Сборники стихов

Что накликаю — все исполнится,

Недозревшее — не дотронется,

Недошедшее — непривычное,

Тесно в кухоньке со «Столичною».

Нескупая ты, да неласкова,

Все с сомнением да с опаскою,

Локти кусаны с угрызеньями

Глупой совести в ночь осеннюю.

Что ж до памяти — не завишу я.

Отпустите впрок возлюбившую,

Нетерпевшую, неотдавшую,

Уходившую, пропадавшую,

Ожидавшую наваждения,

Мне под горлышко — пробуждение,

Мне по горлышко — до развязочки,

Комом в горлышке — мои сказочки.

Осень к горлышку — до развязочки,

Ветер в щелочки сквозь замазочку,

Жду до времени истечения,

Страшно, лапушки, с пробуждения.

Нескупа была, да неслажена,

Недобужена, недоглажена,

Все иголочки не по вашему,

Уязвимая со вчерашнего.

Как накликаю — не останешься,

К верхней полочке не дотянешься,

Рву по кровному, правда гольная,

Как подросток я — недовольная.

Вот загадочка — рву по ниточке,

По нешитому — снова выточка,

Дырку новую — черной краскою...

Будьте суетны, будьте ласковы.

Решено — я уйду,

Я почти собрала узелок.

Ясновидящий смог

Предсказать на дороге беду —

Я, конечно, пойду.

Решено — будет бой

У реки на развилке дорог.

Неизбежный итог

Ничего не случится с рекой,

Все вернутся домой.

Все вернутся назад,

А со мною все будет не так,

Только это пустяк

Просто ветра попросит закат,

Очень красный закат.

Затянулось бабье лето,

Солнцу не противится.

Вот и день с померкшим светом —

Он-то смилостивится.

Я ждала такого снега,

От тоски лукавая

Не люблю я человека,

Не привязанная я.

Я ждала такого шквала,

Только чудилось — тебя,

Повстречала — не признала,

Взгляд украла второпях.

Осторожно так смотрела:

Оживешь — не оживешь?

Вот как сердце отогрела

Моя ласковая ложь.

Вот как сладко дожидаться,

Снегу не противиться,

К дню осеннему ласкаться —

Он-то смилостивится.

Скупостью по радости —

Темная, темная,

Мудростью по данности —

Скромная, скромная,

Платье новое я шила — примерить дай,

В куст терновый не бросай меня, не бросай,

Там шипы острее совести, пожалей —

Будет ли нежнее песня любви моей?

Выгораю угольно —

Близко дно, скоро дно,

На морозе углем быть —

Холодно, холодно,

Платье рваное я штопаю — погоди,

В куст терновый не сади меня, не сади,

Там шипы острее совести, пожалей —

Будет ли нежнее песня любви моей?

Ждать и не дождаться мне —

Вольная, вольная,

Как струна в вибрации —

Больно мне, больно мне...

Нет, не стану себе платьев кроить-чинить,

Как могла в такую данность я угодить?

Наколю себя на иглы твоих ветвей —

Будет ли нежнее песня любви моей?

Как слово повторенное,

Как без контекста мысль,

Как яблоко зеленое,

Имею ли я смысл?

А преклоненье оному?

А легковесность без?

Тоска по несвершенному?

Свершенности отрез?

Но слово многократное,

Но вырванная мысль,

Но яблоко проклятое —

Какой тут к черту смысл?

Но преклоняюсь оному,

Тоскую, бесполезная,

Свершила бы до черного,

Да вот — нелегковесная.

Как корку черствую

Грызу, бесчувствуя,

С утра безмолвствую —

К ночи кощунствую,

Оттенка проседи

Все упования —

Когда попросите

Очарования,

Когда вы ноете —

Какие бедные,

А после кроете

Его последними,

А после коркою

Не подавиться бы,

Да откупиться бы,

Да отшутиться бы,

И, сжавши в горсточке

Пучок мимозовый,

С мечтою розовой,

Известным способом —

Вразброд по улицам,

От солнца жмуриться

Глазами, пьяными

От ожидания.

Распрямила бы я плечи —

В черный без окошек зал

Он принес мне пару свечек,

А что делать — не сказал...

Жду последнего звонка,

Сердце камушком,

Нет начала мне,

Только зернышка

Непроросшего сладка

Сердцевиночка —

Обещало свет

Мое солнышко...

