Самозванец 2. Медальон Великого Воина

Глава 23

— Код коричневый, — произнёс я шёпотом в пустоту, но Шен услышал.

— Почему не красный? — спросил он, не отрывая взгляда от наших с Сайманом покрасневших портретов.

— Потому что до красного не дотягивает. Физически нам ничего не грозит…

— Тогда почему коричневый? — так и не понял он.

— Да потому, дружище, что мы обосрались.

И я не соврал. Мы действительно обосрались. Глупо было думать, что если идёшь против системы, то она не будет давать отпор. Мы жаловались на «надзирателей», мы хитрили и упорствовали, и это не могло остаться без реакции.

Ректор, конечно же, никак не связал нашу дисквалификацию на выборах с тем, что мы писали жалобы или устраивали тайные сборища у Ляси. Но информация о том, что закупили несколько камер благодаря «финансовым махинациям» с баллами, конечно же, всплыла наружу.

— Прискорбно сообщать, что наши студенты нашли лазейку, которой не преминули воспользоваться, — сокрушался ректор. — Мы, конечно же, считаем, что это было сделано не по злому умыслу, а скорее в порыве азарта и озорства, но мы просто обязаны пресечь подобные инциденты.

Он растёкся маслом по дереву о долге Героев, о чести, об уставах и правилах, о том, какие надежды на нас возлагает весь мир, и как мы неосознанно всех подводим.

— Нельзя научит стать Героем, — громогласно изрёк он. — Но можно подтолкнуть в правильном направлении!

Последовали аплодисменты, но, конечно же, наши руки остались там, где и были, хлопать вместе со всеми мы не стали. А ректор продолжил.

— Теперь если вы захотите пройти, например, в бассейн сектора, который дешевле, то вам придётся заплатить по прайсу своего сектора. Захотите купить предметы из менее престижного сектора, чем ваш, тоже платите по прайсу своего сектора за товары этой же категории. Иначе создаётся дисбаланс и рушится внутренняя экономическая логика секторов. В этот раз двое кандидатов исключены из предвыборной гонки. Это их наказание. Но в будущем любая подобная «изобретательность» повлечёт дополнительные часы трудовой практики. Например, самовольное оставление границ кампуса, как это произошло недавно, тоже повлечёт наказание. В этой истории также отличился один из выбывших кандидатов. Он подверг опасности свою жизнь, жизнь подруги и тех, кто отправился его спасать. Я много раз говорил и не устану повторять, что жизни Героев и всех, кто трудится здесь во благо будущего нашего мира — бесценны. Любая человеческая жизнь — бесценна. А ваши — ещё и могут служить гарантом сохранности мира и мирных жителей. Надеюсь, меня всё-таки, наконец, услышат и оценят старания администрации. Мы не можем так рисковать. Мы обязаны быть строгими во благо всего мира.

Стелил гладко, пел слаженно, но я услышал главное — имена девушек не всплыли при оглашении историй с монетами. Значит, Руби и Ляся остаются в предвыборной гонке. Это не добавляет нам шансов на победу, но позволяет остаться в игре.

Я бросил взгляд на Лясю, раздумывая, когда лучше попросить её не снимать свою кандидатуру, но когда наши глаза встретились, не смог произнести ни слова.

Она уже всё поняла. Грустно кивнула, давая понять, что уговоры не потребуются. Кем бы ни был её отец в прошлом, сама Ляся всегда оставалась человеком чести.

Сволочило то, что к сегодняшнему дню я готовился долго. Программа, над которой так тщательно работал, шла псу под хвост. Все речи, доводы и идеи, которые собирался продвинуть — можно выбросить в помойное ведро. Мне не видать места в совете старост.

С другой стороны, не нужно будет участвовать ни в презентации, ни в дебатах. Можно покинуть зал и попытаться отыскать Линн. Может быть, она где-то разбирается с камерами, готовится к очередному интервью или наводит марафет, прежде чем завалить ректора вопросами. И раз нигде среди персонала барышню не видно, значит, искать надо в других местах.

— Расстроился? — сочувственно спросил Шен.

— Да как сказать… — не хотелось врать другу, но и правды я, кажется, сам не знал. — С одной стороны, очень паршиво, с другой… Не трагедия. Мы полураков победили. И с предвыборной гонкой как-нибудь справимся. У нас остаются девчонки. Да и Грейсон не так плох. На первом экзамене мы вроде в итоге нашли с ним общий язык. Может, и теперь найдём.

— Здорово, что ты никогда не сдаёшься, — отметил Шен уважительно.

— Дык… — хмыкнул я. — Это не трагедия, это просто ещё одна точка роста, — зафиналил излюбленной фразой тренера.

Он считал, что любой кризис — это поле для изменений. В свой первый большой кризис он оставил практику и занялся теорией. Стал тренером. Я в свой первый кризис начал серьёзно заниматься спортом, отбросив всё лишнее. Вот и сейчас нужно перераспределить силы, переобозначить цели.

Браслет на запястье завибрировал. Я открыл уведомления, и там оказалось письмо от администрации.

«У вас новый подарок от спонсора!» — гласил заголовок, украшенный небольшой цифровой коробкой с бантом.

«Вот те раз! — обрадовался я. — В бочку с дёгтем подвезли плошку с мёдом».

Наспех прочитав сообщение, понял, что забрать подарок можно у мисс Валеаски. Часы приёма в расписании намекали, что у меня оставалось не больше сорока минут, чтобы застать владычицу закромов на месте.

— Удачи, — шепнул я девчонкам и легонько ударил себя кулаком в грудь, показывая, что сердцем я с ними.

— А ты куда? — удивился Шен.

— Дельце есть, потом расскажу…

И пригнувшись, пробрался к широким ступенькам, ведущим к одному из выходов.

