоколы) в Пёнсане. [В связи с этим] посланец лоланского тайшоу заявил: «Не так давно [вы] присылали посла, чтобы установить дружественные отношения и быть вместе с [нами] как единая семья. Теперь же у самых наших границ возводите крепость и заграждения. Не означает ли это, что вы собираетесь поглотить их (границы) [в будущем]? Если вы не намерены изменить старой (прежней) дружбе, то разрушьте стены [своей крепости] и сломайте все заграждения, чтобы не вызывать [у нас] сомнений и подозрений. Если не сделаете этого, то давайте сразимся и выясним, кто прав, кто виноват». На это ван ответил: «Возводя укрепления, охраняют государство. Таков обычный закон как в древности, так и в наше время. Разве это может означать измену дружбе и мирным отношениям? Поэтому вы не должны усомниться [в нашей дружбе]. Но если вы, уповая на свое могущество, вышлете войска, то и наше маленькое государство найдет чем встретить их». На этом прервались мирные отношения с Лоланом.

Осенью, в девятом месяце, ван добыл на охоте диковинного оленя и отправил его в Махан.

Зимой, в десятом месяце, мальгаль атаковали северную границу. Ван отправил 200 воинов, которые бились с [отрядом] мальгаль на берегу реки Конми(чхон). Когда наше /626/ войско, потерпев поражение, оборонялось у горы Чхонмок, ван лично во главе сотни отборных всадников выступил из Понхёна на помощь. Завидев их, враги тотчас же отступили.

Летом, в четвертом месяце, по побуждению государства Лолан [воины] мальгаль разрушили укрепления в Пёнсане, убили либо увели в плен более 100 человек.

Осенью, в седьмом месяце, возведены укрепления (деревянные частоколы) в [районе] Токсан и Кучхон, чтобы преградить дорогу из Лолана.

Весной, во втором месяце, в ванской столице одна старуха превратилась в мужчину, а в город зашли пять тигров. Скончалась мать вана в возрасте 61 года.

Летом, в пятом месяце, ван сказал своим приближенным: «На востоке государства находится Лолан, на севере — мальгаль[457]. Они нападают на [наши] пограничные земли. Очень редко выпадают спокойные дни. А теперь участились и зловещие предзнаменования, государыня-матушка покинула мир, положение крайне неспокойное, поэтому надо непременно перенести [столицу] государства. Путешествуя на днях, я видел, что к югу от реки Хан земли весьма благодатны и плодородны. Если туда перенесем столицу, то обретем надолго спокойствие».

/627/ Осенью, в седьмом месяце, у горы Хансан были возведены укрепления (деревянные ограждения), и туда переселили людей из крепости Вире[458].

В восьмом месяце отправили посла в Махан, чтобы сообщить о перенесении столицы. Затем были определены пределы государства: на севере [оно] достигало реки Пхэха, на юге простиралось до Унчхона, на западе упиралось в Великое море, на востоке доходило до Чуяна[459].

В девятом месяце возведены [крепостные] стены и [построен] дворец.

Весной, в первом месяце, перевели столицу[460]. Ван ездил по деревням, утешая народ, и настойчиво склонял его к занятию земледелием. Осенью, в седьмом месяце, построили крепость на северо-западе от реки Ханган и [на жительство в нее] определили часть населения Хансона.

Весной, в первом месяце, построили новый дворец. Он был прост, но не вульгарен, красив, но без излишеств.

Весной напал Лолан, была сожжена крепость Вире. Летом, в четвертом месяце, возвели храм для жертвоприношений [духу] государыни-матушки[461].

Зимой, в десятом месяце, внезапно напало [войско] мальгаль. Ван со своим войском вступил с ними в бой на реке Чхильджунха, взял в плен их вождя Сомо и отправил в Махан[462], а всех остальных врагов [заживо] закопал в землю.

В одиннадцатом /628/ месяце ван решил напасть на аннанскую (лоланскую) крепость Удусан (Нютоушань) и добрался до ущелья Кугок, но [выпал] столь глубокий снег, что ван вынужден был вернуться.

Весной, во втором месяце, когда ван построил огромный алтарь и лично совершал жертвоприношения Небу и Земле, прилетели пять диковинных птиц.

Осенью, в восьмом месяце, построили две крепости — Сокту и Комок. В девятом месяце ван с 1000 всадников охотился к востоку от [перевала] Пухён. Повстречав мальгальских разбойников, разгромил их с ходу, захватил [много] пленных и раздарил военачальникам и солдатам.

Осенью, в седьмом месяце, ван возвел укрепления (деревянные частоколы) в Унчхоне. Маханский ван прислал [тогда] посла с таким упреком: «Ранее, когда ван [Пэкче] переправился через реку, ему негде было и ступить ногой. Я отрезал более 100 ли земли на северо-востоке[463] и устроил там его (вана). Разве не проявили мы щедрость при встрече вана? Надо было бы думать о том, как отплатить за эту [доброту]. Но сейчас, когда государство ваше окрепло и отовсюду к вам стекается народ, [вы] возомнили себя непобедимым, строите огромные крепости со рвами и угрожаете нашим владениям. /629/ Разве это справедливо?» Ван устыдился и сразу же разрушил укрепления.

Весной, во втором месяце, вода из колодца ванского дворца внезапно перелилась через край, а в доме одного хансонского жителя кобыла родила теленка с одной головой и двумя туловищами. Гадатель сказал: «Внезапная прибыль воды в колодце является предзнаменованием возвышения великого вана, а теленок с одной головой и двумя туловищами означает, что великий ван присоединит и соседнее государство». Ван обрадовался услышанному и тотчас же замыслил поглотить Чин[хан] и Ма[хан][464].

Осенью, в седьмом месяце, ван сказал: «Махан постепенно слабеет, [там] нет согласия между старшим (государем) и младшими (его подданными), и так не может продолжаться долго. Если случится, что другое [государство] присоединит его, то раскаиваться будет поздно, ведь когда повреждены губы, холодно зубам. Поэтому лучше опередить других и взять его (Махан), чтобы избежать последующих затруднений».

Зимой, в десятом месяце, ван выступил со [своим] войском, распространив слух, что будет охотиться, и внезапно напал на Махан, захватил его столицу [и окрестности][465]. Только две крепости — Вонсан и Кымхён — упорно оборонялись и не сдавались.

Летом, в четвертом месяце, сдались [эти] два города. Их жителей переселили к северу от горы Хансан. Махан перестал существовать. Осенью, в седьмом месяце, построили крепость Тэдусан.

Весной, во втором месяце, старший сын [вана] Тару возведен наследником, и ему поручены военные дела в центре (в столице) и на местах.

Летом, в четвертом месяце, выпал иней и повредил [посевы] ячменя.

Весной, в первом месяце, разделили жителей государства и образовали две области (бу) — Южную и Северную.

Летом, в четвертом месяце, [выпал] град. В пятом месяце [произошло] землетрясение. В шестом месяце повторилось землетрясение.

Весной и летом [стояла] сильная засуха, народ голодал, ели друг друга, появилось множество воров и разбойников. Ван утешал и успокаивал народ[466].

Осенью, в восьмом месяце, дополнительно учреждены две области (бу) — Восточная и Западная.

Зимой, в десятом месяце, бывший маханский военачальник Чугын поднял мятеж, захватив крепость Угок. Ван лично повел пять тысяч солдат на подавление [мятежа]. Чугын повесился, а его труп разрубили. Казнили также /631/ его жену и детей[467].

Осенью, в седьмом месяце, построили крепость Тханджон и поселили там часть жителей из крепости Тэду. В восьмом месяце привели в порядок две крепости — Вонсан и Кымхён — и возвели крепость Косабури[468].

Весной, в третьем месяце, [выпал] град величиной с куриное яйцо, от града погибли крупные и мелкие птицы. Летом, в четвертом месяце, [началась] засуха, дождь пошел только в шестом месяце. Голод наступил в деревнях к северо-востоку от реки Хан, [жители] более тысячи дворов бежали в Когурё, поэтому полностью обезлюдело пространство между реками Пхэ[ган] и Тэ[ган].

Весной, во втором месяце, ван отправился в поездку [по стране], чтобы утешить [народ], на востоке доехал до Чуяна, на севере — до реки Пхэха и через пять декад вернулся [в столицу].

В третьем месяце [ван] разослал гонцов [с указом] побудить [народ] к занятию земледелием и шелководством. Были отстранены все [чиновники], которые беспокоили народ по делам, не являвшимся безотлагательными.

Зимой, в десятом месяце, ван построил огромный алтарь (дан) и совершал жертвоприношения Небу и Земле.

Осенью, в девятом месяце, мальгаль[ское войско] напало на крепость Сульчхон.

Зимой, в одиннадцатом месяце, [мальгаль] /632/ снова напали на крепость Пухён, убили или увели более ста человек. Ван направил более 200 лучших всадников, чтобы дать им отпор и разбить их.

Весной, в первом месяце, умер министр правой руки Ырым, и на должность убо был назначен Хэру из Северной области. Хэру был родом из Северного Пуё. [Он] отличался необыкновенной памятью и глубокими познаниями и, несмотря на свои 70 лет, сохранил огромную физическую силу, поэтому назначили его [министром правой руки].

Во втором месяце мобилизовали всех жителей деревень к северо-востоку от реки Хансу старше 15 лет на перестройку крепости Вире.

Осенью, в восьмом месяце, ван пять дней охотился на склонах горы Асан. В девятом месяце над ванским дворцом кружилось более сотни диких лебедей и гусей. Гадатель сказал: «Лебеди и гуси — символы людей, значит, должны явиться под ваше покровительство люди из дальних мест».

Зимой, в десятом месяце, более 20 семей из Южного Окчо во главе с Купхахэ и другими прибыли в Пуян и изъявили покорность (просили о подданстве). Ван принял их и поселил к западу от горы Хансан.

Весной и летом была сильная засуха, высохли деревья и травы. Зимой, в десятом месяце, произошло сильное землетрясение, были разрушены /633/ дома жителей.

Весной, во втором месяце, скончался ван.

Ван Тару[469]

[Он] был старшим сыном вана Онджо. Имел благородную внешность и манеры, был внушительным и щедрым, в двадцать восьмом году правления вана Онджо был возведен наследником, а в сорок шестом году, когда скончался ван, унаследовал его место.

Весной, в первом месяце, [ван] посетил храм Основателя Тонмёна. Во втором месяце ван совершил жертвоприношения Небу и Земле на южном алтаре (Намдан).

Зимой, в десятом месяце, Хыру из Восточной области воевал с [войском] мальгаль к западу от горы Масусан и победил. Убил и взял в плен очень много [врагов]. Ван был доволен, пожаловал Хыру десять лошадей и 500 сок зерна (проса).

Осенью, в восьмом месяце, Кону из крепости Комок в схватке с мальгаль одержал крупную победу — порубил /634/ более двух сотен врагов. В девятом месяце ван, охотясь у горы Хвенак, попал в двух оленей, свита выражала восхищение и одобрение.

Весной, в первом месяце, старший сын [вана], Киру, был возведен наследником и [объявлена] общая амнистия. Во втором месяце издан указ о том, чтобы в областях и округах юга страны начали обрабатывать рисовые поля.

Весной, во втором месяце, умер убо Хэру в возрасте 90 лет; на должность убо назначен Хыру из Восточной области.

Летом, в четвертом месяце, на востоке появилось красное облако.

Осенью, в девятом месяце, мальгаль напали и захватили крепость Масу, подожгли ее, [в результате] сгорели дома простолюдинов. Зимой, в десятом месяце, [они] снова напали на укрепления (чхэк) в Пёнсане.

Зимой, в десятом месяце, убо Хыру назначен министром левой руки (чвабо), а на должность убо назначен Чинхвэ из Северной области.

В одиннадцатом месяце [произошло] землетрясение, слышались раскаты, подобные грому.

Осенью не удался урожай хлебов, [поэтому] было запрещено народу самогоноварение.

Зимой, в десятом месяце, ван совершил поездку по Восточной и Западной областям и успокаивал народ, а тем беднякам, которые не могли сами прокормиться, раздавал по 2 сока зерна на человека.

Весной, во втором месяце, при дворце засох большой ясень. В третьем месяце умер чвабо Хыру. Ван горько оплакивал его.

Весной и осенью стояла засуха, [поэтому] освободили заключенных, простили преступников, приговоренных к смерти.

Осенью, в восьмом месяце, мальгаль напали на северную окраину [страны].

Весной, во втором месяце, ван приказал [населению] Восточной области построить крепость Угок, чтобы быть готовыми к [войне с] мальгаль.

Зимой, в десятом месяце, ван, расширяя свои владения, дошел до крепости Нанджагок[470] и [отсюда] отправил посла к [вану] Силла с предложением встретиться, но [ответа из Силла] не последовало.

Посланные ваном войска напали на силласкую крепость Васан, но не смогли взять ее. Тогда удар был перенесен на крепость Куян. Силла направила две тысячи всадников, и контратакой [они] отогнали [войска вана].

Напали и захватили крепость Васан, оставили 200 человек охранять ее, но вскоре [люди] Силла разбили их.

Отправили войско в наступление на Силла.

Летом, в пятом месяце, в последний день муо, было солнечное затмение.

Осенью, в восьмом месяце, отправили военачальника [с войском], чтобы напасть на Силла.

Зимой, в десятом месяце, снова штурмовали крепость Васан и взяли ее.

Осенью, в девятом месяце, Силла вернула себе крепость Васан.

Осенью, в девятом месяце, скончался ван.

Ван Киру

[Он] был старшим сыном вана Тару, имел обширные знания и возвышенные цели, в устремлениях своих не опускался до мелочей. В шестом году правления вана Тару был возведен наследником, а в пятидесятом году, когда скончался ван, унаследовал его место.

Весной, в первом месяце, отправлено войско, чтобы напасть на окраинные пределы Силла. Летом, в четвертом месяце, в день ыльса блуждающие звезды вошли в созвездие Чами[471].

Осенью, в восьмом месяце, в последний день ыльми, было солнечное затмение.

Летом, в шестом месяце, [произошло] землетрясение, [в результате которого] разрушились дома и погибло много людей.

Весной, в третьем месяце, от сильной засухи не взросли [посевы] ячменя. Летом, в шестом месяце, сильные ветры вырывали [с корнем] деревья.

Летом, в шестом месяце, в первый день мусуль, было солнечное затмение.

Осенью, в восьмом месяце, одновременно упали пять огромных камней на Хвенак.

Летом, в четвертом месяце, двух драконов видели в реке Ханган.

Осенью, в восьмом месяце, выпал иней и погубил бобовые. Зимой, в десятом месяце, был дождь с градом.

Ван охотился на горе Хансан и поймал диковинного оленя.

Отправили посла в Силла с предложением о мире.

Зимой не было льда.

Весной и летом стояла засуха. Год был голодный, люди поедали друг друга. Осенью, в седьмом месяце, мальгаль вторглись в Угок, захватили людей [в плен] и ушли.

Весной, в третьем месяце, было землетрясение. Зимой, в десятом месяце, снова произошло землетрясение.

Отправили посла с визитом [вежливости] в Силла.

Летом, в четвертом месяце, аисты свили гнездо над столичными крепостными воротами. В шестом месяце сильный дождь лил /639/ [целую] декаду, вышла из берегов вода в реке Ханган, затопила и разрушила дома жителей. Осенью, в седьмом месяце, был приказ соответствующим чинам привести в порядок поля, разрушенные водой.

Из Силла, подвергшейся нападению мальгаль, получили послание с просьбой о военной помощи. Ван отправил пять военачальников [с войсками] на выручку.

Зимой, в одиннадцатом месяце, скончался ван.

Ван Кэру

[Он] был сыном вана Киру, отличался смиренным нравом и почтительным поведением. Взошел на престол, когда скончался ван Киру в пятьдесят втором году своего правления.

Летом, в четвертом месяце, ван охотился на горе Хансан.

Весной, во втором месяце, построили [горную] крепость Пукхансан.

Осенью, в восьмом месяце, в день кёнджа Марс противостоял созвездию Южного Ковша[472].

Весной, в первом месяце, в последний день пёнсин, произошло солнечное затмение.

Зимой, в десятом месяце, силлаский ачхан Кильсон замышлял мятеж, [однако] дело (заговор) было раскрыто, и он бежал [в Пэкче]. [Сил]лаский ван прислал письмо, требуя вернуть его, но его не выдали. Разгневанный силлаский ван направил войско, чтобы наказать [за ослушание]. Все города оборонялись за крепостными стенами, и воины не выходили наружу (за стены). У силласких же солдат кончился провиант, и они ушли[473].

В эпоху Чунь-цю, когда цзюский Пу бежал в [царство] Лу[474], Цзи Вэньцзы сказал: «Согласно этикету, когда встречают того, кто предан своему государю, то обращаются с ним так, как почтительный сын заботится о [своих] родителях. Когда встречают того, кто неверен своему государю, то наказывают его так, как коршун преследует воробья. Вижу, что у цзюского Пу помыслы покоятся не на добре, а на зле, поэтому изгоняю его». Ныне и Кильсон также представляет собой коварного изменника, которого пэкческий ван принял и укрыл, и это можно назвать стремлением к корысти путем сокрытия вора. И ни в коей мере нельзя признать это мудрым, поскольку в результате был утрачен мир с соседним государством, а народ задавлен бременем военных повинностей.

Скончался ван.

Ван Чхого <некоторые называют Сого>

[Он] был сыном вана Кэру. Когда ван Кэру скончался в тридцать девятом году правления, он унаследовал престол.

Осенью, в седьмом месяце, [посланная] скрытно [наша] армия напала и разрушила две крепости на западной границе Силла и, захватив в плен более тысячи мужчин и женщин, вернулась назад.

В восьмом месяце [сил]лаский ван направил ильгильчхана Хынсона во главе 20-тысячного войска на штурм крепости в восточной части государства [Пэкче]. Сам [сил]лаский ван лично возглавил восемь тысяч лучших всадников и тайно добрался до реки Хансу. Прикинув, что [сил]лаское войско многочисленно и победить его невозможно, ван тотчас же вернул все ранее захваченное.

Весной, в третьем месяце, в последний день пёнин, произошло солнечное затмение.

Зимой, в десятом месяце, послали войско и напали на окраинные пределы Силла.

