Санта-Клаус, или Отец на Рождество

Глава 6

Его наследники были превосходны. Камердинер герцога укладывал вещи, чтобы вернуться в Лондон, но мальчики оказались просто чудом. Они могли быть чуточку сверхэнергичными, но нельзя же гнушаться их веселого настроения. Уэр всегда терпеть не мог этих миниатюрных восковых детей-кукол, которых его друзья выводили для обозрения и должного восхищения – леди всегда ворковали над ними – а затем ставили обратно на полку. Чем стоит восхищаться в ребенке, если он не может произнести ни слова, у него нет ни воображения, ни оживленности? Аккуратностью? Аккуратность хороша в камердинере – которого можно убедить остаться за прибавку к жалованию; этот парень умеет обращаться с сапогами – но не в маленьком мальчике. Кроме того, вполне естественно, что сыновья Тони обладают бойким нравом. Итон и Оксфорд смогут укротить любую непокорность, самодовольно решил Уэр, забыв, что никакой объем строгой школьной дисциплины не смог сдержать еще более необузданные выходки Тони. Уоррингтон был головной болью для своей матушки до тех пор, пока не женился и не стал беспокойством для другой женщины. Тетушка Клара была в восторге от того, что Тони выбрал спокойную девушку со строгим воспитанием. Женитьба не внушила бесшабашному кузену какое-то особое чувство ответственности, но благодаря этому у герцога теперь есть наследник и запасной наследник! Лиланд поднял бокал с бренди на ночь и провозгласил тост за павшего героя.

– Ты оказал честь имени Уоррингтонов, – заявил он. – Твои сыновья – это именно то, что мужчина желает видеть в своих наследниках. – И жена Тони тоже была не так уж плоха, но этого Уэр не стал произносить вслух, на тот случай, если Тони может услышать его. В этом старом замке и так достаточно призраков.

Но Грейс-Энн была загадкой, над которой герцог раздумывал и после того, как задул свечу у постели. В темноте он мог отчетливо представлять себе ее глаза, лицо, фигуру – и его охватывало волнение. Дьявол, да даже призрак испытал бы волнение от таких картин. Затем Уэр представил себе эти ужасные черные мешки, которые закрывали вдову с головы до ног. Эти «платья» могли погасить пыл любого мужчины, даже того, у кого не было женщины с тех пор, как он уехал из Лондона, и которому ничего не светит, пока он живет в фамильной груде камней. Ни один настоящий джентльмен не станет гадить в собственном гнезде, а герцог Уэр не принадлежат к типам, которые совокупляются с подавальщицами в местных тавернах. Ему требовалось больше утонченности для удовлетворения потребностей. И поэтому его мысли вернулись обратно к дочери викария.

В этой женщине было что-то чертовски таинственное. Вдова определенно не носила на себе все свое состояние, в этом не было сомнений, и, если судить по состоянию дома викария, не тратила деньги на то, чтобы облегчить жизнь своей семьи. Даже дети, которых она со всей очевидностью обожала, были ограничены всего лишь варежками на Рождество. И она сама пекла пирожки. Так какого же дьявола Грейс-Энн делала с деньгами?

Герцог заснул, твердо решив разузнать все секреты вдовы. А также распустить ее волосы, обнажить плечи, приоткрыть лодыжки…

Исходя из этого, и других мыслей, которые герцог предпочел не рассматривать слишком пристально, он поднялся на следующее утро, заплатил просто грабительскую сумму камердинеру и поехал в дом священника.

Мисс Пруденс практически бросилась в его объятия, когда увидела упряжку, которой он правил.

– О, ваша светлость, я никогда не ездила на спортивном экипаже! В самом деле, Люси просто позеленеет от зависти. Ее жених правит только двуколкой.

Она практически бросилась на землю, когда Лиланд объяснил ей, что приехал, желая взять на прогулку ее сестру.

– Видите ли, я пообещал мальчикам и не могу разочаровать их, не важно, насколько сильно мне хочется поступить подобным образом.

Когда Пру бросилась вон из комнаты, Грейс-Энн отодвинула счетные книги и повернулась к нему.