Несмотря на очередной бонус от тайного спонсора, радости не чувствовалось. Слишком многое придётся переиграть и пересмотреть, чтобы не проиграть битву за места в совете старост. Ещё и перспектива, что возглавить его сможет потомок Адана Муна, сволочила всерьёз и неслабо. Расплывающееся в ехидной усмешке лицо Джонни легко вырисовывалось в воображении.

«Отбросам не место в совете…» — звучал призрачный голос.

Сам не заметил, как выбрался на улицу и прошёл большую часть пути к общежитию, погрузившись в тревожные мысли.

«Думай, думай…» — молоточком стучало в голове.

Нужно как-то переиграть и уничтожить. Но как? Даже если Ляся и Руби займут места, или мне удастся поладить с Грейсоном, через которого можно будет влиять, если Руби проиграет, что это даст? Два голоса против трёх.

«Может, вообще не стоило затевать этот школьный совет?» — пришла досадная мысль, как только переступил порог общежития. Пришла как будто извне, и я отмахнулся от неё словно от назойливой мухи. Ехидный голосок принадлежал кому-то чужому. Наверное, всем призракам прошлого, которым проигрывал раньше.

«Хрен вам! — огрызнулся я внутренне. — Выкусите!»

И с этой резкой уверенной мыслью распахнул дверь кабинета мисс Валеаски, забыв постучаться. О чём тут же пожалел.

Она подняла тяжёлый взгляд поверх очков, чуть откинулась назад, вскинула руку в надменном жесте, будто её кисть весила целую тонну, а запястье едва справлялось с нагрузкой. Она поправила очки, низким гортанным голосом покряхтела и, наконец, произнесла:

— Вас не учили стучаться, молодой человек?

Честно скажу, от уверенности не осталось и следа. Её не то что рукой смело, её смело, откинуло и растоптало ещё до того, как мисс Валеаски открыла рот, чтобы задать вопрос.

— Я…

— Я, я, — передразнила она, отрываясь от документов, над которыми нависала грозовой тучей. — Проходите…

Взмах тяжёлого, почти мужского, запястья в сторону стула царственно благословил сдвинутся с места и войти.

— С-спасибо, — замешкался, как подросток, но всё равно сел в кресло напротив стола комендантши.

По факту я и был подростком, несмотря на прожитые в другом мире годы.

— У вас двадцать минут. Потом я уйду трапезничать. Но мы можем посидеть и помолчать, — съехидничала она, намекая, что пора бы переходить к делу.

— Подарок… э-э… уведомление…

— У вас для меня подарок? — томным голосом произнесла женщина, оценивающе осматривая меня.

— Нет, — быстро помотав головой, отрапортовал я. — Я б с радостью, но…

— С радостью пришёл бы с подарком? — ещё хитрее уставилась на меня эта хищница и вздёрнула бровь.

— Да! Но сейчас нет. Сейчас у вас… для меня. То есть… Уведомление… — вконец растерявшись, затараторил и постучал пальцем по часам, будто в них крылись ответы на все вопросы.

Самому было противно от своего поведения, ведь шёл сюда с твёрдой уверенностью и неотвратимой решимостью.

«Какая ж муха укусила потом?» — возмутился и разозлился сам на себя.

Но Валеаски вдруг гулко рассмеялась и почему-то подобрела. В глазах скользнуло что-то если не материнское, то по-родственному тёплое.

— Да поняла я, поняла. Сейчас выдам, — она медленно поднялась, придерживая спину, будто та болела или доставляла некоторый дискомфорт. — Спонсоры не так часто подарки дарят. Так что каждый такой сюрприз на особом счету. Гадала, зайдёшь в последнюю минуту или пошевелишься. И ты молодец, тянуть не стал.

Может быть, что-то в моём нелепом образе сыграло на руку, а может, моя пунктуальность растопила сердце каменной великанши. Скорее всего, она привыкла, что с ней всё время препираются, приходят в нерабочие часы и требуют особого отношения… А тут я. Заикаюсь, неловко блею и при этом иду к ней как мышь к удаву, не проявляя гонора.

— Держи! — Протянула небольшую коробку.

— Спасибо!

— Спонсора поблагодарить не забудь, а то больше ничего не подарят. Неблагодарных никто не любит.

— А что там? — спросил я, вертя в руках подарок с бантом и не находя никаких опознавательных знаков.

— Откроешь — узнаешь. А теперь… Брысь!

Она махнула в сторону двери, но не грозно, как я воспринял бы ранее, а с нотками где-то глубоко зарытого кокетства, с которого она почему-то решила смахнуть пыль.

— Слушаюсь и повинуюсь! — подыграл, раскланиваясь, и шустро скрылся за дверью.

Вслед мне она бросила лёгкий смешок и фразу, не то «балбес», не то «наглец».

Пытаясь открыть коробку на ходу, пересёк коридор, свернул за угол к лифтам и обмер. Ещё пара шагов — влетел бы в нежданную гостью, сбив с ног в очередной раз.

— Победил дракониху? — мурлычащим голосом спросила Линн, не сдвинувшись с места ни на миллиметр, хотя я только что чуть не затоптал её.

Она стояла, прислонившись лопатками к стене и упёршись одной ногой в неё же. Коричневая куртка, чёрные брюки и шарф намотанный, словно птичье гнездо, из которого вместо кладки яиц торчала маленькая растрёпанная головка журналистки, делали образ особенно несерьёзным.

— Одолел… — ответил я и тут же набросился: — Ты что тут делаешь? Сталкеришь меня? Соскучилась?

Она фыркнула и выхватила из рук коробку.

— Отдай, — пригрозил я, нависая над нахрапистой гостьей.

— Выдохни… — улыбаясь, ответила она. — Что сама подарила, то назад не возьму.