Зимой, в десятом месяце, не было туч, но гремел гром. Появилась комета на северо-западной стороне [неба] и через 20 /642/ дней исчезла.

Летом, в пятом месяце, высохли колодцы в ванской столице и [пересохла] река Хансу.

Весной, во втором месяце, отремонтировали дворцовые помещения. Было отправлено войско в поход на силласкую крепость Мосан.

Летом, в четвертом месяце, в первый день пёно, произошло солнечное затмение.

Осенью, в седьмом месяце, наше войско сразилось с силласким [войском] в Куяне и потерпело поражение. Погибло более 500 человек.

Осенью, в восьмом месяце, посланное [ваном] войско напало на Вонсанхян у западной границы Силла, а затем окружило крепость Пугок. Силлаский военачальник Кудо во главе 500 всадников выступил против наших солдат, которые имитировали отступление. И когда Кудо, преследуя их, дошел до Васана, наша армия сильным контрударом разгромила [силласцев].

Осенью, в девятом месяце, рядом с созвездиями Рогов и Шеи[475] показалась Чхиуги (Чиюци)[476].

Осенью, в седьмом месяце, [произошло] землетрясение. Отправлены войска для нападения на окраинные пределы Силла.

Осенью, в седьмом месяце, [наша] армия напала и захватила силласкую крепость Ёчха. Убили ее начальника Сольбу. [Сил]лаский ван Нэхэ был разгневан. [Он] назначил ибольчхана Лиыма военачальником отборного войска шести округов (бу), которое напало на нашу крепость Сахён[477].

Зимой, в десятом месяце, комета появилась у созвездия Тонджон (Восточные колодцы).

Осенью, в седьмом месяце, Венера угрожала (противостояла) Луне.

Осенью из-за саранчи и засухи хлеба не удались, появилось множество воров и разбойников, поэтому ван утешал и успокаивал народ.

Зимой, в десятом месяце, сильная буря вырывала [с корнем] деревья.

Весной, во втором месяце, построили две крепости — Чокхён и Садо — и переселили туда семьи из Восточной области.

Зимой, в десятом месяце, мальгаль[ские войска] напали на крепость Садо, но не смогли взять ее. Тогда [они] подожгли крепостные ворота и /644/ ушли.

Осенью, в восьмом месяце, на юге страны саранча повредила хлеба (зерновые), поэтому народ голодал.

Зимой, в одиннадцатом месяце, не было льда.

Летом, в шестом месяце, в последний день кёнин, [произошло] солнечное затмение.

Осенью, в седьмом месяце, житель Западной области Хвехве поймал белого оленя и преподнес [вану]. Ван решил, что это счастливое предзнаменование, и выдал ему 100 сок зерна.

Осенью, в девятом месяце, [ван] повелел Чинква из Северной области возглавить тысячное войско в походе и захватить мальгальскую крепость Сокмун.

Зимой, в десятом месяце, мальгальская отборная конница напала [на нас] и дошла до реки Сульчхон.

Скончался ван.

Ван Кусу <иногда называют Квису>

[Он] был старшим сыном вана Чхого. Будучи ростом в семь чхок, [он] выделялся своей внушительной внешностью. Взошел [на престол] в сорок девятом году правления вана Чхого после его кончины.

Осенью, в восьмом месяце, мальгаль[ская армия] окружила крепость Чокхён, но начальник крепости (сонджу) упорно оборонял ее, поэтому враги отступили. Ван возглавил [отряд] из 800 отборных всадников. Преследуя [противника], в бою у крепости Садо разбил их. Было очень много убитых и взятых в плен.

Весной, во втором месяце, соорудили двойной частокол у крепости Садо. Как на восток, так и на запад он тянулся на 10 ли. Для охраны выделили солдат из крепости Чокхён.

Ван отправил армию окружить силласкую крепость Чансан. [Сил]лаский ван лично возглавил свое войско и атаковал. Наша армия потерпела поражение.

Зимой, в десятом месяце, сгорели западные ворота ванской столицы. Мальгаль[ские войска] напали и разорили северную окраину государства. Послали армию, чтобы отбить их.

Летом, в пятом месяце, было сильное наводнение в восточной части страны, более чем в сорока местах произошли горные обвалы. В шестом месяце, в последний день муджин, [было] солнечное затмение.

Осенью, в восьмом месяце, состоялся большой смотр [войск] к западу от реки Хансу.

Весной, во втором месяце, приказано соответствующим чиновникам (юса) привести в порядок (возвести?) плотины и дамбы. В третьем месяце издан указ, побуждающий к занятию земледелием. Летом, в шестом месяце, в ванской столице с дождем [с неба] падали рыбы.

Зимой, в десятом месяце, посланные ваном войска ворвались в силласкую крепость (чин) Уду[480] и стали грабить население. [Тогда сил]лаский военачальник Чхунвон с пятитысячным войском вступил в бой с нашими солдатами в Унгоке, /647/ но был разбит и спасся один.

В одиннадцатом месяце, в последний день кёнсин, произошло солнечное затмение.

Осенью, в седьмом месяце, напал силлаский ильгильчхан Ёнджин. Наше войско вступило [с ним] в бой под горой Понсан, но не смогло одолеть его.

Зимой, в десятом месяце, днем была видна Венера.

Весной, в третьем месяце, был дождь с градом. Летом, в четвертом месяце, была сильная засуха. Когда ван помолился в храме Тонмёна, пошел дождь.

Зимой, в десятом месяце, ван охотился в Ханчхоне. В одиннадцатом месяце случилась сильная эпидемия. Мальгаль вторглись в пределы Угока, забирали людей и имущество. Чтобы прогнать их, ван отправил отборное войско из 300 человек, но они попали под двойной удар вражеской засады и были разгромлены.

Летом, в четвертом месяце, выпал град величиной с каштан. Птицы погибали под ударами града.

Скончался ван.

Ван Кои[481]

[Он] был вторым сыном вана Кэру. Когда в двадцать первом году правления скончался ван Кусу, место унаследовал его старший сын Сабан[482]. По молодости он не мог ведать делами управления, поэтому [на престол] взошел Кои, единоутробный брат вана Чхого.

Зимой, в десятом месяце, ван охотился на большом острове Западного моря (Сохэ) и собственноручно застрелил 40 оленей.

Весной, в первом месяце, совершали жертвоприношения [духам] Неба и Земли, играли на музыкальных инструментах (барабанах и дудках). Во втором месяце [ван] выехал на охоту в Пусан и через пять декад вернулся [в столицу].

Летом, в четвертом месяце, молния ударила по столбу ворот ванского дворца, и из этих ворот вылетел желтый дракон[483].

С первого месяца весны не было дождя. Дождь пошел только летом, в пятом месяце.

Посланы войска в поход против Силла.

Летом, в четвертом месяце, Чинчхун произведен в военачальника левой руки (чваджан), и ему поручено управление военными делами в центре и на местах.

Осенью, в седьмом месяце, был большой смотр [войск] у реки Сокчхон. Когда над рекой поднялась пара диких гусей, ван выстрелил и попал в них.

Весной, во втором месяце, приказано населению поднять рисовые поля в заболоченных землях юга.

Летом, в четвертом месяце, дядя [вана] по имени Чиль произведен в министра правой руки (убо). Он обладал такими качествами, как преданность и решительность, принимал безошибочные решения.

Осенью, в седьмом месяце, за Западными воротами [ван] наблюдал упражнения (соревнования) по стрельбе из лука.

Весной, в первом месяце, воздвигли огромный алтарь, чтобы совершать жертвоприношения [духам] Неба и Земли, гор и рек.

Летом была сильная засуха, не уродился ячмень.

Осенью, в восьмом месяце, когда [из государства] Вэй юйчжоуский цыши Гуаньцю Цзянь, лоланский тайшоу Лю Мао, шофанский[484] тайшоу Ван Цзунь выступили в поход на Когурё[485], ван воспользовался моментом — направил военачальника левой руки Чинчхуна и, внезапно напав, захватил в плен окраинных жителей Лолана[486]. Когда узнал об этом [Лю] Мао, он разгневался. Ван, испугавшись возможности вторжения карателей, вернул этих людей назад.

Весной, в первом месяце, на Южном алтаре совершены жертвоприношения Небу и Земле. В третьем месяце [487] Чинчхун произведен в убо, а Чинмуль назначен военачальником левой руки для управления военными делами.

Весной и летом была засуха. Зимой народ голодал, поэтому открыли склады для оказания милостей (помощи населению) и на один год освободили [народ] от налогов и повинностей.

Весной, в первом месяце, в день кабо, Венера вторглась (ударила) в Луну.

Осенью, в девятом месяце, послали армию против Силла. В бою с [сил]ласкими войсками к западу от Квегока разгромили их, а военачальник Икчон был убит.

Зимой, в десятом месяце, послали войско на захват силлаской крепости Понсан, но взять ее не удалось.

Весной, в первом месяце, была сильная засуха. Засохли все деревья.

Весной мальгальский вождь Нагаль прислал [вану] десять добрых коней. Ван щедро принял и одарил его посла, прежде чем отправить назад.

Осенью, в девятом месяце, к востоку от [ванского] дворца поднялось лиловое облако в форме дворцового павильона.

Весной, в первом месяце, были учреждены [должности]: нэсин чвапхён — [главный чиновник] по повелениям и приемам вана, нэду чвапхён — глава [казенных] кладовых и казны, нэбоп чвапхён — глава обрядов и церемоний, виса чвапхён — начальник охраны вана (столичной гвардии), чоджон чвапхён — главный судья, пёнгван чвапхён — управляющий внешними (нестоличными) военными делами. Учреждены также [чины]: тальсоль, ынсоль, токсоль, хансоль, насоль, чандок, сидок, кодок, кедок, тэдок, мундок, мудок, чвагун, чинму, кыкъу. Шесть [должностей] чвапхён относились к [чинам] I класса (пхум), тальсоль — ко II классу, ынсоль — к III классу, токсоль—к IV классу, хансоль — к V классу, насоль — к VI классу, чандок — к VII классу, сидок — к VIII классу, кодок — к IX классу, кедок — к X классу, тэдок — к XI классу, мундок — к XII классу, мудок — к XIII классу, чвагун — к XIV классу, чинму — к XV классу, кыкъу — к XVI классу.

Во втором месяце издан указ о том, чтобы чиновники VI класса и выше носили одеяния бордового цвета и украшали серебряным цветком головной убор, [чины] XI класса /652/ и выше носили одежду малинового цвета, XVI класса и выше — синего цвета.

В третьем месяце младший брат вана Усу был назначен нэсин чвапхёном.

Весной, в первом месяце, в первый праздничный день ван облачился в бордовый халат с широкими рукавами, синие шелковые штаны, надел шелковую черную шапку, украшенную золотыми цветами[489], подпоясался белым кожаным кушаком и в обуви из черной кожи восседал в Южном зале (Намдан) и слушал [государственные] дела[490].

Во втором месяце Чинга назначен [на должность] нэду чвапхёна, Уду — [на должность] нэбоп чвапхёна, Косу — [на должность] виса чвапхёна, Конно — [на должность] чоджон чвапхёна, Юги — [на должность] пёнгван чвапхёна.

В третьем месяце отправили посла в Силла с предложением о мире, но [там] не приняли [предложение].

Весной, в первом месяце, был издан указ о том, что всякое должностное лицо, получившее взятку или похитившее [казенное], возмещает [ущерб] в трехкратном[491] размере и подвергается пожизненному тюремному заключению.

Осенью, в восьмом месяце, наша армия напала на силласкую крепость Понсан, но начальник крепости Чик/653/сон вместе с двумя сотнями воинов выступил [из крепости] и нанес нам поражение.

Осенью, в девятом месяце, появилась комета у созвездия Чагун[492].

Зимой, в одиннадцатом месяце, отправили армию в поход против Силла.

Зимой, в десятом месяце, двинули войска и атаковали Силла, окружили крепость Квегок.

Осенью, в девятом месяце, послали войска и напали на окраинные пределы Силла.

Весной, в первом месяце, отправили посла в Силла с предложением мира.

Зимой, в одиннадцатом месяце, скончался ван.

Ван Чхэкке <иногда называют Чхонге[493]>

[Он] был сыном вана Кои. Был высокого роста, решительный и мужественный. Когда скончался Кои, взошел на [его] место.

Ван мобилизовал военнообязанных мужчин и укрепил город (крепость) Вире. Когда Когурё выступило в поход на Дайфан, Дайфан стал просить у нас помощи. [Незадолго] до этого ван взял в жены Поква, дочь дайфанского вана, поэтому [он] ответил: «Дайфан является государством, которое считает меня зятем. Нельзя не поддержать его просьбу»[494]. /654/ Он направил войска на помощь. Когурё было возмущено. Думая о возможном его нападении, ван приготовился [к обороне], укрепив крепости Ачха и Сасон[495].

Весной, в первом месяце, [ван] посетил храм Тонмёна.

Осенью, в девятом месяце, напали китайцы (хань) вместе с людьми мэк. Ван бился с врагами, но был ранен вражескими солдатами и скончался.

Ван Пунсо

[Он] был старшим сыном вана Чхэкке. С малых лет отличался смекалкой и мудростью, прекрасной и примечательной внешностью, поэтому ван любил его и не расставался с ним. Когда ван скончался, он по наследству взошел на [его] место. Зимой, в десятом месяце, [объявлена] общая амнистия.

Весной, в первом месяце, [ван] посетил храм Тонмёна.

Летом, в четвертом месяце, днем была видна комета.

Весной, во втором месяце, втайне отправлено войско, которое напало и захватило лоланский Сисянь (Западный уезд).

Зимой, в десятом месяце, ван /655/ пал от руки убийцы, засланного лоланским тайшоу[496].

Ван Пирю

[Он] был вторым сыном вана Кусу. Отличался великодушием и милосердием, любил людей, был очень силен, искусен в стрельбе из лука. Долгое время жил среди [простого] народа, и [о нем] распространилась добрая молва. Когда же скончался Пунсо, то его сыновья были еще малы и не могли взойти [на престол], поэтому приближенные выдвинули его на престол.

Весной, в первом месяце, в первый день пёнджа, [произошло] солнечное затмение.

Весной, во втором месяце, разосланы гонцы [вана по стране], чтобы выявлять обездоленный люд и тем из одиноких (вдовых), сирот и бездетных [стариков], кто не может сам существовать, раздавать по три сока зерна каждому.

Летом, в четвертом месяце, [ван] посетил храм Тонмёна. Хэгу был возведен в [сан] пёнгван чвапхёна.

Весной, в первом месяце, в южном предместье (за городом) совершены жертвоприношения Небу и Земле. Ван лично заколол жертвенное животное.

Весной была засуха. На западной стороне упала большая звезда. Летом, в четвертом месяце, вода в колодце ванской столицы перелилась через край, и там показался черный /656/ дракон.

Осенью, в восьмом месяце, к западу от дворца построили площадку (возвышенное место) для стрельб и каждый месяц первого и пятнадцатого числа упражнялись в стрельбе из лука.

Весной, в первом месяце, побочный брат вана Убок произведен в [сан] нэсин чвапхёна.

Осенью, в седьмом месяце, днем показалась Венера. На юге страны саранча повредила хлеба.

Зимой, в десятом месяце, в небе раздался шум, как будто в бурю бьются волны. В одиннадцатом месяце ван, охотясь к северу от Кувона, лично застрелил оленя.

Осенью, в седьмом месяце, облако, похожее на красноватую ворону, окружило солнце. В девятом месяце нэсин чвапхён Убок занял крепость Пукхан[497] и поднял мятеж, поэтому ван отправил войско на его подавление.

Весной и летом [стояла] засуха, высохли деревья и травы, пересохли реки, и только осенью, в седьмом месяце, пошел дождь. Год выдался голодный, люди ели друг друга.

Летом, в пятом месяце, падали звезды. Был пожар в ванском дворце, а затем горели и дома простолюдинов. Осенью, в седьмом месяце, восстановили дворцовые помещения. Чиный был возведен в [сан] нэсин чвапхёна. Зимой, в двенадцатом месяце, слышали гром.

Зимой, в десятом месяце, в первый день ыльми, произошло солнечное затмение.

Весной, в первом месяце, в день синса, появилась комета у [созвездия] Андромеды.

Весной, во втором месяце, Силла прислала посла с визитом [вежливости].

Зимой, в десятом месяце, скончался ван.

Ван Соль

[Он] был старшим сыном вана Пунсо. По натуре был стойким и смелым, прекрасно ездил верхом и стрелял из лука. Ранее, когда скончался Пунсо, ван Соль был юн и не мог взойти. Занял престол в сорок первом году правления вана Пирю, когда умер этот ван.

Осенью, в девятом месяце, скончался ван.

Ван Кынчхого[498]

[Он] был вторым сыном вана Пирю. Был красивым, высоким и статным, широко просвещенным. После кончины вана Соль унаследовал [его] место.

Весной, в первом месяце, совершены жертвоприношения духам Неба и Земли.

Чинджон назначен чоджон чвапхёном. [Чин]джон был родственником супруги вана. По характеру свирепый и жестокий, лишенный [чувства] милосердия, в управлении мелочный и придирчивый. Пользуясь [своей] властью, [он] тиранил [народ], поэтому люди страны ненавидели его.

Весной, в третьем месяце, отправили посла с визитом в Силла.

Весной, в третьем месяце, в первый день чонса, произошло солнечное затмение. Отправили в Силла посла и двух добрых коней [в дар].

Осенью, в девятом месяце, когурёский ван Саю (Когуквон) во главе 20-тысячного войска пеших и конных солдат выступил в поход и остановился лагерем в Чхияне. Разделив войско (на мелкие отряды), совершал оттуда набеги и грабил население (минхо). [Пэкческий] ван отправил наследника, который с армией кратчайшим путем достиг /659/ Чхияна и неожиданно напал на войско Когурё и разбил его. [В результате] захватил в плен более пяти тысяч человек, все захваченное он раздал военачальникам и солдатам[499].

Зимой, в одиннадцатом месяце, состоялся большой смотр [войск] к югу от реки Хан[су]. Все знамена и флаги были желтого цвета.

Узнав о том, что из Когурё выступило войско для вторжения, ван устроил засаду у реки Пхэха. Дождавшись прибытия, внезапно атаковал их. Когурёское войско потерпело поражение.