Я дышала бы и пела,

Только — плакать не могу —

Та свеча уже сгорела,

Я вторую берегу,

Пуще глаза своего,

Пуще нежности,

Что нетронутой

Возвращала вам,

И теперь мне далеко

До безгрешности —

С языка не жаль

Слова шалого —

Разве скуден чудесами?

Мне же застит белый свет

Обгоревшей свечки пламя,

Капли, капли на паркет...

Жду последнего звонка,

Сердце камушком,

Нет начала мне,

Только с донышка —

Дума, муторно сладка

Передышкою —

Дунь на шалую,

Мое солнышко...

Распрямила бы я плечи —

В черный без окошек зал

Он принес мне пару свечек,

А что делать, не сказал...

Колыбельных я тебе не пела,

В страхе успокоить не умела —

Кто тебе о радости споет,

Плачущее зеркало мое?

Вышел от меня ты босоногим,

Ради переменчивого бога —

Спи, покуда я еще не сплю,

Сладко так, как горечь я коплю.

Слезки утирая,

За тобою вслед вздыхаю —

Горюшко мое,

Видно, виновата,

Так, безумной, мне и надо —

Полно воздает,

В малом отраженье

Весь кошмар землетрясенья —

Крепко ли стою?

В грохоте кромешном,

Цепенении беспечном —

Что тебе пою?

Мертвы снежинки после Рождества,

Лениво им на белое ложиться...

Так странно мне, что я еще жива,

Но страшно, что не стану суетиться,

А если вкруг оси своей кружиться —

Калейдоскопом детским голова,

Ссыпаются тяжелые слова,

Такие мертвые, что после Рождества

До самой Пасхи хочется забыться.

Как просто мне бывает воскресать —

Как сбросить гарь последней сигареты,

Не страшно даже ласки недобрать —

Сам Черт меня боится несогретой,

И, если верить в прежние приметы,

Недолго мне осталось умирать...

Мне, право, больше нечего терять —

Картинки сыплются, пока рукой подать

До лампы электрического света.

Мертвы снежинки — мертвые слова,

Лениво им на белое ложиться...

Не странно вам, что я еще жива,

Но странно, что не стану суетиться,

А стану вкруг оси своей кружиться —

Калейдоскопом детским голова,

Там мерзлый снег и белые слова,

Такие мертвые, что после Рождества

До самой Пасхи хочется забыться.

Болишь во мне — или светишься?

Горишь во мне — или мечешься?

Без спроса шаги твои слушаю,

Подарков твоих мне не надобно —

Сорокой-воровкой нескладною,

До слез на сияние падкою,

Монетки блестящие крадены,

И жжет сторона оборотная...

Ни тени, ни слова, ни шороха —

Гора отсыревшего пороха,

Молитвой моей безголосою

Четыре стены сотрясаются...

Слепыми, нагими, тверезыми

Такие на свет появляются.

Земным претворением насилуя,

Наказанных жаждой — не милуют,

В пыли, в паутине и в копоти —

К святым да не будут причислены...

Зачем я узнала, о Господи,

Что ад повторится прижизненный?

Сказочка подвенечная —

Кто мне тебя рассказывал,

Сны нагоняла вечные,

Да не пора ль завязывать?

Нынче-то лишь про мороки,

Казни — за что не ведаю, —

Бегаю от топорика

И с головой беседую:

Жаль мне тебя, кудрявую,

Жалко, непреклоненную,

Правую и неправую,

Злую и непреклонную —

Табу на шее ломаной,

Как тебе трепыхается?

Цепи не мною кованы —

Тошно просить да каяться,

Табу не мной навязано —

Мне-то какая разница,

С нежной какой гримасою

Мой колобок покатится,

Мне-то уже до лампочки,

Что топоры наточены —

Гибну заради сказочки,

Сказочки незаконченной.

Та ворона на суку

Не по-птичьи вовсе выла,

Клюв от хлеба воротила,

Эту снежную муку

Проклиная что есть силы —

Господи меня помилуй,

Слушать больше не могу

Неустанную возню

Полудохлой вещей твари —

Гордый, горестный в угаре

К Валентиновому дню

Жизнь со смертью мне подарит.

День на век его состарит —

Я подарок уроню.

А ворона на беду

Хлеба вовсе не просила

И со смертью не шутила —

Что за шуточки в бреду?

