Санта-Клаус, или Отец на Рождество

Глава 20

Даже самые длинные путешествия всегда подходят к концу, за исключением, возможно, путешествия к самопознанию. К тому времени, когда они достигли Лондона, герцог Уэр сочинил историю, чтобы рассказать ее тете Юдоре, и, таким образом, всему городу. Мильсом сделает все возможное, чтобы эта байка через сплетничающую прислугу добралась до Уэрфилда.

Как рассказывал Лиланд, миссис Уоррингтон, находясь в подавленном настроении после Рождества, начала чахнуть из-за того, что Тони никогда не увидит своего последнего ребенка. Ее плохое настроение еще больше ухудшилось после предложения отправиться путешествовать с вдовой офицера-сослуживца – предложение, от которого она была вынуждена отказаться из-за своего положения, но которое с радостью передала сестре. Отъезд Пруденс сделал ее жизнь в доме викария еще более мрачной, ведь забот по дому стало больше, а свободного времени, которое она могла бы проводить с сыновьями или отдыхать ради ребенка – меньше. По этой причине с энергичного одобрения Уэра из-за границы и благодаря изобретательности его лондонского поверенного, миссис Уоррингтон на время родов отправилась к живущей на пенсию старой няне герцога. Лайам Халлоран был настолько любезен, что сопровождал ее на своем пути домой; а теперь герцог оставил мирные переговоры, чтобы привезти своих кузенов обратно домой.

– Гм! – фыркнула тетя Юдора. – Если бы ты не был герцогом, то мои друзья рассмеялись бы мне в лицо.

– Но я герцог, тетя, так что они будут улыбаться и вежливо кивать и поздравлять тебя с новой внучатой племянницей – если ты примешь Антонию как свою родственницу.

– Я не сомневаюсь, что она моя родственница, мальчишка, меня смущает то, с какой стороны одеяла она родилась.

– Что, ты думаешь, что этот младенец – мой?

– Я не слепая, мальчишка. Я видела, как ты вожделел вдову прошлым Рождеством. – Она постучала тростью о пол, чтобы подчеркнуть свои слова. – И тебе лучше перестать вести себя как самцу во время гона, если ты не хочешь, чтобы все остальные подумали то же самое.

Тщательно рассмотрев новоприбывшую, Мильсом пришел к собственным выводам, но дворецкий был слишком хорошо вышколен, чтобы обсуждать их с хозяином или с кем-то еще.

– Очень хорошо, ваша светлость, – заявил он после того, как ему скормили самую что ни на есть откровенную чушь. – Майор Уоррингтон гордился бы женой и новорожденной дочерью.

Лиланд проглотил собственный ответ и отправил дворецкого распространять слухи.

Убедить друга Уэра, Кроу Фэншоу, оказалось чуть-чуть труднее. Он заехал, когда узнал, что Лиланд вернулся в город, и герцог был вынужден представить его Грейс-Энн. Уэр знал, что не сможет скрывать ее, словно семейный скелет в шкафу, если хотел, чтобы общество приняло его историю, но неужели ей обязательно нужно таскать этого проклятого младенца с собой, словно дополнительную шаль? Одно дело, когда мальчики спустились к чаю; пусть Кроу увидит, что не все дети такие варвары, как выводок его сестры. Неприятно уже то, что Лес – или Уилл – спросил у его закадычного друга, как Кроу удается поворачивать голову и не выколоть себе при этом глаза высоким воротничком, но зачем же Грейс выставила напоказ отродье Халлорана размером с полпинты?

Позже, в «Уайтс» Кроу отполировал монокль, а затем последовало неизбежное.

– Послушай, мальчики Тони не могли бы быть похожи больше, чем если бы смотрелись в зеркало. Конечно, тот, что младше – Лесли, не так ли? – будет лучше понимать толк в одежде. Об этом уже можно судить.

– Ты можешь судить о том, который из них Лесли? – Теперь, когда подбородок у Леса зажил, Лиланд снова не имел понятия, кто из близнецов кто. Однако ему было стыдно признаваться в этом такому озабоченному тряпками человеку, как Кроу. – То есть, ты можешь судить, у кого из них лучший вкус?

– Конечно. И черт меня побери, если они – не ожившие маленькие копии Тони Уоррингтона. Ах, к сожалению, не могу сказать то же самое насчет младенца.

Вот, именно этим вопросом будут задаваться все вокруг, но только не вслух. На него есть только один ответ.

– У матушки миссис Уоррингтон были рыжие волосы.

Кроу кивнул и засунул монокль обратно в специальный карман.

– Тогда это все объясняет. Прелестная женщина, вдова Тони. Как жаль, что она еще в трауре.