Зимой ван вместе с наследником повел 30 тысяч лучших солдат против Когурё и напал на крепость Пхёнъян. [Когу]рёский ван Саю отчаянно бился с ними, но был сражен шальной стрелой. Ван (пэкческий) отступил со своим войском. Столица [Пэкче] была перенесена в Хансан[500].

Весной, в первом месяце, отправили посла ко [двору] Цзинь[501] с поклоном и подношениями. Осенью, в седьмом месяце, произошло землетрясение.

Весной, во втором месяце, отправлен посол ко [двору] Цзинь с поклоном и подношениями. Осенью, в седьмом месяце, построили крепость на перевале Чхонмок. Начальник крепости Токсан с 300 человек бежал в Силла.

Осенью, в седьмом месяце, когурё[ские войска] напали на северную окраину, штурмом взяли крепость Сугок. /660/ Ван послал военачальника [с войском], чтобы отбить крепость, но безрезультатно. Ван снова собрал огромные силы для реванша, но не осуществил своего намерения, так как год был неурожайным.

Зимой, в одиннадцатом месяце, скончался ван.

В «Древних записях» (Коги) говорится: «Со времени основания государства Пэкче не было письменных записей событий, и [только] теперь благодаря профессору (пакса) Кохыну имеем ”Исторические записи” (Соги)[502]». Но с тех пор [имя] Кохына не появлялось (не упоминалось) в других книгах, поэтому неизвестно, что это был за человек.

Ван Кынгусу <некоторые называют Су[503]>

[Он] был сыном вана Кынчхого. Прежде, когда [на Пэкче] напал когурёский ван Куккан (Когуквон) Саю, ван Кынчхого послал наследника на войну с ним.

Когда прибыли в Пангорян[504], перед началом сражения [неожиданно] появился когурёский человек по имени Саги, выходец из Пэкче, который [когда-то] нечаянно повредил копыто ванской лошади и, боясь наказания, бежал к ним (когурёсцам). [Теперь] он вернулся и сказал наследнику: «Хотя у них (когурёсцев) много солдат, но все они слабые духом, набранные для числа. Самые сильные и храбрые — это [те, кто] под красным знаменем. Если сначала разбить их, то остальные сами разбегутся без [всякой] атаки». Наследник послушался его и, решительно атаковав их, нанес им тяжелое поражение. Преследуя бегущих на север, /661/ дошел [до местности] к северо-западу от крепости Сугок. [Тогда] военачальник Маккохэ предостерег его: «Прежде [я] слышал изречения даосов: ”Умей довольствоваться [тем, что есть], и избежишь позора; умей остановиться [вовремя], и избежишь опасности”. А сейчас [нами] приобретено так много, что стоит ли желать большего?» Наследник согласился с ним и прекратил [преследование]. Чтобы отметить [памятное место], он сложил кучу (курган) камней, взошел на нее и сказал окружающим: «В будущем кто еще сможет достичь этого места?» В тех местах сохранилось углубление на камне, напоминающее по форме копыто лошади, и люди до сих пор считают его следом [от копыт] коня наследника.

В тридцатом году правления Кынчхого, когда [он] скончался, взошел [наследник].

Дядя вана (по матери) Чингодо назначен нэсин чвапхёном, и ему поручены дела правления.

Зимой, в одиннадцатом месяце, [люди] Когурё напали на северную окраину.

Зимой, в десятом месяце, ван повел 30-тысячное войско и напал на когурёскую крепость Пхёнъян. В одиннадцатом месяце напали [войска] Когурё.

Весной, в третьем месяце, отправили посла с визитом ко [двору] Цзинь[505]. В море посол попал в шторм, поэтому не доехал и вернулся назад. Летом, в четвертом месяце, целый день лил грязевой ливень.

Свирепствовали эпидемии. Летом, в пятом месяце, раскололась земля и образовалась [трещина] глубиной в пять чан, длиной и шириной в три чана, но через три дня снова сошлись [края трещины].

Весной не было дождей вплоть до шестого месяца. Народ голодал так, что некоторые продавали детей. Ван выкупал их в обмен на казенное зерно.

Весной, во втором месяце, солнце окружило тройным нимбом. Само собой рухнуло большое дерево [на территории] дворца. Летом, в четвертом месяце, скончался ван.

Ван Чхимню

[Он] был старшим сыном вана Кынгусу. Мать звали госпожой Аи[506]. [Он] взошел, наследуя отцу.

Осенью, в седьмом месяце, отправили посла ко [двору] Цзинь с поклоном и подношениями. В девятом месяце из [государства] Цзинь прибыл чужеземный (индийский) священник (хосын) Маранан/663/да[507]. Ван встретил его и оказал почетный прием во дворце. С этого времени начали [проповедовать] Учение Будды.

Весной, во втором месяце, основали буддийский храм [на горе] Хансан. Десять человек были посвящены в монахи.

Зимой, в одиннадцатом месяце, скончался ван.

Ван Чинса[508]

[Он] был вторым сыном вана Кынгусу и братом [вана] Чхимню. [Он] был сильным и храбрым, умным и мудрым человеком, обладал обширными познаниями. Когда умер Чхимню, наследник был [еще] мал, поэтому [на престол] взошел его дядя Чинса[509].

Весной мобилизовали по всему государству людей старше 15 лет и построили защитную линию Кванбан: от перевала Чхонмок на север до крепости Пхальгон и на западе — до моря.

Осенью, в седьмом месяце, выпал иней и повредил хлеба.

В восьмом месяце напали [войска] Когурё.

Весной, в первом месяце, Чин Гамо произведен в [чин] тальсоль, Тучжи — в [чин] ынсоль.

Осенью, в девятом месяце, была стычка с мальгаль на перевале (рён) Кванми, но [мы] не одолели [их].

Осенью, в девятом месяце, ван отправил солдат, чтобы напасть на южные пределы Когурё.

Осенью, в седьмом месяце, появилась комета у [созвездия] Северной реки (Пукха)[510]. В девятом месяце по приказу вана тальсоль Чин Гамо напал на Когурё, занял крепость Тогон, захватил в плен 200 человек. Ван назначил Гамо пёнгван чвапхёном.

Зимой, в десятом месяце, [ван] охотился в Кувоне и через семь дней вернулся [в столицу].

Весной, в первом месяце, перестроили дворцовые помещения, вырыли водоемы, насыпали холмы, чтобы разводить диковинных птиц и [посадить] заморские растения.

Летом, в четвертом месяце, мальгальское [войско] с боем взяло крепость Чокхён на северной окраине. Осенью, в седьмом месяце, во время охоты на большом острове в западной части страны ван лично застрелил оленя. В восьмом месяце снова охотились к западу от Хвенака.

Летом, в пятом месяце, в первый день чонмё, произошло солнечное затмение.

Осенью, в седьмом месяце, когурёский /667/ ван Тамдок с 40-тысячным войском напал на северную окраину, взял более 10 крепостей — Сокхён и другие [крепости]. Узнав, что Тамдок — искусный полководец, ван не осмелился выступить против него. Множество поселений к северу от реки Хансу было сдано.

Зимой, в десятом месяце, когурё[ское войско] с боем захватило крепость Кванми. Ван охотился в Кувоне, но по прошествии десяти дней не вернулся.

В одиннадцатом месяце [он] скончался в уединенном дворце (хэнгун) в Кувоне[511].

Ван Асин[512] <иногда называют Абан>

[Он] был старшим сыном вана Чхимню. Во время его рождения в уединенном дворце в Хансоне странное сияние осветило ночь. Когда [он] вырос, [он] стал решительным и дерзким, полюбил охоту и верховую езду. Когда скончался ван (его отец), он был [еще] мал, поэтому престол унаследовал его дядя Чинса. В восьмом году [правления Чинса] скончался и взошел [Асин].

Весной, в первом месяце, [ван] посетил храм Тонмёна, а также совершил жертвоприношения Небу и Земле на Южном алтаре.

Чин Му назначен военачальником левой руки (чваджан), и ему поручены военные дела. [Чин] Му, родной дядя вана (по матери), отличался твердостью и осмотрительностью. Когда строили важные (большие) планы, люди подчинялись его [советам].

Осенью, в восьмом месяце, ван, вызвав [Чин] Му, сказал ему: «Крепость Кванми /668/ была важнейшим прикрытием на нашей северной границе. Сейчас она в руках Когурё, и об этом я горько сожалею. [Надеюсь, что] вы употребите все силы, чтобы смыть позор». Тотчас же было решено 10-тысячным войском напасть на южные пределы Когурё. [Чин] Му, подвергая себя опасности (гибели от) стрел и камней, был впереди военачальников и солдат. [Он] был намерен возвратить пять [наших] крепостей — Сокхён и другие. Сначала окружили крепость Кванми, но [когу]рёские люди обступили со всех сторон крепостные стены и упорно защищались. [Чин] Му из-за недостаточного продовольственного снабжения увел [войска] и отступил.

Весной, во втором месяце, старший сын [вана], Чонджи, возведен наследником. [Объявлена] всеобщая амнистия. Побочный брат [вана] Хон был произведен в [чин] нэсин чвапхёна.

Осенью, в седьмом месяце, в бою с когурё[скими войсками] под стенами крепости Сугок потерпели поражение.

Днем показалась Венера.

Весной, во втором месяце, в северо-западной части [неба] появилась комета и исчезла [лишь] через 20 дней.

Осенью, в восьмом месяце, по повелению вана военачальник левой руки Чин Му и другие выступили в поход против Когурё. Сам [когу]рёский ван Тамдок с семитысячным войском /669/ укрепился в верховьях реки Пхэсу и дал отпор. Наша армия потерпела большое поражение — было убито восемь тысяч человек.

Зимой, в одиннадцатом месяце, ван, желая отомстить за поражение на Пхэсу, лично повел семитысячное войско, перешел реку Хансу и направился к подножию перевала Чхонмок. В это время выпал глубокий снег, много солдат и военачальников погибало от обморожения, поэтому [пришлось] повернуть армию к крепости Хансан, где воинам была оказана помощь.

Летом, в пятом месяце, ван установил дружественные отношения с государством Вэ (Японией) и в качестве заложника направил наследника Чонджи[513].

Осенью, в седьмом месяце, состоялся большой смотр [войск] к югу от реки Хансу.

Весной, во втором месяце, Чин Му произведен в [чин] пёнгван чвапхёна, а Саду назначен военачальником левой руки. В третьем месяце построена крепость Ссанхён[сон].

Осенью, в восьмом месяце, собираясь в поход против Когурё, ван вывел войско к северным укреплениям [на горе] Хансан, но в ту ночь упала большая звезда и вызвала сильный переполох в [нашем] лагере. Ван был крайне обеспокоен этим [происшествием] и приостановил [сборы].

В девятом месяце собрали жителей столицы для упражнений в стрельбе из лука на западной площадке.

Осенью, в восьмом месяце, ван решил напасть на Когурё. Мобилизовали в большом количестве солдат и коней. Много людей, измученных [воинскими] повинностями, бежало в Силла, [и тогда] сильно уменьшилась численность населения.

Весной, во втором месяце, появились кометы у созвездий Андромеды и Ну (Лоу)[514]. Летом, в шестом месяце, в первый день кёнджин, произошло солнечное затмение.

Летом из-за сильной засухи стали выгорать ростки риса. Ван лично совершил жертвоприношения на [горе] Хвенак, и тогда пошел дождь.

В пятом месяце был отправлен посол в государство Вэ и доставил [оттуда] крупный жемчуг[515].

Весной, во втором месяце, когда прибыл посол из государства Вэ, ван принял его с особой щедростью. Осенью, в седьмом месяце, отправлено войско для нападения на окраинные земли Силла.

Весной, в третьем месяце, к западу от ванского дворца неожиданно появилось белое облако, подобное [полосе] шелковой материи. Осенью, в девятом месяце, скончался ван.

Ван Чонджи <иногда называют Чикчи[516]>

В Лян шу [он] назван Ёном (Ином). [Он] был старшим сыном Асина. В третьем году правления [вана] Асина был возведен наследником, а в шестом году был отправлен заложником в государство Вэ. В четырнадцатом году [правления] после кончины вана второй брат вана, Хунхэ, стал управлять до возвращения в страну наследника, однако третий (следующий) брат, Чхомне, убил Хунхэ и сам стал ваном. Как только Чонджи, находившийся в Вэ, получил печальное известие [о кончине вана], с горькими слезами стал просить о возвращении [на родину]. И вэский ван отпустил его в сопровождении охраны из ста своих воинов. Когда Чонджи достиг границ своей страны, к нему явился житель Хансона (столицы) по имени Хэчхун и сказал: «Когда великий ван покинул мир, меньший брат Чхомне убил старшего брата и сам стал [ваном]. [Поэтому] желательно, чтобы наследник не въезжал [в столицу] беспечным». [Тогда] Чонджи оставил вэских людей своими охранниками и стал дожидаться на одном из морских островов. Люди государства [Пэкче] убили Чхомне и встретили Чонджи, чтобы возвести [его на престол].

Супругой вана была госпожа Пхальсу, которая родила сына Куисина.

Весной, в первом месяце, ван посетил храм Тонмёна, а на Южном алтаре (Намдан) совершил жертвоприношения Небу и Земле. Объявлена общая амнистия.

Во втором месяце направлен посол ко [двору] Цзинь с поклоном и подношениями.

Осенью, в девятом месяце, Хэчхун произведен в [чин] тальсоль и ему дарована /672/ тысяча сок имевшегося в Хансоне зерна (риса).

Весной, во втором месяце, побочный брат [вана] Ёсин произведен в [чин] нэсин чвапхёна, Хэсу — в [чин] нэбоп чвапхёна, Хэгу — в [чин] пёнгван чвапхёна. Все они были родственниками вана.

Весной, в первом месяце, Ёсин возведен санчвапхёном[517] и ему поручены дела военного и государственного управления. С этого [времени] введена должность старшего чвапхёна (санчвапхён), которая соответствует нынешней должности главного министра (чхонджэ).

Государство Вэ направило посла и прислало жемчуг, который светился ночью. Ван принял его (посла) с особыми церемониями.

Летом, в пятом месяце, в день капсин, показалась комета.

Восточноцзиньский [император] Ань-ди прислал посла с указом, которым ван был возведен в [звание] полномочного посла (шичицзе), наместника (дуду), главнокомандующего (чжуцзюньши) войсками Пэкче, военачальника (цзянцзюнь) по умиротворению Востока, вана Пэкче.

Весной, в первом месяце, в первый день капсуль, произошло солнечное затмение. Летом, в четвертом месяце, была засуха. Народ /673/ голодал.

Осенью, в седьмом месяце, в двух областях (бу) мобилизовали жителей старше 15 лет для постройки крепости Сагу, а пёнгван чвапхёну Хэгу было поручено надзирать за работами.

Летом направили посла в государство Вэ и послали десять кусков белого [шелкового] полотна.

Весной, в первом месяце, в день мусуль, появилась комета у созвездия Тхэми (Давэй). Зимой, в одиннадцатом месяце, в первый день чонхэ, произошло солнечное затмение.

Весной, в третьем месяце, скончался ван[518].

Ван Куисин

[Он] был старшим сыном вана Чонджи. Взошел [на престол] по кончине вана Чонджи.

Зимой, в двенадцатом месяце, скончался ван [Куисин].

Ван Пию

[Он] был старшим[519] сыном вана Куисина. <Некоторые говорят, что он — побочный сын вана Чонджи, но неясно, какое [из сообщений] верно>. [Он] был красивой внешности, красноречив, пользовался уважением людей. [Он] взошел на престол после смерти вана Куисина.

Весной, во втором месяце, ван совершил поездку по четырем областям (бу)[520], раздавал бедным и нищим зерно в соответствии с различиями. Прибыл посол из государства Вэ со свитой из 50 человек.

Осенью отправлен посол ко [двору] Сун с поклоном и подношениями.

Зимой, в десятом месяце, скончался санчвапхён Ёсин. На [должность] санчвапхёна назначен Хэсу. В одиннадцатом месяце произошло землетрясение. Буря срывала черепицу [с крыш]. В двенадцатом месяце лед не стал [на реках].

Летом, в четвертом месяце, сунский император Вэнь-хуанди, в связи с тем что ван возобновил поставки дани, направил посла с указом, даровавшим [вану] звания и титулы прежнего вана Ина[521]. <[Как известно, ранее], в двенадцатом году правления вана Чонджи, указом восточноцзиньского императора он был возведен в [звание] полномочного посла, наместника, главнокомандующего войсками Пэкче, военачальника по умиротворению Востока, вана Пэкче.>

Весной и летом не было дождя. Осенью, в седьмом месяце, был отправлен посол в Силла с предложением мира[522].

Весной, во втором месяце, посла в Силла снарядили парой добрых коней. Осенью, в девятом месяце, снова /675/ отправили белого сокола. Зимой, в десятом месяце, в ответ из Силла прислали превосходное золото и светлый жемчуг.

Летом, в четвертом месяце, в первый день муо, произошло солнечное затмение. Зимой, в десятом месяце, отправили посла ко [двору] Сун с поклоном и подношениями (данью).

Летом, в пятом месяце, посреди южного дворцового водоема вспыхнул огонь, причем пламя по форме было похоже на тележные колеса[523], и только к исходу ночи огонь исчез.

Осенью, в седьмом месяце, была засуха. Хлеба не поспели. Народ голодал. Многие ушли в Силла.

Звезды падали подобно дождю, а на северо-западе появилась комета длиной более двух чан. Осенью, в восьмом месяце, саранча повредила хлеба (зерновые), поэтому год был голодный.

Весной, в третьем месяце, ван охотился в Хансане (на горе Хан).

Осенью, в девятом месяце, в реке Хан[ган] показался черный дракон, но спустя мгновение [опустились] облака и туман, [наступила] кромешная тьма, и [он] улетел.

Скончался ван.

Ван Кэро[524]<иногда называют Кынгэру[525]>

Звали [его] Кёнса[526], [он] был старшим сыном вана Пию. Когда /676/ в двадцать девятом году правления (455 г.) скончался Пию, его место унаследовал [Кэро][527].

Зимой, в десятом месяце, в первый день кею, произошло солнечное затмение.

Осенью, в восьмом месяце, послали военачальника [с войском] для нападения на южные пределы Когурё. Зимой, в десятом месяце, возвели стены крепости Ссанхён, построили высокие укрепления на перевале Чхонмок и для их охраны выделили часть солдат и офицеров крепости Пукхансан.