– Что это за сказка насчет обещания прокатить близнецов? Ничего подобного вы не делали, слава Богу, иначе они легли бы спать в пальто, чтобы быть готовыми.

Улыбка Уэра была столь очаровательной, что она не смогла рассердиться, особенно не в тот момент, когда он пожал широкими плечами и признался:

– Я приехал предложить проехаться вам с мальчиками, и мне не хотелось вместо этого возить по окрестностям какую-то глупую девицу. Обещание им – это единственное вежливая причина отказа, которую я смог придумать. Вы поедете? Вы говорили, что детям нужно больше двигаться.

Именно это им было нужно, а баланс в счетных книгах все равно не сходился. Кроме того, Грейс-Энн втайне пришла в восторг от того, что Уэр не пленился чарами Пруденс, как все остальные мужчины по соседству. То, что этот щеголь в желто-коричневых бриджах и плаще с пелериной предпочел компанию Грейс-Энн, а не ее красивой младшей сестры, стало давно назревшим стимулом для ее претерпевшего жестокие испытания тщеславия. Конечно, Уэру пришлось пригласить и ее, если ему нужны были мальчики, но что с того? Ее материнская гордость тоже была удовлетворена. Грейс-Энн приняла приглашение, хотя в ее ушах все еще звучали критические замечания отца. Когда она рассказала викарию, что больше не будет никаких разговоров о том, что герцог заберет Уилли и будет растить его, он был разочарован. Когда она упомянула просьбу Уэра посетить их еще раз, отец разозлился.

– Ты не станешь вести дела с этим человеком, ты слышала меня? Он – повеса. Почему ему вдруг захотелось навестить детей? Попомни мои слова, дочь, если ему не нужен Уилли, то значит, он нацелился на тебя. А я не потерплю Иезавель [11] под своей крышей.

В конечном счете, Грейс-Энн считала, что ведет себя очень дерзко – пока не увидела экипаж на улице.

– Он слишком высокий и не может быть безопасным. Лошади слишком нервные и поскачут слишком быстро, а мальчики вывалятся. Мне очень жаль, но…

В уголках глаз Уэра появились крошечные морщинки.

– Никак не ожидал, что жена Тони окажется такой трусливой. Но послушайте, мадам, вы оскорбляете как мои навыки управления экипажем, так и манеры Кастора и Поллукса. Уверяю вас, они ведут себя как идеальные джентльмены.

Близнецов уже представили отлично подобранной паре гнедых – это сделал ливрейный грум его светлости. Грейс-Энн была вынуждена признать, что лошади казались замечательно спокойными для породистых скакунов. Любые животные, которые стояли спокойно, пока Лесли в руках грума похлопывал их по носу, а Уилли в это же время прыгал на месте, выкрикивая «Лошадка, лошадка», вероятнее всего, не станут беспокойными в умелых руках герцога.

– Но сиденье так высоко от земли!

– Именно это и делает поездку такой захватывающей! Но уверяю вас, что ни один из мальчиков не упадет. Я все спланировал. Одного из них вы будете крепко держать у себя на коленях, а другого мы посадим между нами. Джон-грум будет держать руку на его плече со своего места позади нас.

Грейс-Энн это не убедило. Уилли и Лесли кричали и прыгали туда-сюда, в опасной близости к лошадиным копытам, подумала она, но грум, по всей видимости, следил за ними и рукой успокаивал лошадей.

– Я боюсь, что дети не будут сидеть достаточно спокойно.

– Конечно, они будут сидеть спокойно. Вы же не маленькие, не так ли? – крикнул Уэр мальчикам. – Младенцы ерзают, много кричат и пугают лошадей, так что они не могут ездить на прогулки в спортивном экипаже. Таковы правила.

Уилли поднял вверх три пальца, чтобы доказать, что он уже вышел из младенческого возраста; Лес попытался заявить герцогу, что он уже достаточно взрослый, чтобы начать бриться.

– Вот, теперь вы довольны?

Ей придется довольствоваться этим. Иначе Грейс-Энн понадобится лом, чтобы отогнать близнецов от этих лошадей. Она кивнула, отчего Уэр тепло улыбнулся ей.

– Отлично. Они же мальчики, а не тепличные орхидеи. Когда-нибудь вам придется позволить им повзрослеть, знаете ли.