И в бреду я говорила:

Это просто, это мило

Ты ушел, и я уйду.

Она все плакала во сне...

Какими нежными губами,

Какими льстивыми словами

Вы прикасались к ней —

Все уязвимые места

Нашли, от пяток до макушки,

Поили зелием из кружки,

С кривой усмешкой злого рта

Плясали танец живота,

Стучались головой об стену,

А молоточком — по колену,

Все — от макушки до хвоста —

Вы проклинали в ней...

И уходили, хлопнув дверью.

Она по злому суеверью

Лишь плакала во сне.

Где пройдет она —

лед обращается в воду,

Ну, не в воду, так в слезы,

Не колеса

прошлись по тебе в непогоду —

Твой мотив исковеркал колеса.

Вместо полуреальных,

похожих смертей,

Вместо лепета —

Этот плач

по неотнятой жизни твоей —

Жалкой, трепетной.

Сутки прочь —

Я спокойна,

Я почти благодарна —

Обещали помочь.

Все пристойно

И почти календарно.

Что скрывать —

Суеверна

Или просто природна

Календарь почитать

Непомерно —

Или как вам угодно.

Да, больна,

И надолго —

Это стылого дома

Колебанья до дна.

Жаль иголкой —

Я теперь невесома.

Игра в слова

Что игра с огнем:

Узнал — пропал,

Не узнал — засох,

Ну кто же знал,

Что темнее днем,

Когда бы так —

Быть светлее мог.

Гляжу, темна,

Не боюсь глядеть,

Закон слепых —

Глаз закрыть не смей,

Такой спине

Бесполезна плеть,

И сладок яд —

Отравись — но пей. —

И томно пью,

Мой такой каприз —

Хоть суди меня,

Хоть умащивай,

И синим пламенем

Занялись

Слова —

А про срок не спрашивай.

Чтобы заживо сгнить не успеть

От щедрот Твоих, от щедрот —

Ты пошли мне когда-нибудь быструю смерть,

От щедрот своих, от щедрот.

Чтоб в прыжке, чертыхаясь навзрыд,

В высшей точке, паденья до,

До минуты, которой прыжок перекрыт,

Мне текущей застыть водой.

Как гордыня больная поет:

Вон из кучи, из ряда вон!

От Твоей ли игры, от Твоих ли щедрот

Мой — минутой застывший — стон?

Мне жить и жить,

Все потому лишь —

Со мной Ты шутишь,

Меня обжулишь,

Со мной шалишь —

Не отмеряешь

(Так обмираю,

Как чуть ужалишь),

Как чуть кольнешь —

Щенком виляю,

Все представляю,

Что обновляю,

Но чуть блеснешь —

И снова блекну,

И солнцу меркнуть,

Что светит мелко,

И меры сверх

Жестокосердый —

По мелким меркам,

Высокомерно

Сердит и сер —

Чуть отмеряешь,

Дразнишь-играешь,

Я ж — обмираю.

Неотвратимо — необратимо,

Как холод снизу до поясницы,

До рези в горле, песка в ресницах —

Когда бы только — когда бы мимо!

С какой бесовкой хожу в обнимку,

С какого сглаза едала хлеба,

Чего-то ради — какого неба —

По дну царапаюсь, невидимка?

Кусок не к горлу, душа не к месту,

Рукам неволя — хороших много,

Бери любого — его не трогай,

Да все сестренка, а не невеста,

Да все чужая, а не сестренка,

Кого пригрела — кого украла,

Душите, черти! — неужто мало?

Давите слева, где бьется тонко,

Сама узнала — сама сказала,

Душите, черти! — неужто мало?

Дерите струнку — рвалась бы звонко —

Мол, «душно, няня» и про Тантала,

Душите, черти! — неужто мало?

С моей — ни одна душа

Не ведала равноценность.

Не тронута. Чуть дыша —

Терплю неприкосновенность.

Безжалобна и жадна —

Чувствительная бесплотность —

Беззвучно терпеть вольна

Житейскую непригодность.

Смертелен любой исход

(По смерти в году, не реже),

Исчисленный — новый — год,

Зубовный скрывая скрежет,

Стерплю. Терпеливым — пост,

Изветренность, сушь, измена...

Как жаден, изветрен, прост —

Ты — что неприкосновенен.