Отправлено посольство с поклоном ко [двору] Вэй. Письмо [нашего] государя гласило: «Я, [ваш] слуга, основал государство на крайнем востоке. Путь к нему преграждают шакалы и волки[528]. Поэтому, хотя из поколения в поколение я удостаивался божественных милостей[529], [я] не несу службы владетелей дальних пределов (т.е. вассалов), а лишь обращаю свои взоры к заоблачным дворцам [императора], устремляю свои чувства к безграничной преданности [ему]. Судя по легчайшему дуновению юго-западного ветра, я осмеливаюсь надеяться, что его императорское величество пребывает в полном согласии с милостями Неба. И я не могу скрыть своего чувства восхищения и надежды. С почтением отправляю своих людей — сасо квангун чангуна, пума тови, пульсаху, чанса Ёре и ёнян чангуна, тэбанского (дайфанского) тхэсу, сама Чанму и других, которые направят свои корабли /677/ через волны, преграждающие путь к далекому порту, вверив свои судьбы воле стихий, чтобы донести хотя бы одну десятитысячную долю [нашей] преданности. [Я] надеюсь, что будут милостивы все небесные и земные духи и окажут высокое покровительство души [умерших] императоров в том, чтобы они достигли небесного (императорского) дворца и передали пожелания вашего подданного. И тогда мне не о чем будет больше сожалеть, даже если придется умереть вечером после того, как утром получу весть об этом».

Далее говорилось: «[Государство] мое имеет с Когурё общих предков в Пуё, и во времена прежних правителей искренне почитали старинную близость. Но один из их (когурёских) предков Саю (ван Когуквон) легкомысленно прервал добрососедские [отношения] и, возглавив лично свою армию, вторгся и топтал земли вашего подданного. Но наш предок Су (ван Кынгусу) привел в готовность войско, молниеносно нанес удар, и, едва лишь столкнулись стрелы и камни (завязался бой), он отрубил голову [вана] Саю[530]. С тех пор [когурёсцы] не осмеливались нападать на Юг, но после гибели рода Фэн, когда оставшиеся после бедствий бежали и скрылись [в Когурё][531], постепенно окрепли злые силы[532]. С тех пор [нас] сильно притесняют, за 30 лет вражды, [непрерывных] бед [и войн] исчерпана [наша] казна, истощены [наши] силы, [наше государство] доведено до крайне слабого состояния.

Если бы [ваши] небесные милости и искреннее сострадание распространились и на отдаленные пределы и если бы [вы] поскорее прислали одного полководца [с войском], чтобы помочь спасти государство [вашего] подданного, то я незамедлительно прислал бы свою недостойную дочь, чтобы она была вашей служанкой в Заднем дворце, а также своих сыновей и братьев служить конюхами в [ваших] дальних конюшнях, и ни один вершок (чхок) земли и ни одного мужика я не буду считать своими собственными». /678/ И еще говорилось: «Ныне Ён (ван Чансу) преступно грабит свое государство, его министры и знатные родичи убивают и казнят без конца, не счесть [их] преступлений и злодеяний, поэтому простой народ разбегается [куда глаза глядят]. Настала пора истребить [их всех], пришло время просить о [карающей] руке [вашего величества]. К тому же воины из рода Фэн, как птицы и твари, тянутся [к своим местам], а [жители] лоланских уездов помышляют только о возвращении в родное лоно[533]. Стоит только появиться Небесному величию [императора], и можно будет покорить их и без войны. Хотя я и не расторопен, но приложу [все свои] силы и соберу под свое командование все наличные [войска], чтобы поддержать выступление [императорских сил]. К тому же Когурё поступало нечестно, не раз обличали его в [вероломном] обмане: прикрываясь уничижительными словами окраинного вассала Вэй Сяо[534], на деле же чинит [всяческие] злые козни и вредит разбойными действиями. То на юге — сходится с родом Лю (государством Южная Сун)[535], то на севере — входит в сговор с [племенами] жуаньжуань[536], завязывает с ними близкие отношения (букв. ”губы и зубы”), намереваясь выступить против императорской воли. И насколько был святым древний Яо [из рода] Тан, [и то] он подверг [мяо] наказанию на Даньшуе[537], и сколь ни был милосердным князь Мэнчан[538], но и он не смог пройти мимо, [услышав] дорожную брань. Даже от тоненького [с ниточку] ручейка надобно отгородиться пораньше. И если теперь же не предпринять [действий], то [боюсь], как бы не пришлось раскаяться потом. После прошедшего года кёнджин (440 г.) в море, к северу горы Сосок[сан], находящейся в западных пределах моей страны, нашли более 10 утопленников, и, судя по одежде, вещам и седлам с уздечками, /679/ они не когурёского происхождения. Потом ходили слухи, что это были люди императора, которые направлялись в наше государство, но путь им преградила огромная змея (т.е. Когурё), и они утонули в море. Хотя нельзя установить достоверность их (слухов), но все не могло не вызвать в моей душе сильное негодование.

В прошлом, когда в Сун [ском царстве] убили [его посла] Шэнь Чжоу[539], чуский [ван] Чжуан босиком бросился [поднимать войска]. Когда сокол настигал летящих [невинных голубей], синьлин[ский князь][540] не принимал еду. Что может быть замечательнее и лучше, чем одолевать врагов и утверждать славу [своей справедливостью]. Даже в своем отдаленном захолустье [мы] помним о славе в веках (на протяжении десяти тысяч поколений). Влияние вашего величества соперничает с Небом и Землей, а могущество таково, что сдвинет горы и моря. Как же смеет это ничтожество (ван Когурё) загораживать дорогу Сыну Неба? Сейчас [мы] преподносим [вашему величеству] найденное [нашими людьми] седло как одно из действительных (вещественных) подтверждений [преступлений Когурё]».

Поскольку он (посол Пэкче) прибыл из отдаленных, захолустных земель, подвергаясь опасностям, для поклона и подношения (дани), [вэйский император] Сюань-цзу принял его очень щедро со всеми церемониями. [Затем] повелел Шао Аню в качестве посла отправиться вместе с возвращающимся послом [в Пэкче] и передать императорский указ [следующего содержания]: «[Нам] было весьма приятно узнать из полученного письма о [вашем] благополучии. Находясь на восточной окраине, расположенной за Пятью фу (подвластными землями)[541], вы не сочли далеким расстояние через моря и горы и выразили свою преданность двору Вэй. Это переполняет мою душу чувством безграничного удовлетворения. Унаследовав великое дело десяти тысяч поколений, я стал государем над всем миром и властелином народа (мириадов душ). Ныне во всем мире [царит] такое ясное единство и повсюду такое стремление /680/ к справедливости, что невозможно сосчитать тех, кто приходит с этой ношей. Насколько мирные [у нас] нравы и совершенные военные силы, могли увидеть и услышать Ёре и другие [его спутники]. Вы враждуете с Когурё и много раз подвергались [их] нападениям, но если бы вы могли полагаться на справедливость и защищаться гуманностью (добром), то это было бы лучше, чем утруждать себя подавлением (разгромом) врага. Что касается [того] посла, отправленного давно морским путем, чтобы облагодетельствовать государство отдаленной окраины, то прошло уже много лет с тех пор, как он отправился и не вернулся. А мы так и не смогли узнать, жив [он] или погиб, достиг [места назначения] или нет. Присланное вами седло, если сравнить со [всеми] старинными образцами [седел], не из Срединного государства, поэтому нельзя с его помощью установить [истину] в сомнительном деле и определить несомненность преступления [Когурё]. А о том, что необходимо предпринять [в отношении Когурё], подробно сообщим в особом указе».

И еще был указ, гласивший: «[Мы] узнали, что Когурё притесняет на границе и совершает нападения и вы хотите отомстить за старые обиды, нанесенные предшествующему государю. Вы хотите отступить от великой добродетели, которая состоит в спокойствии народа. В течение многих лет вы ведете войны, поэтому бедствия обрушились на отдаленные окраины. Посол [ваш] поставлен в положение преданного Шэнь [Бао]сюя[542]>, а государство — в такое же критическое положение, как Чу и Юэ[543]. Чтобы, протянув руку помощи, защитить слабого, [мне] следовало бы воспользоваться моментом и молниеносно выступить в поход. Однако Когурё еще во время правления прежней династии объявило себя окраинным слугой (вассалом) /681/ и в течение долгого времени исправно несет службу (платит дань). Хотя с вами (с вашей стороной) у них издавна была вражда, но по отношению к [нашему] государству они не провинились в нарушении наших повелений. Вы впервые присылаете посла для установления [дипломатических] отношений и сразу просите направить карательную экспедицию. Рассмотрев обстоятельства [вашего] дела, [вижу, что] нет достаточных к тому оснований. [Еще] в прошлом году я отправил в Пхёнъян Ли (Ре) и других, чтобы выяснить [истинное] положение дел, и доводы Когурё не отличались от тех, какие содержались в их неоднократных просьбах к трону [императора], а законоведы не смогли разобраться, установить виновность [Когурё], поэтому, выслушав их разъяснения, мы издали указ о возвращении Ли (Ре) и других. Но если [Когурё] снова нарушит [наш] указ, то станет более очевидной его вина, и тогда, как бы ни оправдывался [ван Когурё], ему не избежать ответа [за вину]. И только тогда будет полное оправдание для того, чтобы направить войска и покарать их (людей Когурё). Государства девяти (т.е. всех) варварских племен (куы)[544] извечно существовали за морями, и, когда светил им Путь императора, они служили ему как окраинные вассалы, а когда прерывалось [это] благодеяние для них, то стремились удерживать свои границы. Поэтому привязанность их [к Срединному государству] записана в прежних законах, а дань в виде можжевельника для стрел (ку)[545] значится среди ежегодных поставок. Вы много говорите о том, у кого больше или меньше сил, подробно останавливаетесь на делах минувшей эпохи, но нравы различны и дела меняются. И если сравнивать нынешнюю ситуацию [с положением в прошлом], то по существу она может отличаться [от того, что было]. Но [что касается] главного в [наших] великих установлениях, то оно остается таким же, как было прежде. Ныне [государство] Срединное Ся умиротворено и объединено, но в Поднебесной нет [поводов для] /682/ беспокойства. Все хотели бы распространить до самого крайнего восточного предела величие [императора], водрузить его знамена как стяги [своей] страны и принести спасение бедствующему народу отдаленной окраины, пронести до самых далеких вассалов [светлый] образ императора. Учитывая же, что Когурё вовремя прислало свои объяснения, [мы] не хотели идти походом [на него]. А теперь, если они (люди Когурё) не подчинятся высочайшему указу, то предлагаемые вами меры полностью будут совпадать с моими намерениями и можно будет считать, что недалек и [день] выступления в поход [нашей армии]. [Вам] лучше подготовить войско к совместному выступлению и ждать [развития] событий. В нужное время будет отправлен гонец, чтобы быстро оповестить [вас] о положении дел [у противника]. И разве не замечательно, если в день выступления [наших] войск вы будете стоять во главе указующих дорогу войск и после великой битвы вы получите награду за самые большие заслуги? Преподнесенные вами парчовые ткани и морские продукты, хотя и не доставлены полностью, свидетельствуют о ваших чувствах [преданности]. Ныне жалуем вам разные дары согласно отдельному [списку]».

Был также издан указ [когурёскому вану] Ёну (Чансу) оказать покровительство [Шао] Аню и другим и проводить [их в Пэкче]. Но когда [посол Шао] Ань и другие прибыли в Когурё, Ён под тем предлогом, что прежде была вражда с Ёгёном (ваном Кэро), не позволил им проехать на восток, поэтому [Шао] Ань и другие вернулись отсюда [домой]. Тогда последовал указ [императора], в котором [он] сурово порицал Ёна. Затем [император] велел [Шао] Аню и другим плыть морем из [порта] Дунлай[546], чтобы передать Ёгёну императора грамоту и отметить наградами его искреннюю преданность. Но когда [Шао] Ань и другие были в море, они попали /683/ в такую сильную бурю, что в конце концов не смогли добраться [до Пэкче] и вернулись [назад].

Ввиду того что люди [Когу]рё неоднократно нападали на пограничные земли [Пэкче], ван [Кэро] обратился с письмом к [императору] Вэй с просьбой прислать войска, но не получил помощи. Ван [Кэро] обиделся на это и перестал отправлять послов с поклоном и подношениями.

Осенью, в девятом месяце, напал [когу]рёский ван Корён с 30-тысячной армией и окружил ванскую столицу Хансон[548]. Ван [Кэро] запер крепостные ворота и не решался вступить в схватку. [Когу]рёские люди, разбив армию на четыре направления, начали штурм с флангов, а затем, воспользовавшись [попутным] ветром, бросали огненные [факелы] и подожгли крепостные ворота. Среди [пэкческих] людей началась паника, и нашлись такие, кто хотел выйти и сдаться [неприятелю]. Ван был в затруднении и не знал, что предпринять. Поэтому [в спешке] отобрал несколько десятков всадников. [Они] вырвались на конях за ворота и бежали в западном направлении. [Когу]рёские люди, пустившиеся в погоню, убили вана.

Задолго до этого когурёский ван Чансу, втайне замышлявший [нападение] на Пэкче, искал человека, который смог бы шпионить там. И сразу откликнулся на его призыв буддийский монах Торим: «(Я), недостойный монах, не смог постичь Учение, но думаю о том, как бы отплатить государству за благодеяния, поэтому прошу, чтобы великий ван не счел меня недостойным и указал, что делать. И я постараюсь не провалить [исполнение] повеления». Ван обрадовался и дал ему тайное поручение обмануть [вана] Пэкче. Тогда Торим, /684/ как бы преследуемый за преступления, бежал в Пэкче. В ту пору пэкческий ван Кынгэру (Кэро) очень любил играть в шахматы (пакхек). Торим явился к воротам ванского [дворца] и сказал: «Я с юных лет учился шахматам и не раз входил в число [самых] искусных. Мне хотелось бы обрести известность возле вас». Ван пригласил его сыграть в шахматы и [убедился, что] он самый искусный в государстве. Ван оказал ему прием как самому дорогому гостю, близко сошелся [с ним] и сетовал только на то, что так поздно встретился с ним. Однажды, находясь наедине с ваном, Торим сказал: «Хотя я и чужестранец, государь не оставил меня в отдалении и облагодетельствовал весьма щедро. Я же смог отплатить за это только своим искусством и не принес пользы даже на волосок. И сейчас я хотел бы высказаться, но не знаю, каково будет мнение государя». Ван [на это] ответил: «Прошу [вашего] слова, и если оно на пользу [нашему] государству, то это и будет то, что я жду от учителя». Торим сказал: «Государство великого вана со всех сторон [окружено] горами и холмами, реками и морями, представляющими естественные преграды, а не [искусственные] сооружения. Поэтому соседние государства и не помышляют о [том, чтобы завладеть им], а хотят лишь служить [вам] постоянно. Поэтому должно, чтобы величественным внешним видом и богатым /685/ убранством [дворца] людям внушали трепет как самоличное появление, так и молва о ване. А между тем еще не возведены ни внутренние, ни наружные укрепления [столицы], не оборудованы дворцовые помещения, останки предшествующего вана покоятся во временном погребении под открытым небом, дома людей часто разрушаются при наводнениях. Я полагаю, что великий ван не должен далее терпеть это». Ван ответил: «Конечно, я так и сделаю».

И вскоре согнал подданных (государственных крестьян) запаривать глину[549] и возводить городские стены. Внутри их (стен) построили дворцы, беседки, башни и павильоны — все было величественно и прекрасно. Затем из реки Унниха[550] извлекли каменную глыбу и возвели саркофаг, в котором захоронили прах отца (предшествующего вана), а вдоль рек насыпали вал, тянувшийся к востоку от [крепости] Сасон до северной части [горы] Сунсан. Вследствие этих [работ] казна совершенно опустела, народ испытывал нужду и лишения. Нависшая над страной опасность была больше, чем «у кучи сложенных яиц». Торим бежал к себе назад [в Когурё] и доложил обо всем своему вану. Ван Чансу возрадовался и, решив теперь покорить Пэкче, распределил [командование] войском среди своих приближенных. Когда узнал об этом ван Кынгэру, он позвал своего сына Мунджу и сказал: «По глупости и невежеству я поверил словам коварного человека и дошел до того, что народ разорен, армия ослабела. В момент крайней опасности [для страны] кто станет /686/ биться отчаянно ради меня? Я должен умереть за государство (на алтаре саджик), но нет смысла умирать тебе здесь вместе [со мной]. Не лучше ли уйти [тебе] от опасности и продлить [царственный] род государя?» Мунджу тотчас же вместе с Мокхёп Манчхи и Чоми Кольчхви <Мокхёп и Чоми представляли фамилии из двух знаков, но в Суй шу «Мок хёп» толкуется как две фамилии (Мок и Хёп), поэтому неизвестно, которое [из толкований] верно>[551] отправился на юг. В это время когурёский тэро Чеу, Чэсын Кольлу, Кои Маннён <Чэсын и Кои — фамилии, состоящие из двух знаков> и другие пришли во главе [своих] войск и напали на северную крепость, взяли ее через семь дней, затем перенесли удар на южную крепость (столицу)[552]. В городе воцарился страх перед опасностью, а ван бежал. [Когу]рёские военачальники — Кольлу и другие, увидев, как ван спешивается с коня и кланяется им, трижды плюнули ему в лицо. Затем, обвинив его в совершенных им преступлениях, связали его и отправили под стены [крепости] Ачхасон, где и убили его. Кольлу и Маннён были родом из этого государства (Пэкче), но [ранее] из-за совершенных преступлений бежали и скрывались в Когурё.

Чуский ван Мин был убит[553]. Хуай, [младший] брат юньского князя Синя, замыслив убить этого вана, сказал: «Пин-ван убил моего отца, и разве не будет справедливо, если я убью его сына?» А [князь] Синь заметил: «Когда государь наказывает подданного, /687/ кто осмелится назвать его (государя) врагом? Воля государя — воля Неба, и если кто-то погиб по велению Неба, как называть его (Небо) врагом?» По своей вине Кольлу и другие не были приняты (на службу) в своем государстве, а затем привели вражеские войска, связали бывшего своего государя и убили его, поэтому крайне бесчестны [их действия]. Как отнестись к тому, что У Цзысюй[554], вступив в Ин, высек кнутом труп [прежнего вана]? Оценивая это деяние, Фа янь Ян-цзы[555] называет его «недостойным добродетели». А добродетелью называется милосердие (гуманность), соединенное со справедливостью, поэтому жестокость [У] Цзысюя несравнима с милосердием юньского князя (Синя). И если так рассуждать, то [совершенно] ясна бесчестность [действий] Кольлу и других.