Как жаль, что он не может ударить в лицо своего лучшего друга… но Лиланд только отпил вина и улыбнулся в знак согласия.

– Кажется, она еще и не совсем рада тому, что находится в Лондоне. Во всяком случае, не так, как моя сестра, которая ждет, не дождется, когда уедет из деревни и не важно, берет она своих сопляков с собой или нет. Я имею в виду, даже если миссис Тони не может принять участие в осеннем Сезоне из-за того, что в трауре, но ведь есть еще и магазины.

Но были еще и ссоры из-за отказа Грейс-Энн позволить герцогу оплачивать ее счета у модисток. Уэр не собирался доверять ей денег больше, чем на карманные расходы, так что она все еще носила свои платья, сшитые в провинции. Но он вовсе не собирался стирать фамильное грязное белье перед Кроу.

– Миссис Уоррингтон привыкла к более спокойной жизни, и ты сам должен был видеть, какая она заботливая мать.

Кроу не знал, заботливая ли она или просто глупая, раз позволяет этим спиногрызам ползать по себе. Он твердо знал, что в ближайшее время точно не придет на чай в Уэр-Хаус.

Лиланд продолжал:

– Она беспокоится о том, как дети будут вести себя в Лондоне. Я нашел замечательного наставника, студента университета в отпуске для выздоровления, но это всего лишь на час или два в день, ведь мальчики еще малы. – А наставник так слаб. – Но, кажется, что мы не можем найти подходящую няню, так что Грейс-Энн приходится нести тяжелую ношу и заботиться обо всех их нуждах в добавление к младенцу.

На самом деле они нашли трех подходящих нянюшек за три последующих дня. Ни одна из них не продержалась и ночи. Агентство по трудоустройству отослало Мильсома к своим конкурентам в соседнем квартале.

Кроу со знанием дела покачал головой.

– Найти хорошую няню – это чертовски трудная работа. – Он заговорил об опыте его сестры. – Вам нужна такая няня, которая будет держать сопляков подальше от вас, без опасений, что она посадит их на цепь. Моя сестра наконец-то нашла ту, которая, кажется, на самом деле любит маленьких зверенышей, и они любят ее в ответ. По крайней мере, они прислушиваются к ней. В первый раз я увидел, что они не пытаются убить друг друга. Няне Спрокетт почти удалось научить их вести себя, ей-богу.

Так что к десяти утра на следующее утро Мильсом с помощью взятки переманил няню Спрокетт в Уэр-Хаус. Через два дня мальчики ели у нее с руки – леденцы и имбирные орехи – а капризная малышка кушала специальную кашицу, чтобы быстрее расти. Няня даже убедила ирландскую кормилицу перестать оставлять блюдце с молоком для маленького народца – и для всех бродячих кошек по соседству. Затем няня пригрозила, что шлепнет по руке тетю Юдору, если та еще раз будет сдавать с низа колоды.

Грейс-Энн была очень довольна новой няней – за исключением того, что у нее внезапно появилось слишком много свободного времени. У нее не было никаких обязанностей и ей некому было наносить визиты. У Грейс-Энн не было денег, чтобы ходить по магазинам, если только она не хотела записывать все свои покупки, от игрушек до зубного порошка, от шляпок до леденцов, на счет герцога. А Грейс-Энн не желала этого делать.

Грейс-Энн удивлялась тому, как отсутствие средств заставляло ее ощущать себя такой беззащитной, особенно по той причине, что своими деньгами она начала распоряжаться не так уж и давно. Прежде, в течение многих лет, она никогда не осознавала беспомощности своего положения. А теперь все изменилось. Грейс-Энн чувствовала себя не то, чтобы служанкой – потому что ей нечего было делать в этом огромном, отлично управляемом особняке – но скорее бедной родственницей. Не помогало даже то, что мистер Мильсом спрашивал ее мнения о хозяйственных делах, с которыми мог бы справиться даже во сне, после того, как Грейс-Энн спросила, чем может быть полезна.

Нет, она должна выяснить отношения с Уэром. Гордость Грейс-Энн не позволит ей рассказать ему правду о Нине; но точно так же она и не смирится с тем, чтобы до конца жизни быть пустым местом. Уэр привык отдавать приказы и ожидать их выполнения, но дни, когда Грейс-Энн говорила «Да, папа» и «Нет, папа» давно прошли.

– Ваша светлость, уделите мне минуту вашего времени? – Ей пришлось потревожить герцога в библиотеке, в комнате, куда она никогда не заходила, кроме как для встречи с ним. Уэр старательно избегал ее, так что это было ее единственной возможностью. Грейс-Энн как раз была в настроении отправиться прямо в логово зверя.