– Несомненно, это произойдет не раньше, чем они научатся одеваться сами! – умоляюще проговорила вдова.

Мальчики провели одну из своих личных бесед, а теперь Лесли подошел к герцогу и потянул его за рукав.

– Колли, Уилли хочет прокатиться на лошадке.

– О, только Уилли? – поддразнил его Лиланд. Он наклонился к Лесли. – Мне жаль, парни, но Кастор и Поллукс – упряжные лошади. Они не привыкли к тому, чтобы на них ездили верхом.

А Лесли и Уилли не привыкли к тому, чтобы им отказывали. Они обратились к матери. Лес выпятил нижнюю губу, а Уилли топнул ногой.

– Хотим покататься на лошадках!

– Но кузен Лиланд объяснил вам – это будет небезопасно. Вы же знаете, как Пози не любит, когда вы садитесь ей на спину.

– Но эти лошадки – близнецы! Так сказал Джон! – Оба мальчика начали плакать.

Грейс-Энн пожелала, чтобы проклятый герцог, его экипаж и лошади провалились сквозь землю. Однако герцог скомандовал:

– Прекратите этот вздор!

Причем он сделал это таким тоном, что Мег, восхищавшаяся Джоном из верхнего окна, мгновенно исчезла. Рев прекратился.

– Я полагал, вы заверили меня в том, что вы – не младенцы? Жаль, что я могу давать обещания только настоящим джентльменам, а не сосункам, потому что я готов был пообещать приехать на верховой лошади в следующий раз, если вы сегодня будете себя хорошо вести.

Мальчики вытерли носы, их глаза мгновенно высохли и они вскарабкались по колесам вверх, на сиденье экипажа.

– И вы беспокоились о том, что они упадут? – спросил герцог, помогая Грейс-Энн сесть на скамью. – Да они проворные, как белки!

Спор о том, кто именно из близнецов будет сидеть один, был немедленно успокоен мастерским решением Лиланда, заявившего, что сначала это сделает Уилли, потому что он старше, а затем Лесли займет центральное место на обратной дороге.

Когда он обходил вокруг экипажа к другой стороне, Лиланд заметил Джону-груму, что ощущает себя Соломоном. Однако этот пузырек его гордости лопнул, когда грум усмехнулся и поинтересовался, почему, если его светлость такой мудрый, на коленях у миссис Уоррингтон оказался мастер Уэллсли?

– Как, черт побери, ты можешь разобрать, что это Уилли? – спросил сбитый с толку герцог. Он не увидел ни малейшего различия, а ведь специально искал их.

– Он более спокойный. Держится поближе к маме.

– Тогда какого дьявола нужно было затевать все эти пререкания?

– Ему ведь нужно было доказать, что он не младенец, а?

Вдова просто улыбнулась. Лиланд не счел эту улыбку такой же привлекательной, как несколько других, которые он завоевал с таким трудом.

Грейс-Энн наконец-то расслабилась под полостью экипажа, когда увидела, с каким знанием дела герцог обращается с поводьями. Он осторожно объезжал выбоины, наблюдал за изгородями, не появятся ли из-под них маленькие животные, и направлял лошадей ровным, умеренным темпом. Ободренная тем, что Джон-грум положил одну сильную руку на плечо Лесли, она вскоре ослабила смертельную хватку, которой вцепилась в Уилли и в поручень. Мальчики были слишком увлечены, чтобы доставлять какие-то неприятности. Они выглядели такими счастливыми, что вдова не могла сдержать вздоха.

– Вы замерзли? – спросил Лиланд, бросив на нее быстрый взгляд.

– Нет, я просто не смогла удержаться, чтобы пожелать…

– Пожелать…? – подтолкнул ее герцог. – Это время года предназначено как раз для исполнения желаний, в конце концов.

– Нет, я просто впала в сентиментальность, желая, чтобы у меня появилась возможность купить мальчикам собственных пони, когда они подрастут.