Ван Мунджу <иногда [вместо ***] пишут ***>

[Он] был сыном[556] вана Кэро. В прошлом, после кончины вана Пию, его престол унаследовал Кэро, а Мунджу помогал ему [в управлении] и дослужился до чина санчвапхёна. В двадцать первом году правления Кэро (475 г.) напало [войско] Когурё и окружило [столицу] Хансон (крепость Хан). Кэро укрылся в крепости и упорно защищался. Он отправил Мунджу за помощью к Силла[557]. [Мунджу] заполучил 10 тысяч солдат и вернулся. Хотя [когу]рёские войска отступили, но крепость была разрушена, а ван погиб. [И вот тогда] взошел на престол [Мунджу].

По характеру [он] был безгранично мягким и любил народ, [поэтому] и народ любил его.

Зимой, в десятом месяце, перевели столицу в Унджин[558].

Весной, во втором месяце, возвели крепость Тэдусан (горную крепость Тэду) и переселили туда жителей Ханбука (северной части Хансона?). В третьем месяце отправили посла с поклоном ко двору Сун, но [воины] Когурё преградили дорогу, поэтому [посол] не доехал и вернулся.

Летом, в четвертом месяце, государство Тхамна[559] преподнесло местные продукты (т.е. дань), ван возрадовался и даровал послу звание ынсоль. Осенью, в восьмом месяце, Хэгу был возведен в чин пёнгван чвапхёна.

Весной, во втором месяце, перестроили дворцовые здания. Летом, в четвертом месяце, [младший] брат вана Конджи назначен нэсин чвапхёном, а старший сын [вана] Самгын возведен наследником. В пятом месяце в Унджине видели черного дракона.

Осенью, в седьмом месяце, умер нэсин чвапхён Конджи.

Осенью, в восьмом месяце, пёнгван чвапхён Хэгу, узурпировав власть, вопреки законам вознамерился свергнуть государя, и ван не смог пресечь его [замысел]. В девятом месяце ван выехал на охоту и ночевал вне [дворца]. Хэгу подослал бандита убить его. Так погиб [Мунджу].

Ван Самгын[561]<иногда называют Имголь[562]>

[Он] был старшим сыном вана Мунджу. Когда скончался ван [Мунджу], он взошел на престол /691/ в возрасте 13 лет. [Поэтому] все дела управления армией и государством поручил чвапхёну Хэгу.

Весной чвапхён Хэгу и ынсоль Ёнсин собрали своих сторонников и подняли мятеж в крепости Тэду. Ван повелел чвапхёну Чиннаму с двумя тысячами воинов подавить их, но [тот] не смог, поэтому [ван] во второй раз повелел тыксолю Чинно повести 500 лучших воинов [против мятежников], и [таким образом] уничтожили Хэгу. Ёнсин бежал в Когурё. Взяли его жену и детей и отрубили им головы на унджинском рынке.

По установлениям Чунь-цю, если убит государь, а злодей не наказан, то такое глубоко осуждается: это означает, что не оказалось истинных подданных. Хэгу злодейски убил Мунджу, а его сын Самгын, взошедший после этого [убийства], не только не смог казнить его, но даже поручил ему управление государством. [Затем] тот захватил крепость и поднял мятеж, поэтому пришлось дважды поднимать крупные силы для его подавления. Недаром говорится: «Если не остерегаться тонкого инея, то можно дождаться и прочного льда; если не погасить мерцающей искры, то дойдет и до пожара: все приходит постепенно». Даже когда убили танского императора Сянь-цзуна, /692/ только по прошествии трех правлений смогли казнить убийцу[563]. Что же говорить о пустынном захолустье отдаленного Приморья, да еще при совершенно юном, несмышленом Самгыне!

В третьем месяце, в первый день кию, произошло солнечное затмение.

Весной и летом была сильная засуха. Осенью, в девятом месяце, крепость Тэду перевели в Тугок.

Зимой, в одиннадцатом месяце, скончался ван.

Ван Тонсон

Звали его Модэ <иногда называют Мамо[564]>. [Он] был сыном Конджи, младшего брата вана Мунджу[565]. По отваге не было ему равных, прекрасно стрелял из лука и не знал промаха. Взошел на трон после кончины вана Самгына.

Весной, в первом месяце, Чинно возведен в чин пёнгван чвапхёна, чтобы ведать одновременно военными делами в центре и на местах.

Осенью, в девятом месяце, напали мальгальские [войска] и разрушили крепость Хансан[566], захватили и увели в плен более 300 семей.

Зимой, в десятом месяце, выпало много снега, [высота покрова] достигла более чана.

Весной ван выехал на охоту в Хансан и [там] ходил [по домам] и утешал воинов и жителей. Ровно через десять дней вернулся [в столицу].

Летом, в четвертом месяце, [ван] охотился к северу от Унджина и поймал диковинного оленя.

Весной, во втором месяце, ван, узнав о том, что Сяо Даочэн из Южной Ци даровал своим указом когурёскому [вану] Корёну (Рёну) звание великого военачальника боевой кавалерии (бяоци дацзянцзюнь), направил посла с письмом на высочайшее имя, в котором просил признать подданным (вассалом). [Император] удовлетворил просьбу.

Осенью, в седьмом месяце, нэбоп чвапхён Са Якса был послан в Южную Ци с поклоном и подношениями (данью), но в Западном море Якса был встречен когурёскими воинами и не пробился.

Летом, в пятом месяце, отправили с визитом посла в Силла.

Весной, во втором месяце, Пэкка произведен в [чин] виса чвапхёна. В третьем месяце отправили посла в Южную Ци с поклоном и подношениями. Осенью, в седьмом месяце, перестроили дворцовые помещения, построили крепость Уду (Чхунчхон). Зимой, в десятом месяце, [состоялся] большой смотр [войск] к югу от дворца.

[Царство] Вэй, направив войско, напало [на нас], но потерпело поражение от нас[567].

Осенью был обильный урожай. Люди [при]морских деревень юга страны преподнесли рис с разросшимися (ветвистыми?) колосьями. Зимой, в десятом месяце, ван соорудил алтарь для жертвоприношений Небу и Земле. В одиннадцатом месяце в Южном зале (Намдан)[568] ван устроил угощение для сановников.

Осенью, в седьмом месяце, были мобилизованы жители Северной области старше 15 лет на строительство двух крепостей — Сахён (Кванджу в Кёнги) и Исан. В девятом месяце ван охотился в долине Саби на западе страны. Ёндоль произведен в [звание] тальсоль.

Зимой, в одиннадцатом месяце, не стал лед.

Летом, в шестом месяце, вода в реке Унчхон (Конджу) вышла из берегов, затопила и разрушила более двухсот домов в столице вана. Осенью, в седьмом месяце, народ голодал. Более шестисот семей бежало в Силла.

Весной, в третьем месяце, выпал снег. Летом, в четвертом месяце, сильная буря вырывала [с корнем] деревья. Зимой, в десятом месяце, ван охотился в Умёнгоке и лично подстрелил оленя.

Весной, в третьем месяце, ван отправил посла в Силла с предложением заключить брачный союз. [Сил]лаский ван отправил с послом дочь ичхана Пиджи[569] [как невесту для вана].

Осенью, в седьмом месяце, потерпев неудачу в сражении между Когурё и Силла в долине Сальсу, [армия] Силла отступила и укрылась в крепости Кёна (Мунген?). Когурёская [армия] окружила ее. Ван отправил на помощь [Силла] трехтысячное войско и вызволил из окружения.

Летом, в пятом месяце, в первый день капсуль, произошло солнечное затмение.

Осенью, в восьмом месяце, когда когурё[ское войско] окружило крепость Чхиян (Вонджу), ван отправил посла в Силла с просьбой о помощи. [Сил]лаский ван приказал чангуну Токчи повести армию на помощь [Пэкче]. Тогда [когу]рёское войско, отступив, ушло к себе.

Летом, в пятом месяце, умер пёнгван чвапхён Чинно, и пёнгван чвапхёном был назначен тальсоль Ёндоль. Летом, в шестом месяце, от сильных дождей затопило и разрушило дома жителей.

Построили Унджинский мост (в Конджу). Осенью, в седьмом месяце, построили крепость Саджон, и хансоль Питха [назначен] охранять ее. В восьмом месяце, из-за того что Тхамна (государство на острове Чеджудо) недостаточно усердно поставляла дань, выполняла повинности, ван лично возглавил военный поход и прибыл в область Муджинджу. Узнав об этом, Тхамна направила посла, умоляя [простить] вину, поэтому [ван] отставил [поход]. <Тхамна — это Тхаммора.>

Летом была сильная засуха. Народ голодал, [люди] ели друг друга. Появилось множество воров и разбойников. Чиновные подданные просили открыть [казенные] склады для оказания помощи, но ван не послушался. Из Хансана две тысячи жителей бежали в Когурё. Зимой, в десятом месяце, была сильная эпидемия.

Весной к востоку от [большого] дворца возвели башню (павильон) Имню высотой в пять чан, а также вырыли водоем для разведения диковинных птиц. Подданные, укоряя [вана], подавали письменные доклады, но [он] не отвечал и, опасаясь, что опять будут увещевать, закрыл на запоры дворцовые ворота.

[Даже] хорошее лекарство горько во рту, но полезно против болезни. Справедливое слово неприятно для слуха, но [зато] полезно для дела. Поэтому светлейшие государи древности, уничижая себя, советовались в делах правления, выслушивая упреки, смягчали выражение своего лица, так как боялись молчания людей, /697/ вывешивали барабаны, чтобы [люди] могли жаловаться, устанавливали доски, чтобы могли писать о своем недовольстве[570], и т.д. А здесь Модэ, даже получив письма с увещеваниями, не откликнулся [на них] и закрыв ворота, чтобы предотвратить повторение [жалоб]. Чжуан-цзы сказал: «Того, кто видит ошибки, но не исправляется, слышит упреки, но еще более упорствует называют жестоким». Именно так можно называть и вана Модэ.

Летом, в четвертом месяце, [ван] охотился у крепости Уду, но попал под град и прекратил [охоту]. В пятом месяце стояла засуха, а ван с приближенными устроил пир в павильоне Имню и всю ночь напролет предавался кутежу.

Весной, в первом месяце, [одна] старуха в ванской столице превратилась в лисицу и убежала. Два тигра бились [друг с другом] на горе Намсан, хотели их схватить, но не поймали. В третьем месяце выпал иней и повредил [посевы] ячменя. В восьмом месяце построили крепость Карим (Имчхон), и охранять ее был назначен виса чвапхён Пэкка.

Зимой, в десятом месяце, ван охотился в долине к востоку от Саби (Пуё). В одиннадцатом месяце [он] охотился в долине к северу от реки Унчхон, а затем охотился в долине к западу от Саби, /698/ там был застигнут сильным снегопадом и остановился в деревне (чхон) Мапхо[571].

Ранее, когда ван назначил Пэкка охранять крепость Карим, [Пэк]ка не захотел ехать туда и отказывался под предлогом болезни. Но ван не согласился, поэтому [Пэкка] затаил зло на вана. И сейчас он подослал человека, чтобы убить вана ножом[572]. К двенадцатому месяцу ван скончался. Его нарекли посмертным титулом (си) ван Тонсон. <В Цэфу юаньгуй говорится, что во втором году Цзянь-юань [царства] Южная Ци (480 г.) пэкческий ван Модэ (Тонсон) отправил посла и преподнес дары. [Изданный по сему случаю] императорский указ гласил: «[С тех пор как] снова посетило [наше царство] сокровенное повеление [Неба] (т.е. после утверждения династии), его благодеяниями пользуются даже [самые] удаленные пределы. Модэ, уже на протяжении поколений наш окраинный слуга (вассал) на восточной стороне, исправно несет службу на отдаленной окраине, поэтому могут быть дарованы ему [звания] полномочного посла (шичицзе), наместника (дуду), главнокомандующего войсками (чжуцзюньши) Пэкче, великого военачальника по умиротворению Востока». И еще в восьмом году Юн-мин (490 г.), когда пэкческий ван Модэ прислал посла с письмом на высочайшее имя, [император] отправил ечжэ пушэ Сунь Фу с указом, по которому [Мо]дэ наследовал принадлежавший покойному его деду Модо[573] [титул] вана Пэкче, и [этот указ] гласил: «Да! Из поколения в поколение вы проявляете верность и усердие, и преданность достигла даже дальних пределов, открылись морские пути, и без промедления делаются необходимые подношения, [поэтому], согласно строгим правилам этикета, [ныне] оглашаем светлейший указ, являющий полное уважение! И это уважение — благодарность за верную службу. Нельзя обходить вниманием и [далее]. [Ныне] возводим [вас] в звание действующего наместника (синдуду), главнокомандующего войсками Пэкче, великого военачальника по умиротворению Востока, вана Пэкче».

Но в Самхан коги нет сообщения о том, что Модо был ваном, а говорится лишь о том, что Модэ — внук вана Кэро, сын его второго сына Конджи, и не сказано, что его (Модэ) дедом был Модо, поэтому нельзя не усомниться в [достоверности] сообщений Ци шу («Истории Ци»[574]).>

Ван Мурен

[Его] звали Сама[575] <иногда называют Рюн[576]>, [он] был вторым сыном младшего брата вана Модэ. Имел рост /699/ восемь чхок, брови и глаза были как писаные, отличался добротой и милосердием, великодушием и щедростью, чем снискал расположение народа. В двадцать третьем году правления (502 г.) скончался ван Модэ и взошел [Мурён].

Весной, в первом месяце, когда чвапхён Пэкка поднял мятеж в крепости Карим, ван во главе войска прибыл в крепость Уду и приказал хапсолю Хэмену выступить против него (Пэкка). Когда Пэкка капитулировал, ван отрубил ему голову и выбросил в реку Пэккан.

В Чунь-цю сказано: «Слуга не должен изменять, а изменника следует казнить». Если с самого начала Пэкка был злым и совершил преступление, за которое Небо и Земля не могли оставить его безнаказанным, то [нельзя не признать] опозданием его казнь — лишь после того, как он поднял мятеж, сознавая неотвратимость [кары].

Зимой, в одиннадцатом месяце, тальсоль Уён был послан во главе пятитысячного отряда на штурм когурёской крепости Сугок (Пхёнсан).

Весной народ [страдал] от голода и болезней.

Зимой, в одиннадцатом месяце, отправлены войска, чтобы напасть на пограничные земли Когурё.

Осенью, в девятом месяце, [войска] мальгаль сожгли укрепления Масу и двинулись приступом на крепость Комок (Хвеян). Ван отправил пятитысячное войско, которое ударом заставило их отступить.

Зимой не стал лед.

Весной была сильная эпидемия. С третьего до пятого месяца не было дождей, высохли реки и озера. Народ голодал, поэтому для оказания помощи были открыты [казенные] склады.

Осенью, в седьмом месяце, напали мальгаль, разрушили крепость Комок, убили и увели в плен более 600 человек.

Летом, в пятом месяце, возвели двойной частокол (укрепленные линии) к югу от крепости Комок, а также построили крепость Чанён, готовясь к отражению армии мальгаль.

Зимой, в десятом месяце, когурёский военачальник Коно, сговорившись с мальгаль, решил напасть на [крепость] Хансон, выступил с войском и расположился лагерем под горой Хвенак. Ван выдвинул армию и с боем отогнал их.

Весной, в первом месяце, был издан указ об укреплении плотин, а тех, кто бродяжничал в центре и на окраинах, принудили /701/ к занятию земледелием.

Летом, в четвертом месяце, отправили посла ко [двору] Лян с поклоном и подношениями.

Осенью, в девятом месяце, когурё[ские войска] напали и захватили крепость Кабуль (Капхён?), затем перенесли удар на крепость Вонсан (Ечхон) и разрушили ее, убили и увели в (плен) очень много народу. Ван возглавил три тысячи храбрых всадников и дал сражение к северу от реки Вичхон (Сосан). [Когу]рёские люди, увидев, что войско вана малочисленное, сочли, что легко справятся, и не укрепились в лагере. Ван внезапными и быстрыми атаками разгромил их.

Весной, в третьем месяце, в первый день муджин, произошло солнечное затмение.

Летом, в пятом месяце, [произошло] сильное наводнение. Осенью, в восьмом месяце, саранча повредила хлеба. Народ голодал, численность беженцев в Силла составила 900 семей.

Зимой, в одиннадцатом месяце, отправили посла ко [двору] Лян с поклоном и подношениями. Ранее, потерпев на протяжении ряда лет поражения в войне с Когурё, [государство Пэкче] пришло в упадок и ослабело. Ныне же в послании императору говорилось, что «много раз громили Когурё, а сейчас установлены с ним добрые отношения, и снова [Пэкче] стало сильным государством»[577].

В двенадцатом месяце [лянский император] Гао-цзу издал указ /702/ о возведении вана в титулы. [Указ] гласил: «Я рад тому, что действующий (исполняющий обязанности) наместник (синдуду), главнокомандующий войсками Пэкче, великий военачальник по умиротворению Востока, ван Пэкче [Пу]ё Юн (Ён), охраняя заморские пределы, вдали исполняет обязательство, поставляя дань и проявляя исключительную преданность. В соответствии со старинными установлениями должен вручить [вам] сей славный указ, возводящий [вас в звание] полномочного посла, военного наместника, главнокомандующего войсками Пэкче, великого военачальника по умиротворению Востока».

Осенью, в девятом месяце, ван охотился в Хосанской долине.

Зимой, в девятом месяце, [произошло] землетрясение.

Весной, во втором месяце, ван направился в [крепость] Хансон[578] и повелел чвапхёну Ину, тальсолю Сао и другим мобилизовать в областях и округах к северу от реки Хан жителей старше 15 лет на постройку крепости Ссанхён. В третьем месяце [ван] прибыл из Хансона.

Летом, в пятом месяце, ван скончался[579]. Его нарекли посмертным именем Мурён.

