Сборники стихов

А дом мой — тихий омут

С незрелыми чертями,

И бродят возле дома

С дырявыми сетями

Воры и бездельники,

Мелкие мошенники,

Мужики женатые,

Пьяницы усатые.

А нынче ночью мышка

К нам в гости забежала,

Тот хвостик из-под крышки

Кастрюли я видала.

Не звала я к ужину

Тварь сию ненужную,

Я ногами топаю

И в ладоши хлопаю.

Не жду я ночи лунной,

Чертей своих сзываю

И без речей заумных

Лентяев вопрошаю:

Черти вы иль нечерти,

Что рогами вертите?

Прогоните длинные

Хвостики мышиные!

А дом мой — тихий омут,

Но воду мутят черти.

Бродите возле дома,

Готовьте свои сети.

Кручу — кручу — выкручиваюсь,

Гадаю и выгадываю,

Из времени выпутываюсь

И свечкой в воду капаю.

Плачу — плачу — выплачиваю,

И я смеюсь, не плачу я,

Но снова вижу в зеркале

Личину незнакомую.

Она опять подстрижена

Неловким парикмахером,

Рукой своей не волосы —

Душа перелохмачена,

Как в руки лезут ножницы,

Каким же притяжением

Влечет к обрыву, к пламени,

На острые края?

Я от тебя выкручиваюсь

И каюсь виноватою,

Но снова перед сказкою

Горит душа косматая,

Горит душа косматая...

Из крана капает вода,

И не наточены ножи.

О, эта сумрачная жизнь,

О, это сладкое когда.

Когда прощанье уязвит?

Когда ослабнут удила?

Когда бы эта боль прошла?

Когда пойму, что это стыд?

И не поймать за хвост вчера,

И в послезавтра не попасть,

Сегодня раскрывает пасть

И осветляет милый мрак.

И не узнать мне никогда,

Какого черта кран бежит,

Никто не точит здесь ножи,

И я не ведаю стыда.

Когда обожжет меня —

Наверно сойду с ума

И буду молить, кляня,

Чтоб вечной была зима,

И вновь учиню побег.

Тебя я терзала зря —

Я только подталый снег

Последнего декабря.

Я только печальный луч Луны.

Я бледна как мел.

Я рвусь к оболочкам душ

И жажду слиянья тел.

Как больно моей луне

Вблизи от хмельной земли,

В своем не постигну сне —

Как там без меня могли?

Как можно, не помня дня,

Слить с телом душевный жар?

Когда обожжет меня —

Стихией взойдет кошмар.

Осколками швырялась

И гасла, разбиваясь.

О брат мой, нет покоя —

Души лицо живое

Я возродить пытаюсь

И в зеркале теряюсь.

Я гасну, разбиваясь,

И вырваться пытаюсь,

Как пойманный бесенок,

Верните мой осколок,

Уйдите, не касаясь.

Безбожница я, каюсь.

Безбожница я, каюсь —

Грехи свои считая,

Одна в проклятом небе,

Где солнце в туче тает.

Ты видишь — догорает

Последний сполох гнева.

Быть сладко неплененной,

Быть сладко непрощенной,

Страшнее — разделенной,

Разорванной, склоненной.

Погас последний сполох,

Верните мой осколок.

Бесчувственное гасло, отступая,

Желаньям подчиняясь лишь на сон,

Я руки целовала, засыпая,

Нарушив очевидности закон.

Одна из прочих, равно одаренных,

Благословляла, плакала, звала,

И, будучи до сна непробужденной,

Я слишком нежной, кажется, была.

Я руки целовала, засыпая,

Но уходил, и убегала прочь —

Безумная, упрямая, слепая,

Нелюбящая, преданная дочь,

Сестра, подруга, странная, чужая,

Неизбранная, гордая, без слов

Я знала все и, вовсе не вникая,

Твою нещадно волновала кровь.

Но уходил, и убегала, тая,

Но возвращался и терзал без слов,

И говорил — ты любишь, да не знаешь,

И клялся в том, что это не любовь,

И по пятам ходил, теряя силы,

И подарил нетронутую боль.

И снилось мне, что я тебя любила.

И знаем мы, что это не любовь.

Я буду в ладонях твоих

Переменным огнем.

Но правда лишь в том,

Что увязла в кощунствах твоих.

Зачем удивлен, что молчу —

Я с тобой не права.

Какой же ценой за слова,

Что шепчу, заплачу?

Равны мы во зле, лишь во зле,

Новой боли учусь —

Опять загорюсь, засвечусь,

Где тебе уже тлеть,

И там, где близки, как в бреду,

Наши души дотла,

Неприкосновенны тела,

Хоть гореть нам в аду.

Я в воду ступаю опять,

Но доплыть не смогу.

Ведь ты на своем берегу,

Там, где мне не стоять.