Уэр знал, что она могла бы купить им целую конюшню собственных пони, если бы захотела. А мальчики из семьи Уоррингтон садились на лошадь, как только начинали ходить. Кроме того, что может женщина знать о таких вещах? Скорее всего, она провалила это дело. Изумившись, что он испытывает подобные пылкие защитнические чувства, герцог предложил:

– Я позабочусь об этом, когда придет время. – Что произойдет так быстро, как только они с Джоном найдут идеальных верховых лошадок, но нет необходимости сообщать об этом суетливой мамаше. А потом, Боже мой, мысленно прикинул он, если она улыбается подобным образом из-за пары пони, то можно только представить, что вдова сделает из-за пары бриллиантовых серег.

Что-то в его улыбке – и мысль о греках, приносящих дары – заставило Грейс-Энн с сомнением отнестись к его предложению. Она по-настоящему запаниковала, когда экипаж свернул с дороги, ведущей в деревню, и направился в сторону Уэр-Холда, стоящего на холме.

– Я думала, что мы едем в деревню, ваша светлость. То есть, возможно, нам следует повернуть обратно. Уилли, ты замерз?

Уэр обернулся и усмехнулся, огибая угол и въезжая в ворота Холда.

– Вы хотели покрасоваться перед своими друзьями в деревне, как и Пруденс? Я подумал, что следует отвезти мальчиков в Холд, чтобы они увидели украшения.

– Нет, нет, это будет нехорошо. – Она не могла прямо заявить, что боится за свою добродетель, но часть беспокойства об этом, должно быть, отразилось на ее лице.

– Вы же не зеленая мисс, кузина, которую никогда никуда не выпускали одну.

– Но мне все равно приходится беспокоиться о своей репутации. – Ее репутация была тем, о чем Грейс-Энн беспокоилась больше всего. – Сплетни в маленьких городках далеко не самая приятная вещь. А дочери викария…

– Но моя тетушка Юдора приехала из Лондона. Поэтому не будет ни малейшей пикантной подробности для скандала. Ей хочется повидать мальчиков Тони. Вы согласны?

Грейс-Энн ощутила, что ее снова обошли по флангу, но кивнула.

Мальчики были ошеломлены, когда прошли сквозь огромные двери замка, мимо поклонившегося дворецкого в парике. Грейс-Энн крепко сжимала две маленькие ручки, пока две детские головки поворачивались от чопорных лакеев к рыцарским доспехам и к стенам, завешанным оружием. У Грейс-Энн тоже закружилась голова – от незаменимых китайских чаш до миниатюр в рамках и коллекции резных нефритовых лошадей.

– Не думаю, что это была хорошая идея. Ваша светлость.

– Ерунда. – Лиланд повернулся к стоявшему справа караульному в ливрее и поручил ему сопроводить детей на кухню. – Это мастер Уэллсли и мастер Лесли, или наоборот. Уверен, что им понравится горячий шоколад и одно из пирожных Анри.

Лакей сглотнул.

– Я, ваша светлость?

– Если только ты не хочешь изображать подставку для дров до конца своей жизни.

Грейс-Энн неохотно переложила руки мальчиков в обтянутые безупречными перчатками ладони слуги.

– Ведите себя хорошо, милые, и ничего не трогайте.

– Даже красивых лошадок?

– Пожалуй, тебе стоит тоже отправиться с ними, – решил Уэр, повернувшись к другому лакею. – После того, как они поедят, отведите их в старую детскую, где, я уверен, найдется мяч или что-то подобное.

До того, как дети добрались до половины огромного, похожего на пещеру холла, к ним приблизилась седая женщина, одетая по последней моде, постукивая тростью по полу.

– Вот и ты, Уэр. Я ждала тебя целую вечность. Выпила чай без тебя.

Лиланд представил вдову своей тетушке, леди Юдоре Уоррингтон.

– Я помню эту девушку еще со свадьбы. Твой отец все такой же чопорный зануда? – До того, как Грейс-Энн сумела придумать ответ на такой вопрос, старая леди задала ей еще один: – Ты играешь в карты, мисси?

– Конечно же, нет, мэм. Мой отец…

– В точности, как я и думала, он зануда. Терпеть не могу жеманных женщин, Уэр, даже если они оказались хорошими производителями. Я говорила тебе об этом. Теперь мне придется снова трепать свою горничную. Она и так уже должна мне жалованье за два года.