Ван Сон

Звали [его] Мённон[580], [он] был сыном вана Мурёна. [Он] обладал светлым умом и глубокими знаниями, умело решал дела. /703/ По кончине Мурёна унаследовал его место, и люди государства нарекли его ваном Сон («Святой»).

Осенью, в восьмом месяце, когурёские войска дошли до реки Пхэсу. По повелению вана военачальник левой руки (чваджан) Чичхун повел 10 тысяч пеших и конных солдат, дал бой и отогнал их.

Лянский [император] Гао-цзу своим указом возвел вана в [ранг] полномочного наместника (чицзе дуду), главнокомандующего войсками Пэкче, военачальника по умиротворению Востока, вана Пэкче[581].

Весной, во втором месяце, обменялись визитами [послов] с Силла.

Зимой, в десятом месяце, привели в порядок крепость Унджин (Конджу) и воздвигли укрепленную линию Саджон.

Зимой, в десятом месяце, когурёский ван Хынан (Анджан), лично возглавив армию, напал и захватил крепость Хёльсон на северной границе. [Ван] приказал чвапхёну Енмо повести 30 тысяч пеших и конных солдат и дать бой в Огокской долине, но тот не сумел одолеть [противника]. Было убито более двух тысяч.

Осенью, в седьмом месяце, в день капчин, звезды падали подобно дождю.

Весной, в третьем месяце, отправлен посол ко [двору] Лян с поклоном и подношениями. Летом, в четвертом месяце, Марс угрожал (противостоял) Южному Ковшу[582].

Весной перевели столицу в Саби[583] <некоторые называют Собури>, а названием государства стало Южное Пуё (Намбуё).

Осенью, в девятом месяце, ван повелел полководцу (чангун) Ёнхве захватить когурёскую крепость Усан (Чхунчхон?), но [тот] не сумел взять [ее].

Ван отправил посла ко [двору] Лян с поклоном и подношениями и одновременно в письме просил прислать ученого (пакса) Моси (Маоши), [священные сочинения] о сущности нирваны и другие, а также искусных мастеров, художников[584] и прочих. Просьба была удовлетворена.

Весной, в первом месяце, в первый день кихэ, произошло солнечное затмение.

Весной, в первом месяце, когурёский ван Пхёнвон (Янсон), сговорившись с е[мэкцами], напал на крепость Токсан[585], что к северу от [реки] Хан. Ван отправил посла в Силла с просьбой о помощи. [Тогда сил]лаский ван приказал военачальнику (чангун) Чу/705/джину возглавить три тысячи латников и выступить в поход. Чуджин, форсированным маршем двигаясь днем и ночью, прибыл к крепости Токсан и в сражении с [когу]рёскими войсками жестоко разгромил их.

Весной, в первом месяце, в день кёнсин,[облака] белым ореолом окружили солнце.

Зимой, в десятом месяце, ван, не зная, что лянская столица в руках мятежного разбойника[586], отправил посла с поклоном и подношениями. [По прибытии] посол увидел в запустении и руинах городские стены и дворцы и горько плакал и стонал, [стоя] за дальними дворцовыми воротами. Видевшие его прохожие не могли удержаться от слез. Хоу-цзин услышал об этом и в ярости заточил его в темницу. И только после умиротворения [Хоу]-цзина [посол] был освобожден и смог вернуться на родину.

Весной, в первом месяце, ван направил военачальника (чангун) Тальги во главе десятитысячного войска, и он с боем захватил когурёскую крепость Тосаль. В третьем месяце когурёские войска окружили крепость Кымхён.

Осенью, в седьмом месяце, Силла захватила [пэкческие земли] северо-восточной окраины и основала [область] Синджу[587].

Зимой, в десятом месяце, дочь вана была выдана [замуж] в Силла[588].

Осенью, в седьмом месяце, ван решил напасть на Силла. [Он] лично повел отряд из 50 пеших и конных воинов и ночью прибыл к реке Кучхон. [Там] напали из засады силлаские солдаты, и в [завязавшемся] бою [ван] был убит [своими] взбунтовавшимися солдатами[589]. После кончины назван посмертным именем Сон.

Ван Видок

Звали [его] Чхан[590], [он] был старшим сыном вана Сона. Когда в тридцать втором году правления скончался ван Сон, его место унаследовал [Видок][591].

Зимой, в десятом месяце, собрав большое войско, Когурё штурмовало крепость Унчхон, но потерпело неудачу и ушло назад.

Летом, в пятом месяце, в первый день пёнджин, произошло солнечное затмение.

Осенью, в седьмом месяце, [ван] отправил войско для нападения на окраинные (пограничные) земли Силла[592], но [сил]лаские войска [ответным] ударом нанесли им поражение — /708/ убито было более тысячи человек.

Осенью, в девятом месяце, отправили посла ко [двору] Чэнь[593] с поклоном и подношениями.

Хоу-чжу, [правитель] Ци [из рода] Гао[594], произвел вана в [звание] полномочного посла (шичицзе), министра (шичжун), великого военачальника колесничной кавалерии, князя Дайфана, вана Пэкче.

Хоу-чжу, [правитель] Ци [из рода] Гао, снова произвел вана в [звание] полномочного посла и наместника (дуду), главнокомандующего войсками (чжуцзюньши) Цветущей восточной области (Дунцинчжоу) и управителя (цыши) Дунцинчжоу.

Отправили посла ко [двору] Ци с поклоном и подношениями.

Осенью, в девятом месяце, в первый день кёнджа, произошло солнечное затмение.

Осенью, в седьмом месяце, отправили посла ко [двору] Чэнь с поклоном и подношениями.

Зимой, в десятом месяце, совершено нападение на области (чу, джу) и округа (кун) западной части Силла, но силлаский ичхан Седжон своим войском нанес поражение [нашим силам].

В одиннадцатом /709/ месяце отправлен посол ко [двору] Чжоу [рода] Юйвэнь[595]с поклоном и подношениями.

Отправлен посол с поклоном и подношениями ко [двору] Чжоу [рода] Юйвэнь.

Зимой, в десятом месяце, длинная звезда (комета) появилась на небе и через двадцать дней исчезла. Произошло землетрясение.

Ван отправил посла ко [двору] Суй с поклоном и подношениями. Суйский [император] Гао-цзу указом произвел вана в [звания] шанкайфу, итун саньсы, князя Дайфанского округа.

Весной, в первом месяце, отправлен посол ко [двору] Суй с поклоном и подношениями.

Зимой, в одиннадцатом месяце, отправлен посол ко [двору] Чэнь с поклоном и подношениями.

Отправлен посол ко [двору] Чэнь с поклоном и подношениями.

Суй[ское государство] умиротворило (покорило) Чэнь. [В то время] одно [суйское] военное судно течением унесло к государству Тхаммора. Это судно должно было возвращаться, проходя у пределов [нашего] государства. Ван щедро одарил [команду] провизией, а также снарядил посла, чтобы преподнести [суйскому императору] письмо /710/ с поздравлениями [по поводу] усмирения [государства] Чэнь. Гао-цзу обрадовался этому и издал указ, который гласил: «Как только ван Пэкче услышал об умиротворении Чэнь, он из [своей] дальней [окраины направил посла] и преподнес письмо, [хотя] путь в оба конца опасен и бури и штормы могут погубить людей и ценности. Я уже знаю, что сердце вана Пэкче следует по стезе преданности, и, хотя друг от друга [нас отделяет] большое [расстояние], на деле [получается] так, как если бы [мы] поговорили при личной встрече. [Поэтому] есть ли надобность многократно присылать послов? С прибытием [вашего посла обо всем] узнал подробно, посему отныне нет необходимости присылать ежегодно подношения (дань). Ван должен знать, что и я также не буду отправлять послов».

Осенью, в седьмом месяце, в последний день имсин, произошло солнечное затмение.

Зимой, в одиннадцатом месяце, в день кеми, появилась комета у созвездий Рога и Шеи.

Осенью, в девятом месяце, ван повелел чанса Ван Бённа (Пённа) отправиться ко [двору] Суй с поклоном и подношениями. Узнав о том, что Суй[ское царство] готовится к походу на Ляодун[596], ван отправил посла с письмом, в котором просил [предоставить возможность стать] проводником [суйской] армии. [В ответ] император издал указ, гласивший: «В прошлом году Когурё не поставило [нам] полагавшейся дани, не прислало и людей для [выполнения соответствующих] церемоний (вассала), поэтому [я] приказал военачальникам /711/ наказать его. Государь и подданные в [правительстве] ко[гурёского вана] Бона испугались и снова явились с повинной, поэтому я уже простил их и нет надобности карать». Затем [император] щедро [одарил] нашего посла и возвратил домой. Когурё, прослышав о таких обстоятельствах, выслало войско, чтобы напасть и грабить наши пограничные земли.

Зимой, в двенадцатом месяце, скончался ван. Решением собравшихся сановников назвали его посмертным именем Видок.

Ван Хе

Звали [его] Ке, [он] был вторым сыном вана Мёна[597] и взошел после кончины вана Чхана (Видока).

Скончался ван, и нарекли [его] посмертным именем Хе.

Ван Поп

Звали [его] Сон <иногда называют Хёсун>. [Он] был старшим сыном вана Хе. Когда скончался ван Хе, [его] место унаследовал сын Сон <в Суй шу сообщается, что Сон был сыном вана Чхана>.

Зимой, в двенадцатом месяце, был издан указ, запрещающий убивать животных, [затем] были собраны и отпущены на волю все соколы и ястребы, которых разводили дома жители [страны], а снасти для рыбной ловли и охоты были сожжены.

Весной, в первом месяце, основали [монастырь] Ванхынса, и 30 человек были посвящены в монахи. Была сильная засуха, [поэтому] ван отправился в храм (монастырь) Чхиракса и молил о дожде.

Летом, в пятом месяце, [он] скончался. Нарекли государя посмертным именем Поп.

Ван Му[598]

Звали [его] Чан, [он] был сыном вана Попа. [Он] был красивым и величественным, имел необыкновенную волю и замечательный характер. Когда в следующем году после восшествия скончался ван Поп, его место унаследовал сын.

Осенью, в восьмом месяце, ван двинул войско и окружил силласкую крепость Амаксан <некоторые называют крепостью Мосан>. [Сил]лаский ван Чинпхён послал несколько тысяч отборных всадников, чтобы отбить их. Ввиду неблагоприятной ситуации наше войско вернулось назад. Силла построила четыре крепости — Сотха, Весок, Чхонсан и Онджам, чтобы нападать или оказывать нажим на нашу границу. Ван разгневался и повелел чвапхёну Хэсу взять 40 тысяч конных и пеших солдат и штурмовать эти четыре крепости. Силлаские военачальники (чангун) Конпхум и Муын с войсками отбили их. Попав в тяжелое положение, Хэсу увел армию и отступил на большое болото к западу от Чхонсана (Чхунджу). Укрыв войско в засаде, стал ждать их. Упоенный победой, Муын вел одну тысячу латников и, преследуя, дошел до большого болота. В это время внезапно выступили из засады [скрытые] войска и нанесли [неожиданный] удар. Муын слетел с лошади, а напуганные солдаты и офицеры не знали, что делать. Тогда Квисан, сын Муына, громко сказал: «Некогда я слышал /713/ наставление учителя: ”Пока воин остается в строю, он не должен отступать и в бою”. Как я посмею бежать и отступить, нарушая слова учителя?» Затем, отдав коня отцу, вместе с офицером (соджан) Чхуханом взял в руки копье и сражался яростно, пока его не убили[599]. Остальные воины, видевшие это, [преисполнились] большой отваги и разгромили наше войско. Хэсу, едва избежавший [гибели], единственным всадником вернулся [с поля боя].

Весной, во втором месяце, построили крепость Каксан (Чинджу?). Осенью, в восьмом месяце, Силла совершила нападение на восточную окраину [страны].

Весной, в третьем месяце, в ванской столице [шел] грязевой дождь и днем было темно. Летом, в четвертом месяце, [стояла] сильная засуха. Год был голодным.

Весной, в третьем месяце, хансоль Ён Мунджин отправлен ко [двору] Суй с поклоном и подношениями. Затем был послан чвапхён Ван Хёрин с подношениями и с просьбой о выступлении (походе) против Когурё. [Император] Ян-ди согласился на это и повелел наблюдать за положением дел в Когурё[600].

Летом, в пятом месяце, когурё[ские войска] напали на крепость Сонсан, но безуспешно, поэтому перенесли удар на крепость Сокту, захватили в плен три тысячи мужчин и женщин и ушли.

Весной, в третьем месяце, отправили посла ко [двору] Суй с поклоном и подношениями. Суйский вэньлиньлан Пэй Цин, назначенный /714/ послом в государство Вэ (Японию), проезжал через нашу страну по южной дороге.

Весной, во втором месяце, отправлен посол ко [двору] Суй с поклоном и подношениями. Когда суйский [император] Ян-ди собрался в поход на Когурё, ван повелел Кук Чимо отправиться [к нему] и спросить о сроках [выступления суйской] армии. Император обрадовался и щедро наградил [посла] подарками и направил шаншу цибулана Си Люя для совещаний с ваном.

Осенью, в восьмом месяце, построили крепость Чогам.

Зимой, в десятом месяце, осадили силласкую крепость Каджам, убили начальника крепости (сонджу) Чхандок и разрушили эту крепость.

Когда шесть суйских армий переправились через реку Ляо, ван приготовился с армией на границе. Громогласно [он] заявлял о помощи [императору] Суй, но в действительности он лицемерил.

Летом, в четвертом месяце, молния ударила в южные ворота дворца. В пятом месяце [в результате] сильного наводнения затопило и разрушило дома жителей [столицы].

Зимой, в десятом месяце, [ван] приказал тальсолю Пэкки возглавить восьмитысячное войско и штурмовать силласкую крепость Мосан. В одиннадцатом месяце произошло землетрясение в ванской столице.

Силлаский военачальник (чангун) Пёнпхум и другие напали на крепость Каджам и вернули ее себе; /715/ в [том] бою был убит Хэрон[601].

Зимой, в десятом месяце, отправили посла ко [двору] Тан, чтобы преподнести квахама (букв. «маленькая лошадь»).

Осенью послано войско, чтобы напасть на силлаский уезд (хён) Ныкно.

Весной, в начальном месяце, [ван] отправил министра (тэсин) ко [двору] Тан с поклоном и подношениями. Радуясь его искренней преданности, [император] Гао-цзу отправил посла с указом, чтобы возвести его в [ранг] вана округа Дайфан и вана Пэкче.

Осенью, в седьмом месяце, отправлен посол ко [двору] Тан с поклоном и подношениями. Зимой, в десятом месяце, ударили по шести силласким крепостям — Сокхам (Хамян), Энджам, Киджам, Понджам, Кихён и Ёнчхэк — и захватили их.

Зимой, в одиннадцатом месяце, отправили посла ко [двору] Тан с поклоном и подношениями.

Отправлен посол ко [двору] Тан, чтобы преподнести [доспехи] мёнгвана (букв. «латы светлого отблеска»)[602] и одновременно жалобу на то, что Когурё преграждает путь и препятствует визитам с поклоном в Высшее государство. [Император] Гао-цзу направил саньци чанши Чжу Цзышэ /716/ с указом, призывавшим прекратить вражду между нами и Когурё.

Осенью, в восьмом месяце, выступило войско против силлаской крепости Ванджэ[603], при этом был схвачен и убит начальник крепости Тонсо.

Зимой, в двенадцатом месяце, отправили посла ко [двору] Тан с поклоном и подношениями.

Осенью, в седьмом месяце, по повелению вана военачальник (чангун) Саголь захватил две крепости на западной окраине Силла и взял в плен более 300 душ обоего пола. Ван решил вернуть себе захваченные Силла территории и, собрав многочисленную армию, расположился лагерем в Унджине. Когда [сил]лаский ван Чинпхён узнал об этом, он отправил к Танам посла со спешным донесением. Услышав эту [весть], ван прекратил [военные приготовления].

Осенью, в восьмом месяце, племянник вана Поксин направлен ко [двору] Тан с поклоном и подношениями. Считая, что в течение [многих] поколений мы враждуем с Силла и беспрерывно нападаем друг на друга, [император] Тай-цзун передал вану указ, в котором говорилось: «Из рода в род вы, [ван], являетесь государем, умиротворяющим Восточную окраину. Из самого дальнего заморского края, несмотря на тяжкие преграды — бури и штормы, вы, проявляя исключительную преданность, бесперебойно доставляете положенную дань. Ваши прекрасные помыслы и добрые намерения весьма радуют нас. Я имел честь /717/ принять благосклонное повеление [Неба] и стать государем Поднебесной, чтобы возвеличить истинные принципы [правления], возлюбить и наставлять весь народ. Надеюсь, что повсюду, куда могут добраться колесницы и корабли, достичь ветра и дожди, [восторжествует] истина [императора] ради мира и спокойствия. Силлаский ван Ким Чинпхён — мой вассал и сосед вана, но [я] слышал, что каждый (из вас), ван, отправляет войско [против другого] и не прекращаются [между вами] бои и стычки. Полагаясь на [силу] войск, [вы] упорствуете [в неправом деле], что сильно расходится с [нашими] ожиданиями. Я уже устроил встречу племянника вана, Поксина, с послами Когурё и Силла, всячески убеждая в [необходимости] мирных отношений, чтобы все могли жить в согласии. Вану следует забыть свои прежние обиды, понять мои намерения и установить со всеми искренние, добрососедские [отношения] и прекратить военные раздоры».

Ввиду этого ван отправил посла с письмом, в котором выразил свою благодарность [императору]. Хотя внешне была выражена покорность [императорскому] повелению, в действительности оставалась по-прежнему взаимная вражда.

Весной, во втором месяце, отправили войско на штурм силлаской крепости Каджам, но его постигла неудача, и оно вернулось назад.

Осенью, в девятом месяце, отправили посла ко [двору] Тан с поклоном и подношениями.

Весной, во втором месяце, перестраивали дворец в Саби. Ван поехал в крепость Унджин. Летом [стояла] засуха, поэтому остановили [строительные] работы в Саби. Осенью, в седьмом месяце, ван вернулся из Унджина.

Осенью, в девятом месяце, отправили посла ко [двору] Тан с поклоном и подношениями.

Весной, в первом месяце, старший сын [вана] Ыйджа возведен наследником. Во втором месяце перестроили крепость Мачхон.