Лиланд жестом пригласил ее сесть в кресло лицом к его столу. Она не собиралась начинать эту беседу, съежившись на краешке широкого кожаного кресла или быть запуганной простором полированного дерева между ними.

– Я предпочитаю постоять, – ответила она, – но вы, конечно же, можете сесть.

Конечно же, герцог не мог сделать ничего подобного. Однако он вытянулся во весь рост и прислонился к столу, демонстрируя расслабленность и уверенность, черт бы его побрал.

– Насчет моих счетов, – начала Грейс-Энн.

Лиланд поднял вверх руку.

– Все ваши расходы будут оплачены, миссис Уоррингтон. Я обещаю вам, что ни в одной разумной просьбе не будет отказано. Каждый владелец магазина в Лондоне знает адрес, так что вам нужно просто сделать заказ и отдать распоряжения. – Он с удовлетворением скрестил руки на груди.

Грейс-Энн удовлетворения не испытывала и была решительно настроена заставить его понять.

– Но я никак не смогу рассчитать, перерасходовала ли я свое содержание или нет. И мне приходится просить мистера Мильсома каждый раз, когда мне нужно дать чаевые лакею или мальчику-посыльному. У меня даже не остается карманных денег, чтобы положить в коробку для бедных в церкви, если только я не попрошу мистера Олмстеда. Это унизительно.

– Так же, как и мчаться за вами в Ирландию.

Грейс-Энн покраснела, но сумела ответить:

– Я никогда не просила вас приезжать за мной.

– А я никогда не просил вас отчитываться за каждый фунт и шиллинг.

– Ваша щедрость не ставится под сомнение, ваша светлость. Все дело в доверии, в том, что вы не хотите дать мне достаточно денег, чтобы проехать в кэбе по городу, не говоря уже о поездке на континент. И вы не позволяете мне самой нанимать собственных слуг.

– Я думал, что вам нравится няня Спрокетт.

– Мне не нравится камеристка, которую вы наняли для меня.

Лиланд переложил несколько бумаг у себя на столе.

– Признаю, что первый выбор оказался не самым удачным. – Герцог украл эту камеристку не у сестры Кроу, а у его невестки, которая всегда одевалась по последней моде. – Как я мог предположить, что она не любит детей?

– А вторая? Она бросила один взгляд на мой гардероб и объявила, что не ляжет даже в гроб в моих обносках.

Уэр попытался сдержать улыбку.

– Осмелюсь сказать, что она была одета лучше, чем вы.

– Безмерно, я уверена. Теперь, когда няня Спрокетт здесь, я могу потратить время на покупки, если вы будете показывать мне, как учитываются мои счета, но не в этом дело. Дело в том, что мне не нужно, чтобы вы или один из ваших отборных сторожевых псов наблюдали за каждым моим шагом. До этого у меня никогда в жизни не было камеристки, и сейчас она мне тоже не требуется.

– О, так вы знаете магазины, в которых нужно делать покупки? Справедливые цены, чтобы никто не запросил с вас слишком много? Неблагоприятные районы, которых следует избегать?

Грейс-Энн пришлось признать, что всего этого она не знает.

– Более того, – продолжил атаковать герцог, – леди никогда, я повторяю, никогда, не появится без сопровождения на улицах Лондона.

– Вы намекаете на то, что я не леди? – Хорошо, что она не сидит за столом; нож для вскрытия конвертов находится на безопасном расстоянии.

– Я намекаю, что без сопровождения горничной вы подвергнетесь намного худшим оскорблениям, чем это.

– Они не могут быть намного хуже, если судить по тем взглядам, которые бросает на меня ваша тетя. – Или если судить по его взглядам: словно она – мерзкое насекомое, выползшее из-под камня. И притащившее за собой Нину.

– Вы ведь не настолько наивны, Грейс. В мире есть великое множество оскорблений, которые вы сочтете более отвратительными, чем неодобрение тети Юдоры. Если это послужит для вас утешением, то ее больше возмущает мое поведение, чем ваше. – Герцог выровнял еще одну кипу документов. – Она, гм, полагает, что я – отец младенца.

– Вы? – И Грейс-Энн рассмеялась, что стало, вероятно, наихудшим оскорблением для гордости Уэра.

– У вас все? – спросил он, взявшись за перо, чтобы показать, что беседа окончена. – Обратитесь к мистеру Олмстеду по поводу учета счетов и содержания, если вы этого желаете, но тратьте его только на свои личные нужды. Расходы на мальчиков составляют часть моих домашних расходов. И наймите собственную камеристку, если хотите затруднять себя рекомендациями и всем прочим. Наймите себе любое количество чертовых слуг, какое вам понадобится, но только не выходите из дома без одного из них. И, – добавил Лиланд, не поднимая глаз от бумаг, – не пытайтесь использовать мои деньги, чтобы снова сбежать. Поверьте мне, последствия еще одной внебрачной связи с побегом будут намного хуже, чем страдания во время лекций тети Юдоры.