Краткосрочно затишье у смуты,

Жизни час — тем цветам на столе,

Ежезимне — вздыхать по кому-то,

Ежевесно — изменой болеть...

Впрочем, кто говорит про измену?

Неизменно творя произвол,

Я вдыхаю разреженный воздух — подменный! —

В нем дыхания нет твоего.

Одиночество небезысходно —

Ни печали, ни гнева, ни зла.

Только даже у самых свободных

В мире делится все пополам!

Впрочем, верую — верят же дети —

В нахождение двух половин...

Вероятно, в каком-нибудь прошлом столетьи

Задыхался и ты без любви.

Знаю, скоро ты сгинешь в пустыне,

Если так — я сильнее тебя.

За беспечную эту гордыню

Все задетые мною скорбят,

Впрочем, страшно ли быть неугодной?

Слишком поздно — себе изменять,

Я дышу этим воздухом — резким, холодным —

Значит, время не судит меня.

Тишина — только смуты изнанка,

Жизни час — тем цветам на столе,

Называют отныне беглянкой —

А беглянок не чтут на земле...

Впрочем, кто говорит про измену?

Неизменно творя произвол,

Я вдыхаю разреженный воздух — подменный! —

В нем дыхания нет твоего.

В рыке рыси раненой

Нет нытья — житья осколок:

Быть тебе украденной,

Дольний твой недолог

Путь — вокруг да около,

Пуще майся — пообтешут,

Уж тебя потрогают,

Уж тебя почешут,

По рукам, да по глазам

Прутья хлестче, да с оттяжкой,

По следам — по полосам —

Не тебя, бродяжку,

Прочитают голосом

Светлым, будто и нездешним...

Что ж, кудрявым волосом,

Жалобой потешной

Умилила — досыта?

Рыка моего не слышно! —

Пропадет ведь пропадом

Мой осколок лишний.

Живая — открытая рана,

Живая — измученный бес,

Глядящий отчаянно-странно

Из тела, бескровного, бес-

телесного даже, немого,

Беспомощного, все в обрез

Дано. Но живого, живого! —

Как мой кровоточащий бес.

Живая — без сна и молитвы,

Живая — за шаг до любви,

Как будто грядущие битвы

Знакомы до боли — зови:

Я нежностью все затопила,

Я ровня, я злая оса

Твоей ностальгии, я сила...

Живая — за шаг до конца.

Так осторожна, чтоб самой

До времени не пробудиться —

Не прикоснусь живой рукой:

Сорваться — только опалиться.

Так терпелива, чтоб самой

До времени не закружиться —

Еще не грежу высотой:

Сорваться — только расшибиться.

Так иронична, чтоб самим

Терпением не возгордиться —

Томлюсь над родником сухим:

Сорваться — только утолиться.

Так невесома, чтобы мной,

Нелегковесной, не прельститься —

Мне узелок нести одной:

Сорваться — только разлучиться.

Случайные, нелепые слова

Лепечутся вошедшими в немилость:

Топор. Приговоренной, голова

Должна была скатиться. И скатилась.

Но я-то до сих пор еще жива?

Предсказанное впрок — осуществилось —

А я-то до сих пор еще жива!

Так дышится теперь, как отжила

Та женщина, терзаемая мною —

Печальна, беззащитна и мила...

- Земная ты, и я тебя не стою —

Твой взгляд уже теряют зеркала,

А я не пожалею, не прикрою

Кусками ткани мертвого стекла.

Лукавить не посмею — не со зла

Не прячу — потому, что замечаю,

Что снова разбиваюсь пополам,

И в новом отраженьи оживает

Бесстрашна, горделива и светла —

Другая. Я почти ее не знаю,

И в новом отражении — светла.

Лица не помню: разные черты,

Как близишься, на свете проступают.

Я вижу новый сон — в беспамятстве, как ты, —

И каждый предыдущий забываю.

Избавленной от прошлого вполне

Мерещится при соприкосновеньи:

Две тени в пустоте, в дорожном полусне —

Нездешнее бездомное мгновенье.

Тогда иду, не ведая пути,

Попутчика в лицо не узнавая,

И новые слова хочу произнести,

Но каждое до времени растает.

Напомнишь ли: предчувствием беды

Еще вчера мне виделось сближенье?

Но ты забыл мои вчерашние черты,

Насмешливостью пряча удивленье.