Осенью, в седьмом месяце, послали войско в поход против Силла, но не добились успеха. Ван охотился в долине Сэнчхо.

Зимой, в двенадцатом месяце, отправили посла ко [двору] Тан с поклоном и подношениями.

Осенью, в восьмом месяце, отправили военачальника [с войском] против силлаской крепости Соток и на тринадцатый день взяли ее.

Весной, во втором месяце, возведен храм (монастырь) Ванхынса[604] («Храм процветания вана»). Этот храм стоял у реки, по [своему] пышному убранству он был великолепен и красив. Каждый раз ван садился в лодку, чтобы войти в храм, и там курили фимиам[605].

В третьем месяце к югу от дворца вырыли водоем, туда провели воду /719/ [из местности] в двадцати с лишним ли. По четырем сторонам [водоема] посадили ивы, а посередине насыпали островок, похожий на гору духов Фанчжан[606].

Весной, во втором месяце, отправлен посол ко [двору] Тан с поклоном и подношениями. В третьем месяце ван вместе с ближайшими приближенными устроил гуляние и пир на северном берегу реки Саби. По обоим берегам на этом месте там и сям возвышались удивительные скалы и причудливые камни, между ними были рассеяны необыкновенные цветы и диковинные травы — все было как на картине художника. Ван пил вино и очень веселился, сам играл на лютне и пел, а свита его беспрерывно танцевала. Современники назвали это место Тэванпхо («Порт Великого вана»).

Летом, в пятом месяце, ван повелел военачальнику (чангун) Усо с 500 латниками выступить на штурм силлаской крепости Токсан. Усо добрался до ущелья Окмун[гок]. Солнце уже зашло, поэтому расседлали коней и воины расположились на отдых. [Тут] скрытно подкрался с солдатами силлаский военачальник Альчхон и напал внезапно. Усо взобрался на большой камень и отбивался из лука, но, когда кончились стрелы, был схвачен [врагами].

В шестом месяце была засуха.

Осенью, в восьмом месяце, [ван] устроил пир для многочисленной свиты в беседке (башне) Манхэру[607].

Весной, во втором месяце, [произошло] землетрясение в ванской столице. В третьем месяце снова [было] землетрясение.

Зимой, в двенадцатом месяце, отправлен посол ко [двору] Тан, который преподнес железные латы (доспехи) и топор с резными украшениями. [Император] Тай-цзун щедро отблагодарил его и выдал парчовый халат (парадное одеяние) и 3000 отрезов разноцветного шелка.

Весной, в третьем месяце, ван с супругой и придворными [дамами] катался на лодке на большом водоеме.

Зимой, в десятом месяце, снова отправлен посол ко [двору] Тан, чтобы преподнести золотые доспехи и топор с резными украшениями.

Весной, в первом месяце, появилась комета на северо-западе. Во втором месяце отправили сыновей [знати] ко [двору] Тан с просьбой принять их в Госюэ (Государственную школу).

Весной, в третьем месяце, скончался ван. Его нарекли посмертным именем Му. Посол, прибывший ко [двору] Тан, в белом (траурном) одеянии преподнес письмо, гласившее: «Скончался окраинный слуга государя Пуё Чан». Император устроил [его] оплакивание у [ворот] Сюаньумэнь и издал указ, в котором говорилось: «Так же как принцип заботы о дальних [вассалах] не может быть [принят] до высочайшего повеления, так и желание воздать должное почившему не может быть ограничено удаленностью [его] края. /721/ Покойный чжуго (столп государства), ван Дайфанского округа и ван Пэкче Пуё Чан всегда, с самого начала до конца, преодолевая горы и моря, из своей дальней стороны испрашивал [у нас] Истинное число (календарь), присылал сокровища и подавал письма. [Ныне он] внезапно пришел к своей кончине. [Мы] выражаем глубокую скорбь и сострадание, и больше, чем в обычных случаях, следует воздать траурные почести». [Он] возвел [покойного] в [звание] гуанлу дафу и щедро выдал [средства] на похоронные расходы.

Ван Ыйджа

[Он] был старшим сыном вана Му, [отличался] отвагой, смелостью и решительностью. В тридцать третьем году правления вана Му [он] был возведен наследником. К родителям относился с сыновней почтительностью, дружил с братьями, и современники называли [его] «превосходнейшим сыном в Хэдоне». Когда скончался ван Му, его место занял наследник. [Император] Тай-цзун прислал цыбу ланчжуна Чжэн Вэньбяо с указом, возводившим [вана в звание] чжуго (столпа государства), вана Дайфанского округа и вана Пэкче.

Осенью, в восьмом месяце, был отправлен посол ко [двору] Тан, чтобы выразить благодарность и одновременно преподнести дары из местных изделий.

Весной, в первом месяце, отправили посла ко [двору] Тан с поклоном и подношениями. Во втором месяце ван совершил поездку по областям и округам /724/ для утешения [народа], рассматривал [дела] заключенных и освободил всех, за исключением тех, чье преступление каралось смертью.

Осенью, в седьмом месяце, ван лично повел войска на Силла. Взяли более 40 крепостей, в том числе Миху[608] и другие. В восьмом месяце отправили военачальника Юнчхуна во главе десятитысячного войска и напали на силласкую крепость Тэя (Хёпчхон). Начальник крепости Пхумсок[609] вышел с семьей и сдался, но Юнчхун всех их убил, а отрубленные головы отправил в ванскую столицу. Живыми было захвачено более тысячи человек обоего пола. Их поселили в областях и уездах западной части государства, а в крепости для охраны оставили солдат. За заслуги ван наградил Юнчхуна двадцатью лошадями и тысячей сок зерна.

Весной, в первом месяце, отправили посла ко [двору] Тан с поклоном и подношениями.

Зимой, в одиннадцатом месяце, вступив в сговор с Когурё, ван задумал захватить силласкую крепость Танхан (Намян), чтобы преградить путь сообщения с [Танской] династией.

С этой целью снарядил войско и ударил по крепости[610]. [Но сил]ласким ваном Токман был отправлен посол с просьбой о помощи к Тан[скому государю]. Узнав об этом, [наш] ван отвел войска.

Весной, в первом месяце, отправили посла ко [двору] Тан с поклоном и подношениями. [Император] Тай-цзун прислал сынун чэнсяна Ли Сюаньцзяна, чтобы передать повеление [о примирении] обоим государствам. Ван принял послание с выражением благодарности. Сын вана Рюн (Юн) возведен наследником[611], [объявлена] общая амнистия.

Осенью, в девятом месяце, силлаский военачальник [Ким] Юсин с войском напал и захватил семь крепостей[612].

Летом, в пятом месяце, ван узнал о том, что [император] Тай-цзун лично готовит поход на Когурё и собирает войско в Силла. Воспользовавшись этим обстоятельством, ван с боем захватил семь силласких крепостей[613]. Силла направила военачальника [Ким] Юсина и напала [на Пэкче].

Зимой, в десятом месяце, военачальник Ыйджик повел три тысячи пеших и конных [воинов] и расположился лагерем под стенами силлаской крепости Мусан. Затем, разделив войско, атаковал крепости Каммуль (Мирян?) и Тонджам[614]. Но силлаский военачальник [Ким] Юсин лично воодушевлял своих солдат, и [они] сражались насмерть, поэтому [Ыджик] был разбит.

Весной, в третьем месяце, Ыйджик с боем захватил более десяти крепостей в западной части [Силла], в том числе крепость Ёчха и другие. /726/ Летом, в четвертом месяце, двинули армию к [ущелью] Окмунгок, но ее встретил силлаский военачальник [Ким] Юсин. В двух сражениях [пэкческие войска] потерпели поражение.

Осенью, в восьмом месяце, ван послал военачальника левой руки (чваджан) Ынсана во главе семитысячного войска. Они атаковали и захватили семь силласких крепостей — Соктхо и другие. Против них выступили силлаские военачальники Юсин, Чинчхун, Чхонджон и Чукчи с ударными силами. Из-за неблагоприятного положения [Ынсан] собрал [своих] рассеявшихся солдат и укрепился [лагерем] под стенами крепости Тосаль, чтобы дать еще один бой. Наша армия потерпела поражение.

Зимой, в одиннадцатом месяце, был гром, [на реках] не стал лед.

Отправили посла ко [двору] Тан с поклоном и подношениями. При возвращении [император] Гао-цзун направил указ со [следующими] словами, обращенными к вану: «Уже прошло много времени с тех пор, как были основаны три государства Хэдона, земли и границы которых тесно соприкасаются и вклиниваются друг в друга (букв. ”как собачьи клыки”). Но в последнее время они втянуты в раздоры и беспрерывно воюют друг с другом, и нет почти [ни одного] спокойного года. Жизнь несчастного народа Самхана подвергается смертельной опасности (букв. ”как [мясо] между ножом и кухонной доской”), ибо он (народ) постоянно собирает оружие и беспрерывно дает волю своей ненависти. Призванный Небом /727/ управлять миром, я полон горечи и сожаления. В прошлом году, когда одновременно прибыли с поклоном [ко двору] послы Когурё и Силла, я повелел прекратить эту вражду и ненависть, снова установить искренние и дружественные отношения. Силлаский посол Ким Попмин [при этом] сказал мне: ”Установив близкие отношения (букв. ”как губы и зубы”), Когурё и Пэкче уже подняли свои войска и попеременно нападают [на нас]. Большие города и важнейшие укрепления [уже] захвачены Пэкче. С каждым днем сужаются [наши] владения, приходит в упадок и [наша] слава. Просим направить указ Пэкче и повелеть [им] вернуть захваченные крепости. Если не подчинятся указу, [мы] сами поднимем армию, чтобы отобрать силой. И как только вернем свои исконные земли, то сразу попросим [об установлении] мира”. И эти слова настолько справедливы, что я не мог не согласиться [с ними].

В древности циский Хуань-[гун][615], будучи всего лишь одним из удельных князей, тем не менее защищал гибнущие царства. Как же я, будучи государем всех (десяти тысяч) владений, могу не защищать оказавшегося в беде окраинного вассала?! Те силлаские крепости, которыми завладел ван, следует вернуть их прежним хозяевам, а все пэкческие пленные, захваченные Силла, должны быть также возвращены вану! Впредь [следует всем] избавиться от хлопот, уладить недоразумения, спрятать оружие и прекратить стычки, чтобы народ смог обрести желанный покой, а три окраинных сопредельных [государства] не знали бедствий войны! /728/ Разве можно сравнить [это] с тем, как проливается кровь на пограничных заставах, растут горы трупов по всей земле, приходят в запустение и земледелие и ткачество, не знают покоя ни воины, ни женщины?! Если ван не последует этому совету, то я по просьбе [Ким] Попмина позволю ему вступить в войну с ваном и одновременно дам приказ Когурё не оказывать помощь со стороны. Но если Когурё не подчинится повелению, то прикажу своим киданьским васссалам перейти Ляо, вторгнуться в глубь [Когурё] и разорить его. Ван может тщательно обдумать мои слова и сам выберет благо и выберет лучшую политику, чтобы не раскаиваться потом».

Весной, в первом месяце, отправили посла ко [двору] Тан с поклоном и подношениями.

Весной была сильная засуха, народ голодал. Осенью, в восьмом месяце, ван установил дружественные отношения с государством Вэ.

Весной, во втором месяце, перестроили дворец наследника, [отделав его] с большой роскошью и великолепием, а к югу от дворца вана возвели беседку Манхэджон («Беседка для наблюдения за морем»).

Летом, в пятом месяце, рыжая лошадь вбежала в храм Охамса [на горе] Пукак, ржала, обходя изображения Будды, /729/ и через несколько дней сдохла.

Осенью, в седьмом месяце, перестроили крепость Мачхон. В восьмом месяце ван вместе с Когурё и мальгаль (мохэ) атаковал и разрушил более 30 силласких крепостей. Силлаский ван Ким Чхунчху направил посла ко двору Тан и передал письмо, гласившее: «Пэкче вместе с Когурё и мальгаль напало на нашу северную границу и уничтожило более 30 крепостей».

Весной, в третьем месяце, ван вместе с придворными [дамами] предавался безобразному блуду и непрерывным развлечениям, не переставал пьянствовать. Чвапхён Сончхун <некоторые называют Чончхун> настойчиво увещевал [его], но ван рассердился и бросил его в тюрьму. После этого никто больше не осмеливался говорить[616]. Сончхун умер в заточении, но перед смертью обратился со следующим письмом: «Преданный слуга, даже умирая, не забывает государя, поэтому хочу сказать одно [последнее] слово и умереть. Поскольку я постоянно следил за изменениями, происходящими вокруг, то мне кажется, что обязательно будет война. А для ведения боевых действий следует тщательно выбирать место для [сражений]. Если, встречая противника, расположиться в верхнем течении, то в конце концов можно уцелеть. Если иноземные войска прибудут по сухопутной дороге, нельзя позволить им пройти перевал Чхимхён, если же водным путем, то нельзя пускать [их] к побережью бухты Ки/730/больпхо, так как, только укрепив эти преграды, можно выдержать [оборону]». Ван не внял [этим словам].

Весной, в первом месяце, сорока одному побочным сыновьям вана было пожаловано [достоинство] чвапхёна, и каждому из них дарован кормовой округ.

Летом, в четвертом месяце, была сильная засуха, покраснела земля [рисовых полей].

Весной, во втором месяце, стая лисиц забралась во дворец, а одна белая лиса села [прямо] на письменный стол санчвапхёна.

Летом, в четвертом месяце, у дворца наследника маленький воробей совокупился с курицей. Отправили военачальника, чтобы атаковать две силлаские крепости — Токсан и Тонджам.

В пятом месяце из [реки] Сабиха к юго-западу от ванской столицы из воды выбросилась на берег и подохла огромная рыба длиной в три чана.

Осенью, в восьмом месяце, в бухте Сэнчходжин прибило к берегу труп женщины длиной в 18 чхок. В девятом месяце ясень внутри дворцовой ограды стонал, как человек, а ночью черти (души умерших) плакали на дороге к югу от дворца.

Весной, во втором месяце, вода в колодце ванской столицы приобрела кровавый цвет. На побережье Западного моря выбросилось и погибло [много] мелкой рыбы, люди ели ее, но не могли съесть всю. Вода в реке Сабиха тоже была кроваво-красной.

Летом, в четвертом месяце, несколько десятков тысяч лягушек взобрались на вершины деревьев. Жители ванской столицы без причины разбегались так, как будто кто их хватал. Более ста человек упали на землю и погибли, невозможно сосчитать потерянного имущества[617].

В пятом месяце внезапно разразилась буря, [молния] ударила в пагоды двух храмов — Чхонванса и Тоянса, а также в кафедральный зал храма Пэксокса. В небе с востока и запада шли и кучились черные тучи, похожие на драконов.

В шестом месяце монахам храма Ванхынса показалось, что корабельная мачта, плывущая по большой реке, проникла в ворота храма. Собака, похожая на дикого оленя, примчалась с запада на берег реки Сабиха и оттуда лаяла на ванский дворец. Внезапно она исчезла в неизвестном направлении. Стаи собак в ванской столице собирались на дороге, то лаяли, то выли, но через некоторое время разбрелись.

Во дворец вошел черт, громко закричал: «Пэкче погибает, Пэкче погибает!» — и потом исчез /732/ под землею. Ван весьма был изумлен и велел людям копать землю. На глубине трех с лишним чхок обнаружили черепаху, на спине которой была надпись: «Пэкче как полная луна, а Силла как новая луна». Ван спросил у прорицателя, [тот] ответил: «”Как полная луна”, [то есть] полная, та, что должна убывать. ”Как новая луна”, [то есть] неполная, та, что [должна] постепенно пополнеть, увеличиться». Ван разгневался и убил его. И тогда кто-то сказал: «”Как полная луна” означает процветание, а ”как новая луна” — слабость. Значит, смысл состоит в том, что [наше] государство будет процветать, а Силла мало-помалу придет в упадок!» Ван обрадовался [этому].

[Танский император] Гао-цзун издал указ, согласно которому цзовэй дацзянцзюнь Су Динфан был назначен главнокомандующим (дацунгуань) походной армией Сингуского направления, и с ним [подчиненные ему] цзовэй цзянцзюнь Лю Байин, юувэй цзянцзюнь Фэн Шигуй, цзояовэй цзянцзюнь Пан Сяогун должны были повести в общей сложности 130-тысячную армию для покорения [Пэкче]. Тогда же силлаский ван Ким Чхунчху был назначен командующим (цунгуань) походной армией окраинных варваров, чтобы во главе войска своего государства присоединиться к нему (Су Динфану).

Су Динфан повел армию из Чэньшаня, переправился морем и прибыл на остров Токмуль/733/до в западной части государства [Пэкче]. Силлаский ван послал военачальника Ким Юсина во главе 50-тысячного отборного войска присоединиться к ним.

Узнав об этом, ван собрал своих сановников и спросил, как поступить — атаковать или обороняться. Выступил чвапхён Ыйджик и сказал: «Танская армия, [идущая] издалека, преодолевала морские просторы, и те [из солдат], кто непривычен к воде, измучились на кораблях от усталости (морской болезни). [Поэтому], как только они высадятся на берег, пока не пришли в обычное состояние, следует побыстрее атаковать их, чтобы достичь [нашей] цели. [Сил]лаские люди уповают на помощь Великого государства и настроены пренебрежительно по отношению к нам. Но если [они] увидят, что люди Тан терпят поражение, то наверняка усомнятся и испугаются, не осмелятся на решительное наступление. Поэтому [я] думаю, что нужно пораньше вступить в решительную схватку с танскими [войсками]».

Тальсоль Санён и другие сказали: «Нет. Танская армия явилась издалека, жаждет поскорее сразиться, поэтому их натиск будет неотразим. [Сил]ласцы не раз прежде были разгромлены нашими войсками, поэтому и теперь, видя мощь наших войск, не могут не бояться. Лучшим выходом сейчас будет преградить дорогу танской армии и дожидаться ее ослабления, но прежде нужно частью войска атаковать [сил]лаские войска, сломить их боевой дух, а затем в соответствии с обстоятельствами развернуть военные действия. Таким образом можно будет /734/ и сохранить в целости армию, и обеспечить защиту государства».