Грейс-Энн не была уверена, но подумала, что только что выиграла битву, но проиграла войну. Уэр никогда не станет доверять ей, и она навсегда останется всего лишь узницей в его доме; узницей, чье каждое желание и потребность удовлетворяются, с которой обращаются со сдержанной учтивостью, но все равно держат в плену.

Что же до герцога, то он испытал мрачное удовлетворение, когда выразил свою точку зрения: мать его подопечных должна вести себя согласно приличиям, а он не будет финансировать еще одно тайное свидание.

– Хорошего вам дня, миссис Уоррингтон.

Эти слова оставили горький вкус у Лиланда во рту, который он все еще ощущал, когда вернулся с мальчиками с урока верховой езды в закрытом манеже. С урока, черт побери, когда Халлоран превратил близнецов в настоящих миниатюрных кентавров, хотя следует отдать должное и крови Уоррингтонов. Ему пришлось всего лишь отойти в сторону и следить за тем, чтобы мальчики не пытались совершать прыжки выше тех, на которые способны их пони. В любой день они будут готовы для прогулки в Гайд-парке – в любой день, когда Уэр не будет чувствовать себя неловко, что его увидят в роли медведя, ведущего маленьких медвежат. Он уже стал посмешищем в «Уайтс», когда его поймали за тем, что он учил близнецов катать обручи по Гросвенор-сквер. Затем все это время, которое герцог проводил с ними, показывая им разные места. Мальчики, только что приехавшие в Лондон, должны побывать в «Эстли», в зверинце Тауэра и попробовать мороженое у «Гантера», не так ли? Лиланд не мог доверить детей этому слабовольному наставнику, не важно, насколько громко усмехались друзья за его спиной. Кроме того, близнецы оказались лучшей компанией, чем те, кто сотрясал воздух на парламентских сессиях, пропущенных им в эти дни. Его деловые предприятия тоже страдали от недостатка внимания – впрочем, как и светские развлечения.

Кажется, Уэр не мог наслаждаться чередой раутов и музыкальных вечеров, возобновившихся теперь, когда лето закончилось и высшее общество возвращалось в город. Он начинал думать о Грейс-Энн, каждый вечер сидящей в доме с бесконечным шитьем или обчищаемой в карты тетей Юдорой, и шампанское казалось выдохшимся, а разговоры – бессодержательными. Намного чаще герцог проводил свои вечера в клубах. Черт бы побрал эту женщину, она каждый день подрывала его спокойствие!

Затем сержант Роули приехал в Лондон. Первый же извозчик показал ему, где находится Уэр-Хаус. Дверь открыл самый чопорный дворецкий из всех, кого Роули видел в жизни. В самом деле, если бы на голове у этого типа не было старомодного парика, то Роули решил бы, это сам герцог. При этом у него ушло чертовски много времени, чтобы привести миссис Уоррингтон.

Грейс-Энн слетела по лестнице вместе с ребенком, выкрикивая его имя, когда узнала, кто пришел. Она сунула младенца в руки Мильсома, а затем бросилась в объятия Роули, на его широкую грудь, орошая перед его рубашки слезами радости.

Лиланд вышел из библиотеки, чтобы узнать, что за суматоха в вестибюле, и ему вовсе не понравилось то, что он увидел – Грейс-Энн в объятиях огромного, грубого на вид типа.

Роули тоже не понравилось то, что он увидел. Она плачет, не так ли? И младенец тоже. А этот франт в изысканных панталонах выглядит таким ревнивым, словно баран с одной овцой. Так что Роули хорошенько въехал ему справа.

Теперь Уэру не придется беспокоиться по поводу горького привкуса во рту или выдохшегося шампанского. Он будет не в состоянии принимать пищу целую неделю. Также герцогу не придется беспокоиться насчет того, что он проводит слишком много времени с близнецами, потому что Грейс-Энн наняла этого типа, пока его светлость был без сознания, в качестве воспитателя мальчиков и ее персонального слуги.

Она также объяснила Роули насчет ребенка и своей сестры, и то, что герцог не доверяет ей. Роули пожалел, что не ударил этого негодяя сильнее.

Так что у Грейс-Энн появился верный друг, а в штате герцога – злобный гигант, перед которым просто благоговели подопечные герцога. Лежа в кровати, приложив лед к подбородку, Лиланд решил, что ему нужно что-то сделать, чтобы найти себе живу. Жену, он имел в виду, жену.