С пылающим лицом Грейс-Энн все равно сумела спросить:

– Но я думала, что вы хотели увидеть детей Тони?

Тетя Юдора указала тростью на мальчиков, которых уводили лакеи.

– Я увидела их, не так ли? По крайней мере, внешностью они пошли в Уоррингтонов. Теперь ты можешь поместить их в ледник или куда там еще, и вытащить, когда им исполнится восемнадцать или около того, и они будут годиться для общества. – С этими словами она застучала тростью по ковру и исчезла в арочном дверном проеме.

Грейс-Энн, у которой все еще кружилась голова, позволила отвести себя по коридору в библиотеку, в пять раз превосходящую книжный магазин мисс Макгрудер. Герцог усадил ее в кожаное кресло возле пылающего камина и сказал:

– Скоро подадут чай.

– Но у нас нет компаньонки. – Это было утверждение, а не вопрос. О, папа был прав: ей вовсе не следовало приходить сюда. Герцог положил одну руку на каминную полку и выглядел при этом таким уверенным, непринужденным и привлекательным, что Грейс-Энн испытала искушение бросить в него одну из бесценных севрских ваз. А она-то беспокоилась насчет мальчиков!

Уэр рассмеялся и указал на дверь.

– Видите? Она открыта, так что все вполне прилично. Обещаю вам, вы в безопасности.

– Но вы лгали мне и раньше. Полагаю, уже дважды. Первый раз – насчет обещания мальчикам прогулки в экипаже, а второй раз – насчет вашей тети.

– Нет, она на самом деле хотела взглянуть на близнецов, клянусь. Но, пожалуйста, миссис Уорр… кузина Грейс-Энн, я хотел поговорить с вами, и сделать это подальше от дома викария.

Она сложила руки на коленях так же чопорно, как это сделала бы школьная учительница.

– Да, ваша светлость?

– Я… то есть, что вы… хм, а вы уверены, что не играете в карты?

– Конечно, нет, ваша светлость. Мой отец никогда не позволил мне вести себя подобным образом. Пока я жила в армии, жены офицеров вели очень осмотрительную жизнь. Не было никаких вежливых салонных игр, если вы думаете именно об этом. Естественно, сами офицеры не отказывали себе в игре. Если вы боитесь, что я обманом выманю у вашей тетушки Юдоры ее карманные деньги, то вы далеки от истины.

– Нет, нет. – Но в его словах все равно прозвучало облегчение, отчего замешательство Грейс-Энн возросло. Герцог провел рукой по волосам. – Будь оно все проклято, нет никакого деликатного способа спросить об этом.

Теперь Грейс-Энн была уверена, что в перспективе ее ждет еще одно неприличное предложение. Но сначала Уэр хотел удостовериться, что ее будет не слишком дорого содержать. Она вскочила на ноги.

– Нет, не существует вежливого способа спросить леди, станет ли она…

Именно в этот момент где-то в конце коридора раздался оглушительный грохот, за которым последовал менее громкий шум захлопывающихся дверей.

– О Боже, я знала, что нам не стоит…

Вошел дворецкий с чайным подносом и двумя лакеями, чтобы помочь сервировать стол. Лиланд всего лишь приподнял бровь. Дворецкий поклонился и проговорил:

– Полагаю, месье Анри только что подал заявление о своей отставке, ваша светлость. Будут еще приказания?

Грейс-Энн не могла устроить сцену, когда два лакея стояли навытяжку, словно ожидая, когда опустеет сахарница. Она не могла вскочить и сбежать от этого заманчивого волокиты или швырнуть ему на колени экстравагантную, претенциозную пищу. Так что она сидела и пила свой чай, ела его выпечку и поддерживала светскую беседу о любимых рождественских гимнах. И закипала внутри.

Затем послышался безошибочный звук разбиваемого стекла. Чашка Грейс-Энн выпала из ее руки. Слава Богу, что она была пустой, а ковер оказался таким толстым, что изящный веджвудский фарфор всего лишь отскочил от него. Кроме того, слуга сумел поймать чашку до того, как она ударилась о пол.

Дворецкий вернулся. И поклонился.

– Ни одна витражная панель не пострадала, ваша светлость. Будут еще приказания?