Ван был в затруднении и не знал, с кем согласиться. В то время чвапхён Хынсу отбывал наказание, находился в ссылке в уезде Комамиджи. К нему [ван] послал человека за советом: «Обстоятельства не терпят промедления, как же следует поступить?» Хынсу ответил: «Танские войска не только многочисленны, но и имеют строгий воинский порядок. К тому же вместе с Силла они хотят окружить [нас]. Если дать бой в ровной долине или на широком поле, то невозможно предсказать, для кого [сражение] закончится победой, а для кого — поражением. Пэккан <иногда называют Кибольпхо> и Тханхён <иногда называют Чхимхён> — важнейшие позиции, [открывающие] проход в наше государство. [Там] даже один человек с единственным копьем в состоянии противостоять десяти тысячам людей, вот почему надо собрать храбрецов и отправить их на защиту, чтобы не дали танским войскам войти в Пэккан, а силласким войскам — пройти [перевал] Тханхён. Великий ван должен крепко запереть ворота [столицы] и упорно обороняться, дожидаясь [того момента], когда иссякнут у них ресурсы и продовольствие. И когда устанут [вражеские] командиры и солдаты, надо решительно атаковать и разгромить их».

Но этим словам не поверили министры [вана] и заявили: «Хынсу долгое время был в ссылке, он обижен на вана и не любит государство, поэтому нельзя полагаться на его слова. Лучше позволить танской армии войти в Пэккан, /735/ где из-за [быстрого] течения корабли теряют управление, а [сил]ласким войскам — взойти на [перевал] Тханхён, где на узкой тропе не смогут проехать на конях. Тогда и бросим армию в атаку, перебьем их, как кур в клетке или рыб, попавших в сети». Ван согласился с этим. Когда он узнал, что танские и [сил]лаские войска уже прошли Пэккан и Тханхён, [он] послал чангуна Кебэка во главе пяти тысяч воинов-смертников. Они вышли из Хвансана и сражались с [сил]ласкими войсками. Во всех четырех боях [они] одержали победу, но из-за малочисленности войска и истощения сил они в конце концов потерпели поражение, и Кебэк был убит[618].

Тогда ван объединил [свои] войска и стал оборонять устье Унджина, расположив их в боевом порядке по берегу реки. Однако [Су] Динфан вышел на левый берег и свою армию расположил у горы. В бою с ними наша армия потерпела тяжелое поражение. [А затем], воспользовавшись приливом, императорские войска с барабанным боем и страшным грохотом двинули вперед один за другим боевые корабли. Су Динфан во главе пеших и конных устремился прямо на эту крепость (т.е. Саби)[619] и остановился [на расстоянии] одного перехода[620]. Против него выступили все [уцелевшие] наши войска, но снова потерпели поражение — убито было более 10 тысяч человек. Благодаря победе танская армия приблизилась к столице. Поняв неизбежность [падения столицы], ван горестно воскликнул: «О, как [я] сожалею, что не послушался верного Сончхуна и [дело] дошло до этого!» Затем вместе с наследником Хё[621] он бежал /736/ на северную окраину[622].

[Су] Динфан окружил столицу, и тогда второй сын вана, Тхэ, сам провозгласил себя ваном, возглавил воинов и упорно оборонялся. Сын наследника Мунса, обращаясь к сыну вана Юну, сказал: «Ван и наследник бежали, а дядя правит как ван. Если танские солдаты получат свободу [после взятия столицы], то уцелеем ли мы?» И тогда вместе с приближенными по веревке они перелезли через городскую стену и ушли [из города], за ними последовало много народу, а Тхэ не смог остановить их. Когда [Су] Динфан приказал воинам влезть на башни [городской] стены и водрузить танские знамена, Тхэ, оказавшись в затруднительном положении, открыл ворота и стал просить пощады[623]. После этого ван и наследник Хё с [оставшимися у них] крепостями также сдались. [Су] Динфан отправил в [танскую] столицу вана, наследника Хё, сыновей вана Тхэ, Юна и Ёна, министров и военачальников — всего 88 человек, а также 12 807 жителей.

Прежде в государстве [Пэкче] было пять областей (бу)[624], 37 округов (кун)[625], 200 крепостей (городов)[626] и 760 тысяч дворов[627]. Теперь разделили его на пять наместничеств (дудуфу, или тодокпу)[628] — Унджинское, Маханское, Тонмёнское, Кымёнское и Токанское, каждое из которых управляло областями (чу, джу) и уездами хён)[629]. В качестве должностных лиц для управления ими были назначены наместник (дуду, или тодок), начальник области (цыши, или часа) и начальник уезда (сяньлин, или хённён). /737/ Ланцзяну Лю Жэньюаню приказано охранять столицу, а цзовэй ланцзян Ван Вэньду был назначен унджин[ским] наместником (тодок) для умиротворения оставшегося населения. Когда пленных Су Динфана представили императору, он вынес им порицание (упрекал их), а затем простил. Когда умер от болезни ван [Пэкче], [император] даровал ему [посмертный] титул цзиньцзы гуанлу дафу и вэйвэйцзина и разрешил всем прежним сановникам проститься с ним. По императорскому указу он похоронен возле могил Сунь Хао и Чэнь Шубао, и в честь него, как и [в честь них], возведена стела. [Сын вана] Юн был пожалован [званием] сыцзяцзина. [Ван] Вэньду скончался при переправе морем, и его сменил [на посту] Лю Жэньгуй.

Племянник вана Му, Поксин, который некогда командовал войсками, теперь вместе с буддийским монахом Точхимом поднял мятеж [против танских войск][630] в крепости Чурю (старый округ Хансан)[631]. [Они с почетом] встретили сына бывшего вана Пуё — Пхуна[632] который [ранее] был заложником в государстве Вэ, и возвели его ваном. Вся северо-западная часть [страны] поддержала [этот] мятеж. Поэтому [они], возглавив войско, осадили столицу, где находился [Лю] Жэньюань[633].

Императорским указом Лю Жэньгуй был произведен в звание ревизора (цзяньцзяо) и правителя (цыши) области Дайфан. [Ему] было велено взять под свое командование войска Ван Вэньду и своим путем привести войско Силла на выручку [Лю] Жэньюаня. Обрадованный [Лю] Жэньгуй воскликнул: «Небо собирается сделать меня, старика, богатым и знатным!» Попросив дать ему танский календарь и символ мяохуй[634], /738/ он отправился в поход со словами: «Я хочу покорить восточных варваров и распространить далеко за море Истинное число[635] великих Танов». [Лю] Жэньгуй вел войско в строгом порядке и продвигался вперед с боями[636]. Чтобы отразить его [армию], Поксин и другие возвели двойной частокол у устья реки Унджин. Но [Лю] Жэньгуй атаковал их, объединившись с войсками Силла. Наши воины вынуждены были отступить за укрепления, но им преградила путь [к отступлению] река, мост был узким, [и поэтому] утонуло и погибло в бою более 10 тысяч человек. Поксин и другие тотчас же сняли осаду столицы и отступили в безопасную крепость Имджон. Силласцы же, когда у них кончились припасы, возвратились к себе[637]. Это было в третьем месяце начального года [эры] Лун-шо (661 г.).

Тогда же Точхим провозгласил себя командующим полевой армией (рёнгун чангун), а Поксин — верховным командующим (санджам чангун). [Они] начали набирать в [свою] армию много беглых людей, и мощь [их армии] постоянно росла. Через гонца они заявили [Лю] Жэньгую: «Как [мы] узнали, великие Таны и Силла договорились уничтожить всех людей Пэкче, не щадя ни старых, ни малых, а государство [наше] присоединить к государству Силла. Чем ожидать смерти [бездействуя], лучше погибнем в бою! Поэтому мы собираемся и объединяемся, чтобы защищаться до конца!» [Лю] Жэньгуй написал письмо, в котором подробно разъяснил, в чем заключаются беды и благополучие [государства], и отправил /739/ посла, чтобы увещевать их. Но Точхим и другие [его сторонники], полагаясь на силу [армии], [вели себя] надменно — посла от [Лю] Жэньгуя оставили (принимали) во внешней канцелярии и оскорбительно передали: «Посол — человек низкого ранга, поэтому я, [Точхим], государственный полководец (тэджан), не могу с ним говорить». И отправили [посла] обратно без ответного письма.

Поскольку войско было малочисленным, [Лю] Жэньгуй объединился с силами [Лю] Жэньюаня, поставил на отдых офицеров и солдат [и тем временем] направил письмо [императору], в котором просил о присоединении [войска] Силла для совместного выступления. [Сил]лаский ван Чхунчху получил императорский указ и выслал войско во главе со своим военачальником Ким Хымом на выручку [Лю] Жэньгую[638]. По прибытии [его] в Коса Поксин с яростью атаковал и разгромил его, поэтому с перевала Кальлён [Ким] Хыму пришлось повернуть назад. И Силла не осмелилась повторить выступление. Через некоторое время Поксин убил Точхима и присоединил его войско [к себе]. Пхун же не смог воспрепятствовать [этому] и лишь возглавил церемонию похорон. Полагая, что [Лю] Жэньюань и его союзники абсолютно изолированы в крепости и не имеют помощи [извне], Поксин со сторонниками направили посла, чтобы выразить сожаление и сказать: «Когда посол (даши) со своими [людьми] собирается вернуться на запад? Мы хотим [торжественно] проводить его».

Во втором году (Лун-шо, т.е. в 662 г.), в седьмом месяце, [Лю] Жэньюань, [Лю] Жэньгуй и другие разбили оставшиеся войска Поксина к востоку от крепости Унджин и захватили города (крепости) Чира и Юнсон, а также укрепления Тэсан, Саджон и другие[639], /740/ убили и захватили [в плен] очень много [вражеских солдат]. Затем по приказу войска разделились [на отряды] для усмирения и охраны [занятых позиций].

Считая расположенную у реки на неприступной высоте крепость Чинхён[640] очень важным опорным пунктом, Поксин и другие сконцентрировали там войска и упорно обороняли ее. Однако солдаты [Лю] Жэньгуя, возглавившего силлаское войско, ночью [скрытно] вскарабкались на бруствер крепости, а на рассвете ворвались в город, перерезали 800 человек. [Тем самым] открыли возможность продовольственного снабжения из Силла.

[Лю] Жэньюань обратился с просьбой на высочайшее имя об увеличении армии. По императорскому указу были призваны семь тысяч человек из войск Цзы[хая], Цин[хая] и Лайхая, а цзовэйвэй цзянцзюнь Сунь Жэныди был поставлен во главе армии. Он переправился морем, чтобы пополнить войско [Лю] Жэньюаня[641]. К этому времени Поксин уже взял всю власть [в свои руки], поэтому он и Пуё Пхун затаили сильную неприязнь и подозрительность друг к другу.

[Однажды] Поксин, притворившись больным, лег в глубине пещерного помещения. Он хотел дождаться, когда Пхун придет навестить больного, и тогда схватить и убить его. Но об этом узнал Пхун, привел своих верных людей, которые неожиданно убили Поксина. Затем он направил послов в Когурё и государство Вэ с просьбой о присылке войск, чтобы отбить танскую армию. Сунь Жэньши по дороге встретил их в пути и убил. Затем он воссоединился с войсками [Лю] Жэньюаня, [и в результате] сильно поднялся боевой дух [танских] воинов. Когда [танские] военачальники совещались о выборе направления [следующего удара], кто-то сказал: «Крепость Карим /741/ чрезвычайно важна как с суши, так и с воды, поэтому надо атаковать прежде всего ее». [Лю] Жэньгуй возразил: «Военное правило гласит: ”Избегай сильного, ударяй по пустоте (слабому месту)”, [крепость] Карим и неприступна и тверда, поэтому при нападении на нее [мы] понесем потери среди воинов, осада будет длиться много дней. Крепость Чурю — оплот [мятежников] Пэкче, здесь они все собирались, и если взять ее, то остальные крепости сами сдадутся». После этого [Сунь] Жэныпи, [Лю] Жэньюань и [сил]лаский ван Попмин повели вперед сухопутные войска, а Лю Жэньгуй вместе с бешуай Ду Шуаном и Пуё Юном[642] во главе боевых кораблей (сугун) и судов с продовольствием по реке Унджин направились к реке Пэккан, чтобы, встретившись с сухопутными войсками, вместе направиться к крепости Чурю. В устье реки Пэккан [они] столкнулись с людьми Вэ и в четырех сражениях одержали победу, сожгли 400 их кораблей. Дым и пламя застилали небо, а вода в море была красной[643]. Ван Пуё Пхун скрылся и бежал неизвестно куда. Некоторые говорили, что [он] бежал в Когурё. [Танские войска] захватили его драгоценный меч (меч-сокровище). Сыновья вана Пуё Чхунсын и [Пуё] Чхунджи, возглавлявшие его войска, сдались вместе с людьми Вэ[644], и только один Чисусин (Чи Сусин?), укрепившись в крепости Имджон, не сдавался[645].

Вначале Хыкчхи Санджи призвал к объединению и собрал разбежавшихся [соотечественников], и за десять дней [к нему] /742/ примкнуло более 30 тысяч человек. [Су] Динфан со [своим] войском напал на них. [Хыкчхи] Санджи дал отпор, разбил его [войско] и вернул себе более 200 крепостей. [Су] Динфан не смог сладить с ним. [Хыкчхи] Санджи вместе с пёльпуджаном Сатха Санъё, укрепившись в неприступных местах, откликнулся на [призыв] (поддерживал восстание) Поксина, но к этому времени большинство крепостей сдалось. Чтобы показать свое расположение [к сопротивляющимся], [Лю] Жэньгуй оставил в их распоряжении Имджон и, [предоставив их собственной воле], даже выдал им вооружение и продовольствие. [Сунь] Жэньши стал отговаривать: «Трудно поверить в [их] честность. Давая им оружие и снабжая их зерном, можно лишь содействовать [в осуществлении] их бандитских замыслов». [Однако Лю] Жэньгуй сказал: «Я вижу, что [Сатха] Санъё и [Хыкчхи] Санджи преданны и умны и при случае способны на заслуги [перед Танами]. Как можно сомневаться?»

Когда эти двое (Лю и Сунь) уже почти подготовились захватить крепость (Имджон), Чисусин бросил свою семью и бежал в Когурё. Все оставшиеся его сторонники были умиротворены. [Сунь] Жэньши и другие, закончив дело упорядочения [положения], вернулись [на родину].

Императорским указом [Лю] Жэньгуй был оставлен командовать войсками, чтобы подавлять [мятежи] и охранять [завоеванные земли].

Когда закончилась война, в каждом доме царили запустение и нищета. Трупы убитых лежали повсюду, как скошенная трава. [Лю] Жэньгуй издал приказ о погребении мертвых, о составлении подворных списков населения, управлении деревнями, о назначении чиновников для открытия движения по дорогам, о постройке мостов, ремонте плотин и дамб и о восстановлении водохранилищ для развития земледелия /743/ и шелководства, об оказании помощи бедным и нуждающимся, о том, чтобы накормили сирот и стариков. Был возведен танский государственный алтарь (шэцзи), объявлено о введении [танского] календаря и символов (мяохуй). Люди радовались, и все стали спокойно обживать свои дома и селения.

[Танский] император назначил Пуё Юна наместником (дуду, тодок) в Унджине[646] и повелел ему вернуться на родину, чтобы прекратить старую вражду с [государством] Силла и призвать к возвращению беженцев.

Во втором году (665 г.) [Пуё Юн] встретился с силласким ваном в крепости Унджин, где они дали клятву на [крови] белой лошади[647]. [Лю] Жэньгуй составил слова клятвы, которые затем были записаны золотом на железных скрижалях и водворены в храме [предков] Силла. Слова клятвы [можно] прочесть и в летописях Силла. Однако после возвращения [Лю] Жэньюаня и других [в Китай] Юн, опасаясь, что народ разбежится, также вернулся в [танскую] столицу (Чанъань)[648]. В годы И-фэн (676—678) [Пуё] Юн был назначен унджинским наместником и ваном округа Дайфан, с тем чтобы, вернувшись на родину, объединить и утешить оставшийся народ [Пэкче]. Одновременно в Синсон (Синьчэн) перевели центр управления Аньдунского наместничества (духуфу, тохобу)[649]. Но в это время становилась могущественной Силла, и [Пуё] Юн не осмелился поехать на родину. [Он] обосновался временно в Когурё, где и умер. Супруга вана Му также пыталась сделать своего внука Кён наследником вана [Пэкче], но его владение было поделено между Силла, Бохай (Пархэ) и (Мальгаль)[650]. [В результате] прервалась линия [правителей] государства [Пэкче].

В Силла юса говорится: «Небо послало [вниз] золотой ящик, поэтому — фамилия Ким (”золото”)»[651]. Эти слова вызывают удивление, и им нельзя верить. Но из-за древности этого предания я не осмелился вычеркнуть эти слова при составлении истории. Слышал также, что «силлаские люди — потомки Сохо Кымчхона (букв. ”малого неба и золотого неба”), поэтому их фамилия Ким» <смотрите надпись на могиле Ким Юсина, составленную профессором (пакса) [Высшей школы] Кукча[гам] Соль Инсоном, а также текст каменной стелы в храме Самнанса, составленный Пак Комулем и высеченный Ё Гыкилем>, и что «когурё[ские люди], будучи потомками Косина [присвоили] фамилию Ко» <смотрите записи, помещенные в Цзинь шу>[652]. В старинных историях сказано: «Пэкче и Когурё одинаково происходят от Пуё», и еще сказано: «В период беспорядков между династиями Цинь и Хань много людей Срединного государства бежало в Хэдон (Восточное Приморье)». Таким образом, не потомками ли тех древних мудрецов были основатели трех государств? И как долог был век их государств?

К концу [царствования правителей] Пэкче в их деяниях было много неправедного. Постоянно [на протяжении жизни нескольких поколений] в борьбе с Силла они заключали союз с Когурё для нападения на нее (Силла). Пользуясь любой благоприятной возможностью, [они] отторгали у Силла важные города (крепости) и большие укрепления, [всякий раз] противоречили [принципу]: /745/ «Дружелюбие к гуманным людям, добрососедство — вот что драгоценно для государства». Танский император дважды издавал указы о прекращении этой вражды, но [они] лишь делали вид, что подчиняются [указам], а в действительности нарушали их. [Они] провинились перед Великим государством (Китаем), и поэтому стало неизбежным его (Пэкче) падение[653].