И вижу, глаза приоткрыв —

То ли я, то ль не я —

Там новая нимфа твоя

Начинает заплыв.

И будет в ладонях твоих

Переменным огнем.

Но правда лишь в том,

Что увязла в кощунствах твоих.

Надеюсь, она не смолчит.

Не права и она.

Какая цена

Будет малой, когда закричит?

Все кончено —

с чистейшей белизной

с злорадным наслаждением прощаюсь,

весь свет чернеет, в грязи утопая,

чтоб к зелени очиститься душой,

горячечный, издерганный, больной,

с тобой всегда болела, не сбиваясь. —

Так будет и со мной.

Все началось —

пригретый влажный воздух

с добавкой чада, мокрого асфальта

свистящим звуком на неровных тактах

проходит в грудь и рвется на свободу.

Да, две зимы я на тебя делилась

и знаю, что свободное в остатке —

Тебе в немилость.

Все будет скоро —

вот ворон десяток

болтается под небом и галдеет,

они сегодня словно обалдели,

а я в деленьи наскребла остаток

и потому до странности спокойна,

я даже пленницей не чувствую себя —

Не спрашивай, не больно.

Приснился б сон такой,

Где звезды — звездопадом,

И покрупнее — та — мне прямо в руки,

И лишь кулак разжать не позабудь.

В боли — слепая сила.

Что я без этой боли:

Был ли он прежде милым?

Список мой — мой некролог.

В жертву святою ложью

Будет другое имя,

Знаю, ты мне поможешь

Видеть себя гонимой.

И, притворясь несчастным,

Сочно цветет растенье...

Господи, ежечасно

Жду Твоего прощенья.

Отрежу что отдам,

А назовешь подарком...

Согреешь — отогрей,

Но верить не спеши.

Не только по ночам

Я забываю плакать,

А что того страшней —

Я забываю жить.

Но как узнать ты мог,

Меня не предсказали,

Тебе ли так болеть,

Тебе ли яд мой пить?

Мне нынче все не срок,

Меня опять украли,

И смерть — пока не смерть,

И быть — пока не быть.

Ну обожги, разбей,

Лиши меня вампирства,

Не знаю, ждать — не ждать,

Что включат этот ток?

Лишь спрятаться в тебе

До самого затылка,

Пригреться и молчать.

Но знать, что будет срок.

Десять раз подбросишь —

Девять раз поймаешь,

Ты во мне живучесть

Кошки воспитаешь,

Обернусь на лапки,

Стану не такою,

Я жива великой

Жаждою земною.

Ты же — не бросаешь,

Руки подставляешь —

Берегись, мужчина,

Ты меня не знаешь.

От тепла на холод,

Так сама собою,

Я жива великой

Жаждою земною.

Как меня случайным

Занесет приливом —

Обними тихонько,

Покажись счастливым,

А когда волнами

Унесет болтаться —

Не гляди в глаза мне,

Можешь испугаться.

Десять раз подбросят —

Девять раз поймают,

Любят — и не любят,

Помнят — забывают.

От тепла на холод —

Что за власть такая,

Что ж это за жажда,

Жажда неземная?

Дождь вторую ночь точится,

Вся душа опять выболит,

Сможет ли апрель кончиться,

С середины чист дочиста?

Будет тебе день ветреный,

С середины жар выдует,

Отведешь глаза медленно,

Все равно поймут — ветрена.

Талый снег — вода колкая,

Да не утолит — вытолит,

Что тебе весна долгая,

Что тебя во мне трогает?

Дождь вторую ночь точится,

Что душа опять выболит?

А с чего весне кончиться —

Чист со мною, чист дочиста.

Освещена, освящена,

Не то согрета, то задета,

Покуда не обожжена,

Весна протянется до лета.

До лета — срок, до лета — знак,

Что не согнет и не оставит,

О день весны, да будет так,

Чтоб не отнять и не прибавить —

Самодостаточности хмель,

Чтоб не искать такой причины,

Как этот ветреный апрель

С дождями раньше середины.

Благодарю, благодарю —

Мне что сиянье, что затмение.

Со стороны луны смотрю,

А что напротив — как знамение.

Вскользь облака по витражу,

Пейзаж видней на расстоянии,

И хоть пощады не прошу —

Какую веру я ношу,

Да обрела без покаяния.

Под страхом будней не хожу —

Благослови судьбой гонимого,

И я привета не прошу,

А лишь присутствия незримого.

Пейзаж изменится слегка

От хода жизни непреложного,

От дуновенья ветерка

Скользит пушинкой по щекам

Мое тепло неосторожное.

Как получилось, не скажу —

Мне нынче снова воскресение.

Какую силу я ношу,

Да получила без прощения.

То мрак спасет, то свет гнетет,

Но шаг за шагом — невозможное,

И лунной радугой взойдет,

По капле в души упадет

Мое тепло неосторожное.