Из сна в другой — а снится, что проснулся, —

Запутались волокна тонкой пряжи,

Забылся, заблудился, не вернулся —

Твой ангел ничего тебе не скажет.

Урывки сна — растерзанные клочья,

Бессонница: на лбу и пальцах сажа...

Ты можешь спать спокойно этой ночью —

Твой ангел ничего тебе не скажет.

Держите чутко ушки на макушке:

Такие откровения — не лажа,

Храните просветленных под подушкой...

Но ангел ничего тебе не скажет.

Тлели угли: последним

Ожидала я утро —

Я, покорная ветру,

Разбросавшему кудри,

Быть блаженной до стона

В предвкушении смерти

Почитала и знала,

Что хожу не по тверди,

Что моя оболочка

Так бессмысленно вскрыта —

В неприкрытые щели

Не грешно, не сердито

Свищет мглистый мой ветер —

Он погубит беззлобно

Тело слабой улитки,

Оголенной, ознобной.

Это будет не больно —

Все давно отболело,

Я просила у ветра,

Чтоб меня пожалели,

Чтоб задули последний

Уголек оголтелый,

Я играла, шутила

И его проглядела,

И во сне прошептала:

Этот — будет последним,

А последнее утро

Будет трепетно-летним,

И во сне проходила

По знакомой дороге —

Всем чужая, хмельная:

Ты, прохожий, не трогай,

Я тебе не попутчик,

Не судья и не благо,

Хорошо, что ненужной

Догорела бумага...

Он пришел, ураганный —

Я смеялась и пела

(Уголечек последний,

Как же я проглядела?)

Он пришел, ураганный

Я навстречу, дурная,

Растопырила руки:

Так, от края до края,

Весь ли мною впитался?

Или вынул из тела...

Чтоб со мной он ни сделал,

Знаю только — летела.

Я летела, летела!

Как сладки сновиденья,

Если, жалости чуждой,

Не страшиться паденья,

Я себя не жалела —

Невеликое дело

От такого разбиться,

И летела, летела.

До печенок родное

Упоение ветром

Я вдыхаю и слышу:

Так волнуются недра

Пробужденных вулканов,

Нет сквознячного страха!

Из последнего пепла

С небывалым размахом

Скоро вырвется пламя,

Так покорное ветру,

Разбросавшему кудри,

Что, на жалость не щедрый,

Раздувает последний

Уголек. Засыпая,

Я его проглядела.

И проснулась — живая.

Вне удивленья и вне ожиданья событий —

Жизнь ли? — О Небо, терпенью не будет конца!

Связаны руки. А я покоряюсь — Ведите,

Но, умоляю, снимите повязку с лица.

Я верую: прекрасно мирозданье,

В котором место есть такой рабе,

Что предпочтет смиреннейшей мольбе

Нелепое подчас негодованье.

Сосуд, пустышка, кукла — как невинно,

Не плакавши от битого стекла, —

Я требую, чтоб кровью истекла

В трагедии высокой героиня.

Чем громче каюсь, тем строптивей ропот

Гордыни — возвеличивая роль,

С готовностью приму любую боль...

Но истекаю — клюквенным сиропом.

Если бы снегом до крыши мой дом занесло —

Ждать бы тогда у окна, торжествуя поминки:

Исчезновение старой до зуда картинки,

Исчезновение мира за мутным стеклом...

Размыкается круг — жаль, что не навсегда,

Разрушается мир — жаль, что не без следа,

А за ним, как ни тщусь, пустота.

О распахни, о помилуй, дорога длинна —

Снова искать оправдания собственной тени?

Не пожалею уставшую от пробуждений

Вечную девочку возле слепого окна:

Лишь добавить огня, и притворства чуть-чуть,

Бить себя по рукам и клевать себе грудь,

А зачем это было — забудь.

Сколько отдашь за грошовую эту войну,

Сколько закланий и жертв возвратится обратно?

Слух — это дар из даров, раз глуха — виновата:

Гордостью всей — непомерной, ненужной — тону.

Это горлом идет исторгаемый яд,

Это тают снега, это близится март,

Слышишь — громче и громче — набат...

Это не страх, это — стыд за потерянный зов,

Жалкая смерть в ожиданьи инструкции свыше,

Чтоб, научившись молчать, наконец-то услышать

Собственный голос — тишайший из всех голосов...